Текст книги "Дуэлянты"

В противоположном углу салона все сгрудились вокруг мадам де Женуйяк и ее дочерей – каждая из них была помечена все теми же тремя роковыми алыми пятнышками.

– Кровь! – прошептал Годфруа. – Откуда она взялась? Что происходит? Даю слово, я ничего не понимаю.

– Эге! Погляди на господина де Кери. Помощник королевского прокурора в ярости. Сей голубок тоже помечен.

– Направляется к баронессе де Мальвирад. О чем же с ней собрался говорить наш судейский?

Не успел Ролан закончить эту фразу, как в салоне раздался громкий, властный голос представителя закона:

– Мадам, – произнес он, – подобно целому ряду других гостей, я стал жертвой безобразной мистификации и требую от вас объяснений.

– Что вы имеете в виду? – спросила баронесса, с угодливым видом направляясь к молодому законнику.

Но вдруг остановилась, в страхе отпрянула и молитвенно сложила руки.

– Боже праведный! – воскликнула она. – Что это у вас? Это же кровь.

– Совершенно верно, мадам, это кровь или же некое вещество, очень на нее похожее. И по всей видимости, подобный фарс разыграли не только со мной.

– Фарс, сударь… Как бы там ни было, это отвратительно. У кого еще есть такие пятна?

– Мне говорили, что у графини де Блоссак, а также у маркизы де Женуйяк и ее дочерей.

– Как! Этих дам тоже кто-то испачкал столь оскорбительным образом? – воскликнула баронесса, поспешно направляясь в тот уголок салона, где в окружении своей семьи сидела графиня. – Я потрясена до глубины души, совершенно расстроена и не знаю, как все это объяснить. Сейчас мы все выясним. Стоит узнать лишь…

Пожилая дама направилась к двери салона, но по дороге вдруг столкнулась с полковником и майором.

– Как! Вы, полковник, тоже? И наш бравый майор. Это уже слишком.

В салоне стояла гробовая тишина. Гости переглядывались друг с другом, каждый строил в голове догадки по поводу этого необъяснимого события.

– Мне кажется, что у господ Коарасса и Мэн-Арди тоже есть такие же пятна.

– Подобное могло произойти только у меня, – произнесла баронесса тоном безнадежного отчаяния.

Она устремилась в вестибюль и собралась уже было переступить порог, но тут в проеме двери вырос лакей в шитой галунами ливрее, на мгновение застыл в нерешительности, затем неуверенным шагом подошел к хозяйке дома и стал ей вполголоса что-то объяснять.

– Бедняжка! – воскликнула баронесса. – Она мертва?

– При смерти, мадам.

– Принесите ее мне! – приказала она.

Затем повернулась к собравшимся и сказала:

– Успокойтесь, прошу вас. И примите мои извинения. Ничьей вины в этом нет. Просто очаровательная маленькая птичка, испугавшись шума, как-то умудрилась выскользнуть из клетки. К сожалению, обретя свободу, она сильно поранилась, но все же сделала над нашими головами круг, разбрызгивая вокруг капельки своей крови, которые самым прискорбным образом упали на некоторых из вас.

Послышался всеобщий вздох облегчения. Эти капельки крови не на шутку всех испугали. Вскоре вновь появился рослый слуга. В руках у него был поднос, на котором лежал окровавленный бразильский попугайчик.

– Вот он, виновник всего этого безобразия. Простите его, дамы и господа, ведь за свою проделку он поплатился жизнью.

Все подошли ближе, чтобы увидеть пернатое создание.

– Он и правда весь в крови, – сказал полковник.

– Сердце несчастной пичужки все еще бьется, – заметил помощник королевского прокурора.

Поднос с попугаем пошел по кругу и пять минут спустя присутствующие уже смеялись над своим давешним смятением.

Все, да не все! Единственным, кого это объяснение не удовлетворило, был Годфруа де Мэн-Арди.

«Как птичка, пусть даже окровавленная, – думал он, – могла посадить по три пятнышка крови на платья дочерей маркизы де Женуйяк, их матери и бабушки, по два на нас с Коарассом, и по одному – на наших братьев?»

