Текст книги "Нравственно-аскетические творения"

И зачем, в самом деле, братия мои, делаться рабом того, от чего нет никакой для нас пользы и в чем, напротив, немало вреда и возможного ущерба для нашей души? Ведь если, по словам божественного и славного Василия, <142> «все, что употребляется не для нужды, а ради украшения, свидетельствует лишь о тщеславии, а тщеславие – грех»[969]969
  Цитата точно не определяется. Близко по смыслу: «ограничиваясь одним только покровением и не впадая в запрещенное щегольство пестротой и в пестроте состоящим убранством, потому что сие введено в жизнь позже тщетным старанием суетного искусства». См.: Свт. Василий Великий. Правила, пространно изложенные 22, 2 // Свт. Василий Великий. Творения. Т. 2. С. 188. – Ред.


[Закрыть], а также «истинный христианин должен избегать всяких украшений»[970]970
  См.: Свт. Василий Великий. Правила нравственные 48, 4 // Свт. Василий Великий. Творения. Т. 2. С. 153. – Ред.


[Закрыть], – то как же нам избежать суда, если мы будем держать у себя такие вещи для украшения? Но могут возразить, что мы-де держим их при себе вовсе не ради украшения себя, а так просто, как обыкновенно держат подобные вещи; на это я отвечу, что это наша совесть, которая способна обсуждать дело так и иначе, тайно лукавит в таких людях и придумывает оправдания их страстям, ибо одно дело, по Писанию, сидящий на навозе и другое – сидящий на престоле (Сир. 40:3), и взор наш иначе любуется дорогою и иначе – менее ценною вещью. Если бы же, наконец, из нас кто-нибудь сказал про себя, что он-де достиг уже такой степени совершенства, что и самое золото считает не выше свинца, (64) так его изобличали бы слова известного святого старца[971]971
  См.: Достопамятные сказания. Авва Авраам, 1. – Ред.


[Закрыть], что такой человек в данном случае лишь на время подавил в себе этот помысл, ибо страсти наши <143> постоянно находятся только в связанном состоянии. А потом, как такой человек избежит того, чтобы не соблазнять других, – а это ведь грех тяжкий и незамолимый? Ибо если только есть товарищи, то они постоянно соревнуют и стараются подражать друг другу во всем – зло легко перенимается (εύζηλωτον γάρ τι πράγμα η κακία)[972]972
  См.: Свт. Григорий Богослов. Слово 3, 11 // Свт. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. С. 30. – Ред.


[Закрыть], а отсюда развивается потребность в блестящих и золотистых медных вещах, в искусных и узорчатых изделиях, в кругло обточенных и раскрашенных пуговках, а также в вышитых, разноцветных и выстроченных ремнях. Если бы тут были миряне, сколько было бы у них смеха и какой для них был бы соблазн от всего этого! Ведь что бы сказали они, глядя на это? «Разве, дескать, у монахов нет таких же слабостей, как и у нас? Они также прихорашивают себя и украшаются теми же самыми вещами, что и мы. Это просто пьяницы и лжемонахи! Вот, – скажут, – женолюбцы и ржущие (ср. Ис. 5:8) на своих товарищей кони!» И по делам мы слышим это и будем слышать впредь. Ведь сами вы, спрошу я вас (о себе я уже и не говорю), <144> в то время, когда еще были в миру, если вам случалось видать такие вещи, то разве в данном случае не говорили подобных речей? Да, признаюсь, когда мне приходилось видеть такого блестящего монаха, в цветных одеждах, упитанного и румяного, лоснящегося от жира, с белыми и нежными руками, обутого в блестящие и ловко пригнанные по ноге башмаки или сапоги, с изящным на медном кольце и с медной ручкой (а иногда еще и с серебряной насечкой) ножом у пояса, а кроме этого, еще с медным также кольцом при ключах, с различными резными из кости безделушками и проч., и сверх всего этого, на сытом, красиво шагающем[973]973
  В ТФС: «шагистом». – Ред.


