Текст книги "Обнажённый Бог: Феномен"

Итак, Западная Европа получила карт-бланш и вступила в свои права как на территории станции, так и на всем пути следования сестер.

Южная Африка в раздражении покинула виртуальное совещание. Удовлетворенно улыбнувшись (впрочем, ни малейших сомнений в победе и не было), представитель Западной Европы подключился к AI и расставил секретных агентов по местам. При этом увязал их позиции как со временем прибытия кабины, так и со временем отправления каждого поезда. Компьютер учел все возможные изменения в расписании поездов, предсказал все варианты передвижения сестер в главном вестибюле. Он даже учел, какие именно прилавки привлекут внимание девушек. Удовлетворившись тем, что агенты предусмотрели все непредвиденные случайности, европеец поправил огонь в камине и уютно устроился в кожаном кресле с бренди в руке.

К чести тайных агентов, когда все пятьдесят заняли свои места в зале № 9, обладавший необычайным чутьем Симоп Брэдшоу, худенький мальчик с нежной кожей цвета слоновой кости, их даже и не заметил. Симону исполнилось двадцать три года, но на вид он легко мог сойти за пятнадцатилетнего. Инъекции гормонов остановили рост. Большие карие глаза с поволокой придавали ему печальный вид. Даже и не сосчитать, сколько раз за последние двенадцать лет, проведенные в вестибюлях «Горы Кении», выручал его из затруднительных ситуаций этот умоляющий взгляд. Профиль его вместе с сотней физиономий других местных воришек загрузили в память своей нанотехиики дежурные полицейские. Каждые две недели Симон с помощью косметических пакетов изменял свою внешность, хотя рост и комплекция оставались постоянными. Таким образом он сбивал с толку полицейских, и они не могли сравнить его новый облик с тем, что был заложен в первоначальной программе. Иногда он разыгрывал роль мальчика, потерявшего в толпе богатых родителей, в другой раз, одетый небрежно, изображал уличного хулигана. Когда на нем была не бросающаяся в глаза одежда, он и вел себя так же незаметно. Иногда брал напрокат пятилетнюю дочь родственника и разыгрывал перед окружающими роль старшего брата. Единственное, чего себе не позволял, – это бедной одежды. Бедным людям на этом вокзале делать было нечего.

Вот и привокзальные торговцы, дарившие окружающим стандартные белозубые улыбки, одеты были в аккуратную стандартную форму.

Сегодня на Симоне тоже была форма – красно-синяя форма работника кафе. В глаза он не бросался: кому придет в голову подозревать вокзального служащего? Двух девушек он заметил тотчас, едва они вышли из таможенной службы. Казалось, над головами их ярко вспыхивает голограмма: ПРОСТАКИ. Он даже не мог припомнить, когда в последний раз видел таких провинциалок. Обе в восторге и изумлении оглядывались по сторонам. Младшая девочка хихикала и показывала пальцем на переливающиеся разными цветами, порхавшие над головой объявления. Казалось, то были взбесившиеся стрекозы. Голограммы направляли пассажиров в нужном направлении.

Симона словно током ударило, и он отскочил от прилавка, к которому за миг до этого лениво привалился. Быстро пошел вперед. За ним, жужжа, следовала багажная тележка. Симон еле сдерживался, чтобы не пуститься бегом: столь велико было нетерпение. Больше всего он боялся, что девочек заметят и другие представители его профессии.

Луиза могла бы и не передвигать ноги: толпа вынесла их с Женевьевой из таможни и протащила на несколько ярдов вперед. Зал прибытия внушал ей страх: огромный вестибюль из мрамора и цветного стекла, наполненный шумом и светом. Да здесь, наверное, больше людей, чем на всем острове Кестивен. За каждым пассажиром, как и за ней, ехали багажные тележки, добавляя свою долю шума к общему бедламу. Обслуживавшая лифт фирма выдала им большую прямоугольную коробку на колесах, и клерк засунул в нее их сумки, а потом вручил круглый жетон. Он объяснил, что тележка будет следовать за ней повсюду, пока у нее будет этот жетон. На платформе она откроет тележку этим же жетоном, словно ключом.

