Текст книги "Убийственно просто"

19

В тот вечер стемнело необычайно рано. Припарковавшись за автобусной остановкой, Марк выключил мотор и несколько секунд сидел неподвижно. Широкая улица, блестевшая от непрекращающегося дождя, была пустынной – машины проезжали лишь изредка. Пешеходов, похоже, не было вообще, – стало быть, его никто не заметит.

Он надвинул бейсболку на глаза, поднял воротник куртки и побежал к подъезду Майкла, внимательно оглядывая все стоящие у дома машины. Не прячется ли кто-нибудь там, в темноте? Майкл всегда уверял, что в делах Марк продумывает все до мелочей. Правда, потом неизменно добавлял: «Но зануда, каких мало», что невероятно бесило компаньона.

С другой стороны, Майкл в общем-то прав. Своим успехом их фирма во многом обязана ему, Марку. А все потому, что черную работу он добровольно взвалил на себя: тщательно проверяет сметы, днюет и ночует на стройплощадке, лично проверяет качество закупаемых материалов, следит за соблюдением сроков и графика работ и просчитывает расходы до последнего пенни… В то время как Майкл полжизни тратит на охоту за юбками и редко принимает что-либо всерьез. Их фирма процветает именно благодаря ему, Марку, – ему одному. Вот только контрольный пакет акций – у Майкла, так уж вышло, что, когда они начинали, у него оказалось больше наличности.

На панели домофона значились сорок две квартиры. Он нажал одну кнопку наугад – главное, чтобы квартира была на другом этаже. Никто не ответил. Он нажал на другую, с табличкой «Маранелло».

Через несколько секунд ему ответил надтреснутый мужской голос с сильным итальянским акцентом:

– Алло? Да! Алло!

– Служба доставки! – выкрикнул Марк.

– Какой еще доставки?

– Почта! «Федерал-экспресс»! Из Америки, для Маранелло.

– Чего? Почта? Я не… мне не…

Однако после короткой паузы послышался писк открывшегося электронного замка.

Марк толкнул дверь, вошел в подъезд и, поднявшись на лифте на седьмой этаж, направился к квартире Майкла. Он знал, что тот хранит запасной ключ под ковриком на случай, если дверь вдруг захлопнется. Однажды такое уже приключилось – когда Майкл зачем-то выскочил в коридор пьяный в стельку да еще нагишом. Пошарив под ковриком, Марк вздохнул с облегчением: ключ был на месте. Простой ключ от йельского замка, весь в пыли.

Тем не менее он на всякий случай позвонил в дверь и некоторое время тихо стоял, озираясь по сторонам. Лишь бы только его не увидел никто из соседей! Повернув ключ в замке, Марк скользнул в прихожую, быстро закрыл дверь за собой и достал из кармана фонарик. Окна квартиры Майкла выходили на улицу, точнее – на фасад жилого дома напротив. Наверное, если включить свет, ничего страшного не произойдет, но Марк старался предусмотреть все до мелочей. Вдруг его кто-нибудь заметит из окна?

Сбросив промокшие куртку и бейсболку, он повесил их на вешалку и замер, прислушиваясь. Нервы ни к черту! Сквозь смежную стену доносились звуки, похожие на марш. Наверное, соседи включили телевизор погромче. Убедившись, что в квартире никого нет, Марк, щелкнув фонариком, приступил к поискам.

Он начал с гостиной-столовой: оглядел груду немытой посуды у раковины, недопитую бутылку кьянти с протолкнутой внутрь пробкой, затем перевел луч на кофейный столик. Стеклянная чаша с торчащей из нее большой обгоревшей свечой… телевизионный пульт… стопка журналов – «GQ», «FHM», «Яхты и парусный спорт»… Рядом мигал красный огонек автоответчика.

Марк прослушал сообщения. Одно из них было оставлено всего около часа назад матерью Майкла.

– Здравствуй, Майкл. – У нее был измученный голос. – Я звоню на всякий случай – вдруг ты вернулся?

Было сообщение и от Эшли – похоже, она звонила откуда-то издалека с мобильного, поскольку связь была неважная.

