Текст книги "Дуэлянты"

III

В тот же день, когда маркиз де Матален в семь часов вечера вернулся домой, чтобы поужинать – в те времена ужинать было принято с семи до восьми, а обедать с двенадцати до часу – слуга сообщил, что с ним желает говорить какая-то старуха.

Матален, незадолго до этого поручивший некое гнусное дельце одной еще более гнусной мегере, решил, что это она, и приказал ввести старуху.

Но это было ошибкой, вместо сообщницы, которую он ждал, вошла другая старуха – вначале он ее не узнал, но, присмотревшись внимательнее, прекрасно понял, кто перед ним.

– Что тебе от меня надо, ведьма? – воскликнул маркиз.

То была та самая дикая женщина, которая утром во время поединка несколько раз заявила о своем присутствии и омерзительным смехом напугала секундантов.

– Ой-ой-ой! – ухмыльнулась она. – Значит, вы, маркиз, меня узнали?

– Возможно, – ответил Матален. – Хотя мы с вами незнакомы.

– Это не мешает вам поставить за мое здравие небольшую свечечку.

– Что вы имеете в виду?

– Можно даже сказать, хорошую, полноценную восковую свечу, – гнула свое цыганка.

– Да кто вы такая, в конце концов? – властно спросил маркиз.

– Меня зовут Меротт, я нищенка. Эти двое господ сегодня утром были сильнее вас. Особенно второй, старик, вам угрожала страшная опасность…

– Не преувеличивайте, – ответил маркиз, пожимая плечами.

– По крайней мере, я не позволила ему воспользоваться своими преимуществами и без меня, маркиз, вы бы уже были покойником.

– Без вас?

– Да, без меня. Если бы я не появилась и не вперила в каждого из них свой взгляд, под которым опускают глаза даже самые отъявленные наглецы, он бы проткнул вас своей шпагой и с моим маленьким маркизом де Маталеном было бы покончено.

В этот момент дуэлянта до глубины поразила та необычная легкость, с какой выражалась эта дама. Он присмотрелся к ней внимательнее и заметил, что в молодости, должно быть, она была красива.

– Все это вы рассказываете мне не просто так, а с определенной целью, – промолвил он. – Что вам от меня нужно?

– Сейчас узнаете.

– Перед тем как продолжать, голубушка, должен вас предупредить, что если речь идет о деньгах…

– Деньги, маркиз, я и сама могу вам дать, – высокомерно ответила Меротт.

– Ха-ха-ха!

– Не смейтесь. Мне нужно нечто другое.

– Что же? – спросил Матален, чувствуя в груди какое-то замешательство.

– Я предлагаю вам заключить сделку, – сказала нищенка.

– С вами? – спросил молодой человек, на этот раз удивившись не на шутку.

– Да, со мной.

Маркиз не сдержался и раскатисто захохотал.

– Вам, сударь, весело, – сказала старуха. – Ничего, завтра будет не до веселья, когда весь город узнает, что сразить сегодня утром двух противников вам удалось только потому, что…

– Ну-ну, почему же? – надменно спросил маркиз.

– Только потому, что некая цыганка выглядывала из кустов, отвлекая на себя внимание полковника и майора. Вы же, сговорившись со старухой заранее, воспользовались этим обстоятельством для того, чтобы уложить сих двух достойных офицеров.

– Но ведь это ложь!

– Когда к хирургу и капитану, которые выступали в роли секундантов ваших противников, обратятся с вопросами, всем станет ясно – если до сегодняшнего дня вы были бретером, то теперь превратились в убийцу.

– Клевета! – воскликнул маркиз. – Ты лжешь, презренная старуха. Вон отсюда!

– Кроме того, – спокойно продолжала нищенка, подчеркивая каждое слово, – я знаю некую семью Ле Куарек, она живет в Ренне.

Маркиз вдруг побледнел и попятился. Затем на его губах заиграла улыбка.

