Текст книги "Возвращение ведьмы"

– На минуточку, именно моя работа в качестве мельника, пусть и никудышная, позволяет нам здесь жить.

– Тогда оставлю вас с ней наедине, сэр!

Я развернулась и вышла обратно на солнцепек.

– Куда же вы направляетесь, госпожа? – крикнул мне вслед Эразмус.

– Домой, – отозвалась я, шагая прочь. – Я иду домой.

Я вдруг ощутила жгучее желание вновь увидеть место, где провела счастливое детство. Где стала по-женски зрелой и училась у матери целительскому искусству. Где познала радость быть частью любящей семьи. Где последний раз ощущала такую привязанность.

8

Теган

Открыв глаза, я увидела, что на меня смотрят два лица. Причем одинаковых. Я попыталась встать и поняла, что лежу на низкой софе в окружении отделанных перьями подушек, а конечности плохо слушаются. Как будто я проснулась от глубокого и очень странного сна. В голове был туман.

– Где я? – Язык заплетался, голос звучал хрипло.

Девушки уложили меня обратно.

– Тише-тише, – произнесла одна. – Не беспокойся.

– Тебе надо отдохнуть, – вторила ей другая. – Ты устала после долгого пути.

О каком таком пути она говорит?.. Я силилась вспомнить, что произошло, почему я лежу в этой странной и старомодной комнате с чужими людьми. Я надевала сапоги в коридоре коттеджа «Ива», потом услышала шум в гостиной и пошла проверить… Потом пустота. Ничего. Вот я там, а через мгновение очутилась в совершенно незнакомом месте. И я никак не могла найти связь.

– Как… – снова попыталась заговорить, – как я сюда попала?

– Насчет этого не переживай, – сказала первая близняшка.

Да, они наверняка близнецы. Или у меня серьезные проблемы с головой, потому что девицы были точными копиями друг друга, вплоть до темных волос. А еще эти двое явно вырядились для какой-то самодеятельности – на них были длинные кружевные платья с затянутой талией и высоким воротником. Я оглядела комнату. На широких досках пола – турецкий ковер. Антикварная мебель из темного дерева, оловянные тарелки и кружки на каминной полке. Повсюду свечи. Огромный камин не горел, но в помещении было тепло. Что за ерунда, я же только что стряхивала с сапог снег. А теперь за окном… лето.

Я села, отмахиваясь от девушек, которые попытались меня остановить. Голова закружилась, как от тяжкого похмелья. Вот только я накануне не пила.

– Просто скажите, где я и как сюда попала.

Я надеялась, что у меня вышло говорить уверенно, но, судя по лицам девиц, мне это не удалось. Первая близняшка ласково погладила меня по руке. Когда ее кожа соприкоснулась с моей, меня охватил страх. Начавшее пробуждаться ведьмовское чутье указывало, что эта парочка, может, и милая на вид, но внутри они гнилые.

– Бедняжка, – вздохнула вторая. – Ты такая бледная.

– И растерянная. У нее растерянный вид, правда, сестра? – спросила первая.

Они болтали откровенно девчачьим шепотом, который действовал мне на нервы.

– Кто вы такие? – спросила я, надеясь отвлечь их. В конце концов, какая девушка не любит рассказать о себе? – Как вас зовут?

– Лукреция, – улыбнулась первая.

– Флоренция, – ответила вторая.

Они одновременно присели в реверансе.

– А я – Теган. Впрочем, думаю, вы и так это знаете.

– О да, – согласилась Лукреция, – мы знаем о тебе все.

– Да-да, – кивнула ее сестра. – Ты наш особенный гость…

– …и мы должны изо всех сил о тебе заботиться.

– Хочешь чего-нибудь попить?..

– …или, может, перекусить?

– Тебе жарко? Очень душный день, правда? Давай я приготовлю тебе лимонаду. Я делаю отличный лимонад.

– О да, – подтвердила Лукреция. – Особенный лимонад. От него тебе станет лучше.

– Спокойнее.

– Радостней.