– После этого будете свободны, – сказал он. – Только не берите его с собой в поезд. Это собственность вокзала.

Луиза поклялась, что не возьмет.

– Как нам добраться до Лондона? – встревожилась Женевьева. Луиза подняла глаза: над головой метались сумасшедшие фотоны. Это были шары с убористым текстом и цифрами. Если рассуждать логически, здесь непременно должно находиться справочное бюро. А голограммы ей было даже не прочесть.

– Билетная касса, – догадалась она. – Там нам все и расскажут. Все равно нам нужно купить билеты до Лондона.

Женевьева крутнулась вокруг оси, пытаясь разглядеть в мельтешении тел и багажных тележек окошечко кассы.

– А где касса?

Луиза вынула из висевшей на плече сумки процессорный блок.

– Сейчас найду, – решительно сказала она. Надо настроить процессор на местную сеть и загрузить программу поиска. Такую операцию она проделывала сотни раз. Когда текст и цифры на дисплее обрели порядок, она испытала чувство удовлетворения.

«У меня есть проблема, которую я решаю. Делаю это сама и для себя. Я ни от кого не завишу».

И радостно улыбнулась Джен, когда поисковая программа обратилась с вопросом к станционным процессорам.

– Мы уже на Земле, – произнесла так, словно впервые это осознала. Как ни странно, у нее и в самом деле было такое ощущение.

– Да, – улыбнулась в ответ Женевьева. И завопила, когда тощий мальчишка в красно-синей форме врезался в нее. – Эй! Ты что?

Парень пробормотал какие-то извинения, поправил тележку и отошел в сторону.

Процессор подал сигнал: он обнаружил автоматы по продаже билетов в зале № 9. Их было целых семьдесят восемь. Не выказав никакого недовольства, Луиза стала уточнять информацию.

Тихо, тихо, тихо. Симон еле сдерживался, чтобы не закричать от радости. Инцидент с девчонкой прошел как нельзя лучше. Когда тележки столкнулись, ему не составило труда увидеть их код и, набрав его на своем жетоне, обменяться тележками. С трудом переборол себя и не оглянулся, чтобы проверить, следует ли за ним новая тележка. То-то девчонки будут в шоке, когда обнаружат на платформе, что в их багаже кучка оберток от говяжьих окороков.

Симон мелкой рысью направился к прилавкам. Там, между ними, есть служебный лифт. Надо спуститься на другой этаж посмотреть, каков улов. Удалившись от прилавков на десять метров, увидел вдруг двух людей, шедших прямо на него. Сразу заметил, что это не случайно: они приближались с целеустремленностью боевых ос. Бежать не имеет смысла, он это хорошо понимал. Он надавил кнопку жетона, зажатого в руке, и девичья тележка откатилась в сторону. Теперь надо избавиться от него, бросить в урну. Чтобы не было доказательства.

Вот черт! И как это от него отвернулась удача?

Один из полицейских (или как там его) пошел вслед за тележкой. Симон лихорадочно искал глазами урну. Скорее всего, там, возле бара с фаст-фудом. Он нырнул за прилавок и оглянулся, нет ли преследователей, но тут с ним столкнулась женщина. Он почувствовал легкий укол в грудь и увидел, как она отвела руку как раз от этого места. Внутри стало вдруг очень холодно.

Симон в недоумении посмотрел на свою грудь, а ноги вдруг подкосились, и он упал на колени. Он слыхал, что на свете есть оружие такое тонкое, что не оставляет следов, когда прокалывает кожу, но внутри будто граната взрывается. Внезапно мир вокруг стал тихим и темным. Женщина смотрела на него сверху вниз с улыбкой удовлетворения на губах.

– Это что же, за две сумки? – Симон в недоумении кашлянул. Но она уже отвернулась и пошла в сторону со спокойствием, вызвавшим у него чуть ли не восхищение. Настоящий профи. В то же время он сознавал, что падает на пол. Из разверстого рта хлынула кровь. Нахлынула темнота. Темнота, но не полная ночь. Мир был рядом. И не он один смотрел на него со стороны. Сбежались духи и завладели его охваченной ужасом душой.