– Ну что же, говорите, посвятите меня в свои планы.

– Превосходно, вот вы и дрогнули, маркиз.

– Полно вам, – ответствовал Матален с видом человека, чувствующего себя во власти врага. – Что вы хотите мне предложить?

– Союз.

– Какой еще союз? Объяснитесь. Вы прекрасно видите, что я внимательно вас слушаю.

– Ну что же, я жажду мести, господин маркиз. И вы поможете мне ее осуществить.

– Каким образом?

– Когда кто-нибудь встанет на моем пути, вы убьете его на дуэли, в честном поединке, сразившись на равных…

И с дьявольской улыбкой добавила:

– Как этим утром.

– Прошу прощения….

– Подождите, я еще не закончила. Если же это будет женщина, чье присутствие в Бордо для меня будет нежелательным, вы обольстите ее и похитите!

– Вы предлагаете мне совершать подлости?!

– Ах, господин маркиз, это оскорбление в мой адрес в ваших устах производит весьма странное впечатление.

– Что вы хотите этим сказать?

– Неужели вы до сих пор не поняли, что давным-давно превзошли меня в гнусностях и подлостях? Чем вы, в сущности, каждый день занимаетесь? Постоянно ищете ссор с мирными согражданами, которые не сделали вам ничего плохого и, возможно, с удовольствием поддерживали бы с вами хорошие отношения. А затем убиваете их без причины, без всякой на то необходимости, просто ради удовольствия. Вы даже не можете сказать, что они вам чем-то помешали.

– Вы что, будете мне проповеди читать?

– Стало быть, – продолжала цыганка, не удостаивая маркиза ответом, – вы убиваете, чтобы убивать, любите проливать кровь, обладаете жестоким характером и злобной натурой, но при этом называете меня гнусной злодейкой?

– Мадам! – не сдержался маркиз, на мгновение подпав под влияние этих справедливых, но столь язвительных слов.

– Я, сударь, тоже хочу видеть, как на моих глазах будут хрипеть и умирать те, кого я ненавижу. Но это не противники, а враги, они заставили меня много страдать, растоптали и низвергли в то болото, в котором я сейчас прозябаю. Так что мною движет ненависть, а все мои поступки определяет месть, и когда я предлагаю вам служить мне, то руководствуюсь вполне человеческими чувствами. Если угодно, я фурия, но в то же время остаюсь женщиной. Вы же – всего лишь тигр, жестокий и кровожадный!

– Правда ваша, голубушка, вы буквально открыли мне глаза. С сегодняшнего дня я больше не дерусь на дуэли. Внешне может показаться, что мне действительно присущи тигриная кровожадность и жестокость, хотя на самом деле я не более чем безумец.

– Да нет, маркиз, вы будете драться, уж поверьте мне, ведь с того самого дня, когда вас перестанут бояться, ваши задушевные друзья прекратят оспаривать между собой почетное право вытащить вас из очередного финансового затруднения.

Матален в испуге посмотрел на нищенку. Эта старуха знала все и читала в душе молодого бретера, будто в открытой книге.

– Откуда вы это узнали? – прошептал он.

– Неважно. Послушайте, хотя ваши друзья с готовностью раскрывают перед вами свой кошелек, мне известно, что в настоящее время вы испытываете денежные трудности, остро нуждаясь в трех сотнях луидоров.

– Да вы – сущий дьявол!

– Возможно. Я могу дать вам эти триста луидоров, но для этого мы должны заключить соглашение.

Маркиз застыл в нерешительности.

– Для начала давайте оговорим условия, – произнес он.

– Я вам их уже сообщила. С этой минуты противников вам буду назначать я.

– Что еще?

– Вы не будете подвергать себя ненужному риску, бросая вызов кому-то другому.

– А если мне нанесут оскорбление?

– Хм… В этом случае вам придется советоваться со мной.

– Это все?