Они так противно покачивались, разговаривая, что напоминали комедийный дуэт. Очень странный комедийный дуэт. Нет уж, мне точно нельзя пить то, что они наготовят. Пустота постепенно начинала заполняться. В коттедже была Элизабет; где она теперь? Мы ходили в магазин… Что же там шумело в гостиной? Господи, Гидеон!.. На меня вдруг нахлынули воспоминания. Я увидела его в комнате точно таким же, как и пять лет назад. Непроницаемое лицо, легкая улыбочка, как будто он надо мной насмехался. Что бы он ни сделал, все произошло настолько быстро, что вряд ли я успела ему хоть как-то помешать. Если это он принес меня сюда, надо спасаться.

Близнецы наблюдали за мной, как змеи. Я не собиралась дожидаться Гидеона, поэтому встала и обошла девиц.

– Мне пора, – заявила я на пути к двери. – Дела сами себя не сделают, сами понимаете.

Близняшки с оскорбленным видом потрусили за мной.

– Ой, тебе никуда нельзя!

– Нет-нет, нельзя уходить!

– Он этого не хочет.

– Нет, – покачала головой испуганная Флоренция, – совсем-совсем.

Сестры бросились вперед и преградили мне путь. От движений их распущенные волосы взметнулись, словно живые. Лукреция взяла меня за правую руку, а Флоренция – за левую. Они развернули меня, пытаясь увести обратно к постели, и тихо шептали мне на ухо, как сладко я буду спать после лимонада. Я была уже готова стряхнуть их с себя и рвануть к двери, как вдруг она распахнулась, и в комнату страшно и неотвратимо шагнул Гидеон.

Не знаю, о чем я тогда думала. Вряд ли я действовала сознательно, в голове до сих пор стоял туман. Иначе я бы осталась спокойна и выждала, пока не смогу подкопить немного магии, доверилась бы своим силам. Но я была одурманена и до сих пор зла, поэтому просто-напросто бросилась к нему.

Однако близнецы меня удержали. Я охнула от боли, когда они стиснули мои запястья. Я обернулась, чтобы освободиться, и поняла, что́ на самом деле обвило мне руки. Девицы больше не касались меня нежными белыми пальчиками; мои кисти оказались в плену их густых темных волос, что извивались, сжимая меня подобно щупальцам инопланетного существа. Сами близнецы были совершенно спокойны, словно это не стоило им никаких усилий. А я поняла, что крепко влипла. Как ни старалась, я не могла вырваться из этих тисков. Вдобавок волосы были не только крепки, но и ядовиты. Их гнусная отрава просочилась в поры кожи, и я тут же ощутила слабость, сонливость. Я пыталась сопротивляться, достичь глубин разума, найти внутри себя магию… И вдруг вспыхнула искра. Я стала сильнее.

– Держи ее! – скомандовал Гидеон.

Я пустила в ход собственную магию, которая и помогла мне выстоять против того, что проникало в меня из локонов сестер. Я поднималась все выше и выше, натягивая их волосы. Девицы вскрикнули, но так и не ослабили хватку; напротив, пряди обвили мою талию, лодыжки, даже шею. Начиная задыхаться, я отчаянно призывала все свои силы. На кончиках моих пальцев вспыхнуло черное пламя Священного Солнца, и я вцепилась ими в сжимающуюся вокруг шеи петлю. Завоняло палеными волосами, и одна из близняшек взвизгнула. Локон ослаб и отвалился. Я вновь свободно вдохнула. Я была готова вырваться из оставшихся скользких пут, как вдруг на меня хлынул тяжелый поток черной магии. Гидеон. И я рухнула вниз так быстро, что из легких вышибло воздух. Я лежала на полу, ощущая, как мои силы угасают. Надо мной нависла тень.

– Доброе утро, Теган, – произнес Гидеон.

Веки вдруг словно налились свинцом. Я чувствовала, как Гидеон плетет заклинание, даже продолжая говорить и смотреть на меня с безучастным выражением лица. Какая темная, подавляющая магия!.. Он намерен меня убить?.. Я пыталась понять, что происходит, но мысли все быстрее затягивало в туман заклинания. Словно он целиком подавил мою волю и магию, связал их удушающей силой злых чар. Мне вдруг привиделся коттедж «Ива», Элизабет, уродливая и жуткая. Я цеплялась за правдивые образы, однако заклинание оказалось страшнее, чем все, на что в моем представлении был способен Гидеон. И оно поглощало меня с невероятной скоростью.

