Текст книги "Укрощенная горцем"

Глава 7

Мейри сидела за королевским столом в Каменной галерее и ждала, пока два пустых сиденья напротив окажутся заняты. Ее не радовала роскошь мягкого кресла, не забавлял шепот Клер в ухо мужа. Даже нежная улыбка Грэма не успокаивала разыгравшиеся нервы.

Мейри с досадой оттолкнула чашу с вином. После недавней встречи с Коннором в Пеббл-Корт ей о многом следует подумать. О Господи, он так близко тогда к ней придвинулся… А если бы вздумал поцеловать? Позволила бы она или нет?

Мейри одернула себя, вздохнула и улыбнулась жене короля, которая не сводила с нее глаз.

Чтобы отвлечься, Мейри оглядела зал. Галерея была великолепна. Тяжелые парчовые занавеси серебристых и пурпурных цветов делили помещение на три палаты, увитые листьями и цветами. В воздухе витал их сладкий аромат. Длинный стол, за которым сидела Мейри вместе с другими гостями, купался в мягком свете огромного резного камина с фигурами оленей и лошадей. Но вся эта роскошь не радовала Мейри. Коннор со дня своего возвращения в Уайтхолл избегал садиться с ней за один стол, однако, похоже, это скоро изменится. Ей казалось, будто она не высидит до конца обеда, глядя на него через стол, слыша его голос и низкий заразительный смех. Боже, как она тосковала по его смеху.

– Вы стремитесь скорее вернуться к своему поклоннику, мисс Макгрегор?

Оторвав взгляд от двери, Мейри повернулась к королю и вежливо улыбнулась:

– У меня нет здесь поклонника, ваше величество. – Мейри все еще чувствовала неловкость при разговоре с властителем трех королевств, а потому опустила глаза.

– О, моя дорогая, у вас их больше, чем вы можете предположить. – Яков обернулся к своей миниатюрной жене, и супруги обменялись понимающими взглядами. Как видно, им уже случалось обсуждать Мейри. – Как вы считаете, почему некоторые позволяют себе относиться к вам пренебрежительно?

– Потому что я католичка.

– Истинно так, но крепитесь. – Мейри решилась посмотреть в лицо королю и увидела, как его взгляд смягчился. – Теперь, когда я стал королем, это неблагоприятное мнение изменится.

Мейри улыбнулась, спрашивая себя, как он сумеет этого добиться. Но улыбка тотчас померкла, а мысли смешались – к столу приближался ее брат Колин в компании Коннора.

– Прошу простить нас за позднее появление, ваше величество, – произнес Коннор, отвесил королю церемонный поклон и занял место наискосок от Мейри, бросив на девушку мимолетный, равнодушный взгляд.

– Я рада, что вы присоединились к нам, капитан.

Голос королевы заставил Мейри перевести взгляд на хозяйку стола. Королева оказалась едва ли не вдвое ниже своего супруга, и уж точно вдвое моложе. Большие черные глаза смотрели открыто, без тени хитрости. Говорила она с сильным итальянским акцентом, в голосе не слышалось и тени высокомерия. Королева умела создать непринужденную обстановку. Мейри она нравилась.

– У нас еще не было возможности как следует познакомиться, – продолжала Мария Моденская. – Ваш дядя, верховный адмирал короля, сообщил нам о вашей службе прежнему монарху, так ведь, милорд? – Ее супруг кивнул и положил свою большую ладонь на тоненькие пальчики жены. – Мы надеемся, вы послужите новому трону с той же преданностью.

Ожидая ответа, Мейри перевела взгляд на Коннора. Безусловно, он проявил себя преданным слугой, оставив все, что любил, ради протестанта, а католику будет служить вдвое усерднее, не сомневалась Мейри. Если, конечно, он не предал свою веру.

– Это честь для меня, моя королева.

