Текст книги "Зима в раю"

– Ох уж эти мне санитарные инспекторы! BASTARDOS![78]78
  Ублюдки! (исп.)


[Закрыть] – Кулак Пере грохнул по столу, отчего металлический поднос подскочил и с оглушительным звоном упал на плитки пола. Испуганные кошки разлетелись кто куда, а грубо разбуженный Пепито спрыгнул с коленей Элли и приземлился прямо на спину моей черепаховой компаньонки. И я моментально почувствовал уже хорошо знакомую боль от кошачьих когтей, впивающихся в мою плоть. Теперь действительно пора было отправляться домой.

Глава 2
Газ и монахини

– Я знаю, что на вашей ферме больше нет кур, так как Франсиска Феррер свернула всем им шеи и отправила в кастрюлю за день до вашего прибытия, – улыбнулась старая крестьянка, вручая мне корзину с крупными коричневыми яйцами. – Потрогайте – они еще теплые, – сказала она и, взяв мою руку, направила ее в корзинку. – Muy frescos, estos huevos, no?[79]79
  Очень свежие, не правда ли? (исп.)


[Закрыть]

Они определенно были свежими – свежими в старом добром значении этого слова, с маленькими пушистыми перышками, приставшими к скорлупе там, где она запачкалась куриным пометом. Совсем как те яйца, которые я собирал в курятнике у бабушки, будучи ребенком. С внезапной остротой я ощутил, как наши более «прогрессивные» методы приучили людей покупать безликие яйца, все чистые до скрипа и со штампами на боку, в одинаковых скучных упаковках. Черт, думал я, должно быть, миллионы современных детишек уверены, что куры так и несут яйца – коробками по десять штук.

Я чуть ли не прослезился при виде этих настоящих яиц.

– Вы не любите яйца? – спросила озадаченная старуха.

– О, sí, sí, – спохватился я. – Просто следы помета напомнили мне о моей бабушке.

Она почесала седую голову и выпалила череду недоступных мне ругательств, из которых более или менее знакомой была только фраза «loco extranjero» – довольно распространенное на Майорке выражение, означающее «сумасшедший иностранец».

Торопливо поблагодарив крестьянку за любезность, я выразил надежду, что своей медлительностью не обидел ее. Мне трудно было описать на испанском ностальгию, которую вызвала в моей душе ее корзинка настоящих, помеченных куриным дерьмом яиц, но я все-таки попытался.

Она положила мне на руку свою натруженную ладонь, останавливая меня на полуслове, хотя я и сам то и дело запинался.

– Tranquilo, señor – не волнуйтесь. Испанский и для меня не родной язык, и когда мне приходится говорить на нем, мне тоже трудно подобрать правильные слова. В былые дни мы здесь, бывало, говорили только на mallorquín[80]80
  Распространенный на Майорке диалект каталанского языка.


[Закрыть], так что теперь, если я должна общаться на языке españoles[81]81
  Испанцев (исп.).


[Закрыть], то говорю очень медленно… совсем как вы… как un extranjero, да?

Ее глаза блеснули подобно маленьким черным жемчужинам, а лицо сморщилось в широкой, во весь рот, улыбке, отчего обнажились пять ярких белых зубов – два вверху и три внизу. То была одна из тех заразительных улыбок, перед которыми невозможно устоять (я бы сравнил ее с визуальной щекоткой), и, видя мою ответную ухмылку, старуха сжала лицо ладонями и захихикала. Через секунду или две ее лицо потемнело, улыбка превратилась в оскал, и она опять забормотала проклятия себе под нос. На этот раз ее неудовольствие, насколько я смог понять, вызвали яйца, гражданская война и солдаты, а еще profesión inmoral[82]82
  Аморальная профессия (исп.).


[Закрыть], которой занимались madres[83]83
  Матери (исп.).


[Закрыть] этих наглых españoles.

Я спохватился, что до сих пор еще не представился, и поспешил исправить эту оплошность.

– Знаю, знаю, – перебила она меня. – Франсиска Феррер – La Condesa, графиня, как мы ее зовем, – все мне о вас рассказала. Com estás?[84]84
  Как поживаете? (мальорк.)


