Текст книги "Нравственно-аскетические творения"

Братия, отцы и чада. Подобно тому как у состязающихся на ристалище бывают особые лица, которые пред бегом ободряют их и умащают маслом, так и мне, грешному, нужно воодушевлять вас благими надеждами. Ведь вы воистину состязатели Господни: вы бежите не по малому пространству и бег ваш продолжается не один какой-либо час, <522> но ваше ристалище простирается от земли до неба, а срок вашего бега – конец всей нашей жизни; так бежал и великий вселенский проповедник Павел со всеми святыми и получил за это, как сам он говорил, от Господа венец правды (2 Тим. 4:7–8).

Раз у нас такого свойства состязание, (229) ристалище и путь, где зрителями являются горния тьмы и тысячи святых Ангелов, где Распорядитель – Сам Владыка всего, восседающий на неприступном престоле Своей славы, где, с другой стороны, есть также и соперники из враждебной нам партии, именно хитрые и изобретательные демоны, кои всякими способами стараются уронить нас, подставить нам ногу и погубить, – то насколько же, прошу вас, нам нужно быть внимательными, осмотрительными[1058]1058
  В ТФС: «опасливыми». – Ред.


[Закрыть], осторожными, опытными и закаленными в беге, чтобы не кончить всего дела одним только хорошим началом! Ибо если мы после этого <523> не ринемся еще резвее и мужественнее и дальше, то такое начало само по себе еще не принесет никакой пользы, и победы нельзя достигнуть иначе, если мы не продержимся в состязании до самой смерти, хотя бы срок нашей жизни и затянулся очень долго. Сравним же здесь себя с бегущими на мирских ристалищах и таким путем узнаем, какая у нас с ними разница. Когда кто-нибудь из них отстанет и окажется побежденным, то знакомые с этим делом знают, как после этого печально у них становится лицо, глаза у них опущены вниз, из них текут слезы, они бьют себя и терзают за волосы, стонут, вскрикивают, со скорбью и срамом стоя пред лицем царя посередине ристалища, сложив руки, в то время как на их глазах победителей, при шумных похвалах и приветствиях от всего народа, увенчивают и раздают им награды. <524> Вот и с нами будет нечто наподобие этого в тот день.

Кто, по словам апостола, подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох (2 Тим. 4:7), те предстанут на небесах пред Всецарем Богом светлыми и ликующими, получат нетленные и неувядаемые венцы правды (2 Тим. 4:8), белые, блистающие паче снега, паче золота и драгоценных камней одежды и множество других прекрасных (230) и разнообразных украшений. Вместе с тем устроено будет страшное и многогласное провозглашение их победителями: их будет приветствовать и восхвалять все ангельское множество небесных Сил, и это не один раз, но вечно и непрерывно. Ибо никогда не будет конца ни радости, ни веселию, а также и увенчанию, наслаждению, хвалам и провозглашениям.

Так что же после этого, братия и отцы? Неужели мы не побежим и не поспешим еще сильнее? <525> Неужели не побудим себя к тому, чтобы у Господа брать силу, крепость, а у игумена – опытность для успешного и беспреткновенного бега? Сделаем так, прошу вас и умоляю. Слово указало нам очень страшное состязание: для мужественно бегущих и побеждающих оно неизреченно по своей радости и славе, а для нерадивцев, лентяев, отстающих, спотыкающихся и сбегающих с ристалища оно очень пагубно и опасно: имеяй уши слышати, сказал Господь, да слышит (Мф. 11:15).