– Майкл, милый, звоню проверить – вдруг ты дома? Прошу тебя, пожалуйста, перезвони сразу, как появишься! Люблю тебя.

Еще один звонок – из «Бэрклиз-банк»: не желает ли Майкл воспользоваться новой кредитной системой, которую банк вводит для своих клиентов.

Не обнаружив для себя ничего интересного, Марк осмотрел два дивана, стулья и журнальные столики, а затем перешел в кабинет.

На столе перед компьютером: клавиатура, беспроводная мышь, коврик с подсветкой для нее, стеклянное пресс-папье в виде сердца, калькулятор, зарядное устройство для мобильного телефона и высокий черный стакан с ручками и карандашами. Того, что Марк искал, здесь не оказалось. Как и на книжных полках, не говоря уже о неприбранной спальне Майкла.

Черт.

Черт, черт, черт!

Заперев квартиру, Марк спустился по пожарной лестнице и через черный ход вышел на темную автостоянку. «Плохо дело, – подумал он, торопливо шагая по улице. – Очень-очень плохо!»

Через пятнадцать минут его «БМВ-Х5» уже взбирался по пологому склону холма, где располагался огромный комплекс Сассекской окружной больницы. Оставив машину у приемного покоя и обогнув два микроавтобуса «Скорой», дежуривших в ожидании вызова, Марк вошел в ярко освещенный вестибюль, уже знакомый по вчерашнему визиту.

Миновав дюжину взволнованных людей, сидевших на пластиковых стульях под объявлением «Выдача справок о состоянии здоровья – в течение трех часов», он по длинному переходу вышел к лифтам и поднялся на пятый этаж.

Марк направился к двери со светящейся табличкой «Реанимация». В ноздри настойчиво лез запах хлорки и больничной еды. Он завернул за угол и, пройдя мимо автомата с сандвичами и таксофона под пластиковой полусферой, увидел впереди дежурный пост отделения интенсивной терапии, где сидели две медсестры. Одна разговаривала по телефону, вторая утешала плачущую пожилую женщину.

Войдя в палату, Марк направился в угол, где накануне вечером лежал Джош. Он думал найти здесь Зои, однако вместо нее увидел высохшего старика с седыми космами и ввалившимися пожелтевшими щеками, утыканного трубками капельниц. Возле койки стоял аппарат искусственного дыхания.

Марк поспешно окинул взглядом другие койки, но Джоша здесь не было и в помине. Он пришел в ужас. Что, если парню стало лучше и его перевели в другую палату? Марк опрометью бросился к посту и встал перед висевшей на телефоне медсестрой – бойкой толстушкой лет тридцати, с высокой прической и бейджиком с надписью: «Отделение БИТ. МЭРИГОДД УОТТС, медицинская сестра». Судя по всему, она болтала со своим дружком.

Марк нетерпеливо ждал, облокотившись о деревянный барьер, и смотрел на множество черно-белых и цветных мониторов. Пару раз он быстро поворачивал голову, надеясь поймать взгляд медсестры, привлечь ее внимание, но ту, казалось, заботит лишь, где она будет ужинать.

– Да, хочется чего-нибудь китайского. Утку по-пекински. Знаешь, где готовят утку по-пекински с блинчиками и… – Наконец, болтушка соизволила обратить на него внимание. – Слушай, мне пора. Я перезвоню. Да, и я тебя люблю. – Она с улыбкой повернулась к Марку: – Слушаю вас! Чем я могу вам помочь?

– Джош Уокер. – Марк махнул рукой в сторону палаты. – Он лежал там… м-м-м… вчера. Скажите, пожалуйста, в какую палату его перевели?

Лицо медсестры застыло, как будто ей вкололи мощную дозу анестетика.

– Вы родственник? – настороженно спросила она.

– Нет, я его компаньон. – Марк тут же пожалел, что не представился братом Джоша. Она бы не стала проверять.

– Прошу прощения, – протянула медсестра, видимо пожалев, что из-за него прервала разговор, – но мы даем такого рода информацию только родственникам.

– Да просто скажите, куда его перевели!

