Электронная библиотека » Понсон Террайль » » онлайн чтение - страница 14

Текст книги "Тайны Парижа. Том 1"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 18:12


Автор книги: Понсон Террайль


Жанр: Литература 19 века, Классика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 14 (всего у книги 69 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Часть II. Товарищи любовных похождений

I

Приступая ко второму эпизоду нашей длинной и мрачной истории, необходимо вернуться за несколько месяцев назад, к тому времени, когда полковник Леон еще и не помышлял об основании общества «Друзей шпаги».

В начале зимы 1837 г. барон Мор-Дье все еще продолжал жить в деревне и не думал о возвращении в Париж. Несмотря на то, что настал уже декабрь, барон Мор-Дье жил в своем имении, носившем то же имя и расположенном в глубине Берри, между Шатром и Шатору.

Замок Мор-Дье, построенный в современном стиле, представлял собою красивый, окруженный парком дом, роскошно меблированный и обставленный наподобие вилл в окрестностях Парижа. Барон Мор-Дье большую часть года проводил в своем имении: причиною тому была, быть может, мизантропия, а может, и желание остаться наедине с молодой женой. Женатый вторично, барон Мор-Дье, несмотря на свои пятьдесят пять лет, был еще довольно бодр на вид и обещал, по-видимому, прожить долго, если судить по его почти черным волосам и стройному прямому стану, но более внимательный наблюдатель заметил бы следы болезни, подтачивавшей здоровье графа. Его бледное, с глубокими морщинами лицо носило отпечаток всех перенесенных им физических страданий и житейских бурь, а помутившийся взор оживлялся, и то мимолетно, только в минуты гнева. Врач сразу решил бы, что барону Мор-Дье не прожить и двух месяцев, и этот человек, казавшийся долговечным, должен был умереть тихо, внезапно, угаснуть, как догоревшая лампа.

В один из декабрьских вечеров, незадолго до Рождества, барон Мор-Дье сидел у камина в большой зале своего роскошного дома, устремив глаза на огонь и грустно опустив голову, с видом человека, погруженного в созерцание прошлого и не находившего в нем ничего утешительного. Рядом с ним за пяльцами сидела баронесса и нежно, с любовью смотрела на него. Баронессе Мор-Дье было не более тридцати лет. Высокая брюнетка, с голубыми глазами, с черными, как смоль, волосами, с красными губами и грустной улыбкой, она была очаровательна; ее классически правильное энергичное лицо смягчалось выражением ангельской доброты. Баронесса Мор-Дье принадлежала к числу тех редких женщин с золотым сердцем, с сильною и мужественною душой, которые, по-видимому, рождены для того, чтобы исполнить свою миссию на земле, и безропотно несут свой крест. Она была пятой дочерью бедного бретанского дворянина. Для ее семьи ее брак с бароном Мор-Дье был одною из тех сделок, которые в нашем обществе совершаются не краснея; что же касается ее самой, то она подчинилась непонятному влечению и симпатии, которые ей внушал этот грустный, разбитый жизнью старик, казалось, перенесший все житейские бури.

Баронесса вышла замуж за старика из самоотвержения, находя поэзию и в милосердии, и в этом отношении она поступила как истая дочь Бретани; в течение трех лет, которые она провела с этим угасавшим от подтачивавшего его нравственного страдания стариком, она окружала его заботами, неусыпным попечением и вниманием, живя в деревне только наедине с ним, в то время как он, погруженный в свои думы, не произносил иногда ни одного слова в продолжение целых часов, как бы снедаемый угрызениями совести.

Зимою, в январе барон Мор-Дье обыкновенно уезжал из своего имения в Париж для того только, чтобы запереться в огромном, мрачном отеле на улице Св. Доминика, где он очень редко принимал гостей, где люстры никогда не сверкали огнями и никогда не раздавался бальный оркестр. Баронесса Мор-Дье не тяготилась, однако, этим полнейшим одиночеством; она переносила такой образ жизни с полным самоотвержением, и никогда роптание не срывалось с ее губ, а морщина неудовольствия не появлялась на ее гладком, как слоновая кость, челе; губы ее всегда грустно и нежно улыбались, когда ее старый супруг взглядывал на нее.