– Рад видеть, что близняшки так хорошо о тебе заботятся. – Слова Гидеона звучали словно издалека и отражались эхом. – Добро пожаловать, Теган. Добро пожаловать в новый дом.

Голос исказился настолько, что я перестала его понимать, различая лишь набат собственного сердца, и погрузилась в темное небытие.

Я покинула мельницу так быстро, что совсем забыла про Алоизиуса. Сперва меня охватило беспокойство – вдруг он станет добычей местных котов? – однако затем я подумала, что, учитывая его почтенный возраст, он куда искуснее избегает хищников, чем прочие грызуны. Я поспешно пересекла луг и прошла вдоль леса. Мне не терпелось избавиться от злости, которую вызвала реакция Эразмуса, и я страстно жаждала снова увидеть свой дом. Эразмус не имел права осуждать мои действия. Да, я перед ним в долгу, раз уж он перенес меня сюда, и я нуждалась в нем хотя бы ради возможности жить на мельнице. И в то же время он мне не хозяин. Я вправе делать все, что считаю необходимым и полезным для спасения Теган. Кто будет мне при этом помогать и куда я буду ходить… ну, здесь решение принимаю я, а не он. Пусть занимается своей дорогой мельницей.

Небо потемнело, угрожая неизбежным летним ливнем. От быстрой ходьбы колотилось сердце, и я никак не могла надышаться – настолько влажным и тяжелым был воздух. Росло напряжение – птички стихали, а крошечные полевые зверьки прятались в норах. Среди сгущающихся туч тускло поблескивало солнце. Я ускорила шаг, надеясь успеть к домику до дождя, обогнула холм… и открывшееся мне зрелище выбило из легких остатки воздуха. От дома остались руины! Соломенная крыша упала, стены развалились на куски. Двор и амбар выглядели не лучше. О, что за печальная картина! Спотыкаясь, я побрела к остаткам своего дома и воспоминаний. Что я ожидала здесь найти? Сама не знаю. Может, здесь счастливо жила новая семья… вряд ли, конечно, ведь идет война. Или же трудолюбивый фермер завел тут прибыльное хозяйство, рогатый скот или свиней. Но нет. Замерев там, где должна была находиться дверь, я сразу поняла – дом подожгли намеренно, много лет назад. Когда? И кто мог так расточительно и бессердечно поступить?

Стоило мне мысленно задать себе этот вопрос, как я чуть не расхохоталась над собственной наивностью. Гидеон. Конечно, кто же еще. Когда я решила бежать не к нему, а прочь, когда я отвергла и помощь Гидеона, и его самого, отвернулась от темной магии, в которую он намеревался меня погрузить… что еще он мог сделать? Он наверняка рвал и метал, искал способ причинить мне боль, разрушить то, что мне дорого. Что может быть лучше – начать с уничтожения моего любимого дома.

Я охнула от страшной мысли. Могилы!..

Зарокотал гром, громкий и близкий. Я добралась к клочку земли за садом, где похоронила семью, под его отзвуки. Удар, который я испытала при виде самого дома, был ничто по сравнению с тем, что я испытала теперь. Вместо поросших травой холмиков со сгнившими деревянными надгробиями и даже широких плоских камней, которые местные жители водрузили на могилу матери, в земле зияли дыры. Вспышка молнии осветила все ярко-белым, являя мне весь ужас оскверненных могил. От них ничего не осталось. Тела дорогих мне людей вырвали из земли. Куда их перенесли? Зачем? Порочность Гидеона не знала границ.

Наконец хлынул ливень. С беспокойных небес лилась вода, стекая по моему лицу и смешиваясь с горькими слезами. Влажная земля испускала характерный для жаркого лета запах, вонь навоза и сгнивших растений. Потоки дождя яростно шумели, заглушая все звуки, однако я могла поклясться, что расслышала знакомый голос. Молодой человек раз за разом повторял мое имя.

Бесс! Бесс!

Мой брат! Я рывком обернулась, ища его в потоке падающей с неба воды.

– Томас? – крикнула я. – Томас?!

