Текст книги "Возвращение ведьмы"

– Да, – кивнул он. – Думаю, так и есть. Хорошо. Во-вторых, и это связано с первым пунктом, времяход ни при каких условиях не должен делиться сведениями о будущем. О ходе истории, нововведениях, открытиях или знаниях в любом проявлении. То есть нельзя никому рассказывать о том, что случится потом.

– Естественно.

– И третье. Вам необходимо подобрать имя и положение в обществе согласно времени, в которое вы переместились. В данном случае мы должны быть особенно осторожны. Как понимаю, вы родились и провели юность в этих местах. Возможно, вас узнают.

– Так как я сбежала из местной тюрьмы, где ждала приговора как ведьма, я определенно не хочу никому напоминать ни о себе, ни о том, почему я исчезла.

– Вам нужно новое имя. Меня здесь не знают; собственно, я представился кузеном мельника, которого я замещаю.

– Позволено ли мне поинтересоваться, что с ним стало?

– Не переживайте. Я не разделяю взгляды на мораль с вашим достаточно прямолинейным господином Мастерсом. К мельнику наведался мой живущий в эту эпоху собрат и заплатил ему за временное отсутствие и неизменное молчание.

– Вы должны как-то убедиться в верности людей, которых плохо знаете.

– Наша сохранность только доказывает убеждение, что у каждого человека есть своя цена, госпожа… хм, как же вас называть?

– Кармайкл. Госпожа Кармайкл.

Даже спустя столько лет в груди что-то сжалось. Так сильно я любила лишь однажды. И носила бы с радостью фамилию дорогого Арчи. Сейчас я смогу отдать ему должное. Мы встретились посреди другой войны. По истерзанной битвами стране шагала смерть. Арчи вел своих людей в атаку, а я ухаживала за ранеными. Мы обрели друг друга, и на кратчайшее мгновение я позволила себе полюбить. Цену за любовь и счастье заплатила, как всегда, не я. А назначил ее Гидеон.

– Отлично! – вернул меня из воспоминаний Эразмус. – Вы моя овдовевшая сестра, приехали навестить. Должен предупредить вас – будьте настороже. Сколько вам было лет, когда вы сбежали, и в каком году?

– Шестнадцать. В тысяча шестьсот двадцать восьмом.

– На девятнадцать лет раньше. То есть, при обычном раскладе, вам было бы… дайте подумать… тридцать пять. – Эразмус снова уставился на меня, что-то высчитывая, а потом кивнул и пожал плечами. – Звучит правдоподобно.

– Вы чересчур галантны.

– Прошу прощения, я не пытался вам польстить. Я имею в виду, что если вас вдруг узнают, то соответствующий необходимому возрасту вид вызовет меньше подозрений. А если бы вы были невероятно молоды или излишне стары, это само по себе показалось бы странным. В общем, лучше поменьше общайтесь с населением.

– Как же мне тогда искать Теган? Я должна говорить с людьми, расспрашивать, вдруг они ее видели.

– Вы вряд ли сумеете ей помочь из тюремной камеры. Или… откуда похуже. Будьте осторожны, мэм. Это все, чего я прошу.

