Текст книги "Россия XX века. Вехи и судьбы"

Для того чтобы ограбить русские монастыри, был найден другой благовидный предлог: помощь голодающим. В начале 20-х годов в России разразился страшнейший голод, от которого ежедневно умирали люди. В народе говорили, что страшный голод является наказанием за осквернение властями мощей в 1919 году. Но, есть этому объяснение более рациональное: голод был организован самими революционерами, так как хлеб из деревень вывезли во время грабительских продразверсток, да и пахать стало не на чем из-за массового изъятия лошадей. Наконец, неблагоприятные погодные условия. Ужасы этого голода описаны в книге А. Неверова «Ташкент – город хлебный», в начале 1920-х годов правда еще прорывалась. Там показана постоянная смерть, которую мальчик видит в своей деревне. Потом он едет в Ташкент за хлебом и по дороге тоже видит смерть: умирают дети, взрослые. Его постоянно высаживают из поездов, но он добирается до Ташкента, а потом возвращается домой к уже умершей семье.

В годы мировой войны в России не было нехватки продовольствия, так как она, как и до войны, по-прежнему оставалась самым крупным его производителем. Из-за военных действий, как на суше, так и на море, его экспорт на мировой рынок сильно сократился. И поэтому зерно на складах, элеваторах и холодильниках хранилось в достаточном количестве.

Но все это не нравилось пришедшим к власти большевикам, так как в сытой стране их утопия коммунизма не могла получить никакой поддержки у народа. План состоял в следующем. Изъяв все продовольствие у населения, коммунисты получали возможность его строгого распределения по своему усмотрению. Так, следуя правилам древних восточных деспотов, они решали свою проблему: «У кого в руках хлеб, у того и власть». Известно, что человек без хлеба жить не может. Он будет работать на того, кто этот хлеб ему дает. А чтобы он дорожил этим в условиях страшного голода, хлеба надо ему давать столько, чтобы он только-только не умирал и при этом не мог никому оказывать помощи.

Кроме того была установлена категория людей, так называемых «лишенцев», которым не предусматривались никакие пайки. «Лишенцев» не брали никуда на работу, а поэтому они были лишены пропитания. Так коммунисты уничтожали интеллигенцию и всю прочую им неугодную часть населения, которая им мешала. Правда, у тех оставалась еще одежда, обувь и всевозможные золотые безделушки и изделия, которые те вынуждены были обменивать на хлеб у тех же коммунистов и их агентов, у которых хлеба было полно.

Коммунисты, отнимая хлеб у крестьян, говорили им, что он пойдет голодающим городам, а в городе объясняли рабочим, что кулаки в деревне не дают специально рабочим хлеб, намереваясь их уморить голодом. Так путем подлого словоблудия они обманывали тех и других, сами организуя голод, как в городах, так и в сельской местности.

Голод был создан искусственно, на самом деле элеваторы все забиты хлебом и взяты под контроль ВЧК. Хлеба было много, им хорошо кормили китайцев, латышей, немцев, австрийцев, мадьяр и других наемных «интернационалистов», задачей которых было держать силой оружия голодное и ослабленное население России. Большая часть продовольствия вывозилась из страны заграницу, другая лежала на складах, третья просто сжигалась.

***

Весна 1922 года стала последней для активной публичной жизни В.И.Ленина. В марте он в последний раз выступил на партийном съезде. Вскоре он тяжело заболеет (застарелый сифилис, по мнению историков) и с тех пор вплоть до смерти уже руководил страной фактически дистанционно.

В том же марте 1922 года он выпустил секретное письмо членам Политбюро. Оно состояло из дальнейших указаний по реализации декрета об изъятии церковных ценностей, выпущенного 23 февраля. Но этот документ сыграл ещё одну глобальную роль, масштабы которой оцениваются уже не золотом и рублями, а человеческими жизнями. Выдержки из него стоит обнародовать. Речь в нем идет не о том, чтобы накормить голодающее население, а о том, чтобы воспользоваться организованным голодом и ограбить церкви и монастыри, присвоить богатства, накопленные Россией за многие века:

«Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым способом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей… Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил нам сочувствие этих масс, либо по крайней мере обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне… Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Самую кампанию проведения этого плана я представляю следующим образом:

Официально выступать с какими бы то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин (вот зачем понадобился в тогдашнем правительстве единственный русский – всесоюзный староста), – никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий.