Послышался писк. Медсестра посмотрела на мониторы. Над одним загорелась красная лампочка.

– Извините, но я должна идти, – заявила она и чуть ли не бегом поспешила в палату.

Марк достал мобильник, но тут же заметил объявление: «Пользоваться мобильными телефонами в отделении строго воспрещается».

Охваченный страхом, он рванул к лифтам и, спустившись на первый этаж, несся по лабиринту коридоров, пока не достиг главного входа.

Подойдя к стойке администратора, Марк услышал громкий, почти истерический вопль и увидел Зои. По ее лицу бежали слезы, светлые кудри совершенно растрепались.

– Это все ты, твой дружок Майкл и ваши идиотские шутки! – закричала она. – Кретины несчастные, тупицы!..

Он лишь молча смотрел на нее, пока она, сотрясаясь от безудержных рыданий, не упала в его объятия.

– Он умер, Марк! Только что! О господи! Умер! Джош умер! Помоги мне, пожалуйста! Что мне делать?

Марк обнял девушку еще крепче.

– Я думал, он пошел на поправку… и выкарабкается, – запинаясь, выдавил он.

– Они сказали, что ничем не могли помочь. Выживи он, все равно остался бы растением. О боже! Господи, Марк, прошу тебя, помоги мне. Что же делать? Как я скажу детям, что их папа никогда не вернется домой? Что я им скажу?

– Ты… хочешь чаю или еще чего-нибудь?

– Не хочу я никакого чая! – прорыдала Зои. – Я хочу моего Джоша! О господи! Его увезли в морг! О господи, боже мой, что же мне делать?!

Марк стоял молча, крепко обнимая молодую женщину и поглаживая ее по спине. Он надеялся, что никто не заметит, какое он испытывает облегчение.

20

Майкл проснулся, как от толчка, попробовал сесть, но тут же стукнулся головой о крышку гроба. Вскрикнув от боли, он дернулся, но плечи наткнулись на обитые атласом стенки. Майкл заметался, мучимый непреодолимым приступом клаустрофобии.

– Выпустите меня отсюда! – завопил он, судорожно втягивая в себя воздух, потея и дрожа от холода одновременно. – Умоляю, выпустите меня!

Майкл обессиленно умолк. Его никто не слышит. Голос заперт, похоронен здесь вместе с ним самим.

Он зашарил вокруг в поисках фонарика, но в растерянности не сразу нашел его. Включил, посветил вверх, затем – на стенки своей «тюрьмы». Бросил взгляд на часы. 11.15.

Ночи?

Уже наступило завтра?

Нет, должно быть, сейчас все-таки ночь. Ночь четверга.

Стекавшие по спине и груди струйки пота образовали под ним лужицу. Изогнувшись, Майкл посветил фонариком через плечо, и внизу что-то заблестело. Вода.

Целый гребаный дюйм!

Он с ужасом уставился на дно гроба. Нет, это невозможно! Абсолютно невозможно, чтобы натекла целая лужа пота.

Два гребаных дюйма.

Майкл опустил руку и, подсвечивая фонариком, вытянул мизинец наподобие лота. Вода доходила до второго сустава. Да не мог он так вспотеть! Сложив ладонь лодочкой, Майкл зачерпнул воды и стал жадно пить грязную соленую жижу. Он пил и пил, несколько минут ему казалось: чем больше пьешь, тем больше хочется.

Только утолив жажду, Майкл сообразил, что возникла новая опасность. Вода поднимается! Он схватил пряжку и принялся бешено царапать крышку, но через несколько минут металл так накалился, что стал обжигать пальцы.

Дерьмо собачье!

Майкл поднял бутылку виски. Осталась всего треть. Он стукнул горлышком о дерево над головой. Никакого результата. Еще раз! Послышался треск – от бутылки откололся крошечный осколок. Ну нет, только дурак станет попусту разливать виски! Майкл поднес горлышко к губам, наклонил бутылку и набрал полный рот обжигающей жидкости. Господи, как хорошо-то!.. Он снова вытянулся во весь рост, прильнул к бутылке и глотал, глотал, глотал – пока не захлебнулся.

