Текст книги "Nisi Forte. Разве что случайно"

Nisi Forte
Разве что случайно
Полина Михайловна Алипченко

© Полина Михайловна Алипченко, 2024

ISBN 978-5-0062-5421-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Могила с глянцевым крестом

 
Могила с глянцевым крестом
Стоит одна в темном лесу.
– Друг мой, давай зайдем туда потом?
– Смотреть на свежую росу?
 
 
Смотреть, как тихо там и мирно?
Как плачут ивы над могилой?
Не смотри так. и не будь настырна.
 

 
Я на пойду туда, не возьмешь силой.
 

 
– Но почему же? Это ведь не страшно.
– Не страшно, но до жути грустно.
Та могила мне не маловажна.
Тебе эта боль недоступна.
 
 
– и вновь скажу я: почему?
– Из-за того, кто там молчанием
Храним, свою любовь отдал кому,
Чей голос ублажал меня звучанием.
 
 
Из-за кого не спал ночами,
Из-за кого познал любовь,
Из-за кого окутан был мечтами,
Из-за кого кипела в сердце кровь.
 
 
– Друг мой, вы были влюблены?
– Глупый вопрос. Конечно, да.
– Друг мой, а вы случайно не больны?
Вы ведь всегда грустны… Всегда.
 
 
Вы вечно мрачные, как туча,
Вы вечно холодны, как лед,
Будто боли в вас большая куча,
Будто жизнь для вас вовсе не мед.
 
 
– Я был влюблен так горячо.
И был любим, представьте!
Но как же грустно… Был я обречен…
 

 
Точнее быть, она… По правде…
 
 
По правде говоря, я виноват.
Виновен, что не смог ее сберечь.
Любви той вкус был сладковат,
А без нее будто из сердца течь…
 
 
Она ушла. Так неожиданно и грустно.
И я всегда один с того июля.
Не передать моих эмоций устно.
Прости за эти слезы, Юля…
 
 
– Не извиняйтесь, друг мой, все нормально.
Мне не познать той тяжести и боли.
Я понимаю, что вам тяжело морально,
Но дайте вашим чувствам воли.
 
 
– Мне хочется кричать и плакать,
Мне хочется убить себя…
Простите, в голове лишь слякоть…
Пожалуйста, прости меня…
 
 
– Друг мой, все в порядке.
Прислушайтесь, там тихо.
И только вы в припадке,
В голове у вас неразбериха…
 
 
– Я так любил ее!..Любил!
Она была моей судьбой.
Ее я на руках носил…
И она ушла… С улыбкою простой.
 
 
Она сказала мне пред смертью:
«А завтра мы пойдем в тот лес!»
И я пошел бы! Клянусь честью!
Ах, если бы мои слова имели вес…
 
 
Никто не думал, что она уйдет
В то утро. Тихо так, и мирно…
Мне обещали, что отчаянье пройдет,
Но боль моя слишком обширна.
 
 
– Друг мой, я понимаю вашу боль…
– Нет! Тебе такого не понять!
Ты сыплешь лишь на раны соль!
И эту боль вам, Юля, не унять.
 
 
Просто поймите, что мне больно.
Поймите, жить я не хочу.
И на расстрел я б вышел добровольно.
Простите, если вас я огорчу.
 
 
Но боль моя невыносима,
 
 
Я так хочу вернуть ее…
Моя тоска по ней невыразима.
Сегодня я возьму в руки ружье.
 
 
Иль сделаю петлю дрожащими руками,
Иль лезвие на помощь мне придет…
– Что вы несете?! Следите за словами!
Ваша печаль сама собой пройдет.
 
 
Вам стоит заново влюбиться,
Отвлечься от этого всего.
И радость в вашем сердце будет литься.
– Поверьте, это не изменит ничего.
 
 
Меня не будет любить никто,
как любила бы она.
И мое сердце только ею занято…
Хватит слов. Достаточно, сполна.
 
 
Вы, Юля, слушаете слишком долго,
Мои проблемы не для вашего ума.
В моих слезах нет никакого толка.
Жаль, что боль моя нема.
 
