Текст книги "Мертвый, как ты"

26
1997

29 декабря, понедельник

– Я правда могу забыть, что видела твое лицо! – сказала Рейчел, глядя на него снизу вверх.

В желтом пятне света от лампочки под потолком он выглядел каким-то желтушным. Она попробовала посмотреть ему в глаза, потому что вдруг вспомнила – наверное, от страха – прочитанную в газете заметку: заложники или похищенные непременно должны установить глазной контакт с похитителем. Если между двоими людьми протягивается ниточка, связь, похитителю труднее причинить похищенному боль.

Она и пыталась хриплым голосом установить связь с этим человеком – с этим чудовищем… с этим… существом.

– Конечно можешь, Рейчел. Я что, по-твоему, вчера родился? Неделю назад, прямо на Рождество, чтоб оно провалилось? Допустим, я тебя отпущу, а через час ты уже окажешься в полицейском участке, и специальный художник изготовит на компьютере мой фоторобот. Ты ведь так поступишь, да?

Рейчел энергично затрясла головой.

– Клянусь… – прохрипела она.

– Чем? Жизнью твоей матери?

– Жизнью моей матери… Пожалуйста, дай мне воды. Очень прошу…

– Значит, я тебя отпущу, но, если ты меня обманешь и пойдешь в полицию, я явлюсь в дом твоей матери на Сарренден-Клоуз и убью ее?

Рейчел смутно удивилась. Откуда он знает, где живет ее мать? Может, прочел в газете? В душе снова зажглась искра надежды. Если он действительно прочел о ней в газете, значит, про нее уже известно всем. Ее ищут… Ее разыскивает полиция.

– Рейчел, я все про тебя знаю.

– Отпусти меня! Я не стану рисковать жизнью матери!

– Отпустить?

– Да.

– И не мечтай.

27
Наши дни

8 января, четверг

Ему нравилось находиться в этих красивых больших домах. Точнее, наблюдать за тем, что в них происходит.

Иногда, спрятавшись в какую-нибудь узкую щель, он представлял, будто надевает на себя эти дома, словно вторую кожу. Или, втиснувшись в платяной шкаф, окруженный платьями и манящими запахами красоток, которым эти платья принадлежат, и кожи их туфель, он чувствовал себя на вершине мира, как будто овладевал женщиной.

Владелицей роскошных нарядов, которые висят вокруг него. И многочисленных туфель – его любимых дорогих туфель, которые стоят на полочках.

Совсем скоро он ненадолго овладеет такой красоткой… Уже очень скоро.

Ему многое известно о ней – гораздо больше, чем ее собственному мужу. Сегодня четверг. Он следит за ней уже три дня. Знает, когда она возвращается домой и когда уходит. Знает, что спрятано в ее ноутбуке, – лапочка, она не защитила свой почтовый ящик паролем! Он прочел ее переписку с греком, с которым она спит. И снимки его видел. Она любит снимать своего любовничка – иногда в довольно откровенных позах.

Если повезет, сегодня ее любовником станет он. А вовсе не мощный волосатик с громадным инструментом.

Главное – вести себя осторожно и не шевелиться, когда она вернется домой. Особенно шумят вешалки – у нее в основном тонкие, металлические, на таких возвращают вещи из химчистки. Несколько штук он уже снял, чтобы не выдали его, и сложил на полу шкафа, а самые ближние к себе обернул тканью. Теперь остается только одно: ждать. И надеяться.

Здесь как на рыбалке. Требуется много терпения. Она, может, еще долго не вернется. Зато сегодня можно не опасаться, что неожиданно нагрянет муж.

Муженек улетел на самолете далеко-далеко. На конференцию по программному обеспечению в Хельсинки. Он очень обрадовался, увидев на кухонном столе записку: «До субботы, целую, XXXX». И название отеля, и телефон.

Чтобы убедиться наверняка – надо же было как-то убить время, – он позвонил в отель из кухни и попросил позвать мистера Дермота Пирса. Женский голос с легким акцентом ответил:

– Мистер Пирс не подходит… Что ему передать?

