Текст книги "Щит времен"

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ИЗУМЛЕНИЕ МИРА

1137-АЛЬФА ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

Дверь открылась. Солнечный свет ворвался в лавку торговца шелком и заиграл на всех товарах. Осенний воздух заструился следом, неся с собой прохладу и уличный шум. Спотыкаясь, вошел подмастерье. Из полумрака лавки, против света, он казался бесплотной тенью, которая, однако, громко всхлипывала.

– Мастер Жоффре, о, мастер Жоффре!

Эмиль Вольстрап вышел из-за конторки, где занимался подсчетами. Его проводили взглядами два мальчика – итальянец и грек, продолжавшие перекладывать рулоны шелка.

– Что случилось, Одо? – спросил Эмиль.

Норманнский диалект, на котором он произнес эти слова, даже ему самому казался жестче.

– Что-то не вышло с моим поручением?

Тонкая фигурка прижалась к нему, уткнувшись лицом в одежду. Он почувствовал, как от рыданий содрогается тело мальчика.

– Мастер, – уловил он сквозь всхлипывания, – король умер. Эту весть передают по всему городу.

Вольстрап разжал руки и, отстранив мальчика, выглянул на улицу. Но сквозь решетки на арочных окнах много не увидишь. Дверь, впрочем, все еще была распахнута. Булыжник мостовой, дом с галереей на противоположной стороне, сарацин-прохожий в белых одеяниях и тюрбане, воробьи, копошащиеся над крошками, – все казалось Эмилю нереальным. Почему они существуют? Все, что он видел, в любой момент могло исчезнуть. Вообще все вокруг. Он тоже.

– Наш король Роджер? Нет! – решительно произнес Эмиль. – Невозможно. Это ложь.

Одо замолотил руками в воздухе.

– Нет, правда! – Его тонкий голос сорвался. От смущения подмастерье слегка притих. Он глотал слезы и всхлипывал, пытаясь справиться с собой. – Так сказали гонцы из Италии. Он пал в битве. Его армия разбита. Говорят, что и принц тоже мертв.

– Но я точно знаю… – Вольстрап запнулся.

Он со страхом понял, что едва не предсказал то, что случится в будущем, благо вовремя спохватился. Неужели эта весть так потрясла его?

– Откуда люди на улице знают? Такие известия поступают во дворец.

– Г-гонцы… выкрикивали весть народу.

Звук, прорвавшийся сквозь шум Палермо, заглушил их. Блуждая меж городских стен, он вырвался в гавань. Вольстрап знал этот звук. И все знали. Погребальный звон кафедральных колоколов.

Несколько мгновений Вольстрап стоял неподвижно. Где-то вдалеке он увидел подмастерьев на их рабочих местах, осеняющих себя крестом – католик клал кресты слева направо, православный – справа налево. До него дошло, что и ему следует сделать то же. Это вывело Вольстрапа из оцепенения. Он обернулся к пареньку-греку, самому рассудительному из учеников.

– Михаил, – приказал он, – беги поскорее и разузнай, что на самом деле случилось, да не мешкай, возвращайся!

– Слушаю, мастер! – отозвался ученик. – Они должны огласить новость на площади.

Грек убежал на улицу.

– Займитесь работой, Козимо, и ты, Одо. Забудь, за чем я посылал тебя, – продолжал Вольстрап. – Сегодня мне это уже не понадобится.

Разыскивая что-то в дальней части лавки, он услышал рокот, перекрывший звон колоколов. Не обрывки разговоров, песни, шаги, стук копыт, скрип колес, биение пульса города, а крики, стоны, молитвы на латинском, греческом, арабском, еврейском и целом наборе местных наречий – страх, объявший все окрест.

«Ja, det er nok sandt» note 8Note8
  Да, это пожалуй, правда (лат.)


[Закрыть]. Он заметил, что в мыслях невольно переключился на датский. Слух, вероятно, не ложный. И если так, то лишь ему одному ведомо, насколько это ужасно.

Догадывался Вольстрап и о причине событий.