6

Дождавшись заката, я вышла к лесу на дальнем краю луга. Я собиралась произнести заклинание и попытаться засечь Теган, а для этого необходимы темнота и спокойное место. Древний Бэткомский лес, пропитанный неземной энергией, усилит любые мои чары. Шагнув в прохладные объятия усеянных листвой дубов и буков, я ощутила массу противоречивых чувств. От магии леса по коже пробежали мурашки. Меня затянул бурный поток ярких воспоминаний. Гидеон, насилующий одинокую девушку-цыганку. Дом Гидеона в сердце леса, где он впервые учил меня магии, где я поддалась его темным чарам. И побег. От него, от желающей затравить меня толпы, от судьбы, которой я отказывалась следовать. Я должна была защитить себя от прошлых чувств, что зазывали меня подобно песням сирен. Вот она я, здесь и сейчас, и мне пришлось сосредоточить все внимание на этом моменте. Однако в голове раз за разом возникали образы из юности, вспышки мыслей, поступков, любви, горя, боли. Я будто наяву видела маленькую Маргарет, мою милую умершую сестренку, мелькнувшую между деревьями. Различала в тенях величавую фигуру самого Гидеона. Запахи леса – древесные грибы, глинистая почва, лишайники, черемша, отцветающие колокольчики, мхи и папоротники – смешивались в пьянящий аромат былых времен. Разум стремился выстроить хоть какой-нибудь порядок. Я ощущала, что Гидеон все ближе, но не могла понять – это мои воспоминания или он действительно рядом? Я словно попала в силки, скованная высоченными стволами деревьев, низко висящими ветками, зарослями кустарника и лозы. Если Гидеон сейчас явится, я ничего не смогу сделать, я не готова. Мне хотелось бежать, вырваться из этого плена на открытый луг… но я страстно желала послать Теган зов. Если Гидеон близко, действительно близко, значит, и она тоже. Да, слишком опасно, слишком многое на кону. Если я неудачно раскрою свои карты, Гидеон, по меньшей мере, узнает о моем присутствии. А в худшем случае… Ну, с моей стороны было бы и правда глупо вот так предстать перед ним без должной защиты. Я развернулась и уверенно зашагала по ковру из листвы, пытаясь найти в себе храбрость и не сбежать, как испуганное дитя. Час моей встречи с Гидеоном настанет, но не сейчас и не здесь.

Той ночью меня слишком терзало беспокойство, и я не могла заснуть. Поэтому я сидела на краю постели и слушала ночные звуки, что проникали в открытое окно. Эразмус ночевал этажом выше. В мельнице их оказалось пять. На первом располагался огромный жернов, на втором хранилось зерно (мешки туда попадали через специально оборудованный черный ход), на третьем находились основные жилые помещения, на четвертом – кладовая и запасная спальня, а на самом верху – механизм, который позволял крыше вращаться, чтобы крылья ловили ветер, и металлическое устройство, которое переносило воздушную энергию в самый низ, к огромному перемалывающему зерно камню. Когда процесс останавливался, вся мельница будто вздыхала и пожимала плечами, благодарная за возможность отдохнуть. После солнечного дня в жилой комнате было по-прежнему жарко и пыльно. Я выглянула из окна, чтобы меня тоже коснулся мягкий ветерок, поигрывающий луговой травой. Алоизиус взобрался на подоконник. Мы оба настороженно оглядывались в поисках местных котов, но те, должно быть, решили для разнообразия поохотиться снаружи. Миниатюрное создание принялось чистить усики. Я устала, однако по телу бродило странное беспокойное ощущение, а сердце самым вызывающим образом екало и пропускало удары. Я подозревала, что дело в запоздалых последствиях перемещения во времени, и пришла к выводу, что если бы пострадала сильнее, то наверняка бы уже это заметила. Нужно привыкнуть. Привыкнуть к новому времени. По правде говоря, я опасалась дать сознанию ускользнуть в сон. Гидеон был близко во всех отношениях – географически, хронологически, магически. Я до сих пор не знала, зачем он перенес Теган сюда, но подобный выбор времени и места явно намекал на то, что я по-прежнему оставалась его навязчивой идеей. Зачем же еще ему отправлять Теган в дом моего детства, туда, где мы с ним впервые увидели друг друга, где наши судьбы столь безвозвратно сплелись?

– Не спится, госпожа Кармайкл? – донесся сзади голос Эразмуса.

Для человека без ведьмовского дара он отлично умел оказываться рядом совершенно незаметно. Наверное, потому, что двигался с поистине необыкновенной скоростью. Несомненно, результат его способности подчинять время собственной воле.

– Типичная реакция на хождение, – поведал мне Эразмус, приблизившись к окну. Он уперся ладонью в верхнюю часть рамы и, наклонившись, глубоко вдохнул. – Клянусь, у меня легкие уже наполовину забиты то ли мукой, то ли зерновой пылью, то ли луговой пыльцой.

– Вы явно не прирожденный мельник.

– Я человек городской. Вся эта… пустота, – он махнул рукой на пейзаж внизу, – кажется мне достаточно красивой, но чего-то не хватает.

– Вы совершенно неправы. Даже в такой час поля и леса кишат жизнью.