– Ролан, что ты обо всем этом думаешь? – вслух спросил он.

– Тревожно мне, – ответил Коарасс. – Даже с учетом приведенного баронессой объяснения то, что с нами произошло, представляется странным и необычным.

– Ах, мадам! – говорил тем временем господин де Кери. – Вы поступили правильно, предоставив нам это доказательство.

Гости из вежливости засмеялись.

Когда инцидент был исчерпан, все вновь бросились развлекаться, но веселье, несмотря на это, входило в свои права настолько медленно, что вскоре гости изъявили желание покинуть салон баронессы де Мальвирад и отправиться домой.

– Вот видишь, – обратился Мэн-Арди к другу, – что ни говори, а эти капельки крови посеяли в душах собравшихся тревогу.

– Такое ощущение, что мы на балу гробовщиков, – ответил Коарасс. – Помощник королевского прокурора утратил приятное расположение духа, полковник не скрывает озабоченности, а майор как-то странно покусывает свой ус.

– А ты не хотел мне верить, когда я выражал опасения, когда витавшие в воздухе флюиды велели мне быть начеку.

– Я ограничусь тем, что присоединюсь к твоему мнению, – ответил Ролан. – Но мы, как минимум, должны понимать, что происходит.

– Ха! Если бы я знал, то сразу тебе сказал бы.

– Смотри! Мадам де Блоссак раскланивается с баронессой. Ее сопровождают Танкред и Кловис. Это я велел им, что бы ни случилось, не отходить от нее в этом доме ни на шаг.

– Правильно! – сказал Годфруа. – А мы с тобой еще больше усилим почетный эскорт этих дам.

И Мэн-Арди направился к баронессе, прощавшейся со своими гостями.

– Мадам, позвольте выразить вам благодарность, – сказал он. – Мы с братом, равно как и наши друзья, провели очаровательный вечер из числа тех, устроить которые под силу только вам и больше никому.

– А вы льстец.

– Нет, мадам. Все было просто замечательно, вплоть до этого незначительного инцидента с капельками крови, в чем-то даже фантастического и ужасного, который благополучно завершился выносом тела.

– Ох! Не говорите так о моей маленькой птичке. Если бы вы только знали, как мне ее жалко!

– В самом деле?

– Когда я увидела на этом подносе ее трупик, мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расплакаться.

– Значит, вы, мадам, относитесь к тем избранным натурам, которые даже в зрелом возрасте отличаются самой нежной впечатлительностью? – не без доли иронии спросил Годфруа.

Баронесса собралась было ответить, но Мэн-Арди поспешно добавил:

– Еще раз благодарю вас, мадам. Примите выражения нашей самой искренней признательности.

Он отвесил хозяйке дома поклон, Коарасс с их юными братьями тоже последовали его примеру и молодые люди удалились.

– Насмешник… – прошептала мадам де Мальвирад. – Прекрасный и безжалостный. Ты дорого заплатишь за свою иронию и сарказм.

В этот момент с лестницы донесся чей-то громкий вопль. В ужасе закричали дамы. Все бросились на шум.

– Что такое?

– В чем дело?

Одновременно с этим послышался грохот железа, со звоном разбилось стекло. В воздухе распространился зловонный запах коптящих, не погашенных до конца ламп.

– Как же здесь воняет! – произнес чей-то голос.

– Невыносимо! – ответил Мэн-Арди, с трудом сдерживая гнев. – Никто не ранен?

– Но почему здесь так темно? – послышался зычный голос майора.

– На лестнице и в самом деле ничего не видно, – ответил полковник. – Да, вечер во всех отношениях выдался необычный.

– Да что, в конце концов, произошло? – спросил помощник королевского прокурора.

– Господа, в первую очередь нужно принести свет.

– Вот канделябры со свечами, – произнесла подоспевшая баронесса.

Когда на лестнице стало светло, Коарасс, стоявший первым, тревожно оглядел вестибюль и воскликнул:

– Слава богу! Ничего страшного не произошло.

– В чем, наконец, дело? – спросила мадам де Мальвирад, стараясь, чтобы ее голос звучал взволнованно.