[Закрыть] А я – Мария Бауса, соседка с фермы, что расположена к северу от вас. И я должна поблагодарить вас, señor, потому что земля, которую вы купили здесь, наконец-то отделит мою finca от дома La Condesa Феррер – gracias a Dios[85]85
  Слава богу (исп.).


[Закрыть].

Она дала понять со всей определенностью, что не питает к Франсиске Феррер никаких добрых чувств, но, как ни хотелось мне расспросить о причинах такой неприязни, я решил, что будет лучше на время усмирить любопытство, так как моя первоочередная задача как новичка в долине – и loco extranjero к тому же – состоит в том, чтобы установить дружеские отношения со всеми соседями… если такое вообще возможно.

Мы стояли под раскидистыми, загнутыми кверху ветвями разросшегося фигового дерева возле каменной ограды, которая разделяла наши фермы. Сгорбленная, хрупкая на вид сеньора Бауса была с ног до головы одета в черное, как и все островные селянки преклонного возраста, и я даже не подозревал о том, что она стоит здесь в тени, когда расхаживал по саду. Помнится, в тот день я впервые заметил, как легко старые campesinos[86]86
  Крестьяне (исп.).


[Закрыть] сливаются с лесистым ландшафтом Майорки. Да уж, если бы старая Мария не окликнула меня сама, я бы так и прошел мимо, не увидев ее.

Было прекрасное тихое зимнее утро: еще только самое начало десятого, а тепло раннего солнца уже рассеивало тончайшую вуаль дымки, что поднималась с полей, все еще мокрых от выпавшего и растаявшего вчера снега. Я полной грудью вдыхал прелый запах сырой земли и резкий экзотический аромат цитрусовых, в который подмешивались слабые нотки можжевельника и древесного дыма с окружающих холмов. Полупрозрачное облачко висело над плоской, как стол вершиной горы Сес-Пениес – округлой скалистой массы, что закрывала высокий северный конец долины и оберегала нижние зоны от наскоков холода, который имел привычку вырваться зимой из Северной Европы, набрать скорость и ярость, катясь на юг через долину Роны во Франции и маскируясь под именем «мистраль», затем побушевать без помех над Средиземным морем и, наконец, излить остатки гнева на Балеарские острова.

Но Tramuntana выдохлась за прошедшие сутки, и в долину вернулась покойная тишина, нарушаемая только далеким лаем собаки на какой-нибудь из высокогорных fincas. Большинство этих ферм невозможно разглядеть из долины, и единственным признаком того, что они существуют, являются тонкие струйки белого дыма из труб, ясными зимними днями плывущие вверх через поросшие лесом верхние склоны.

– Сейчас там мало кто живет, – сказала старая Мария, верно истолковав мой взгляд, направленный к хребтам. – Но в былые дни… да… Там в горах есть маленькие укромные долины. Землю в них разбили на террасы много веков назад – говорят, это еще мавры сделали, когда правили островом. И на этих узких bancales[87]87
  Грядах (исп.).


[Закрыть] выращивали всё, что только возможно, и так кормились целые семьи. Sí, а в лесах разводили свиней – небольших майорканских porcs. Ах, эти porcs… до чего же вкусное у них мясо, и все из-за желудей. Свиньям приходилось самим искать себе еду, копаясь среди деревьев, вы же понимаете. Свиньям и лесу хорошо вместе, согласны? Sí, лесная подстилка кормит свиней, а они чистят лес. Un sistema perfecto, eh?[88]88
  Хитро придумано, правда? (исп.)


[Закрыть] Sí, sí – никаких лесных пожаров в былые дни…

Я захотел узнать, как доставляли воду на те горные фермы во времена, предшествующие появлению автоцистерн, но старуха не позволила сбить себя с мысли.

– Вам нужна свинья, señor. Любому, у кого есть фруктовый сад, требуется свинья… может, и две. Зависит от того, сколько у вас падалицы. Нужно использовать все, что растет на ферме, а свиньи для этого подходят как нельзя лучше. И куры тоже. Вам следовало бы купить новых кур, раз уж La Condesa сварила старых. Фи! – Старуха быстро затрясла головой и содрогнулась, как будто в рот ей попала какая-то гадость. Определенно Франсиска Феррер была Марии не по вкусу.