[Закрыть] и дорогом коне или муле с соответствующим седлом и уздечкой с медным набором, – то мне всегда становилось очень больно, и я с отвращением смотрел на такого монаха. Напротив, я любил смотреть на таких монахов, кои одеты в самое только нужное и простое платье, <145> (65) кои ходят пешком, не занимаются своим лицом, кои не белоручки, с обычным от всего этого запахом, без всяких иных ароматов; в таком случае я, как бы просветляясь, славил Бога, начинал считать ангельский образ святым и чуждым пустой славы мира и желал причислиться вот к таким же.

И так дело кажется, по моему мнению, не одному только мне, неразумному, но и всякому другому, кто задумается над этим, если только у него есть здравый смысл. Ведь как же это, в самом деле, возможно? Господь наш Иисус Христос, между прочим, запретил нам также и носить медь в поясах (Мф. 10:9), а мы, позабыв Его заповедь, продолжаем это делать. Правда, в поясах у нас нет никакой меди, но зато она есть на поясе, или на ноже, или на кольце от ключей. Этим мы только лишний раз доказываем то изречение, что если мы только в чем-нибудь да не исполняем богопреданной заповеди, то вместе с тем мы уже всю ее не соблюдаем (Иак. 2:10). <146> Далее, ведь мы можем для кольца к ножу употреблять железо, точно так же и для кольца к ключам, для стила и для других предметов, кроме таких, без коих нельзя обойтись. Равно как и пуговки можно употреблять просто деревянные, памятные дощечки без резьбы и узоров, ремни без шелковой вышивки и нестроченые, а также соблюдать подобную же простоту и в других вещах. Зачем же мы занимаемся пустяками и гонимся за ними для того только, что доставит красивое зрелище сластолюбивым глазам, выходя в то же время за границы действительно хорошего и нужного, а также и за пределы заповеди?

Поэтому благословен Бог отца моего (Исх. 18:4) за то, что Он расположил ваши души решиться на благое дело и отбросить то, что для вас вредно. Никто да не возражает, что это, мол, все пустяки и что есть дела несравненно важнее, и их-то следует прежде всего исполнять. Кто так говорит, тот говорит как невежда и глупец. Такому я отвечу: возлюбленный мой брат, если ты не можешь уже поднять легонькое бремя и <147> (66) ступить на первую ступеньку, тот как же ты после этого понесешь бремя более тяжелое и сумеешь сразу вскочить на вторую ступеньку? Это просто диавольский обман, который бывает при всякой заповеди Божией. Что говорит святой Дорофей? «Когда кто говорит: „Ну разве важно то или другое?“ – то от этого у него является маленькая, но дурная привычка, и такой человек начинает потом пренебрегать уже великими и более важными вещами и попирать свою совесть»[974]974
  Преп. авва Дорофей Газский. Душеполезные поучения 3, 42. – Ред.


[Закрыть].