– Туда, – сказала Луиза, радостно улыбаясь. Маленький дисплей блока показывал направление. Значит, она настроила все правильно.

Луиза двинулась мимо прилавков. Женевьева вприпрыжку шла рядом. Девочки слегка притормозили у одной из витрин. О назначении чуть ли не половины вещей трудно было догадаться. На пути к автомату люди дважды сталкивались с Луизой. Странно, вроде бы она смотрит, куда идет.

Блок подсказал ей, что на вокзале нет ни справочного бюро, ни билетной кассы. Стало быть, она судила обо всем с позиции жительницы Норфолка. Вся информация, оказывается, хранилась в вокзальной электронике. Нужно лишь правильно задавать вопросы.

Билет до Лондона стоил двадцать пять фьюзеодолларов (пятнадцать для Джен). Поезд от платформы 32 отходил каждые двенадцать минут. К платформе опускали лифты от G до J. Как только она в этом разобралась, даже скачущая над головой информация обрела смысл.

Агент пригласил представителя Западной Европы полюбоваться на сестер, впервые осваивающих билетный автомат. Усиленные сетчатки взяли в фокус Женевьеву: она радостно захлопала в ладоши, когда из щели автомата выскочил билет.

– Неужели у них на Норфолке нет билетных автоматов? – проворчал представитель Ореола. Он наблюдал до этого путешествие Кавана из Верхнего Йорка до «Горы Кении». Несмотря на передачу полномочий, не спешил удалиться: так было ему любопытно. Хотя в свое время он провел немало любопытных операций, тем не менее удивлялся дерзости, с которой Западная Европа вступила в борьбу с Декстером.

Представитель Западной Европы улыбнулся замечанию. Стоя возле мраморного камина, он потягивал бренди.

– Сомневаюсь. Полагаю, розовощекий старик в стеклянной будке ближе их стилю. Кстати, вы не получали последних изображений Норфолка? Годится любое. Думаю, с момента основания он не слишком изменился.

– Черт бы побрал эту отсталую планетку. Она похожа на средневековый парк. Виной тому этнические маразматики англичане.

– Не согласен. Землевладельческий класс внес стабильность, о которой мы только мечтаем. И сделал это, не прибегая к кровопролитию. Сказать честно, завидую пасторальным планетам.

– Но не настолько, чтобы туда эмигрировать.

– Нечестный выпад. Вам это не идет. Мы такой же продукт окружающей нас среды, как Кавана – своей. Во всяком случае, они всегда могут уехать.

– Уехать – да. А вот выжить в реальном мире – вряд ли, – он показал на дисплей, где приводились результаты операции. – Приятного мало. Агенты уничтожили пять человек – это все воры различной специализации, пытавшиеся обокрасть сестер, пока они шли по вестибюлю. Уничтожение происходило быстро и бесшумно. Шум поднимется потом, когда местная полиция обнаружит трупы. Если вы будете действовать таким образом, то переплюнете Декстера.

– Я всегда считал, что на вокзале служба охраны работает слабо, – заметил европеец. – Что можно сказать о Центральном правительстве, если приезжающих в Старый Свет обворовывают до нитки в первые десять минут?

– Большую часть все же не обворовывают.

– Эти девушки не большинство. Не беспокойтесь. Когда они приедут в Лондон и остановятся в гостинице, будут в полной безопасности.

Представитель Ореола взглянул в красивое молодое лицо европейца. Забавно: он вроде бы обеспокоен.

– Да вам, похоже, нравится Луиза.

– Не смешите.

– Я знаю ваш вкус так же хорошо, как и вы – мой. Она – ваш тип женщины.

Европеец покрутил бренди в старинном бокале и сказал, не глядя на лицо, улыбающееся на экране:

– Должен признать, в Луизе есть что-то притягивающее. Быть может, наивность. А это всегда привлекает, особенно когда сочетается с физической красотой. Земные девушки всегда такие… к тому же, у нее хорошее воспитание, манеры, достоинство. Здешним девушкам этого недостает.