Я пространно поблагодарил соседку за полезные советы и пообещал, что займусь покупкой свиней и кур, как только мы устроимся на новом месте. Но в данный момент меня очень беспокоили наши две с лишним сотни апельсиновых деревьев, на которых уже почти совсем созрел урожай. Не сможет ли она направить меня к торговцу, который купил бы фрукты?

– Как туда доставляли воду? Hombre, да никак. Это невозможно, – пожала плечами Мария, как ни в чем не бывало переключаясь на мой предпоследний вопрос. – Когда шел дождь, вся вода с крыш собиралась в подземном баке – un aljibe, таком же, как в вашем доме, нет? Sí, и колодцев на горных фермах почти нет, в отличие от тех, что стоят в долине, поэтому влагу от зимних дождей, собранную в aljibes, приходилось растягивать на все лето. – Она потерла большой палец об указательный. – Вода на Майорке на вес золота. Ох, как много ссор и вражды породили колодцы и их драгоценная agua[89]89
  Вода (исп.).


[Закрыть]. Вы скоро сами это узнаете, señor. О, sí, непременно узнаете. Agua, agua, agua…

Она покивала с умудренным видом и вновь содрогнулась, заставив меня предположить, что семейства Бауса и Феррер являются враждующими сторонами в одной из водных войн. Слова «Феррер» и «agua» производили примерно одинаково тошнотворный эффект на старую даму.

– Томас Феррер говорил мне, что колодец на нашей ферме – один из лучших в долине, так что нам повезло. Конечно, по выходным им могут пользоваться только Ферреры (это непременное условие, которое было оговорено в контракте), но мой адвокат заверил меня, что подобные договоренности – совсем не редкость в этих краях, когда часть фермы продается, а часть остается в пользовании продавца. Мне такая система показалась довольно справедливой… если обе стороны согласны выполнять это условие. Должно быть, вы, жители Майорки, – очень честные и бескорыстные люди, не так ли? – сострил я.

Старая Мария бросила взгляд на апельсиновые деревья.

– Насчет продажи апельсинов спросите лучше моего зятя, Жауме, – посоветовала она, вновь отвечая, по своему обыкновению, на предпоследний вопрос. – Он помогает мне на finca. Я уже не могу поднимать ящики с фруктами – не то что раньше. – Она опустила взгляд и пересчитала пальцы левой руки. – Sí, мне уже… э-э… восемьдесят два года, знаете ли, так что продажей фруктов занимается теперь Жауме. Но деньгами по-прежнему ведаю я. Для этого я не слишком стара. – Мария снова просияла своей неповторимой пятизубой улыбкой. – Hombre, для этого я никогда не буду слишком старой. Nunca jamás![90]90
  Никогда! (исп.)


[Закрыть] – Продолжая негромко смеяться, она повернулась, чтобы уйти. – Adéu, señor[91]91
  Прощайте, сеньор (мальорк.).


[Закрыть]. Передавайте от меня привет жене… и, надеюсь, яйца вам понравятся.

Старая женщина поковыляла сквозь колоннаду лимонных деревьев, а потом вдруг остановилась и, стоя вполоборота ко мне, крикнула дребезжащим дискантом, который был слышен, должно быть, во всей долине:

– И НЕ ГОВОРИТЕ МНЕ О ТОМ, ЧТОБЫ ДЕЛИТЬ ВОДУ С СОСЕДЯМИ! – Она лукаво подмигнула, затем громким шепотом добавила: – Вы скоро сами все узнаете, señor. Непременно узнаете.

Адские колокола, мне предстоит многое узнать, думал я, пока шел через поля к дому. Нет, вы посмотрите только на эти проклятые фруктовые деревья… Я до сих пор не представляю, как их правильно подкармливать, подстригать, опрыскивать, поливать… И из всего многообразия деревьев пока узнаю только те, с которых свисают апельсины или лимоны. Ну, по крайней мере, старая Мария Бауса дала мне подсказку относительно продажи урожая. Уже хорошо… Но теперь еще это коварное условие про общее пользование колодцем, а также свиньи и куры, и все эти сорняки, растущие под деревьями… и у нас ведь пока нет трактора, и…

– Ты принимал сегодня душ? – крикнула мне Элли из окна ванной комнаты, когда я вышел из небольшой рощицы миндальных деревьев перед домом.