Перед ней вдруг вырос Мэн-Арди.

– Дело в том, мадам, – сказал он, – что веревка, на которой была подвешена ваша люстра, неожиданно развязалась.

– Ах! Боже мой!

– Причем в тот самый момент, когда прямо под ней дожидались своего экипажа графиня де Блоссак и маркиза де Женуйяк с дочерьми.

– Они не ранены? – поспешно спросила баронесса.

– Они мертвы, – скорбным тоном произнес Мэн-Арди.

С этими словами молодой человек вперил в глаза мадам де Мальвирад пристальный взгляд.

– Мертвы! – воскликнула баронесса, и губы ее на кратчайшее мгновение скривились в хищном оскале.

Затем она поднесла руку к груди и никто не смог бы сказать, что эта дама испытывает – радость или боль.

Слова молодого человека были встречены гробовым молчанием.

– Мертвы! – со всех сторон повторяли чьи-то голоса.

– Да нет же, нет! – послышалось из вестибюля.

– Где же они, мои милые подруги? – закричала баронесса, бросаясь к лестнице, чтобы, с одной стороны, скрыть охватившее ее волнение, с другой – избежать слишком внимательного взгляда Годфруа.

– Ах! Вот и вы, моя дорогая графиня! – воскликнула она, оказавшись у подножия лестницы. – Вы ранены?

– Отнюдь, мадам, – ответила Сара.

– А с маркизой де Женуйяк и ее малышками тоже все в порядке?

– Мы совершенно не пострадали.

– К чему тогда все эти слова господина Годфруа? – спросила баронесса.

– Я не знаю.

– Как бы там ни было, – прошептал Мэн-Арди на ушко Коарассу, – уж я-то знаю, что ее так волнует.

– Но как получилось, что люстра упала не до конца? – спросил майор.

– Она и правда долетела только до середины лестницы, – вставил слово помощник королевского прокурора.

– По всей видимости, на лестнице в этот момент кто-то был, – ответил Коарасс. – Он-то и отвратил беду.

– Кто же?

– Я, сударь. – ответил красавец Ролан. – Увидев, как эта колоссальная масса рухнула на семейство де Женуйяк, я, к счастью, сумел схватить на лету оторвавшуюся веревку.

– Что ни говори, а сил вам, молодой человек, должно быть, не занимать, – молвил майор.

Мэн-Арди подошел к Коарассу, который по-прежнему сжимал в руке злополучную веревку, и сказал:

– Погоди, ты не можешь держать этот конец вечно, лучше привяжи его к перилам.

– А ведь это мысль! – ответил Коарасс и с помощью друга взялся за дело.

– Нам нужно кое-что проверить, – произнес Годфруа.

– Что?

– Окажи любезность, приглядись к месту обрыва веревки.

– Сейчас. Ах! Боже праведный!

– Прибереги свои восклицания до другого случая, а мне просто скажи, что ты обнаружил.

– Веревка не порвалась!

– Черт меня подери!

– Ее перерезали.

– Этого-то я и боялся. Ролан, поверь мне, эти капельки крови явно что-то значат, ими нас сегодня не зря пометили.

– И что теперь делать?

– Как «что»? Убираться отсюда восвояси.

Друзья вышли на улицу.

– Графиня с семейством как раз садятся в карету, – сказал Коарасс.

Мэн-Арди подошел к экипажу.

– Мадам, – тихо произнес он, – примите все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, вокруг вас полно вражеских ловушек.

– Враги? Вокруг нас? – недоверчиво возразила графиня.

– Госпожа графиня, сейчас не время для дискуссий. Но поверьте мне на слово – вам необходимо соблюдать предельную осторожность. Хотя бы до завтра. Днем я вас навещу.

– Ну что же, мой дорогой Годфруа, в таком случае до завтра.

– А пока я приставлю к вам в качестве сопровождающих двух слуг – не из робкого десятка.

– Они поедут с нами, друг мой?..

– Мадам, эти добровольцы – Танкред и Кловис, ваша личная стража. Не препятствуйте им, в этом случае нам с Роланом будет спокойнее.