Барон, давно уже рассеянно смотревший на огонь в камине, вдруг поднял голову и обратил свой мутный взор на жену.

– Аврелия, – сказал он, – подойдите и сядьте рядом со мной… мне надо поговорить с вами.

Баронесса встала, придвинула свой стул к креслу барона и подставила ему свой белый лоб, который он отечески поцеловал.

– Дитя мое, – начал барон, взяв ее руку. – Я уже давно собираюсь побеседовать с вами… теперь это необходимо… я не могу дольше ждать… смерть близка…

– Барон!.. – прервала его с волнением молодая женщина.

– Я это чувствую, – продолжал он спокойно, – но не в этом дело… Выслушайте меня…

И барон Мор-Дье нежно посмотрел на жену, как бы благодаря за ее самоотверженность.

– Простите меня, Аврелия, – продолжал он, – что я загубил вашу молодость, ваше будущее, вашу жизнь, полную надежд, которую вы посвятили мне, разбитому и одинокому старику.

– Ах, барон, – прошептала баронесса, – разве с вами я не счастливейшая из женщин?

Барон с благодарностью пожал ее руку.

– Вы добры, – сказал он, – и благородны; вы ангел, и Бог вознаградит вас за это. Но знаете ли, Аврелия, что, женясь на вас, я думал прожить не долее полугода, так велико было горе, снедавшее меня.

Баронесса с ужасом посмотрела на мужа, и взгляд ее, казалось, говорил: «Значит, вы сильно страдали!»

– Да, – ответил он, поняв ее взгляд, и прибавил: – Я чувствовал приближение смерти, дитя мое, и, женясь на вас, надеялся оставить вас молодой, богатой вдовой, блестящее положение которой дало бы возможность красивой и добродетельной женщине вступить в новый брак.

– Молю вас! Не говорите так… – пробормотала взволнованная баронесса. – Разве для меня не счастье служить вам, быть подле вас, жить с вами… долго-долго, – прибавила она, улыбаясь и обнимая своими прекрасными руками шею старика. – Да, друг мой, я буду еще больше заботиться о вас, сделаюсь еще внимательней!..

Глаза старика наполнились слезами.

– Вы ангел! – сказал он.

– Я люблю вас… – ответила баронесса.

– Ну, так выслушайте же меня, – продолжал барон. Молодая женщина протянула ему свои руки, которые онпочтительно поцеловал.

– Дорогое дитя, – сказал он, – вы еще не знаете, что задолго до нашей свадьбы я любил вашу старшую сестру.

– Мою сестру? – спросила удивленная баронесса.

– Да, вашу сестру, госпожу де Берн, теперь уже покойницу, единственный сын которой, офицер, служит в Африке. Позвольте мне рассказать вам эту странную историю, Аврелия, и вы увидите, как вы были дороги для меня еще задолго до того времени, когда я решился предложить вам принять мое имя.

Баронесса Мор-Дье слушала мужа с любопытством, свойственным исключительно женщинам.

– Вслед за террором, – продолжал барон, – воцарился более мягкий режим директории, и некоторые эмигранты начали возвращаться во Францию после долгого отсутствия; в числе их были ваш отец, де Берн и я.

Ваш отец, шевалье де Кергас, вернулся с многочисленным семейством, состоявшим из четырех дочерей и сына, и притом без всяких средств, как и многие другие эмигранты, имущество которых было конфисковано и продано конвентом.

Де Берн был счастливее: его честный управитель, преданный ему, прикинулся крайним приверженцем республики и при помощи этого обмана сохранил обширные поместья своего господина, перекупив их с тем, чтобы возвратить их последнему, как только позволит то изменившаяся политика. Де Верну и мне было по двадцати пяти лет, а вашему отцу лет сорок. Вас в то время еще не было, а вашей сестре Мальвине было шестнадцать лет. Вы знаете, как она была прекрасна. Я страстно полюбил ее и хотел просить ее руки, как вдруг заметил, что де Берн также любит ее. Он был богат – я беден; он был красив, остроумен и мог нравиться женщинам. Поняв, что Мальвина будет счастлива, я стушевался, ища в преданности силы для борьбы против этой любви.

