Текст книги "Зима в раю"

У меня не хватило духа, а точнее – словарного запаса, чтобы отказать ей в этой просьбе. Сеньора Феррер выглядела такой счастливой, будто выиграла в lotería[37]37
  Лотерею (исп.).


[Закрыть] первый приз, и даже прослезилась. Элли тайком пнула меня под столом по исцарапанной голени, так что и на мои глаза тоже навернулись слезы.

Пообещав вскоре принести нам еще фирменного миндального пирога и мороженого, довольная Франсиска собрала свои войска и вывела их на улицу. Достаточно было легчайшего движения ее сандалии, чтобы остановить любого вольнодумца, помыслившего о том, чтобы прошмыгнуть обратно в дом. Разношерстная процессия тронулась в путь, и возглавляющая ее дама крикнула нам, что вернется ближе к вечеру, чтобы показать Элли, как тут все устроено. И Томас тоже придет: нам нужно многое объяснить – про деревья и прочее.

Последними покидали дом Робин и Мэриан. Они неохотно побрели из своей любимой кухни, украдкой поглядывая на нас с Элли и поджав хвосты. Но, по крайней мере, они не рычали. Может, собаки начинали понемногу привыкать к нам?

С этой благостной мыслью мы занялись еще не полностью распакованными чемоданами, которые прибыли вместе с нами на самолете предыдущим вечером. Основной наш багаж должны были доставить не раньше чем через пару недель. Но беспокоиться было не о чем. По местной традиции дом достался нам от предыдущих владельцев «со всей обстановкой». По правде говоря, «вся обстановка» сводилась к бугристой старой кровати с гротескным изголовьем (она из последних сил сопротивлялась целой армии прожорливых древоточцев), крошечному комплекту изрядно потертой мягкой мебели, ничуть не более комфортной, чем церковная скамья, и шаткому кухонному столу и стульям, которые свою войну с древесным жучком проиграли еще много лет назад. Этот стартовый набор для выживания дополняли немногочисленные щербатые тарелки да разрозненные погнутые столовые приборы.

Но никакие временные неудобства не могли омрачить наше настроение. Мы совершили важный шаг и теперь наслаждались гордым статусом dueños[38]38
  Хозяев (исп.).


[Закрыть] собственной фермы на Майорке. Для многих – это недостижимая мечта, а мы превратили эту мечту в реальность. Переполненные самодовольством, мы приступили к неспешному исследованию дома. Я стал отмечать в уме все то, что нужно будет сделать в плане ремонта и модернизации. Хотя старое здание выглядело весьма запущенным, я не нашел никаких серьезных дефектов. Конечно, не помешает подкрасить кое-что здесь и там, заделать несколько трещин в штукатурке, заменить треснувшие напольные плитки и починить пару ставень, но, решил я, ничего критичного нет. Главное, что дом обладал приятной, дружественной атмосферой, и он мне нравился все больше и больше.

– Знаешь, Элли, – сказал я, спускаясь по узкой лестнице на кухню, – ты была права, что с самого начала обратила внимание на этот дом. – Я одобрительно похлопал ладонью по старым деревянным перилам. – Да, тут хорошо жить, он как будто рад тебе. Должно быть, здесь произошло много хороших событий. Это чувствуется. У каждого дома, знаешь ли, есть своя энергетика. И здесь я ощущаю только положительные флюиды.

– Рада слышать, что теперь ты разделяешь мое мнение. А вдруг бы этот дом нас не принял, что бы мы тогда стали делать? Вот что, давай-ка попробуем приготовить на этой старой плите кофе.

– Отличная мысль. Но давай сразу договоримся: больше никаких миндальных пирогов сеньоры Франсиски. По-моему, этой выпечкой только собак можно кормить.

– Хм, кстати, о собаках. Кажется, они оставили нам кое-что на память, – сказала Элли, сморщив нос и заглядывая под стол.

И точно – там лежали визитные карточки Робина и Мэриан, рядышком на полу… одна комочком, другая жидкая. Внезапно атмосфера в доме перестала казаться такой уж гостеприимной. Мы поняли со всей отчетливостью, что хотели сказать нам собаки, оставляя свои метки. Как и коты, они намерены изгнать нас отсюда, да и сам дом припас для новых постояльцев несколько сюрпризов, о которых мы еще пока не догадывались.