– Как пожелаете. Кучер, домой!

Тяжелая карета тронулась с места и вскоре лошади уже во весь опор несли ее вперед. Когда она окунулась в тень улицы Жарден-Пюблик, сзади на нее, несмотря на огромную скорость, запрыгнули два молодых человека, ловких, как кошки.

– Отлично, – сказал Мэн-Арди, – ребята вооружены, а раз так, то до завтрашнего дня беспокоиться не о чем.

– Вот так сюрприз! Вы все еще здесь, господин де Мэн-Арди? – донесся сзади громкий голос заместителя королевского прокурора, господина де Кери.

– Да, сударь, – ответил вполголоса Годфруа, – и даже готов дать вам хороший совет.

– Какой, боже правый?

– Будьте бдительны.

– Что вы имеете в виду?

– Берегите себя.

– Как это?

– Вы слепо поверили объяснению в виде окровавленной птички?

– Разумеется, – ответил судейский, явно не блиставший умом.

– Сударь, – вставил слово Коарасс, – как вы, человек, по долгу службы обязанный дотошно докапываться до первопричин происходящего, сегодня вечером не поинтересовались, что означают эти капельки крови, оказавшиеся в одном и том же месте, напротив сердца, лишь у двенадцати гостей из ста пятидесяти.

– В самом деле, – ответил помощник королевского прокурора. – Я и не заметил. Вы открыли мне глаза.

– Вас не удивил тот факт, что на некоторых было по три таких кровавых слезинки?

– Вы правы.

– А на других по две?

– Так оно и есть.

– Наконец, на вас, сударь, майоре и полковнике – только по одной.

– Совершенно с вами согласен. Все это действительно очень странно. Но я этим займусь и правосудие, от которого ничего нельзя утаить…

– Сударь, у меня есть все основания полагать, что в сложившихся обстоятельствах правосудие никогда ничего не узнает.

– И тем не менее…

– Неужели ваше правосудие сомневается, что веревка, на которой висела люстра, была отрезана рукой злоумышленника?

– Вы полагаете?

– Доказательств у меня нет, но…

– В таком случае я должен арестовать всех, кто живет в этом доме.

– А гостей, сударь, вы тоже арестуете? Ведь злодей вполне может оказаться из числа приглашенных.

Помощник королевского прокурора закусил губу и задумался.

– Лучше всего ни на минуту не терять бдительности. Если с вами произойдет что-то непредвиденное или странное, сообщите нам. И будьте начеку. Мы, со своей стороны, при необходимости тоже обратимся к вам за помощью. Только так мы сможем собрать воедино все фрагменты и помочь правосудию пролить свет на происходящее.

– Да-да… – отозвался помощник королевского прокурора, который хоть и не слыл умницей, но человек был мужественный и храбрый. – Вы правы, будем защищаться. Адрес ваш я знаю, этого достаточно.

– Значит, договорились. До свидания.

На том собеседники расстались.

– Доброй ночи, господа, – раздался в этот момент голос старины Монсегюра.

– Доброй ночи, майор, доброй ночи, полковник.

Двадцать минут спустя в доме баронессы не осталось ни единой живой души.

Хозяйка отослала слуг спать, а сама бодро поднялась к себе в комнату, дважды повернула в двери ключ, направилась прямо к камину и нажала на основание напольных часов. Открылась дверь и на пороге возник господин.

И господин сей, был не кто иной… как Матален.

– Ну что, вы их видели?

– Разумеется! – ответил маркиз. – Единственное, тех, на ком было только по одному пятнышку, разглядеть было трудновато.

– Не страшно! В самом крайнем случае их мы можем отложить до лучших времен, особенно полковника и его безмозглого дружка, майора Монсегюра.

– Такие, как они, живут долго, – заметил Матален.

– Скажу больше, во время следующей дуэли они вполне могут привести моего маркиза в самое плачевное состояние.

– Это еще надо доказать.

– Будь по-вашему. Но мы здесь не для того, чтобы задирать друг друга. Мне нужно сообщить вам нечто важное.

– Говорите.