Поэтому как вверх, к добродетели, можно подниматься лишь постепенно, точно так же и вниз спускаются тоже шаг за шагом. Все равно как если ты хочешь выучиться читать, то тебе нужно сначала выучить азбуку; когда начинаешь ходить, то сначала учиться переставлять ногу, и точно так же всегда начинаешь во всяком и другом деле. Но вы, чада мои, благодатию Христовою уже не только начали, но даже и бежали, бежите теперь, с помощью Божией бегите и дальше, пока не встанете, то есть пока, наконец, не придет смерть, дабы вам <148> получить за победу награду от нашего Распорядителя состязаний, Владыки Иисуса Христа, Господа нашего, Ему слава и держава с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Братия мои, отцы и чада. Вернувшись из отлучки, я снова начинаю обычный годичный круг оглашений. И во-первых, я хочу сказать, что, отлучаемся ли мы или же здесь пребываем, мы постоянно, хотя и скверными устами, должны молиться о том, чтобы нам всем сохраниться в этом святом и добродетельном своем житии без ущерба, чистыми и непреткновенными и чтобы никто из нас не был повергнут диавольской гордостью, но чтобы каждый трезвился и бодрствовал, дабы совершать нужные и доблестные подвиги достохвальнейшего послушания. (67) Раз все это у нас есть, то об остальном я уже и не горюю, <150> несмотря на то что печаль у нас и обычна, именно – вследствие скудости средств к жизни, что как раз теперь у нас и заметно. Но я считаю нужду изобилием, бедность – богатством, недостаток – избытком, стеснительные обстоятельства – простором, так как имею своей руководительницей надежду и верю, что не убиет гладом Господь душу праведную (Притч. 10:3) и не оставит преподобных Своих (Пс. 36:28), каковыми вы и являетесь, ибо, по благодати Христовой, промышлением свыше вы получаете пищу и приют не только для одной души, но также и для тела. Ибо как же можно было бы пропитать и доставить в достаточном количестве все нужное такому многолюдному обществу, которое большей частью составилось из бедняков и не имеет посторонней помощи, если бы ему не помогала рука Господня? В самом деле, поднимите свой взор и посмотрите, что у нас есть и старики, и слабые, и больные, и отроки, <151> и дети. С тех пор как мы вступили в столицу, немало и горожан, и все-таки Господь удовлетворяет все наши нужды. Разве это не заслуживает удивления? Разве это недостойно хвалы Богу? Да, чада и братия мои, это так, но вместе с тем и нам самим не нужно быть вялыми, а следует с великим смиренномудрием вносить свою долю труда и работать для нужд братий. Ибо когда Бог видит, что такое множество людей творят Его заповеди, то и Он тогда приклоняется к нам, посылая неведомыми путями нам средства для довольства. Посему, настойчиво прошу вас и увещеваю, пусть каждый, на какое послушание его поставили, и старается работать на нем изо всех своих сил и сделать как можно больше и духовной, и телесной ибо одно узнается по другому: кто прилежен в телесных работах, ясно, <152> что он таков же и в душевных, а кто ничего не сделал для души, тот также нерадит и о телесных делах.

(68) Во-вторых, я хочу напомнить, что у нас все – общее, и не только телесное и чувственное, но также и духовное, и сверхчувственное – добродетели и благие дела. Мы состоим в тесном общении и взаимодействии друг с другом наподобие тела, как описывает апостол: что тело едино есть, и уды имать многи, вси же уди единаго тела, мнози суще, едино суть тело. И аще страждет един уд, с ним страждут вси уди; аще ли славится един уд, с ним радуются вси уди (1 Кор. 12:12, 26). И как, начиная с головы и кончая ногами, каждому члену назначена своя, соответственная его устройству, деятельность, то же самое и мы – с духовной точки зрения. На первом месте наш отец, за ним я, а там дальше все остальные по порядку, до самого последнего, получат в день воздаяния или похвалу, или порицание. <153> Однако же не думайте, что я, как первый, рассчитываю получить больше вашего благ и вследствие этого, дескать, радуюсь; наоборот, я страшусь и трепещу, ибо воздаяние будет производиться как за добро, так и за зло, а добра у меня в сравнении со злом – лишь тысячная его доля. Я, несчастный, удостоюсь участи того последнего раба, который получил всех меньше (Мф. 25:14–30). Помня все это, чада мои, все побежим, все будем подвизаться, все внесем свою долю труда в общее дело, и никто в порученном ему послушании и занятии да не допускает какого-либо вреда и ущерба для этого дела.