– Нет, еще не успел… Неужели это чувствуется даже на таком расстоянии?

– Да нет, дело в другом. С душем что-то не так. Горячая вода не идет.

Газовая колонка находилась в темном углу almacén – большой комнаты, которая использовалась для сортировки и хранения фруктов, причем занимало это помещение почти половину первого этажа дома. К тому моменту как я прибыл туда, Элли уже вовсю там хозяйничала: постукивала по газовому баллону, дергала резиновый шланг, проверяла коннекторы.

– Непонятно, – сказала она. – Газ в баллоне есть, и баллон нормально подсоединен к колонке. Запальное пламя горит, так что и с этим все в порядке. Но погоди-ка… – Она принюхалась. – Тут пахнет газом, не чувствуешь? Да, придется вызывать слесаря-водопроводчика.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как промямлить:

– А, ну да… И по-моему, эта старая колонка вообще-то маловата для такого дома, так что нам срочно нужен Хуан…

А надо вам сказать, что Хуан не был обыкновенным водопроводчиком. Он был водопроводчиком и электриком, и поэтому его крошечная контора на рынке в Андраче напоминала пещеру Аладдина, вот только вместо сокровищ там громоздились люстры, светильники, утюги, тостеры, радиаторы, вентиляторы и даже пара холодильников, стиральная машина и микроволновка. За всем приглядывала жена Хуана – миниатюрная красотка со счастливым выражением лица, которая казалась совсем еще подростком, хотя под прилавком за ее юбку держались трое маленьких детишек, а из задней комнаты доносился плач как минимум еще одного младенца.

– Мой муж очень занят, – сказала она нам.

– Полагаю, все же не чрезмерно, – негромко проговорила Элли, разглядывая через прилавок отряд детворы.

– Тем не менее он навестит вас, чтобы починить вашу газовую колонку, сегодня вечером в восемь часов. Мы живем на ферме недалеко от вас, и Хуан непременно заглянет к вам перед тем, как ехать домой ужинать.

– Ну вот, а говорят, что на Майорке плохой сервис, – заметил я, когда мы покидали контору. – Да такой еще поискать надо!

Грузовики, которые доставляли бутыли с бутаном, были слишком длинными для того, чтобы развернуться у наших ворот, и Франсиска Феррер научила нас оставлять пустой баллон (подложив под днище деньги – плату за заправку) в конце дороги по средам, хотя – в экстренных случаях – можно было раздобыть заправленный баллон по понедельникам и пятницам: для этого следовало в указанные дни кататься по улицам Андрача в надежде перехватить грузовик с газом, развозящий бутыли по городу.

Поскольку был понедельник, мы положили пустой баллон от газовой плиты в багажник и, приурочив начало поисков грузовика ровно к десяти часам, предположили, что у нас есть шанс поймать его, если мы отправимся прямиком на центральную площадь, Пласа-де-Эспанья. И точно: мы нашли там газовщика, который за чашкой кофе с coñac расслаблялся в компании нескольких достойнейших местных обывателей перед баром «Нуэво». А его оранжевого цвета camión[92]92
  Грузовик (исп.).


[Закрыть], полностью нагруженный и никому не нужный, стоял на углу площади.

– Perdón[93]93
  Простите (исп.).


[Закрыть], – сказал я, когда, спустя довольно долгое время, газовщик, окутанный дымом толстой короткой сигары, болтающейся между его губами как подпорченный банан, решил, что уже можно прошествовать к грузовику. – Perdón, я бы хотел купить баллон газа, por favor[94]94
  Пожалуйста (исп.).


[Закрыть].

Он вытащил из кузова полную бутыль и взамен взял у меня пустую. Я вручил ему несколько банкнот, и он, пристроив свою сигару в вентиль на крышке моей полной бутыли, стал копаться в карманах комбинезона в поисках сдачи. Я зажмурился, ожидая, что вот-вот раздастся взрыв, но единственным звуком был смешок газовщика.

– Разве это не опасно – курить, когда работаешь с газом? – саркастически поинтересовался я.

– Опасно? – Он вручил мне сдачу и вскинул плечи. – Coño[95]95
  Черт (исп.).