Поэтому чада, и со страхом внимайте, бегите твердо и искусно, разузнавая подбегающих и подставляющих нам ногу демонов. (231) Никто не может хорошо бежать, если предварительно не сбросит с себя всего платья за исключением нагрудника веры. Под платьем же здесь <526> я разумею не только все внешнее имущество, но и разнообразные внутренние похоти. Далее, никто не может хорошо бежать на ристалище, если у него тело не закалено умеренным, но вместе с тем и достаточным употреблением пищи и питья. Вместо елея нам нужно умаститься настойчивостью и несломимым терпением, нужно также нам предварительно поупражняться и познакомиться с делом: это обыкновенно проделывают те, кои еще испытываются и приготовляются к святому образу. Если же мы каким-либо образом перескочим чрез перила ристалища, то тем самым мы сойдем с удобнейшего и кратчайшего пути послушания. Наконец, во время самого бега никто из бегущих не затевает распри со своими соперниками, не замедляет скорости бега, не заглядывается ни на них, ни на прочих зрителей, но с напряженным вниманием и устремленным вперед взором, не оборачиваясь по сторонам, летит и старается сбить с ног всех мешающих ему, пока не добежит до конца. Нам это необходимо тем более. <527>

Посему прошу вас: бегите в порядке, без всякого недоброжелательства и смут, соревнуйте между собою с любовию и помогая друг другу, прилагайте усилие к усилию, рвение ко рвению, мужество к мужеству, устремив взор горе, созерцая небесное, не обращая внимания на похвалы и тщеславие, не отступая ни на шаг, не опуская рук пред тяжестью подвига, пред выговорами, бранью и наказаниями. А если что такое и случится, тотчас же и поднимайтесь, чтобы вас не настиг и не схватил дракон, дабы, совершая все так хорошо, благочестиво, послушно, смиренномудро, чистосердечно, откровенно, братолюбиво и богопобедно, и мы удостоились по окончании своего бега от Господа воздаяния – венцов и награды вечной жизнью, <528> избавляясь в то же время от всяких вечных наказаний и мучений, этого горького и всенародного позора, молитвами Всесвятой Госпожи нашей Богородицы, святых Ангелов, владык наших – Предтечи и Богослова, всего сонма мучеников, праведных и преподобных, а также и нашего отца во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему слава и держава с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь. (232)

Братия мои, отцы и чада. Так как мы уже в прошедшие священные дни праздников духовно порадовались и повеселились, то необходимо как вам приниматься за свои послушания, так и мне опять взяться за свое дело – открыть свои смиренные уста для поучений. <530> Мне это делать необходимо, во-первых, потому, что я – ваш предстоятель и руководитель к лучшему, а во-вторых, потому, что в день Суда Владыка Бог потребует у меня отчета насчет каждого из вас в отдельности, какое я проявил руководительство, действительно ли не опустил ничего нужного касательного благоугождения Ему, доставлял ли все, что подобает, словом и делом. Это меня ужасает и приводит в трепет, потому что я и без того боюсь ответа на допросе у Судии всего. Ибо что такое раб пред Господом, скверный пред Чистым, плотской пред Невещественным, подчиненный пред Правителем, злейший пред Благим, виновный пред Невинным, неблагодарный пред Благодетелем? Если даже тот, кому нужно будет дать ответ только за себя одного, забоится, не найдет в себе сил вынести допроса и станет ужасаться и терзаться, и это, быть может, еще человек с добрыми делами, – то как же после того буду ужасаться, теряться и мучиться я, окаянный? <531> При мысли об ответе за свои бесчисленные согрешения и за руководительство каждым из вас в отдельности я, кажется, прямо-таки умру от одного страха. Вследствие этого, как я сказал уже раньше, я трепещу и вне себя от ужаса, а когда раздумаюсь, (233) то начинаю плакать, скорбеть, стенать и страдать, взывать в своем сердце и поднимать очи к высоте небесной, прося оттуда, при содействии молитв нашего отца, себе помощи, ибо действительно, чада мои, опасен сан настоятельства и ужасны наказания, проклятия и угрозы, возвещенные еще с древних времен устами пророков тем, кои не упасли разумно своих духовных овец.