Поболтав бутылкой, он осветил ее фонариком. Сосредоточиться было трудно – голова кружилась. Виски осталось всего ничего. Если только…

Что-то глухо ударилось о крышку гроба, и Майкл почувствовал, как чертов ящик шевельнулся!

Еще один удар.

Словно кто-то топнул ногой.

Встал на крышку гроба прямо у него над головой и приплясывает!

Надежда всколыхнула каждый нерв. О господи, наконец-то они вытаскивают меня отсюда!

– О’кей, вы, подонки! – завопил он, но голос оказался слабее, чем он рассчитывал. Он перевел дух и услышал, как над головой что-то скребется. Наконец-то! Наконец-то, мать вашу!

– Какого хрена вы столько копались?

Тишина.

Он хватил кулаком по крышке.

– Эй! – Язык едва ворочался. – Так вас и растак, где вас черти носили? Джош! Люк! Пит! Роббо! Вы хоть представляете, сколько меня тут промариновали? Это уже не смешно – говорю вам, совсем не смешно! Слышите, козлы?!

В ответ – тишина.

Майкл прислушался.

Неужели ему только почудилось?

– Эй! Вы где?

Тишина.

Нет, не могло ему показаться! Он же слышал шаги! Может, какой-нибудь зверь? Нет, шаги явно тяжелее. Человеческие.

Майкл, как бешеный, замолотил по крышке гроба – сначала бутылкой, потом кулаками.

И вдруг в полном безмолвии, как если бы он смотрел по телевизору с выключенным звуком выступление фокусника, дыхательная трубка скользнула вверх и… исчезла.

В образовавшуюся дыру посыпались комочки земли.

21

Марк почти ничего не видел. Из-за охватившей его паники все расплывалось перед глазами – их застилал багровый туман. Голос Майкла! Он его слышал! Приглушенный, едва уловимый, замогильный, но, черт подери, его! О господи!

Он захлопнул дверцу «БМВ». В лесу было темно, дождь хлестал вовсю. Нащупав замок зажигания, Марк попытался с ходу вогнать в него ключ. Ботинки отяжелели от налипшей грязи, вода с бейсболки ручьями лила на лицо.

Рука в водительской перчатке повернула ключ, и мотор послушно заурчал. Вспыхнули передние фары, и в их ярком свете Марк увидел могилу, а за ней – деревья. Какой-то лесной зверек стремительно метнулся в заросли, листья и траву трепало на ветру и било дождем – на секунду они напомнили Марку водоросли, колеблемые сильным океанским течением.

Он еще раз окинул взглядом могилу, предусмотрительно вновь прикрытую листом рифленого железа, в свою очередь, замаскированного охапками веток и листьями. Заметив вторую лопату, по-прежнему торчавшую из земли, Марк грязно выругался. Рыча от злости, он вылез из машины, подбежал к ней и, выдернув последнюю улику, швырнул в багажник. Сел за руль, захлопнул дверцу, впялился в стену дождя, проверяя, все ли в порядке…

Все это время он лихорадочно просчитывал возможный сценарий дальнейшего развития событий. Строительство здесь не начнется по крайней мере еще месяц: необходимо довести до ума проекты и окончательно все подсчитать. И приезжать сюда раньше никому нет смысла. Комитет по планированию уже провел инспекцию, и всякая деятельность заморожена в ожидании визы и печати.

Не в силах унять дрожь, Марк выжал сцепление и поехал назад – мимо двух изгородей, якобы поставленных местным лесничеством для того, чтобы олени не выбегали на шоссе.

Выбравшись на дорогу, Марк включил радио и принялся крутить ручку настройки в поисках какой-нибудь музыки. Черт возьми! Везде одни новости. Болтовня. Реклама. Он переключился на CD-плеер, перебрал несколько дисков, но, так ни на чем и не остановившись, вырубил всю систему.

