Текст книги "Сломанная корона. Паганини"

Игра (Москва-Тула)

Здесь каждый может жить.

Братья Гримм

Мне кажется, что я собралась минут за семь.

Конечно, это при том, что целый день размышляла, что взять в дорогу, но все равно мой обескураженный взгляд блуждал по отделениям рюкзака, не веря в то, что руки действительно запихнули все, что нужно. Когда я спрашивала у Леши, что мне взять, он выразился очень неоднозначно: «Что-нибудь, в чем не будешь потеть, но так, чтобы не замерзнуть и заболеть. И плед». Он уже занял почетное место в половину сумки, плюс к этому там лежали пара кофт, две толстовки, хлопковые футболки и расклешенная джинсовая юбка. И, конечно же, ажурные теплые черные колготки. Накидала несколько пар красивого нижнего белья, хотя понятия не имею, когда у меня будет время в нем красоваться. Помимо предметов личной гигиены – куча бинтов, антипохмелин и средства от болей в животе и голове.

Почему гугл не может мне ответить на вопрос: что брать с собой в рок-турне? Неужели раньше никому не было интересно, или никто не сталкивался с такой проблемой?

Практически каждый день – новый город, не считая пары мест, где парни хотят задержаться. Наш микроавтобус станет нашим вторым домом на ближайшие две с половиной недели.

Кажется, кто-то очень нагло пропустит начало семестра. Плевать. Когда еще у меня будет возможность на такое приключение?! Плюс, я настолько устала от вечных макетов и зубрежки каких-то картин, что мне просто необходимо расслабиться. Живем-то всего лишь раз.

Прошел месяц с нашего знакомства с Лешей, но все это время общались исключительно по интернету, что висело у меня над головой тревожной кнопочкой. И сказать о том, что я была крайне удивлена, когда он позвал меня с собой в тур – это попытка разок кашлянуть в комнате, заполненной пылью до потолка – то есть лишнее.

Пока запихивала все вещи в рюкзак, позвонила мама, узнать, как у меня дела. И тут я вспомнила о существовании другой проблемы, помимо учебы – родители. Сначала я решила сказать, что поеду отдыхать с друзьями, и уверять, что все с универом будет в порядке. Конечно, мама бы не поддалась. Но, в конце-то концов, я живу отдельно, и посадить меня под домашний арест никто не может. Мама бы сказала, что не даст мне ни копейки на эти разъезды. Не страшно. У меня осталось немного с тех пор, как пару месяцев проработала официанткой, плюс Леша сказал, чтобы я из-за денег не беспокоилась… Но чтобы не травмировать ее психику, не сказала ничего. Меньше знаешь – меньше контролируешь.

И вот я уже стою на назначенном месте, озираясь по сторонам. Замечаю припаркованный темно-синий микроавтобус и двигаюсь в его сторону. Дверь отъезжает, и выходит Леша, подхватывая мои сумки и запихивая их в багажник. Он одет очень просто – черная футболка, джинсы и теплая парка, распахнутая, даже в феврале. Дорожный вариант его облачения ничем не отличается от обычного, не считая отсутствия принтов на футболке.

Из машины следом вылезают ребята.

– Это Костя, Стас и Женя, – представляет Леша всех по очереди. – А это Арина. Ну, а Мерлина ты помнишь, – он кивает на пассажирское сиденье рядом с водителем.

Мерлин приподнимает кепку и подмигивает мне в окно. На этот раз он чуть более приветливый – хороший знак.

Костя, Стас, Женя. Костя, Стас, Женя. Надо запомнить, мне с ними по стране кататься, пока с такой памятью я могу воспринимать их только как барабаны, бас и клавиши. А у меня было твердое намерение относиться к ним, как к обычным ребятам, а не музыкантам, поэтому я снова и снова повторяю про себя имена и пытаюсь соотнести их с внешностью.

Костя – долговязый светловолосый парень без рубашки с очень короткой стрижкой. Густые брови, большие губы и жилистые, но подкаченные руки, как и все тело. Стоит в одной толстовке с закатанными рукавами. Улыбка и поза слегка хвастливые – явно любит себя.