Мейри отвела глаза и успела поймать мрачный взгляд, которым одарил Коннора Вильгельм Оранский. Голландский принц ей не нравился. С тех пор как она научилась держать в руках оружие, ей пришлось узнать многое о заговорах и слухах. На мгновение ей захотелось подойти к Коннору и рассказать все, что знает. Он не король и не принц, он капитан королевской армии и представляет законность. И, черт подери, он выглядит безупречно! Кто знает, вдруг он лучше, чем она, сумеет остановить людей, которые предали свои первоначальные убеждения? Впрочем, нет. Она не сможет ничего рассказать ему, не открыв, чем занималась последние шесть лет. А кроме того, у нее вообще нет причин когда-либо вступать с ним в разговор.

– Мы рады это слышать. – Королева снова ответила за супруга. Мейри отметила, что, несмотря на свой небольшой рост, она вовсе не держится тихой мышкой. – Вы попали под дождь, капитан?

– Боюсь, что да.

Мейри не надо было на него смотреть, чтобы почувствовать на его губах улыбку. Но она, черт побери, все же посмотрела.

– Прошу прощения за мой вид. – Он провел рукой по влажным золотистым локонам, отбрасывая их со лба. – Но у меня не было…

– Вы уже прощены, – сказала королева с некоторым придыханием. Впрочем, ее муж ничего не заметил или же просто не подал виду. Но Мейри все поняла и ощутила презрение к себе за то, что тоже ощутила подобное чувство. – Дожди в этом году задержались. Мы рады, что они наконец пришли, иначе мог пострадать урожай.

– Да, но они слишком быстро закончились.

Слава Богу, разговор ушел от персоны капитана Гранта и перебросился на более насущные нужды королевства.

В следующие четверть часа Мейри отдавала все свое внимание ужину, но все же следила за беседой интересующих ее особ. Когда король обратился к принцу Вильгельму, она перестала жевать.

– Вам знаком адмирал Питер Гиллз? Он командует одним из ваших флотов. – Несколько мгновений Яков ждал ответа племянника.

– Я слышал о нем, дядя. Я не знаком лично со всеми, кто служит под моим командованием.

Слушая ответ короля, Мейри не поднимала глаз от тарелки, но уловила резкие нотки в его голосе.

– У меня есть основание подозревать, что его люди напали на аббатство в Дамфрисе, сожгли его и убили всех, кто там был.

– Чьи сведения заставили вас в это поверить?

– Мои, – заявил принцу Коннор.

Мейри невольно посмотрела на капитана.

– Значит, вы видели, как он это совершил? – скептическим тоном произнес Вильгельм.

– Мне не нужно было видеть. Я верю людям, которые видели.

– Аббатство? – Вильгельм даже не пытался сдержать иронию. – Могу заверить вас, что, если это правда, я узнаю об этом, когда вернусь домой, и поступлю с Гиллзом должным образом. Однако, при всем моем уважении к капитану, я не могу понять, что заставило воина разрушить монастырь и убить монахинь.

Король молчал, а Мейри вдруг поняла, что именно совершил принц. Яков не мог сказать правду, а она состояла в том, что один из врагов убил его истинную перворожденную дочь, ведь никто не должен был знать о существовании Давины Монтгомери.

– Возможно, этот адмирал Гиллз просто ненавидит монахинь. – Мейри вопросительно изогнула бровь, взглянула на короля, а потом одарила натянутой улыбкой принца Вильгельма. – Католических монахинь.

Коннор улыбнулся ей через стол. Мейри сделала вид, что не заметила.

Принц был не очень представительным мужчиной. Впрочем, о его носе Мейри этого не сказала бы. Казалось, между глазами у него торчит локоть, а не скромный орган обоняния. Мейри трудно было отвести от этого носа взгляд. По сравнению с ярко одетыми придворными наряд принца казался унылым и тусклым. Парика он не носил. Его волосы, разделенные пробором посередине, свисали вялыми прядями вдоль бледного лица и слабого подбородка.