Посланная уже от имени Политбюро телеграмма о временной приостановке изъятий не должна быть отменяема. Она нам выгодна, ибо посеет у противника представление, будто мы колеблемся, будто ему удалось запугать нас (об этой секретной телеграмме, именно потому, что она секретна, противник, конечно, скоро узнает).

В Шую (в маленьком городке Шуе верующие воспротивились изъятию церковных ценностей, П.Р.) послать одного из самых энергичных, толковых и распорядительных членов ВЦИК или других представителей центральной власти (лучше одного, чем нескольких), причем дать ему словесную инструкцию через одного из членов Политбюро. Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы он в Шуе арестовал как можно больше, не меньше, чем несколько десятков, представителей местного духовенства, местного мещанства и местной буржуазии по подозрению в прямом или косвенном участии в деле насильственного сопротивления декрету ВЦИК об изъятии церковных ценностей… Политбюро даст детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против шуйских мятежников был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности так же и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров… Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать…»

Таким образом, основное золото России, основное ее серебро, основные ее жемчуга, рубины, бирюза, вообще драгоценные камни, находящиеся не в частных руках, были изъяты уже в первые годы так называемой советской власти. В это же время были вскрыты и распотрошены все царские гробницы. Есть точные сведения, что Свердлов и Луначарский лично присутствовали при вскрытии царских гробниц. Говорили, что с научными целями. А на самом деле неприкрытая алчность, ненасытная жажда золота, драгоценных камней, сокровищ.

В одной только Троице-Сергиевой лавре были сосредоточены сокровища, которых было бы достаточно, покупая на них хлеб за границей, три года кормить всю Россию. Кадки жемчуга, бочки рубинов. Выгребли все подчистую. Почему же не прекратился голод? Если хватало одной лавры, чтобы накормить Россию, то куда пошли сокровища из сотен других монастырей? Из Юрьева монастыря в Новгороде была изъята в числе прочих сокровищ икона Знамения Божьей Матери, вырезанная на огромном изумруде.

Немногим беднее Троице-Сергиевой лавры были те же Соловки, Валаамский монастырь, Киево-Печерская лавра, Оптина пустынь, Почаевская лавра, Александро-Невская лавра, многочисленные монастыри Москвы. Ограбленных монастырей были сотни, а ограбленных церквей десятки тысяч. Но ведь придумали большевики-коммунисты благовидный предлог: борьба с голодом.

Ну какой священник, епископ, митрополит будет возражать против борьбы с голодом? Патриарх Тихон повелел создать Церковный комитет помощи голодающим, куда собирались деньги и продукты. Кроме того, он обратился к западным странам и тамошним священнослужителям, благодаря чему в Россию поступило помощи на более чем 50 миллионов долларов. Однако большевики, желавшие ликвидации и Церкви, и ненавистного Тихона, не поощряли деятельность патриарха и решили пойти на это изъятие церковных ценностей, якобы в пользу голодающих, которое безусловно вызвало протесты верующих и священников.

Дело в том, что церковь совсем не отказывалась от помощи, а наоборот пошла на добровольную сдачу ценностей. Однако кощунством было сдавать богослужебные предметы (чаши, Евангелия), на что верующие пойти не могли. Однако большевики с напором врывались в храмы и полностью опустошали их. Все это и вызывало протесты, которые подавлялись силой. Множество священников и епископов было обвинено в отказе помогать голодающим, за что были посажены в тюрьмы и даже расстреляны.

