Текст книги "Похождения червонного валета"

XXII

Итак, мы расстались с Червонным валетом в тот момент, когда его ослепил свет факела, бывшего в руках замаскированной дамы.

– Ах! – сказала она, протягивая Лагиру свою крошечную розовую ручку. – Если бы вы знали, сколько я перестрадала! Ведь я случайно видела все! Но мы поговорим об этом потом!

По приказанию герцогини оба шталмейстера подбежали к носилкам и помогли Лагиру выбраться. Очутившись на крыльце, он не пожелал иной помощи, кроме той, которую так охотно предлагала ему розовая рука замаскированной дамы.

Когда они очутились в той самой комнате, где еще недавно Лагир пережил блаженные минуты, она сказала ему:

– Ах, как я измучилась! Вы не можете представить себе, что я испытала, когда увидела, как вас ударили… А ведь я твердо решила никогда более не встречаться с вами! – И, отвечая на укоризненный вздох Лагира, вырвавшийся у него после этого признания, она сказала: – Дорогое дитя мое, вы даже не представляете себе, какая пропасть разделяет нас!

– О, я знаю! – с горечью ответил он. – Ведь я вижу, что вы важная дама, а я бедный гасконский дворянчик.

– Вы молоды, храбры и красивы! – сказала она. – Да, именно поэтому я и не хотела видеть вас больше, так как чувствовала, что способна безумно полюбить вас. Но судьба решила иначе! Я хотела в последний раз повидать вас и для этого за дорогую цену сняла помещение на улице Каландр.

– Позвольте! – перебил ее Лагир, у которого при этих словах блеснуло смутное подозрение. – Но ведь кортеж совершенно не должен был пройти этой улицей!

Замаскированная дама на краткий момент замялась, но сейчас же сказала:

– Господи, да ведь это помещение выходит окнами и на площадь, и на улицу. Сначала я смотрела из окон, выходивших на площадь, но, когда кортеж завернул на улицу Каландр, я перебежала к другим окнам… Но вы не можете себе представить, что я испытала, когда увидела, как вы падаете, сраженный ударом приклада.

– О, не беспокойтесь! – перебил ее Лагир. – Этот человек…

– Вы знаете его?

– Нет, но я постарался запомнить его лицо! Этот человек жизнью поплатится за нанесенный мне удар!

Лагир не видел, какая загадочная улыбка скользнула по лицу замаскированной дамы в ответ на эту фразу.

– Вы не можете себе представить, – продолжала она, – что я испытала, когда увидела, как вы упали! Забыв всякую осторожность, я распорядилась, чтобы мои люди подобрали вас, и таким образом вы очутились здесь. По счастью, доктор сказал, что ваша рана неопасна.

– В самом деле, я не испытываю никаких страданий!

– И вам нужен только отдых в течение недели! «Так! – сказал себе Лагир. – Отсюда следует, что она будет любить меня целую неделю!»

– Эту неделю, – продолжала замаскированная дама, – вы проведете здесь, и я буду навещать вас каждый вечер!

– Как! – воскликнул он. – Разве вы не будете со мной все это время?

– Какой вы ребенок! – ответила она, и так как он хотел протестовать, то, закрыв ему рот рукой, она продолжала: – Замолчите и выслушайте меня! Вы останетесь здесь. Тут вы можете чувствовать себя как дома, но во имя тех чувств, которые высказала я вам, прошу дать мне слово, что вы не выйдете отсюда раньше недели!

– А вы будете навещать меня?

– Каждый вечер!

– Но…

– Я не могу дать вам другие объяснения!

Герцогиня открыла одну из дверей и провела молодого человека в соседнюю комнату, оказавшуюся кокетливо убранной спальней.

– Вот ваша комната! – сказала она.

– И я не должен выходить отсюда?

– Раньше недели – нет!

– Но у меня остались друзья в Париже, которые будут беспокоиться!

– Они уже предупреждены, что вы находитесь в надежном месте!

– То есть в плену! – с тонкой усмешкой заметил Лагир. – Недаром же у меня отобрали шпагу и кинжал!