Конечно, его нигде не было. Они умерли, их отняли у меня во всех возможных смыслах. И все же я разглядела фигуру, что приближалась ко мне сквозь безжалостный ливень. Потянувшись в сторону этой фигуры, я вдруг расслышала детский плач… всхлипы маленькой девочки, точно! Я вновь вгляделась в почти невидимый за водой сад, но ничего не различала в искаженных тенях, хоть и находилась в родном и любимом месте. Гроза и шум в моей собственной голове, ужас и отчаяние от открывшейся картины… все будто намеренно мешало мне ясно думать, сбивало с толку. Что я видела? Что слышала?.. Девочка продолжала плакать.

– Маргарет? Милая Маргарет, это ты? Где ты?

Около первой темной фигуры возникла вторая. Они медленно двигались ко мне, но так и не становились ближе. Я протянула руки к брату и сестре, отчаянно желая дотянуться, утешить их, как вдруг ощутила, что утопаю, и глянула вниз. Проливной дождь в считаные мгновения превратил высушенную почву в зыбучую грязь. Я хотела вырваться из ее плена, однако на ботинки налипло слишком много земли. Чем больше я старалась, тем сильнее проваливалась. Небо расколола очередная вспышка молнии. Томас и Маргарет звали меня к себе. Вскоре я увязла уже по колено. Я попыталась вытянуть свои ноги из ловушки, но грязь так затягивала, что я начала соскальзывать в сторону. К зияющей могиле.

Это не просто ливень. В нем замешана магия. Я уперлась руками в землю, выбрасывая из головы жалкие крики о помощи. Нельзя реагировать, надо мыслить шире. Я вслушалась в звуки таких родных и разбивающих мне сердце голосов, стремясь разобрать слова заклятия, дьявольский шепот, их призвавший. Однако сосредоточиться на том, чего я не видела и не слышала, не получалось, ведь я барахталась в грязи и уже почти достигла самого края могилы. Я уставилась в чернеющую дыру, которую считала пустой, и вдруг разглядела в ней одетое в лохмотья, грязное и разлагающееся тело… моего любимого отца! Чушь, этого не может быть. Останки отца давно превратились в прах и кости, это не его тело, оно только недавно похоронено. И все-таки я с ужасом заметила, как оно шевельнулось. Отец открыл незрячие глаза и сел, беззвучно зазывая меня к себе в могилу.

– Нет! Это все неправда! – крикнула я, цепляясь за неестественно скользкую землю.

Я зажмурилась, раз уж не могла толком ничего видеть, а то, что представало перед глазами, было иллюзией и обманом, и начала напев, взывая к Богине о силе и защите. Голоса и крики стали громче, а ливень хлынул так яростно, что заливал мне рот, пока я произносила священные слова. Я не умолкла и не открыла глаз, даже соскальзывая в могилу. Я пустила в ход собственную магию и наконец сумела немного выбраться. Силы, нужные, чтобы разрушить чары Гидеона, быстро покидали меня, но я знала – мне нельзя упасть в могилу, которая быстро наполнялась водой. Неужели именно это Гидеон замыслил с самого начала? Заманить меня сюда, а потом утопить, воспользовавшись моей памятью о семье, с каждой секундой упиваясь своей победой, осознанием, что он меня прикончил и я оставила Теган на его несуществующую милость?

– Нет! – снова крикнула я, цепляясь за сползающую землю.

И наконец хотя бы наполовину выбралась. У края могилы меня ждали три фигуры. Я подняла взгляд, выплевывая воду и грязь… и увидела Маргарет, но не счастливую и розовощекую, какой я ее любила вспоминать, а бледную как смерть и печальную, со слезами от слез на грязном впалом лице. А Томас, мой дорогой храбрый брат, явился мне на пике своей тщетной борьбы с чумой – с одутловатой и покрытой бубонами кожей, опухшими и красными глазами, один из которых был закрыт и чем-то сочился. Рядом с братом и сестрой я увидела мать, что пожертвовала собой ради моего спасения. Она стояла, как всегда, тихо и прямо, разве что ее голова висела под странным углом – веревка палача сломала ей шею. И тут я испустила долгий и пронзительный крик боли от того, что потеряла, что мы все пережили, а потом и от ярости, что Гидеон посмел резвиться и осквернять моих родных.