<532> Так давайте же возьмемся все за то, что для всех полезно, вооружимся горячее рвением о своем спасении и будем исполнять то, что полезно. Молодые, пожилые и старики, очистим себя от всякой скверны плоти и духа (см. 2 Кор. 7:1), сделаем из себя сосуды избранные (Деян. 9:15), совершая святыню в духе, избегая злых дел, гордости, преслушания, сластолюбия, плотолюбия и стремясь, наоборот, к стяжанию добродетелей, послушания, чистоты и братолюбия.

Далее, выбросим вон дальше из сердца плотские и сластолюбивые привычки, и не только снаружи, но и из самой нашей внутренности, – будем стараться, чтобы не питать к какому-либо одному брату любви больше, чем к другому, ибо такая любовь скверна, ненавистна Богу, это любовь воровская и низкая, она потихоньку вкрадывается как бы из нежного чувства к брату, а на самом деле, оказывается, из сатанинского блуда. <533> Смотрите за страстью, берегитесь гибели, чтобы вам не попасть в пропасть, не потерпеть и здесь наказания и в будущей жизни вечного осуждения. Вам известно, что у диавола много козней и много ухищрений, которые он с такой изобретательностью придумывает против нас, и никто не может от них избавиться иначе, как только чрез исповедание (234) и доверчивость пред игуменом, путем смиренномудрия и послушания. Кто не шел или не идет этим путем, те, как мы знаем, пали и падают, а кто, напротив, поступал так, те явились для мира лучезарными светилами, избежали мрака греха и умерщвлением своих похотей прогнали диавола.

Так прошу вас ради любви Господа нашего Иисуса Христа быть рассудительными в деле собственного спасения и усовершать себя во всякой добродетели. <534> Что кого угнетает, тот против этого и должен предпринять борьбу. Кого беспокоит зависть, тот да борется против зависти – посредством ненависти к земной славе. Ибо у нас эта страсть обыкновенно постепенно сжигает, снедает и уничтожает человека вследствие желания казаться лучше своего ближнего по сообразительности, по искусству петь по нотам, по псалмопению, искусству в чтении и по всякому другому духовному или телесному таланту. Но так как мы, будучи членами друг другу, составляем одно тело, то будем радоваться друг за друга, сочувствовать друг другу и личные преуспеяния будем считать общими и взаимными. Этот искусно поет, а у тебя зато сильнее голос; тот хорошо читает, а ты лучше понимаешь прочитанное; иной остроумнее тебя, но зато ты говоришь основательнее; такой-то легок на то, чтобы распоряжаться делами, а ты зато более способен к послушанию, и последнее во много раз выше первого. <535>

Ибо все то, за чем обыкновенно признается значение, по сравнению с действительно важным – ничто. Ну что такое на самом деле искусство составлять напевы, или искусство пения или чтения, сообразительность, обладание сильным голосом, искусство каллиграфии, стихотворчество по сравнению с похвальным и вселюбезным смирением, послушанием, благостью, простотою, незлобием, безропотностью, боголюбием, усиленною молитвою и в сравнении с прочими священными добродетелями, которые может стяжать всякий желающий, хотя бы у него был плохой голос, хотя бы он не умел петь, хотя бы он и плохо читал, (235) обладал неясным и неразборчивым языком, был молод летами, кос глазами, безобразен по наружности, был калекой?

Так-то вот легким и удобнодостигаемым Благий Бог сделал благо добродетели, которое сеется, растет и созревает не чрез телесные преимущества, но чрез духовные преуспеяния. <536> Принимая все это во внимание, пребудем тем, что представляем, радуясь за таланты друг друга, объединяясь и согласуясь между собою для нашей жизни по Богу. Ибо смотрите, чада мои, число наше возрастает, посему надлежит, чтобы все было по чину, и если кто хоть чуть-чуть нарушит порядок, то задрожит и заколеблется все устройство нашего братства, теряя все свое украшение добродетели, как это бывает и с другими, мирскими, союзами, ибо, на самом деле, если управление царством или домом не ведется надлежащим образом, дабы каждый чиновник или член дома во всякое время и всеми мерами исполнял свое дело, то не будет ни царства, ни дома. То же самое можно сказать в применении к хору, обществу и прочим союзам.