Де Берн женился на Мальвине. Как она была счастлива, вам это известно, но вы не знаете того, что я женился на вас потому, что в глазах света, по крайней мере, вы тетка Октава де Верна, который служит теперь в Африке.

– Что значат ваши слова? – со все возрастающим удивлением спросила баронесса.

– Подождите. Потеряв Мальвину, я в течение нескольких месяцев боялся умереть от отчаяния; потом случай свел меня с одной из тех женщин, которые имеют роковое влияние на всю жизнь мужчины. Эта женщина сделалась госпожою Мор-Дье; я женился на ней два года спустя после свадьбы Мальвины. Я полюбил ее так же горячо и страстно, как любил вашу сестру. Но, увы! Первая любовь и вторая ничего не имеют между собою общего. В первый раз мы любим более рассудком, и от любви этой излечиваются скорее; вторая захватывает только сердце, и от нее умирают. Я любил свою жену, как, по всей вероятности, ангелы любят своего Создателя; я любил ее так сильно, что был рад, что отказался от Мальвины.

Барон Мор-Дье провел рукой по бледному, нахмуренному лбу, как бы стараясь отогнать от себя какое-то ужасное видение.

– Ах, – сказал он, – в течение двух лет я был счастлив безгранично. У госпожи Мор-Дье родился сын и, стоя между этой женщиной и колыбелью ребенка, я считал себя счастливейшим из смертных…

Барон остановился, встал с кресла и направился к бюро; открыв его, он вынул оттуда объемистый, тщательно запечатанный пакет.

– Возьмите, – сказал он, подойдя и протягивая его жене. – Здесь хранится мое завещание. Этим завещанием вы назначаетесь наследницей всего моего состояния с условием, что вы, в свою очередь, после вашей смерти передадите состояние Октаву де Верну, а при жизни будете выплачивать ему ежегодно по двадцати тысяч франков. Вот для чего, Аврелия, я женился на вас.

Госпожа Мор-Дье вскричала:

– Вы безумец! У вас есть сын, который носит ваше имя, и АН ваш единственный законный наследник.

– Вы ошибаетесь, – возразил барон, – у меня нет законного сына. Да, действительно, на свете есть человек, носящий имя шевалье Мор-Дье, к которому после моей смерти перейдет титул барона; человек, которого свет признает за моего сына…

– И что же? – спросила взволнованная баронесса.

– Неужели вы не угадали, что наступил день, когда бесчестие коснулось моего дома; эта женщина, в любовь которой я так сильно верил, изменяла мне, а колыбель заключала в себе следы преступления и живое доказательство моего несчастия? Что я перечувствовал в эти двадцать лет, ни один человеческий язык не в состоянии передать, какую власть над собой пришлось мне употребить и насколько сильно было во мне уважение к своему имени, чтобы не убить эту женщину и этого ребенка, никто не был бы в силах рассказать. Наконец, она умерла, и ее ребенок покинул мой дом. Тогда я вздохнул свободно, как вздыхает невинно осужденный, когда его избавляют от тяжелого соседства с преступником. Я вернул ему состояние его матери; что же касается моего состояния, которое мне возвратило правительство, то он не получит из него ничего и никогда!

Баронесса Мор-Дье слушала мужа, опустив голову и со слезами на глазах. Она понимала, что должен был выстрадать этот человек, живя под одною кровлей с изменившей ему женою и чужим ребенком; но единственно, чего она не могла понять, это отчего он избирает своим наследником именно Октава де Верна.

– Разве у вас нет других родственников, кроме моего племянника? – спросила она.