* * *

Столь экзотический в этих широтах снегопад положил конец подробной лекции Томаса Феррера о тонкостях выращивания фруктов на Майорке. Но мне хватило с лихвой и того, что я успел услышать. Моя только что эмигрировавшая голова уже гудела от прицельной бомбардировки уроками садоводства на испанском, моя израненная нога ныла, я объелся миндальным мороженым, а коты и собаки ненавидели меня. Я был измочален.

Сеньор Феррер прокричал нам adiós[39]39
  До свидания (исп.).


[Закрыть] и заспешил через апельсиновую рощу к своей casita – возможно, чтобы заняться на пару с Франсиской какими-нибудь зимними видами спорта, прежде чем начнется неизбежная скорая оттепель. Честно говоря, я этим не очень-то интересовался.

Плюхнувшись на неудобный стул в кухне, я поморщился: вся мебель пропахла каким-то едким дезинфицирующим средством. Элли объяснила, что это сеньора Феррер настояла на том, чтобы опрыскать помещение, когда узнала о «злополучном расстройстве желудка» у Робина и Мэриан.

– Я вообще всегда был против того, чтобы переезжать на Майорку. Взять тут нечего, – пробормотал я под нос, погружаясь в пучину жалости к самому себе. – Тут воняет, как в общественном туалете! – провозгласил я в спину Элли, которая деловито осматривала скрытые части плиты.

Наконец жена выпрямилась, глубоко вздохнула и медленно повернулась ко мне. Она была явно не в настроении выслушивать мои жалобы и утешать супруга.

– Газовый баллон пуст. Сегодня воскресенье, и грузовик butano[40]40
  С бутаном (исп.).


[Закрыть] приедет только в среду. Придется пока обедать в ресторанах. Поехали.

Я не спорил. И даже ничего не говорил на всем пути до Андрача, а от нас дотуда две мили. Снег почти весь уже растаял, но дороги были мокрыми, и в сточных канавах на пустынных улицах городка еще виднелась серая жижа. Должно быть, местные жители все сидят по домам, думал я: собрались большими семьями вокруг обеденных столов, просевших под огромными блюдами сытной сельской снеди, и веселятся себе. Было темно, и тусклые уличные фонари отражались в лужах, которые теребил усиливающийся холодный северный ветер. Надвигалась ужасная Tramuntana[41]41
  Северный ветер на Средиземном море (мальорк.).


[Закрыть].

Мы медленно объехали старый центр города, миновали пару невзрачных баров с флуоресцентными лампами и запотевшими окнами, и за все это время нам на глаза не попалось ни единой греющей душу вывески «Restaurante». Последний раз мы ели горячее в самолете, когда летели сюда; теперь же голод и усталость перерастали в отчаяние.

– О, я все бы сейчас отдал за большую порцию жареной картошки с рыбой, – простонал я.

Но вокруг лежала сельская Испания, и подобные привычные для нас деликатесы здесь просто не существовали – разве что, быть может, на каком-нибудь из прославленных курортов на побережье? Нет-нет, утешал я себя, не настолько все плохо.

Перед нами перебежала улицу черная кошка и шмыгнула в узкую аллею. Элли посмотрела ей вслед и сказала:

– Езжай за этой кошкой. Там ресторан, я уверена.

Мы вскарабкались по крутой мощеной улочке до самого верха и нашли ту самую кошку, которая мяукала под старой, расписанной вручную табличкой: «Ca’na Pau – Restaurante Mallorquín». Ага, получилось! Мы нашли наконец место, где можно подкрепиться, и привел нас сюда представитель кошачьего племени. Дверь открылась, черное животное скользнуло внутрь, а наружу выскочило шесть других котов и кошек. Поскольку среди них не было ни одного члена банды сеньоры Феррер, мы рискнули зайти.

– Я Пере Пау, el patrón[42]42
  Хозяин (исп.).


[Закрыть], – проскрипел голос, шершавый, как наждачная бумага. – Benvinguts a mi casa[43]43
  Добро пожаловать ко мне в гости (мальорк.).


[Закрыть].

Хозяин ресторана, костлявый и таинственный, стоял в дверном проеме – ну просто жердь, а не человек; скептическая усмешка на устах и расчетливые глаза диккенсовского карманного вора. Широким взмахом руки он пригласил нас в самый маленький ресторан из всех, что я видел. Позади нас с дребезжанием захлопнулась застекленная дверь, и сеньор Пау сжал мои пальцы в сокрушительном рукопожатии. Элли съежилась у меня за спиной.