– Мисс Макгрегор, – бесстрастным тоном обратился к ней принц, погасив в глазах искорку раздражения. – Если адмирал Гиллз действительно виновен в таком преступлении против католиков, то какой реакции вы от меня ждете?

Мейри стиснула кулаки под столом. Принц так презрительно произнес название ее веры, как будто выплюнул яд. Над столом повисло молчание. Все ждали, что будет дальше. Мейри разговаривала с представителем королевского семейства. Существовала сотня способов ответить так, чтобы выразить уважение к его статусу. Мейри не было дела до статусов, да и до Англии – тоже, но судьба ее клана была ей небезразлична. Ее поведение за этим столом не может не отразиться на Макгрегорах со Ская. А потому она грациозно склонила голову перед принцем и спокойно произнесла:

– Примите мои заверения в абсолютном почтении, ваша светлость, но если бы я была адмиралом Гиллзом и действительно совершила такое преступление, то опасалась бы только Божьей кары. Не вашей.

Пропустив мимо ушей завуалированное оскорбление, прозвучавшее в словах Мейри, принц откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.

– Если адмирал виновен… Если виновен, – многозначительным тоном повторил принц, – то, боюсь, ему нет дела до мнения Господа.

Мейри опустила ресницы и спокойно посмотрела на принца. Ее не удивило, что тот бросился защищать адмирала, с которым был, по его же словам, лично не знаком. Она уже кое-что слышала о принце Оранском.

– Значит, он погубил свою душу, а хуже этого ничего быть не может.

– Разве что сам Господь избрал его.

– Дорогой племянник! – заговорил наконец король, в голосе которого зазвучала угроза. – Я с терпимостью отношусь к вашим кальвинистским убеждениям, но не позволю проповедовать их у себя за столом. Остановитесь, пока вы не успели нанести мне оскорбление.

Лицо Вильгельма под шляпой бурого цвета явственно побледнело. Он склонил голову перед тестем, но прежде пронзил и его, и Мейри ледяным взглядом. Когда гости покончили с очередным блюдом, принц извинился за себя и за жену и покинул стол.

Мейри хотелось бы знать, куда он направился, и она понимающе улыбнулась брату, когда тот вскоре попросил разрешения оставить обедающих.

Пока подавали следующие блюда, Мейри старательно игнорировала Коннора, но это далось ей труднее, когда у стола без мужа появилась леди Холлингсуорт и низко поклонилась королю. Все мужчины замерли в надежде, что ее большие молочно-белые груди вывалятся из невероятно низкого декольте. Но эта дама ловила взгляд одного только Коннора.

На помощь Мейри в очередной раз пришел лорд Оксфорд. Она буквально выпрыгнула из кресла ему навстречу, хотя потом незадачливый юноша говорил без перерыва практически четверть часа. Они прогуливались от одного конца Каменной галереи до другого. Галерея была действительно обширна и тянулась от Внутренней галереи до лужайки для боулинга. Спутник Мейри подробно объяснил ей, что во Внутренней галерее имеется католическая часовня, а в дальнем конце – ризница.

– Главная лестница, ведущая с Внутренней галереи в сад, известна как лестница Адама и Евы. Свое название она получила от изображений Адама и Евы на верхней площадке.

– Как интересно, – пробормотала Мейри, пытаясь сдержать тяжкий вздох. До возвращения в Кэмлохлин она узнает об Уайтхолле больше, чем нужно любому из Макгрегоров. – Это герцог Куинсберри, маркиз Дамфрисшир? – Мейри указала на небольшую группу мужчин в дальнем конце галереи. Ей немного удалось подслушать под дверью лорда Оддингтона пару дней назад, но Мейри все же разобрала имя герцога и слово «камеронцы».

– Да, это он. Вы с ним знакомы?

– Еще не успела познакомиться.

– Тогда пойдем. Уверен, он сочтет вас прелестным созданием.