– Слушайте дальше, и вы поймете все. Де Верн был моим другом, а Мальвина, которую я так любил, сделалась для меня сестрою. Мы жили вместе в Париже и виделись ежедневно. Когда удар разразился над моею головой, они поддержали меня. Они одни знали мой позор, и только они дали мне силы дотянуть до конца. Пять лет они были женаты, но их союз не дал плода.

Однажды вечером я пришел к ним. Новорожденный ребенок кричал под моим плащом; я положил его на колени Мальвины и сказал:

– У вас нет сына, сестра моя, вот он. Усыновите его, потому что он мой.

Этот ребенок, как вы, конечно, догадываетесь, Аврелия, был плодом незаконной связи, в которой несчастный муж искал утешения или, вернее, забвения. Я должен был отобрать его у матери, потому что она не могла бы дать ему имени, и я принес его к вашей сестре, умоляя ее усыновить его. Ваша сестра взяла новорожденного, к себе, вернувшись из путешествия, которое они предприняли в Италию, господин и госпожа де Верн записали ребенка как своего сына и окрестили его под именем Октава де Верна. Теперь вы поняли?

– Поняла, – пробормотала баронесса.

– Тайна эта тщательно скрывалась, – продолжал старик. – Даже сам Октав не знает, что он мой сын, но вы это знаете и передадите ему наследство его отца.

– Клянусь вам! – прошептала баронесса.

Два месяца спустя барон Мор-Дье скончался после кратковременных страданий на руках у благородной и святой женщины, которая отдала ему свою молодость и любила его до самопожертвования. Он умер, обратив взор в ту сторону, где находился его действительный сын, сжимая руку баронессы и заставив ее повторить еще раз клятву, что человек, носящий имя барона Мор-Дье, не получит его наследства.

Барон обставил свое завещание всеми законными формальностями, чтобы лишить наследства своего мнимого сына. Фиктивная продажа, отчуждение из имущества той части, которой отец может располагать по своему желанию, – все было пущено в ход, все было совершено по закону.

Новый барон Мор-Дье кричал от бешенства, оспаривал законность завещания, однако проиграл процесс во всех инстанциях. Без сомнения, он потерял бы всякую надежду вернуть наследство, если бы к нему на помощь не явилось вновь организованное, как раз в год смерти барона Мор-Дье, общество «Друзей шпаги».

Однажды утром, несколько дней спустя после драмы, разыгравшейся в Монгори и в замке Пон, вслед за которой шевалье д'Асти женился на мадемуазель де Пон, своей кузине, полковник Леон явился к барону Мор-Дье, завтракавшему вдвоем с Эммануэлем Шаламбелем.

– Позвольте узнать, – обратился полковник к последнему, – как вы находите деятельность нашего маленького общества? Благодаря ему устранен генерал де Рювиньи, маркиз де Монгори умер накануне брака, и теперь никто не может уже оспаривать у вас имени Флар-Монгори.

– Вы правы, – дорогой полковник, – ответил адвокат, уже утешившийся в смерти своего приемного отца. – Я вам очень признателен.

– Но это еще не все, – сухо продолжал полковник. – Теперь вы должны оказать услугу мне и нашему обществу.

– Что прикажете сделать? Я к вашим услугам.

– Вы должны жениться.

– Что? – удивился Эммануэль. – Прошу объяснить точнее.

– Вы должны жениться на женщине без всяких средств, сначала влюбив ее в себя, что очень не трудно, так как вы красивый малый.

– Гм, без средств… зато у меня более трехсот тысяч ливров годового дохода.

– Тем более основания не гнаться за приданым. Однако я неточно выразился, сказав, что у этой женщины нет состояния; напротив, она очень богата, только имущество, которым она владеет, не ее, и она обязана вернуть его.

Эммануэль с удивлением взглянул на полковника.

– Эта женщина, – продолжал последний, – госпожа Мор-Дье, мачеха барона, нашего гостя. Ей нет еще и тридцати лет, она добродетельна, красива и у нее только одна безумная страсть – ее племянник, от которой мы постараемся излечить ее. Вы слышите, барон?

– Да, – знаком ответил барон.

– Итак, – спросил адвокат. – Вы меня осуждаете безапелляционно?