– За последние восемь дней ситуация изменилась. Я более чем когда-либо хочу отомстить этой старухе Блоссак и ради этого не погнушаюсь любыми средствами.

– Да, вы мне говорили и слова ваши привели меня в дрожь. Но я, как вам прекрасно известно, не брал на себя обязательств убивать женщин и детей.

– Слабак! – молвила баронесса, глядя на Маталена с презрительной улыбкой.

– Слабак или нет, но этот вопрос дальнейшему обсуждению не подлежит.

– Согласна, но сейчас у нас есть более безотлагательное дело. Вечером этот Мэн-Арди, на котором было всего лишь два пятнышка крови, меня раскрыл…

– Ну и что?

– Он меня в чем-то подозревает и в этом качестве становится помехой. И его надо было пометить, не двумя и даже не тремя каплями. Он знает слишком много и поэтому заслуживает сразу четырех алых пятнышек. Чтобы вы не сомневались – его нужно убрать в самую первую очередь.

– А Коарасса?

– Красавца Ролана? На мой взгляд, он более доверчив. Пока я не отдам новый приказ, мы сохраним его ранг на уровне двух капель – если этот молодой человек догадается не брать на себя роль защитника графини и семейства Женуйяк, никакая опасность ему грозить не будет.

– Таким образом, мне остается Мэн-Арди. Это нетрудно. Завтра я вызову его на дуэль, а послезавтра он перестанет быть для вас помехой.

– Полегче, мой доблестный паладин, полегче. Если разить, то прямо в цель, бесплодные попытки нам ни к чему.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы – мое последнее средство, но перед тем как натравливать вас на Мэн-Арди, я попытаюсь устранить его другим способом.

– Что вы задумали?

– Нечто весьма хитроумное.

– Что же конкретно?

– Я решила превратить Мэн-Арди в злейшего врага полковника и майора и с помощью тайных происков заставить их сожрать друг друга.

– Идея и правда любопытная.

– Если у меня ничего не получится, то обязанность покончить с этим юнцом ляжет на вас. Но в этом случае упустить его вам будет нельзя.

Столь неприкрытая жестокость в словах Меротт задевала Маталена за живое, в подобные мгновения он многое отдал бы за то, чтобы выскользнуть из лап этой фурии, но теперь уже было слишком поздно.

– Завтра я займусь Коарассом, а послезавтра попытаюсь кое-что предпринять.

– Могу я узнать, что конкретно?

– По сути, это дело вы можете и сами организовать.

– Если это ловушка – то я пас.

– Нет, речь идет о ночной дуэли в свете уличных фонарей, в духе сотоварищей регента Филиппа Орлеанского по дебошам, одним словом, о поединке настоящих мастеров шпаги. Сама благовоспитанность и изысканность.

– Вы не могли бы развить свою мысль без лишних слов?

– В Бордо вы без труда найдете полдюжины авантюристов, которые в лунном свете с радостью скрестят свои шпаги с Коарассом и Мэн-Арди.

– А почему именно полдюжины? Ведь их всего четверо, в том числе двое детей.

– Ах! Дорогой мой, я не буду говорить, что вы глупец, хотя в вашем поведении все наводит меня на мысль, что это именно так.

– Знаете, ваши оскорбления ни к чему не приведут. Лучше объясните все по порядку.

– Вы не можете драться с этими господами без свидетелей. Поэтому вас должно быть человек шесть, а то и восемь.

– Вы правы, – ответил Матален со странной улыбкой на устах. – Ну что же, найду я вам авантюристов. У меня есть несколько друзей, которые с превеликой радостью доставят себе подобное удовольствие.

– Тогда слушайте. Наши американцы живут в уединенном доме на улице Тан-Пассе. Чтобы попасть туда, им приходится сворачивать с улицы Фондодеж и добираться домой через пустырь. Там-то ваши друзья их и встретят.

– Отлично.

– Что касается предлога для ссоры, вы без труда сможете его найти.

– Само собой разумеется.

– И поскольку мы все будем делать по порядку, пока не покончим с этим делом, ни за что другое браться не будем.

– Мне тоже участвовать в стычке?