Полное поварское облачение Пере Пау венчал высоченный белый колпак, который едва не касался балок низкого потолка. С сильно выдающейся вперед нижней губы ресторатора свисала замусоленная сигарета, а левой рукой он придерживал у себя под мышкой кошку черепахового окраса. Поскольку владелец ресторана перекрыл нам единственный путь к отступлению, пришлось волей-неволей проследовать к одному из пяти столиков, втиснутых в крошечную комнатку. Когда наши опасения относительно того, что мы являемся единственными клиентами Пере Пау, подтвердились, нас охватила растущая паника, которую наверняка испытывает несчастное насекомое, сообразив, что угодило прямо в паутину.

Столы здесь покрывала клеенка в сине-белую клетку, а единственным украшением являлись пепельницы с логотипом пива «Сан-Мигель». Режущие глаз лампы дневного света освещали пожелтевшие стены, почти сплошь заклеенные небрежным коллажем из выцветших фотографий футбольных команд Андрача, потрепанных плакатов, анонсирующих местные спортивные мероприятия, и афиш el cine Argentina[44]44
  Кинотеатра «Аргентина» (исп.).


[Закрыть] с перечнем грядущих кинематографических развлечений – и все многолетней давности. Мы словно провалились в прошлое через дыру во времени.

По обе стороны от двери высились два холодильника. Их обшарпанные белые дверцы были покрыты стикерами, рекламирующими все: от свежего молока до чистящего средства для канализации. В дальнем углу комнаты виднелась деревянная лестница, отгороженная веревкой с табличкой «Privado»[45]45
  «Вход воспрещен» (исп.).


[Закрыть] (тем не менее никуда не ведущая), а напротив нее находилась открытая кухня – тесный альков, наполовину скрытый высоким прилавком и нагроможденной на нем посудой всех форм и размеров. Где-то в глубине кухни транзисторное радио извергало новейший испанский поп-рок хит:

– BABY, BABY, SOY UN ANIMAL, UN ANIMAL PARA SU AMOR – PARA SU AMOR, UN ANIMAL CRAZEE-EE PARA SU AMOR…YEAH![46]46
  Детка, детка, я зверь, зверь для ее любви, для ее любви, безумный зверь для ее любви… да! (исп.)


[Закрыть]

В унисон с певцом душераздирающе замяукала кошка.

Как только Пере Пау повернулся к нам спиной, мы серьезно призадумались, не совершить ли рывок к двери. Но, черт возьми, мы зверски проголодались, и выбор между голодной смертью и смертью в результате пищевого отравления был сделан быстро. Мы попросили меню.

– Меню? La carta? Нет, нет, нет! – разбушевался шеф-повар Пау. И пояснил, что ему подобные изыски ни к чему. Каждый день он готовит два абсолютно разных блюда – но никакого выбора! Клиенты едят то, что им подадут. И никаких десертов, подчеркнул он. После двух platos[47]47
  Здесь: тарелок (исп.).


[Закрыть] его еды ни у кого просто не оставалось места для postre[48]48
  Десерта (исп.).


[Закрыть], за исключением тех посетителей, у кого были глисты. Конечно, немцы часто требуют чего-нибудь сладкого, признался он, но даже им приходится обойтись мороженым из запасов в его холодильнике.

Я рискнул осведомиться, какие platos[49]49
  Блюда (исп.).


[Закрыть] подавали сегодня. Сеньор Пау глубоко затянулся сигаретой, которая теперь была так коротка, что он едва удерживал ее обслюнявленные остатки между указательным и большим пальцем. На el primero[50]50
  Первое (исп.).


[Закрыть], провозгласил он, будет sopa de pescado[51]51
  Рыбный суп (исп.).


[Закрыть] – одно из его famoso[52]52
  Знаменитых (исп.).


[Закрыть] фирменных рыбных блюд, широко известное по всей Испании. Бывают же такие счастливчики: ведь нам доведется нынче отведать этот суп, так как его добрые amigos, рыбаки из порта Андрача, успели поймать немного рыбы еще до начала шторма.

Мы содрогнулись, представив, как перед нами ставят пахучее варево из рыбных остатков за несколько дней – не исключено, что его отказались есть коты.

– А какое основное блюдо?

Я тут же пожалел, что задал этот вопрос, но мы были во власти Пере, и все происходило так, как он пожелает.