Стас. Невысокий парень, темные волосы которого заплетены в хвост на затылке. Видимо, это его обычная прическа – такая же была и на концерте. У него густая, черная борода, из-за которой он становится похож на канадского дровосека. Пополнее, чем остальные парни, но не сказала бы, что он страдает излишком веса, просто довольно плотненький. Он с готовностью пожимает мою руку в знак знакомства, чем захватывает мое расположение к себе.

Женя. Любимец многих фанаток, напару с Лешей. Он и правда красив – виски сбриты, сверху более длинные миллированные волосы закреплены по стойке смирно с помощью лака. В ушах небольшие туннели. Каре-зеленые глаза и легкий румянец на щеках, резонирующий с коварной полуулыбкой. Создается ощущение, что он уже заигрывает с тобой, хотя и не произносит ни слова. Он наклоняется и неожиданно целует тыльную сторону моей ладони. Нужно быть начеку с этим парнем, хотя он и правда необычайно мил.

Вдруг осознаю, что меня только что представили Форестам. Наверное, я никогда не привыкну к тому, что судьба свела меня с моей любимой группой.

– Сейчас, Антона дождемся и поедем, – говорит Женя. У него низкий, но приятный голос, словно переливающийся.

– А Камилла где? Она не поедет разве? – спрашивает Леша.

– Камилла уже там, она утрясала последние вопросы с организаторами, – отвечает басист. Стас. Он слегка картавит. – Паганини, ты Везувия кому оставил?

– Оле, она обещала присмотреть за ним. Ви ее любит, он будет только рад, что я свалил, – Леша смеется.

– Как же, рад! В прошлый раз, когда мы уезжали, Ви уничтожил всю квартиру, – парирует Стас.

– Просто у него был свой тур. Секс, наркотики и рок-н-ролл, Везувий-version, – подстраивается Женя.

Я смеюсь:

– Да, думаю, он позвал себе парочку сучек.

Получаю одобрительный взгляд от Жени и смех остальных. Думаю, мы с ним все-таки сойдемся. Атмосфера постепенно более дружественной, и я чувствую себя намного легче. Бросаю взгляд на Лешу, и от его мягкой улыбки внутри все теплеет.

– А вот и наш Игрок, – говорит Женя, показывая в сторону перекрестка.

К нам направляется парень с огромным черным чехлом для гитары в левой руке, шатающемся при каждом шаге его прыгающей походки. Антон еще один обладатель длинных волос, как и Стас, только они у него русые, слегка завиваются на концах и не заплетены в хвостик, а свободно скрывают уши и часть шеи, покрывая всю голову объемной шапкой.

– Антон, это Арина, – Леша вновь берет бразды знакомств, когда пришедший парень положил свою гитару в багажник. – Арина, Антон.

– Очень приятно, – говорит он и кивает мне в знак приветствия, с интересом наблюдая за моим присутствием. – Ну что, погнали?

Сажусь рядом с Лешей, и тот предлагает мне сразу разуться и закинуть ноги на кресло, чтобы было помягче, мол, дорога не близкая. Женька вальяжно облокачивается спиной прямо на плечо Кости, а тот лишь усмехается и устремляет взгляд на окно. Антон последним садится в машину, плюхаясь на место рядом со Стасом.

Мы только успеваем разместиться удобно, насколько это вообще возможно, и двинуться в путь, когда Костя предлагает:

– А давайте во что-нибудь поиграем?

– Во что? – раздается голос Жени, который все так же подремывает на плече барабанщика.

– Не знаю, есть предложения?

– У меня есть, – неожиданно даже для самой себя говорю я. Ну, раз уж я решила влиться в коллектив, нужно проявлять инициативу, и кое-что было у меня на уме. – Мы ведь едем в 17 городов, так? Давайте каждый напишет 17 заданий на бумажках, потом скинем все это в какую-нибудь шапку, перемешаем, и каждый будет доставать. Один город – одно задание у каждого.

– Неплохо, – говорит Женя. – Мы делали что-то подобное, помнишь, Леш? В Воронеже, в прошлый раз. Мы там в фанты после концерта играли. Правда растянуть все это на весь тур – идея гораздо более интересная, – он улыбается мне.

– А если задания будут слишком жесткими? – спрашивает Стас.

Антон, явно вдохновленный моей идеей, усмехается:

– Так в этом и вся суть!