Я удвоила усилия и вытащила себя из могилы, пусть пока и не осмеливалась встать на ноги. Земля стала топью, не способной выдержать мой вес. Я закрыла глаза, чтобы не видеть призраков. На сложное заклинание не было времени, но я могла выплеснуть энергию, которая, наверное – только наверное! – сумеет освободить меня из скользкой ловушки и дать мне спастись от этой жуткой фантасмагории. Я сосредоточилась на своей ненависти к Гидеону. На всех бедах, всей боли, что он причинил мне и моим близким. Я глубоко вдохнула, втягивая мощь грозы. Пусть мне поможет сила стихии. Пусть она обратится против него! И с очередной яркой вспышкой молнии я бросилась вверх. Сквозь меня прошел небесный огонь. Тело вырвалось из болота, прямо сквозь призрачные силуэты родных, и меня остановила груда камней, что раньше были стеной амбара. Я попыталась встать, но по-прежнему не могла нормально вздохнуть. Беспомощная, я заметила, как из мрака вынырнула еще одна тень, более высокая и сильная, чем те бесплотные духи. Тень приближалась, тяжело шлепая по воде. Вскрикнув, я принялась протирать глаза от грязи, чтобы увидеть, кто же это, одновременно пытаясь встать, как-то защититься. Я уже поднялась на колени, как вдруг чьи-то крепкие руки ухватили меня за плечи.

– Пусти! – крикнула я. – Оставь меня в покое!

Я ударила наугад.

– Не бойтесь. Я пришел вам помочь.

– Нет! Не трогай!

– Госпожа Кармайкл, я не причиню вам вреда. Элизабет!

Я замерла и присмотрелась к державшему меня человеку.

– Эразмус?..

– Давайте-ка поставим вас на ноги, – произнес он и, наклонившись, поднял меня.

Сверху все так же лились потоки дождя. Мы оба вымокли до нитки. Одежда и волосы липли к коже, а я вдобавок была с ног до головы покрыта грязью и навозом.

– Ох! – всхлипнула я. – Исчезли.

– Кто? Кто исчез? Я нашел вас в одиночестве.

– Я думала… что увидела семью… что они пришли… – Я покачала головой. – Не важно. Вы правы. Я была одна.

– По-моему, вас здесь больше ничего не держит, – мягко сказал Эразмус. – Я знаю, что здесь было и что для вас значит это место, но все случилось очень давно. А здесь остались лишь призраки.

– Вот тут вы не правы. – Я глянула на расплывчатые тени. – Здесь что-то есть. Какое-то зло.

Я вдруг услышала еще один звук. Сперва далекий, он совсем скоро стал громче. Я ни с чем не могла спутать этот голос. Теган!

Элизабет! Элизабет, где ты? Ты мне нужна.

– Теган!

– Что там? – Эразмус, так и не выпустивший мою руку, развернул меня к себе. – Вы еще что-то… кого-то видите?

– Я слышу Теган.

Элизабет, прошу! Почему ты никак меня не найдешь? Почему не поможешь?

– Вы не слышите? – спросила я. Эразмус по-прежнему недоумевал. – Теган зовет меня. Она где-то здесь, спрятана в этом жутком месте.

Я высвободилась из хватки и вбежала в развалины дома. Эразмус меня догнал.

– Здесь никого нет. Вам надо уйти.

– Я ей нужна. Она зовет.

– Я ничего не слышу. – Эразмус снова взял меня за плечи. – Элизабет, здесь ни души. Вас одурманили. И нарочно изводят.

– Но…

– Если она действительно здесь, то почему я ее не слышу? – Эразмус подождал, пока я переварю эту мысль. – Вам надо уходить, – повторил он. – Здесь небезопасно.

Да, Эразмус прав, признала я с тяжестью на сердце. Гидеон слишком хорошо знает, чем меня ранить, и это очередной обман, очередная жестокая насмешка.

Дождь постепенно ослабевал, уже не подкрепленный незримой магией. Гроза окончилась. Оставаться на руинах дома было бесполезно. Гидеон присвоил это место себе. Он сидел в засаде, ожидая, пока я попаду в расставленные ловушки. И я больше сюда не вернусь. Изможденная, я позволила Эразмусу увести меня через луга к теплой и надежной мельнице.