Он так возбудился, что едва не брякнул: «Передайте, что я собираюсь оттрахать его жену». Надо же – удача сама плывет к нему в руки! Но он благоразумно нажал отбой.

Его немного беспокоили фотографии двоих детей-подростков, мальчика и девочки, которые стояли на столе в гостиной. Он обследовал две подростковые комнаты. Безупречная, почти стерильная чистота и порядок. Ясно, никакие дети здесь постоянно не живут. Скорее всего, они – дети мужа от первого брака.

Зато в доме оказался кот, страшненький, бирманской породы. Он увидел кота на кухне и отпихнул ногой. Кот убежал на улицу через свою дверцу. Все стихло. Он обрадовался и еще сильнее возбудился.

Некоторые дома внутри как живые. Особенно когда работают нагреватели и вибрируют стены. Дышат! Да, как он сейчас, глубоко дышат от возбуждения, и дыхание дома эхом отдается у него в ушах. Он чувствует биение своего сердца, кровь все быстрее течет по жилам.

Господи, до чего хорошо!

28

8 января, четверг

Рокси Пирс ждала сегодняшнего вечера всю неделю. Дермот улетел по делам, и она пригласила Янниса к себе на ужин. Ей давно хотелось заняться с ним любовью в собственном доме. Греховная мысль сладко будоражила ее.

Они не виделись с прошлой субботы; Рокси вспомнила, как, раздевшись, прохаживалась по его квартире в новеньких туфлях «Джимми Чу». Даже в постели она не сняла туфель – что ужасно заводило его.

Где-то она читала: самки-комарихи иногда так жаждут крови, что готовы пойти на что угодно, даже невзирая на опасность для жизни.

Вот как сильно ей сейчас хочется побыть с Яннисом. Ей надо его увидеть. И заняться с ним любовью. А что потом – не важно! Чем дольше они занимаются сексом, тем больше ей его хочется!

«Какая же я дрянь», – виновато думала Рокси по пути домой, гоня свой серебристый «бокстер» по темной, освещенной фонарями модной Ширли-Драйв, мимо площадки для игр в Хоуве.

Она повернула в свой квартал, Дроуввэй, потом снова направо, на их улицу, и подъехала к большому квадратному современному дому, который они для себя построили. Настоящий райский уголок в черте города! За домом – сад, который граничит со стадионом частной школы. Когда она поехала по короткой подъездной аллее, включилась охранная сигнализация.

Ох, какая же я дрянь! Гнить мне в аду…

Рокси воспитали хорошей католичкой. Она выросла, веря в грех и адовы муки.

Когда они познакомились, он был женат. Она отбила его у жены и двоих детей, которых он обожал. У них был страстный роман. Целых два года их страсть все росла. Они были ужасно влюблены друг в друга. Но потом, когда они стали жить вместе, притяжение куда-то исчезло.

Теперь, с Яннисом, Рокси испытывала такой же взрыв чувств. Как и Дермот, он был женат, у него тоже были дети, только младше. Ее лучшая подруга, Вив Дэниэлс, не одобряла ее нового увлечения, предрекала Рокси, что та прослывет угонщицей чужих мужей. Но она ничего не могла с собой поделать, не могла подавить в себе влечение к Яннису.

Она вынула из-за солнцезащитного козырька пульт от гаража, открыла ворота. Без БМВ Дермота гараж казался просторным и пустым. Рокси выключила зажигание и перед тем, как выйти, взяла с пассажирского сиденья пакеты из супермаркета «Уэйтроуз».

С Яннисом она познакомилась, когда Дермот повез ее в ресторан «Фессалоники» в Брайтоне. Когда они закончили ужин, к ним за столик подсел владелец заведения. Яннис угощал их узо за счет заведения и не сводил взгляда с Рокси.

Сначала она повелась на его голос – хрипловатый, страстный. Он так увлеченно рассказывал о еде и о жизни на своем ломаном английском! А еще она завелась от его модной трехдневной щетины. И волосатой груди, видной в вырезе расстегнутой почти до пупа белой рубашки. И от его простоты. Казалось, этот мужчина живет без забот – расслабленный и счастливый, довольный собой.