В итоге все принимают мою игру, и я достаю блокнот, разрывая его на кучу маленьких продолговатых бумажек, и умудряюсь снабдить каждого сидящего ручкой. Мерлин решает не принимать участия, а только следить за выполнением заданий. Раздаю всем по 17 листиков, и склоняюсь над своими, отвернувшись от Леши, чтобы тот не подглядывал.

Что же, игру я придумала, а вот с заданиями оказывается все не так просто. Грызу ручку, в надежде, что она психанет и напишет что-то сама. Не выходит.

Ладно, первый пошел. «Покрасить волосы в сумасшедший цвет», – вывожу я кучерявым почерком. Оглядываю задумчивые глаза парней и улыбаюсь во весь рот, когда пишу: «Весь день ходить с пуш-апом под майкой». «Секс втроем». «Стриптиз на сцене во время концерта». «Попасть за решетку». Еще 12 штук, а у меня уже фантазия на исходе. «Скурить косяк за одну затяжку». «Прокатиться на мотоцикле пьяным».

– А если кто-то не выполняет свое задание, то что? – подает голос Костя.

– Тогда мы придумываем ему штраф, – решает Женя.

«Весь день со всем соглашаться».

– А если этот человек откажется его выплачивать?

– Ну, тогда он лишится звания «рок-н-ролльщика» навечно, – он пожимает плечами. – Просто сломает весь кайф.

Звучало шуточно, но мне уж точно не хотелось оказаться в списке таких людей.

– А что будет, если мы вытащим свои же бумажки? – спрашиваю я.

– Придется выполнять, – улыбается Леша.

«Весь день разговаривать песнями». «Научиться играть на укулеле». «Изображать папуаса».

– Ладно, давайте скидывать уже, – командует Женя, и я снова отмечаю его переливающийся, мурлычущий тембр.

Мы наскоро дописываем бумажки и кидаем их в общую шапку, которую предоставил Мерлин.

– Когда достанем? – Женя заговорщицки прищуривается, глядя на меня.

– Прямо сейчас, – я склоняю голову на бок. – Только чур ты первый.

Женя поднимает бровь и криво улыбается, обнажая зубы только с правой стороны:

– Трудно отказать прекрасной девушке, – говорит он, а я слегка смущаюсь.

Длинные пальцы пианиста лениво скользят над ворохом бумажек, словно обладают рентгеновским зрением, и Женя пытался прочесть каждую. Он даже усмехался, когда его рука проплывала над некоторыми из них. Наконец он вытаскивает одну и разворачивает. Его каре-зеленые глаза сначала округляются, а потом парень заливается хохотом:

– «Изобрази мертвого рокера, с членом в одной руке и косяком в другой», – машину распирает от смеха. – Кто автор этого произведения?! Я дам ему Нобеля по литературе!

– Я, – гордо говорит Антон, и Костя жмет ему руку.

– Это гениально!

– Вы подумайте лучше, что было бы, если эта бумажка попала не тому в руки, – веселится ее обладатель и игриво смотрит на меня. – Косяк в одной руке – это еще ничего, а вот со второй рукой пришлось бы кому-нибудь из нас помочь…

Мои щеки заливаются краской. Леша в знак ободрения гладит большим пальцем мое колено. Только от этого жеста я ничуть не расслабляюсь, меня охватывает желание. Мы были вместе целый месяц назад, но я не забыла ни мгновения.

– Да ладно, Ариш, я же шучу, – подмигивает Женя и улыбается так тепло, что я расслабляюсь. Уверена, этот парень хорошо сходится с любыми людьми. – Тем более, эта участь выпала все-таки мне.

– Просто ты победитель по жизни, – я тоже усмехаюсь.

– Эй! – Женя изображает уязвленную натуру. – Твоя очередь тянуть! Сейчас и посмотрим, кто из нас победитель по жизни.

Я закусываю губу, когда шапка с бумажками оказывается перед моим носом, и немного с неохотой запускаю туда руку. Замечаю, что при этом в глазах у Леши заиграли бесята. А ведь там лежит и моя бумажка с сексом втроем…

– «Выщипать живого гуся».

Секунду в микроавтобусе удерживается тишина, а потом все снова взрываются хохотом.