 
Просто поймите, Юля,
Что не могу идти туда я с вами.
Я умереть хочу с того июля.
Надеюсь, что она хранима небесами…
 
 
– Как звали милую вам даму?
– А вашего ль это ума?
Ольга. Из-за нее не спал ночами.
– И вправду, в голове шторма…
 
 
Могу лишь попросить прощенья
У вас, Андрей, и Ольги.
Желаю вам восстановленья.
 
 
И я забуду вас за полдороги.
 
 
В тот день среди ночи раздался
 
 
Громкий и жалобный выстрел.
Андрей желанию предался.
Друг мой, ты это предвидел?
 
 
Парень вышиб себе все,
 
 
Но он ушел с улыбкой.
 
 
Как же печально жизни колесо!
Он не считал это ошибкой.
 
 
Тоска съедала изнутри,
Он жить не мог, как человек.
 
 
И он сказал себе: «Умри,
 
 
Твоей боли хватит всем на век.»
 
 
Его похоронили рядом с тем, кого любил.
Теперь он счастлив, хоть и умер.
 
 
Но тихий голос с пустоты: «Зачем убил
 
 
Себя ты?» Он был совсем безумен.
 

Душа

 
У меня нет лица и обличия,
 
 
Нет рода, вида и имени.
Меня никогда нет в наличии,
Меня из тела не выманить.
 
 
Меня нельзя ни купить, ни продать,
Мне можно всегда делать больно.
Иль хорошо, если правду мне дать,
Или сделать меня как бы вольной.
 
 
Дьяволу меня ты не продашь,
Чтоб получить богатство и славу.
Меня ты в руки никак не отдашь,
Даже если следуешь нраву.
 
 
Но есть я не у всех. Печально.
 
 
Я есть у тех, кто мною дорожит.
Ты любишь мной? Похвально.
Любви тебя, значит, никто не лишит.
 
 
Ты мною чист и мною светел,
Ты мною любишь, дорожишь,
Ты мною жил, ты мною бредил,
Ты мной с катушек полетишь.
 
 
Меня не стоит представлять.
Меня узнает каждый.
Меня не стоит забывать,
Ведь меня не станет однажды.
 

На том свете расскажешь

 
Хватит болтать. Прошу, замолчи.
Давай на том свете расскажешь?
Да, это грубо, но не кричи.
Ты ведь сама понимаешь.
 
 
Я болтовню твою слушать устал.
Ты расскажешь мне каждый пустяк.
Посмотри на меня; кем я стал?
Запас сил моих просто иссяк.
 
 
У меня по горло и своих проблем,
 
 
Но ты нервы мотаешь своими.
 
 
Просто скажи мне, зачем?
Твои слова быть могут иными.
 
 
Только тогда, когда надо.
Только когда я их жду.
Твои слова губят, как ядом…
Слово скажешь – я снова уйду.
 
 
Ты слишком много говоришь.
 
 
Не обесудь, мне надоело.
 
 
Надеюсь, ты меня простишь,
 
 
Но усталость меня одолела.
 
 
– Давай расскажу, как прошел мой день?
– А давай на том свете расскажешь?
 
 
На твоем лице появилась тень,
 
 
И ты грусть всем видом покажешь.
 
 
Мы стали так редко видеться,
Мы стали так редко болтать.
– Сегодня не сможем увидеться.
Из-за этого я начал страдать…
 
 
Мне стало не хватать тебя,
Твоей болтовни и улыбки.
 
 
И ты, меня тихо, но верно, губя,
 
 
Учишься на ошибке.
 
 
Теперь ты болтаешь так мало,
Говоришь так редко, по делу.
Мне не хватать тебя стало.
Я скучаю до дрожи по телу.
 
 
Я сделал сам тебя такой.
 
 
Не думал, что соскучусь
 
 
По старой тебе. Прошу, будь собой.
 
 
Без тебя я так скоро замучусь…
 
 
– Давай все вернем на круги своя?
 
 
Не могу я без той болтовни.
 
 
– Не позорься. Так жалко моля,
Ты ничего не изменишь, пойми.
 
 
– Да, я сам тебе сказал:
«Давай на том свете расскажешь?»
 
 
Но тем себя я наказал…
 
 
Пусть все будет, как ты прикажешь.
 
 
– Хорошо, пусть будет так.
 
 
Но лишь одно запомни:
 
 
Ты в моей жизни – главный мудак.
Помни слова эти, помни.
 