Твердо помните также и то, что Бог в тот день распределит места вовсе не так, как это рассчитываем мы. Трехсотого Он поставит третьим или четвертым, десятого низведет до середины и последнего сделает первым (см. Мф. 19:30), <154> все смотря по усердию и заслугам каждого. Может также случиться, что (страшно и сказать) (69) тех, кто здесь помышляет о чем-либо ином и двоится в своих мыслях (см. Иак. 1:8), Он и совсем изгонит вон из лика и пошлет в муку, вот как, например, меня, грешника, за мою скверную жизнь и беззаботность. На самом деле, как вы полагаете: те из нас, которые ради общего дела живут вдали, ведут дела, пашут, разъезжают, ловят рыбу, копают землю, пекут хлеб, состоят в келарях, я не пересчитываю уже других, чтобы не затянуть слова, – все они, та конечно, не напрасно же трудятся?

Разве, с другой стороны, все эти лишенные пребывания в монастыре, покоя, стихословия [келейной молитвы], псалмопения, разве они не поделятся поровну с теми, кто остается дома? Непременно так будет, подобно тому как это мы видим на войне при дележе добычи. <155> И там сражающиеся и остающиеся в лагере делят добычу между собою поровну. И если среди людей еще можно что-либо утаить или украсть, пред неподкупным Богом этого быть отнюдь не должно: какою мерою мы сами мерим, такою, по Писанию, возмерится и нам (Мф. 7:2).

Посему, братия мои, обратим внимание на то, что было сказано здесь, и постараемся не наносить убытка друг другу: живущие вне монастыря живущим внутри его и наоборот или, например, певцы и молящиеся – прислужникам, больные – здоровым ([быть может, кто-нибудь здесь спросит,] как же это может больной работать? Да как еще и может, например творя молитву, соблюдая безропотность и терпение страданий), затем переписчики – тем, что копают землю, пахари и виноградари – прислужникам и тем, что разъезжают по разным делам, келари и трапезари – хлебопекам и поварам, надсмотрщики и наблюдатели – рыбакам и столярам, и вообще – никто и никому, ибо Бог смотрит за тем, что мы делаем, <156> и в Его книги заносятся и (70) будут записаны все наши слова; и в тот день книги с нашими поступками раскроются – откроется, что сделал каждый из нас, и кийждо свою мзду приимет по своему труду (1 Кор. 3:8). Поэтому я молюсь, чтобы ради ваших здешних славных подвигов и стараний вы, чада мои и братия, тогда все получили похвалу и венец во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему слава и держава с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Братия мои и отцы. Как каждый из вас, находясь в этом святом обществе, в то же время несет свое известное послушание, точно так же и мне, скудному, которому выпал жребий управлять вами и наставлять вас, не следует относиться нерадиво к своему послушанию, но наряду с остальными нужно, насколько имеется у меня сил, каждую неделю говорить вам оглашения. Быть может, кто-нибудь возразит: «Да какая, дескать, нам польза от этих оглашений, если того, что в них говорится, на деле мы не исполняем? Мы часто, например, там слышали, что не следует смеяться, а все-таки этого не соблюдаем. <158> Нам много раз толковали, чтобы не празднословить, и, однако, мы все еще продолжаем это делать, часто нам внушали, чтобы не завидовать или не желать зла ближнему, но мы все еще не избавились от этих страстей. Нам постоянно твердят, чтобы мы не стояли нерадиво на ночных и дневных службах, но мы по-прежнему продолжаем быть рассеянными и дремлем и чувственно, и духовно, и т. п.». Но все это несправедливо, и во-первых, потому, что преодолеть страсти далеко не легкое дело, напротив, оно гораздо труднее и требует больших усилий, чем всякий другой труд и занятие. Во-вторых, как, например, на лестнице (71) нельзя с первой ступеньки сразу перепрыгнуть на самую верхнюю, но можно добраться до нее лишь постепенно, точно так же и в добродетели: если мы хотим достигнуть ее вершины, то можем это сделать лишь помаленьку. <159> Отсюда и оглашения мои полезны мне, равно как и вам, потому что они понемногу именно переводят и переносят ваши дорогие души снизу вверх, и особенно от земли на самое небо небесе. С другой стороны, нужно принять во внимание также и то, что даже если и теперь, когда вам говорят и вы слушаете, что именно нужно делать во славу Божию, вы, несмотря на это, не преодолеваете своих страстей, то, спрашивается, что же бы стало и до чего бы дошло у нас дело, если бы мы стали молчать, не стали обсуждать и разъяснять должного?