Он вышел в маленький сад с бассейном в мавританском стиле. Дом был построен в те времена, когда Сицилией правили сарацины. Купив дом, Вольстрап приспособил его для торговли и для жизни – он не намеревался держать гарем подобно большинству состоятельных норманнов. Вместо этого в недоступной прежде для посторонних глаз части дома оборудовали склад, кухню, спальни для учеников и слуг, помещения для разных хозяйственных нужд. Лестница вела на верхний этаж, где жил он сам с женой и тремя детьми. Вольстрап поднялся к себе.

Жена – маленькая смуглая женщина – встретила его в галерее. Несмотря на полноту и седину в темных волосах, она выглядела очень привлекательно. Он заглянул в ее зрелые годы прежде, чем вернуться в ее молодость и предложить ей руку. Это несколько нарушало законы Патруля Времени, но он прожил с нею долгую жизнь. Жена была необходима для соблюдения общественных приличий, для семейных отношений, для уюта домашнего очага и, конечно, для тепла в постели, поскольку по характеру Вольстрап принадлежал к однолюбам, а не к дамским угодникам.

– Что случилось, мой господин? – ее вопрос прозвучал по-гречески.

Она, как и большинство уроженцев Сицилии, владела несколькими языками, но сегодня обратилась к языку своего детства.

«Как и я», – подумал Вольстрап.

– В чем дело?

– Боюсь, весть печальная, – ответил он. – Проследи, чтобы в доме не началась паника.

Она приняла католичество, чтобы выйти замуж за Вольстрапа, но сейчас, забывшись, перекрестилась по восточному обряду. Он по достоинству оценил цельность ее натуры, проявившуюся в этот момент.

– Как прикажет мой повелитель.

Вольстрап улыбнулся и, взяв жену за руку, сказал:

– Не волнуйся за нас, Зоя. Я обо всем позабочусь.

– Я знаю.

Жена поспешно вышла. Он проводил ее взглядом.

«Если бы века мусульманского господства не превратили женщин всех вероисповеданий в таких забитых существ, каким прекрасным другом могла бы стать Зоя», – неожиданно подумал он. Но она прекрасно выполняла свои обязанности, ее родня неизменно помогала ему в торговле, и… он не мог жить с кем-то, кто проявлял бы любопытство к его секретам.

Вольстрап миновал несколько комнат, еще сохранивших аскетизм ислама, и вошел в свою, предназначенную только для него одного комнату. Он не запирал ее, чтобы не вызвать подозрений в занятиях колдовством или еще чем-нибудь похуже. Но купцу, понятно, необходимы конторские книги, скрытые от чужого взгляда, крепкие шкатулки и порой уединение. Задвинув засов, он поставил стул перед огромным шкафом, сел и принялся нажимать на листья, вырезанные в дереве, соблюдая определенную последовательность.

Перед ним засветился прямоугольник. Он облизнул пересохшие губы и прошептал на темпоральном:

– Описание кампании короля Роджера в Италии, начиная с первых чисел прошлого месяца.

На дисплее возник текст. Память восстановила цепь событий. Год назад Лотарь, старый император Священной Римской империи, перешел Альпы, чтобы помочь папе Иннокентию II в борьбе против Роджера II, короля Калабрии, Апулии и Сицилии. Наиболее знатным из союзников Лотаря был шурин Роджера – Райнальф, граф Авеллино. Они с боями пробивались на юг итальянского полуострова, пока в конце августа 1137 года от Рождества Христова не объявили себя победителями. Райнальфу был пожалован титул герцога Апулии, дабы он защищал юг от сицилийцев. Лотарь, оставив герцогу восемь сотен рыцарей, отправился домой, ощущая приближение смерти. Иннокентий вступил в Рим, хотя его соперник, претендовавший на престол собора Святого Петра, Анаклет II, занял замок Святого Ангела.

В начале октября этого года Роджер вернулся. Он высадился в Салерно и опустошил земли, которые отказались ему подчиняться. Зверства его повергали в ужас даже в этот жестокий век. В самом конце месяца он столкнулся с армией Райнальфа при Риньяно, на севере Апулии.

Там Роджер потерпел поражение. Первая атака под началом его старшего сына и тезки, герцога Роджера, завершилась бегством. Вторая, в которую пошел сам король, захлебнулась и окончилась поражением. Герцог Райнальф – доблестный и всеми любимый военачальник – бросил все силы против королевской рати. Паника охватила солдат Роджера, и они бежали с поля боя, бросив три тысячи убитых. Роджер, собрав остатки разбитой армии, отступил в Салерно.