 
И вот  все вернулось на круги своя.
 
 
Я совру, сказав это.
Оба мучили сами себя.
Песня любви их пропета.
 
 
– Может расскажешь, как прошел день?
– Давай расскажу на том свете?
 
 
И вот, на лицах обоих тень.
 
 
Их жизнь теперь в темном цвете.
 
 
Парню обидно, а девушке грустно.
Ему обидно за себя.
– Общаться так до жути гнусно,
Прошу, верни саму себя.
 
 
– Говорить нам с тобой не о чем больше,
Я уже не хочу ничего.
– Мне сложно жить с этой тягостной ношей.
Если хочешь – проси хоть чего!
 
 
– Я сказала, что ничего мне не нужно.
 
 
На том свете я все расскажу.
 
 
– Прошу! Ну будь благодушна…
Если нет, я себя накажу!
 
 
– Накажи. Да и делай, что хочешь.
Мне нет дела до жизни твоей.
Зря ты, милый, упорно хлопочешь.
Уж забудь о любви ты своей.
 
 
Герои на этом расстались.
 
 
Не судьба им увидеться больше.
 
 
Чего же эти оба добивались?
Их связь становилась все тоньше.
 
 
Пора закончить эту драму.
Парень наказал себя.
Перешагнул он оконную раму.
– Это все только ради тебя.
 
 
На том свете уж встретимся,
 
 
И ты мне про все расскажешь.
 
 
Хотя может, и там разъедимся…
Пусть все будет, как ты прикажешь.
     На том свете ты все мне расскажешь…
 

Храм вечной ночи

 
Храм вечной ночи
Открыл свои двери.
Встречая твои очи,
Он просто просит верить.
 
 
Давай помолимся ночи?
Она будет вечна, прекрасна.
Давай, только начни,
 
 
И не потратишь времени напрасно.
 
 
Ты хочешь видеть звезды вечно?
Созвездия, планеты…
Милая, жизнь слишком скоротечна!
Пошли всем звездам ты свои приветы!
 
 
Они сыграют тебе песню
 
 
О вечности, о боли…
 
 
И знаю я, что ты со мною несовместна,
 
 
Но давай забудем свои роли?
 
 
Я – храм, хранимый вечной ночью,
Я – чрево вечной темноты.
Я каждый день встречаю свою гостью,
Тебя – богиню красоты.
 
 
Но знаю я, что ты умрешь.
 
 
Сегодня, завтра, ночью?
 
 
И я надеюсь, что мне ты не соврешь,
 
 
Сказав, что разорвалась в клочья.
 
 
Храм вечной ночи
Закрыл свои двери,
Отпустил твои очи,
 
 
И больше не верит.
 
 
     Никому, даже тебе…
 

Верона

Я помыл бы свой рот с мылом,

И зашил его капроном.

Мне на это хватит силы,

Ты веришь мне, моя Верона?

Ах, любовь моя, моя Верона,

Ты так прекрасна и мила…

А я – урод, я – белая ворона,

И жизнь моя никчемна и темна.

И я обычный парень… Я ничего не стою.

Живу я лишь ради тебя.

Я вновь обескуражен твоею красотою

До того, что не узнаю я себя.

Не желая видеть никого, кроме тебя,

Я причиняю себе боль.

Верона, погибаю без тебя я!

И по щекам моим опять прольется соль.

Досадно слышать то, что ты с другим.

Досадно, больно и горько!

Каждый день ты вновь в объятьях с ним,

А на меня даже не глянешь. Больно…

Только… Только я, никто другой,

Не полюбил бы тебя столь же сильно!

И ты накрыта будешь, как волной,

Моими чувствами, что твоему другу непосильно.

Не остыну к тебе я вовеки,

Хоть с другим ты с утра просыпаешься.

Верона, ты веришь? Слипаются веки,

И он над телом твоим надругается.

Верона, ну будь ты моей, Верона!..

Ты будешь счастлива, если ж мне ты отдашься.

Но если для тебя я – белая ворона,

То вновь ты неприятелю продашься.

Продашься страстно, чувственно и быстро,

Как не продалась б проститутка в кабаке.

Но почему же ненавидишь ты так остро

Меня, шалаву в колпаке?

Хочу я быть твоим, твоим бродягой,

Хочу твоим уродом быть, вороной.