Приходили в кожаных куртках, сдирали с икон золотые и серебряные ризы, сваливали их в кучу, комкали и уносили. Точнее увозили, потому что это было тяжело и громоздко. При этом грабить церковь необходимости не было: в годы страшного голода коммунистическое государство находило средства для помощи своим боевикам по всему миру. И что еще печальнее, церковные ценности голодающим не помогли. Собрать золото и серебро, переплавить, продать за границу – все это дело небыстрое.

Добрались власти и до патриарха. В мае 1922 года Тихон был помещен под домашний арест в Донском монастыре. Здесь он прожил в изоляции до июня 1923 года. Его часто вызывали на допросы на Лубянку, где Тихон подвергался запугиванию, давлению и провокациям. Сам патриарх старался сохранять при этом чувство юмора: на двери своей комнаты он повесил надпись: «По вопросам контрреволюции не беспокоить». Этот арест вызвал волну возмущения не только в России, но и за рубежом, и даже привел к ухудшению отношений с рядом стран (например, с Англией).

***

Советская власть решила разрушить церковь изнутри, для чего поощряла церковный раскол и появление священников-«обновленцев», поддерживавших их реформы. Они чуть было не получили полную власть в Церкви во время ареста патриарха, из-за чего Тихону пришлось пойти на уступки власти, лишь бы выйти на свободу и спасти истинное православие. В июне 1923 года он выпустил заявление, в которым объявлял: «Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности.. за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежёвываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».

Эти слова были спокойно восприняты в верующем мире, все понимали, что Тихон принял это заявление под давлением. Сам Тихон объяснял так: «Пусть погибнет имя мое в истории, лишь бы Церкви была польза». Так или иначе, но патриарх все-таки был выпущен на свободу.

Содержание под стражей, несколько покушений (в 1919 году женщина напала на него с ножом; в 1923 году его чуть было не прибили дубиной во время службы; в конце 1924 года в доме Тихона был убит его помощник Яков Полозов, которого, видимо, по ошибке приняли за патриарха), обострившиеся болезни подкосили его здоровье: в начале 1925 года он слег в частную больницу. 7 апреля Тихону стало хуже и он скончался поздним вечером, сказав перед этим: «Теперь я усну… крепко и надолго. Ночь будет длинная, темная-темная..» На похороны патриарха собрались толпы народу, среди которых были все слои населения, от крестьян и рабочих до священников и интеллигентов. Патриарх Тихон (Беллавин) был, пожалуй, самым влиятельным религиозным деятелем первых лет после революции, потому что он объединял всех и был глубоко уважаем и внутри России, и за ее пределами.

В 1989 году святейший патриарх Тихон был причислен к лику святых. Это было признание его мужественного подвига, который он каждодневно совершал, будучи руководителем Церкви в самом начале времени атеизма и безбожия. Можно даже сказать, что он был влиятельнее и выше и большевиков, и «белых», потому что объединял народ, а не разделял его.

Судьба советского церковнослужителя

Как сказано, с первых дней большевистского переворота церковь и ее служители стали повергаться жесточайшим гонениям. Церкви закрывались, священники уничтожались, все это делалось, чтобы лишить русских людей их духовной основы– православия.

В 1919 году В.И.Ленин подписал указ о борьбе со священниками и церковью: «Попы– это враги народа, их надо вылавливать и немилосердно истреблять! Церкви закрывать, опечатывать или превращать в склады». После этого указа всего за 2 года 60000 священнослужителей было арестовано, из них 5000 расстреляно. Объяснение этому было простое: те классы, которые были поддержкой старому царскому режиму теперь рассматривались как реакционные и враждебные. Ведь дворянство, интеллигенция, крепкое крестьянство, священнослужители, купечество в основной своей массе не могли сочувствовать большевистскому перевороту и были его явными или скрытыми противниками. И это хорошо понимал Ленин и его правительство, и поэтому объявили с ними беспощадную борьбу.

Моя старенькая бабушка, родившаяся в 1890 году вспоминала: «Да знаешь ли ты, кто пошел в нашем селе в революцию? Самые непутевые из местных жителей– пьяницы, бездельники, бродяги, попрошайки, воры. А обычным крестьянам революция эта была ни к чему, она для них трагедией обернулась». О том же вспоминали и местные краеведы: все те достижения, которые рапортовались наверх в первые годы после революции, были результатом разграбления этим люмпеном дворянских имений и церквей.