– Ah, el segundo – un plato típico de Mallorca… El lomo con col! Fantástico! Estupendo! Mm-mm-wah![53]53
  На второе – традиционное майорканское блюдо: свинина с капустой. Фантастика! Просто объедение! (исп.)


[Закрыть]

Он запрокинул голову, намереваясь поцеловать кончики пальцев, как принято у шеф-поваров, но вместо этого вдавил тлеющую сигарету в свои мелодраматично сжатые трубочкой губы.

– MIERDA![54]54
  Черт! (исп.)


[Закрыть] – выругался он, отбрасывая горящий окурок, который, словно метко брошенная бомба, упал прямо в отворот его правой штанины.

Сеньор Пау судорожно ринулся в кухню, перевернув по пути несколько стульев, и, хотя мы не могли видеть, что происходило за высоким прилавком, звуки безумного фламенко, исполняемого ресторатором, и шумный плеск льющейся воды вызывали в воображении яркую картину сущего бедлама. Косвенным подтверждением верности этой картины послужила перепуганная кошка черепаховой расцветки, которая, вереща, как сирена, выскочила из кухни и бросилась в укрытие – под стул Элли. Неужели мы забрели в столовую при местной психиатрической лечебнице?

Внешне невозмутимый, Пере вернулся в зал. Он поправил свой белый колпак, промокнул уголком фартука обожженную губу и с высоко поднятой головой промаршировал к нам. Чувство собственного достоинства нужно сохранять при любых обстоятельствах.

Не пожелаем ли мы выпить чего-нибудь, пока готовится еда, осведомился он. (Теперь не оставалось никаких сомнений, что почтенный сеньор являлся в одном лице метрдотелем, шеф-поваром и официантом – а, возможно, еще и посудомойкой.) Нас торжественно проинформировали о том, что выбор вин в данном заведении имеется. Мы можем заказать либо красное, либо белое. Я выбрал красное вино, а Элли спросила, нельзя ли ей выпить кофе, un café solo[55]55
  Черный кофе (исп.).


[Закрыть], чтобы согреться.

Пере, без сомнения, был шокирован, услышав это.

– Un café? No es posible![56]56
  Кофе? Ни в коем случае! (исп.)


[Закрыть] – воскликнул он, явно задетый за живое. И пояснил, что если кому-то хочется кофе, пусть отправляется в бар. А это – ресторан, его ресторан, и предназначение сего заведения состоит в том, чтобы позволить клиентам насладиться его едой, его вкусной едой, приготовленной исключительно из лучших местных продуктов, все – totalmente natural[57]57
  Исключительно натуральное (исп.).


[Закрыть] и без каких-либо консервантов. Нет, здесь абсолютно невозможно выпить кофе. Шеф-повар не варит кофе. Он создает еду… вкусную еду! Hombre![58]58
  Бог с вами! (исп.)


[Закрыть]

Тогда Элли заказала стакан воды.

В скором времени большой глиняный кувшин красного вина и бутылка минеральной воды были водружены на наш стол вместе с большой миской оливок и корзиной, до краев наполненной хрустящим свежим хлебом. К счастью, транзисторный приемник выключили, а кошек бесцеремонно изгнали из помещения, после чего наш шеф-повар удалился на кухню творить.

– Не выношу, если меня отвлекают, когда я работаю, – заявил он, исчезая за кухонным прилавком в облаке дыма от новой сигареты.

Мы жадно поглощали хлеб и оливки, а из кухни доносились пение Пере и на удивление соблазнительные ароматы. Вино было крепким, терпким и вкусным – из Биниссалема, что находится посреди острова, как поведал нам хозяин, высунув голову, чтобы удостовериться в нашем благополучии, или, как сухо заметила Элли, дабы убедиться, что мы еще не сбежали. Так или иначе, вино было из bodega[59]59
  Погреба (исп.).


[Закрыть] еще одного из amigos Пере Пау, «которые всегда поступают с ним по совести», и пилось оно превосходно.

Алкоголь оказал на мой пустой желудок вполне предсказуемый эффект, но я и не возражал. Мир, или по крайней мере ресторан Пау, с каждым глотком казался все более приятным местом.

– UNA PALOMA BLANCA-A-A…[60]60
  Белая голубка… (исп.)