– Дитя! – ответила герцогиня, видимо, ждавшая этого замечания. – У вас отобрали оружие потому, что раны в голову очень часто вызывают приступы горячечного бешенства, когда больной может наделать беды!

– А, это другое дело, – согласился Лагир.

– Я приставлю к вам одного из своих пажей, – продолжала герцогиня. – Доктор, делавший вам перевязку, дал ему все инструкции, так что он отлично выходит вас!

– Как, разве вы уже покидаете меня?

– Так нужно, но завтра мы увидимся!

Чтобы избежать дальнейших расспросов, герцогиня позвонила, и в комнату через дверь, существования которой Лагир никогда не заподозрил бы, вошел прехорошенький паж, почтительно приветствовавший больного.

– До свидания! – сказала герцогиня и быстро скрылась. Тогда Лагир обратился к пажу:

– Как вас зовут, милый?

– Амори, к вашим услугам, месье!

– Вы будете ухаживать за мной?

– Да, и вообще исполнять все желания вашей милости в пределах возможности. Таково предписание моей госпожи!

– Ну так мое первое желание: узнать имя вашей госпожи!

– Ваша милость смеется надо мной! – ответил паж. – Но шутки в сторону! Вам необходимо сейчас же улечься спать, так как доктор приказал дать вам немедленный отдых!

– Вы хотите уложить меня без ужина?

– Что же делать, но сегодня вы должны соблюсти диету!

– Ну что же, в сущности говоря, я даже и не голоден!

– И перед сном должны принять лекарство!

– Я приму все, что ты хочешь!

С этими словами Лагир разделся и улегся в кровать, мягкие пуховики которой заманчиво обещали самый сладкий сон. Тогда Амори принес какой-то флакон и часть содержимого его отлил в бокал; поставив последний на столик у кровати, он сказал:

– Выпейте это!

– Сию минуту, милый, – произнес Лагир. – Я привык сначала помолиться, ложась в кровать, а для этого должен быть один!

– В таком случае покойной ночи, господин Лагир! Паж ушел.

– Черт возьми! – сказал тогда гасконец. – Два раза меня не заставят пить снотворное в одном и том же доме! Я должен узнать, что здесь происходит! – И с этими словами он выплеснул содержимое бокала за кровать.

XXIII

Отделавшись от снадобья, в котором он заподозрил снотворное средство, наш герой удобно расположился в кровати; но дверь снова растворилась, и в комнату вошел паж.

– Ну-с, – сказал он, – вы помолились? А лекарство приняли? Не нужен ли я вам?

– Нет, голубчик, ты мне не нужен, так как я, вероятно, сейчас же засну… В самом деле, что за странную микстуру подсунул ты мне? У меня сразу отяжелела голова, и веки слипаются сами собой… А в груди так горит, так горит!

– О, это пустяки, господин Лагир! Зато вы отлично выспитесь под действием этого лекарства и завтра будете совсем здоровы!

«Так! – подумал гасконец. – Значит, я не ошибся!»

– Во всяком случае, – продолжал паж, – если вы проснетесь ночью и почувствуете себя плохо, то позвоните в звонок, который я поставил около вашего изголовья. Я сплю в соседней комнате и сейчас же прибегу к вам!

– Хорошо, спасибо вам, господин Амори, – ответил Лагир, делая вид, будто бессилен бороться с одолевшей его сонливостью. – Пожалуйста, потушите огонь!

Паж взял факел и опорожненный бокал и ушел, оставляя Лагира в полной темноте. Наш герой принялся размышлять над происходящим, терпеливо дожидаясь, пока не приподнимется хоть краешек завесы.

Прошло около часа. Дверь снова открылась, и в комнату вошел Амори с факелом в руках. Лагир сейчас же закрыл глаза и тихо захрапел. Паж подошел к кровати, посмотрел на больного и затем направился к противоположной двери. Приоткрыв ее, он сказал:

– Он спит!

– Отлично! А он все выпил? – спросил голос, заставивший Лагира вздрогнуть: это был голос замаскированной дамы.

Значит, она не уехала? Значит, ему действительно дали по ее приказанию снотворное питье? Но к чему же это нужно? Очевидно, что здесь должно произойти что-нибудь, что не должен был видеть он, Лагир!

Послышалось легкое шуршанье шелкового платья. Лагир почувствовал, что незнакомка подошла к кровати и смотрит на него.

«Эх! – подумал он. – Дорого бы я дал, чтобы иметь возможность приоткрыть глаза хоть на секунду, потому что готов держать любое пари – моя незнакомка теперь без маски!»

– Ну что же, – сказала она тем временем, – раз он выпил весь бокал, то ему хватит по крайней мере на два часа такого сна, из которого его не разбудит даже главный колокол собора Парижской Богоматери! Воспользуйся этим временем и отвези письмо в Париж. У въезда на полянку ты увидишь Льва; он уже давно ждет там. Ты скажешь ему, что он может войти сюда. – Послышался удаляющийся шелест платья, затем тот же голос сказал: – Помни, Амори, что я прикажу запороть тебя до смерти, если ты скажешь хотя словечко о том, что случилось третьего дня и сегодня!

– Ваше высочество! – ответил мальчик. – Вы отлично знаете, что я готов умереть за вас!

– Благодарю на добром слове!

Затем дверь закрылась с легким шумом. Лагир открыл глаза и увидел, что дверь, захлопнувшись, сейчас же подалась немного назад, так что образовалась узенькая щелочка. Заинтригованный всем слышанным, Лагир поспешил осторожно соскочить с кровати и приникнуть к щелочке.

Он увидел перед собой изысканно обставленный будуар, где за столиком сидела белокурая незнакомка, писавшая что-то. Ее лицо было скрыто от наблюдателя, но Лагир видел, что она без маски, и решил терпеливо ждать, пока она не повернется к нему.

Наконец незнакомка кончила писать и запечатала свернутое письмо, предварительно обвязав его шелковой ленточкой. Лагир напряг зрение, чтобы разглядеть герб печати, но за дальностью расстояния это ему не удалось.

– Ну вот, – сказала незнакомка, подавая пажу письмо, – отвези это герцогу!

– Его высочество по-прежнему у Ла-Шенея? – спросил мальчик.

– Ну конечно! – ответила незнакомка, поворачивая голову так, что свет факела упал на ее лицо.

Лагир едва-едва удержался от крика восторга, едва-едва не выдал себя! Никогда еще не видывал он до сих пор такого очаровательного личика!

Паж Амори ушел, а красавица снова уселась по-прежнему. Лагир продолжал терпеливо сторожить на своем наблюдательном посту. Он надеялся, что незнакомка еще раз обернется к нему и даст ему возможность получше рассмотреть свое лицо. Кроме того, Лагир слышал, что должен прийти какой-то таинственный Лев. И он стал ждать.

Прошло минут десять. Дверь, через которую ушел Амори, снова открылась, и в комнату вошел какой-то мужчина. Его лицо было скрыто глубоко надвинутой шляпой и плащом, но по звучному голосу и легкому немецкому оттенку произношения Лагир понял, что это должен быть молодой человек, родом лотарингец или брабансонец.

– Наконец-то! – с нетерпением сказала дама.

– Я ждал, пока вашему высочеству не заблагорассудится принять меня!

– Что нового привезли вы?

– Его высочество герцог приказал мне передать, что он нашел возможность еще раз увидеться с Маргаритой. Подробности герцог лично сообщит вашему высочеству!

– Но к чему это? Ведь Маргарита не любит его более, она любит своего мужа!

– Герцог знает это, но рассчитывает, что наваррский король… – При этом имени Лагир почувствовал страшное сердцебиение. Какое отношение мог иметь наваррский король ко всей этой таинственной истории? – …что наваррский король, – продолжал Арнембург, – отличающийся страстью к любовным приключениям, заведет себе какую-нибудь связь, о чем можно будет сейчас же известить королеву, а тогда уж не так трудно будет добиться воскрешения ее любви к герцогу!

– Это отличная мысль; но на чем именно думает герцог поймать наваррского короля?

– Его высочество рассчитывает, что графиня Коризандра де Граммон…

– Ну вот еще! – перебила его незнакомка. – Охота поднимать такую старую историю! Нет, для этой цели я могла бы предложить кое-что получше! Приходилось ли вам слышать о некоей красавице ювелирше, крещеной еврейке, мужа которой убил Рене?

– Да, да! Об этом много говорили, и ходила молва, что наваррский король принимал далеко не платоническое участие в судьбе этой вдовы. Но где она теперь?

– В настоящий момент этого никто не знает, но отыскать красотку-еврейку будет все же нетрудно. Ну, да я сама возьмусь за это дело! Вот что: герцог проведет всю ночь у Ла-Шенея?

– Да, ваше высочество!

– Вот и отлично! Я поеду вместе с вами в Париж. Подите на конюшню и оседлайте там для меня лошадь – одна еще есть там, а остальные в разгоне.

– Как, ваше высочество? Разве вы совершенно одна в этом доме?

– Совершенно.

– И вы не боитесь провести ночь в такой глуши?

– Мне нечего бояться! Однако не теряйте времени на праздные расспросы и ступайте займитесь моей лошадью. Через десять минут я выйду!

Лев поклонился и, поворачиваясь к выходу, случайно попал лицом в полосу яркого света. Лагир чуть-чуть не упал от неожиданности: перед ним был один из похитителей Рене, и именно тот, который ударил его, Лагира, прикладом по голове!

XXIV

Арнембург вышел из комнаты. Лагир с трудом успел добраться до кровати и принять там позу безмятежного спящего человека, как в спальню вошла красавица блондинка. Она подошла с факелом в руке к кровати и некоторое время смотрела на лицо Лагира, причем прошептала:

– Как он красив! Но вот что: можно ли оставить его одного? Э, Амори успеет вернуться, пока он проснется!

Герцогиня Монпансье ушла. Прошло четверть часа, и Лагир услыхал стук лошадиных копыт по настилу. Он проскользнул тогда к окну и, осторожно отодвинув занавески, стал смотреть на залитую лунным светом полянку. Он увидел, как Арнембург вывел лошадь, как красавица блондинка легко вскочила в седло и как затем, вскочив в свою очередь на свою лошадь, Лев поехал вместе с дамой, углубляясь и исчезая в лесной дорожке.

Тогда Лагир сказал себе:

«Однако! Думал ли я когда-нибудь, что, оставив кровлю предков, сразу попаду в такие заманчивые приключения! Но раз они уже представились мне, то мне остается только с честью выпутаться из создавшегося положения. Первым делом надо подумать, как скрыться отсюда. Конечно, отчасти это будет нехорошо по отношению к моей красавице, которая любит меня и спасла мне жизнь, но она имеет ошибку заниматься политикой, которая, судя по всему, идет вразрез с политикой моего короля. Она принимала участие в похищении Рене – это ясно. Затем, она плетет какие-то ковы вокруг Генриха Наваррского… В чем тут дело, это мне объяснит Ноэ, более опытный в делах такого рода. Мое же дело удрать отсюда. Впрочем, сначала осмотримся в доме – быть может, мне удастся узнать, кто та очаровательная фея, которая вторично дает мне приют в своем доме!»

Лагир высек огонь и зажег свечу, поставленную ему на столике предупредительным Амори. Затем он обошел все комнаты, но нигде не нашел ни малейших указаний на фамилию очаровательной блондинки. Его внимание привлек массивный железный шкаф, снабженный замком хитрой итальянской работы, но шкаф был слишком массивен, чтобы его можно было взломать, и слишком тяжел, чтобы унести с собой. Между тем Лагир прекрасно понимал, что если и имеются в этом доме важные документы и большие секреты, то они находятся именно в этом шкафу!