Святые отцы научили меня, что всякое вообще слово, полезное ли, или иное, есть путь к делам, и я прекрасно знаю, что беседа о хорошем непременно ведет вас к такому же делу. Я открыто могу признать, что благодаря слушанию Боговдохновенных а до некоторой степени и моим слабым оглашениям вы поднимаетесь все выше и выше. Напрягаете себя все больше и больше, именно, те из вас, кои прежде были больны страстями, – к протрезвлению и исправлению, <160> а остававшиеся добродетельными – к дальнейшему усовершенствованию. И мы исповедуем благодать, посланную нам от Бога, и Его благодеяние, а также не скрываем Его милости (ср. Пс. 39:11).

В самом деле, посмотрите, у нас почти совсем не бывает ни препирательств, ни клеветничества, ни жалоб, ни брани, ни преслушания, ни присвоения чужих вещей, ни тайноядения. А если с кем это и случится, – ведь мы живем в этой падкой до греха плоти, – то все это скоро же приводится в прежний порядок и пойманные излечиваются наказаниями. Одни подвергаются заключению, другие наказываются сухоядением, третьих заставляют стоять, иные кладут известное количество поклонов сообразно с тем, сколько нужно для уврачевания страсти. Посему не нужно и говорить, (72) что мы не выносим пользы из оглашений и что от поучений мы будто не двигаемся вперед. По благодати Христовой и по молитвам отца моего и вашего[975]975
  В ТФС: «отца нашего». – Ред.


[Закрыть], мы на самом деле получаем и пользу, и преуспеваем, и успешно восходим <161> на гору добродетелей, все просвещаясь, освящаясь и обоживаясь[976]976
  В ТФС: «обожествляясь». – Ред.


[Закрыть].

Но так как это, как уже сказано, достигается лишь с большим напряжением и трудом, то прошу вас и умоляю: будем оставаться так же, как мы это так прекрасно порешили раньше, будем постоянно уничтожать двоедушие и изгонять малодушие, укрепим себя великими надеждами и будущим воздаянием благ вечных, – и это до тех пор, пока в нас держится дыхание, да, отрешившись через смерть от настоящей беспокойной и трудной жизни, удостоимся стать наследниками Царства Небесного во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему слава и держава с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Отцы мои, братия и чада. Если бы я по-плотски смотрел на те скорби и неприятности, которые бывают у нас чуть ли не ежедневно, то давно уже устал бы от всего этого и передал бы бразды настоятельства другому. Но мой смиренный ум прежде всего взирает на Бога, через Которого как и вы созваны сюда, так равно и я предал себя вам; поэтому я, хотя и не стяжал благоволения у Бога, однако же не отвращаюсь от дела настоятельства, <163> несмотря на свое неразумие, не думаю отказываться от него, несмотря на то что сам я и потерянный человек, все-таки не отчаиваюсь, но постоянно работаю, как бы горю, живу в тисках и в мучениях, – и при укрепляющем меня Христе, с помощью молитв моего и вашего отца (73), ради вас, моих возлюбленных, а вернее сказать, ради Самого Господа моего и Владыки готов охотно претерпеть все. Ибо если Он Сам, Творец веков, согласно тайне спасения, обрек Себя и принял ради меня искушения, оскорбления, поругания, позор, осмеяние, распятие, прободение и смерть, то как же мне или вообще нам не понести всего этого? После Него это подобает каждому. Хорошо, пусть случится с нами скорбь, нужда и прочее. Но зато ведь, если мы хорошо поведем дело, будем бодрствовать, стараться, то приобретем вечные и неразрушающиеся блага.