Возможно, не сразу, думала Мейри, пока Оксфорд вел ее под руку. Все-таки у женщин есть свои преимущества. Как она и подозревала, герцог Куинсберри, долговязый господин, чей высокий густой парик прибавлял по крайней мере еще пару дюймов к его росту, совсем не обрадовался знакомству с ней.

– Макгрегор, вы говорите? – сухой улыбкой приветствовал он девушку, а его черные глаза без слов объяснили ей, что он думает о ее имени. – Если не ошибаюсь, ваш родственник сражался вместе с маркизом Монтрозом в сорок третьем году.

– Да, против сил ковенантеров при Селкерке, – подтвердила Мейри с самой любезной улыбкой, потом добавила: – Тогда шотландские роялисты потерпели сокрушительное поражение.

– Вам, должно быть, больно говорить об этом.

– Не очень. – Мейри безразлично пожала плечами. – Моя мать из Кэмпбеллов, а мой дядя Роберт Кэмпбелл был одиннадцатым графом Аргайллом.

В мгновение ока улыбка герцога из натянутой превратилась в искреннюю.

– Кэмпбелл! Дорогая, что же вы сразу не сказали?

– Я как раз сказала, ваша светлость, – хохотнула Мейри, сдерживая отвращение к имени врагов.

Мужчины рассмеялись, а парочка из них, включая Генри, едва не задохнулась от счастья, когда Мейри одарила их благосклонной улыбкой.

– Вы танцуете, мисс Макгрегор? – спросил герцог, забирая ее руку у Оксфорда.

– Танцую, благодаря урокам любезного лорда Оксфорда.

Куинсберри внимательно оглядел Генри и особенно шрам, уродовавший лицо молодого человека.

– Полагаю, не многие женщины удостоили бы его этой привилегии.

Мейри вспыхнула и едва сдержалась, чтобы не ответить резкостью.

– Я не похожа на большинство женщин, – с холодной улыбкой произнесла она и успела заметить благодарное выражение на лице Генри. Потом герцог увел ее прочь.

– Не могу с вами не согласиться, – наклоняясь к ее уху, проговорил он. – Вы умны и способны к сочувствию. Подобные добродетели не часто встретишь в столь прекрасной женщине.

– Вы слишком добры, ваша светлость, – отозвалась Мейри и коснулась его руки. – Должна сказать, что эти же качества восхищают меня и в вас. Потому я и попросила лорда Оксфорда меня представить.

– Вот как? – Герцог окинул ее жарким взглядом и расправил плечи. Черт возьми, как примитивны мужчины!

– Когда пять лет назад вы позволили Ричарду Камерону объявить о неподчинении королю Карлу, я не могла не восторгаться вашим мужеством.

Улыбка герцога стала шире, обнажив ряд желтоватых зубов.

– Должен сказать, я узнал об этом, когда он уже все сделал. Заявление взбудоражило его сторонников, и этого дурачка убили в Эрс-Мосс. Из-за этого у меня возникли трения не только с Карлом, но и с Яковом. Мне стоило больших трудов восстановить отношения с покойным королем и его братом.

– Значит, вы не согласны с заповедью Камерона, что человек не должен присягать правителю, не поддерживающему Национальный ковенант? – Мейри подняла на него глаза и надула губки.

– Этого я не говорил. – Он приложил палец к ее губам, призывая к молчанию. – На его место найдутся другие.

Борясь с желанием выхватить кинжал и убить герцога на месте, Мейри придвинулась к нему ближе и милостиво улыбнулась его словам. Она этой же ночью выяснит нужное имя! Неужели новый вождь камеронцев находится здесь, практически в одном месте с нею? Должна ли она что-нибудь предпринять сама или стоит придержать сведения для своих товарищей из милиции на Скае? Черт возьми, где же Колин? Мейри оглянулась на группу придворных, следующих за нею и герцогом к лестнице в Банкетный зал. В тот же миг ее глаза нашли Коннора. Негодяй стоял в лунном свете у одних из дюжины дворцовых ворот Уайтхолла – Генри наверняка известно их название – и улыбался прямо в поднятое к нему лицо леди Амберлейн.

У Мейри кровь застыла в жилах. Она даже не заметила, как ее ноги тоже застыли на месте, и очнулась, только когда герцог позвал ее по имени. Коннор начал поворачивать голову в ее сторону, но Мейри успела отвести взгляд и улыбнулась лорду и леди, ожидающим, пока их познакомят.

– Позвольте представить вам графа Дорсета и его очаровательную жену Антуанетту, – любезным тоном произнес герцог.

Мейри улыбнулась дежурной улыбкой и произнесла несколько банальных фраз о погоде. Новые знакомые скоро потеряли к ней интерес, перенеся все свое внимание на герцога, а Мейри оставалось лишь прислушиваться к журчанию их бесконечных речей и скользить взглядом вдоль бесконечной галереи.

Теперь вместо леди Амберлейн рядом с Коннором стоял капитан голландского флота. Седли – вспомнила Мейри. Она слышала о нем от дюжины дам, девиц и даже служанок. Такой же повеса, как Коннор. Тот как раз откинул назад голову и звонко смеялся какой-то шутке Седли.

Будь он проклят! Он так хорош, когда смеется. Разве можно его забыть? Когда-то он так смеялся с нею. А теперь смеется с протестантами.

Глава 8

– Я порасспрашивал об адмирале Гиллзе.

Коннор оторвал взгляд от Мейри, танцующей с герцогом Куинсберри, и посмотрел на Ника Седли, рядом с которым сидел на опустевшем королевском помосте. Молодые люди вернулись в помещение из-за сырости, но в основном потому, что Коннору хотелось понять, ради чего, черт возьми, Мейри толчется среди людей, которые, по слухам, являются ковенантерами и даже камеронцами.

– Он определенно присягнул герцогу Монмуту. Если до тебя дошли разговоры о том, что Гиллз высадился на английский берег, значит, Монмут появится позже.

Странно, что принц Вильгельм не воспользовался этим аргументом, когда король Яков расспрашивал его в Каменной галерее.

– Я подозреваю, что Монмут готовит мятеж против короля, – сообщил Коннор. – Он незаконнорожденный сын короля Карла и считает, что корона должна была достаться ему. Но я ничего не слышал о том, что Гиллз собирает силы, чтобы помочь Монмуту.

Поверх бокала с вином Седли внимательно смотрел на товарища.

– А что ты тогда слышал?

Коннор покачал головой, не сводя глаз с Мейри.

– Что он напал на приграничный монастырь.

– Твой свидетель мог ошибиться.

– Возможно, – не стал спорить Коннор. Он знал Ника много лет, но это не повод считать, что тот не может действовать в интересах принца. Вполне очевидно, что Вильгельм Оранский не был искренен, когда утверждал, будто ему неизвестно о роли адмирала Гиллза в резне в аббатстве Святого Христофора. Черт возьми, Коннору не хотелось верить, что Седли тоже знал о нападении и не пытался его остановить.

Глаза Коннора следовали за каждым движением Мейри, когда она кружилась рядом с герцогом, а шерстяные юбки покачивались у изящных ступней девушки. Она слишком решительно вела себя с принцем, а это может быть опасно. Надо внимательнее следить за ней. Коннору нравилось ее бесстрашие, восхищала свойственная горцам дерзкая самоуверенность, но принц Вильгельм опасный человек – Коннор был в этом уверен.

– Это ведь дочка вождя клана Макгрегоров со Ская?

Коннор очнулся от размышлений.

– Так и есть.

– Если память мне не изменяет, – проговорил старый друг Коннора, наблюдая за девушкой, – именно о ней ты говорил каждый день, когда впервые явился сюда.

Коннор заерзал в кресле.

– Я был зеленым юнцом тогда, даже моложе, чем Эдвард сейчас.

– Значит, у вас ничего не вышло?

– Жизнь меняет людей, – бесстрастно проговорил Коннор.

– Ты весь вечер не сводишь с нее глаз.

– Ее отец попросил меня приглядывать за ней.

– Она хорошенькая. – Ник разглядывал Мейри с тем же выражением дымчато-серых глаз, с которым каждую ночь укладывал в свою постель новую возлюбленную.

– Держись от нее подальше, Седли, – предупредил его Коннор. В ее жизни достаточно мужчин, которые причиняют ей волнения. Он, Коннор, не желает добавлять к этому списку распутного повесу Ника Седли.

– Если бы я не был так глуп…

– Ты вовсе не глуп, – оборвал его Коннор. – Вон идет леди Фицсиммонс. Не ты ли говорил как-то, что у нее прелестный ротик и она умеет им пользоваться.

– Говорил. Умеет. Я провел с ней прошлую ночь.

– Она просто пожирает тебя глазами, – улыбнулся Коннор, наблюдая за женщиной. – Может, ты ее не удовлетворил?

– Это крайне маловероятно. – Седли поднялся со стула, одернул мундир и направился к даме.

Оставшись один, Коннор перенес внимание на Мейри и видел, как герцог проводил ее к своему столу. Лучше бы он сидел в «Трубадуре» со своими ребятами, а не торчал здесь, мечтая, чтобы Мейри на него взглянула! Да что с ним такое, черт возьми?! Сколько раз может человек клясться, что выбросит глупые мысли из головы, а они возвращаются снова и снова. Но его слабость объяснялась не только воспоминаниями о Мейри, но и ее нынешним образом прекрасной, гордой и смелой девушки. Блеск ее глаз, когда она говорила с ним, заставлял Коннора дрожать от страсти. Сопротивление разжигало в нем волю к победе. Он должен укротить эту дикую кобылицу.

Словно ощутив его взгляд, Мейри подняла голову и встретилась с ним глазами. Коннору хотелось рассказать ей, как он о ней тоскует. Какая-то часть его души всегда будет помнить ее, но ничего хорошего из этого не получится. Слишком многое стоит между ними. Ему так хотелось рассказать ей, что ее отец просил присматривать за ней. Что он не тот пустой гуляка, каким кажется. Что он способен держать себя в узде. Мейри первая отвела взгляд и стала опять улыбаться своему кавалеру.

Оксфорд, сидевший на дальнем конце стола, тоже не выглядел счастливым. От его вида Коннору стало легче.

Он едва не пропустил ее уход из зала, поскольку в этот момент леди Элинор Хартли опустилась рядом с ним на стул.

– Если вы со мной потанцуете, я не стану бить вас по щекам.

Коннор подавил зевок и состроил игривую ухмылку.

– Возможно, я это заслужил.

Краем глаза он видел, как Мейри поднялась со своего места. В тот же миг Оксфорд вскочил со стула. Мейри покачала головой в ответ на какие-то его слова, погладила его по руке и вышла. Значит, она отправилась спать. Одна.

– Капитан Грант?

Коннор вспомнил об Элинор и бегло улыбнулся ей.

– Простите, но мне надо кое-что сделать. – Мейри не должна возвращаться в свои покои одна. Колина нигде не было видно – значит, именно Коннор должен проследить, чтобы она благополучно добралась до спальни.

Перед тем как выйти из зала, он нашел глазами Оксфорда и убедился, что тот не собирается следить, как Коннор в свою очередь следит за Мейри.

Оказавшись за дверьми, Коннор быстро оглядел лестницу и верхний коридор, ведущий к ее комнате. Он не сразу увидел девушку, и за эти мгновения неопределенности его сердце едва не выскочило из груди. Но тут он заметил, что Мейри осторожно крадется вдоль северного крыла, где располагались покои знати.

Что за черт?

Коннор бесшумно взлетел вверх по лестнице, прячась в тени каждый раз, когда Мейри останавливалась и заглядывала через перила. В очередной раз убедившись, что никто за ней не следит, Мейри продолжила путь к покоям герцога. На мгновение у Коннора кровь закипела в жилах. Неужели она собирается на ночное свидание с Куинсберри? Значит, Мейри перестала ненавидеть протестантов и даже ковенантеров? Прищурившись, Коннор наблюдал, как Мейри приподняла юбки, что-то вытащила – кинжал? – и принялась копаться в замке.

Коннор улыбнулся, потом нахмурился. Мейри явилась не на свидание. Она пыталась проникнуть в комнату герцога! Коннор вжался в стену и перестал дышать, когда Мейри еще раз оглянулась и исчезла внутри.

Она что, рехнулась? Неужели за годы разлуки его волшебная фея сошла с ума? Почему же ни его, ни ее родственники ничего об этом не сказали? Коннор вдруг вспомнил: мать как-то обмолвилась, будто он многого не знает из того, что случилось в его отсутствие.

Черт возьми, надо было надавить на ее отца!

Коннор быстро прошел к двери, приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Тишина. Он осторожно взялся за ручку, беззвучно повернул ее, приоткрыл дверь и скользнул внутрь. В комнате было совсем темно. Тусклый сероватый диск луны почти не давал света. Коннор хотел было позвать шепотом Мейри и потребовать, чтобы она, черт возьми, убралась отсюда, покуда ее не поймали, но вдруг услышал, как девушка шуршит за чуть приоткрытой дверью слева от Коннора.

Он бесшумно прошел туда, слегка надавил на прохладное дерево и заглянул внутрь. Слабый серебристый свет падал на письменный стол в центре большого кабинета. По стенам выстроились шкафы с книгами. Справа темнел остывший камин. Но Мейри исчезла.

Коннор шагнул в кабинет. Все его чувства были напряжены, как на охоте. Еще не успев заметить Мейри, он уловил ее запах – запах вереска и лаванды, который впитался в ткань ее юбки в горах Шотландии. Коннор успел вскинуть руки и перехватить нечто тяжелое, что направлялось ему в голову.

С быстротой молнии он схватил ее за руку и прижал к себе. Коленка, ударившая его в пах, едва не сбила Коннора с ног, но он не выпустил Мейри, понимая, что та будет драться до конца. Он хотел было позвать ее по имени, но удар в челюсть свободной рукой лишил его голоса. Она сражалась как львица, даже пыталась вцепиться зубами в руку, которая продолжала ее удерживать.

У Коннора не было выхода – следовало успокоить Мейри как можно быстрее. Он резким движением повернул ее кругом и крепко прижал ее спину к себе. Рука девушки, в которой по-прежнему было зажато нечто похожее на канделябр, оказалась в ловушке между их телами и была сейчас бесполезна. Свободной рукой Коннор обхватил Мейри за талию и прижал к боку ее вторую руку.

– Очень рад, что ты можешь постоять за себя, Мейри, – прошептал он ей в самое ухо.

Когда девушка поняла, кто ее держит, то прекратила сопротивляться, но лишь на мгновение.

– Черт тебя подери, что ты здесь делаешь?

– Я как раз хотел задать тебе такой же вопрос.

Черт возьми, от нее так хорошо пахло! Ее волосы касались его лица, такие же мягкие и густые, как прежде. Ее тело в его железных объятиях воспламеняло его кровь. Ему хотелось развернуть Мейри к себе лицом, ощутить ее груди на своей груди, почувствовать кожей теплоту ее дыхания. Но она была слишком опасна. И… она больше не принадлежала ему.

– Что ты вынюхиваешь в покоях герцога?

– Отпусти меня, Коннор, не то я…

Вдруг в соседней комнате скрипнула дверь. Кто-то вошел.

– Ш-ш-ш… – Он прикрыл ей рот ладонью, не заботясь, что его могут укусить.

Мейри тоже услышала шум и подчинилась. Ее тело напряглось, отчего желание Коннора стало острее. Прислушиваясь к звукам из соседней комнаты, он наконец выпустил ее из объятий, но потянул туда, где тень была гуще.