– Ни в коем случае. Мэн-Арди вас знает и причастность к этому делу может вас скомпрометировать. Но с этим юнцом должен драться самый сильный и опытный фехтовальщик! И пусть он, черт побери, его прикончит!

Услышав это ругательство, Матален улыбнулся и засобирался домой. Но перед тем как откланяться, сказал:

– Кстати, Меротт, сегодня вечером вы совершили глупость.

– Какую?

– Перерезали веревку, на которой висела люстра.

– И что в этом такого?

– Мэн-Арди сразу заметил, что она не перетерлась. Будь сей молодой человек не столь благоразумен, он устроил бы скандал, который обошелся бы вам очень и очень дорого.

– Он об этом даже не подумал.

– Эге! Не торопитесь с выводами. Он просто сказал себе, что найти злодея среди полутора сотен приглашенных вами гостей будет невозможно, и оставил сделанное открытие при себе. В следующий раз не действуйте так примитивно.

С этими словами Матален удалился. В тот момент, когда он открыл дверь на улицу, чтобы переступить порог, к дому баронессы как раз приближались четыре тени, которые при его появлении исчезли, как по мановению волшебной палочки.

Маркиз ничего не заметил. Он спокойно закрыл за собой дверь и ушел, что-то насвистывая.

Но в тот момент, когда маркиз проходил мимо толстого дерева, какой-то пьяница, с трудом державшийся на ногах, столкнулся с ним нос к носу и принялся бесцеремонно разглядывать.

Матален угрожающе щелкнул тростью-шпагой, отпихнул незнакомца и закричал:

– Прочь с дороги, чертов пропойца!

– Сударь, не надо злиться, – ответил заплетающимся языком припозднившийся гуляка. – Я ищу свой дом. Вы его, случаем, не видели?

Но маркиз уже был далеко.

Когда он скрылся из виду, послышался тихий шелест, подобный тому, какой издает грызущая орешки белка, и вновь появились четыре виденные нами недавно тени.

– Знаете кто только что вышел из дома баронессы? – вполголоса спросил один из полуночников. – Маркиз де Матален!

– Ты в этом уверен, Годфруа?

– Что он у нее делал в такой час? – спросил Танкред де Мэн-Арди. – Ведь на балу его не было.

– Пятнышки крови, рухнувшая люстра, наконец, Матален, самым загадочным образом покидающий дом мадам де Мальвирад, – все это, друзья мои, наводит меня на мысль, что сыновьям Гаскони очень скоро будет чем заняться.

– Ну и дела! – произнес Коарасс. – Матален знаком с баронессой и тайком наносит ей визиты!

– Попомните мое слово – опасность нарастает и обретает все более конкретные очертания.

– Нужно быть начеку, – продолжал Годфруа. – Тщательно взвешивайте каждый свой поступок и просчитывайте его последствия. Не верьте ни одной живой душе. Вечером мы все стали свидетелями инцидента с люстрой. Обходите стороной строящиеся дома, избегайте карет и повозок. Нас со всех сторон подстерегает опасность. Кто-то покушается на честь и жизнь графини де Блоссак, маркизы де Женуйяк и ее дочерей. Те, кто готовит этот заговор, уже заметили, что мы можем ему помешать, и не замедлят расставить на нас всевозможные ловушки.

– Ты прав, – ответил Коарасс, – нам придется жить на осадном положении до тех пор, пока мы не раскроем эту гнусную интригу.

– Я предлагаю выходить на улицу, только хорошо вооружившись, – промолвил юный Кловис.

– Прекрасная мера предосторожности, в особенности вечером.

– Таким образом, каждый из нас должен всегда иметь при себе кинжал и трость-шпагу.

– Вот мы и дома.

– Так оно и есть, – ответил Коарасс. – Но вам не кажется, что наше жилище отстоит слишком далеко от остальных?

– Оно и к лучшему, – промолвил Мэн-Арди, закрывая за собой дверь. – У меня такое ощущение, что с врагами мадам де Женуйяк мы познакомимся именно здесь.

Несколько минут спустя четверо наших героев уже спали крепким сном, как и подобает людям их возраста.