– Именно то, что они «кишат», меня и беспокоит. Вы видите мирное открытое пространство, а я – лишь отсутствие. Где люди? Где признаки нашей великой цивилизации? Может, библиотека? Вот там неплохо бы разместился учебный институт. И знающий свое дело портной. – Эразмус улыбнулся, глядя на собственную потрепанную одежду, и похлопал по грубой ткани рубашки. В воздух взвилось облачко пыли. – Проще говоря, я скучаю по Лондону.

– Там ваш дом?

– Я так считаю, хотя, конечно, я выбрал путь, не совместимый с понятием «дом». Там я вырос. Там обучался и, в конце концов, стал тем, кто я сесть. – Теперь Эразмус улыбнулся уже мне. – Заглядываю туда по возможности.

Я вдруг осознала, что в наших долгих, необычных жизнях мы оба разделяем некую безродность. Я была вынуждена переезжать с каждой сменой поколений, чтобы не привлекать внимание к своему долголетию. У меня тоже не было места, которое я назвала бы домом. Даже коттедж «Ива», теперь ставший для меня важным, придется через какое-то время покинуть и искать новое пристанище.

– Вы же здесь родились, верно? – продолжил Эразмус. – Конечно, окрестные места вызывают у вас иные чувства.

– Возвращение сюда действительно всколыхнуло многие воспоминания, – кивнула я. – Приятные и не очень. В сельской местности, неважно где, мне и правда легче дышится. Разве вас хоть самую малость не соблазняют покой и тишина?

– Может, здесь и тихо, но уж никак не спокойно. Больше не спокойно. Увы, знакомый вам Бэтком сильно изменился.

– На него так повлияла война?

– Да. Жуткое дело, когда англичанин идет против англичанина. По разные стороны оказались деревни, даже семьи. А те, кто не потерял близких людей в сражениях, похоронили их из-за голода. Из-за бедности. Солдат необходимо кормить, и они заберут все, что найдут на своем пути. Если все мужчины ушли воевать, то кому возделывать землю?

– А без урожая…

– Люди голодают. – Эразмус стал серьезен. – Не хочу вас расстраивать, госпожа Кармайкл, и знаю, что у вас крайне безотлагательные дела, но все же должен настоятельно просить вас об осторожности. Здешние люди уже долгое время страдают и не видят этому конца. Они голодны, измождены. И многие жаждут найти, на ком бы выместить боль и горе.

– Помню, чума вызывала похожие настроения.

– Не позвольте себе второй раз пасть жертвой их отчаяния, – произнес Эразмус, прежде чем поклониться и оставить меня наедине с мыслями.

Рано утром я подготовилась к походу в город. Я рассуждала так: если Гидеон считает, что я его найду, то вполне может ждать именно там. А если нет, я по крайней мере осторожно расспрошу людей, вдруг кто видел, что в городе недавно появились мужчина с девушкой.

Эразмус принес мне одежду, выбранную с куда большей заботой, чем я предполагала. Хорошее, но неброское синее платье из шерсти, с накрахмаленными белыми манжетами и воротником, подчеркивало мой статус вдовы торговца. Чепец, к счастью, с широкой окантовкой помогал хотя бы частично скрыть лицо. Перед выходом я съела немного хлеба и выпила теплого молока. Алоизиус настойчиво желал меня сопровождать, однако я беспокоилась, что так просто нести его будет небезопасно. Я покопалась в буфетах и обнаружила небольшую сумку с откидным верхом, которую и повязала на пояс. Мышонку понравилось подобное средство передвижения.

Была ясная погода, и день обещал стать жарким. Я быстро шагала, пытаясь избавиться от нервного комка в желудке и звона в голове. У меня не было четкого плана, кроме как разыскать Гидеона и Теган. А что мне еще оставалось? Придется действовать по обстоятельствам, ведь я даже не знала, как и где чернокнижник ее прячет. И подозревая, что он попытается заманить меня в некую ловушку, я готова была рискнуть.