– А разве вы не осудили генерала?

– Однако…

– Друг мой, – ответил полковник насмешливо, – если бы генерал был жив, то вы назывались бы Шаламбелем всю вашу жизнь.

– Ваша правда, – пробормотал адвокат и опустил голову.

– А если бы де Флар-Монгори женился на мадемуазель де Пон, то вы остались бы без гроша.

Эммануэль поник головой, как человек, решившийся повиноваться.

Мы видим теперь, что общество решило бороться против последней воли барона Мор-Дье и что его вдова, оплакивавшая своего старика супруга, даже и не предчувствовала той бури, которая собиралась над ее головою и грозила нанести удар ее сердцу и жизни человека, которого она взяла под свое покровительство.

II

«Полковник Леон капитану Гектору Лемблену.

Дорогой капитан!

В ожидании, пока кончится срок траура госпожи баронессы Марты де Флар-Рювиньи, вот каких услуг ожидает от вас наше общество. В Африке, в отряде стрелков, есть офицер, с которым нам надо свести кое-какие счеты. Имеющий уши да слышит! Вы уже бывали в Алжире, а барона де Рювиньи, который мог бы уличить вас в дезертирстве, уже нет там. Прощайте.

Полковник Леон.

P. S. Лейтенант де Верн, о котором идет речь, один из лучших стрелков в армии».

III

Месяц спустя после отправки вышеприведенного письма офицер, лицо которого покрылось загаром от жгучих лучей африканского солнца, явился один, вооруженный простым ятаганом, в форт Константину, недавно занятый французской армией, на стенах которого развевалось трехцветное французское знамя. Военный мундир его обратился в лохмотья, а голову его прикрывала красная шерстяная чалма; должно быть, он шел босой в течение нескольких дней, потому что ноги его были все в крови и в ранах. Болезненное выражение лица, тусклый лихорадочный взор, отросшая нечесаная борода изменили до неузнаваемости этого офицера, бывшего четыре месяца назад одним из самых блестящих в полку.

Он направился к зданию, обращенному в казармы, где расположились африканские стрелки, и спросил одного из часовых:

– Узнаешь ты меня?

– Нет… нет, господин офицер, – ответил солдат, догадавшийся по лохмотьям мундира о чине вопрошавшего.

– Я капитан Лемблен, – ответил тот.

– Капитан Лемблен! – вскричал удивленный солдат.

– Я.

– Не может быть!

– Почему?

– Потому что он умер.

– И воскрес, – сказал офицер, входя во двор импровизированной казармы.

Несколько офицеров в это время обучали на дворе солдат. Капитан подошел к ним и обратился с тем же вопросом, как и к часовому. Наконец все признали его. Внезапное исчезновение капитана некогда произвело большой шум. Но теперь, увидев Гектора Лемблена в лохмотьях, истощенного долгим рабством, все отказались от своего убеждения в том, что он дезертировал, и признали его пленником, которому для того, чтобы бежать, пришлось употребить огромную энергию, хладнокровие и ловкость. Капитан рассказал заранее сочиненную историю, которой все поверили. Только один из офицеров, лейтенант, посмотрел на капитана и сказал:

– Знаете ли, на свете есть человек, настолько похожий на вас, что его можно принять за вас!

– Вы шутите, де Верн! – воскликнул Гектор Лемблен, смущенный пристальным, холодным взглядом лейтенанта.

– Это вовсе не шутка.

– Однако?

– Я повторяю: на свете есть человек, настолько похожий на вас, что я принял его за вас.

– И вы его видели сами?

– Да, видел.

– Неужели?

– Я встретил его раз вечером.

– Где? – спросил капитан.

– В Париже, два месяца назад, на улице Вивьен, накануне моего отъезда; я был в отпуске всего на несколько дней.

– Это странно! – пробормотал капитан, вернувшийся в Африку единственно с целью затеять ссору с лейтенантом де Верном и увидевший в его словах превосходный предлог к ссоре, тем более, что он не мог набросить на него тени подозрения.