Победой противник упивался недолго. У Роджера были свежие запасы силы. Он осадил Неаполь, отвоевал Беневенто и большое аббатство на горе Монте-Кассино. Вскоре только Апулия оставалась во власти своего нового герцога. Папе Иннокентию и его известному сподвижнику Бернару Клервоскому пришлось согласиться на посредничество Роджера в переговорах с Анаклетом. Несмотря на то что противник законного папы был на его стороне, король резко заявил, что находит ситуацию слишком сложной для принятия скорых решений. Он предложил провести еще одну встречу в Палермо.

Но она так и не состоялась. Император Лотарь скончался в декабре, по пути домой. В январе 1138 года Анаклет тоже ушел из жизни. Роджер получил нового папу, но тот вскоре положил конец схизме, сложив с себя тиару. Праздновавший триумф в Риме Иннокентий приготовился нанести сокрушительное поражение королю, которого он уже отлучил от церкви. Планы папы не удались. Главный из его уцелевших сторонников – Райнальф – умер от лихорадки весной 1139 года. Вскоре старший и младший сыновья Роджера заманили в западню папскую армию и пленили самого Иннокентия.

– Недурно для средних веков, когда все люди считались преданными детьми церкви, – пробормотал лютеранин, живший в душе Вольстрапа.

Спохватившись, он подумал: «Я ведь проследил грядущие события, а сейчас за окном начало ноября 1137 года. Да, похоже… Как раз столько времени нужно, чтобы весть достигла столицы Роджера – весть не просто о его поражении при Риньяно, а о гибели короля на поле брани.

Что же будет в день грядущий, в котором ему уготована важная роль?»

Он приказал компьютеру остановить текст. Мгновение он сидел, обливаясь холодным потом. Наконец принял решение. Вольстрап был сейчас, как он считал, единственным путешественником во времени на острове, – но на всей планете работало множество других.

Его дом даже не считался базой Патруля. Вольстрап был наблюдателем, которому вменялось в обязанности оказывать помощь и обеспечивать защиту прочим путешественникам, если таковые объявятся в его краях. Гостей случалось немного. Славные дни норманнской Сицилии пока еще не настали, да и впоследствии слава ее померкнет из-за событий на материке. Региональная штаб-квартира располагалась в Риме с 1198 года, когда Иннокентий III принял бразды власти. Вся Европа бурлила, как, впрочем, и остальной мир. Агенты Патруля, рассеянные по всему миру, тем не менее пытались отслеживать историю.

Вольстрап, получивший информацию из банка данных, мысленным взором окинул планету. В эти минуты Лотарь находится еще на пути в Германию. После его смерти начнутся раздоры за право наследования, в результате чего разразится гражданская война. Людовик VII только что унаследовал корону Франции и женился на Элеоноре Аквитанской, его правление обернется цепью роковых просчетов. В Англии нарастает соперничество между Стефаном и Матильдой. В Иберии бывший монах против воли возведен на трон короля Арагона, но это событие приведет к союзу с Каталонией; Альфонс VII Кастильский провозгласил себя королем всех испанцев и начал Реконкисту.

Бедная Дания с ее слабовольным правителем лежит в руинах, разоренная варварами, пришедшими с Балтии…

Иоанн II умело правит Восточной Римской империей, ведя кампании в Малой Азии в надежде отвоевать Антиохию у крестоносцев. Королевство Иерусалимское, основанное крестоносцами, трещит по швам под напором возродившегося мусульманства. Египетский Халифат раскололся на две противоборствующие стороны. Аравия обратилась в мешанину крошечных королевств. Персия агонизирует в династических войнах.

Князья Киевский Руси также не ладят друг с другом. На Востоке мусульманское завоевание Индии на время приостановилось, пока Махмуд Газневи воевал с афганскими принцами. Татаро-монголы, завоевав Северный Китай, основали там собственную империю в то время, как династия Сун крепко держит бразды правления на юге. Непримиримая вражда домов Тайра и Минамото расколола Японию. В обеих Америках…

Раздался стук в дверь. Вольстрап неуверенно поднялся со стула и отодвинул засов. На пороге стоял дрожащий Михаил.