И такой ненасытный в сексе!

Рокси открыла входную дверь и тут же набрала на панели кодовый номер, чтобы не сработала сигнализация. Она совсем замечталась и не заметила, что огонек на панели другой, не такой, как всегда. Работала лишь ночная сигнализация первого этажа, а второй этаж оказался отключен. Но мысли Рокси бежали в совершенно другом направлении. Понравится ли Яннису ее стряпня?

Она решила приготовить что-нибудь простое: смешанные итальянские закуски, стейк на ребрах и салат. И бутылка или две из драгоценного погребка Дермота.

Захлопнув за собой входную дверь, она позвала кота:

– Суси! Эй, Суси! Мамочка пришла!

Это Дермот придумал так по-дурацки назвать кота; имя он взял в честь первого ресторана, куда они ходили в Лондоне на своем первом свидании.

Кот не отозвался, что было необычно.

Обычно он выходил хозяйке навстречу, терся о ее ноги и выжидательно смотрел снизу вверх, дожидаясь ужина. А сегодня его что-то нет… Может, в саду? Ну и ладно.

Рокси глянула на свои часики, потом на большие часы на кухне: пять минут седьмого. До приезда Янниса меньше часа.

На работе прошел очередной паршивый день. Телефон молчал, а трафик быстрого Интернета почти превышен. Но сегодня на несколько часов она забудет все заботы. Кроме них с Яннисом, все остальное не важно. Она будет наслаждаться каждой минутой, каждой секундой, каждой наносекундой!

Она выложила покупки на кухонный стол, разнесла все по местам, взяла в погребке бутылку марочного «Шато де Мерсо» и поставила в холодильник, а бутылку «Жевре Шамбертен» урожая 2000 года откупорила заранее, чтобы вино подышало. Вскрыла банку кошачьих консервов, выложила содержимое в миску и снова позвала любимца:

– Суси! Эй, Суси! Ужинать!

Потом поспешила наверх. Надо принять душ, побрить ноги, брызнуть на себя духами «Джо Мэлоун», вернуться вниз и приготовить ужин.

Услышав из шкафа, как она зовет кота, он надел на голову маску. Прислушался к ее шагам. Поднимается! Внутри его все напряглось от возбуждения. От предвкушения.

Перед глазами поплыл красный туман. У него сразу поднялось настроение… и не только настроение. Он старался успокоить дыхание. Следил за ней из-за шелковых платьев, через занавешенные, застекленные дверцы шкафа. Какая она красивая! У нее блестящие черные волосы… Вот она небрежно сбрасывает черные туфли на плоской подошве… Бесстыдно снимает темно-синий костюм. Как будто она раздевается для него!

Спасибо!

Красотка сняла белую блузку и бюстгальтер. Грудь оказалась меньше, чем он себе представлял. Ну и ладно! Нормальная грудь. Крепкая, с маленькими сосками. Не важно. Грудь его особо не волнует.

Теперь трусики!

Она бреется! Линия бикини белая, до узкой полоски трусиков танга. Очень гигиенично!

Умница!

Он так возбудился, что весь вспотел.

Потом она, голая, зашла в ванную. Он услышал плеск воды в душе. Понимал, что сейчас самое время, но не хотелось брать ее мокрую и скользкую от мыла. Ему нравилось думать, что она вытрется для него и, может быть, для него же надушится.

Через несколько минут она вернулась в спальню, завернутая в большое полотенце. На голову она намотала другое полотенце, поменьше. Потом вдруг, как будто устраивая для него частный стриптиз, сбросила с себя полотенце, открыла шкаф и сняла с полки элегантные, тускло поблескивающие черные туфли на высоких шпильках.

«Джимми Чу»!

Он едва сдерживал возбуждение, когда она надела туфли, ставя ноги поочередно на стульчик рядом с кроватью и застегивая ремешки, по четыре на каждой! Затем она, не одеваясь, прошлась по комнате, любуясь собой и принимая разные позы перед большим настенным зеркалом.

Да, детка… Вот так… Да, да… Спасибо тебе!