[Закрыть], если кто-то врежется в меня на дороге – а на этом острове всегда разъезжает достаточно lunáticos[96]96
  Лунатиков (исп.).


[Закрыть], – мой camión взлетит, как атомная бомба, и я вместе с ним. Я живу взаймы, amigo, поэтому, пока жив, наслаждаюсь каждым мигом… то есть курю. – Он забрал сигару из вентиля и залез в грузовик.

– Раз уж мы нашли газовщика, почему бы не купить два полных баллона? – крикнула из открытого окна машины Элли. – Нам не помешает запас газа.

– No es posible, señora[97]97
  Это невозможно, сеньора (исп.).


[Закрыть], – отозвался газовщик, тряся головой и зажмурив один глаз, чтобы спастись от едкого дыма сигары, которую вновь воткнул в рот.

Чтобы купить вторую полную botella, объяснил он, нам нужно или сдать ему вторую пустую botella, или предъявить certificado – справку из butano офиса о том, что мы имеем право купить еще одну полную botella. Пустая botella или официальная certificado – других вариантов нет.

– Извините, amigos. Es el sistema[98]98
  Таковы правила (исп.).


[Закрыть].

Он снова вскинул плечи, завел двигатель и с ревом покатил прочь, оставив на площади клубы сигарного дыма и дизельного выхлопа.

– Что за бред? Почему это без особого письменного разрешения мы не можем купить запасной баллон с газом? – раскипятился я. – Почему бы просто не взять с нас залог за бутыль, как принято в Шотландии?

– Он же сказал – таковы правила. И в этом наверняка есть какая-то своя логика, – заключила Элли. – Но мы ничего не добьемся, если так и останемся здесь. Поехали в butano офис.

– Мы хотели бы получить un certificado о том, что нам можно купить una botella de butano. У нас нет еще одной пустой botella, поэтому нам требуется un certificado, sí? – бубнил я, как попугай, обращаясь к скучающему клерку.

За окном по улице промчался автобус.

– Qué! Un certificado? – Клерк нахмурился и посмотрел на меня с таким недоверием, будто я сообщил ему о том, что его жена родила шестерню, причем каждый ребенок – вылитый папа римский. – Por qué? No comprendo[99]99
  Почему? Я не понимаю (исп.).


[Закрыть].

И снова за окном загрохотал какой-то тяжелый грузовик.

Я упал духом. От моего жалкого испанского не было, по-видимому, никакого толка. К тому же мои косноязычные попытки пробить глухую стену непонимания клерка заглушались ревом проходящего транспорта. Мне оставалось только прибегнуть к излюбленной тактике всех британцев, оказавшихся за рубежом: медленно и громко проорать клерку свою просьбу по-английски, но что-то мне подсказывало, что от этого пользы не будет. Ведь парень видел, что я беспомощен и целиком нахожусь в его власти, и наслаждался каждой минутой моих мучений. Потому я продолжил коверкать испанский.

Предприняв еще несколько безрезультатных попыток объяснить, что нам нужно, я уже был готов заявить Элли, что простейшим решением проблемы будет замена всех газовых приборов на электрические. Но в этот миг клерк вдруг удовлетворенно хмыкнул и объявил на вполне сносном английском, что не сможет выписать справку, столь нужную нам, если только мы не покажем ему чек, подтверждающий покупку нового бытового прибора, для которого и требуется новая газовая бутыль.

– Но нам не нужен новый газовый бытовой прибор, – возразила Элли. Ее обычно неистощимое терпение в данном случае оказалось не таким уж неистощимым. – Все, что мы просим, – это запасной баллон. И вообще, вся эта ерунда со справками, приборами, чеками… это просто бред!

Клерк откинулся на спинку стула, скрестил ноги и сказал с самодовольной усмешкой:

– Может быть, и бред, señora, но система с чеками работает хорошо. И в Испании никто никогда не ворует пустые бутыли.

– Возможно, ситуация изменится уже сегодня, приятель, – буркнул я, взял Элли под руку и потащил жену к выходу, прежде чем она успела пристукнуть клерка сумочкой, уже взведенной в атакующее положение.

Когда мы вернулись домой, Элли все еще кипела.

