Текст книги "Сезон охоты"

В цех по производству нитроглицерина вели два входа: ворота, через которые мог пройти грузовик или вагон, и обычных размеров стальная дверь. В нее-то он и постучал кулаком, затем приказал:

– Завяжи глаза!

Выждав с минуту, отпер и снял амбарный замок, толкнул тяжелую створку. Перед ним в почти беспросветном мраке тонуло огромное помещение цеха. Однако привыкшие к темноте глаза все же различали лицо девчонки – расплывчатое белое пятно над сваленными кучей одеялами. Он с силой захлопнул ногой стальную дверь и включил фонарь, направив слепящий луч в ее сторону. Глаза у нее были закрыты повязкой, как он и велел. Браун повел лучом фонаря по углам цеха, высвечивая по пути металлические станины, торчавшие там и тут, словно пни на вырубленной просеке. В цехе пахло дряхлеющим бетоном, азотной кислотой и, едва уловимо, отхожим местом.

Положив фонарь на пол, Браун разгрузил рюкзак. Рулон туалетной бумаги, полдюжины пластиковых бутылок с водой, пара безвкусных сандвичей из гастрономической лавки, два яблока и Библия. Оставленный у двери пакет с мусором он запихнул в освободившийся рюкзак. Подняв фонарь и держа его низко над полом, чтобы случайно не посветить в слуховые окна, он вновь направил слегка дрожащий луч на девчонку. Она, будто медитируя, недвижно сидела на груде одеял со скрещенными ногами. Он никогда с ней не разговаривал, если не считать приказов завязать глаза. Она тоже за все это время ни разу не проронила ни слова.

Несколько мгновений он рассматривал свою пленницу. Симпатичная, и фигурка ладная. Именно по этой причине ему пришлось отстранить Джереда от доставки ей пищи, невзирая на все его обиды и протесты. Когда дело касалось женского пола, доверять Джереду было нельзя. Молодой еще, так что это не вина его, а беда. Много раз они вместе молили Бога помочь Джереду справиться с этой его слабостью, но тем не менее он продолжал бдительно следить за внуком. Про себя Браун восхищался твердым характером девчонки – она не хныкала, не скулила и ничего не просила. Библия поддержит ее душевные силы; жаль, что он раньше не догадался ее принести.

Он еще раз осветил закоулки цеха, погасил фонарь и попятился за дверь. В полной темноте он привычно и без труда навесил и запер замок на ощупь. Присел на ступени и закрыл глаза, вслушиваясь в ночную тишину, чутко втягивая ноздрями быстро остывающий воздух. Здесь стоял едкий запах химии, словно азотная и серная кислота, аммиак, ртуть, эфирные и спиртовые соединения пропитали атмосферу навеки. Почву-то они пропитали наверняка, поэтому объект и закрыли. Интересно, а догадываются ли местные рыбаки, которые облюбовали протекающий неподалеку от арсенала ручей, сколько отравы принял в себя радующий глаз песочек на его дне после нескольких экстренных сливов в «канаву»?..

Браун открыл глаза, во тьме перед ним вновь проступили силуэты корпусов комплекса. Инспекторы из охранной фирмы заявятся завтра, несмотря на субботу. Ему удалось разузнать, что, согласно контракту, проверка объекта должна проводиться дважды в месяц; последняя состоялась две недели назад. Поэтому-то он и зарядил яблочки снотворным. Девчонка проспит практически целый день. Хотя особенно бояться охранников и не стоит – они ленивы и обязанностей своих не выполняют. Даже из автомобиля не выходят. Поездят по объекту с часок, поглядывая по сторонам из салона. У него нередко появлялась мысль принять к ним кое-какие меры, может, в самый канун Судного дня. За такую халтурную работу они определенно заслуживали сурового наказания.

Он встал на ноги, поднял рюкзак и пошел прочь от цеха. Девчонка ничего о них с Джередом не знает, но, вероятно, догадывается, что они занимаются здесь чем-то противозаконным, – иначе не держали бы ее взаперти. Надо решать, что с ней делать. По правде говоря, если она не сможет как-то помочь в их миссии, ничто не мешает просто бросить ее здесь, и дело с концом. Толщина железобетонных стен цеха не менее трех футов. Никому, никогда и нипочем в таком месте ее не найти.

Глава 5

В субботу перед самым заходом солнца Эдвин Крейс остановил свой пикап в конце просеки на восточной окраине арсенала Рэмси. Заглушил двигатель, опустил стекло и прислушался. Почти весь вчерашний день он провел в поисках объекта, что вопреки его ожиданиям оказалось задачей весьма нелегкой – пришлось объездить чуть ли не две тысячи акров. Карта дорог штата его обманула, в обозначенном на ней месте в восточном пригороде Крисченсберга арсенала не оказалось. Ему вовсе не хотелось, чтобы в этом городишке его запомнили, так что расспрашивать местных жителей Крейс не стал. Вместо этого он направился в публичную библиотеку города Рэмси, где потратил немало времени, чтобы обнаружить одну-единственную книгу по истории арсенала. Выдавая ее, библиотекарь не преминул любезно сообщить, что арсенал Рэмси закрыт вот уже почти два десятка лет.

К югу от города он все же нашел подъезд к объекту, но дорога, которая, по его предположениям, вела к главным воротам, была перегорожена бочками, залитыми бетоном. Потом, пытаясь составить собственную карту, он проехал по всем асфальтированным дорогам, проселкам и просекам, которые уходили по направлению к арсеналу, но везде натыкался на одно и то же: высоченная двойная ограда из металлической сетки с колючей проволокой наверху, украшенная щитами, которые предупреждали, что за оградой находится запретная зона, принадлежащая правительству Соединенных Штатов и являющаяся федеральной базой хранения токсических отходов. Когда ему удалось-таки обнаружить ведущую к арсеналу узкоколейку, он оставил автомобиль в укромном месте и прошел вдоль ржавых рельсов около двух миль, пока не увидел стоявшие в отдалении металлические ворота. Опасаясь возможного наблюдения, он подходить к ним не стал, а вернулся к пикапу и занялся вычерчиванием схемы периметра запретной зоны.

Сейчас он находился в двухстах ярдах от места, которое посчитал самым подходящим и безопасным для проникновения на объект. Здесь с его территории плавно струился медленный ручей, заключенный на участке пересечения с оградой в бетонную трубу диаметром в пять футов. Ее внешний конец был закрыт решеткой, на вид прочной и неприступной. Однако при ближайшем рассмотрении он выяснил, что в скрывающейся под водой части ржавчина проела просторные бреши. За пределами запретной территории ручей раздольно разливался в довольно широкий поток, и здесь следы по его берегам свидетельствовали, что сюда постоянно наведываются рыбаки, которых, видимо, нисколько не пугали грозные предупреждения на развешанных повсюду щитах.

В книге Крейс вычитал, что арсенал занимает около двух тысяч четырехсот акров, но сами производственные корпуса, если верить имевшимся в ней фотографиям, располагались на куда меньшей площади. Основная часть территории объекта была отведена под многочисленные бункеры, где временно хранились готовые к отправке боеприпасы. Во всяком случае, так говорилось в книге. А что еще правительство могло разместить в запретной зоне у юго-западных подножий Аппалачей, оставалось только гадать. Место было достаточно отдаленным и труднодоступным, чтобы упрятать там практически любую гадость. Боеприпасами Крейс не интересовался, он хотел выяснить, не появлялись ли здесь Линн и ее приятели. Никаких упоминаний об объекте "Р" в книге ему не встретилось. Он собрался было обойти комплекс по всему периметру, но понял, что для того, чтобы осуществить это скрытно, ему потребуется несколько дней. Нет, пришел он к выводу, сейчас важнее попасть в запретную зону и заняться поисками там. И если с ребятами случилась беда, то их следы он должен обнаружить именно на территории объекта. Если, конечно, это то самое место. Шансов, правда, маловато, вздохнул он и вышел из машины. Но все лучше, чем просто сидеть и переливать из пустого в порожнее.

В ветвях деревьев слышалось шевеление просыпающихся птиц, но до рассвета было еще далеко. Громоздящиеся на востоке горы еще часа полтора будут преграждать путь прямым лучам восходящего солнца. Небо было чистым, а воздух почти холодным. Времени терять нельзя. Субботним утром сюда могут нагрянуть рыбаки, а ему надо преодолеть самый опасный участок – трубу под оградой – как минимум за час до их появления. Крейс скинул ботинки, джинсы и рубашку, натянул гидрокостюм, приладил маску. Одежду убрал в кабину пикапа, достал водонепроницаемую дорожную сумку, запер машину и сунул ключи в выхлопную трубу.

Вода в ручье была немного холоднее воздуха. Он добрел против течения до закрывающей трубу решетки, волоча сумку за прикрепленный к ней короткий шнур с карабином на конце. В трубе было темно. Он протолкнул сумку под ржавые прутья, поднырнул сам и пополз на четвереньках к бледному пятну света, обозначавшему в полутора сотне футов ее дальний конец. Поскользнулся на устилающих бетон водорослях, и поток бросил его спиной на решетку, которая угрожающе затряслась. Посыпались хлопья ржавчины. Крейс перевел дыхание и вновь пополз против течения. Где-то в середине трубы наткнулся на застрявшую здоровенную корягу, что-то звучно шлепнулось с нее в воду и, задев его руку, юркнуло прочь. Крейса это не напугало, он знал, что инстинкт всегда заставляет змею бежать от человека. Не знал он другого – в каком состоянии находится заграждение на другом конце трубы.

А там его вообще не было. Перед ним открылось подобие шлюза, формой напоминающего обращенный к нему узкой стороной раструб. Он заметил металлические скобы лестницы, замурованные в высокую бетонную стену, и побрел к ней по мелкой воде. Выбравшись на сухое место, минут десять сидел без движения, вглядываясь в обступающую его лесную чащобу. Похоже, шлюз и ограда были здесь единственными рукотворными деталями пейзажа. Ограде он уделил особое внимание, пытаясь отыскать установленные на ней телекамеры, но ни одной не обнаружил. Еще вчера он тщательно обследовал внешнюю изгородь, опасаясь, что она может находиться под напряжением, однако ни электропроводки, ни датчиков сигнализации не нашел.

Он подтянул к себе сумку и достал из нее полотенце и меньшего размера мешок из камуфляжной ткани. Стянул с себя и убрал в него гидрокостюм, энергично растерся. Поскольку он собирался осматривать территорию арсенала в дневное время, то предусмотрительно запасся пятнистым комбинезоном с широким эластичным поясом и стегаными защитными накладками на коленях, локтях и плечах. Под коленями и под мышками была вшита вентиляционная нейлоновая сетка, грудь и спину защищали вертикальные пластины из кевлара[7]7
  Особо прочный синтетический материал, из которого изготавливаются бронежилеты.


[Закрыть]. На обшлагах рукавов было укреплено по миниатюрному фонарику.

Облачившись в комбинезон, Крейс обулся в высокие сапоги темно-зеленого цвета, покрытые сверху кевларовой сеткой, предохраняющей от змеиных укусов. Резиновые голенища сапог были армированы стальными накладками, к левому пристрочены ножны, а к правому – чехол для кусачек. С внутренней стороны подошв из толстой резины на прочных кожаных прокладках крепились стальные крючья для лазания по столбам и деревьям.

Затем он укрепил на себе два соединенных лямками накладных кармана из темно-зеленой в черных пятнах нейлоновой сетки; один содержал двухдневный запас продовольствия, а в другой он уложил походное снаряжение. Чтобы карманы не болтались, скрепил их пропущенными под мышками эластичными завязками. После этого Крейс натянул раскрашенный зелеными и черными пятнами и закрывающий всю голову до плеч капюшон с прорезями для глаз, сунул руки в темно-серые хлопчатобумажные рукавицы с подкладкой из кевларовой сетки, подкачал напоминающей резиновую грелку помпой воздух в манжеты на рукавах шириной в два дюйма, на талии застегнул специальный пояс с запасом воды. Оружия у него не было, носил он его редко, а применял еще реже. Последним появившимся из мешка предметом оказался матово-черный титановый прут. Один его конец загибался широким крюком, защищенным круглым набалдашником, а второй вытягивался в остро заточенное жало.

Покончив с экипировкой, Крейс спрятал сумку и мешок в хитросплетении ветвей могучей сосны на невысоком холме в сотне ярдов от шлюза. В сумке у него находились приземистая армейская одноместная палатка, невесомый спальный мешок, четыре упаковки армейского НЗ длительного хранения, фильтр для очистки воды и походная плитка на случай, если придется задержаться. Затем он забрался в лесную чащу и несколько минут осматривался и прислушивался. Светало, и сейчас он уже мог разглядеть сквозь металлическую сетку ограды берег ручья по другую ее сторону. Тем не менее он был уверен, что сам останется невидим для постороннего глаза даже после того, как над горами взойдет солнце. Пока он не заметил, чтобы кто-то недавно пользовался трубой в тех же целях, что и он. К тому же Линн не выносила замкнутых пространств, так что если ребята и проникли на объект, то скорее всего не этим, а каким-то другим путем. Судя по всему, ручей брал свое начало за пределами территории арсенала, а это значит, что где-то под оградой проложена еще одна труба, возможно, в более возвышенной западной части запретной зоны.

Он намеревался пройти южным берегом ручья по всей территории арсенала. Если следов присутствия человека обнаружить не удастся, то обратный путь он проделает вдоль северного берега, а затем отправится к производственным корпусам. Крейс с удовольствием отметил, что хотя сейчас он и не в той форме, как во времена активной оперативной работы, однако даже после приключений в трубе и возни с экипировкой дыхание у него не сбилось. Тело его не подводит, подумал он, чего нельзя сказать о голове. Ведь предупреждала же эта парочка из ФБР, чтобы он не занимался самодеятельностью. И в глубине души он признавал их правоту. Но поскольку сами они ни черта не предпринимали, ему ничего другого не остается. «Да пошли они все!» – выругался про себя Крейс и решительно зашагал в глубь леса.

* * *

Браун Макгаранд сидел в зале, где когда-то размещалась главная диспетчерская энергоблока. Сюда сквозь слуховые окна уже начали пробиваться первые лучи восходящего солнца. Он не отрывал глаз от манометра, следя за тем, как идет выделение водорода. Получал он его в заключенной в оболочку из нержавеющей стали стеклянной реторте высотой в пять футов, куда поместил губчатую медь. Над ретортой был подвешен сосуд, из которого в нее по стеклянной трубке дозированно поступала азотная кислота. Она вступала в реакцию с металлом, в результате чего выделялся чистый водород, а медный нитрит выпадал в осадок. Поскольку при этом реторта сильно нагревалась, ее нижняя часть была погружена в большой бак с холодной водой. Когда давление в реторте поднималось выше пяти фунтов на квадратный дюйм, контрольный клапан поднимался и включал питание небольшого электронасоса. И тот начинал перекачивать газ из реторты в автоцистерну, стоявшую в смежной с диспетчерской ремонтной мастерской. Когда же давление в реторте падало до трех фунтов, клапан отключал насос, и цикл производства водорода возобновлялся. На то, чтобы обработать пять фунтов меди, требовалось два часа. Когда реакция начинала замедляться, на что указывало снижение температуры в реторте, Браун перекрывал подачу кислоты, заменял реторту другой и убеждался, что реакция в ней идет как положено. После этого он надевал респиратор и резиновые перчатки и принимался перезагружать первую реторту. Ему приходилось вручную откачивать из нее оставшийся газ, доставать выпавшее в осадок вещество и заменять его свежей губчатой медью...

На все это уходила чертова уйма времени. Однако он остановился именно на таком способе получения водорода из-за его относительной простоты и безопасности. А водород ему был нужен для изготовления бомбы, обнаружить которую будет абсолютно невозможно. Браун с пристрастием изучил все сообщения средств массовой информации о расследовании террористического акта в Оклахоме и знал, что власти ужесточают контроль над всеми мало-мальски взрывоопасными веществами. Именно по этой причине он предпочел водород традиционной взрывчатке. Что же касается оболочки... Вот это будет действительно гениально! Обустроить собственную лабораторию и небольшое производство ему, инженеру-химику с почти сорокалетним стажем, не составило никакого труда. Реторты он выкупил у одной обанкротившейся компании. Насосы приобрел по каталогу фирмы, торгующей холодильными установками и оборудованием для кондиционирования воздуха. Маломощный дизель-генератор, спрятанный в котельной, достался ему по случаю. Остальное представляло собой самый обычный набор инструментов и запчастей, которые всегда под рукой у любого водопроводчика.

Вот автоцистерну им с Джередом пришлось угнать. Ненастной ночью они пробрались на стоянку Западно-Виргинской газовой компании, где Джеред повозился немного с проводами, соединил нужные напрямую и запустил двигатель. Они отогнали автоцистерну к арсеналу и спрятали в конце просеки неподалеку от ворот. Когда сотрудники охранной фирмы прибыли с очередной проверкой, Джеред их уже поджидал. Он знал, что у охранников вошло в привычку на время объезда объекта оставлять ворота открытыми. И когда они углубились на его территорию, Джеред преспокойно подкатил на автоцистерне к пустующему складу, где и оставил ее на время. А по окончании проверки он и Браун перегнали автоцистерну в ремонтную мастерскую энергоблока. Пропан из нее они выпустили, оставив вентиль открытым на неделю.

Включился насос, поплыл ровный негромкий гул. Браун из-за этого очень переживал, еще сильнее его беспокоило то, что, когда они запустят второй насос, большей мощности, шум станет еще сильнее. Его постоянно преследовала мысль о том, что однажды он наткнется на охотников или туристов, привлеченных странными звуками, – вроде тех, что утонули в разлившемся ручье.

Производством водорода Браун занимался один, работал по ночам и в выходные дни. Его старший внук Джеред обеспечивал безопасность. И прекрасно справлялся со своей задачей. Невысокого роста, но весьма крепкого телосложения, он гораздо больше походил на своего отца Уильяма, чем его младший брат. Работал монтером в местной телефонной компании. И с самого начала помогал Брауну в осуществлении его проекта. Он был таким же убежденным христианином, как и его дед. А правительство и все с ним связанное ненавидел, пожалуй, даже сильнее.

Смерть Уильяма потрясла Брауна. Он любил своего мальчика, несмотря на все огорчения, которые он ему доставлял. Ранний брак Уильяма оказался неудачным; его жена-потаскуха сбежала невесть куда, бросив двоих детей на Уильяма, а в конечном итоге на деда. Джеред особых хлопот не доставлял, но с его младшим братом Кении, который с рождения отставал в умственном развитии, возникало множество проблем. И хотя в свое время, когда Уильям не выдержал и удрал из Блэксберга, Браун на сына страшно разозлился, теперь он стал относиться к нему с пониманием и сочувствием. Двое вечно скулящих малышей, смерть матери, в одночасье убитой раком... Нет, никаких шансов у сына не было. А Браун связывал с ним такие надежды! Уильям был умным и способным мальчиком, запросто мог поступить в колледж, даже в Виргинский технический, прямо здесь, в Блэксберге. С его-то связями в арсенале Брауну ничего не стоило бы потом устроить туда сына на высокооплачиваемую работу... Вот только правительству этому растреклятому вдруг вздумалось арсенал закрыть.

Джеред рос хотя и обидчивым, но послушным ребенком, тружеником, не гнушавшимся никакой работой. После того как его оставили сначала мать, а потом и отец, он стал все больше привязываться к деду, он никогда не говорил о покинувших его родителях, а Браун, занятый своими проблемами, тоже не затрагивал эту тему. Однако частенько задумывался над тем, как все могло бы обернуться, если бы Уильяму больше повезло в жизни. Ведь его сын был отличным парнем, добрым, общительным, вечно окруженным влюбленными в него девчонками. Вот в этом отношении Джеред был весь в отца. Женщин любил до умопомрачения, но имел дело только с замужними, чтобы не повторить горьких ошибок своего отца.

Вспомнив Уильяма, Браун тяжело вздохнул. С закрытием арсенала улетучились все его надежды на счастливое будущее. Джеред изъявил желание помочь Брауну в осуществлении акции возмездия. Не потому, что так уж сильно любил отца или тосковал по нему. Просто он загорелся идеей взорвать бомбу, особенно ему пришлись по душе выбранная цель и время нанесения удара. Двухтысячный год. Тем не менее Брауна тревожило то обстоятельство, что Джеред связался с психами, как он называл про себя приятелей внука из фанатичных религиозных сект. Он всерьез опасался, что Джеред выболтает их планы кому-нибудь из своих дружков. Хотя пока, кажется, все в порядке. Сейчас Джеред затаился где-то неподалеку и предупредит Брауна, когда охранники прибудут на автомобильную прогулку по запретной зоне.

Насос смолк в ожидании, когда давление в реторте опять возрастет. Браун вышел в ремонтную мастерскую. Электростанция была единственным корпусом комплекса, где еще оставалось какое-то оборудование. Два паровых котла высотой с четырехэтажный дом, два турбогенератора размером с паровоз, два двадцатичетырехдюймовых трубопровода для подачи воды из наружного резервуара в систему охлаждения. Но сейчас тут царили тишина и запустение. Для его занятий место было выбрано идеально. И не случайно – запретную зону он знал как свои пять пальцев. До того как двадцать лет назад комплекс закрыли, он здесь работал главным инженером-химиком.

Браун проверил манометр автоцистерны и, к своему огорчению, убедился, что его показания не отличаются от вчерашних. Мелькнула тревожная мысль об утечке, но он успокоил себя тем, что в таком случае весь водород давно бы уже улетучился. Нет, просто для того, чтобы заполнить такой объем, нужно время. Он вернулся в диспетчерскую. Вот-вот должны появиться охранники. Как только закончится текущий цикл, он заглушит генератор до той поры, пока Джеред не даст ему знать, что опасность миновала.

* * *

Эдвин Крейс крался в лесной чаще от дерева к дереву, замирая и прислушиваясь при каждом всплеске тревожного гомона птиц. Для человеческого глаза среди тянувшихся ввысь стволов он был совершенно неразличим. Резиновые сапоги ступали по устилавшему землю толстому слою сосновых иголок абсолютно бесшумно. Он держался в пятидесяти футах от южного берега постепенно сужающегося ручья, держа направление на запад. На пути он наткнулся на две просеки и две покрытые гравием дороги, однако никаких признаков недавнего пребывания здесь людей или свежих следов автомобильных протекторов не нашел. Время близилось к одиннадцати, солнце палило уже вовсю. Крейсу в комбинезоне становилось жарковато, но еще терпимо, и он легко продолжал шагать вверх по пологому склону.

Живности в лесу, по всей видимости, было немало, ему уже встретилось несколько оленей, енот, дюжины белок и гремучая змея, нежившаяся под солнечными лучами на поваленном дереве. Южный берег ручья зарос широкой полосой высокой травы, среди которой валялись сучья, ветки и разнообразный мусор, свидетельствующий о том, что здесь недавно случилось наводнение. Чуть более высокий противоположный берег, поднимавшийся над водой фута на четыре, был подмыт течением, и на фоне красноватой глины резко выделялось хитросплетение обнажившихся корней.

Там, где позволял рельеф местности, Крейс подползал вплотную к воде в поисках примет присутствия человека, которые в Америке неизбежно и в изобилии обнаруживаются на любом водоеме. Это пластиковые бутылки и упаковки из-под гамбургеров, алюминиевые банки. Однако ручей отличался почти первозданной чистотой. Вода была холодной и прозрачной, четко виднелось каменистое дно, покрытое неспешно шевелящимися водорослями. Во время очередной такой вылазки ему показалось, что он слышит шум автомобильного двигателя. Крейс распластался в траве, ящерицей скользнул в лесные заросли и замер там, насторожив уши. Он вспомнил учения в лагере ЦРУ неподалеку от Уоррентона: голову вниз, лицо вниз, острый запах земли щекочет ноздри, обостряя все чувства.

Поначалу он не поверил своим ушам, решил, что это ветер перешептывается с сосновыми лапами. Но тут до него вновь, и вполне явственно, донесся характерный звук, который обычно издает автомобиль, движущийся на пониженной передаче. Звук раздавался далеко справа, за кромкой сосен по северному берегу ручья. Крейс чуть приподнялся, и в глаза ему бросилась высокая труба примерно в четверти мили от его укрытия. Он закрыл глаза и весь обратился в слух. Вот опять. То приближающийся, то удаляющийся шум, словно автомобиль все время меняет направление. Похоже, в запретной зоне он не один. Хорошо, что они еще далеко. Но плохо, что он уже не один.

Он углубился еще дальше в лес, сверился с наручным компасом. Пройдя в западном направлении минут пятнадцать, свернул к берегу ручья и обнаружил, что в этом месте он резко поворачивает на север. Притаившись за кустом остролиста, Крейс стал обдумывать ситуацию. Между ним и ручьем лежало пятьдесят ярдов высокой, в пояс, изумрудно зеленеющей травы. Он потыкал землю вокруг себя острым концом прута, она везде была податливо-мягкой. Этот факт в сочетании с ярко-зеленым цветом травы означал, что она растет на насыщенной влагой почве. Значит, здесь следует опасаться плывунов и трясин.

В этот момент он почувствовал, как на затылке зашевелились волосы. Бросился ничком на землю, обдирая капюшон о колючки.

Сомнений нет, за ним следят.

Застыв без движения, он вспоминал весь свой маршрут за последние пятнадцать минут. Где его могли обнаружить? Лес жил своей обычной жизнью – ни резких вскриков соек, ни встревоженного цоканья белок, которые предупредили бы о приближении посторонних в лесу. Значит, следят за ним скорее всего с противоположного берега. Он выждал еще пятнадцать томительных минут, потом пополз в глубь леса.

Обследовав лужайку зеленой травы, он заметил еще кое-что. В излучине ручья течение нанесло на берег огромную груду всяческого мусора, достигавшую в высоту двадцати футов. Рухнувшие деревья, обломанные сучья, облепленные глиной корневища, увесистые валуны, разлохмаченные кусты. Из запрудившего ручей завала футов на сто торчало толстенное бревно. Столь уютное для них местечко наверняка во множестве облюбовали змеи, и он решил было обойти его, переправившись на другой берег. К тому же ручей должен был оставаться в зоне прямой видимости... Однако перед ним простиралась открытая луговина – даже если пробираться ползком, движение травы его обязательно выдаст. Несколько минут он лежал без движения, обдумывая различные варианты. Наконец решил добраться до могучего корневища поваленной сосны в пятнадцати футах от того места, где он почувствовал слежку. Прижимаясь к мягкой земле, он медленно, дюйм за дюймом, продвигался к намеченной цели. Ничего такого, что подтвердило бы его ощущения, он не видел и не слышал. Но еще много-много лет назад он научился безоговорочно доверять своим инстинктам.

Нырнув в просторную прохладную яму под корневищем, он простучал его тростью. Как и следовало ожидать, в трех футах от него взвилась крохотная головка мокасиновой змеи. Крейс слегка тронул ее загнутым концом трости, и ядовитая тварь мгновенно свернулась в кольцо, треугольная головка медленно покачивалась из стороны в сторону, тоненький черный язычок стремительно мелькал взад и вперед – змея отыскивала цель и по тепловому излучению определяла ее форму и размеры. Он хлопнул тростью по земле, тугое кольцо молниеносно развернулось в смертоносном броске. Крейс так же стремительно ткнул крюком прямо ей в пасть и прижал змею к свисающему в яму толстому корню. Она дернулась несколько раз и обмякла. Свободной рукой он достал нож и отсек ей голову, туловище отбросил далеко за спину.

Он снова поворошил корневища тростью, проверяя, нет ли там еще змей, но на этот раз обошлось. Крейс начал осторожно проделывать загнутым концом трости подобие смотровой щели в груде вывороченной корнями земли, поверх которой сейчас он, подняв голову, мог видеть лишь верхушки травяных стеблей. Прокопав канавку глубиной в шесть дюймов, он достал из нагрудного накладного кармана длинную и тонкую подзорную трубу.

Как ни всматривался он в каждый дюйм противоположного берега, ничего подозрительного обнаружить ему не удалось, но ощущение опасности усилилось. Крейс повернул трубу в сторону запруды, и ему сразу же бросилось в глаза чужеродное яркое пятно чуть ли не в самой гуще завала. Он выбрался из ямы и пополз от нее в сторону, изо всех сил стараясь не вспугнуть птиц. Достигнув кромки леса, Крейс вновь поднес подзорную трубу к прорези в капюшоне. Затаив дыхание и надеясь, что не смотрит прямо в линзы бинокля неизвестного наблюдателя, нашел среди перепутанных ветвей и сучьев то самое пятно. Кровь бросилась ему в голову, сердце заколотилось о грудную клетку. Бейсболка! Зацепившаяся за сук красная бейсболка с едва видными на ней белыми буквами. Ему даже показалось, что он может различить одну из них, меньше всего забрызганную грязью. Букву Л.

У Линн была похожая шапочка, которую она, залихватски сдвинув на затылок, носила не снимая. Такого же цвета. Над козырьком вышиты буквы СШЛ – аббревиатура от «Средняя школа Лэнгли». Точно, это ее бейсболка.

Его первым порывом было метнуться из своего укрытия к завалу, одним рывком покрыть отделявшие от него пятьдесят ярдов, расшвырять весь этот мусор... Вместо этого он приказал себе замереть и стал восстанавливать дыхание. Закрыл глаза, прислушиваясь к лесу. Птицы. Ветерок. Кузнечики. Плеск воды... Надо принимать решение.

Бейсболка нужна ему во что бы то ни стало. Но если за ним следят, то попытка достать ее сейчас отдаст его во власть преследователей. Можно подождать наступления темноты. Однако у них может оказаться прибор ночного видения, и результат будет столь же плачевным. С другой стороны, в отличие от хорошо знакомой ему по оперативной работе инфракрасной аппаратуры, регистрирующей разницу температур между излучающими тепло предметами и более холодной поверхностью земли, действие таких устройств основано на усилении светового излучения. В кромешной тьме они бесполезны. Следовательно, он должен дождаться глубокой ночи и на пути к своей цели держаться самых низких мест, лощинок и впадин, ночной мрак там будет еще непрогляднее. Крейс вновь впился взглядом в завал, стараясь как можно точнее запомнить место, где виднелось красное пятно.

Затаиться до захода солнца он решил под густыми разлапистыми ветвями могучей сосны. Было бы совсем неплохо, если бы те, кто за ним следит, как-то обнаружили свое присутствие. Тогда многое прояснится. Крейс терялся в догадках, для чего кому-то понадобилось тайком рыскать по давно заброшенному объекту. Разве что какие-то явно нечистые делишки. Тогда они вполне могут иметь отношение к исчезновению Линн и ее приятелей. Ладно, всему свое время. Охота состоит из череды последовательно принимаемых решений: когда действовать, когда ждать, когда смотреть в оба, когда дать себе отдых. Вот сейчас самое время поспать.