Через полторы мили пути по высушенной дороге между мельницей и Бэткомом мое беспокойство начало стихать. Как же хорошо действовать, а не сидеть на месте и ломать голову! Я ожидала, что городок изменился, но заметила всего несколько новых домой, а главная и прилегающие к ней улочки были мне мучительно знакомы. Широкая дорога, проходящая через центр, оказалась не так уж загружена. Наверняка это признак тяжелых времен. И все же на улицах были люди. Они занимались своими делами – заходили в торговые лавки и выходили из них, вели за руки детей, несли корзины, однако мало кто не спеша прогуливался. Товаров на витринах и полках было немного – затяжная война порождала нехватку. Бэтком по-прежнему представлял собой смесь простолюдинов и высокородных жителей. Тянулись домики с низкими крышами, по паре комнат на каждом из двух этажей. Дальше – три дома торговцев, состязавшихся в великолепии и замысловатости построек, с дубовыми каркасами, красиво раскрашенной лепниной. На парадных дверях были изящно вырезаны символы ремесла – тут виноградная гроздь, там стамеска камнетеса. Более богатые горожане хвастались витражным окнами с цветными ставнями. Трактир, где Гидеон впервые продемонстрировал мне свою магию, по-прежнему процветал. Я содрогнулась, минуя здание суда, где и мою мать, и меня обвиняли в ведовстве. Сразу живо вспомнились расположенная внизу тюрьма и затхлая камера, где я со слезами прощалась с матерью. И где я сама, спустя всего несколько недель, использовала магию – магию Гидеона – для побега.

Рядом прошла пожилая пара. Мужчина показался мне знакомым. Желая разглядеть каждый уголок города, я задрала подбородок и невольно открыла лицо. Мужчина замедлил шаг, и я на мгновение испугалась, что он меня узнал. Я быстро опустила голову и поспешила прочь, теперь уже не забывая прятаться от прохожих. Я еще с час побродила по улицам Бэткома, стараясь увидеть как можно больше, но не попадаться на глаза другим. Внутри росло разочарование – я начинала понимать, что ничего не достигну, если не стану расспрашивать людей. Действовать придется осторожно и с умом, выбирать только тех, кто слишком юн или кого я точно раньше не встречала. Эразмус прав, город стал другим. Но изменились не постройки, а атмосфера. Оживленный и процветающий город теперь выглядел запущенным, убогим, в воздухе витала напряженность. На улицах несло чем-то кислым, и отнюдь не только от сточных труб и канав. Так пахла бедность – горький запах разбитых надежд и мечтаний, едкая вонь страха, смрад болезней. Пусть и не чума, хвала небесам, но здесь встречались все прочие недуги и хвори, вызванные затяжным голодом, горем, недостатком ухода, незажившими ранами и вечной тревогой из-за неопределенного будущего.

Мое внимание вдруг перешло от общего к частному. На место женщины, которая жила среди этих людей и заботилась о них, пока они так жестоко не обернулись против нее, пришла ведьма, ощутившая страшную опасность. Гидеон. Я окинула взглядом всю улицу… Чисто. И все же я его чувствовала. Он близко! Если бы я только могла тайком за ним проследить… Наблюдал ли он за мной в тот момент?..

Я шагнула к витрине галантерейщика, изображая интерес к скудным товарам, и сощурилась в попытке разглядеть улицу в отражении. С грохотом проехала пустая повозка. Пульс участился, ладони взмокли от пота. Гидеон здесь! Мимо пробежали двое мальчишек. За ними следовала усталая мать, безуспешно стараясь увещевать сыновей. А затем я увидела высокого тощего человека, одетого в черное с ног до головы. Его лицо скрывал край шляпы, но я не сомневалась, что это Гидеон. С ним были две женщины. Одна, отстающая от него на шаг, носила длинные волнистые волосы распущенными. Ее походка была мне незнакома. Вторая шла по другую руку от Гидеона, поэтому я не сумела ее рассмотреть. Я оцепенела. Заметил ли меня Гидеон?.. Если я выступлю против него сейчас, посреди улицы, он, скорее всего, меня не тронет, однако и не приведет к месту своего обитания. Я должна его найти. Если Теган идет с ним, то они вернутся в их новый дом. А если нет, то вполне может быть пленницей все там же.

Я вдруг поняла, что затаила дыхание. Тем временем Гидеон добрался до пустой скобяной лавки на углу и свернул к узкой аллее. Я быстро двинулась следом.

– Бесс? Бесс Хоксмит, ты ли это? – взвизгнул женский голос, и я замерла, так и не сделав шаг.

7

Спрятав лицо, я мельком глянула на подошедшую строгую женщину средних лет. Она была дорого одета, пусть и в мрачных тонах, а ее манера держаться указывала на некое положение в обществе. Я хотела понять, кто она такая, но не осмеливалась смотреть открыто.

– Госпожа, – тихо ответила я, – вы меня с кем-то путаете.

– Не думаю, – настаивала женщина. – Как ты здесь оказалась?

– Заверяю вас, я не та, за кого вы меня принимаете.

– Я и сама прекрасно вижу. Муж! – позвала она супруга, который только что вышел из лавки. – Иди, скажи, что я права. Смотри, кого я нашла. Разве не странно?

Ее муж близоруко прищурился на меня сквозь толстые стекла очков, не понимая, кого должен узнать. А его жена становилась все громче и даже привлекла к спору одного-двух прохожих.

– Меня зовут госпожа Кармайкл, – убеждала я. – Недавно овдовела, сейчас гощу у брата на мельнице…

– Вот уж нет! Твои черты мне слишком знакомы. Я верю собственным глазам. Ты – дочь Энн Хоксмит, Бесс.

– Говорю же вам, я Кармайкл!

Ситуация держала меня в напряжении, и я не сразу заметила, как рядом остановилась изящная двуколка. Сидящий в ней человек высунулся в окно и уверенно заговорил, явно привыкший к своей власти.

– Вдова Кармайкл, – обратился он ко мне, – искренне прошу вашего прощения, что опоздал.

Распахнув дверь, он выбрался наружу и отвесил поклон. Я наконец осмелилась поднять лицо и вдруг поняла, что смотрю в теплые карие глаза Уильяма Гулда. Он превратился из юнца в зрелого мужчину – стал крепче и плотнее, чем я помнила, в волосах виднелась седина, – но оставался все тем же Уильямом. «Бессин Уильям», как дразнила меня малышка Маргарет. Может, когда-то его и можно было так назвать, но в итоге место Гулда в обществе оказалось для меня недосягаемым. Думаю, мы всегда это понимали в глубине души. А теперь он, как всегда находчивый, приехал в идеальный для моего спасения момент.

– О, – тут же сообразила я, – ничего страшного, сэр. Время пролетело незаметно.

– Идемте, – протянул он мне руку, – не будем и дальше задерживать повара. Она давно готовится к вашему визиту.

С этими словами Уильям помог мне сесть в двуколку, а затем захлопнул дверь. Кучер щелкнул поводьями, понукая откормленную гнедую лошадку. Ни один из нас не заговаривал, пока мы не отъехали на приличное расстояние.

– Бесс! Вот уж не ожидал тебя тут встретить, – произнес Уильям тихонько, чтобы кучер ничего не услышал. – Не ожидал, но очень рад.

Он так и не выпустил мою руку, а теперь и вовсе сжал ее крепче. Я улыбнулась.

– Я тоже рада снова тебя увидеть, Уильям, – сказала я искренне, хотя и не знала, как объяснить ему свое возвращение. Он многого не знал и многого никогда не сможет понять. Даже не будучи связана обещанием Эразмусу, я не заговорила бы о том, как прожила сотни лет. Если Уильям и верил бы, что я настоящая ведьма, то никогда не признался бы в этом ни себе, ни другим. На дворе стояли времена, когда магии боялись всем сердцем. Оставалось лишь напустить туману.

– Думал, я умерла?

Уильям покачал головой.

– Поговаривали такое, но я не верил. Когда ты ускользнула из тюрьмы, когда ты сбежала отсюда, люди что только не предполагали. Мол, погибла, разбилась о камни, спрыгнув с утеса. Или утонула. Другие клялись, что видели, как ты выплыла. А еще… – Он замолчал.

– Что, Уильям?

– Говорили, что ты взлетела. Взмыла вверх, словно рожденная носиться по воздуху птица. – Он смотрел мне в глаза, но не искал в них ответ, словно не желал знать наверняка.

– Я ничего не помню о той ночи, – сказала я. – Может, упала, или выплыла, или ударилась головой о камень. Мне повезло. Но я не умерла, это точно.

Уильям сверкнул улыбкой, и я снова увидела в нем того мальчишку, с которым выросла. Мальчишку, которого любила.

– Да, ты определенно жива, Бесс Хоксмит, и я искренне рад! А теперь посидим дома, расскажешь мне все, что с тобой случилось за эти годы.

Мы свернули с узкой улицы на длинную дорогу к Бэтком-холлу. Я выглянула в окно. Великолепный особняк по-прежнему впечатлял размерами, ярко-красным кирпичом, множеством окон и дымоходов, окруженный зеленеющими лужайками и деревьями. Впереди красовались взращенные с любовью клумбы. Интересно, как меня примет семья Уильяма, слуги? Кто из них меня узнает? Как же неловко будет отвечать на их вопросы…

– Такой чудесный день, – поспешно произнесла я. – Давай не будем терять его в четырех стенах. Я бы лучше прогулялась по твоим замечательным садам. Вспоминаю их с теплотой.

– С удовольствием. Кинс! – Уильям постучал в потолок двуколки. – Будьте добры, остановите.

Мы шагнули на мягкую землю, и я глянула на кучера. На моей памяти Кинс долгие годы служил конюхом отцу Уильяма. До сих пор жив, удивительно, не говоря уже о том, что еще и продолжает работать. Выражение его грубоватого лица слегка изменилось – он меня узнал. Алоизиус завозился в сумке, словно почуяв, как меня изучают. Однако Кинс молча отвернулся и цокнул языком, вновь понукая лошадь. Двуколка последовала дальше, к дому, Уильям подал мне руку, и мы прошли сквозь увитые розами ворота.

Издалека сад казался прежним, однако вблизи стало ясно, что все заросло сорняками, изгородь неровная, а фигурным деревьям никто не придает нужную форму.

Уильям вздохнул.

– На цветы больше нет времени, Бесс. – Он махнул рукой на кое-как посаженные белые розы. – Все, что здесь сейчас есть, выживает само по себе. Мы тратим все силы на растущую позади дома репу, бобы и прочие овощи.

– Никогда не думала, что ты займешься грядками!

– Я тоже. Но теперь приходится. Мы должны делать все, что можем, дабы облегчить ужасные страдания, которые нам принесла война.

– А как же твоя жена, как она терпит садовника в мужьях? – По отразившейся на лице Уильяма боли я поняла, что сказанула лишнего. – Ох, прости!

– Ты же не знала, откуда тебе… Она умерла два года назад. От оспы. Такая безжалостная болезнь, забрала многих.

– А твой отец? И Гамильтон? – Я мысленно дала себе пинка за то, что не расспросила про его семью раньше.

– Бесс, мой отец был уже стар, когда ты… когда ты еще жила здесь. Он умер до войны. Думаю, ему повезло. Гамильтон… ну, он не смог спокойно смотреть, как угрожают королю. Он с самого начала сражался на стороне роялистов и, увы, погиб, исполняя долг.

– Бедный мой Уильям.

– Мне пришлось куда лучше, чем многим. У нас с Ноэллой не было детей, нам не пришлось лицезреть их страдания. И у меня до сих пор есть дом, по крайней мере, на данный момент. Однако хватит обо мне. Бесс, что привело тебя обратно в Бэтком?

– Я кое-кого ищу.

– Будь осторожна, настали опасные времена.

– А когда они были иными?

– Никому нет доверия. Война… натравила людей друг на друга, настроила брата против брата. Убеждения меняются с каждым новым приливом.

– Полагаю, у людей есть куда более важные дела, чем я.

– Не рассчитывай. Люди ищут, на ком выместить гнев за свои беды. Многие потеряли любимых и близких. Кто-то утратил средства существования. Кто-то умер от нехватки хлеба. Они не знают, что их ждет дальше. Сейчас город поддерживает короля, но скоро это изменится. Здесь больше никто не желает сражаться. Когда сюда войдет Кромвель, никто не выступит против.

– Что же станет с тобой, Уильям?

Он помолчал, касаясь цветущей розы и глядя, как лепестки опадают на землю.