– Подсоедини новую канистру, – рявкнула она, – и я приготовлю что-нибудь на обед из яиц старой Марии. И при этом буду думать, будто взбиваю мозги того наглого клерка!

Я вставил коннектор плиты в полный баллон, затем попробовал зажечь одну из горелок. Рукоятка осталась у меня в ладони.

– Ну, это уже слишком! Теперь и газовая плита рассыпается на части. Что дальше?

– Не надо драматизировать. Попробуй повернуть штырь плоскогубцами или еще чем-нибудь. Импровизируй.

Я послушно прихватил оставшийся без рукоятки штырь плоскогубцами и повернул. Шипение и запах подтверждали, что газ поступал внутрь, но, решая одну проблему, я создал другую. Выключить горелку я уже не сумел: проклятый штырь заклинило, и повернуть его обратно я не мог, сколько бы ни давил и ни ругался. В отчаянии я стукнул по упрямому штырю плоскогубцами, таким образом создав проблему номер три – штырь с лязгом исчез внутри плиты, а газ продолжал поступать.

– У нас неприятности… – пролепетал я, отшатываясь от газовой плиты. – БЕГИ!

– Включи мозги, бога ради! Отсоедини баллон, пока ты не отравил нас газом и не взорвал дом!

Элли поставила яйца обратно в холодильник и с силой захлопнула белую дверцу.

– Ладно, мастер-ломастер. Вчера у нас была плита, но не было газа. Сегодня газ у нас есть, зато нет плиты. Какие будут предложения?

* * *

Красота залива Пальмы-де-Мальорки поражала воображение. Покинув Андрач, мы проехали по autopista[100]100
  Автостраде (исп.).


[Закрыть] и, свернув с трассы, были встречены полдневным солнцем – золотым шаром, подвешенным на фоне сапфирово-голубого занавеса и заливающим светом аквамариновый простор Средиземного моря. Блестки отраженного света горели, как бриллианты. Недавнее ополаскивание талым снегом освежило и обновило ландшафт, и зеленые лесистые холмы, окружающие бежевый округлый торс замка Бельвер слева от нас, отражали солнечный свет чистым изумрудным сиянием и испускали нежные ароматы сосны и мирта, которые сливались с солоноватым привкусом моря в бодрящем коктейле благоухающего зимнего воздуха.

Мы миновали растущие вверх террасы самых шикарных отелей и ресторанов Пальмы, которые предлагали (и безбожно накручивали за это цены) незабываемые виды на залив с этих плотно заселенных склонов, где когда-то среди тысячелетних оливковых и миндальных рощ мирно паслись только овцы да козы. Наш путь затем лежал по Пасео-Маритимо – это сногсшибательная по красоте обсаженная пальмами трасса, которая обегает изгиб залива по широкой полосе земли, отвоеванной у моря. Она служит не только жизненно важной артерией для транспортных нужд массового туризма, но и элегантной набережной. Жители Пальмы и приезжие бок о бок прогуливаются здесь, подкрепляются или освежаются в открытых кафе с видом на гавань. Эта гавань служила в свое время как убежищем для мародерствующих пиратов, так и домом для экипажей честных парусников, которые развозили торговцев острова по океанам всего мира.

Я остановился у светофора и использовал вынужденную паузу, чтобы рассмотреть старый причал. Там рыбаки сушили на солнышке и чинили свои сети, а рядом под высокими финиковыми пальмами уселись несколько туристов, попивая лимонад и поглядывая на исторические достопримечательности, высовывающиеся из-за неприступных (о, это достоинство давно уже утратило былую актуальность) старых морских стен. Отсюда видны древние мельницы района Эс-Хонкет, теперь трансформированные в модные бары и ночные клубы; представительные особняки богатых торговцев ушедшей эры морских путешествий, которые нынче разделены на стильные апартаменты для успешных бизнесменов в сфере туризма; и, наконец, потрясающе величественный собор Пальмы, Ла-Сео, который, с его близнецами-шпилями из золотисто-медового известняка и украшенными башенками, розовеющими в лучах зимнего солнца подпорными арками, доказывал вечное господство церкви над городом и морем.