– Это правда, мастер Жоффре, – сказал ученик. – Король Роджер и его сын пали в битве в месте под названием Риньяно, в Апулии. Тела их не выданы. Гонцы примчались сюда по указанию тех, кто остался в живых. Они говорят, что все части Италии, через которые они проследовали, готовы вновь перейти на сторону врага и отдаться во власть герцога Райнальфа. Мастер, вам плохо?

– Я очень опечален, – пробормотал Вольстрап. – Иди займись работой. Я скоро спущусь к вам. Жизнь продолжается.

«А продолжается ли?»

Оставшись в одиночестве, он отпер сундук. Внутри лежали два металлических цилиндра, слегка суженные вверху, длиной примерно с локоть. Вольстрап опустился на колени и пробежал пальцами по пульту управления одного из них. Его темпороллер был спрятан за городом, но эти капсулы по его приказу унесут информацию в любое время и в любое место.

«Если еще существует пункт назначения».

Он продиктовал новость в записывающий блок.

– Пожалуйста, дайте информацию о реальном положении дел и указания относительно моих действий, – произнес он заключительную фразу.

Вольстрап установил курс на штаб-квартиру Патруля в Риме и время, примерно то же самое, что и сейчас, только в 1200 году. К той поре другой филиал должен обустроиться и вжиться в окружающую среду, в мир, который пока еще не ввергнут в кризисы и бедствия вроде завоевания Константинополя латинянами.

Он коснулся кнопки на корпусе. В воздухе раздался хлопок, и цилиндр исчез.

«Пожалуйста, возвращайся поскорее! Прошу, принеси добрую весть».

Цилиндр прилетел обратно. Руки Вольстрапа дрожали так, что он не сразу смог включить дисплей.

– У-у-устное сообщение, – едва вымолвил он, заикаясь.

На Вольстрапа обрушился кошмар.

– Структуры, способной принять меня, нет. Никто не принял меня ни по одному каналу коммуникаций Патруля. Я вернулся по заданному курсу, – объявил механический голос.

– Понятно. – Вольстрап медленно поднялся на ноги.

«Патруль Времени больше не охраняет будущее, – подумал он без тени сомнения. – И никогда не охранял. Мои милые сердцу родители, братья, сестры, старинные друзья, юная возлюбленная, родина, все, что породило меня, никогда не будет существовать. Я – Робинзон Крузо во времени…

Нет, – мелькнуло у него в мыслях минуту спустя. – Те, кто явился сюда, в прошлое, до рокового часа, все еще существуют – так же, как и я. Мы должны отыскать друг друга и объединиться для восстановления разрушенного. Но каким образом?»

Проблеск догадки вывел Вольстрапа из оцепенения. У него еще оставались коммуникационные модули. Через них он мог связаться с другими в этом мире. А потом… Он не мог думать о том, что ждет его, во всяком случае сейчас. Планы такого рода не входили в компетенцию рядового служащего Патруля. Никто, кроме данеллиан, не знает, как поступить. А если и они исчезли, то надо разыскать агента-оперативника… Если такие еще остались…

Эмиль Вольстрап встряхнулся, как человек, выбравшийся из приливной волны, которая чуть было не утащила его, и принялся за дело.

1765 ГОД ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА 15926 ГОД ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА 1765 ГОД ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

Дыхание осени коснулось предгорий. Холод струился в воздушных потоках, несущихся с горных склонов в предрассветную пору, и ложился инеем на траву. Чаща распадалась здесь на сосновые рощи, маленькие и большие; пихты были еще по-летнему темны, но ясень уже пожелтел, а дуб едва задели коричневые мазки. Перелетные птицы – лебеди, гуси, мелкая дичь, – сбившись в громадные стаи, улетали в дальние края. Олени-самцы оспаривали свои права. На юге, подпирая снежными вершинами небеса, возвышалась стена Кавказа.

Лагерь бахри бурлил. Люди разбирали шатры, нагружали повозки, запрягали быков и лошадей, юноши с помощью собак сгоняли овец в гурты. Все готовились к переходу на зимовье в долину. Тем не менее царь Тулиаш немного проводил странника Денеша до места, где они могли спокойно распрощаться друг с другом.

– Дело не в том, что есть в тебе некая тайна и ты воистину обладаешь диковинной властью… – откровенно признался царь.

Он был высок ростом, с темно-рыжей шевелюрой и бородой, со светлой кожей, выделявшей его из окружения. Облаченный в простого покроя одежды – накидку, отороченную мехом, шаровары, кожаные чулки, – царь нес на плече бронзовый боевой топор, отделанный золотом.

– Просто ты понравился мне, и я хотел, чтобы ты подольше оставался с нами.

Денеш улыбнулся. Худощавый, тонколицый, с пепельными волосами и карими глазами – он на две ладони возвышался над своими спутниками. Тем не менее Денеш явно не принадлежал к ариям, которые несколько поколений назад взяли власть над здешними племенами. Он, правда, и не строил из себя мудреца.

– Чудесные месяцы пролетели так быстро, благодарю тебя, – ответил он,

– но я уже говорил тебе и старейшинам, что меня позвал мой бог.

Тулиаш сделал почтительный жест.

– Тогда я прошу Индру-Громовержца, чтобы он послал своего стража Марута охранять тебя в пути, покуда распространяются его владения. Я высоко ценю твои дары, истории, поведанные тобою, и песни, которые ты пел для нас.

Денеш опустил вниз свою секиру.

– Благополучия во все времена, о царь, и всем твоим потомкам!

Он поднялся на колесницу, которая медленно катилась сбоку. Возница уже сидел на месте – юноша, похоже, из какого-то племени, жившего в этих местах издревле, – коренастый, с крупным носом и копной пышных волос. Бахри, среди которых они долгое время жили с хозяином, считали его молчуном.

Лошади, услышав команду возницы, пустились рысью вверх по склону холма. Тулиаш провожал взглядом колесницу, пока та не скрылась из виду. Он не опасался за Денеша. Дичи много, высокогорья мирные и гостеприимные, и вряд ли кто рискнет напасть на путников, снаряженных подобно завоевателям с севера. Кроме того, Денеш, хотя и не демонстрировал свою силу, очевидно, был колдуном. Вот если бы он остался… бахри могли бы изменить решение и пересечь горы…

Тулиаш вздохнул, поправил топор на плече и вернулся в лагерь. Предстоят годы тяжелых сражений. Племена, платившие дань, разрослись так, что пастбища стали тесны им. Теперь царю приходится вести половину подданных вокруг внутреннего моря и затем на восток, чтобы они завоевали себе новые земли.

Ездоки в колеснице не проронили лишнего слова. Постепенно они приноровились к ее раскачиванию, и тогда на людей вдруг нахлынули воспоминания, мысли, надежды с горьким привкусом сожаления. Час спустя они достигли таких мест в горах, где царили лишь ветер и пустота.

– Это нам подходит, – сказал по-английски Кит Денисон.

Акоп Микелян остановил лошадей. Они тяжело храпели. Колесница хоть и была легкой, но подъем высоко в горы во времена, когда еще не изобрели сбрую, стремена и подковы, быстро утомил лошадей.

– Несчастные животные, нам следовало остановиться раньше, – сказал Акоп.

– Мы должны быть уверены, что за нами никто не следует, – отозвался Денисон. Он спрыгнул на землю. – Такое ощущение, словно на родину вернулся. – Затем, увидев выражение лица Микеляна, спохватился: – Извини, я забыл.

– Все в порядке, сэр. – Помощник Денисона тоже сошел с колесницы. – И у меня есть куда поехать.

Патруль завербовал его на службу в 1908 году, вскоре после массовой резни армян на озере Ван. Поиски туманных следов происхождения армянского народа вдохновили Микеляна, история армянского народа стала смыслом его жизни. Помолчав немного, он усмехнулся:

– Например, Калифорния 30-х годов. Уильям Сароян был тогда очень популярен.

Денисон кивнул.

– Помню, ты рассказывал.

У них не было свободного времени для близкого знакомства из-за напряженной работы. Специалистов было слишком мало для того, чтобы держать под контролем громадное пространство миграции ранних индоевропейцев. Но задание представлялось им очень важным. Как мог Патруль без их данных контролировать события, которые потрясли мир и определили будущее? Денисон и его новый помощник немедленно принялись за работу.

Микелян, отметил Денисон, показал свою надежность и живой ум. Набрав побольше опыта, он сможет играть более активную роль в последующих экспедициях.

– Куда вы намерены отправиться, сэр? – спросил Микелян.

– Париж 1980 года. Встреча с женой.

– Почему именно в это время? Вы ведь сами рассказывали, что она тоже агент Патруля и работает в середине двадцатого века.

Денисон рассмеялся.

– Ты забыл о проблемах, которые порождает долголетие. Человек, внешне не стареющий на протяжении нескольких десятилетий, несомненно, вызовет подозрение у друзей и соседей. После моего отъезда Синтия намеревалась перебраться в другое место. В 1981 году ей предстоит обрести новый образ в новом месте, сохранив только имя. Ну и мою персону в качестве странствующего антрополога-мужа, конечно. Что может быть лучше, чтобы окунуться в обычаи и нравы следующего поколения, чем просто провести двенадцатимесячный отпуск среди его представителей. А Париж – самое подходящее место для начала знакомства.

«И, боже мой, я заслужил это, – подумал он. – И она тоже, да-да. Время после моего отъезда и до возвращения будет для нее гораздо короче, чем для меня, и в этот период ей придется окунуться в канцелярскую работу, чтобы занять ум и подготовить отъезд из Нью-Йорка, придав ему правдоподобность в глазах наших знакомых. К тому же Синтии предстоит поволноваться. Ведь правила Патруля запрещают ей перенестись на несколько недель вперед и убедиться, что я вернулся домой живым и здоровым. Даже малейшее опережение способно вызвать осложнения. Не всегда, конечно, но это не исключено. Поэтому мы часто миримся с обстоятельствами, чтобы без необходимости не увеличивать риск. Мне это прекрасно известно. Еще бы. Ведь я почти четверть года провел с кочевниками».

Солнце, звезды, дымок лагерного костра, дождь, свет, разлив реки, волки, праздники с состязаниями наездников, скачки на быках, песни, сказания, родовые предания, рождения, смерти, кровавые жертвоприношения, дружба, состязания, любовные приключения. Синтия не спросит больше, чем он захочет рассказать. Он знал, что за молчанием жены кроется догадка, что чья-то судьба в древней Персии скрестилась с его судьбой. Месяцы вдали от дома накапливались, и, если бы он отверг радушное приглашение Тулиаша, рискуя потерять доверие царя, столь необходимое в его работе, то… Он от всего сердца желал благополучия малышке Ферии в ее кочевой жизни, а второй медовый месяц в Париже вновь сблизит его с Синтией, которая воистину милая и отважная женщина…

Его сентиментальные размышления угасли. Денисон поднял боевой топор, служивший знаком его принадлежности к касте воинов, имеющих право вступать в разговор с вождями племен. Топор был к тому же еще и передающим аппаратом.

– Агент Денисон вызывает региональную штаб-квартиру в Вавилоне, – произнес он на темпоральном языке. – Алло! Алло! Говорите свободно, мы с ассистентом находимся в уединенном месте.

В воздухе раздался треск.

– Приветствуем вас, агент. Рады слышать. Мы уже начали за вас волноваться.

– Да, я планировал отбыть чуть раньше, но царь попросил поучаствовать в празднике осеннего равноденствия, и я не нашел предлога отказаться.

– Осеннее равноденствие? Скотоводческий народ следует солнечному календарю?

– Да, у этого племени он соблюдается – первые дни каждой четверти года, что, вероятно, удобно для взимания податей и вообще для отсчета времени. Можете забрать нас? У нас колесница, две лошади и снаряжение Патруля.

– Незамедлительно, агент, дайте ваши координаты.

Микелян пританцовывал на траве.

– Домой! – запел он торжественно, как гимн.

Появилось транспортное средство – не роллер, а большой цилиндр, темпомобиль, зависший в антигравитационном поле на высоте нескольких сантиметров от земли. На этот раз ему не пришлось перескакивать во времени

– только в пространстве. Четверо мужчин в одеждах Месопотамии того времени и с курчавыми бородами предстали перед Денисоном. Они быстро погрузили упряжку и колесницу в цилиндр. Пилот занял свое место, и горы Кавказа мгновенно исчезли из виду.