– Я откажусь от поместья и положения. Другие уже так поступили, и им было разрешено остаться.

Я прижала ладонь к его руке.

– Мне грустно видеть тебя таким, слышать о твоих страданиях. Жаль, что мы не встретились в более счастливое время. Потерять все…

Уильям глянул на дом, ставший приютом многих поколений его семьи.

– Знаешь, любопытно, что мне уже все равно, где жить. У меня нет наследника. Я сам по себе. По правде говоря, я разделяю принципы Кромвеля, хотя сам он мне отвратителен. Он жесток и беспощаден ко всем, кто ему противостоит. Впрочем, война есть война, верно? – Уильям слабо улыбнулся. Теперь мне казалось, что он ужасно постарел. Лицо его прорезали скорбные морщины. – Ты так и не рассказала о себе. Где ты была все эти годы? Как мир встретил упрямую Бесс, которая не хотела принадлежать ни одному мужчине?

– По-прежнему желаешь сделать меня своей любовницей, Уильям? Ты правда думаешь, что так мы обрели бы счастье?

Он тихо рассмеялся.

– Господь свидетель, я бы страшно сожалел о том дне, когда сковал бы тебя подобным образом. Нет, Бесс, ты создана лишь для свободы. Женщина, которой от рождения суждено жить иначе.

– Как хорошо ты меня знаешь.

– Тогда почему бы тебя не рассказать, кого ты здесь ищешь? Кто заставил тебя рискнуть и отправиться туда, где люди осудили тебя как ведьму и могут вновь поднять крик?

Я вздохнула, зная, что ответ поразит Уильяма в самое сердце.

– Гидеон.

Уильям ахнул, и его доброе лицо исказила смесь гнева и ревности.

– Мастерс! Гнусный злодей! Разве не он чуть не погубил тебя? Я думал, ты навсегда с ним покончила, Бесс.

– Не пойми меня превратно, Уильям. Я ищу его лишь потому, что он забрал близкого мне человека. Девушку. Она в страшной опасности.

– Ха! Естественно, если она у него в лапах! Но зачем Гидеону везти ее сюда? Он исчез в ту же ночь, что и ты. Его здесь ничего не ждет, кроме дурной репутации.

– Пока не знаю. Но он тут, он где-то рядом. Я точно видела его сегодня утром в городе, но не смогла проследить дальше. А потом… потом меня узнали. Если бы вдруг не подвернулся ты… Искать кого-то тайком очень трудно.

У дома вдруг показался человек, который шел в нашу сторону. Я прикрыла глаза ладонью, щурясь на солнечном свету. По резвой походке я поняла, что он молод.

– А! – Уильям широко улыбнулся. – Вот и Ричард. Без сомнений, вышел посмотреть на таинственную гостью.

– Ты же не скажешь… – поспешно произнесла я.

– Ричард! – позвал он паренька. – Познакомься с моей давней подругой. Госпожа Кармайкл прибыла навестить брата на мельнице.

Мальчик поклонился, причем весьма изящно, как будто специально оттачивал это движение.

– Добрый день, госпожа Кармайкл. Всегда рад встретить друзей сэра Уильяма.

Лицо самого Уильяма светилось гордостью.

– Ричард – мой верный слуга и главный помощник. Без него я бы не справился, верно, Ричард?

Мальчик улыбнулся, краснея от похвалы.

– Мэри-Энн послала меня спросить, повезло ли вам в поисках сахара.

– Увы, нет. – Уильям повернулся ко мне: – Домоправительница надеялась побаловать меня марципаном. Завтра день моего рождения. – Уильям похлопал Ричарда по плечу. – Придется отправить тебя обратно с плохими новостями. Поистине мужская обязанность – предстать перед Мэри-Энн со словами, которые она не желает слышать. Ну-ка, поспеши.

Мальчик удалился.

– Семья Ричарда арендовала у нас землю. Трех его братьев и отца унесла война. В прошлом году и мать уступила болезни. Я забрал его к себе, и мы… ну, мы уживаемся.

– Я всегда видела в тебе хорошего человека.