Хочу я просто быть твоим. Вновь в голове бадяга…

Ты веришь мне, моя Верона?

Я достал бы и мыло с капроном,

И петлю сделал сам бы с тревогой.

Хотя, знаешь, милая Верона,

Может лучше идти мне своею дорогой?

Я слонялся к твоим ночью окнам,

Видел вновь тебя и Артура,

А на следующий день ты с другим, не даешь волю снам.

Какая, Верона, ты дура.

И я, Вельмар, обычный парень

Забуду твою красоту.

Вновь ты с другим, но только начал день.

Ох, лучше бы обрел я слепоту.

Закончил бегать за тобой я.

И, заметив это, уже не милая ты,

Кричишь: «Вельмар, не я,

Не я не приняла твои цветы!

Не я ссылала тебя к черту,

Не я спала с другим юнцом!»

Но не бывать тому комфорту,

Который свел меня с концом.

Который мучил меня днем,

И сна мне не дал ночью.

Давай мою любовь к тебе мы не вернем?

Но не она питала язык твой грязной горью.

Твой грязный разум осквернял слова,

Ты оскверняла воздух своим духом.

И между этим повелась молва,

Что ты склонялась перед каждым ухом.

Но не надо мной. И я в это не верил.

Но в этот раз помыл бы я не свой рот,

Откуда шли слова, которым сладко верил

И я, и весь родной народ.

Я приду к тебе ночью однажды.

И ружье я с собой прихвачу.

Не услышу молитвы я дважды.

«– Жить тебе, если я захочу!»

Но не хочу хотеть я твоей жизни!..

И голос мой дрожит…

«– Пускай я буду женоненавистник,

Но лучше сдохни ты, что мной не дорожит!»

И ахнул среди ночи выстрел.

Упало тело. Все в слезах и крови.

И плачу я, как будто в сердце сотни стрел.

И я кричу: «Хоть слово, тварь, замолви!»

Упала Верона, пронизана пулей.

«– Что ты наделал, мой милый Вельмар?»

Пищал, глуша в голове моей улей,

Мой внутренний бессердечный комар.

«– Что я наделал?.. Убил…»

Убил я Верону, не милую сердцу.

Страх мой разум обвил,

И в горло засыпали перца.

Я выдавил стон, подобный грому:

«– Есть пара пуль, я застрелюсь…»

Плеснул бы кто сейчас мне рому,

Я быть хочу хмельным, я так боюсь.

Закончил мученья свои я.

Я вышиб все себе мозги.

Не думал, что обрету я, умирая,

Радость. И вот он – свет. Я делаю шаги.

Печальна повесть моей жизни.

Родился, мучился и сдох.

Но в голове тот образ живописный.

«– Верона…» Я издал последний вздох.

И я издал его так сладострастно-тихо,

Что мне казалось, будто я живой.

Но нет. Ушел смешно и лихо,

Продолжив одержимым быть тобой,

Верона…

Любовь

 
Умна, красива, обманчива,
Хитра, как лиса и свирепа, как зверь.
Владеть мною всегда заманчиво,
 
 
Но ты никогда мне не верь.
 
 
Я прихожу, когда меня не ждут,
Уйти могу тогда, когда угодно.
 
 
За мною безумие, радость идут,
 
 
И идут они тихо, свободно.
 
 
Я прекрасна, как Мона Лиза,
 
 
Но безумна, как Аллан По.
 
 
Я – Бетховена Элиза,
Я могу быть хоть чем и хоть кто.
 
 
Ты, верно, понял, кто я есть.
Я есть в тебе, и я есть в каждом.
Ты мною сыт? Благая весть!
Ты мной утолишь свои жажды.
 

Весна

 
Больше не воет метель,
 
 
И снега не метут злобным гнетом.
 
 
Нынче капает с крыши капель,
 
 
И ручьи текут переплетом.
 
 
Зеленеют древесные кроны,
Птицы стали все чаще петь,
Тают снега, оголяя склоны,
Просыпается бурый медведь.
 
 
Пробуждается вся природа
 
 
От холодного, долгого сна.
 
 
Выходят толпы народа,
 
 
И кричат: «К нам пришла весна!»
 

Вспоминаю

 
Насколько приятен вечер,
Этот алый, прекрасный закат.
Навевает прохладный ветер
Воспоминания, что молчат.
 
 
Вспоминаю любовь. Первую.
Она была так чиста и мила…
Как печально, была она прервана.
Что говорить уж? Ушла.
 
 
Вспоминаю встречи рассвета,
Где утро подкралось так тихо.
Утро желтого цвета.
Утро похоже на выход.
 
 
Вспоминаю ночи за книгой,
Что читал, утопая в словах.
 
 
На страницах тень свечки безликой,
 
 
Пятна воска на желтых листах.
 
 
Вспоминаю и краски, и холст,
 
 
И художника в белом плаще.
 
 
Плащ тихонько с плеч моих сполз,
Да и забыл я о нем вообще…
 
 
Вспоминаю себя, как писатель,
Иль поэт, или вовсе певец.
Я был своего мира создатель,
 
 
Но теперь я всего лишь мертвец.
 

Я загнал себя в тупик

 
Я загнал себя в тупик.
Нет сил,
Желания,
Счастья.
 
 
С моих губ срывается крик,
 
 
Я хватаю
Свои же
Запястья.
И, быть может, гореть мне в аду
Самым ярким
 
 
И жарким
 
 
Пламенем.
Я не святой. Имею ввиду,
Обозначен
грешным знаменем.
Я хочу незаметно и тихо
Прострелить
Свою глупую
Голову.
Уйти так нелепо и лихо,
Уйти
Новшеством
Обществу.
Хотя никто не заметит потери,
Ведь я
Всего-навсего
Тень.
Предо мною закрыты все двери,
Даже путь
В следующий
День.
 

Куда катится этот мир?

 
Куда катится этот мир?
Почему так жестоки люди?
Мир стал горьким, будто чифир
 
 
В грязной кружке, в разбитой посуде.
 
 
Все вокруг стали будто гнилые,
Будто куклы. Там нет души.
Все противны, как боли зубные,
Всех волнуют лишь только гроши.
 
 
Пусть и я стал таким же уродом,
 
 
Но во мне есть кусочек души.
 
 
Я не хочу быть этим же сбродом,
 
 
И не буду, хоть задуши.
 
 
Пусть я буду вороной белой
Среди этих пустынных душ.
Пусть я буду листвой пожелтелой.
Пусть внутри меня будет плюш.
 
 
Все меркантильны в гнилом этом веке,
Все бездушны, пропали душой.
Все – не люди. Все – человеки,
 
 
И никто не будет собой.
 
 
Изнутри разъедает мрак пеленой,
 
 
И всё стало так глупо и дурно.
 
 
Все имеют грехи за собой.
 
 
У всех не души. У всех там урны.
 
 
Как же грустно, мы всё это видим.
Мы – пропавшие, мрачные туши.
Мы вокруг лишь всех ненавидим,
Хотя сами же продали души.
 
 
Мы попрекаем других их грехами,
Хотя сами тем же грешны.
Мы пропахли тлена духами,
 
 
И все наши мотивы смешны.
 
 
Меркантильный и мрачный сброд —
– Это людей сего века значенье.
 
 
За униженьем не полезут в рот,
 
 
Но все сами собой – униженье.
 
 
Внутри у всех – задубевший снег,
 
 
На языках – лишь мёртвая грязь.
 
 
Двадцать первый – пропавший век.
Мы грешим, раз за разом смеясь.
 
 
И пускай нам гореть всем в аду,
 
 
Но даже черти нам ужаснутся.
 
 
Мы – утопшие в полном бреду.
Мы, уснув, захотим не проснуться.
 
 
Мир прогнил. Да и черт с ним, плевать.
Мы – лишь бренны, но вновь и вновь
Каждый век, что сгнил уж, спасать
Будет чья-то немая любовь.
 

Нежно-голубые глаза

 
В твоих глазах видно летнее небо,
 
 
Или тёплую моря воду,
Или бурю, что грОзна, свирепа,
Или ясную лета погоду.
 
 
Я вижу в них свет и тепло,
 
 
И пусть они по цвету, словно льдинки,
 
 
Словно хладное и хрупкое стекло,
Словно осенью дождя крупинки.
 
 
В твоих глазах можно тонуть,
 
 
Как корабли тонули в море.
Тонуть в них, может быть, – мой путь,
 
 
Но для меня это не горе.
 

Представь себе меня, как небо

 
Представь себе меня, как небо,
Как стаю птиц. За синью – синь.
Представь меня ты своим хлебом,
 
 
И с мыслей сгинь, так просто сгинь.
 
 
Представь: ушла и не вернулась,
Пропала в бездну, грусть, обман,
 
 
На голос твой не повернулась,
 
 
И стала будто бы туман.
 
 
Ушла под утро, под рассвет,
Распалась звонким смехом,
Упала на тебя, как свет,
 
 
И отразилась эхом.
 
 
Стала лёгким ветром лета,
Небесным куполом мира сего,
Лучиком милого, яркого света,
 
 
И частью целого «ничего».
 
 
Стала лёгким биением сердца,
Ритмом скерцо и пылью дорог.
 
 
К ней открыта та милая дверца,
 
 
Где никто не зайдёт на порог.
 

Я видел ночь

Курится свеча в канделябре невзрачном,

Томится луна в небосводе ночном.

И звёзд полотно мне казалось прозрачным,

И шёл я по небу, как будто пешком.

Расцвели глаза в нежном свете луны

 
Расцвели глаза в нежном свете луны,
Голос, как ветер, дрожит.
Твои мимику, жесты я вижу, как сны,
 
 
Но сон мой куда-то бежит.
 
 
Руки нежные, словно листья, холодные,
Глаза блеклые, как вечерний туман,
Такие же явные, как реки безводные,
Также правдивы, как будто обман.
 
 
И лёгкой походкой, как будто по ветру,
 
 
Ты идёшь навстречу не мне.
Развиваются локоны, будто из фетра,
 
 
В самом ласковом, лживом сне.
 

Когда-то мне казалось

 
Когда-то мне казалось, будто ветер,
Никого с ног и дороги не сшибая,
Родиной своей зовёт лишь только север,
Своим же холодом чужие души обжигая.
 
 
Когда-то мне казалось, будто небо,
Что настроение меняет, как перчатки,
Тепло души считает своим хлебом
 
 
И оставляет людям отпечатки.
 
 
Когда-то мне казалось, будто солнце,
То пропадая, то являясь к людям вновь,
Хочет представляться незнакомцем
 
 
И говорить: «Со мной идёт любовь.»
 
 
Когда-то мне казалось, будто тучи,
То представляясь облаками, то грозой,
Привыкли быть всегда в какой-то куче,
Умывая вместе нас дождём-слезой.
 

Когда я умру, ты заплачешь?

 
Когда я умру, ты заплачешь?
Нет, постой…
Я пока ещё здесь, я с тобой.
Ты в душе от меня что-то прячешь.
Мне не грустно…
Ведь я здесь, ещё я живой.
Ты не плачь. Я с тобой, моё солнце.
 
 
И прости за глупый вопрос.
 
 
Мне на момент показалось…
Я увидел тебя в незнакомце.
 
 
И в этот момент…
 
 
Я как в землю врос.
 
 
А я помню твой чудный запах.
 
 
Он стал мне будто родной…
Я тону в его омуте, лапах.
Сладость вишни…
 
 
А я дома лишний…
 
 
Я здесь абсолютно не свой.
Забери меня в свои руки.
Обними, забери, полюби.
Я живу только в боли и м; ке.
Я устал.
Помоги…
 
 
Не губи!..
 
 
Нет… Нет. Нет!
Прошу, останься со мной!
Ты уходишь…
Ну кому я ставлю запрет?
Ах, да… Я забыл про свой…
Скажем, минус…
 
 
И я понял, почему ты ушла.
 
 
Поверь, за тобой хоть куда я кинусь.
 
 
Но пора прошла.
 
 
Осталась только ты одна.
Я умер, дорогая.
 

Чёрное солнце

 
Когда-то стану чёрным солнцем,
Я буду ярким мраком, тьмой.
Когда-то стану незнакомцем,
 
 
Но не забуду голос твой.
 
 
Тебе, наверное, казалось,
Что я светлее всех вокруг.
 
 
В память обо мне врезалось,
 
 
Что-то с виду, как бы круг.
 
 
Я так любил тебя, мой ангел,
 
 
Но я был солнцем, цвета грусть.
 
 
Ты была в жизни, как факел,
 
 
Но я сгорел дотла. И пусть.
 
 
И пусть я буду чёрным солнцем,
 
 
Но не забуду никогда,
 
 
Как был твоим я незнакомцем,
Как целовались иногда.
 

В моём сердце нет отваги

 
В моём сердце нет отваги,
 
 
Нет ни чести. Ничего.
Там сгнило уж всё от влаги,
 
 
Но я живу. И для чего?
 
 
В сердце этом живёт стужа,
 
 
Ветер, холод и метель.
Там из обид большая лужа,
 
 
А сердце ждёт весну, капель.
 
 
Горит костёр. В нём моё сердце.
Дотла сгорело. Пепел лишь
 
 
И для любви закрыта дверца.
 
 
Там полу-мрак, там полу-тишь.
 

Ветер дует будто с юга

 
Ветер дует будто с юга.
Я не спал всю ночь опять.
Где же ты, моя подруга?
Повернёшь ли время вспять?
 
 
Зимний вечер, словно сказка.
Я теряю в нём себя.
Где ж истории развязка?
 
 
И смогу ль я без тебя?
 
 
Вешу, вроде бы, немного.
 
 
С виду серый я, простой.
 
 
Куда ведёт меня дорога?
Скажет кто-то мне «постой»?
 
 
А внутри печали тонны.
 
 
Я – ужасный человек.
Скажет кто-то монотонно:
«Ты поэт на целый век»?
 

За окном туман и сырость

 
За окном туман и сырость.
 
 
У окна сижу я вновь.
 
 
Мне нужна лишь чья-то милость.
Мне нужна твоя любовь.
 
 
Нежность рук и сладость речи,
Кожу нежную, твой взгляд.
Ты пойми, что я не вечен.
 
 
В моих венах течёт яд.
 
 
На рояле стоит ваза,
 
 
Там – засохшие цветы.
Мне нужна одна лишь фраза.
Мне нужна лишь только ты.
 
 
У поэта разбитое сердце,
 
 
Он не плачет. Он умер внутри.
Он закрыл в свою комнату дверцу.
Разум шепчет: «Только не ври».
 
 
За окном уже стемнело,
 
 
Ветер, холод, грустный взгляд.
 
 
На спектакль не успела,
 
 
Был билет на первый ряд.
 
 
А спектакль – просто слово,
 
 
Жизнь похожа на кино.
Он грустит. Опять, не снова.
 
 
В голове стало темно.
 
 
Пусть темнеет за окошком,
Пусть туман разъел глаза.
 
 
На коленях только кошка,
 
 
На щеке опять слеза.
 
 
Было больно, было очень.
Грусти миг настал опять.
Он обычен, он бессрочен.
Повернулось время вспять.
 
 
Смысл жизни был утрачен.
 
 
А он просто хотел жить.
 
 
Теперь просто озодачен,
Мыслит: «Быть или не быть?»
 
 
Лучше вновь уже не станет,
Для него всё, будто тлен.
 
 
В жизни счастье не настанет.
 
 
Он попал в свой страшный плен.
 
 
Плен эмоций, плен обиды.
Будто в сердце сотни ран.
Он обычный только с виду,
 
 
Но в душе целый роман.
 

Что говорить о вас, безумных?

 
Что говорить о вас, безумных?
Как описывать вас, безликих?
Вы – дивная плеяда бездумных,
 
 
Но до жути деяний великих.
 
 
Вы танцуете с гранью реальности,
Раскрывая тайную сущность,
Вы – красоты начала давности.
Искренностью милой кроя тучность.
 
 
Любите туманные миры,
Где неизведанный свет колких слов
Прольётся, нам вручив свои дары,
Отдав бескрайность сладострастных снов.
 
 
Вы не заботитесь о мнении,
 
 
Не носите печатаю масс.
 
 
Вам неизвестно что-то о сомнении.
Вы точите собой дурманов газ.
 
 
Чудо слов ваших больше великого —
– Неуловимо полно своей сути,
Вы – художники мира безликого,
Прошедшего море из ртути.
 
 
Что говорить о вас, безумных?
Как описывать вас, безликих?
Вы – маги слов, порой не разумных,
Чья суть бесполезно велика.