Через несколько минут – там, где шоссе делало плавный поворот, – лучи фар выхватили из темноты зияющие провалы в живой изгороди. От этого зрелища Марка затошнило. Впереди показались огни встречной машины, промелькнули мимо… А вот и еще… Марк вцепился в руль, стараясь справиться с головокружением. Надо сосредоточиться, мыслить трезво. Еще один изгиб, только куда более крутой… а он ехал слишком быстро. Изрядно струхнув, Марк резко дал по тормозам – чересчур резко. Когда включилась антиблокировочная система заносов, машину сильно тряхнуло, и тут же послышался глухой стук – дыхательная трубка скатилась с пассажирского сиденья на резиновый коврик.

Марку удалось вписаться в поворот лишь каким-то чудом. Заметив впереди «карман», он заехал туда, включил бортовой компьютер-навигатор и указал место назначения: Арлингтонское водохранилище. Через несколько секунд металлический женский голос объявил: «Маршрут просчитывается».

Двадцать пять минут спустя Марк подъехал к деревянной пристани безлюдного в такое позднее время яхт-клуба. Впереди расстилались пять миль воды. Он выключил зажигание, взял фонарик и, выйдя из машины во тьму, прислушался. Только скрип снастей на ветру. Вокруг – ни огонька. В здании клуба – полная тишина. Марк бросил взгляд на часы. Десять минут первого.

Он поднял с коврика дыхательную трубку, достал из багажника обе лопаты и подошел к дальнему концу пристани. Здесь они с Майклом начинали ходить на яхтах – еще подростками, до того как отважились рискнуть выйти в открытое море. Насколько он помнил, глубина здесь была около двадцати футов. Не совсем то, что надо, но сойдет. Бросив в воду дыхательную трубку, а следом – обе лопаты, Марк немного постоял, наблюдая, как на черной ряби расходятся круги. Потом снял ботинки и зашвырнул туда же – они мигом пошли ко дну.

Марк прошлепал назад к машине, натянул захваченные с собой легкие кожаные мокасины и поехал домой. Внезапно навалилась сильная усталость. Он ехал медленно, осторожно. Не хватает только, чтобы его засекли радары дорожной полиции. Привлекать внимание патрульных машин тоже ни к чему.

Утром – первым делом на автомойку у вокзала. Там всегда очередь, полно клиентов, в том числе и местных таксистов… Замызганных машин хоть пруд пруди, и на облепленный грязью «БМВ-Х5» никто не обратит ни малейшего внимания.

22

Грейс вынул изо рта тлеющий окурок сигары, зевнул, снова сунул его в рот и крепко стиснул зубами. Пошевел мозгами! Он подхватил с зеленого сукна свои пять карт. В середине стола расползалась кучка фишек по пятьдесят пенсов, куда каждый игрок внес свою лепту. Стол был заставлен стопками виски и бокалами вина, горками монет и фишек, переполненными пепельницами, остатками картофельных чипсов и сандвичей. В комнате было не продохнуть от табачного дыма. Ветер с дребезгом швырял в оконные стекла пригоршни дождя. Сквозь них едва виднелись огни Дворцового пирса у Ла-Манша.

Порядок игры определял сдающий. Всякий раз, как подходила его очередь, Боб Торнтон, давно вышедший в отставку инспектор уголовной полиции, всегда выбирал «закрытый» покер – вариант, который устраивал Грейса меньше всего. Он бросил взгляд на часы. Без двадцати час. Согласно традиции, их еженедельные встречи за покером проходили по четвергам – последняя сдача начиналась в половине первого, после чего они играли две партии.

Сегодня Рою не везло – несмотря на то что он надел свои «счастливые» бирюзовые носки и рубашку в синюю полоску, карта упорно не шла. Пару раз он рано спасовал и один раз неудачно сблефовал. На этой неделе игра давалась ему, как и вообще все, из рук вон плохо. Он уже продул сто пятьдесят фунтов, а последний «торг» часто бывает самым опасным.

Заглянув в карты, Грейс немного воспрянул духом и принялся наблюдать за лицами партнеров. Три десятки! Первая нормальная комбинация за последние два часа. Но и рискованная. С такой можно успешно завершить игру, но три десятки – отнюдь не стопроцентное попадание.