9

К закату тучи ушли, дождь полностью прекратился. После томительной жары, державшейся несколько дней, наступил прохладный вечер. Эразмус уговорил меня съесть немного похлебки. Мы молча ужинали, и я была благодарна, что он не стремится разузнать, что же со мной случилось у дома. Наверняка в своей необыкновенной жизни Эразмус видел немало странного и необъяснимого, да и магия была частью его сущности. Я наконец очутилась в обществе еще одного человека, который шел не таким путем, как все прочие. Время для него, как и для меня, имело значение, доступное лишь малому количеству людей. Я очень давно не встречала родственных душ. Я была признательна, что Эразмус отнесся ко мне с пониманием. Мне не пришлось выслушивать его рассуждения, видела ли я призраков своей умершей семьи или же Гидеон призвал на их место злых духов. Я в безопасности – и этого достаточно. Убедившись, что я пришла в себя, Эразмус оставил меня наедине с мыслями. Однако перед этим пообещал, что с самого утра мы вместе займемся поисками Теган.

Несмотря на усталость, я была слишком взбудоражена и вышла прогуляться вокруг мельницы. Она высилась, подобно дремлющему великану, тихая и спокойная, но крепкая, способная подчинить сам ветер. За день кирпичные стены нагрелись под жаркими лучами солнца, а потом намокли под дождем. Ночная тишь пропиталась летними ароматами. Я глубоко вздохнула. Нельзя позволить событиям сегодняшнего дня сбить меня с пути. Я всегда знала, что Гидеон не отдаст Теган просто так. Надо устоять перед любыми ужасами, что он мне явит, надо оставаться сильной.

Я вдруг похолодела, по коже пробежали мурашки. Ведьмовское чутье подсказывало, что это не просто резкая смена температуры воздуха. Я со страхом поняла – Гидеон рядом. Совсем близко. Я замерла, вглядываясь в темноту и выжидая. Тьма вдалеке словно сгустилась еще сильнее, стала плотной, живой. Из глубоких теней неспешной плавной походкой вышел человек.

– Здравствуй, Элизабет, – сладким, как патока, голосом поздоровался Гидеон и коротко поклонился, приподняв с головы черную широкополую шляпу. Затем он оглядел меня с едва заметной улыбкой, словно мой вид его забавлял.

Я изо всех сил сохраняла на лице непроницаемую маску. Даже после всего случившегося, после всего, что натворил Гидеон, при встрече с ним меня охватывала тревожная смесь чувств. Самым сильным из них была ненависть, подкрепленная страхом, однако глубоко внутри я не могла отрицать, что Гидеон по-прежнему вызывал во мне ощущения и совсем иного рода. Может, дело было в близости к Бэткомскому лесу и времени, когда он впервые учил меня магии, но в голове пронеслось яркое, пусть и короткое, воспоминание, как он держал меня в своем доме, окутывал своим влиянием, заставлял ощутить истинную силу магии. И его собственную безграничную власть.

– Как интересно, – произнесла я. – Ты вынудил меня немало потрудиться, гоняться за тобой по бесконечному лабиринту времен, а теперь просто вышел и стоишь тут передо мной. До сих пор любишь игры, Гидеон? Или как ты сейчас себя называешь?

– Увы, в здешних местах к моему имени не питают уважения, – ответил он. – Поэтому я предстал перед людом Бэткома как Ноа Гримстидс. Не очень изящно, признаю, но сойдет.

– А что с лицом делаешь? В городе наверняка есть те, кто ему не обрадуется.

Гидеон пожал плечами:

– Такая мелочь – простенькое заклинание для маскировки. Конечно, слишком хрупкое, чтобы провести тебя, дорогая Бесс.

– Ты знал, что я отправлюсь в погоню, как только ты покинул Летние земли. Зачем надо было втягивать Теган?

– На то есть причины. Помимо того, что ты любишь называть «играми».

– Твой враг – я, а не она.

– Припоминаю, что пять лет назад в Бэткомском лесу были вы обе. Теган тоже помогла поймать меня в плен. Ты отвела ей небольшую, но важную роль.