Он посмотрел на маленький треугольник волос под плоским животом. Он любил, когда там все аккуратно подстрижено. Ему нравились женщины, которые следят за собой, обращают внимание на мелочи.

Только для него!

Не снимая с головы тюрбан из полотенца, она подошла к шкафу. Протянула руку. Ее лицо оказалось совсем рядом; он видел ее через занавешенное стекло.

Он приготовился.

Она распахнула дверцу.

И тут же из-за вешалок метнулась рука. К ее носу прижалась тряпка, пропитанная хлороформом.

Бесшумно, как акула, он выскользнул из-за платьев, обхватил ее затылок, сильнее прижал тряпку к носу. Наконец она обмякла в его руках.

29
1997

30 декабря, вторник

Рейчел Райан неподвижно лежала на полу микроавтобуса. У него болел кулак, которым он ударил ее по голове. Болел так сильно, что он испугался: вдруг сломаны большой и указательный пальцы? Они почти не шевелились.

– Черт! – прошипел он, тряся рукой. – Черт, блин, черт! Сука!

Он стащил перчатку, чтобы осмотреть пальцы, но трудно было что-либо разглядеть в полумраке.

Потом опустился на колени рядом с ней. Когда она падала, голова громко стукнулась об пол. Может, он сломал ей челюсть? И похоже, она не дышит…

Встревожившись, он положил голову ей на грудь. Уловил какое-то шевеление, но не понял, кто шевелится – она или он сам.

– Эй, что с тобой? – в страхе спросил он. – Рейчел! Ты как, Рейчел?

Он снова надел перчатку, схватил ее за плечи и потряс:

– Рейчел! Рейчел! Рейчел!

Он достал из кармана фонарик и посветил ей в лицо. Глаза у нее были закрыты. Он приоткрыл ей веко; как только он отпустил его, веко закрылось.

Страх нарастал.

– Эй, Рейчел, не умирай! Ты слышишь? Не смей тут подыхать! Блин, ты меня слышишь?!

Из углов ее рта вытекала кровь.

– Рейчел! Хочешь попить? Хочешь, я тебе поесть принесу? Хочешь что-нибудь из «Макдоналдса»? Бикмак? Чизбургер? А может, большой бутерброд? Я тебе его принесу, хорошо? Ты только скажи, что ты хочешь. С чем тебе сделать? Сосиски с горчицей? А может, с сыром? У них с сыром вкусные. С тунцом? С ветчиной?

30
Наши дни

8 января, четверг

Ра проголодался. Бутерброд с курицей и плавленым сыром уже два часа терзал его воображение. Всякий раз, как он поворачивал за угол, пакет с термосом катался по пассажирскому сиденью.

Он давно собирался постоять где-нибудь в тихом месте и перекусить – ему полагался ежедневный часовой перерыв, – но вокруг было слишком много народу. Чаевые упускать нельзя. Пришлось выпить одиннадцатичасовую чашку чаю за рулем. Обычно по четвергам много пассажиров, но сегодня первый четверг после Нового года. Он рассчитывал на спокойный вечер. Однако некоторые пассажиры уже пришли в себя и снова разъезжали по вечеринкам. И заказывали такси. И надевали красивые туфли.

Ага-ага.

Что ж, он не против. Каждый развлекается по-своему. Он радовался за них всех. Главное, чтобы платили и не пытались сбежать – некоторые пытаются уйти не заплатив. А еще лучше, когда ему дают чаевые! Чаевые всегда выручают. Они помогают ему копить. Помогают собирать коллекцию.

Коллекция разрастается день ото дня. Очень красивая. О да!

Завыла сирена.

Его кольнула тревога. Он затаил дыхание.

В зеркале заднего вида замерцал проблесковый маячок, потом его обогнала патрульная машина. Через несколько секунд за ней проехала другая, как будто двигалась по его следу. Интересно, подумал он. Почти все ночи его не бывает дома, он работает, но сразу две патрульные машины обгоняют его нечасто. Наверное, случилось что-то серьезное.