[Закрыть]

Пение Пере становилось все громче, а запахи из кухни – все более аппетитными, и наконец торжественный момент настал. Огромная плоская керамическая greixonera[61]61
  Миска (мальорк.).


[Закрыть] выплыла из кухни, поддерживаемая рукой сеньора Пау, который сделал драматическую паузу, а затем величественно прошагал к нашему столу, окутанный паром еще булькающего блюда.

Содержимое сосуда выглядело восхитительно: куски белой рыбы плавали в аппетитном бульоне из помидоров, вина, оливкового масла, чеснока и трав. Это и был его знаменитый sopa de pescado, и с первой же обжигающей ложки мы поняли, что это не обычный рыбный суп и что нам нет нужды беспокоиться о свежести ингредиентов блюда. Это был настоящий шедевр, и мы так и сказали шеф-повару.

Самодовольная улыбка заиграла на губах Пере.

– Ah sí… – Его amigos рыбаки тоже всегда поступали с ним по совести.

Наш хозяин проследил за тем, как мы опустошили тарелки, а затем снова наполнил их до краев своим прославленным творением. Прикончив вторую порцию, мы наелись так, что не знали, как справимся с основным блюдом. Но куски мерлузы и морского черта еще плавали в остатках бульона на дне greixonera, и никакие мольбы вперемешку с протестами не убедили повара, что я просто не в силах съесть больше ни ложки. Элли освободили от этой повинности. Она женщина, заметил Пере, и не нуждается в таком количестве пищи, как мужчина. Но я должен доесть sopa. Мне это пойдет только на пользу.

В этот момент дверь открылась, и в ресторанчик ворвались сначала вихрь холодного воздуха, а затем – толпа шумных парней с подружками. Потирая озябшие руки и громко подшучивая над Пере Пау, они принялись рассаживаться за немногочисленные столики. Это напоминало игру в музыкальные стулья. Как и положено, был тут и проигравший, даже два, парень с девушкой, и они жестами спросили, не будем ли мы возражать, если они займут свободные места за нашим столом. Мы так же жестами ответили, что не будем. А что нам было делать?

Пере вытерпел все положенные хлопки по спине и лавину шуток, пока разносил хлеб, оливки, пиво и колу по переполненному заведению. Шеф-повар находился в своей стихии – только искры летели с неизменной сигареты после каждого выпада в адрес его громогласных гостей. У нас сложилось впечатление, будто эта сцена разыгрывалась уже много-много раз.

– Отлично, может, теперь, когда у него полно клиентов, он забудет о том, что мы еще не ели основное блюдо, – сказал я Элли. – Этот его рыбный суп, несомненно, великолепен, но после без малого трех тарелок я чувствую себя фаршированной индейкой.

– Даже и не надейся, приятель, – вдруг встрял парень, сидящий напротив. – Пере никогда ни о чем не забывает. И если вы похвалили его стряпню, уж он втолкнет в вас еще целую кастрюлю, точняк. Такая у него игра с новенькими. Без обид, о’кей? Ничего, потерпите, не лопнете же!

– А-а, понятно. Ну что ж, я… я с нетерпением буду ждать продолжения, – ответил я, несколько сбитый с толку бойким английским нашего соседа по столу и отчаянно стараясь не выдавать своего страха перед необходимостью есть, пока не лопну.

Вероятно, наш новый компаньон был очень рад возможности попрактиковаться в английском, а заодно и произвести впечатление на юную девушку, которая сидела рядом и с обожанием взирала на него огромными карими глазами. Одной рукой красотка подпирала подбородок, а второй с неутомимостью робота бросала в рот оливки. Купаясь в восхищении девушки, ее ухажер удвоил свои излияния на английском языке.

Молодой человек сообщил нам, что мы находились в обществе членов футбольной команды Андрача. Они отмечали здесь сегодняшнюю победу над соперниками, командой Кальвии. Сам он играл в команде в качестве el striker[62]62
  Нападающего (англ.).


[Закрыть] и забил в матче решающий гол. Услышав знакомое слово «гол», его chica[63]63
  Подружка (исп.).


[Закрыть] радостно зачирикала и удостоила своего героя смачного поцелуя в щеку. Кавалер оттолкнул ее с тем утомленным смирением, которое так часто встречается среди спортивных звезд.

– А я неплохо шпарю по-английски, а? – Марадона местного разлива, судя по всему, констатировал очевидный факт, а не задавал вопрос, но мы все равно согласно покивали.