Физиономия Боба Торнтона оставалась невозмутимой. Крупный, еще бодрый старикан: в семьдесят с гаком он до сих пор постоянно играл в сквош. Вот и сегодня вырядился в зеленый шерстяной джемпер поверх клетчатой рубашки, вельветовые штаны и парусиновые теннисные туфли. У него был суховатый ястребиный профиль и руки в старческих пигментных пятнах, почти как у рептилии. Боб Торнтон был значительно старше остальных десяти игроков, собиравшихся за покером каждый четверг, и так – неделя за неделей, год за годом. Каждый по очереди принимал всю компанию у себя.

Традиция играть в покер возникла задолго до того, как Грейс пришел в полицию. Боб уверял, что несколько десятков лет назад, когда и он поступил на службу, стал самым молодым покеристом. Вспомнив о маячившем впереди тридцатидевятилетии, Грейс вдруг загрустил. Что, если и он, как Боб, когда-нибудь станет самым старым пердуном в компании?

Но с другой стороны, возраст давал и определенные преимущества. Боб играл резко и смело, по его лицу невозможно было ни о чем догадаться. Он был коварным и очень рисковым игроком. Грейс не мог припомнить и нескольких случаев за год, когда Боб не выходил из игры в плюсе, – вот и сейчас перед ним лежала внушительная горка мелочи и фишек. Грейс наблюдал, как старик, сгорбившись, перебирает карты, прижимает к груди, вглядываясь сквозь очки цепкими, жадными глазками. Потом он открыл и закрыл рот и быстро, как змея, облизал губы. Грейс сразу понял: насчет карт Боба волноваться нечего – если только старику не повезет с прикупом.

Что ж, теперь его, Грейса, очередь торговаться. Он оглядел остальных.

Том Аллен, тридцатичетырехлетний детектив с серьезным моложавым лицом и копной курчавых волос, в свитере поверх футболки, бесстрастно разглядывал карты. Прикинуть, что у него на руках, можно было лишь с большим трудом.

Рядом с Томом сидел Крис Крок из мотоциклетной бригады транспортной, или, как ее сейчас называют, дорожной, инспекции. Стройный, симпатичный, обаятельный атлет, светловолосый и голубоглазый, он больше смахивал на плейбоя, чем на полицейского. Крок слыл виртуозом обольщения. Сегодня они играли в его шикарной квартире на шестом этаже самого крутого брайтонского жилого комплекса – «Ван Аллена». К полицейским, живущим на широкую ногу, Грейс, как правило, относился с подозрением, но все знали, что бывшая женушка Крока – светская дама, наследница огромного состояния.

Крок познакомился с ней, остановив за превышение скорости, и хвастал, что леди вышла за него, несмотря на то что он ее тогда крупно штрафанул. Сейчас все это уже в прошлом, однако для самого Крока эта история кончилась удачно. Его супруге, как и многим спутницам жизни копов, спустя какое-то время надоело коротать вечера и выходные в одиночку. Зато в качестве отступного она оставила «бывшенькому» кучу денег.

Крок играл рисково. Грейс встречался с ним за покерным столом уже семь лет, но просчитать так и не смог – казалось, ему все равно, выигрывает он или проигрывает. Куда легче иметь дело с теми, кому есть что терять.

Грейс переключился на Тревора Картера, тихого, лысеющего очкарика из отдела информационных технологий в строгой серой рубашке с засученными рукавами и неброских коричневых брюках. Картер был скромным и бережливым семьянином, игравшим так осторожно, будто от его удачи зависело благополучие всех четверых детишек. Он почти не блефовал, побаивался поднимать ставку и в результате редко заканчивал игру в плюсе. Обычно Картера выдавал тик правого глаза – верный признак, что у него сильная комбинация. Сейчас его правый глаз подергивался.

Наконец Грейс посмотрел на Джеффа Паноуна, сотрудника отдела по борьбе с наркотиками. Тридцатилетний детектив был одет в черную футболку, белые джинсы и сандалии; темные волосы спускались почти до плеч, в ухе поблескивала золотая серьга. Он дымил толстенной сигарой. По опыту Грейс знал: когда Паноуну везет, он без конца тасует карты, перекладывает их, а если карта паршивая, почти не трогает. Сейчас Паноун теребил их как заведенный.