На светофоре загорелся зеленый, и за пару секунд, что мне потребовались, чтобы включить первую скорость и отпустить сцепление, сзади нетерпеливо загудело не менее дюжины автомобилей.

– TURISTAS! – проорал водитель такси, стукнул себя ладонью по лбу и, испепелив меня презрительным взглядом, промчался мимо в бешеной гонке за право занять ведущую позицию на следующем светофоре.

Я все еще не освоил эту скоростную технику вождения, которую следует применять в Пальме в любое время дня и ночи, если только вы не хотите, чтобы местные водители заставили вас почувствовать себя на их улицах таким же нежеланным гостем, как продавца свинины в Тель-Авиве.

Городские гонщики плотной связкой пронеслись мимо нас с обеих сторон: в украшенных пышными усами губах – обязательная сигарета, левая рука свисает из открытого окна, а гудки сигналят при малейшем подозрении на то, что водитель едущей впереди машины хотя бы на миллиметр отпустил педаль газа. А присутствие любой симпатичной женщины за рулем только добавляло хаоса и значительно увеличивало риск столкновения нескольких машин разом, так как дама немедленно становилась объектом похотливого пожирания глазами со всех сторон. Некоторые особенно сладострастные мужчины даже высовывались из водительских окон, чтобы как можно дольше смотреть назад на ее автомобиль, как будто машина являлась продолжением тела женщины; при этом они мчались, не снижая скорости, практически вплотную к бамперу предыдущего транспортного средства.

Вооруженные инструкцией по эксплуатации нашей газовой плиты, мы направлялись в сторону салона бытовой техники в самом крупном торговом районе Пальмы.

Свернув с Пасео влево, мы погнали по три машины в ряд мимо пышных садов дворца Альмудайна, построенного еще маврами, где прохладные фонтаны играли струями среди увитых субтропической зеленью беседок и нашептывали успокаивающую песню строю усталых лошадей, стоящих на трех ногах и прицепленных к повозкам с открытым верхом: там развалились возницы и, подремывая, ждали, не захочет ли кто-нибудь из редких в зимнее время экскурсантов прокатиться.

Широкий проспект без предупреждения влился в узкую улочку, затененную аркадой платанов, отчего нашему импровизированному дерби пришлось уплотниться в нетерпеливую колонну по одному, и мы поползли мимо пышно украшенных витрин бутиков, торгующих одеждой от-кутюр, роскошными кожаными изделиями, дорогими часами и ювелирными изделиями, – и всё это под великолепными каменными фасадами с искусными скульптурными элементами и элегантными балконами.

– Магазин бытовой техники вон на той улице, что идет влево, а там еще надо проехать чуть вперед, – сказала Элли, – так что подыскивай место, где можно припарковаться.

– Особо не рассчитывай на то, что мы остановимся рядом с магазином. Тут нигде нет поворота налево, и вообще найти в этом районе место для парковки так же реально, как включить ресторанчик Пере Пау в мишленовский справочник, – заявил я.

Когда улица привела нас на площадь короля Хуана Карлоса Первого, мы, набирая скорость и минуя перекрестки, вновь оказались подхваченными стихийной гонкой, пока не свернули направо у бара «Босх», где столики на тротуаре были переполнены, как всегда, обгоревшими на солнце туристами в футболках и шлепанцах, франтоватыми бизнесменами в кашемировых костюмах и темных очках «Каррера» и студентами, и пожирающими глазами известных актеров за соседними столиками, страстно желающими увидеть их и быть увиденными самим.

– Попрощайся с идеей посетить сегодня магазин, – брюзжал я. – Мы застрянем в этом потоке до конца дня, и бог знает, где мы тогда окажемся.

– Смотри! – вскрикнула Элли. – Вон там подземная стоянка, и перед ней зеленая надпись «libre»: значит, там есть места. Давай туда!

Ей пришлось цепляться руками за кресло, чтобы не упасть, когда я бросил машину вправо, проскользнув между двумя автобусами и едва не столкнувшись с автомобилем, полным монахинь, который тоже направлялся к въезду на парковку. Мы или они? Разумеется, в Британии я в такой ситуации проявил бы хорошие манеры и позволил дамам проехать первыми. Но сейчас мы были в Испании, где меня только что подвергли инициации в местный стиль вождения. И, кроме того, я здесь – всего лишь loco extranjero.