– Небось думаете, что это я в школе выучил инглиш, да? Ничего подобного! Я сам научился всему у британских отпускников в кафе на пляже в Магалуфе, где подрабатывал. Там быстро учишься, у этих парней… не то что в дурацкой школе у тупого учителя. Без обид, приятель. – Он отпил прямо из бутылки огромный глоток пива и громко рыгнул в лицо своей безумно влюбленной поклоннице. Да уж, учителя у него и правда были хоть куда!

Раздались оглушительные возгласы, которыми футболисты приветствовали появление первого котла с sopa de pescado. Пере Пау прокричал извинение в нашу сторону. Основное блюдо скоро будет готово, заверил он нас, но сначала ему нужно было заняться супом для этой оравы. Как мы, вероятно, и сами знаем, единственный способ заставить свиней замолчать – это накормить их. Молодежь проглотила наживку: в ответ раздалась какофония протестов, и Пере вернулся на кухню, явно довольный тем, что его мини-спектакль нашел отклик у публики.

– Пау поливает нас грязью как хочет, – заметил Марадона, махнув бутылкой пива «Сан-Мигель» в направлении кухни, – но на самом деле он нас любит. Все эти шуточки про свиней – просто треп, каждый раз одно и то же.

– Так вы… вы часто здесь едите? – неуверенно спросила Элли.

– Каждое воскресенье, дорогуша, и когда выиграем, и когда проиграем. Это как бы наш клуб, понимаете? И так уже много лет. Видели эти фотки на стене? Чертовски тупо, да ведь? Но ужин стоит всего восемьсот песет на одного… Три жалких фунта. А стряпня классная.

Элли отпила воды, заключив, что маленькая разговорная интерлюдия подошла к концу. Я вылил себе в стакан остатки вина, а el striker и его обожательница накинулись на sopa. Минуту или две в ресторане слышалось только мерное хлюпанье двух десятков ртов, а затем возобновился восхитительный гомон испанской застольной беседы.

– Эй, Пере, старый шельмец, не пора ли тебе уже обслужить наконец этот столик? – выкрикнул Марадона, поглядывая на нас в ожидании комплиментов его прекрасному знанию английского. Но он и без того уже получил немалую порцию восхищения от своей пускающей слюни señorita[64]64
  Девушки (исп.).


[Закрыть]. Каким романтичным, должно быть, казался ей этот непонятный иностранный язык.

Пере задействовал весь свой актерский талант, изображая полнейшее равнодушие ко всем остальным клиентам, пока шел из кухни к нашему столику, чтобы водрузить на него два терракотовых блюда. Он прикрыл глаза, вытянулся во весь свой рост и продекламировал нараспев:

– EL LOMO CON COL!.. Bon profit, señores[65]65
  Приятного аппетита, господа (мальорк.).


[Закрыть].

Мы все еще предавались визуальному наслаждению от созерцания сочных блюд, когда Пере вернулся к нам с очередным кувшином вина и новой корзинкой хрустящего хлеба. Он встал позади Элли со сложенными на груди руками и крепко сжатой во рту сигаретой, наблюдая, как мы пробовали gran especialidad de Mallorca[66]66
  Особенное майорканское угощение (исп.).


[Закрыть].

Нежные молодые листочки капусты свернули в конвертики, чтобы упаковать в них фаршированные рулетики из тончайшей свиной вырезки. Каждый сочный пакетик скреплялся деревянной шпажкой. Дно тарелки заливал густой коричневый соус, среди которого высились островки молодой картошки, грибов seta, изюма и орешков. Уж не знаю, какие еще ингредиенты добавил туда Пере Пау, но выглядело его классическое деревенское блюдо просто неотразимо, да и аромат издавало соответствующий.

А вкус? Нам даже не потребовалось ничего говорить. Выражение экстаза на наших лицах сказало Пере все, что он желал знать. Шеф-повар кивнул, принимая наши невысказанные комплименты, и вновь исчез на кухне.

Тем временем двое наших юных соседей по столу присоединились к своим друзьям, которые собрались возле холодильника с пивом для импровизированного повтора сегодняшнего матча. Кусок хлеба отбивали, направляли и пинали на участке пола размером с дверной коврик, сопровождая зрелище дождем шуток и взрывами смеха со всех сторон, но все перекрывало громогласное пение Пере, доносившееся из невидимого угла кухни:

– VALENCIA-A-A, RUM-PI-TUM-PI-YUM-PI-TUM…[67]67
  Валенсия, тра-ля-ля-ля… (исп.)