– И это тем более странно, – продолжал де Верн, – что и теперь я также нахожу сходство между вами и тем человеком, которого я видел в Париже.

– Но ведь вы могли заговорить с ним…

– Он имел осторожность убежать от меня.

– Сударь… – остановил лейтенанта капитан.

– Если это были не вы, то к чему же сердиться?

– Вы правы, но…

– А! – грубо вскричал лейтенант, – тут есть «но»…

– Именно.

– Отлично! Посмотрим…

– Сударь, – спокойно заметил капитан, – возможно, что существует человек, похожий на меня; возможно также, что вы встретили его, но вы позволите сомневаться в этом мне?

– Вы оскорбляете меня!

– Во всяком случае позвольте мне думать, что вы стараетесь набросить на меня тень подозрения, рассказывая эту историю в ту именно минуту, когда я только что сообщил своим товарищам по оружию о своем плене у арабов.

– Сударь, – холодно перебил его де Верн, – мы должны встретиться еще раз.

– Я рассчитываю на это.

– Завтра утром, на рассвете, на городском валу.

– Как вам будет угодно.

– Господа… – прервали их несколько офицеров, подходя к ним.

– Оставьте, господа, оставьте… – остановил их Гектор, – г-н де Верн заслуживает, чтобы ему дали урок, и он получит его.

Лейтенант подошел к офицеру и шепнул ему:

– Вы негодяй! У меня есть доказательства вашего дезертирства, и я мог бы отказаться от дуэли с вами; но, уважая ваш мундир, я принимаю вызов. Мы будем драться насмерть…

– Насмерть! – вскричал капитан, побледнев от злости.

IV

Гектор Лемблен провел беспокойную ночь. Слова лейтенанта де Верна могли поколебать доверие, установленное его рассказом о плене, и обесчестить его. Нужно было во что бы то ни стало погубить этого человека, и не столько подчиняясь приказанию общества, сколько в видах устранения последнего опасного свидетеля дезертирства.

Лейтенант де Верн участвовал в той самой экспедиции, во главе которой стоял капитан Лемблен и откуда он убежал.

Рассвет застал Гектора Лемблена уже на ногах. Всю ночь он не сомкнул глаз. Поспешно одевшись, он зашел за офицером, который должен был быть его секундантом, и поспешил на вал, окружавший Константину. Лейтенант Октав де Верн и его секундант были уже там. Лейтенант был настолько же спокоен и хладнокровен, насколько его противник был взволнован.

Противники поклонились друг другу, обменявшись взглядами, полными ненависти, и сняли верхнее платье.

– Мы будем драться насмерть, не правда ли? – спросил Гектор, вставая в позицию.

– Черт возьми! – воскликнул Октав де Верн. – Вы поступите умно, если убьете меня, так как убьете последнего свидетеля вашего низкого поступка. Солдат, ехавший в тот вечер рядом с вами, убит во время последнего сражения.

Это сообщение окончательно вывело капитана из себя. Они оба в совершенстве владели шпагой, но один из них сохранял хладнокровие, тогда как другой весь отдался порыву гнева. Поединок длился недолго. Гектор Лемблен нападал без передышки, забывая обороняться от ударов. Де Верн хотя также принимал удары, не обороняясь, но в то же время нападал очень слабо. Он даже отскочил на несколько шагов.

Трус, – закричал ему капитан, – ты отступаешь! Да, – ответил лейтенант. – Я отступаю, чтобы вернее напасть.

И, протянув руку в тот момент, когда Гектор Лемблен не ожидал нападения, он нанес сильный удар в грудь капитану… Гектор Лемблен упал, громко вскрикнув.

– Честное слово! – пробормотал лейтенант. – Я уверен, что этот человек мертв.

– Убит! – сказал в это же время и часовой, следивший за поединком с верхушки вала.

Однако Октав де Верн и часовой ошиблись.

Доктор, приглашенный немедленно, объявил, осмотрев капитана, что он может поправиться, но, по всей вероятности, долго пролежит в постели.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации