Текст книги "Алхимик"

28

Лондон. Среда, 9 ноября 1994 года

Коннор решил, что единственный способ справиться с обилием работы – это пораньше являться по утрам в офис и вечерами сидеть допоздна.

В четверть седьмого, когда он, постепенно просыпаясь, ехал по Юстон-роуд и слушал, как Майкл Хезелтайн в сводке новостей напористо поносит британскую политику, он увидел впереди мерцающие синие проблески. Подъехав, он заметил, что у здания Бендикс стоят две пожарные машины и карета «скорой помощи» с синим проблесковым маячком на крыше. Небольшая группа пожарных, переговариваясь, стояла на мостовой. Коннор не заметил никаких примет аварийной ситуации, когда повернул направо и подъехал к одному из охранников, стоящих у проема в барьере.

За последние три недели он не меньше дюжины раз встречался с этим строгим стражником тридцати с лишним лет, но, когда Коннор показал ему свой пропуск, тот ни приветствовал его, ни дал понять, что они знакомы.

– Что случилось? – спросил Коннор.

– Химия разлилась, – сказал он таким тоном, словно это было совершенно обычным происшествием.

– Где?

– В одной из лабораторий, – бесстрастно уточнил охранник и, открыв барьер, коротким жестом предложил ему проезжать.

Коннор поставил машину на отведенном для него месте. Даже в тусклом сером утреннем свете он заметил налет грязи на капоте «БМВ» и сказал себе, что вечером, если успеет, надо помыть машину, помня, что в противном случае с него взыщут штраф. Он пошел ко входу в здание, полный желания узнать побольше о том, что случилось.

В вестибюле стояло нормальное спокойствие раннего утра, несмотря на присутствие пожарника в форме и вроде бы старшего офицера полиции, которые беседовали с дежурным охранником. В лифт вошел человек с папкой. Коннор глянул на единственного охранника и с удовлетворением убедился, что сегодня из пяти дежурных на посту самый дружелюбный.

Это был болезненный черный мужчина, чье лицо под копной седеющих волос преждевременно пошло морщинами и теперь напоминало поверхность грецкого ореха. Было трудно понять, сколько ему лет – где-то между пятьюдесятью с лишним и шестьюдесятью, прикинул Коннор. Карточка на лацкане сообщала, что его зовут «У. Смит. Охрана холла».

Показав ему свой пропуск, Коннор тихо спросил:

– Что, тут был какой-то несчастный случай?

Охранник кивнул. Коннор заметил, что его пожелтевшие глаза полны печали.

– Да, сэр, разлились какие-то химикалии. – Голос был вежливый и почтительный, но его владелец не счел нужным сказать что-то еще.

– Что значит – разлились?

– Не знаю, сэр. Все произошло на шестом этаже, сэр.

– Кто-нибудь пострадал?

Помявшись, охранник кивнул:

– Мистер Силс, старший техник-лаборант. У него очень плохи дела… и я не думаю… – У. Смит смущенно остановился на полуслове. – «Скорая помощь» увезла и молодую леди. Я не знаю, что с ней такое. Сказали, что испарения…

– Молодую леди?

– Очень симпатичную. Она пришла в компанию со своим отцом… очень известным человеком. Доктор Баннерман. Получил Нобеля…

Коннору показалось, что ему на голову вылили ведро ледяной воды.

– Мисс Баннерман? Она пострадала? Вы не знаете, насколько серьезно?

Охранник покачал головой:

– Врачи «скорой» ничего не сказали. Она была на носилках и с кислородной маской.

– О черт! Куда ее повезли? В какую больницу?

– Этого я не знаю, сэр.

– В Паддингтон.

Коннор удивленно повернулся. На него смотрел офицер-пожарник.

– Их обоих доставили в клинику Университетского колледжа.

– Как мне отсюда доехать?

Пожарник показал направление. Коннор поблагодарил его и побежал к своей машине.

В отделении травматологии и неотложной помощи было тихо. Тянулись ряды пустых сидений, в ожидании томились всего несколько человек. В приемной стоял сильный вяжущий запах дезинфектантов, смешанный с ароматами перекипевшего кофе.

У окошка в приемной никого не было, но Коннору пришлось подождать, пока женщина, сидевшая спиной к нему, вводила информацию в компьютер. Наконец он обратился к ней:

– Скажите…

Она еще несколько секунд не обращала на него внимания, но потом повернулась и подошла к окошку:

– Прошу прощения, что задержала, дорогуша, но утром у нас не хватает народу. Чем могу помочь?

– Примерно час назад «скорая» доставила жертву несчастного случая… мисс Баннерман. Можете ли сказать мне, в каком она состоянии?

Она пробежала список на конторке и нахмурилась:

– Вы ее родственник?

Коннор услышал надсадный звук сирены подъезжающей «скорой».

– Я… я… я ее брат, – соврал он, отчаянно надеясь, что у Монти нет брата, который уже успел тут побывать. В Штатах, если вы не родственник пациента, больницы не дадут вам никакой информации; он предположил, что и тут точно так же.

Женщина прошла в заднюю часть комнаты и сняла трубку. Коротко переговорив, она вернулась к Коннору:

– Сейчас кто-нибудь освободится и встретится с вами. Присаживайтесь.

Коннор прикинул, сколько ему придется ждать и не стоит ли взять из машины папку с бумагами, лэптоп и немного поработать. Но у него за спиной открылась дверь, и из нее вышла женщина с коротко подстриженными волосами и в белом халате, которая остановилась перед ним.

– Мистер Баннерман?

– Да. – Он встал. – Здравствуйте. – Ему не составило труда соврать.

Ее именная табличка гласила: «Венди Филипс. Завотделением травматологии и скорой помощи». Ее глаза покраснели от усталости, но у нее было приятное и спокойное выражение лица. «Наверное, всю ночь дежурила», – предположил Коннор.

– Вы брат мисс Монтаны Баннерман?

– Да.

– Вы хотите зайти и увидеться с ней?

– Как она?

– В данный момент она под респиратором.

– Пострадала от испарений?

– Мы надеемся, что речь может идти только о них… и ни о чем похуже. Похоже, что со слизистыми рта и горла все в порядке, но у нее были пенистые выделения из легких… не исключено, что они пострадали от ожогов. Но пока еще слишком рано утверждать, что у нее серьезные повреждения внутренних органов. Насколько я понимаю, она надышалась испарениями исключительно едкого растворителя.

– Что он собой представляет?

– Пока еще мы не опознали в нем ни одной из известных субстанций… идут лабораторные исследования. – Она двинулась впереди него по широкому коридору, с одной стороны которого стояли носилки, каталки и баллоны с кислородом. Два санитара торопливо прокатили мимо них пустую каталку.

Пейджер, закрепленный на нагрудном кармане врача, пискнул, и она подняла руку, давая Коннору сигнал подождать, пока она, сняв трубку настенного телефона, не поговорит по нему. Повесив трубку, она повернулась к нему:

– В сопровождении полицейского эскорта к нам из лаборатории компании в Беркшире везут нейтрализатор.

Они остановились перед комнатой, полной мониторов и датчиков. На каталке лежала женщина с кислородной маской на лице. Судя по разметавшимся светлым волосам, он понял, что это должна быть Монтана. Рядом с ней стояла медсестра, она отслеживала оранжевые цифры на мониторах и записывала их в лист, прикрепленный к папке.

Такое выражение глаз Коннор видел только раз в жизни и не мог забыть его. Это были глаза его матери. Шок. Полное отключение от реальности.

– Привет, – тихо сказал он.

В ответ последовал лишь слабый, еле заметный кивок.

Он улыбнулся, стараясь излучать уверенность:

– С вами все в порядке? – Он понимал, что вопрос был глупым, но не мог придумать ничего лучшего.

Еще один кивок.

Инстинктивно он подался вперед и легко коснулся щеки Монти; ее холодная влажность удивила его, но он постарался не показать этого. Ей было плохо, явно плохо. В палату вошли два санитара, а вслед за ними – серьезный мужчина в сером полосатом костюме.

– Доктор Гуди, это брат пациентки, – сказала Венди Филипс.

Коннор смутился. Доктор бросил на него беглый взгляд:

– Мы собираемся взять вашу сестру на рентген. Кроме того, мы хотели бы сделать томоскопию, которая поможет нам выяснить состояние ее легких. Я думаю, что она надышалась парами очень агрессивной субстанции, так что мы должны выяснить, насколько серьезно они поражены.

– Вы думаете, это серьезно? – тихо спросил Коннор.

Они отошли от Монти на несколько шагов.

– Ни на губах, ни на слизистой рта ожоги не просматриваются, нет их ни в ноздрях, ни на верхней части связок. Это хороший знак. Но она была без сознания и еле дышала, когда парамедики добрались до нее. Поскольку мы ничего не знаем о составе этого химического агента, в данный момент мы не можем определить, насколько поражены внутренние органы.

Коннор обеспокоенно посмотрел на Монти:

– А как тот другой человек, который был в лаборатории?

Доктор оцепенел, посмотрел на старшую сестру и жестом дал понять Коннору, чтобы тот вышел вместе с ним в коридор. Мимо них прошли две медсестры, и доктор Гуди тихо сказал:

– Боюсь, что мы ничего не сможем сделать для него.

– Он погиб? – не веря своим ушам, спросил Коннор.

– Он был мертв уже по прибытии. С головы до ног залит этой кислотой. Один из экипажей «скорой» тоже получил ожоги, и у них возникли проблемы с дыханием… один Бог знает, что это за дьявольское варево. – Врач посмотрел на часы. – Анализы займут добрую пару часов… если хотите, я могу пустить вас в комнату. Я предполагаю, что кто-то из компании уже в пути и вместе с ним направляется нейтрализатор для этой химии… хотя мне дали понять, что он не очень эффективен.

– Наверно, сейчас я ничем не могу вам помочь. Но может, вы позволите мне вернуться попозже?

Доктор оживился:

– Я думаю, это будет лучше всего. Позвоните нам примерно к ланчу – попросите сестру Филипс или меня, и мы сможем сообщить вам, как дела.

– Я ценю ваше отношение, – поблагодарил его Коннор и покинул приемное отделение.

Пока он ехал в офис, мысли не давали ему покоя. Он приехал чертовски рано, в четверть восьмого. Мисс Баннерман и старшего техника давно увезли в больницу, значит, они были на месте самое малое полчаса тому назад. То есть где-то около шести – четверти седьмого. В шесть часов утра… черт возьми, да еще час тут никто не появится. Так что они тут делали?

Можно не сомневаться – то, о чем никто не должен знать. Это было еще одним доказательством, что его интуитивная оценка Монтаны Баннерман была верна. Она ему пригодится. Не стоит и сомневаться. Коннор отчаянно надеялся, что она пострадала не очень серьезно.

29

Горло у Монти жгло огнем; невыносимо болели глаза.

– Мы хотим снять с вас маску и посмотреть, как вы себя будете чувствовать без кислорода. Хорошо?

Она снизу вверх посмотрела на коренастого, крепко сбитого человека с грубоватым лицом неандертальца и спутанной копной жестких волос, которые росли не только на шее, но и лезли из расстегнутого ворота рубашки. По бокам от него стояли две медсестры, а сзади – группа людей.

Выражение лица доктора обеспокоило ее. Внезапно испугавшись, она сделала несколько быстрых вдохов. Стоило ей подумать, какие она сама нанесла себе травмы, неизлечимые травмы, и ее кожа покрылась испариной. Она со всей яркостью вспомнила выражение лица Силса, когда пару дней назад они разговаривали в лаборатории.

«Вылейте галлон в плавательный бассейн, и стоит вам прыгнуть в него, как за несколько секунд с вас слезет вся кожа. Она действительно ужасна. Не дай бог попадет на кожу, – ее никакими силами нельзя нейтрализовать».

Она видела Силса, лежащего на полу. Его тело исчезло в клубах пара, когда она включила душ. Она помнила, как бежала к телефону звонить в «скорую помощь», как боролась с непокорным диском, – и больше ничего.

– Как… как… он? – Голос звучал как-то странно, он был более высокий, чем обычно, скрипучий и писклявый.

– Ваш коллега?

Она кивнула, отчаянно надеясь на чудо.

– Ничего хорошего, – тихо сказал врач.

– Он… он жив?

Казалось, что для ответа понадобилась целая вечность.

– Боюсь, что ему не удалось выжить. – Пауза. – Вы сделали все, что смогли.

Она закусила припухшую губу:

– Нет, я… я… – Она попыталась вспомнить, вернуться в лабораторию, снова прокрутить в памяти ход событий. Она оставила его лежащим на полу. Джейк стонал, хрипел и извивался под струями воды из душа. Кислота съедала его живьем.

Она чувствовала резкий медный вкус крови и более острый, едкий, дьявольски пронзительный вкус этой химии, который стоял у нее в ноздрях. Он вгрызался и в нее. Вот почему вокруг нее хлопотало столько людей. Студентов привели сюда показать, как она будет умирать в агонии. Как мистер Силс, но помедленнее.

– Вы больше ничего не могли сделать, – сказал врач. – Действовали вы совершенно правильно.

Она мельком вспомнила того дерзкого и самонадеянного Силса, каким он был в понедельник в пабе, когда внезапно закрылся и отказался дальше говорить о компании – словно что-то испугало его. А он не походил на человека, которого можно легко испугать. Да и вчера, когда он тихонько сообщил ей, что достал пилюли, которые ей были нужны, у него был испуганный вид.

Что же случилось с этими пилюлями «Матернокса»? Они тоже уничтожены кислотой или лежат себе где-то в лаборатории? Удастся ли ей как-то связаться с мистером Уэнтуортом до того, как и она умрет?

– Как ваше горло? – спросил доктор.

Посмотрев на него, Монти для проверки сглотнула.

– В общем-то, хорошо… но немного саднит.

– Сканирование, которое мы провели, показало небольшой отек в легких, но беспокоиться из-за него не стоит. Это не более чем реакция на раздражитель, и никаких серьезных повреждений нет. Вы можете испытывать боль от нескольких ожогов, и, пока ткани не зарубцуются, они будут особо чувствительны, но придут в норму через пару недель. А пока вам необходимо беречь их.

Она не испытала облегчения. Ее первой мыслью было, что он лжет. Если даже он искренен, как он может быть настолько уверен? Он не знает, какое разрушительное воздействие оказывает эта кислота. Да и никто не знает.

Она снова сделала вдох. Металлический запах внезапно смягчился – его перебил аромат цветов. Повернув голову, Монти увидела на столике большой букет – и вдруг заметила, что рядом с кроватью сидит отец. Его присутствие сразу же успокоило ее.

В белом свитере с высоким воротником и твидовом пиджаке, отец спокойно наблюдал за тем, что происходит вокруг, как и подобает настоящему вождю племени, которым он и становился, едва только входил в любое помещение. Поймав ее взгляд, он подмигнул Монти, отчего ее сразу же окатило теплом, и она почувствовала прилив уверенности.

– Ты вела себя очень мужественно, моя дорогая, когда пыталась помочь этому бедняге.

– Я сделала не то. Надо было не пускать воду, а оставаться при нем.

– С водой все было правильно. Ты больше ничего не могла сделать.

– Я вернусь утром, – сказал врач. – Проверю, как у вас идут дела. – И повернулся к отцу. – Рад тебя видеть снова, Дик.

– И я тоже. Мне в самом деле приятно.

Монти смотрела, как мужчины обменялись рукопожатиями. Время посещения подошло к концу, и отец наклонился к ней:

– Гордон Ланскомб. В этой стране он ведущий специалист по респираторным заболеваниям. Несколько лет назад я работал вместе с ним в правительственном совете по генетике… Так что ты оказалась в самых лучших руках.

Она улыбнулась в знак благодарности:

– Сколько времени?

Отец посмотрел на часы:

– Половина пятого.

Эта новость удивила ее.

– Пятого?

– Все это время ты спала, дорогая. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – вяло сказала она. – Со мной все хорошо. – Она помолчала, глядя на отца. – У тебя нет необходимости оставаться… здорово, что ты здесь, но у тебя много дел… сегодня у тебя что-то намечено, не так ли?

– Переговоры в Суссекском университете… я уже должен бежать. Вернусь утром.

– Как долго мне еще здесь быть?

– Гордон думает, что пару дней, – он хочет, пока твои легкие не придут в порядок, держать тебя под наблюдением. – Он сжал ее руку. – Ни о чем не беспокойся, ты храбрая и мужественная малышка.

– Меня беспокоит эта химия.

– Здоровое человеческое тело – это крепкая и надежная система. Тебе дают коктейль из антиканцерогенных лекарств, он очень эффективен – его используют в ядерной промышленности для рабочих, случайно получивших дозу облучения, – и с тобой все будет в порядке. Только что мне звонил доктор Кроу – сказал, что, если ты хочешь, тебя могут перевести в одну из клиник компании. У них превосходные больницы, но я бы предпочел, чтобы ты осталась под присмотром Гордона Ланскомба. Что ты думаешь на этот счет? – Он вскинул брови.

– Я останусь.

– Весьма благоразумно. – Тут отец нахмурился. – Расскажи мне, дорогая, что же на самом деле произошло? И ради всех святых – почему ты так рано очутилась там?

Поскольку Монти не хотела посвящать отца во все подробности, она попыталась собраться с мыслями.

– Мистер Силс сказал, что через несколько недель он уходит и хотел бы успеть убедиться, что оставляет в порядке все, что нам нужно. Мы решили, что лучше всего прийти с утра пораньше, пока не начали трезвонить телефоны.

– Где ты была, когда произошел этот несчастный случай? Ты видела, как…

Она помотала головой.

– Вот в чем кроется опасность – когда ты устал и измотан, ничего нельзя делать. Я предполагаю, он, скорее всего, споткнулся, но, видит Бог, у него должно было хватить сообразительности – нельзя было таскать столь смертельные химикалии со снятой крышечкой! И без защитных очков!

– Он что-то сказал о волке.

– Ты упомянула волка? – откликнулся отец.

– Я ничего не поняла.

Отец как-то странно посмотрел на нее:

– Волк? – Он взял левую руку Монти и внимательно изучил ее. – Этот состав не попал тебе на кожу?

– Нет.

– Что ж, не думаю, что мне попадались на глаза волки, которые бродят по этому зданию. А тебе?

Она с трудом попыталась улыбнуться:

– Я думаю, он… он был под хмельком. Едва только я вышла из лифта, услышала тревожный сигнал и кинулась в ту сторону. Он… он… – У нее пропал голос.

– Все хорошо… не будем говорить об этом. – Чтобы сменить тему, доктор Баннерман повернулся к цветам. – Интересно, от кого они? От тайного обожателя?

Монти, сдерживая слезы, повернула к ним голову и подняла руку. Понимая, что ей нужно, Дик Баннерман вынул из гущи цветов конверт и протянул ей. Она с трудом вскрыла его и прочитала короткое послание.

Я знаю, сегодня утром Вы вели себя исключительно мужественно. Мы понимаем, через что Вам пришлось пройти, и не перестаем думать о Вас. Мы очень гордимся Вами.

Нейл Рорке

Записка развеселила Монти, и она протянула ее отцу:

– Я думаю, это очень любезно с его стороны. Согласен, папа?

– Это самое малое, что он может сделать. Скорее всего, пытается избежать судебного иска с твоей стороны.

Она укоризненно посмотрела на отца:

– Это грубо и несправедливо! На самом деле Рорке – прекрасный человек, он же сдержал слово относительно Уолт… – Монти закусила губу. Она не рассказывала отцу историю с Уолтером Хоггином – как его уволили и снова восстановили.

– Уолт?

– Я… мне в самом деле нравится сэр Нейл, – торопливо сказала она. – И я считаю, что лучше уж он, чем Кроу. Хотя разница небольшая.

Кто-то резко постучал в дверь. Она приоткрылась, и в палату заглянул мужчина.

– Мисс Баннерман? – спросил он, не извиняясь за вторжение.

– Да?

Его внешний вид говорил о том, что он не медик. Он походил скорее на банковского менеджера. Ему было примерно сорок пять, у него были правильные черты лица и коротко подстриженные черные волосы. На сгибе руки висел аккуратно сложенный плащ.

– Детектив-суперинтендент Левайн, – представился он живым, бодрым голосом с легким шотландским акцентом. Беглым кивком отметив присутствие ее отца, он подошел к кровати Монти, выудил из кармана бумажник и, развернув его легким движением руки, показал свое удостоверение. – Могу ли я переговорить с вами?

– Конечно.

– А не может ли этот разговор подождать до завтра? – не без агрессивности осведомился Дик Баннерман.

– Все в порядке, папа, – успокоила его Монти.

Посмотрев на детектива, Баннерман встал и, наклонившись, поцеловал Монти:

– Ты уверена?

– Да.

– Ну что ж, ладно… оставляю тебя в покое. Завтра с самого утра зайду.

– Не надо, папа, в этом нет необходимости… у тебя сейчас так много забот.

Он нежно сжал ей руку и посмотрел в глаза:

– Ты сейчас важнее всех прочих дел. Понимаешь?

Она на прощание поцеловала его.

– Спасибо, – пробормотала Монти.

Полицейский подождал, пока ученый закроет за собой дверь, после чего сел и положил плащ себе на колени. Проницательные серые глаза внимательно изучали ее, и наконец он улыбнулся, обнажив безукоризненные белые зубы. Его кожа была покрыта легким загаром, приобретенным в солярии, а подтянутая фигура позволяла предполагать, что он держит себя в форме, пожалуй даже слишком старательно. Тем не менее в нем было что-то от врача-клинициста… может, из-за чрезмерно вежливой манеры разговора.

– Я не займу у вас много времени, мисс Баннерман, но, поскольку вы были единственным человеком, который видел, что случилось, вы понимаете, насколько мне необходимо переговорить с вами. – Он сидел очень прямо, сохраняя безукоризненную выправку.

– Конечно.

– Можете ли вы сообщить мне все, что осталось у вас в памяти? – Снова блеснули зубы в мгновенной улыбке и спрятались за тонкими жесткими губами.

Монти детально рассказала ему все, что случилось, едва только она вышла из лифта. Он слушал молча, не делая никаких заметок. Когда она рассказала, как Силс выкрикнул что-то о волке, детектив нахмурился:

– Вы уверены, что правильно расслышали? – Похоже было, что он обеспокоился.

– Да.

– Не знаю, в курсе ли вы дела, мисс Баннерман, но, похоже, ваш коллега был в состоянии интоксикации, когда пришел на работу. Уровень алкоголя в крови был вдвое больше того, при котором можно садиться за руль. Этим можно объяснить его экстраординарную беспечность.

– Совершенно ему несвойственную.

Детектив-суперинтендент развел ладони, словно открывал невидимую книгу.

– Этот факт может также объяснить и другие странности. Насколько я понимаю, он провел ночь в городе и расстался с некой молодой леди только в два часа утра. Если он выпивал, то вполне возможно, что в шестом часу уровень алкоголя у него в крови все еще был достаточно высок.

Монти выслушала его тираду, но она удивила ее. Только тут она осознала, что практически не знала Джейка Силса. Может, он даже увлекался наркотиками – вот почему ему и привиделся волк.

Левайн продолжал внимательно рассматривать Монти.

– Вы приехали раньше шести. Не слишком ли это раннее время для появления на работе, мисс Баннерман. Это ваш нормальный распорядок дня?

Она подумала, прежде чем ответить. Она не хотела, чтобы из-за случайной обмолвки детектив испытал желание копать глубже.

– Когда вы работаете с таким человеком, как мой отец, вам приходится придерживаться такого распорядка… просто чтобы успевать за ним.

– О, конечно. – Лицо Левайна продолжало оставаться бесстрастным, и он не отводил взгляда от Монти. – И вы каждый день начинаете работу в это время?

– Я привыкла к нашей предыдущей лаборатории, – соврала она. – Я думала, что здесь, где много помощников, будет полегче, но этого не произошло. Нам все еще приходится посещать нашу старую лабораторию, и я стараюсь бывать в двух местах одновременно. И с сегодняшнего дня я решила пораньше приступать к работе.

– У мистера Силса тоже была привычка приходить так рано?

– Вот этого уж не знаю.

Его глаза продолжали изучать Монти.

– А я думал, что в такое время только полиция бодрствует. – На этот раз в его улыбке скользнуло что-то вроде теплоты.

– Выбора не было, – сказала она. – Могу вас заверить.

Он встал:

– Вы оказали большое содействие, благодарю вас. Больше не буду отнимать у вас время. Если вы не против, через несколько дней я попрошу кого-нибудь зайти к вам и принять формальное объяснение, и, предполагаю, вас попросят дать показания в ходе формального следствия.

– Да, конечно.

После того как он ушел, Монти осталась лежать, размышляя. Детектив-суперинтендент. Она плохо разбиралась в полицейских званиях, но похоже, это старший начальник. Ее поразила эта странность – для расследования несчастного случая на производстве посылают офицера в столь высоком звании, но, может быть, это «Бендикс Шер» требует к себе такого уважения… или настаивает на нем.

Она устало закрыла глаза и погрузилась в беспокойную дремоту.

– Вы не хотите немного поесть?

Сразу же открыв глаза, Монти увидела, как медсестра в синей униформе ставит поднос на вращающийся столик у кровати.

– Я принесла вам томатный суп, вареную рыбу и мороженое.

Вид еды вызвал у Монти тошноту.

– Я… мне вовсе не хочется есть.

– Попробуйте хоть немного.

Монти попыталась принять сидячее положение. Медсестра приподняла изголовье и подложила ей под спину подушку.

– Вот так вам будет удобнее. Хотите включить телевизор?

– Да, спасибо.

Медсестра щелкнула пультом и вручила его Монти. На экране о чем-то громко спорили сидящие в пабе мужчина и женщина. Когда медсестра открыла дверь, она воскликнула:

– Вот к вам и гость!

В палату вошел Коннор Моллой с большим букетом цветов и широкой плетеной корзинкой с фруктами.

– Привет, – сказал он. – Собрались обедать? Я тогда зайду попозже.

– Нет… останьтесь, пожалуйста. Эй, а это что такое?

Он покраснел:

– Я… э-э-э… я… – Коннор ухмыльнулся. – Ограбил в лифте пожилую даму.

Монти улыбнулась в ответ:

– Они просто великолепны… спасибо вам.

– Я попрошу нянечку принести вазу… или что-то в этом роде. Как вы себя чувствуете?

– Нормально… если не считать голоса.

– Ага… вы сейчас немного напоминаете утенка Дональда Дака… но вам это очень идет.

– Ну спасибо!

– Всегда пожалуйста.

Еще недавно Монти казалось, что она предельно измотана, но появление американца тут же заставило ее взбодриться. Ей внезапно захотелось сделать хоть какой-нибудь макияж, не помешало бы перед его появлением взглянуть в зеркало и как-то привести в порядок прическу. Она чувствовала себя сущей распустехой.

– Вы выглядите куда лучше, чем утром, – сказал он. – На лице появились краски.

– Это было очень любезно с вашей стороны тогда навестить меня. Боюсь, что я была не очень…

Он пожал плечами и направился к дверям:

– Пойду искать вазу.

Монти накрошила гренки в суп и попробовала, что получилось. Большого аппетита у нее не было, но в памяти всплыли воспоминания о матери: когда она была маленькой и, случалось, болела, мать всегда давала ей томатный суп «Хейнц». И вплоть до сегодняшнего дня его вкус успокаивал ее.

Коннор вернулся, неся с собой большую стеклянную вазу, которую наполнил водой в маленькой встроенной ванной. Он поставил в нее цветы и спросил у Монти, где, по ее мнению, стоит их поместить. Она показала на столик у кровати, куда Коннор и поставил вазу, перенеся букет Рорке на стол у окна. Сам он сел на стул рядом с ней. Они молчали, и в этом молчании Монти очень хорошо себя чувствовала – словно была в привычной компании старого друга.

«У американца усталый вид», – подумала она. Он был бледен, а белки карих глаз – в кровавых прожилках, словно после бессонной ночи. Когда он в ответ уставился на нее, Монти со смущенной улыбкой отвела взгляд.

В нем было что-то основательное. Ей нравилась манера, с которой он отбрасывал назад свои густые волосы, но несколько завитков все же падали на лоб, и в его взгляде было нечто большее, чем любит демонстрировать современное поколение голливудских актеров. Но за этим крылось что-то еще, и это нравилось ей больше всего: природная сдержанность и внимание, которые привлекали ее. Словно под его покровом надежного и веселого человека крылся какой-то другой слой, в котором было место и уязвимости, и загадочности.

– Как вы? – спросил он. – В порядке?

– Ага. Я думаю, все же вдохнула немного этих испарений, что было довольно глупо с моей стороны.

– Судя по тому, что я слышал, вам не в чем корить себя. Так что же на самом деле произошло – этот бедняга что-то смешивал? Чем он занимался?

– Не знаю – я просто услышала сигнал тревоги, когда вышла из лифта.

– Сколько тогда было времени?

– Около шести. Я опаздывала… – Она не хотела ему рассказывать о своих планах и случайно оговорилась.

– «Опаздывала»? – насмешливо переспросил он. – Было без пяти шесть утра, и вы уже опаздывали? Так в какое же время вы обычно приходите в офис?

Последним куском тоста она вытерла остатки супа в тарелке. Рука ее подрагивала.

– Я… это бывает по-разному. – Она избегала его взгляда. – В конце месяца мистер Силс собирался уйти из компании, нужно было закончить массу дел для моего отца… Он… он собирался, придя пораньше, одним махом покончить с ними… до того как начнут трезвонить телефоны… ну, вы понимаете.

Коннор внимательно наблюдал за ней. Это могло быть и правдой, но интуиция подсказывала ему, что это не так. Джейк Силс имел доступ к самой секретной информации. Если бы о его намерении уйти стало известно, его сразу же отстранили бы от работы и он уже не смог бы вернуться в это здание.

– Ваш обед остынет, – сказал он ей.

– Я не очень хочу есть, – отозвалась она, подцепляя на вилку кружок переваренной моркови. У рыбы был такой же неаппетитный вид.

– Хотите, я выскочу и принесу вам что-нибудь вкусное?

Она улыбнулась:

– Только не сегодня, спасибо… но если меня будут тут держать, я впаду в отчаяние! А вы сами-то ели? Хотите мое мороженое?

Он отрицательно покачал головой:

– Спасибо. – Их взгляды встретились, и они обменялись улыбками. – Так расскажите мне – в чем была истинная причина, по которой вы пришли так рано? – Он изобразил ироническую озабоченность. – То есть простите, если я вторгаюсь… ну, вы понимаете… в какие-то личные отношения между вами и мистером Силсом.

Монти напряглась, но постаралась не показать этого.

– Между мной и Джейком Силсом ровно ничего не было, – небрежно сказала она. – Боюсь, мы даже не успели как следует узнать друг друга. – Руки у нее продолжали дрожать, но она храбро подцепила еще кружок моркови. Чувствуя, что заливается краской, она попыталась отвести глаза от американца, но ничего не получалось. – Честное слово, – добавила Монти, заметив, что он смотрит на нее с дружелюбной иронией.

Он снова улыбнулся:

– Ну конечно. Послушайте, я готов извиниться – я не собирался допрашивать вас, и вы можете послать меня ко всем чертям, если хотите.

Она засмеялась и поморщилась от боли:

– Нет, уж этого не надо.

Коннор Моллой нарочито облегченно вздохнул и задал еще один вопрос:

– Как вы думаете – это в самом деле был несчастный случай?

Она прикинула, не стоит ли повторить мнение суперинтендента Левайна, что Силс был пьян, но подумала, что это будет нечестно по отношению к Силсу.

– Нет.

Решительность ее ответа удивила саму Монти, так же как и американца.