– ЧТО?! – сквозь смех выдавливает Леша.

Я перевожу взгляд с абсурдной бумажки на светловолосого мужчину и отмечаю, что он смеется широко, откидывая голову назад и даже прихлопывая в ладоши. Мальчишка!

– Ну вот, тебе выпало мое задание, – Женя указывает на листок в моих руках. – Ущипни гуся первой, пока тот не ущипнул тебя.

– Какого еще гуся?! – сквозь слезы от смеха спрашиваю я.

– Какого?! Обычного, белого гуся. Ну, можешь серого, если захочешь… Один белый, другой серый, Ариша щиплет гуся…

– Где я тебе его возьму?!

Женя пожимает плечами, а когда смех наконец утихает, он протягивает нашу распределяющую шляпу в сторону Леши:

– Давай, Паганини, настал и твой черед!

С видом заговорщика, Леша отдается на волю случая:

– «Украсть памятник». Костя, это что, шутка?! – видимо, Леша узнал почерк.

Костя пожимает плечами.

– Я не могу просто взять и украсть памятник! – Леша нервно смеется.

– Говорит тот, кто только и читает книжки про то, что нет ничего невозможного, – парирует Костя.

– Я и не говорил, что это невозможно! Просто… Это же воровство! Уголовщина!

– Иначе штраф, – Костя поднимает свои светлые брови.

Паганини, кажется, окончательно признает капитуляцию, но все еще с улыбкой покачивая русой головой. А в это время Костя уже выхватил миску из рук Жени и шарит над ней жесткой ладонью барабанщика.

– Стриптиз?.. – его глаза расширяются, когда Костя находит мою бумажку. Парни заглядывают ему через плечо. – Ох, девочки у сцены, держитесь!

– Почерк незнакомый… Арина, твоих рук дело? – Женя усмехается.

– Ну, если это слишком, то не обязательно… – лепечу я.

Костя хохотнул:

– Ариш, не беспокойся, я там и похлеще задания писал. Просто от тебя я, честно говоря, не ожидал! Хотя… – Он исподлобья смотрит на Лешу и между ними словно происходит немой диалог.

Интересно, что рассказывал Леша парням про меня? И рассказывал ли вообще? Знают ли они о том, что было между нами? Он вроде бы говорил, что ребята ему как братья, как семья, что он доверяет им все…

Итак, настает очередь канадского дровосека. Стас с ухмылкой разворачивает свой листок:

– «Поцеловать Арину».

У меня внутри все холодеет, когда я заглядываю ему в глаза. Он тоже слегка удивленно смотрит на меня, а потом пожимает плечами, наклоняется и чмокает меня в щеку.

– Эй, это не по правилам! – бурчит Костя.

Кажется, все поняли, кому принадлежала записка.

– Здесь не написано, куда именно, – я благодарно улыбаюсь парню. Он определенно мне нравится.

Антон фыркает, а Леша делает глубокий вдох. От облегчения?

Под недовольные комментарии барабанщика Женя тянется за бутылкой шампанского, стоящей в металлическом ведерке рядом с его креслом. Он высовывает горлышко бутылки в окно и резко открывает ее. Белая полоска удаляющейся пены растекается на шоссе, напоминая мне сказку о Гензель и Гретель, которые рассыпали сверкающие при лунном месяце камешки, чтобы вернуться домой.

– А теперь, товарищи, я объявляю наш тур открытым! – провозглашает Женька под общие аплодисменты.

Я оглядываю восторженных ребят, которые уже по очереди потягивают шипящий алкоголь прямо из бутылки. В сказке все вернулись прежними.

В сказке.

Сегодня у правил отгул (Тула)

Чего боимся мы, чего желаем разумно? Где тот твёрдый шаг, что, будучи сделан, или то желание, что однажды исполнившись, не вызвали бы в нас раскаяния?

Ювенал

– Что у нас там первое по списку? – лениво спрашивает Костя. Он развалился в кресле так, словно каждый день проводит день в дороге – расслабленно и вальяжно.

– Тула, – отвечает Леша.

Костя задумчиво кивает и смотрит в окно. Я оборачиваюсь на Паганини:

– Ты был там?

– Да, мы были там с ребятами пару раз. В прошлый нас восприняли очень живо, народу много пришло, так что мы решили поощрить их и приехать туда в самом начале тура.

Видя, как я хмурю брови, парень поясняет.

– Сейчас мы еще не работали, мы будем полны сил. Где-то в середине тура мы все равно выдыхаемся, да еще и обязательно кто-нибудь заболевает.

– Серьезно?!

Я слышу короткий смешок.

– А как еще, если все на пределе, и ты постоянно носишься то туда, то сюда, то на жаркую сцену, то на улицу ночью, когда уже порядком холодно.

– Где ты еще был?

– Ой, да много где… Всю Россию объездил, наверное, причем по нескольку раз. Но знаешь, самое забавное, что при этом я не был за границей… Не считая Украины и Белоруссии. У меня даже загранпаспорта нет, – Леша пожимает плечами и усмехается.

– Да ладно тебе, чувак, скоро у нас будут туры не по стране, а по миру, вот увидишь! – картаво произносит сидящий неподалеку Стас, поглаживая свою черную бороду.

– А вот и ферма! – кричит Мерлин с переднего сидения.

Тут даже Антон вытаскивает наушники от планшета из ушей, и парни заговорщицки улыбаются, а я перевожу взгляд с одного, на другого, но никто мне не объясняет всех этих красноречивых выражений лиц, направленных на меня. И вдруг все хором, будто под контролем дирижера, они начинают петь:

– «Один серый, другой белый, Ариша щиплет гуся…!»

Я взвыла, а парни захохотали.

– Вы серьезно? Щипать гуся?!

И словно в знак неизбежности моей участи, микроавтобус затормаживает прямо у ворот участка.

А вдруг там нет гусей? И это ферма по производству… не знаю. Шиншилл?! Я знаю, что в московской области есть и такие…

Но чем ближе я подхожу к полуразвалившемуся посеревшему домику, тем сильнее удостоверяюсь в том, что это скорее старый участок, чем ферма. Просто он стоит в отдалении от деревни, которую становится видно, когда подхожу ближе. Рядом со мной уже оказывается Антон, с телефонной камерой наготове, и все остальные тут как тут. Я вздыхаю и дергаю за ручку двери. Заперто. Пробую стучаться, но мне никто не открывает.

– Ну, значит, не судьба, – пожимаю плечами, развернувшись к парням.

– Неа, – усмехается Антон и кивает куда-то в сторону.

Я слежу за его взглядом и вижу гусей восемь, бегающих по некому загону рядом с домиком. А им разве не положено зимой сидеть в помещении?…

– Эээ… – заминаюсь, – Не думаю, что их хозяин будет рад, если увидит, что я выщипываю его гусей.

– Иначе штраф, – самодовольно улыбается Женя.

– Ста-а-ас, – обращаюсь я к парню, с которым, как мне показалось, мы подружимся. – Ну хоть ты им скажи!

Басист пожимает плечами:

– Правила есть правила, Ариша, – я просто с ума схожу от его картавости. – Ты сама их придумала.

Лешу я намеренно спрашивать не стала, потому что знаю, что тут он будет на стороне парней. Хорошо. Ладно. Окей.

Я перелезаю через деревянную ограду к восьми крылатым созданиям и пытаюсь выбрать наименее бегающего – может, мне удастся догнать его? Серый в противоположном углу не особо активен, и медленно иду к нему. Птицы настораживаются при виде меня, но пока не разбегаются. Тот, на котором я остановила свой выбор, поднимает голову от кормушки и разворачивается ко мне, вперив в меня недоуменный взгляд. Я подхожу к нему, присаживаюсь на корточки, в то время как птица все это время смотрит на меня, поворачивая голову из стороны в сторону на своей длиннющей шее. Тяну руку в его сторону – очень медленно. И тут он резко вцепляется клювом в мою кисть.

– Ай! – кричу я, а птица уже уносится так, что лапки сверкают.

От досады пытаюсь схватить его, но руки не достают даже до пары перьев. Разозлившись, кидаюсь на другого гуся, который тоже уносится в сторону. Они противно и оглушительно гогочут, словно надо мной. Я бегаю за ними по всему загону и один раз даже падаю на одного из крылатых созданий, успевая дважды выдрать у него парочку перьев, получит от его клюва раз в пять больше увечий.