Должно быть, вошел герцог. И, судя по шагам, он был один. Коннор стал молиться, чтобы у герцога не оказалось дел в кабинете и он сразу лег бы спать.

– Видишь, что ты наделал, – прошипела Мейри, приблизив к нему губы.

– Я? – так же тихо отозвался Коннор. – Я оказался здесь из-за тебя.

– Я не просила шпионить за мной. Если бы не ты, я бы уже все сделала и оказалась у себя в комнате.

За стеной у самой двери скрипнули половицы, и молодые люди замерли. Коннор изо всех сил старался сосредоточиться и придумать правдоподобное объяснение их пребыванию здесь, на случай если их обнаружат, но Мейри совсем прижалась к нему, ее тепло проникало ему в кровь, аромат обволакивал словно облако. Коннор радовался, что не видит ее лица, ее губ, иначе не сдержался бы и поцеловал ее.

– Сделала – что? Что ты здесь искала?

– Это тебя не касается.

Его касается все, что она делает. Черт возьми, он все еще любит ее. Не такой он дурак, чтобы не понимать этого. Глупо отрицать очевидное.

– Еще как касается. Ты ведь можешь угодить в тюрьму.

– Неужели в тюрьму, Коннор? За то, что проникла в спальню мужчины? – В приглушенном голосе Мейри он уловил насмешку. – Причем к мужчине, с которым танцевала весь вечер. Может, я просто ждала его, чтобы мы могли побыть вдвоем?

Коннор представил себе, сколько шуму возникнет, если он начнет ее душить, и, тряхнув головой, отогнал эти мысли.

– Особенно если учесть, что он вполне мог получить канделябром по голове, если бы пришел раньше меня.

Мейри умолкла, осознав, что поймана. Наконец-то.

Они снова прислушались к звукам за дверью. К счастью, она так и не открылась. Молодые люди продолжали ждать. Минута шла за минутой. Звуки стихали.

– Так что же ты здесь делала? Я не выпущу тебя отсюда, пока не скажешь.

Коннор щекой ощутил, как Мейри вздохнула.

– Ну ладно. Я кое-что искала.

– Что именно?

– Имя.

– Чье имя, Мейри?

Девушка снова вздохнула. Коннор решил, что им следует как можно скорее выбраться отсюда, иначе он начнет целовать ее и зацелует до полного бесчувствия.

– Куинсберри упомянул, что кто-то занял место Ричарда Камерона. Я собиралась поискать здесь бумаги, в которых есть знакомые имена.

Знакомые? В каком смысле? Как она может знать кого-либо из окружения Куинсберри? Она живет на Скае. Черт возьми, там только небо, вода и горы. И что она может знать о камеронцах? Коннор злился на себя за то, что не писал домой чаще.

Сейчас не время ее расспрашивать. Надо выбираться из покоев герцога. Завтра он обо всем с ней поговорит.

– Мне кажется, он лег.

В призрачном свете луны Коннор видел, что она кивнула и двинулась к двери. Он поймал ее за талию, остановил и шагнул вперед. Мейри отступила в сторону, Коннор уткнулся ей в спину и одарил сердитым взглядом, которого Мейри, разумеется, не увидела. Он не позволит ей идти впереди. Кто-нибудь может ждать за дверью.

Коннор взял девушку за руку и потянул за собой, не обращая внимания на чуть слышное ругательство, сорвавшееся с ее губ.

Потом он медленно приоткрыл дверь и прислушался, а когда решил, что все спокойно, открыл ее шире, протянул руку назад за Мейри и обнаружил, что девушки нет.

Коннор ощутил кожей, как она беззвучно пронеслась мимо в облаке нежного аромата, затем уловил легкие стремительные шаги, и она исчезла во тьме. Все произошло в мгновение ока. Коннор остался со смутным подозрением, что Мейри уже проделывала подобное раньше.