– Война раскрывает наши истинные лица. – Уильям на мгновение сжал мою руку. – Я помогу тебе, Бесс. Расспрошу людей, мне проще. Опиши эту девушку. Я сделаю все, что в моих силах.

Затем я ушла, неохотно согласившись принять его помощь и больше не подвергать себя ненужному риску. Я не хотела доставлять Уильяму лишних хлопот, но и не могла обещать, что перестану искать Гидеона в одиночку. Нельзя сидеть в стороне и ждать, пока кто-то другой отыщет Теган, на кону стояло слишком многое. Я доверяла Уильяму, однако знала, что с Гидеоном ему не совладать, и боялась за него. Он предложил услуги Кинса, но я объяснила, что лучше доберусь домой пешком, ведь долгая прогулка поможет мне привести мысли в порядок. Конечно, Уильям понимал, что история об Эразмусе – ложь. Он знал моего единственного брата, который давно умер. То, что Уильям не стал давить на меня ради более правдоподобной версии, вызывало во мне еще большую симпатию. Наконец здесь появился кто-то, кому можно доверять.

Я вытащила Алоизиуса из его «повозки» и позволила провести остаток пути у меня на плече. Прогулка действительно помогла мне обдумать свое ужасающе медленное продвижение в поисках. День подходил к концу, а Теган по-прежнему оставалась вне досягаемости. Мельком увидеть Гидеона и заручиться поддержкой Уильяма недостаточно. Надо действовать!

У мельницы было странно тихо. В безветренную погоду крылья не двигались. Утренняя теплота за день превратилась в давящую жару, и в тяжелом воздухе витало предчувствие грозы. Единственными звуками, что доносились из открытой двери этой необычной мельницы, были приглушенные ругательства. Я замерла на пороге, наблюдая, как Эразмус пытается отсоединить железный рычаг и освободить застрявшее ведро. Заметив меня, он бросил тщетные труды и вытер влажный лоб перепачканной в муке тыльной стороной ладони, весь взмокший, обеспокоенный и слегка чудаковатый на вид.

– А, вы вернулись! А я уже начал переживать.

– Не стоило.

– Вас не было несколько часов.

– Я отправилась в Бэтком. Справедливо решила, что начать поиски лучше именно там.

– Вас заметили? Думаете, могли узнали?

Я не собиралась делиться с Эразмусом сценой у галантерейной лавки. Он сразу бы меня отчитал за то, что я открыла лицо, за риск получить уйму вопросов, которые я оставлю без ответа, и массу проблем. Поэтому я хотела рассказать только об Уильяме, умолчав о случившемся ранее. Однако столь прямолинейный вопрос застал меня врасплох, и я выдала себя выражением лица.

– Да ради всего святого, будьте же вы осторожнее! – раздраженно воскликнул Эразмус.

– Не надо считать меня совсем глупой. – Я нахмурилась. – Я приняла все возможные меры. И, к счастью, мне помог друг.

– Человек из вашего прошлого?

– Уильям Гулд – хозяин Бэтком-холла. Того самого места, что явилось мне в видении, которое и привело меня сюда. Он влиятельный человек, с положением в обществе. Он сможет расспросить людей вместе меня.

– И что же вы поведали этому другу о своем новом статусе вдовы Кармайкл? Должно быть, он сильно удивился, узнав о вашем брате, которого никогда не встречал.

– Уильям желает мне только добра. Он не стал расспрашивать, как я здесь оказалась, только выслушал, зачем мне все это.

Эразмус с раздражением бросил гаечный ключ в открытый ящик с инструментами, и по мельнице разнеслось гулкое эхо. Алоизиус, спрыгнув с моей руки, шмыгнул под отсек с зерном.

– Очевидно, его влияние в городе не сумело спасти вас от смертного приговора? – Сквозь сдержанный тон Эразмуса прорывались гневные нотки. – Или его положение так значительно повысилось, что теперь он в состоянии вам помочь?

– Он сделает все, что в его силах. Я ему доверяю.

– Будьте крайне осторожны в выборе тех, кто достоин доверия, мэм. Одно опрометчивое решение – и нас обоих вздернут за чародейство.

– Не бойтесь, никто и не подумает, что вы на самом деле не простой мельник, – заметила я, кивнув на его взъерошенный вид.