Парни хохочут, снимая все это на видео.

И тут раздается крик:

– Что вы тут делаете?!

Мы резко поворачиваем головы, и видим пожилую женщину, которая несется к нам на всех порах, насколько ей позволяет возраст, и размахивает руками.

– Сваливаем! – хохочет Стас, и я уже перелетаю через ограду, поддерживаемая парнями.

Мы добегаем до микроавтобуса и тяжело дышим, стараясь не умереть со смеху. Я залетаю внутрь первая, так как парни пропускали меня вперед, и резко торможу в дверях. На полу валяется Женя, расставив одну руку, с которой поднимается дым, в сторону, а другую он держит на уровне ширинки…

– Твою ж… Женя! Дайте мне срочно это забыть, пожалуйста! – кричу я, пытаясь развернуться обратно, но меня толкают вперед добежавшие ребята, еще не видевшие этого «мертвого рокера».

В салоне раздается еще больший хохот, и я просто прячу лицо в толстовке Леши, который обнимает меня одной рукой и тоже не перестает смеяться.

– Из тебя выйдет идеальный мертвец! – поддакивает Антон.

И тут мы слышим приближающиеся крики той пожилой хозяйки гусей и резко жмем на газ, не переставая смеяться.

Машина тормозит у подъезда какой-то оранжевой пятиэтажки.

– Все, выгружаемся! – командует Женя.

Я вопросительно смотрю на Лешу, но тот лишь качает головой:

– Сейчас увидишь.

Из подъезда вылетает девушка невысокого роста, одетая в простые джинсы и серую толстовку с кедами, и бросается на Стаса со страстным поцелуем. Мое удивление возрастает, когда канадский дровосек обнимает ее обеими руками и запускает руку в каштановые волосы. Вдоволь насладившись друг другом, они расцепляются, и пухлогубая незнакомка повисает на остальных парнях, с жаром обнимая каждого. Судя по улыбкам ребят, ее здесь очень любят.

– Так, а это у нас кто? – словно играючи спрашивает она, повернувшись ко мне, а так как я стою рядом с Лешей, она задает этот вопрос именно ему.

– Меня зовут Арина, – я решаю представиться сама.

Я замечаю у нее сотни веснушек цвета коньяка, рассыпанных на щеках. Девушка щурит серые глаза в сторону Леши, а потом расплывается в улыбке, протягивая мне руку.

– Я Камилла. Стою у ребят на мерче.

– Мерче? – переспрашиваю я.

Камилла хихикает:

– Продаю футболочки с их симпатичными мордашками во время концерта вместо того, чтобы скакать в первом ряду.

– Тебя это не останавливает, – вставляет Стас, пристраивая руку на ее талии.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться, – меня правда радует эта улыбчивая невысокая девушка.

– Камилл, солнышко, давай уже в дом, мы подустали, – ворчит Антон.

– Бегите за мной, Форесты, бегите! – командует она и сама уже так быстро перебирает ножками в сторону подъезда, что я едва различаю кружочек «Converse» на ее кедах.

Леша жестом пропускает меня вперед. Четвертый этаж, и вот уже конский хвостик Камиллы исчезает в черном проеме металлической двери с глазком. Она убегает на кухню ставить чай, а я торопливо разуваюсь, дабы дать место в этом узком коридоре ребятам, и прохожу к девушке.

Квартира обычная, двухкомнатная: на полу лежат ковры, на стенах зеркала в пожелтевших со временем рамах, из мебели – диван, кровать, два кресла и стол с телевизором. Все вещи стоят по полочкам – но не потому, что кто-то здесь недавно убирался, а скорее потому, по моим ощущениям, что здесь никто особо и не живет. На стеллажах я вижу даже собрание касет с фильмами, оставшихся еще с далеких времен, и кучу статуэток, которых словно никто не касался уже несколько лет. Наверное, съемная.

Камилла приносит нам всем кружки с чаем и кофе и ставит их на журнальный столик рядом с диваном. Парни вальяжно раскидываются на нем, и я сажусь на краешек, оказавшись рядом с Женей.

– Ну что, как доехали-то? – спрашивает Камилла, плюхаясь в пустое кресло напротив нас.