В Красном Холме, где родилась моя бабушка, жила-была выдающаяся семья– купцов Бородавкиных. Неправда ли, некрасивая фамилия – Бородавкины? Но уже давно замечено, что не фамилия красит человека, а его дела. А купцы Бородавкины сделали необычайно много для заштатного маленького городка Красный Холм и следы их замечательных деяний здесь можно видеть повсюду.

Красный Холм в начале прошлого века был небольшим поселением, в котором проживало около двух с половиной тысяч человек, в основном, семьи купеческие и духовного звания. Дворяне и разночинцы составляли меньшинство. Крестьяне в деревнях имели с купцами теснейшие связи как с работодателями и основными скупщиками сельхозпродукции. С устройством железной дороги от Красного Холма до Весьегонска экономическая жизнь города оживилась, но, по сути своей, Красный Холм оставался типичным представителем тихой и трудолюбивой русской глубинки – заштатным городом Весьегонского уезда Тверской губернии.

Своей духовной закваской город обязан древнему Николо-Антониеву монастырю, будучи некогда поселением, приписанным вместе с церквами к этой святой обители. В начале 20-го века в городе действовали три собора и кладбищенский храм. Местные купцы Бородавкины были главными храмостроителями и благотворителями города и Николо-Антониева монастыря. До революции они занимались торговлей мануфактурой и бакалеей, а также заготовкой яиц для отправки за границу – в сезон набиралось до тридцати вагонов. У них были свои магазины в Санкт-Петербурге и в Красном Холме, сто десятин земли, а в предреволюционные годы купец Бородавкин председательство в биржевом комитете Санкт-Петербургской яичной, масляной и курятно-яичной биржи.

В историческом очерке священника Льва Крылова (изд. 1913 г.) рассказывается о подвижнических трудах в церковном строительстве купцов братьев Бородавкиных. С их именами связаны расширение и роспись Николо-кладбищенского храма, строительство при храме новой колокольни, возведение величественного собора в честь Владимирской иконы Божией Матери рядом с Преображенским собором, строительство колокольни Свято-Троицкого собора.

Известен поступок одного из братьев Бородавкиных – Василия Матвеевича. Находясь на одре смертельной болезни, он озаботился тем, чтобы из его золотых медалей, полученных в награду за службу, была сделана лжица для преподания Святых Таин, которую он пожертвовал собору» (Лжица – это небольшая ложка с крестом на конце рукояти, которая употребляется в православном обряде для преподания причастия из потира верующим. А потир – глубокая чаша для освящения вина и принятия Святого Причастия. Начиная с 4 века, лжица и потир изготовлялись из золота или серебра).

Этот поступок тяжело больного купца Бородавкина – свидетельство его глубокой религиозности и преданности православной церкви. У его сына Матфея и его жены Софии Бородавкиных 29 декабря 1878 года родился сын Сергей – будущий мученик Сергий. Мальчик жил и рос в городе Красный Холм, окончил городское училище, а затем сельскохозяйственные курсы в Петербурге. Моя милая бабушка, которая родилась в том же городке в 1890 году несомненно эту семью хорошо знала.

***

С 1912 года Сергей Матвеевич занимал должность бухгалтера в городском общественном банке, был гласным городской думы, заместителем члена городского присутствия по налогу с недвижимых имуществ и потомственным почетным гражданином города. После крушения монархии и прихода к власти Временного правительства в Красном Холме для поддержания порядка в городе и уезде в 1917 году был создан временный исполнительный комитет под председательством Сергея Матвеевича. То есть никаким контрреволюционером он не был, выступал за прогрессивные реформы и преобразования.