– Рой, твоя ставка! – напомнил Боб Торнтон.

Игра шла с ограниченным банком. Поднимать ставки выше не позволялось, а потому они не выходили за пределы разумного. Поскольку шестеро игроков сообща положили на кон три фунта, от этого и следовало плясать. Грейс осторожно начал торговлю с одного фунта. Все его поддержали, пока Тревор Картер, поднявший ставку до трех, не начал подергивать правым веком еще сильнее.

Джефф поднял еще на два фунта. Боб Торнтон колебался всего долю секунды, однако от Грейса эта заминка не ускользнула. Значит, у Боба плохая карта, но он рискует, так как играют последнюю сдачу. Решив не упускать удобный случай, Грейс поднял ставку еще на три фунта.

Все уставились на него, зная, что сегодня ему не везет. Надо же было так себя выдать! Однако предпринимать что-либо было уже слишком поздно.

Том бросил карты и покачал головой. Крис несколько секунд колебался, а потом перебил на пять фунтов. Тревор и Джефф тоже подняли ставки. Боб Торнтон последовал их примеру.

– Сколько? – спросил он у Грейса.

Если Рой скажет поменять две, то сразу станет ясно, что у него тройная комбинация. С другой стороны, это может дать ему шанс. Обдумав все еще раз, Грейс заказал по одной, сбросив три трефы и оставив семерку пик. Ему досталась семерка червей.

Сердце екнуло. Полный дом! Не самая старшая комбинация, но уже серьезная. Три десятки и две семерки. Пошла игра!

Понаблюдав за тем, как партнеры меняют карты, Грейс заключил, что у него самая сильная комбинация, и пошел ва-банк. К его ужасу, трое из оставшихся спасовали, и он понял, что зарвался. Когда Тревор Картер перебил, Рой вздохнул с облегчением.

С самоуверенным видом достав бумажник, Грейс продолжал торговлю. Тревор поднимал ставку еще несколько раз – наконец, утратив хладнокровие, Грейс выудил из бумажника еще несколько банкнотов и открыл карты.

Попыхивая сигарой, он с волнением наблюдал, как Картер по одной выкладывает на стол собственную комбинацию.

Ах, черт! Черт, черт, черт!

Стрит-флеш – семерка, восьмерка, девятка, десятка и валет!

– Вот это да! – воскликнул Крок.

– Класс! – прогудел Боб Торнтон. – Богом клянусь, подфартило так подфартило!

– Они достались мне в прикупе! – взвизгнул от восторга Тревор Картер. – В прикупе пришли!

Грейс в замешательстве откинулся на спинку стула. Такая комбинация приходит один раз на миллион, – а может, и реже. Предсказать ее невозможно. И все же ему надо было вовремя остановиться. Тревор почти никогда не перебивал, а сейчас явно был уверен в том, что обставит его. Значит, Тревор раскусил его гораздо раньше.

– По-моему, Рой, пора тебе подзарядить свои сверхъестественные силы, – поддразнил его Крок.

Все расхохотались.

– Отвяжитесь! – добродушно буркнул Грейс, хотя на душе у него кошки скребли. Элисон Воспер права. Над ним действительно смеются. Здесь друзья, и подтрунивают они беззлобно. Но в полиции работают и другие, для кого его взгляды – как красная тряпка для быка. Надо смотреть в оба, иначе его продвижение по службе затормозится, и карьере конец – его живенько обскачут молодые и зубастые.

А пока он проиграл почти триста фунтов.

К концу игры Грейс влетел в минус на четыреста двадцать два фунта и пятьдесят пенсов.

Спускаясь на лифте к подземному гаражу, он тихо матерился сквозь зубы. Идя к своей «Альфа-Ромео», припаркованной на гостевой стоянке, он так злился на себя и друзей, что почти не обратил внимания на заляпанный грязью «БМВ-Х5», как раз выруливший навстречу.