– Да это не наивность. Это чистое невежество.

– Не следует быть таким негостеприимным. Если вас отправить на Норфолк, вы там тоже многого не поймете. Вряд ли на охоте проявите себя с лучшей стороны.

– Что я забыл на Норфолке?

Европеец еще раз покрутил бокал и выпил остаток бренди одним глотком.

– Именно такого ответа и следует ожидать от человека пресытившегося, к тому же декадента. Боюсь, настанет день, и вся наша планета будет думать, как мы. Зачем тогда пытаться защитить их?

– Мы их и не защищаем, – хохотнул представитель Ореола. – Должно быть, в вашей памяти произошел сбой. Мы защищаем себя. Земля – это просто место нашего проживания.

6

Казалось, накатила мрачная зима. Монтерей вошел в тень Новой Калифорнии, и наступило затмение. Аль стоял возле большого окна Никсоновских апартаментов. Тени сливались в черные озера и обращались в ничто. Бугристая поверхность астероида медленно скрывалась из вида. Если бы не огоньки, украшавшие теплообменные панели и коммуникационные узлы, астероид растворился бы в пространстве. Точно так же и флот Организации: заметить его можно было только благодаря навигационным огням.

Новая Калифорния под его ногами, словно золотисто-зеленая корона, венчала пустую окружность. С этой высоты не видно было ни городских огней, ни тонкой паутины освещенных автострад, охвативших континенты. Ничто, в сущности, не указывало на то, что Организация еще существует.

Сзади его обхватили руки Джеззибеллы. Она уткнулась подбородком ему в плечо. Аль ощутил нежный запах духов, напомнивший ему об утреннем лесе.

– Красных облаков не видно, – ободряюще сказала она.

Взял ее руку и легонько прикоснулся к ней губами.

– Ты права. Надеюсь, это означает, что я здесь пока номер один.

– Ну конечно, милый.

– Трудно в это поверить: у каждого ко мне масса претензий. Не то чтобы они заявляли о них в открытую. Важно то, что они думают.

– Все придет в норму, стоит только флоту снова начать действовать.

– Само собой, – фыркнул он. – Только когда это произойдет, а? Чертов Луиджи! Поджарить бы его на медленном огне. Для пополнения запасов антивещества потребуется двадцать – тридцать дней. Без этого мы не сможем осуществить ни одного вторжения. Так и Эммет говорит. А это означает – минимум шесть недель. Черт бы все побрал! Чувствую себя неудачником.

Она крепче его обняла.

– Не глупи. Задержки и препятствия бывают у всех.

– Но я не могу их себе позволить! Во всяком случае, сейчас. Вот и Морэйл собрался делать ноги. Ты слышала, что сказал Лерой. Одержимые уезжают вроде как повеселиться и не возвращаются. Они считают, что я теряю контроль над планетой, и хотят смыться, пока этого не произошло.

– Пусть Сильвано возьмет их в оборот.

– Пожалуй… их и в самом деле надо держать в узде.

– Ты уверен в том, что новое вторжение нельзя ускорить?

– Да.

– Тогда нужно придумать, чем занять солдат и лейтенантов.

Аль повернулся к ней лицом. На ней снова было платье… впору шлюхам носить такое: узкие полоски бледно-желтого материала на груди (галстуки у него явно шире) и юбка короче, чем у подростка. Столько тела выставлено напоказ, так бы и содрал с нее это чертово платье. Можно подумать, он никогда не видел ее голой. Ей всегда удавалось взволновать его новым нарядом. Сущий хамелеон.

Сенсационная сучка, ничего не скажешь. Однако идеи, которые она ему подавала (как и ее мистическая, неизбывная сексапильность), заставляли его последнее время нервничать. Неужели он становится несамостоятельным?

– И чем же? – спросил напрямик.

Джеззибелла надула губы.

– Не знаю. Ну, чем-то таким, что не потребует участия всего флота, но в то же время полезным. Это не должно быть пропагандой вроде Курска. Нужно досадить Конфедерации.

– Этим займется Кингсли Прайор.

– Ну что ж… хотя это весьма рискованное предприятие.

– Хорошо, хорошо, – Аль материализовал сигару и затянулся. В последнее время даже сигары утратили силу. – Ну и как же эта часть флота насолит федералам?

– Не знаю. Думаю, тебе нужно вызвать Эммета и послушать, что он скажет. В этом деле он специалист, – она многозначительно подмигнула ему и направилась в спальню.

– Куда, черт побери, ты пошла?

Джеззибелла взмахнула рукой.

– Это платье только для твоих глаз, милый. Я же знаю, как ты нервничаешь, когда другие мужчины видят меня в таком наряде. А тебе при разговоре с Эмметом нужна трезвая голова.

Он вздохнул, когда двери за ней закрылись. И опять она права.

Когда через пятнадцать минут Эммет Мордден вошел в комнату, Аль все еще стоял возле окна. Большая гостиная была едва освещена: несколько рубиновых огоньков играли на белых с позолотой стенах. Монтерей полностью погрузился во тьму, и на серо-голубом прямоугольнике окна выделялся темный силуэт Аля. Моложавое лицо его подсвечивалось оранжевым огоньком сигары.

Эммет постарался не выказать раздражения из-за дыма, наполнившего помещение. Хилтонским кондиционерам не удавалось поглотить крепкий запах сигар, а использовать энергистические силы для его удаления Эммет не решился, чтобы не обидеть Аля.

Капоне поднял в приветствии руку, но от окна не отошел.

– Сегодня не видно ничего, – спокойно заметил он, – ни планеты, ни солнца.

– Однако они на своих местах, Аль.

– Да, да. И поскольку ты это утверждаешь, я за них все еще в ответе.

– Я не намекал на твои обязанности, Аль. Ты и сам это знаешь.

– Знаю, но – только не говори об этом Джез – все это я отдал бы за поездку домой, в Чикаго. Знаешь, у меня был когда-то дом на проспекте Прэри. Красивая улица в приличном районе. Там были деревья, хорошее освещение, замечательные парни… и никаких проблем. Вот где мне хочется оказаться, Эммет. Гулять по проспекту Прэри, открыть двери родного дома. Вот и все. Просто хочу домой.

– Земля теперь уже совсем не та, Аль. Я хочу сказать, что к лучшему она не изменилась. Поверь на слово, ты бы сейчас ее не узнал.

– Я и сейчас ее не хочу, Эммет. Я просто хочу домой. Понимаешь?

– Да, Аль.

– Ты, наверное, думаешь, что я рехнулся?

– Когда-то у меня была девушка. Хорошо бы вернуться в те времена.

– Верно. Вот и у меня мелькнула такая мысль. Знаешь, был такой парень… Уэллс вроде бы его фамилия. Я не прочел ни одной его книги, но он писал о разных вещах, которые происходят сейчас, в этом сумасшедшем мире. О нашествии марсиан и о машине времени. Появись он сейчас, то-то бы, наверное, повеселился. Так вот… о чем я? О машине времени. Хорошо бы с ее помощью оказаться сейчас в двадцатом столетии. Эти яйцеголовые ученые из Конфедерации, ну, те, что придумали сегодняшние корабли… могли бы они создать такую машинку?

– Нет, Аль. Ячейки ноль-тау способны перенести в будущее обычных людей, но назад пути нет. Ученые мужи утверждают, что на практике это невозможно. Жаль, конечно.

Аль задумчиво кивнул.

– Ну да ладно, Эммет. Я поинтересовался на всякий случай.

– Ты меня за этим и вызывал, Аль?

– Да нет, черт побери, не за этим, – Аль натянуто улыбнулся и отвернулся от окна. – Как идут дела?

– Мы от своего не отступаем, особенно на планете. Платформы стратегической обороны последние три дня в ход пускать не пришлось. Лейтенантам удалось даже захватить экипажи двух кораблей. Ими займется Патриция. Она говорит, что это только начало.

– Хорошо. Наконец-то эти ублюдки уразумеют, что со мной шутки плохи.

– Космоястребы флот уже не бомбят. Кирины черноястребы молодцы: прогнали их с нашей территории.