Но согласно большевистской установке не только интеллигенция, но и купечество должно было быть полностью ликвидировано. Какой, спрашивается, вред народу в целом могло приносить купечество? Оно торговало, снабжало народ рыбой, говядиной, яйцами, тканями, обувью, раками, икрой, всеми без исключения товарами, которые продавались в бесчисленных магазинах и лавках, в трактирах и ресторанах, на многочисленных ярмарках. Причем снабжали в изобилии, по доступным и дешевым, как известно, ценам, ибо цены дореволюционной России, равно как и разнообразие товаров, кажутся теперь баснословными.

Так какой же от купца был вред народу, почему ради блага народа всех купцов большевикам надо было ликвидировать? Дело в том, что купечество мешало не народу, а революционерам, захватившим власть. Купечество никак не вписывалось в железную схему придуманного ими государства. А раз не вписывается – значит, убрать. В самом деле – при наличии купечества нельзя ни посадить народ на паек на многие десятилетия, ни инспирировать голодовку где-нибудь на Украине, чтобы только самим распоряжаться этими рубликами. И в трудовые армии тоже не вписывались купцы.

И все время возникает вопрос, как же, почему же большевикам все это удалось? Ведь огромная страна, много народу. В чем же была их сила, если не опора на самые широкие массы и на самые разные слои населения? Их главная сила была, как ни странно, в наглости. Может быть, слово это покажется грубоватым, но попробуем прояснить самую мысль. Если хотите, их сила была, как ни странно, в презрении к тем самым широким массам и вообще к захваченной стране и ее народу. Когда Горький стал заступаться за интеллигенцию и сказал Ленину, что это все-таки мозг нации, Ленин рассмеялся и ответил, что это не мозг, а «говно» (буквально) и что «пора бы вам понять, дорогой Алексей Максимович, что политика вообще дело грязное и кровавое».

В людях, привыкших к режиму дореволюционной России, жило убеждение, что если они ни в чем не виноваты, не преступили закона, то и сделать с ними ничего не могут и не имеют права. Никому не пришло бы в голову, что можно всех бывших министров погрузить на пароходишко и затопить посредине Невы. Что можно войти в дом и на глазах у хозяев все из него унести, а самих хозяев выгнать, а то и убить.

Сила их состояла в резком, внезапном и вот именно в наглом нарушении, так сказать, всех правил игры, рассчитанных на гуманных, доверчивых, верующих в справедливость, правосудие, законность людей. Можно назвать это внезапным попранием законности, которого нельзя было ожидать в дореволюционном обществе.

Первые дни никто всерьез не воспринял шайку, захватившую власть и называвшую себя большевиками. Шептались, отсиживались по домам с одним расчетом: «Посмотрим, что будет дальше». А дальше немедленно, через полчаса после захвата власти, начали убивать, но убивать массово, поражать в нервные центры, парализовать. Это все равно, как если бы два человека, пусть даже и враги друг другу, сели бы играть в шахматы, один размышлял бы над ходом, а другой взял бы и шарахнул своего противника бутылкой по голове. Вот и выиграл. Очень легко и просто. Сошлемся опять-таки на Ленина: «Понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть» (т. XXV, стр. 441).

Надежда Яковлевна Мандельштам, сожалея о множестве репрессированных и посаженных в лагеря евреев в 30-х годах 20-го столетия, правильно сообразила: «Кто же знал, что, отменяя всякую законность в первые годы революции, мы отменили ее и для себя!»

***

В 1920 году Сергей Матвеевич овдовел. В возрасте 35 лет умерла жена, с ним остались четверо детей 10—14 лет. В это неспокойное время родственники забирают детей в Петроград. В этом же году большевики производят полную конфискацию имущества, принадлежащего семье. Сергей Матвеевич смиряется, пытается приспособиться к новой ситуации. В 1921 году он вступает во второй брак, в котором рождается трое детей. В годы НЭПа Сергей Матвеевич с супругой держали небольшой магазин игрушек. Когда начались поиски классовых врагов, семья Бородавкиных уезжает к детям в Петроград. Там в 1930 году Сергей Матвеевич был арестован и отправлен на два года в ссылку на Урал.