– Поэтому ты решил ее наказать? Ты и правда в обиде на девочку, которую обманул, которую использовал, лишь бы подобраться ко мне?..

– Бесс, ты себе льстишь. Далеко не все вертится вокруг тебя.

– Тогда зачем? Зачем тебе Теган? Что тебе надо от девочки?

– Она уже не девочка, или ты не заметила? Она женщина и, самое главное, ведьма. Можешь ею гордиться. Юное дарование добилось превосходных успехов, несмотря на твое отсутствие.

– У меня не было выбора.

– О, Бесс, выбор есть у всех. Мы просто лжем себе, что его нет.

– Ты не имеешь права навязывать свой «выбор» другим. Захватил Теган в плен, унес ее сюда… Чего ты добиваешься?

Гидеон, которого я не могла называть иным именем, шагнул вперед. Чутье вопило, что я должна бежать или хотя бы отодвинуться. Гидеон стоял настолько близко, что я ощутила запах его горячего тела, почти слизывала с губ его соль. Он посмотрел на мои волосы, а затем нежно коснулся белоснежной пряди.

– Тебе к лицу… Ты помнишь тот миг, Бесс? Тогда у тебя был выбор. Ты могла кротко отправиться на виселицу, как твоя бедная матушка. Уверен, достойная смерть. Но ты решила воспользоваться знаниями, которые тебе дал я. Ты воззвала ко мне. Интересно, что ты ощутила в первый раз, в тот миг, когда ты поняла, каково это – отдаться телом и душой сильнейшей в мире магии? Наверняка ты часто, очень часто об этом думаешь.

Я не ответила, и Гидеон с почти грустным вздохом уронил руку.

– Мы с тобой, как пара, могли стать поистине великолепны. Если бы не твои бессмысленные представления о добре и зле. Думаю, виновата мать. Она была хорошей ведьмой, не спорю, но слишком уж благочестивой, почти фанатичной. Это и привело ее к гибели. И чуть не прикончило тебя.

– Я не захотела идти твоим путем.

– Ты струсила и бежала. Люди обычно боятся разъяренных толп и лая собак, да.

– Я сбежала от тебя!

Гидеон покачал головой, медленно разворачиваясь и уходя прочь.

– Не думаю, Бесс, – отозвался он из темноты. – Той ночью ты сбежала от самой себя. Все это время я пытаюсь помочь тебе вернуться на истинный путь. Разве ты не понимаешь?

И он исчез.

Я шагнула вперед.

– Погоди! Скажи, чего ты от меня хочешь! Отпусти Теган, и мы с тобой договоримся. Где ты ее держишь?

Увы, Гидеон растворился во тьме, исчез столь быстро и тихо, словно и сам был призраком.

Наутро я разработала план. К сожалению, я так и не приблизилась к разгадке намерений Гидеона, но хотя бы узнала, каким именем он сейчас пользуется.

Узнав о ночных событиях, Эразмус, понятное дело, был потрясен и пожурил меня, что я не позвала на помощь. Он хотел как лучше, однако не понимал, с кем мы имеем дело. Гидеон пришел говорить со мной, а любого другого счел бы помехой и легко избавился бы от нежелательной компании. Я объяснила, что мне снова надо в город, на рынок, пусть из-за войны и не такой оживленный, как раньше. Проще затеряться среди большего количества людей и суеты, чем на полупустой улице. Эразмус согласился меня сопровождать и, по возможности, расспрашивать прохожих.

После ливня дороги утопали в лужах и грязи, сбитой колесами повозок и копытами животных. Да уж, дела действительно шли печально по сравнению с радостными деньками моего детства. На продажу выставили совсем мало скота – несколько худосочных коров, горстку свиней, либо совсем молодых, либо тощих, за которых не попросишь приличную цену, и корзины с облезлыми курами. Последним было суждено оказаться в горшках и котелках, ведь яиц можно и не дождаться. Заметно не хватало мужчин – знакомая мне ситуация, типичная для военного времени. Как только мальчик достигал тринадцати или четырнадцати лет, он уходил сражаться бок о бок со старшими братьями или отцом, и в семье оставалось меньше рук для работы с плугом, ухода за скотом, сбора скудного урожая. Женщинам и детям, больным и пожилым приходилось самим справляться с бедами, которые всегда сопутствовали подобным смутам – в города приходили мародеры, разбойники, дезертиры и, по правде сказать, даже сами армии. Ведь солдаты не могут ни выступать маршем, ни воевать без еды и заберут все, что попадется им на глаза, часто оставляя семьи голодать.