– Гм, – Аль открыл бар и налил себе порцию бурбона. Напиток этот импортировали с планеты Нэшвилл. Он никак не мог понять, зачем целую планету назвали в честь грязного заштатного городка. Алкоголь их, правда, забористый, ничего не скажешь.

– Помнишь, она переселила своих людей в помещения, что возле причала? – спросил Эммет. – Теперь ясно, зачем она это сделала. Они вывели из строя все механизмы, подававшие питательную жидкость. И не только здесь, в Монтерее, а и во всей системе. «Стрила» побывала на всех наших астероидах и уничтожила там такие же механизмы. А здесь ее люди охраняют единственный, что остался. Не станут черноястребы выполнять ее приказаний, значит, не будут и питаться. Не будут питаться – погибнут. Все очень просто.

– Ловко, – прокомментировал Аль. – Постой-ка, а если мы попробуем подобраться к этой машине, она может чего-нибудь учудить?

– Похоже на то. Ходят слухи, что на ней установлена ловушка. Так что я не стал бы рисковать.

– Пока черноястребы делают то, чего хочу я, пусть все остается по-прежнему. Лезть на рожон не имеет смысла. Она сейчас зависит от меня еще больше и вынуждена меня поддерживать. Сама по себе она ничего не представляет.

– Я послал двух людей на разведку: пусть посмотрят, что осталось от машин, которые она расколотила. Может, удастся собрать механизмы и наладить работу. Правда, на это потребуется время.

– Время – это то, от чего у меня начинается дикая головная боль. При этом я не имею в виду машину Уэллса. Мне нужно привести флот в должное состояние как можно быстрее.

– Но, Аль… – он замолчал, потому что Капоне сделал упреждающий жест.

– Знаю. Сейчас мы пока не можем осуществить вторжение. Недостаточно антивещества. Ну так надо их чем-то занять. Буду с тобой откровенен, Эммет, парни такие нервные, что того и гляди начнется бунт, если по-прежнему будут прохлаждаться в порту.

– Можно устроить быстрые ударные рейды. Пусть люди знают, что у нас есть силенки.

– Ударные? По кому ударять? Устраивать взрывы ради взрывов – не мой стиль. Мы должны дать флоту настоящую цель.

– Ну вот хотя бы освобождение Мортонриджа. Конфедерация распускает слухи по всем городам Новой Калифорнии, что дела наши плохи, что мы проиграем. А если мы нанесем удар по их интендантским конвоям, то поможем тем самым одержимым на Омбее.

– Да, – сказал Аль. Предложение его не слишком вдохновило, так как не сулило большого выигрыша. – Мне нужен не временный эффект, я хочу, чтобы Конфедерация каждый раз оказывалась в дерьме по уши. Два уничтоженных корабля – это все-таки мелочь.

– Видишь ли, Аль, это всего лишь одно из предложений. Не знаю, этого ли ты хочешь. Все зависит от количества планет, которыми ты хочешь управлять.

– Прежде всего Организации нужно набраться сил, чтобы достойно существовать. Сюда входит и управление планетами. Давай поговорим, Эммет.

Кира смотрела на черноястребов. Все восемь, сидя на пьедесталах, сосали питательную жидкость. На металлических грибах при желании мог одновременно питаться выводок из десяти птиц. Не отрывая глаз от огромных созданий, таких мощных и в то же время совершенно зависимых, она не могла удержаться от религиозной аналогии. Они напомнили ей преданную паству, пришедшую к ней на мессу. Черноястребы сознательно принижали себя: от нее зависело, можно ли им жить.

На причал вынырнул из темноты «Керачел». Появление его было стремительно: должно быть, он совершил прыжок. Ромбовидная машина не медля нашла свободный пьедестал и уселась. Кира знала: черноястреб чувствовал ход ее мыслей, хотя и не мог увидеть выражения лица. Она высокомерно улыбнулась.

– Есть проблемы? – спросила небрежно.

– Штаб Монтерея посылал его в дозор, – объяснил Хадсон Проктор. – Без происшествий. Уничтожено восемь подозрительных объектов.