[Закрыть]

Однако мы с Элли с головой ушли в lomo con col, почти не замечая веселого столпотворения вокруг, и с каждой вилкой, поднесенной ко рту, погружались туда все глубже. В моем случае вино из Биниссалема еще более способствовало отрыву от реальности. Второй кувшин я опустошил практически без помощи со стороны Элли, которая на протяжении всего нашего долгого ужина благоразумно попивала минеральную воду. В конце концов я даже перестал удивляться тому, как в меня уместилось столько еды и питья. Когда я стал собирать с тарелки остатки соуса большим куском хлеба, Элли уставилась на меня в шоке.

– Вот это пиршество! – пропыхтел я. – Никогда не забуду, как вкусно мы тут поели.

– Ты превратился в настоящую свинью, – сказала жена, – и тебе наверняка будет дурно по дороге домой.

Футболисты постепенно стали расходиться, заматывая шарфы и оживленными группками исчезая в ветреной темноте. Они все отлично провели время.

Марадона помахал нам от двери:

– Увидимся, приятель… Рад был встрече, куколка, и пусть кожу твоей задницы никогда не натянут на тамбурин. Без обид, ха?

– Доброй ночи, – отозвалась Элли, в должной мере очарованная манерами юноши.

El striker отправился в ночь, небрежно положив руку на плечо льнувшей к нему девицы, которая теперь казалась еще более очарованной потрясающими лингвистическими способностями своего кумира. Я проводил их всего лишь удовлетворенной и ленивой улыбкой сытого человека, и наши молодые компаньоны по ужину удалились, прежде чем я собрал в себе достаточно энергии, чтобы хотя бы махнуть им вслед рукой.

Место ушедших гуманоидов незаметно для глаза занимали кошки, но когда скрылся из виду последний из людей, наш новый друг Марадона, в закрывающуюся дверь проскочил не кот, а небольшой песик. Пере Пау хохотнул и нагнулся, чтобы взять на руки темно-рыжего бродягу, чей хвост буквально колесом заворачивался от восторга. Несомненно, это была встреча двух старых друзей.

– Hola, Pepito, mi pequeño amigo![68]68
  Привет, Пепито, дружок! (исп.)


[Закрыть] – ухмыльнулся Пере.

Последовали длительное поглаживание за ушками и щекотание шейки, с одной стороны, и лизание лица – с другой; при этом сигарета Пере была направлена вверх, как свеча, поскольку он изо всех сил старался уберечь от ожога маленький быстрый язычок Пепито. Но сделать это оказалось достаточно сложно, и потому, вместо того чтобы выкинуть сигарету, шеф-повар счел целесообразным вручить собачонку моей супруге. Пепито такой расклад вполне устроил. Поздоровавшись с Элли, он уютно устроился у нее на коленях.

Почуяв атмосферу всеобщей благожелательности, черепаховая кошка с мурлыканьем вылезла из своего укрытия под стулом, забралась на мои вытянутые ноги, свернулась клубочком и заснула.

Я зевнул. Моя голова то и дело падала на грудь, веки отяжелели, а рот раскрылся, готовый издать мощный храп.

– Эй! Не спи! – прошипела Элли. – Тут только мы с тобой остались. Сеньор Пере скоро будет закрываться. Нам пора домой!

– Tranquilo, tranquilo, señores[69]69
  Не торопитесь, господа (исп.).


[Закрыть], – раздался из кухни призыв Пере. Нет никакой спешки, заверил он нас, и вообще у него есть сюрприз для двух необычайно терпеливых и – главное – обладающих тонким вкусом гостей. Он поставил на наш стол большой металлический поднос. Там было угощение для всех: блюдце с обломками печенья и обрезками свинины для Пепито, un flan – влажно поблескивающий домашний крем-карамель – для Элли, три чашки café solo и по пузатому бокалу coñac[70]70
  Коньяка (исп.).


[Закрыть] для el patrón и меня.

Пепито, решив, что угодил на банкет, так шумно принялся за дегустацию, расположившись у наших ног, что черепаховая кошка приоткрыла один глаз, мурлыкнула довольно и снова заснула. Очевидно, мышиное население Андрача этим вечером заметно сократилось.

Перед тем как присесть, Пере придвинул к ногам Элли обогреватель. Señora в такой холодный вечер должна находиться в тепле. Надо отыскать уютное местечко и сидеть там – это единственно верный способ переждать разошедшуюся Tramuntana. Он подтянул стул и поднял бокал:

– Salud, señores![71]71
  За ваше здоровье, господа! (исп.)


[Закрыть]

Время уже перевалило за полночь, но Пере Пау еще не был готов отойти ко сну. Он намеревался поведать нам историю своей жизни. Я заметил, как Элли вежливо подавила зевок, но еще одна чашечка café solo справится с ее сонливостью, изрек Пере. Пусть сеньора не стесняется и идет на кухню за добавкой – между прочим, такой привилегией пользуются очень и очень немногие его клиенты, счел нужным подчеркнуть ресторатор.

До того как я одолел два кувшина вина, моих небогатых познаний в испанском едва хватало, чтобы понимать Пере, но теперь, в более расслабленном, так сказать, состоянии, я внезапно обнаружил, что улавливаю смысл его слов без особых усилий. Я тут же сделал весьма привлекательное научное открытие: употребление вина в таких количествах весьма благотворно сказывается на восприятии иностранных языков. Увы, теория эта впоследствии была вдребезги разбита моей женой: она указала мне на то, что полуночные речи Пере на испанском велись куда медленнее, чем в начале вечера, и к тому же он щедро пересыпал их английскими словами, дабы помочь нам уловить смысл.

Так или иначе, но история Пере Пау оказалась интересной и подтвердила наши догадки о том, что он обладает самоотверженной независимостью истинного эксцентрика. Этот человек обучался у нескольких gran maestros de cocina[72]72
  Великих мастеров кулинарии (исп.).


[Закрыть] и сам работал в качестве шеф-повара в лучших гостиницах острова. Да что там, он неоднократно готовил для самого короля Испании на приемах в Королевском яхт-клубе в Пальме. Но сердце Пере навсегда принадлежало сельской Майорке, и когда ему надоело угождать капризным и зачастую ничего не понимающим в еде туристам, он с радостью сменил пятизвездочные кухни Пальмы на это скромное заведение, свое собственное заведение, в своем родном Андраче. Здесь он мог воспроизводить в своем estilo especial[73]73
  Особенном стиле (исп.).


[Закрыть] традиционные деревенские блюда из натуральных местных продуктов, которые его предки ели на протяжении многих веков. Здесь к нему ходят только те, кто может оценить его еду, подчеркнул Пере. (А иначе зачем еще приходить в его неприметный ресторанчик?) И ему больше не нужно мириться с этими привередливыми nuevos ricos[74]74
  Нуворишами (исп.).


[Закрыть], которые только и умеют, что строить из себя знатоков да жаловаться, – тоже, гурманы выискались: ничего не смыслят в настоящей еде.

– Ignorantes![75]75
  Невежи! (исп.)


[Закрыть] – скривился Пере при мысли о них и налил нам еще по бокалу коньяка.

За окнами завывала Tramuntana. Закурив очередную сигарету, Пере посмотрел на черепаховую кошку, мирно спящую на моих ногах, потом на остальных кошек, привольно развалившихся перед обогревателем. Он задумался на минуту, после чего провозгласил:

– Санитарные инспекторы ничего не понимают – absolutamente nada[76]76
  Абсолютно ничего (исп.).


[Закрыть]! – Далее последовал страстный монолог. Да как смеют они утверждать, будто в его кухне недостаточно чисто, на том только основании, что он пускает туда кошек? Кошки – опрятные животные. Много ли найдется санинспекторов, которые вылизывают свои зады языком? Вот то-то и оно. Так что не надо катить бочку на кошек. Вот мыши – да, они грязные. Мыши распространяют болезни – но в его кухне мышей нет, и все благодаря кошкам, конечно же. Повара, между прочим, зазывали котов в свои кухни еще за тысячи лет до того, как придумали этих проклятых санинспекторов. Так что спорить тут не о чем, и точка! Да, вот еще что – почему это ему нельзя курить во время готовки? Дым создается огнем, не так ли, а в огне микробы жить не могут. Hombre[77]77
  Послушайте (исп.).


[Закрыть], да когда он готовит на барбекю, с едой контактирует куда больше огня и дыма, чем его бывает от сигареты. И уж поверьте, пепел с сигареты никогда не падает на его еду.