– К черту! Когда ты в Риме, поступай как римлянин! – оскалился я и, беззастенчиво бросившись наперерез монахиням, опередил-таки их на подъезде к шлагбауму.

– Питер! Как можно? – ужаснулась Элли. – Я просто в шоке. Бедные монахини. Эта позиция «когда ты в Риме» совершенно неприемлема, если ты пытаешься оправдать ею невежливое поведение по отношению к испанским женщинам, а тем более – к монахиням.

– Значит, похотливо пожирать женщин глазами, как делают испанские водители, – это нормально, а вот перехватывать место для парковки у них под носом – плохо? Ты это хочешь сказать?

– Да, что-то в этом духе, и мне стыдно за тебя. Фу, как некрасиво. Монахини и сами устроили бы тебе взбучку, но они выше этих низменных дрязг. Повезло тебе, что добрые женщины посвятили себя Богу.

– Пусть так, но взбучка от монахинь – невысокая цена за парковку в этом районе. Я приехал первым, и с этим не поспорить. Монахини не пропадут, не волнуйся.

– Buenos días. Чем могу быть полезен дорогим гостям? – заюлил перед нами продавец, скользя по полу выставочного зала бытовой техники в туфлях из лакированной кожи, которые выглядывали из-под брюк клеш в стиле семидесятых.

Это был невысокий полноватый человечек с неестественно черными волосами, обтекающими его череп, словно смазанная маслом резиновая купальная шапочка. Его длинные усы слева были подстрижены чуть выше, чтобы акцентировать внимание на золотом верхнем клыке, который продавец постоянно обнажал в кривой ухмылке. В целом он имел внешность жиголо, страдающего невритом лицевого нерва, и казалось, что в каком-нибудь сомнительном ночном клубе, танцуя танго всю ночь напролет, этот человек смотрелся бы куда уместнее, нежели в крупном чванливом универмаге, среди холодильников и плит.

Я вручил ему инструкцию для газовой плиты и показал пальцем на схему передней панели.

– Roto… Рукоятка, штырь… всё roto… всё сломалось.

Ухмылка продавца растянулась во все лицо. Его глаза хамелеона заблестели в предвкушении комиссионных от выгодной сделки. Газовая плита, о которой идет речь, давно устарела, радостно сообщил он нам, а производитель разорился. Запчастей к этой модели не найти днем с огнем. Разумеется, и сама плита наверняка в таком состоянии, что представляет серьезную опасность – muy peligroso. Es una bomba![101]101
  Это же настоящая бомба! (исп.)


[Закрыть]

Подлетев к экспозиции товаров, он умолял дражайших клиентов прислушаться к его совету и выкинуть старую плиту, а взамен купить новую… И между прочим, только в этом салоне у нас будет возможность выбрать товар из самого богатого ассортимента на всей Майорке.

Через пять минут наш кошелек похудел на несколько сотен фунтов, но зато мы стали гордыми (хотя и слегка ошалевшими) обладателями массивной, белотелой модели с располагавшимся рядом с духовкой специальным отделением, где можно хранить газовый баллон. Muy importante[102]102
  Очень важная (исп.).


[Закрыть] деталь.

Мудрое решение – такая газовая плита идеально подходит для традиционной сельской кухни, подтвердил продавец, вручая Элли гарантийный талон и чек.

– Muy importante, этот чек. С ним вы сможете купить новую botella de butano для того специального отделения. Muy importante, этот чек, – еще раз подчеркнул он.

Как будто мы сами не знали! А после внезапного расставания с muchas pesetas[103]103
  Большим количеством песет (исп.).


[Закрыть] мне не хватало только неприятного открытия, которое ждало нас на подземной парковке.

– Поверить не могу! – взвыл я, когда мои глаза привыкли к полумраку. – У нас спустила шина!

Элли стояла рядом и что-то негромко напевала себе под нос, пока я сердито шуровал в багажнике, доставая запасное колесо.

– Да куда же здесь домкрат вставляется? – Теперь я опустился на колени, заглядывая под днище машины, нащупывая гнездо для домкрата и не находя его.

Тогда Элли открыла дверцу автомобиля, и автоматически включилось освещение салона.