Был сослан и его родной брат Василий Матвеевич. Время доносов и поисков классовых врагов продолжается. Кулаки, бывшие купцы и служители Церкви для новой власти становятся «агентами троцкистских и фашистских заговоров». В 1933 году Сергей Бородавкин возвращается из ссылки в родной Красный Холм и воссоединяется с семьёй.

В начале 30-х годов прошлого века величественный Троицкий храм в центре города был разрушен большевиками. Уцелела лишь находящаяся рядом высокая полуразрушенная колокольня, которая использовалась членами ДОСААФ для парашютных прыжков. Сергей Бородавкин становится скромным старостой Николо-кладбищенского храма. Церковный староста – человек из мирян, ведающий хозяйством церковной общины. Первая обязанность церковного старосты состояла в приобретении свечей и хранении церковной кассы, затем старосты стали ведать ремонтом храма, сбором пожертвований и наблюдением за порядком.

Это было решение человека, продолжавшего путь служения церкви и богу в это тяжелое время. Пять лет трудился Сергей Матвеевич Бородавкин в церковной должности. В середине февраля 1938 года он был снова арестован. Из протокола допроса от 17 февраля:

– Назовите Ваши связи в Краснохолмском районе, а также вне района.

– В городе Красный Холм я имею сестру Антонину Матвеевну Комендантову, и вне Краснохолмского района я имею брата Бородавкина Василия Матвеевича, который проживает в городе Ярославле, но где работает, я сказать не могу, так как переписки с ним не имею.

– Дайте следствию показания о проводимой Вами антисоветской агитации среди населения в Красном Холме.

– Какой-либо антисоветской агитации среди населения в Красном Холме не вёл и виноватым себя в этом не признаю.

Через три недели «тройка» УНКВД Калининской области приговорила С. М. Бородавкина к расстрелу. Приговор приведён в исполнение 8 марта 1938 года в городе Калинине, во внутренней тюрьме. Похоронен Сергей Матвеевич в безвестной братской могиле».

***

Не так давно на месте разрушенного Троицкого храма заново отстроена маленькая церковка Животворящей Троицы. Возведена была эта церковка на пожертвования местных жителей и во многом неусыпными трудами местного священника отца Олега. В этой новой церковке справа от иконостаса висит икона, на которой изображен святой мученик Сергий Краснохолмский.

Я узнала о Сергии Краснохолмском от служки в новоотстроенной церкви Животворящей Троицы. Она мне эту историю рассказала по-своему: «Страдал простой народ от советской власти– церкви закрывались, ввели продразверстку и продналог, на голод людей обрекали. Приходили в кладбищенскую церковь, только она тогда в городе и уцелела, и плакались старосте Сергею Бородавкину: «Когда же наши мучения закончатся?». На что тот отвечал словами из библии: «Верьте и надейтесь! Все проходит, пройдет и это!» Кто-то донес на старосту и его арестовали.

Большая часть старшего населения была против жестких революционных нововведений и ставка делалась на молодежь, которую активно воспитывали в преданности идеям социализма. Уже в третьем классе, 9-летних детишек торжественно принимали в пионеры. При этом несмышленыши клялись: «Я – юный пионер Советского Союза, торжественно обещаю горячо любить и беречь свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, и т.д., и т.п.» И им повязывали красный галстук на шею, как отличительный знак юных ленинцев. Ну, а в 8—9 классе был не менее торжественный прием в комсомол, который считался резервом коммунистической партии. Таким образом, за несколько лет после большевистского переворота удалось воспитать новое поколение, поколение атеистов, преданное идеалам коммунизма. К сожалению, почти все это поколение полегло на полях сражений Великой Отечественной войны.

16 января 1957 года супруга Сергия Краснохолмского Александра Петровна обратилась к прокурору Калининской области с просьбой о пересмотре его дела. Первоначально ей отказали, но 15 апреля 1989 года Сергей Матвеевич Бородавкин был реабилитирован прокуратурой Калининской области.

В августе 2000 года Сергий Бородавкин причислен к лику новомучеников и исповедников Российских на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в Москве для общецерковного почитания.

В архиве Весьегонского уезда сохранилась запись:

«Бородавкин Сергей Матвеевич. Родился в 1878 г., Краснохолмский р-н, Красный Холм; б/п; служитель религиозного культа, церковный староста. Проживал: г. Красный Холм. Арестован 16 февраля 1938 г. Приговорен: тройка при УНКВД по Калининской обл. 6 марта 1938 г., обв.: КРД. Расстрелян 8 марта 1938 г. Реабилитирован в апреле 1989 г. по заключению Тверской областной прокуратуры». Сокращение КРД означает контрреволюционная деятельность. Кратко и беспощадно, без особых разъяснений!

Да, это была истинная трагедия, которую пришлось пережить в начале 20-го века русским людям: некие силы и люди перелицевали царскую и православную Русь на свой лад, а население затаилось или же оказалось врагами народа. За что такая несправедливость? За что отняли у них жизнь? Ведь были они тружениками и истинными патриотами, любили святую Русь, жили по церковным канонам. И потому, впоследствии, некоторые из них за страдания свои незаслуженные были удостоены высокой чести попасть в святые. Как Сергей Матвеевич Бородавкин, который стал Сергием Краснохолмским!

Священник Краснохолмской церкви, отец Олег, посвятил Сергею Бородавкину статью «Дивен Бог во святых своих» опубликованную в газете «Сельская Новь». И закончил эту статью словами из библии: «Отдал Ты нас, будто овец, на съедение и среди язычников рассеял нас. Но за верность Тебе умервщляют нас всяк день, для них мы, как овцы, отданные на заклание» (Пс.43). И в заключение добавил: «Дивен Бог во святых своих. Слава Богу, показавшему нам Свет и давшему нам такого молитвенника за народ и землю Краснохолмскую!»

***

Удивительно то, что несмотря на гонения и репрессии, бабушки наши от религии никогда не отступали и были ей до конца преданы. Они жили тихо и незаметно в своем малом мирке, но каждый день их жизни был полон добра и душевного тепла и освещал жизнь окружающих. Таких людей всегда хотелось мне назвать светлячками.

Они как будто даже не замечали того, что существует вокруг них зло. Много зла. Во всяком случае каким-то образом этот мрак их совершенно не коснулся, и души их не испачкал. Мы иногда говорим с иронией: «Ишь, какой или же какая нашлась – белая и пушистая!». А вот они действительно заслужили этого прозвания– они, наши бабушки, и правда были светлые, добрые, белые и пушистые!

Такой была моя бабушка, такой же была наша соседка – бабушка Настя. И они даже в эти антихристовы годы тайком несли своих внуков в церковь и крестили их. Родители об этом даже не знали, или же догадывались и предпочитали закрыть глаза. Об этом сказал патриарх Кирилл на праздничной литургии в храме Христа Спасители в день памяти святой равноапостольной княгини Ольги, первой из русских правителей принявшей христианство. Патриарх Кирилл призвал православных женщин продолжать её миссию по христианизации народа.

Предстоятель Русской Православной Церкви отметил, что «процент крещаемых в Советском Союзе достигал 37%, при абсолютной официальной атеизации нашего общества». По мнению Патриарха, в этом была немалая заслуга женщин, которые «осуществляли главное влияние в семейной жизни: тихо воспитывали своих детей в христианской вере» и «часто тайком приводили их в храмы Божии».

«Подобно тому, как Ольга (имеется в виду княгиня Ольга, бабка Владимира-крестителя) не могла открыто проповедовать христианство, они своей любовью и, конечно, своей верой преобразовывали сердца нашей молодёжи, наших детей. И сегодня – может быть, не в той степени, как в те годы, – но также бабушки и мамы играют решающую роль в христианском, православном воспитании детей. И я бы призвал наших женщин никогда не расставаться с этой удивительной ролью равноапостольного служения, с этим действительно поразительным действом воцерковления своих детей и внуков, через которое Православная церковь и вера христианская воспроизводится в каждом последующем поколении людей», – сказал Патриарх.