– Прекрасно, – пробормотала она. Вяло взмахнула рукой, разрешая подачу питания.

Хадсон Проктор снял трубку и передал распоряжение. На глубине двести метров маленькая преданная команда открыла клапан, и драгоценная жидкость устремилась по трубе к пьедесталу. В воздухе разлилось чувство довольства: «Керачел» начал всасывать пищу. Кира ощущала настроение черноястреба. И была довольна, как и он.

На Монтерее сейчас собрался отряд из восьмидесяти семи черноястребов. Флотилия внушительная по любым меркам. Кире пришлось приложить немало усилий, чтобы закрепить ее за собой. Настало время подумать о дальнейших шагах. На астероиде позиция ее гораздо сильнее, чем на Валиске. Если сравнивать обиталище с феодальным поместьем, то Новая Калифорния тянула на королевство. Только вот Капоне совершенно неспособен им управлять. Главная причина той легкости, с которой ей удалось занять главенствующее положение на причале, была царившая на Монтерее апатия. Никто и не подумал ей препятствовать.

Такое положение терпеть больше нельзя. Капоне создал Организацию, руководствуясь инстинктом. Люди – как одержанные, так и не одержанные – нуждаются в организации и упорядочении жизни. Поэтому они так легко и построились. Дай им своего рода нирвану, быть может, и существующую где-то в межзвездном пространстве (у Киры на этот счет имелись сильные сомнения), и население впадет в транс. Настанет бесконечное безделье. Если быть честной с самой собой, то да, она страшилась приобретенного бессмертия. Жизнь изменится так, что она не сможет ее осмыслить, и тогда настанут трудные времена. Чтобы приспособиться к ней, придется отказаться от самой себя.

А этого я себе позволить не могу.

Она наслаждалась тем, чем стала. Во всяком случае, она человек. И этим обличьем стоит дорожить. За это следует бороться.

Капоне же слаб. Хитрая проститутка Джеззибелла, не одержимая к тому же, крутит им, как хочет.

Организация усовершенствовала способ управления населением планеты. Когда у руля встанет Кира, она воспользуется им для проведения собственной политики. Одержимые приучатся жить со страхом перед открытым пространством. В обмен получат нормальное человеческое существование, которого так жаждут. Им не будет угрожать опасность перейти в другую, чуждую ипостась. Кира тоже не утратит своей целостности. Останется собой.

Периферическим зрением заметила какое-то движение, и размышления прервались. Кто-то шел по причалу, одетый в громоздкий, оранжево-белый костюм астронавта. Голову прикрывал круглый шлем. По сравнению с современными костюмами, этот был совершенно нелеп. По всей видимости, у человека не было нанотехники, иначе он бы такой костюм не надел.

– А что, на причале есть инженеры? – спросила Кира. Она до сих пор не замечала, что черноястребы получали здесь техническую помощь.

– Есть, – отозвался Хадсон Проктор. – Сейчас, например, они закладывают боевые осы на Фойку и приводят в порядок теплоохлаждающие панели главного фьюзеогенератора на Варраде.

– А где…

– Кира, – встревоженно обратился к ней Хадсон. Он только что положил трубку. – Капоне обзванивает старших лейтенантов. Сегодня он ждет всех на вечеринку.

– В самом деле? – Кира бросила прощальный взгляд на странную фигуру в костюме астронавта. – А мне и надеть нечего. Но если уж великий и славный лидер удостоил меня приглашением, лучше его не разочаровывать.

На Коблате костюмы эти называли яйцедробилками. Джеду приводилось носить такой на учениях, поэтому он вспомнил происхождение названия. Надеть костюм труда не составило: ведь это был мешок, превышавший на три размера объем его тела. Джед вполз в него и встал, раскинув руки и поставив ноги на ширину плеч. Ткань свободно свисала с конечностей. Потом Бет привела в действие маленький механизм на его запястье, и материал плотно обжал тело со всех сторон. Принцип применялся тот же, что и в современном костюме астронавта: пузырьки воздуха оказывались запертыми между кожей и костюмом. Если в костюме имелся какой-то газ, в вакууме он раздувался, как шар.

В нем он мог передвигаться в любой среде почти без ограничений. Если не обращал внимания на острые покалывания в паховой области. А это было не так-то легко.

Что до всего остального, то костюм функционировал нормально. Вот если бы и сердце работало не хуже. Значки, проецировавшиеся на внутренней стороне шлема, показали, что излишнее тепло выводится наружу. Нервы и повышенный адреналин заставляли кровь тяжко биться в артериях. Джед шел мимо огромных черноястребов, и обстоятельство это отнюдь не способствовало уменьшению напряжения. Он знал, что они ощущают его мысли, и, обвиняя себя, усиливал собственные мучения. Не слишком приятный случай обратной связи. С нижней поверхности биотехнических кораблей выступали большие пузыри, пластмассовые и темные металлические. Оружие и сенсорные устройства. Он был уверен: все они следят за ним.

– Джед, не волнуйся, – сказал ему Росио.

– Откуда ты знаешь?

– Почему ты шепчешь? Ты используешь легитимную радиочастоту. Если Организация сейчас ее отслеживает, – в чем я сомневаюсь, – то они расшифруют сигнал, в чем я, впрочем, тоже сомневаюсь. Они думают, что ты один из людей Киры. Она же считает, что ты из Организации. Их разногласия нам на руку. Никто из них не знает, что делает другой.

– Прошу прощения, – покаянно сказал Джед в микрофон шлема.

– Я отслеживаю функции твоего тела, и пульс твой частит все больше.

Джеда охватила дрожь.

– О Господи, лучше я вернусь.

– Нет, нет, все идет нормально. До переходного люка триста метров.

– Но черноястребы догадаются!

– Если не примешь меры предосторожности. Пора применить химическое средство.

– Я с собой ничего не взял. Мы думали, на Валиске нам это не понадобится.

– Я не имею в виду наркотики. Медицинский модуль костюма к твоим услугам.

Джед и не знал, что костюм снабжен медицинским модулем. Под указку Росио нажал в определенном порядке на кнопки все того же прикрепленного к запястью устройства. Воздух в шлеме слегка изменился: стал прохладнее, запахло мятой. Эффект был мгновенный: прохладный воздух прошелся по напряженным мускулам и расслабил их. Из горла вырвался вздох, словно при оргазме. На Коблате ему такого испытывать не доводилось. Блаженное состояние организма методично вытесняло страх. Он даже поднял руки, будто хотел воочию убедиться, как все его беспокойство вытекает из пальцев.

– Неплохо, – объявил он.

– Сколько ты вдохнул? – спросил Росио. Голос черноястреба его раздражал.

– Что ты там сказал? – спросил Джед таким тоном, что сразу стало ясно, кто из них главный. На дисплее шлема загорелись два значка приятного розового цвета. «Словно распускающиеся цветочные бутоны», – подумал он.

– Хорошо, Джед. Ну что, в путь?

– Само собой, приятель.

Он снова пошел вперед. Даже покалывание в паху не так его беспокоило. «Хорошая все-таки штука», – подумал он. Черноястребы уже не источали враждебность. Теперь, когда голова стала холодной, он видел их в другом свете: им до него нет дела. Сидят себе да сосут. От него самого и девочек ничем особенным не отличаются. Мимо последних птиц он прошел уже совершенно уверенно.

Росио снова руководил им, направляя в переходной люк. С тыльной стороны причала вздымалось оборудование. Трубы карабкались по скале, словно деревья в джунглях. Поднимались слабые фонтаны пара, свидетельство затухающей деятельности Монтерея. Большие окна на тускло-коричневой стене смотрели на залы отбытия и офисы инженерного управленческого персонала. Везде было темно, лишь за стеклами двух окон двигались неясные тени.

У основания скалы стояли грузовые машины, автобусы для экипажей и различное ремонтное оборудование. Джед пробрался через их лабиринт, довольный, что за всем этим его не видно. Дальше шли переходные люки. Темные туннели вели в астероид, к самым опасным одержимым Конфедерации. Снова стало страшно. Он остановился перед входом в служебный переходной люк и опять надавил кнопки устройства.