– Ну… – Антон хихикает. – Лучше мы тебе видео покажем.

Костя стаскивает футболку, бросая ее на одном из усилителей, и надевает огромные наушники, и я догадываюсь, что вовсе не для того, чтобы слушать музыку. По его груди на мышцах извивается огромный нефритовый дракон от ключиц до середины ребер. А он хорош: выглядит подкачено – видимо, часто ходит в спортзал. Или бесконечные удары по барабанам формируют не только мышцы рук?

– Костя, твое задание «стриптиз во время концерта», а не на саунд-чеке! – смеюсь я, а он корчит рожу и снова уходит в работу.

Пока он разбирается с железом, устанавливая тарелки, следом на сцену запрыгивает Леша. Он вытаскивает педали из рюкзака, подключает их к гитаре. Любимый музыкант настраивает звук, который через пару часов, словно в аппарате искусственного кровообращения, помчится по черным проводам прямо в капилляры пришедшим, заставляя их почувствовать себя живыми. Десятки проводов, как десятки трубок: все они выполняют одинаковую функцию.

Женька (которому после его представления в автобусе я не могу смотреть в глаза, потому что хочу либо смутиться, либо захохотать) в этот момент проверяет синтезатор, наполняя пустой клуб одного зрителя перебором клавиш. К нему присоединяется Антон, казалось бы, только повесивший гитару на плечи.

И тут парней резко заглушают мощные удары Кости, который лупит по альтам так, будто он уже на концерте и вошел в раж.

– Эй! Прекрати, я же не настроился! – негодует Антон, безуспешно пытаясь перекричать ударные.

Костя, естественно, не слышит за такой стеной почти осязаемого звука, усиленной баррикадой из наушников. Антон машет в его сторону руками, стараясь хоть как-то привлечь внимание, и барабанщик наконец поднимает одну половинку наушников:

– ЧТО?! – кричит он.

Я бы опешила от такого внезапного оглушающего ора, но парней, видимо это ни капли не задело.

– Я говорю, дай настроиться, гавнюк! Ты такими темпами еще до концерта свои деревяшки сломаешь! – буквально орет Антон.

– Ты там сам от напряжения себе мошонку не порви, ага, – парирует жилистый полуобнаженный парень за установкой.

Гитарист ничего не отвечает, только возвращается к своему инструменту. И едва он зажимает достаточно высокую ноту, я замечаю хитрую ухмылку на лице Кости, который нажимает на педаль, и глухой грохот бочки снова заглушает попытки Антона настроиться. Барабанщик веселится во всю, а по губам гитариста я читаю какие-то трехэтажные маты.

Тут уже не выдерживает Паганини:

– КОСТЬ, НУ ХВАТИТ УЖЕ!

Тот останавливается и высовывает двигающийся язык, зажимая две палочки между пальцами в кулаке и приставив растопыренные деревяшки к губам в неприличном жесте.

– Вот после таких жестов и считается, что девочки больше любят барабанщиков, а не клавишников! Я так с синтезатором сделать не могу! – смеется Женя.

Вот уж не согласна. Кому-кому, а ему уж точно жаловаться не стоит: насколько успела заметить, он – один из двух наиболее популярных и желанных Форестов. И, как я видела своими глазами, очень даже не зря… Черт. Наверное, я все же не должна об этом думать.

А Костя в этот момент уже смочил один палец языком и обвел его вокруг собственного соска, оставляя влажный, блестящий в свете прожекторов, след.

– Хочешь меня? – дергая бровями и вытягивая губы, обращается он к Жене.

– Чувак, я бы не захотел тебя даже будь мы последними людьми на земле!

– Я бы тебя тоже, вообще-то! Хотя, если ты очень попросишь, я могу сдать тебе в аренду маленькую толику моей несравненной сексуальности… – барабанщик снова поигрывает своими светлыми бровями.

– В штанах у тебя маленькая толика! – восклицает Женя и ухмыляется своей фирменной улыбкой на одну сторону лица.

Я тоже усмехаюсь, когда ловлю веселый взгляд Леши. Парням уже под традцатку, а они все еще своими достоинствами меряются!

Наконец они настраиваются и начинают играть. Под ногами между Лешей и Женей на сцене валяется сет-лист, но ребята играют не по нему, а просто называя любую песню в воздух. Я устраиваю свое плечо поудобнее, насколько это вообще возможно, облокотившись на стилизованную под кирпич стену.

– Я вспотел как тварь! – восклицает Антон всего через три песни и, срывая ремень от гитары в сторону, бежит к вентилятору. Он обнимает его, прижимаясь всем телом к вертящемся лопастям. – О да, детка, о да… Еще…

Пот действительно градом льется с него, словно он только что играл под тропическим ливнем, а не в сухом зале клуба.

– Может, вам уединиться? – хохочет Женя.

– О да, я куплю нам виллу на берегу Средиземного моря, и мы будем просто счастливы, – поддакивает Антон, а затем берет вентилятор на манер партнерши в танце и опрокидывает ее на свое колено, – да моя прекрасная?!

Я не выдерживаю и прыскаю.

– Ну все, хватит уже обниматься с нашей железной леди, вали на сцену, – насмеявшись, приказывает Леша.

Антон покорно поднимает руки и возвращается обратно к гитаре:

– Что играем?

– Давайте «Молитву», – предлагает Паганини.

Эта вторая моя любимая песня после «Самолетов». Она начинается довольно мелодично и спокойно, только перебором гитарных струн и клавиш, после включаются барабаны и басы, и под конец звук нарастает и взрывной волной сносит все твои корабли бездушия. Эта песня настолько проникновенна, что звук Лешиного голоса будто сдирает с меня кожу и от чувств такой мощи хочется разорвать себе грудную клетку, чтобы раздувшееся сердце перестало лупить о ребра.

 
Я в бога не верю,
но готов на колени
встать,
весь лоб и виски разбить,
моля любого о тебе.
 

Не выдерживаю и начинаю подпевать, на втором припеве уже буквально кричу, проникаясь духом музыки. Он рвет меня на части, ломает кости, вытягивая обнаженную душу наружу. Словно я говорю эти слова, обращаясь именно к нему – к Паганини – что это я, я и никто иной, готов вставать на колени ради него.

Песня заканчивается, и я судорожно перевожу дыхание. Я видела, что Леша сейчас превзошел себя – он не пел ее так потрясающе проникновенно даже на студийной записи. Его голос рвался от чувств, его тело слилось с инструментом. Парни тоже преуспели: Костя разыгрался за установкой так, словно бил по всей своей боли, по всем своим обидам, так, словно от каждого удара уничтожался один его враг. Женя выглядел как всеобщий концентратор энергии – он питался излучением других и выдавал чистое миксованное волшебство своими клавишами. Даже Стас и Антон выложись по полной.

– Ребят, это просто улет, – восклицает Мерлин по окончанию песни.

Они переглядываются, пожимают плечами, будто сами не веря в собственную победу над своими же возможностями, и тут же продолжают дальше.

Я не решаюсь подойти ближе к парням, наблюдая за ними издалека, делая вид, что меня совершенно не трогает тот факт, что – черт побери! – я катаюсь в туре с Форестами, и через час будет дан первый концерт. Но вот уже на втором после недолгого перерыва боевичке – заводной, зажигательной песне – меня хватает под руки выбежавшая из гримерки Камилла и тащит в сторону сцены.

– Что ты делаешь?! – восклицаю я, но мой крик тонет в звуке инструментов.

Камилла кружится вокруг меня, тряся своей каштановой головой, заставляя меня прыгать вместе с ней и водить хороводы.

– Ну же, Арина, хоть раз в жизни ты можешь расслабиться?! – восклицает она мне прямо в ухо.

Она дергает мои руки во все стороны, и я сдаюсь. А почему, собственно, и нет?

Поднимаю руки и начинаю беситься вместе с девушкой под улюлюкание парней на сцене. Ее слова эхом отдаются у меня в ушах, пока тело совершает абсолютно неграциозные движения. Хоть раз в жизни я могу сбросить все оковы приличия и комплексов? Творить все, что вздумается, не обращая внимание на одобрение или неодобрение людей вокруг?! Неужели я не могу стать свободной?

– Давайте, девочки, задайте жару! – кричит Женя в микрофон, но его слова не откладываются у меня в памяти.