Пейзаж, возникший на экране обзора, являл собой равнину, покрытую травой до самого горизонта. Под сенью деревьев прятались дома из бруса и неподалеку от них – загон для скота. Две женщины в одежде для черновой работы поспешили навстречу гостям. Им поручили колесницу Денисона. Патруль вполне мог позволить себе поставить ранчо в Северной Америке, пока там не появились люди. Микелян любовно похлопал лошадей на прощание. Может быть, он встретится с ними еще раз в следующем путешествии во времени.

Темпомобиль вновь подскочил вверх и вынырнул в потайном ангаре под Вавилоном, где еще правил царь Хаммурапи.

Директор базы встретил антропологов и пригласил их на обед. Им предстояло провести здесь два дня, чтобы передать собранную информацию. Значительную ее часть составляли данные сугубо научного характера, но ведь Патруль и существовал во имя служения цивилизации любыми способами. Жаль, что полученные знания не могли быть обнародованы на протяжении нескольких тысячелетий, до тех пор пока не откроют путешествия во времени, подумал Денисон. А пока ученые будут по-прежнему растрачивать свои жизни, ведя исследования на основании археологических подсказок, нередко уводящих в плен научных заблуждений… Но труд их не напрасен. Их усилия создавали плацдарм, с которого специалисты Патруля стартовали на поиски реальных следов истории.

За обеденным столом Денисон упомянул об открытиях оперативной важности.

– Тулиаш и его союзники не преодолеют горы. Он двинется в восточном направлении. Таким образом, Гандаш не получит подкрепления и именно поэтому касситы не смогут в ближайшие девятнадцать лет отобрать у вавилонян больше земель, чем свидетельствует история.

– Выходит, военно-политическая ситуация не так сложна, и нам нет нужды вести постоянные наблюдения, – сказал директор. – Прекрасно. Отличная работа.

Он явно думал о времени, высвобожденном для усиления охраны других возможных горячих точек.

Директор устроил гостям экскурсию по городу, тщательно замаскированную и охраняемую. Микелян впервые оказался в Вавилоне, и Денисон считал первое знакомство самым интересным. Но нетерпение бередило душу, и, когда их наконец отпустили, они были только рады.

На базе их побрили и постригли. На складе не держали костюмов двадцатого века, но их одежда для работы в экспедиции была прочной, удобной, впитавшей острые запахи просторов, которые пробуждали множество воспоминаний.

– Я сохраню ее на память, – сказал Микелян.

– Не исключено, что она пригодится тебе в новой экспедиции, – заметил Денисон. – Если только тебя не пошлют совсем в другой регион, хотя это вряд ли. Ты согласишься вновь работать со мной?

– Всегда, сэр!

В карих глазах юноши стояли слезы. Микелян крепко пожал Денисону руку, сел на роллер и растворился в пространстве.

Денисон тоже подобрал себе роллер в гараже, залитом белым светом.

– Храни вас бог, агент! – напутствовал служащий Денисона.

Он прибыл из Ирака XXI века. Патруль старался подбирать физический тип сотрудников в соответствии с эпохой, а расовые изменения происходят гораздо медленнее, чем языковые или религиозные.

– Спасибо, Хасан. Того же и тебе.

Устроившись поудобнее, Денисон на несколько мгновений погрузился в свои мысли. Он приземлится в пещере, почти такой же, как здесь. Нужно будет зарегистрироваться, получить одежду, деньги, паспорт и другие необходимые вещи, затем выйти из здания штаб-квартиры Патруля, расположенной неподалеку от бульвара Вольтера. Субботнее утро, 10 мая, самая чудесная пора в Париже… Уличное движение будет неистовым, но в 1980 году город еще не страдал от чудовищной перегруженности… Гостиница, где Синтия должна заказать номер и встретить его, располагалась на Левом берегу. Прелестный, чуть тронутый увяданием анахронизм, где по утрам пекут булочки к завтраку, а служащие предпочитают влюбленных остальным клиентам…

Денисон установил курс на Париж 1980 года и нажал пусковую кнопку.