Если же заленимся, будем мешкать, <164> то и получим гнев в день гнева и откровения праведнаго суда Божия (Рим. 2:5).

Куда теперь девались те святые люди, кои когда-то жили? Есть ли где-нибудь еще такие же, как у них, ревность и подвиги? Телесная скорбь для них была радостью, смиренномудрие – самой высшей славой и величием, любовь к Господу – непрестанным горячим и пламенным стремлением; ненасытным их желанием было не исполнять свою волю, а, наоборот, всеми силами стараться именно ее не творить, не начальствовать, но быть под начальством и в подчинении до самой старости – вот их чудное стремление! Где тот блаженный старец[977]977
  Лаврентий. См.: Преп. Иоанн Синайский (Лествичник). Райская лествица 4, 25. – Ред.


[Закрыть], который должен был стоять до самого конца трапезы? Кто читал об этом, тот знает, о ком я говорю. Где та много искушенная жемчужина длинного тридцатилетнего послушания? Где этот, где тот? Как хор звезд, окружает мою мысль все это богособранное множество. Кто стяжал нелицемерное послушание и скоро прославился? <165> Потечем мысленно, чада, в его монастырь[978]978
  Возможно, речь идет о монастыре горы Синай. – Ред.


[Закрыть]. Пойдем к собратиям великого Пахомия[979]979
  Преп. Пахомий Великий основал в Египте ряд монастырей и имел у себя множество сподвижников, некоторые из которых упоминаются здесь. См. примеч. на с. 243. – Ред.


[Закрыть], посмотрим там славного Иону, треблаженного Петрония, Феодора Освященного. (74) Оттуда отправимся в обитель славного Феодосия[980]980
  Монастырь преп. Феодосия находится недалеко от Вифлеема. – Ред.


[Закрыть], увидим там бессмертного Василия, дивного Аэция[981]981
  Ученики преп. Феодосия Великого (Киновиарха), упоминаемые в его житии (см.: Кирилл Скифопольский. Житие преп. Феодосия Великого, 9-10). – Ред.


[Закрыть] и прочих и прочих. Отсюда перейдем к боговдохновенному Феоктисту[982]982
  Преп. Феоктист Палестинский (f 467) – сподвижник и сопостник преп. Евфимия Великого, оба – основатели вышеупомянутого монастыря преп. Феодосия («Нижний», или Мукайлик). См.: Кирилл Скифопольский. Житие св. Саввы Освященного, 7-10. – Ред.


[Закрыть], во всесвятой монастырь Евфимия и Саввы[983]983
  Здесь определенная неточность. Преп. Евфимий стал основателем своего монастыря (Лавра св. Евфимия), а преп. Савва – основателем Великой Лавры (Мар-Саба); последний некоторое время подвизался под началом преп. Феоктиста в его монастыре, а затем под руководством преп. Евфимия Великого до его кончины в 473 г. Поэтому в буквальном смысле слова одного прославленного монастыря, общего для свв. Евфимия и Саввы, не было. – Ред.


[Закрыть]. И вообще, скажу кратко обо всех подвижниках, и о древних, и о более поздних, и о новейших, – как и сколь много подвизался каждый из них на своем благом поприще!

Вот и мы, чада, если хотим найти жизнь и свет истинный (Ин. 1:9), <166> будем шествовать точно таким же образом, все перенося, все покрывая, ни едино ни в чемже дающе претыкание, да служение безпорочно будет (2 Кор. 6:3) нашего дела, над всеми же восприимше щит веры, в немже возможете вся стрелы лукаваго разжженныя угасити (Еф. 6:16), воздерживаясь от споров, радуясь и сорадуясь друг другу, если кто-нибудь заслужит отличие, устрояясь в едином согласии Духа, как единое тело Христово, молясь и о мне, бедном и убогом, да Бог мира подаст мне Духа силы, чтобы я возмог, согласно с Его хотением, довести вас до самого конца вашего подвига во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему слава во веки веков. Аминь.