– Нет. Только что вам пришла в голову замечательная идея, которой вы не преминете воспользоваться. Пустите слух, что впредь вы отказываетесь с оружием в руках отстаивать свою честь и что две дуэли, имевшие место сегодня утром, были последними.

– Зачем?

– Сейчас я вам все объясню. Вы хорошо сложены и весьма неглупы, если, конечно, вам, как в данную минуту, не мешает шевелить мозгами потрясение. Поэтому вам ничего не стоит корчить из себя праведника и хорошего товарища. Перед вами откроются двери салонов Бордо. Один из них, салон мадам де Женуйяк, я рекомендую вам особо.

– Не имею чести быть вхожим в этот дом.

– Ничего, эту честь вам вскоре окажут. Там познакомитесь с их дочерью Филиппиной, наивной и чистой, как лилия. Вам придется вскружить ей голову.

– Если получится, – позволил себе заметить маркиз.

– Ей шестнадцать лет. Мужчина вашего возраста и вашей наружности может без труда добиться любви шестнадцатилетней девушки.

– А когда она меня полюбит?

– Когда она вас полюбит, сразу скажете мне, ведь мы с вами будем встречаться каждую неделю – по субботам.

– Все верно, – прошептал Матален, – день шабаша.

– Ну что, маркиз, договорились?

– Одну минуточку, – сказал бретер.

– Как скажете, время у меня есть, – ответила Меротт, откинувшись в кресле.

– С момента вашего прихода сюда вы только то и делали, что говорили, едва давая мне возможность вставить хоть слово. Теперь моя очередь, вам не кажется?

– Слушаю вас.

– Давайте определим ситуацию.

– Какую еще ситуацию? – удивилась цыганка.

– Ту, в которой мы оказались на данный момент. Итак, вы пришли ко мне и обвинили в том, что я совершил подлость.

– Подумаешь – одной больше, одной меньше.

– Но, говоря по справедливости, я не был осведомлен о вашем присутствии на поле боя, и если вы мне даже помогли одолеть двух противников, то сделали это помимо моей воли.

– Совершенно верно, – сказала старая мегера.

– Таким образом, вы определили мне роль не только инструмента, но и жертвы. Замыслили месть, поставили меня в безвыходное, на ваш взгляд, положение и сказали: все, маркиз, попался, либо будешь делать, что тебе велят, либо я тебя опозорю.

– Так оно и есть, как видите, любезный, я обладаю как минимум одним достоинством – честностью.

– Я бы скорее назвал это наглостью.

– Как вам угодно. Что же касается меня, то я не придираюсь к словам.

Уверенный тон старухи, ее поза и жесты, не лишенные некоторой элегантности, вызывали в душе маркиза изумление, готовое в любую минуту перерасти в рабскую покорность.

Но он сумел вернуть утраченное хладнокровие и спросил:

– А если я не соглашусь вступать с вами в сговор?

– Тогда я уйду и приведу в действие озвученные ранее угрозы.

– Прекрасно! Единственное, дорогуша, вам никто не поверит. Клевету принимают не так легко, как вам кажется, особенно если кто-то посчитает, что ее распространяют попрошайки из Двора Чудес[3]3
  Двор Чудес – квартал в средневековом Париже, служивший притоном профессиональных нищих.


[Закрыть].

– В историю с дуэлями может и не поверят. Но я уже говорила вам, что знаю некую семью Ле Куарек…

При этих словах молодого человека снова пробила нервная дрожь.

Он позвонил в колокольчик. На зов явился слуга.

– Каде, – обратился к нему маркиз, – окажите любезность, сходите к нашему соседу виконту и попросите у него пару бутылок старого доброго вина. Я буду ужинать не один.

– С кем это вы собрались ужинать? – спросила Меротт, когда слуга испарился, чтобы исполнить приказание хозяина.

– Как «с кем»? С вами, дорогуша, – быстро ответил Матален. – Если вы, разумеется, окажете мне подобную честь.

– Вы смеетесь надо мной…

Хлопнула закрывшаяся за слугой входная дверь. Маркиз вскочил на ноги.

– Мы остались одни, Меротт, – произнес он, направляясь к старухе.

– И что из этого? – спокойно спросила она.

– А что, если я решу избавиться от вас раз и навсегда?

– Хотите меня убить?

– Как бешеную собаку.

Услышав эти слова, Меротт откинулась в кресле и разразилась самым звонким хохотом, который когда-либо раздавался в доме Маталена. Веселье, к которому привели высказанные в адрес старухи угрозы, окончательно сбило маркиза с толку.

– Убить меня? – повторила Меротт, пытаясь справиться с этим приступом истерического смеха. – И как вам в голову, маркиз, могла прийти такая нелепая мысль?

– Почему это нелепая?

– Конечно, нелепая, ведь ей присущ некий недостаток.

– Что вы имеете в виду?

– Ее вполне можно было предвидеть.

– Предвидеть? – повторил Матален.

– Маркиз, неужели вы считаете меня полной дурой?

Молодой человек, не в силах оправиться от изумления, не ответил. Он пытался напугать цыганку, но успеха не добился и это привело его в отчаянье.

– Маркиз, – продолжала старуха, – уж поверьте мне, я поступила бы крайне опрометчиво, если бы пришла к вам, вызвала ваш гнев и желание всадить в меня кинжал, не позаботившись заранее о путях к отступлению.

– Что вы хотите этим сказать?

– Что к вашей двери меня сопровождали два человека, на преданность которых я могу полагаться, и если ровно в восемь часов я отсюда не выйду…

– И что тогда будет?

– Один из них позовет полицию, другой проследит за тем, чтобы вы не вынесли труп.

– Ха! Полиция ни в жизнь не поверит этим бродягам.

– Кроме того, один из них прекрасно знает новейшую историю Ренна, в котором обитает семейство Ле Куарек.

– Вы повторяетесь, моя дорогая.

Старуха встала, ткнула пальцем в часы с маятником и сказала:

– Без пяти восемь, господин маркиз.

– Мне до этого нет никакого дела!

– Зато мне есть! Мне не хочется, чтобы мой личный страж проявил поспешность и донес на вас за преступление, которого вы не совершали. К тому же у меня такое ощущение, что мы с вами, в конечном счете, поладим.

Маркиз все никак не мог решиться. Несмотря на былые ошибки, совершенные, не исключено, по причине отсутствия зрелости, невзирая на всю жестокость своей натуры, отнюдь не склонной к угрызениям совести, он не хотел бросаться в водоворот преступлений, причем преступлений, спланированных заранее.

– Подумайте, маркиз, от чего вы отказываетесь. Я сделаю из вас короля салонов Бордо. Вас ждет брак с богатейшей невестой.

– Замолчите! Замолчите же!

– И поскольку вас нужно надлежащим образом ввести в свет, завтра я привезу шесть тысяч франков.

Маркиз посмотрел на цыганку и не произнес ни слова.

– Вижу, вы согласны, – утвердительным тоном заявила та.

Матален не ответил. Сделка была заключена.

– Ну что же, давайте не будем терять времени, – продолжала Меротт. – Выслушайте меня.

– Прошу прощения, но уже восемь часов, – перебил ее маркиз. – Вы забыли о вашей личной страже, которая шатается вокруг моего дома.

– Ничего я не забыла.

– Взгляните на часы.

– Маркиз, ваш слуга вернулся, теперь мы больше не одни, и никакая стража, которая бы меня охраняла, вокруг вашего дома не шатается.

– Вот как?

– Эту историю мне пришлось выдумать, чтобы продемонстрировать, что я вас сильнее, и пресечь ваши поползновения совершить убийство.

– Правда ваша, – прошептал Матален, – вы меня здорово разыграли.

– Не вы первый, не вы последний, – ухмыльнулась старая мегера.

– Продолжайте.

– Итак, соглашение мы с вами заключили, теперь вы принадлежите мне точно так же, как я – вам. Вы готовы мне слепо подчиняться?

– Постараюсь.

– Прекрасно. Теперь слушайте внимательно. Сегодня вечером отправитесь в Гран-Театр. Там вместе с семьей будет юный господин де Вертей. Вызовете его на дуэль.

– Как! Этим же вечером? То есть завтра утром мне предстоит…

– Я велела вызвать его на дуэль, но не говорила, что она должна состояться завтра утром.

– В самом деле, мадам! Что-то плохо я стал соображать.

– А вам и не надо… – промолвила Меротт.

– Но ведь…

– Тем не менее, – продолжала старуха, – я хочу расставить все точки над «i»; то, что я вам сейчас предлагаю, является отправной точкой плана, который позволит вам снискать дружбу всех бордосцев и откроет перед вами двери всех салонов города.

– В таком случае продолжайте.

– Вы вызовете молодого де Вертея на дуэль.

– А потом?

– Завтра, около четырех часов пополудни, примете его секундантов.

– Отлично. Дальше.

– Пока на этом все. Завтра в три часа я приду к вам с шестью тысячами франков и дам дальнейшие указания.

С этими словами старуха трагичным жестом закуталась в свою холщовую блузу и удалилась.

Когда она ушла, Маталену показалось, что он избавился от жуткого кошмара. В то же время именно он, а не кто другой сдался, дал втянуть себя в историю и связал обещаниями.

– О нет! Нет, я не буду ей подчиняться! Не буду! – то и дело восклицал он.

Затем принялся размашистым шагом мерить комнату, в которой произошли только что описанные нами события.

Выросший на пороге слуга сообщил, что маркиза давно ждет ужин.

Сев за стол, Матален едва прикоснулся к яствам, но прилично выпил, чтобы забыться. Однако все было напрасно – перед глазами по-прежнему стояло лицо ужасной старухи, подавляющей его и толкающей на преступление. Причем маркиз так и не знал, хватит ли у него смелости ее ослушаться.

В конце концов он вскочил на ноги, бросил салфетку на стол, выпил последний бокал вина, схватил шляпу с тростью и ушел.

На улице свежий воздух сентябрьского вечера немного успокоил бретера. Пройдясь под сенью высоких деревьев на аллеях Любви, он решил не исполнять ни единого пункта соглашения, которое ему навязала цыганка.

Придя к такому выводу, маркиз направился на плас де ла Комеди, встретил на бульваре Энтанданс пару товарищей и завел с ними беседу.

Они поздравили его с успешным исходом двойной дуэли. Ощутив от этих комплиментов в душе неловкость, маркиз сменил тему разговора.

Когда они уже подходили к площади, один из приятелей спросил:

– А ты идешь в Гран-Театр, Матален?

– Нет, – сухо ответил дуэлянт.

– Это еще почему?

– Мне не нравится спектакль.

– Но вечером дают «Фернана Кортеса»[4]4
  «Фернан Кортес, или Завоевание Мексики» (1809) – опера Г. Спонтини по одноименной трагедии А. Пирона.


[Закрыть], раньше ты об этой пьесе соловьем заливался.

– А сегодня она меня раздражает, – в нетерпении ответил Матален.

– Как тебе будет угодно.

– Да и потом, – продолжал бретер, полагая, что нашел удобный предлог, – после утренней дуэли мне омерзительно появляться на публике.

– О-хо-хо! – усмехнулся другой товарищ заядлого дуэлянта. – Наш маркиз становится большим скромником.

– Так вот почему ты не хочешь смотреть спектакль, – стал настаивать тот, что заговорил первым. – В таком случае можешь пойти со мной, у меня отдельная ложа.

Матален застыл в нерешительности.

– Ну же, не заставляй тебя упрашивать.

Ничего не ответив, маркиз вместе с друзьями направился к театру. Шагая по вестибюлю, он подумал: «забьюсь в угол отдельной ложи Андре и буду сидеть как мышь».

Приятели вошли в ложу в тот самый момент, когда дуэт начал знаменитую арию из четвертого акта: «У меня осталось лишь одно желание – понравиться тебе».

Занимая места, пятеро молодых людей стали двигать стулья и наделали столько шума, что половина зала повернулась в их сторону и закричала: – Тихо! Замолчите!

Но для приятелей дуэлянта это, по-видимому, стало лишь дополнительным поводом загрохотать еще громче.

– Друзья мои, прошу вас, не привлекайте к нам внимания.

– Почему это?

– Я поклялся, что этим вечером не буду искать ни с кем ссор, а все провокации оставлять без ответа.

IV

Тем временем об исходе утренней дуэли знал уже весь Бордо.

Причина ее тоже была известна, поэтому со всех сторон раздавались неистовые крики возмущения и гнева.

В те времена почти повсюду были люди, выдававшие себя за профессиональных бретеров. Но Бордо в этом отношении был городом особенным: здесь мания дуэлей достигла пределов, которые в наши дни даже представить невозможно.

Чтобы один из таких заядлых драчунов, для которых площадка для поединка стала родным домом, перерезал вам горло, было вполне достаточно иметь несчастье не угодить ему формой вашего носа, цветом галстука или складками жабо. Задира наносил вам оскорбление и вызывал на дуэль, пребывая в полной уверенности, что в обращении с оружием вы, по сравнению с ним, окажетесь менее ловки.

В древней столице Гиени подобные любители ссор были представлены в избытке. В скобках заметим, что закончили все они плохо. Их признанным предводителем, самым опасным и наглым, был маркиз де Матален.

Никто не станет оспаривать, что положение вещей, только что нами описанное, было нетерпимым.

В тот день по всему городу только и говорили, что о дуэли, во время которой полковник де Сезак и майор Монсегюр были настолько серьезно ранены, что никто не взял бы на себя смелость поручиться за их жизнь.

Матери семейств трепетали, молодые женщины и невесты в страхе дрожали за своих возлюбленных.

В салоне на улице Миним, где каждую неделю собирался высший свет Бордо, об этом говорилось вслух перед аудиторией, которая была раздосадована не на шутку.

– Это невыносимо, дальше так продолжаться не может, – сказал один из приглашенных молодых людей.

– Что же делать?

– Надо избавиться от этих бретеров, в конце концов, отомстить им.

– Но как?

Услышав этот вопрос, вперед вышел очаровательный юноша.

– Вот что я хочу вам предложить, – сказал он. – Чтобы одолеть этих негодяев, сеющих ужас в наших семьях, все средства хороши.

– Совершенно верно.

– Давайте тогда объединимся и образуем Общество защиты. Будем усиленно овладевать искусством фехтования, а в тот день, когда сможем превзойти Маталена и ему подобных или хотя бы сразиться с ними на равных, примем бой. Если двое или трое в этом бою падут, маркиза прикончат четвертый или пятый.

– Ваше предложение вполне заслуживает рассмотрения, – сказал высокий, сухопарый, еще бодрый старик, славившийся своей храбростью. – Если подобное общество будет создано, я попрошу, чтобы меня в него тоже включили.

– Вы, господин дез Арно?

– Да, я, почему бы и нет?

– Но ведь вы уже человек в возрасте.

– Увы, мой юный друг, вы совершенно правы. Но по сравнению с вами всеми я обладаю одним преимуществом, которого никто не принимает во внимание. У меня нет родственников, меня в этой жизни ничего не держит, благодаря чему мои рука и дух на поле брани чувствуют себя более свободно.

– Правда ваша.

– Сегодня на свет родилась замечательная идея, – продолжал господин дез Арно, – которой мы обязательно должны воспользоваться.

– Разумеется.

– Только здесь, в нашем салоне ныне собралось двенадцать, а то и четырнадцать неженатых молодых людей, которые вполне могли бы сформировать собой костяк искомого общества.

– Мы все вступим в его ряды, – ответили молодые люди.

К великому счастью, матери семейств беседовали в противоположном углу салона и даже не подозревали о том, что замышляли мужчины.

– Отлично, господа, – продолжал господин дез Арно, – но давайте обо всем договоримся и подведем под наше предприятие прочную, надежную основу.

– Мы вас слушаем.

– Во-первых, женатые мужчины в Общество приниматься не будут – когда на тебе лежит груз ответственности, ты не можешь подвергать опасности свою жизнь, а вместе с ней и будущее своих близких.

– Принято.

– Позвольте задать вам один вопрос, господин дез Арно, – произнес двадцатилетний юноша.

– Слушаю вас, мой юный друг.

– Как мы будем поступать, если Матален или какой другой заядлый драчун вызовет кого-то из нас на дуэль?

– Мой ответ весьма категоричен: не отвечать ни на какие провокации до тех пор, пока Общество не будет в состоянии расправиться с этими молодчиками.

– Но ведь это будет нелегко.

– Мне это хорошо известно, – ответил дез Арно. – И именно поэтому я хочу, чтобы каждый наш член первым делом поклялся – кто бы ни вызвал его на дуэль и какое бы страшное оскорбление ни нанес, не принимать боя до тех пор, пока не будет отдан приказ «Вперед!».

– К тому же, – добавил рослый малый по имени Сен-Мартен, до этого не произнесший ни слова, – в нашем распоряжении есть одно средство, благодаря которому в ожидании дня решающей дуэли оскорбления можно свести к минимуму.

– Что же это за средство?

– Оно заключается в том, чтобы с помощью кулаков дать противнику хорошую взбучку.

– Тоже неплохая идея, – промолвил дез Арно.

Предложение Сен-Мартена получило всеобщее одобрение.

– Ну что же, господа, – подвел итог дез Арно, – предлагаю вернуться к этому разговору завтра у меня дома, в два часа пополудни.

– Договорились.

– А теперь давайте больше не будем вести себя так, словно мы замыслили какой-то заговор. Мамаши от этого могут прийти в волнение.

После этих слов молодые люди разбрелись по всему салону – Общество защиты было создано.

В это же время в том же самом салоне формировалась еще одна лига.

Матери семейств и юные девушки решили, что отныне двери уважаемых домов города будут закрыты для каждого молодого человека, принимающего вызов на дуэль, независимо от того, бордосец он или нет.

– Но подобный запрет не может длиться вечно, – заметила пожилая дама с убеленными сединой волосами. – Мы не должны навсегда исключать такого господина из общества.

– Справедливо.

– Давайте назначим длительность этого наказания.

– Пусть это будет год.

– А этого достаточно?

– Два года, – предложила мать семейства, у которой был чересчур пылкий сын.

– Слишком много, года вполне достаточно, – вновь отозвалась пожилая дама. – Таким образом, мы пришли к соглашению, что для каждого, кто будет драться на дуэли, в течение целого года, начиная с дня проведения дуэли, двери членов нашей лиги будут закрыты.

– Решено.

– А теперь, дорогие мадам и мадемуазель, вы должны привлечь в нашу лигу всех, с кем поддерживаете отношения как близкие, так и не очень.

– Мы не преминем это сделать.

– Есть все основания полагать, что в самое ближайшее время большинство бордоских семейств объединятся и воздадут должное этим негодяям.

Как видим, пока в одном конце салона господа вынашивали планы мести бретерам, в противоположном углу матери семейств предпринимали меры для того, чтобы воспрепятствовать любым попыткам свести с ними счеты.

Как бы там ни было, остановившись на этом, разговоры на данную тему уже стали было стихать, но тут в салон вошел юноша с взволнованным лицом, поклонился хозяйке дома, подошел к группке мужчин, окруживших господина дез Арно, и сказал: – Матален вновь взялся за свое.

– Как! Опять? – воскликнул дез Арно.

Хотя юноша говорил вполголоса, его слова, самым странным образом, услышали почти все.

Имя Маталена, сорвавшееся с его уст, прокатилось по салону похоронным звоном.

В мгновение ока все мужчины и женщины окружили молодого человека и засыпали его таким количеством вопросов, что ответить на них не было никакой возможности.

– Спокойно, мадам, спокойно! – промолвил господин дез Арно. – Давайте по порядку, пусть месье Гольтье поведает нам о том, что произошло нынешним вечером, в том, разумеется, случае, если об этом можно рассказывать при дамах.

– Ах! – ответил тот, кого только что назвали Гольтье. – Этот раз ничем не отличался от предыдущих, всё было как обычно.

– Что «всё»?

– Вызов на дуэль.

– А кто стал его жертвой? – поинтересовалась какая-то дама.

– Как это произошло? – спросил господин дез Арно.

– После четвертого акта некий молодой человек, до этого сидевший в первом ряду галерки, спустился вниз и толкнул дверь – чуть сильнее обычного. В этот момент за ней находился де Матален.

– И что же, его ударило створкой?

– Нет, лишь задело самую малость.

– И этого ему хватило, чтобы вызвать противника на дуэль?

– Погодите. Сей молодой человек с галерки, по всей видимости, не обратив никакого внимания на эту невольную неловкость, спокойно пошел дальше.

– Прошу прощения, сударь! – крикнул ему в этот момент Матален.

– Мне не за что вас прощать, – вежливо ответил юноша, не подозревая о злом умысле.

– Негодяй! – завопил в ответ Матален.

– Заслышав эти слова, юноша с галерки вернулся и презрительно бросил к ногам Маталена свои перчатку и адрес.

– Мы знаем этого юношу?

– Да.

– Он из Бордо?

– Да.

– Как его зовут?

Гольтье посмотрел по сторонам, будто желая удостовериться, что рядом нет ни матери, ни сестры человека, которого маркиз вызвал на дуэль, и ответил: – Гектор де Вертей.

По рядам собравшихся пополз шепот отчаянного, горького изумления.

Затем, почти лишившись чувств, в изнеможении упала в кресло женщина. Бледная, как смерть, она поднесла к губам платок, пытаясь заглушить крик боли, и стала прилагать отчаянные усилия, чтобы справиться с мучительной тревогой.

К счастью для нее, внимание собравшихся было приковано к юному Гольтье, приводившему новые подробности ссоры.

Женщины, по привычке, задавали самые нелепые вопросы.

– Что же теперь будет? – спросила одна из них.

– Черт побери, мадам, – ответил господин дез Арно, – теперь де Вертей в течение ближайших сорока восьми часов будет драться на дуэли.

– Неужели этот Матален его убьет? – простодушно спросила юная белокурая девушка.

Ее вопрос остался без ответа.

Но каждый, кто в этот момент обратил бы внимание на женщину, над страданиями которой мы только что приоткрыли завесу, заметил бы, что она вздрогнула.

Мгновение спустя сия дама, собрав все силы, придала лицу надлежащее выражение и обратилась к хозяйке дома: – Прошу прощения, моя дорогая мадам, но я должна идти.

– Как? Так рано?

– Скоро полночь и несчастные дамы, наслушавшись этих ужасных историй о бретерах и убийцах, будут бояться возвращаться домой.

При этих словах она мужественно улыбнулась.

Даже злейший враг этой дамы не догадался бы, какая страшная мука изводит ее душу.

Она грациозно поклонилась собравшимся, велела подавать экипаж и через несколько минут покинула салон.

Когда она ушла, один из молодых людей обратился к соседу и сказал: – Мадам Лонгваль могла бы найти и более подходящий момент для шуток.

– Вы уверены, что у нее есть желание шутить? – спросил сосед, будто зная, что кроется за притворной веселостью прекрасной, очаровательной беглянки.