Он приближался к своей обычной точке на набережной Брайтона, где любил постоять каждый час, через час по ночам, и попить чайку, а сейчас еще и газетку почитать. С прошлого четверга, когда в отеле «Метрополь» произошло изнасилование, он пристрастился к газетам. Какие интересные статьи! У жертвы забрали одежду. Но больше всего его возбудил рассказ о том, что у нее забрали туфли.

Ага-ага!

Он остановил такси, выключил зажигание, взял бумажный пакет, в котором лежал большой бутерброд, но тут же снова положил его на сиденье. От пакета уже не пахло так хорошо, как раньше. От запаха его затошнило.

Голод прошел.

Интересно, куда направлялись эти патрульные машины?

Потом он вспомнил о туфлях, которые лежали в багажнике его такси, и ему стало получше.

Не просто «получше», а просто замечательно!

Бутерброд он вышвырнул в окошко.

– Дрянь – в мусор! – проворчал он про себя. – Раз ты дрянь – тебя в мусор!

31

9 января, пятница

Клио беременна… Это очень хорошо, это замечательно. Кроме всего прочего, еще и потому, что Грейс стал пить гораздо меньше. Как и полагается при ее состоянии, Клио воздерживалась от спиртного, только иногда позволяла себе бокал белого вина. Зато она пристрастилась к острой индийской кухне и без устали поглощала карри. Грейс подозревал: еще немного, и его желудок не выдержит. И в доме пахнет как в дешевом индийском ресторане.

Грейс тосковал по простой пище. Хамфри тоже пребывал не в восторге от индийской кухни. Лизнув карри всего один раз, щенок понял, что нет смысла клянчить у хозяев объедки.

Рой терпел, потому что считал своим долгом составить Клио компанию. И потом, в одной из книжек для будущих папаш, подаренной Гленном, он прочел, как важно во всем потакать беременной и стараться разделять ее пристрастия. Тогда будущая мать почувствует себя счастливой. А когда будущая мать чувствует себя счастливой, она посылает вибрации еще не рожденному ребенку, и он тоже родится счастливым и не станет, повзрослев, серийным убийцей.

Обычно под карри Грейс любил выпить пива «Гролш», или своего любимого немецкого «Билтбергера», или белого пива, к которому пристрастился в прошлом году в Мюнхене, после знакомства со своим немецким коллегой Марселем Кулленом. Но на этой неделе он дежурит по городу. Значит, придется ограничиться безалкогольными напитками.

Вот почему он, трезвый как стеклышко, сидел в пятницу у себя в кабинете и пил уже вторую чашку кофе, читая сводки происшествий и электронные письма, которые поступали потоком, как будто выливались из крана, который кто-то забыл закрутить. Иногда он косился и на гору бумажных документов на краю письменного стола.

Осталось чуть больше двух суток до вечера воскресенья, когда его сменит другой суперинтендент или старший инспектор, и тогда его ждут целых полтора месяца свободной жизни до нового дежурства. У него масса работы: надо подготовить несколько дел к передаче в суд, проверить, как идут дела в новом подотделе нераскрытых преступлений. Только бы за время, оставшееся до конца дежурства, не стряслось ничего серьезного!

Ему, как всегда, не повезло.

Зазвонил телефон; Грейс сразу узнал монотонный, невыразительный голос инспектора Дэвида Алкорна из брайтонской уголовной полиции.

– Рой, извини. Похоже, у нас снова изнасилование, совершенное «посторонним».

До последнего времени изнасилованием в «Метрополе» занимался брайтонский уголовный розыск, хотя Роя держали в курсе. Ну а сейчас, судя по всему, дело передадут в полицейское управление графства. То есть ему.

Хорошенькая выдалась пятница, нечего сказать! И почему всякие мерзости всегда случаются в пятницу? Что за день такой особенный?

– Что там у тебя, Дэвид?

Алкорн отчитался кратко и сжато:

– Жертва сильно травмирована. Судя по тому, что удалось вытянуть из нее дежурному, она вчера приехала домой поздно – муж улетел по делам за границу. Насильник набросился на нее в спальне. Потом она позвонила подруге, та сразу примчалась и вызвала наряд полиции. Приезжала бригада скорой, но медицинская помощь не потребовалась. Женщину увезли в Центр помощи жертвам изнасилования в Кроли. С ней поехали сотрудница отдела по борьбе с сексуальными преступлениями и констебль дежурной бригады.

– Что еще?

– Пока почти ничего. Как я и сказал, жертва сильно травмирована. Кажется, у нас снова туфли.

Грейс нахмурился:

– Поподробнее можешь?

– Ее изнасиловали с помощью ее же собственной туфли.

Грейс поспешно раздвинул груды документов, ища ручку и блокнот.

– Как ее зовут?

– Роксанна… Рокси Пирс. – Алкорн повторил фамилию по буквам. – Адрес: Хоув, Дроуввэй, семьдесят шесть. Она владелица рекламного агентства в Брайтоне, а ее муж занимается компьютерами. Вот и все, что нам пока известно. Я уже вызвал бригаду криминалистов; сейчас еду к ней домой. Если хочешь, по пути прихвачу и тебя.

Ну что ж, подумал Рой, заодно можно будет поподробнее расспросить Алкорна. Особенно если дело передадут в их управление.

– Да, спасибо!

Нажав отбой, он посидел немного не шевелясь, собираясь с мыслями.

Мысли крутились вокруг одного: Туфельщика. Всю неделю подотдел нераскрытых преступлений занимался им как одним из главных подозреваемых. Во всяком случае, проследили общие черты прежних нападений, имевших место в 1997 году, и нападения на Николу Тейлор, произошедшего 31 декабря в отеле «Метрополь».

У нее забрали туфли. Вот первое общее звено. Правда, в 1997 году Туфельщик забирал только одну туфлю и трусики жертвы. У Николы Тейлор забрали обе туфли и всю одежду.

Где-то в груде документов у него на столе лежит толстая папка с профилем преступника, или, как сейчас это называют, «Отчет о поведении преступника». Отчет составил доктор Джулиус Праудфут, совершенный чудак, психолог-криминалист.

Грейс усомнился в возможностях Праудфута еще при первом знакомстве – в 1997 году, когда он искал пропавшую Рейчел Райан. Но с тех пор он советовался с доктором по ряду дел.

Он настолько погрузился в отчет, что даже не заметил, как, щелкнув, открылась дверь его кабинета и по ковру проскрипели шаги.

– Здорово, старичок!

Грейс, вздрогнув, вскинул голову и увидел Гленна Брэнсона.

– В чем дело? – спросил он.

– Дело в моей жизни. Вот, хочу с ней покончить раз и навсегда.

– Отличная мысль! Только не здесь. Мне и без тебя дерьма хватает.

Брэнсон обошел вокруг его стола и посмотрел через плечо на документы. Некоторое время почитал, а потом сказал:

– Ты в курсе? Твой Джулиус Праудфут совсем съехал с катушек. Знаешь, что про него говорят?

– Ну и что? Ты тоже наверняка съехал с катушек, раз пошел служить в полицию.

– И женился.

– И это тоже. – Грейс широко улыбнулся. – Какие у тебя еще для меня перлы мудрости?

Брэнсон пожал плечами:

– Да я так, помочь хотел, и все.

Грейс подумал, но вслух не сказал: ему бы сейчас в самом деле не помешало, если бы Брэнсон вдруг исчез. И перестал замусоривать его квартиру. И портить его проигрыватель, и рыться в его драгоценной коллекции виниловых пластинок.

Вместо этого он поднял голову, посмотрел на друга и спросил:

– Хочешь отвязаться или в самом деле желаешь помочь?

– Как мило сказано! Тут не устоишь!

– Вот и отлично! – Грейс передал Брэнсону отчет доктора Джулиуса Праудфута о Туфельщике. – Выпиши для меня все самое главное к вечерней оперативке. Уложись где-нибудь в двести пятьдесят слов, не больше, чтобы наш новый шеф сумел все усвоить.

Брэнсон поднял папку, пролистал страницы.

– Твою мать! Двести восемьдесят две страницы! Полная жопа!

– Лучше не скажешь, друг.