После безрезультатного осмотра жилых комнат наш герой прошел в небольшой внутренний дворик, где помещалась конюшня. Последняя была пуста, но в углу ее была громадная охапка сена, в которой мог свободно спрятаться человек. Лагир сейчас же учел это обстоятельство. Ему совершенно не улыбалось странствование по образу пешего хождения, а другой лошади не было, и потому он решил забраться в эту охапку сена и обождать там прибытия пажа. Прошло около часа. Наконец послышался топот лошадиных копыт, затем в конюшню вошел паж, ведя на поводу лошадь. Он пустил лошадь, а сам ушел в дом за фонарем. Лагир сейчас же вскочил в седло, быстро осмотрев седельные кармашки. Убедившись, что там торчит пара пистолетов, он подумал: «Пара пистолетов стоит шпаги!» – а затем дал лошади шпоры и стремглав выехал через оставшуюся открытой дверь конюшни на двор и лужайку.

Было самое удобное время для бегства: луна зашла, но утренней зари еще не было.

«Ну-ка, попробуй поймать меня теперь кто-нибудь!» – подумал Лагир, несясь полным карьером.

На следующее утро наш старый приятель Амори де Ноэ, имевший помещение в Лувре в качестве лица, состоявшего в распоряжении наваррского короля, был немало удивлен, увидев, что к нему в комнату входит Лагир.

У последнего был ужасный вид. Растрепанное платье было покрыто пылью и грязью, голова по-прежнему обвязана окровавленными перевязками. Он тяжело опустился в кресло и пробормотал:

– Уф! Все это так необычайно, что одно время я думал, будто у меня кошмар!

Переведя дух Червонный валет стал рассказывать свои диковинные приключения.

Когда он кончил, Ноэ посмотрел на него и произнес:

– Ну-с, а теперь разберемся во всем этом. Ты говоришь, что твоя незнакомка – голубоглазая блондинка, что у нее большой штат прислуги и пажей, титулующих ее «ваше высочество»?

– Да еще с какой почтительностью!

– Хорошо! Затем, она интересуется делами какого-то герцога, которого тоже зовут «высочеством»и который хочет снова повидать какую-то Маргариту?

– Я понял, что они имеют в виду нашу королеву!

– Хорошо! А больше ты ничего не понял? Нет? Ну, знаешь ли. друг мой, ты гораздо сильнее в генеалогии, чем в вопросах этикета. Неужели ты не знаешь, что существуют герцоги различного калибра? Одни делаются герцогами по избранию, по письменным патентам от короля. Другие обладают герцогством. Первых называют «господин герцог» или «ваша милость», «ваша светлость», а вторых – «ваше высочество». Последняя порода герцогов состоит из государей. связанных узами родства с Французским королевским домом. В настоящее время я знаю только двух таких герцогов: Бурбонского и Гиза. Первый – кардинал, которому нет никакого дела до королевы Маргариты. Второму двадцать пять лет; он красив, храбр. и втихомолку говорили, будто до брака наваррская королева…

– Слышал! Понимаю!

– Следовательно, твоя незнакомка могла писать только герцогу Гизу, и больше никому!

– Но кто же она сама в таком случае?

– Раз ее титулуют «ваше высочество», значит, она владельная принцесса. Ну, а я знаю только одну красивую, белокурую. голубоглазую принцессу: это сестра герцога Гиза, герцогиня Монпансье!

– Как! – удивленно вскрикнул Лагир. – Так я имею честь быть любимым…

– Болван! – перебил его Ноэ, презрительно пожав плечами. – Мне придется окончательно разочаровать тебя! Ты отважно последовал при встрече за герцогиней Анной; сначала твоя смелость удивила ее, затем ее заинтриговал твой гасконский акцент. Прими во, внимание, что ни королева Екатерина, ни Рене Флорентинец, ни сам герцог Гиз не питают все вместе взятые такой адской ненависти к нашему королю, как эта нежная, хрупкая, немного горбатая и прихрамывающая особа!

– Ну вот еще! Хромая и горбатая! Я бы заметил!

– Полно, ведь любовь слепа! Но слушай дальше! Узнав, что ты гасконец, она поняла, что ты едешь в Париж для службы наваррскому королю. Тогда она приласкала тебя, чтобы под гнетом своих сладких чар вырвать у тебя обещание. Это обещание – убить того человека, которого она тебе укажет. Так знаешь ли ты, кто этот человек? Она не сказала тебе этого пока, но зато я скажу тебе это: ты дал клятву убить наваррского короля!

– Я просто идиот и подлец! – бледнея, сказал Лагир.

XXV

Между молодыми людьми воцарилось молчание, но его сейчас же прервал повторный вопль Лагира:

– Я просто подлый идиот!

– Полно! – сказал ему Ноэ. – Ты просто увлекся вследствие неопытности, молодости и пылкой южной крови!

– Но ведь я дал клятву, а так как не могу исполнить ее, то я заранее обесчещенный человек!

– Ну вот еще! Однажды герцог Крильон тоже дал неосторожную клятву, которую никак не мог выполнить. Тогда он нашел средство устроиться так, что и клятву ему не пришлось сдерживать, и обесчещенным он не стал.

– Как же он устроился? Послышался стук в дверь.

– Я потом скажу тебе это, а сейчас пройди вот в этот кабинетик и не шевелись! Это стучит король!

Ноэ втолкнул Лагира в соседнюю комнату и затем открыл дверь, в которую раздался стук. Действительно, это был Генрих Наваррский.

– Ты все еще не расстаешься со своей мрачностью? – сказал он, увидев грустное лицо Ноэ. – Эх, друг мой! Прошло то время, когда мы с тобой только и делали, что соперничали в веселости. Я начинаю думать, что супружество дурно подействовало на твой характер!

– Нет, ваше величество, тут виной политика, в которую я ушел с головой ради блага моего государя!

– Как тебе не стыдно, Ноэ! – с упреком сказал Генрих. – С каких это пор ты и наедине начал звать меня «государем»и «величеством»? Разве я не по-прежнему твой добрый друг Анри?

– О, конечно, но…

– Полно, мой друг! То положение, которое занимаю в настоящее время я, слишком ничтожно для таких церемонных, громких титулов. Погоди лучше сначала! Вот когда настанут дни торжества и этот титул будет уже не одним только пустым звуком, тогда можешь титуловать меня как тебе угодно!

– Я боюсь, что мне придется слишком долго ждать этого, – ответил Ноэ, – ведь так часто не сбываются самые лучшие мечты!

– Как, ты начал сомневаться в моих силах?

– Ну вот еще! Просто я думаю, что королевская кожа не прочнее кожи простого смертного и шпага так же легко пронизывает ее, как и последнюю!

– Что ты хочешь сказать этим?

– То, что в данный момент вопросом о вашем устранении с лица земли заняты особенно серьезно!

– Полно! Ты вечно твердишь одно и то же. Но я не верю этому. Конечно, теперь, когда Рене снова удалось спастись…

– Я имею в виду вовсе не Рене!

– Я отлично знаю, что королева-мать…

– Королевы-матери следует опасаться, но дело не в ней!

– Как? Значит, ты опасаешься не Рене или Екатерины Медичи, а кого-то другого? Но кого же?

– Государь, – ответил Ноэ, – в настоящее время я боюсь гасконского дворянина, давшего в любовном угаре клятву убить вас!

– Да ты с ума сошел! – ответил Генрих покатываясь со смеху.

– Не смейтесь, Анри, а лучше выслушайте! – сказал Ноэ и в кратких словах передал наваррскому королю все случившееся с Лагиром.

Генрих, спокойно выслушав его рассказ, пожал плечами, а затем спросил:

– Кто же эта язвительная пташка?

– Но я уже сказал вашему величеству: это хрупкая, красивая блондинка с голубыми глазами.

– Постой, ты скажи мне сначала: у меня было с нею что – нибудь?

– Нет, здесь дело не в ревности.

– Так в чем же?

– Тут, главным образом, играют роль старые личные счеты, а кроме того, нежная преданность человеку, которому ваша смерть может пойти на пользу.

– Именно?

– Герцогу Гизу!

– Да полно тебе! Герцог спокойно сидит у себя в Нанси и даже не думает обо мне!

– Нет, ваше величество, герцог очень беспокойно сидит в Париже у Ла-Шенея, мнимого суконщика, а на самом деле банкира и агента лотарингских принцев!

– Вот если бы это знала королева-мать!

– Она отлично знает, так как Рене спасли приверженцы герцога Гиза. Ну, а что касается голубоглазой блондинки…

– Это, конечно, герцогиня Монпансье?

– Ну конечно.

– Ну а что это за неосторожный гасконец? Ноэ открыл дверь соседней комнаты и крикнул:

– Лагир!

Лагир вошел и бросился к ногам Генриха.

– Так вот как! – добродушно сказал наваррский король. – Вы дали клятву убить меня?

– Нет, ваше высочество, я лишь дал клятву убить человека, которого мне укажут, а так как Ноэ доказал мне, что этим человеком можете быть только вы, ваше величество, то по данному моей красавицей знаку мне придется проткнуть ваше величество шпагой!

– Ну, – заметил Генрих, – в данный момент вам незачем торопиться. К чему вы будете платить долг до срока? Погодите, пока опять увидитесь с герцогиней! А потом, вообще будет недурно, если сначала вы придете ко мне посоветоваться. Знаете ли, мне приходят иногда в голову совсем недурные мысли! Кстати, расскажите-ка мне все это происшествие пообстоятельнее!

Добродушие короля так успокоительно подействовало на Лагира, что он вскоре совершенно оправился и с истинным гасконским юмором передал королю подробности своих забавных приключений.

– Ну-с, – сказал король, обращаясь к Ноэ. – Что ты думаешь об этом, мой ворчун?

– Ваше величество, – ответил Ноэ, – я возвращаюсь к тому, что уже неоднократно повторял: король чувствует себя лучше всего только в своем государстве, а никак не в чужом!

– Полно, другой мой! – ответил Генрих. – Неужели ты до такой степени не веришь в предопределение? Нет, а вот я так твердо верю в свою звезду, а вследствие этого и в то, что никакие ухищрения всей этой низкой клики не смогут устранить меня! – Он повернулся к выходу и, закрывая за собой дверь, сказал: – Я в Париже, и останусь здесь, пока это будет возможно!

Когда король ушел, Ноэ сказал:

– Ну что же, раз король не желает принимать никаких мер к ограждению своей безопасности, то этим должны заняться мы! Нашим первым шагом на этом пути должно быть следующее: раз герцог Гиз скрывается у Ла-Шенея, то надо узнать, что он там делает!

– Ну что же, узнаем! – ответил Лагир.

Вечером того же самого дня Лев д'Арнембург, выходивший из маленького домика на улице Ренар-Сен-Савер, где у него, очевидно, было какое-то таинственное дело, столкнулся нос с носом с каким-то дворянином, который приветствовал его:

– Здравствуйте, господин Лев!

Арнембург был так поражен, что отступил на шаг и схватился за эфес шпаги.

– Как, вы меня знаете? – спросил он.

– О да, – вежливо, но с явной насмешкой ответил незнакомец, – я имел честь дважды видеть вас. Во второй раз…

– Позвольте, вы начинаете с конца!

– Я имею для этого свои основания. Итак, во второй раз я видел вас в Медонском лесу, в маленьком белом домике, выстроенном на лесной полянке и обитаемом…

– Довольно! – раздраженным голосом крикнул Арнембург. – Вы знаете такие вещи, которые не доведут вас до добра!

– Полно! – ответил Лагир (потому что это был, конечно, он). – Сначала я расскажу вам, где я вас видел в первый раз.

С этими словами он подошел к фонарю и показал Арнембургу свое лицо.

– Черт! – пробормотал тот, узнав лицо гасконца, которого он благословил ударом приклада. – Я готов был бы поклясться, что убил вас!

– Да нет же, – ответил Лагир. – Хозяйка белого дома приняла все меры к тому, чтобы выходить меня!

От изумления Лев д'Арнембург вторично отступил на шаг. Можно было бы сказать, что его поразила молния, – так он был растерян и удивлен.