Куда ни глянь, я везде находила следы бедности и невзгод. У дороги сидели двое детишек в рванье, с грязными худыми личиками и недоверчивыми глазами. Младшая плакала – даже не заливаясь, а просто всхлипывая. Та, что постарше, подняла с земли влажный камешек и, протерев его рукавом, протянула сестре. Малышка сунула его в рот и принялась посасывать – старая уловка, чтобы обмануть живот. Однако голод настойчив, его не удастся надолго отвлечь такими хитростями. Я вытащила из сумки печенье. Бродяжки поколебались лишь мгновение – и тут же выхватили предложенную еду. Еще трое детей заинтересованно шагнули в нашу сторону, а девочки, испугавшись за драгоценное печенье, быстро шмыгнули в толпу на главной улице. Эразмус взял меня за руку.

– Нам не стоит привлекать к себе внимание, – напомнил он.

Я окинула взглядом прохожих. Присутствия Гидеона не ощущалось. Люди смотрели на меня с любопытством. Как же мне искать и оставаться незаметной? Невозможная задача!

Эразмус подвел меня к прилавку с овощами.

– Жди здесь, – шепнул он и вскинул руку, не позволяя возразить. – Сестра, – произнес он достаточно громко для навостривших уши зевак, – я должен отлучиться по делу. Займись кухней, женщина.

Такой сцены оказалось достаточно, чтобы нас приняли за самую обычную семью – просто краткая перепалка между родственниками в тяжелые времена. Я склонила голову, якобы изучая овощи, а сама краем глаза наблюдала из-под чепца, как мой «брат» приближается к дверям трактира. Эразмус, конечно, прав. Ему легче задавать людям вопросы, особенно тем, кто наслаждается гостеприимством подобного заведения.

Торговец, почти беззубый пожилой мужчина с носом картошкой, сощурился.

– Возьму немного моркови, – произнесла я. – И лука.

Старик молча протянул руку. Нынешние времена лишили людей доверия и любезности. Я вложила в его грубую ладонь несколько мелких монет. Старик ждал. Я добавила еще. Закряхтев, он бросил плату в карман и протянул мне покупки. Я сунула их в сумку, надеясь, что Алоизиус что-нибудь оставит в неприкосновенности. Затем прошлась мимо остальных прилавков, делая вид, что интересуюсь товаром, хотя на самом деле желала лишь хватать прохожих за грудки и вытряхивать из них любые крупицы сведений. На меня явно посматривали, и некоторые лица казались знакомыми. Как скоро зазвучит шепоток? Я отлично знала, чем все закончится. Тихие хитрые голоса превратятся в громкие вопли. Что, если Эразмус и Уильям правы и измученный бедами люд Бэткома жаждет выместить на ком-нибудь гнев? Раньше в жертву охотно приносили ведьм, что мешает поступить так и сейчас? Чем глубже я уходила в толпу, тем сильнее убеждалась, что люди действительно меня обсуждают, глазеют, тычут пальцами. Сердце заколотилось. Я прекрасно знала, как быстро разъяренная толпа может обернуться против единственного человека. Однако тут я с немалым облегчением заметила спешащего ко мне Эразмуса.

– Пойдем, сестра, – произнес он и продолжил уже тише: – Судя по всему, господин Мастерс или, вернее, господин Гримстидс и не пытается скрыть место своего пребывания. Я с легкостью выяснил: он арендует скромный дом негоцианта совсем недалеко отсюда. И живет там с юной племянницей.

Рассказывая, Эразмус уводил меня дальше по главной улице, пока мы наконец не свернули в узкую аллею.

– А вдруг это ловушка? – спросил он.

Я пожала плечами:

– Почти наверняка. Раз Гидеон не скрывает свое пристанище, значит, ждет, что я туда заявлюсь. Но я не могу медлить. Теган меня звала.

– Ха! Очередной морок.

– Может. А может, и нет. В любом случае, я должна идти. Другого пути нет.