После этого нам, кои собрались вместе во имя Господне <537> и зачислены в список ангельского воинства, тем более и нужно, и полезно благо стройного порядка, то есть чтобы вы без шума и смятения и пели, и молились, и стояли, и переходили, и сидели, и вставали, ложились спать, поднимались, сходили, восходили, молчали, говорили, ели, пили, входили, выходили, спрашивали, отвечали, сходились, расходились, просили, давали, служили, принимали услуги, клали, брали, одевались, раздевались, обувались, снимали обувь, как все это и делается вами каждый день. Когда царствует благочиние, соединенное с божественным страхом, то спокойное братство подобно (236) морю, которое хотя движется и шевелится, но – мягкими волнами, так как его колышет Святой Дух, а когда, наоборот, вследствие невнимательности возникает какой-либо беспорядок, то оно начинает бушевать и бурлить, как будто задул сильный ветер и разразилась буря, – оно тогда поднимает и разводит гадкие, <538> отвратительные и гибельные для челнока нашей души треволнения.

Не бывает ли на самом деле этого у нас в тех случаях, когда мы начинаем волноваться и приходим в движение от шуток вследствие безудержности, столкновений, от толкотни? Возьмем ближайшие примеры: что произошло у вас при преподании Святыни (της ευλογίας των αγιασμάτων [Причащения] или при выходе из трапезы? В первом случае вы ведь едва было не раздавили отрока – еще немного, он бы совсем и умер. Четверо таксиархов, схватив друг друга за руки, с большими усилиями отодвигая толпу и упираясь, едва могли выдержать ваш беспорядочный напор, какой можно видеть только у мирян. Разве оказался недостаток в Тайнах? Разве я, окаянный, не собственноручно причастил каждого? Разве причастившийся раньше прочих получил больше сравнительно с ними освящения и благословения? Нисколько. <539> Наоборот, такой не обнаружил почтения к дару, удалил из себя святыню. Ибо она есть дар мира, благословение благочиния, освящение миротворческого настроения. То же самое и за трапезой: разве в конце концов мы не все выйдем вон из нее, разве выскочивший наперед освятился со своей проворностью? Наоборот, вследствие негодования братии он вместо пользы стяжал вред.

Не нужно так делать, чада и братия. В противоположность этому, прошу вас и молю, старайтесь понять, что такое воля Божия, что она должна быть не только благою, но и угодной, и совершенной (Рим. 12:2), исполняемой для усовершения многих.

Все это я говорю вам не с целью упрека, а с целью увещания, дабы нам впредь жить осторожно, – для того только, (237) чтобы избегать повторения подобных поступков в будущем, я и вспоминаю о старом и уже прошедшем.

<540> Господь же мира и Бог всякого утешения, содержащий в порядке все – небесное и земное, восхотевший сойти для спасения рода человеческого на землю и не явившийся тотчас же прямо в образе совершенного мужа, но по закону и в последовательности того порядка, которому подчинены мы, прошедший все возрасты, начиная с младенчества, – восьми дней обрезанный, сорока дней принятый Симеоном в храме, куда Его принесли по законному обычаю, затем двенадцати лет сидевший со священниками и книжниками, когда Он, прочтя в книге, согнув ее, отдал слузе (Лк. 4:20), потом, наконец, тридцати лет благоволивший креститься, даруя нам возрождение усыновления[1059]1059
  В ТФС: «сыноположения». – Ред.


[Закрыть], – да подаст вам силу и крепость для всякого доброго дела и намерения, для всякого благочиния и единомыслия, для всякого мира и тишины, в чистосердечной любви друг ко другу, да в день Его откровения вместе со всеми святыми, от века Ему благоугодившими, окажемся все вместе <541> Его святым хором, освященным народом, освещенной скинией, ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Отцы мои, братия и чада. Как сладко мне беседовать с вами и видеть вас, особенно когда наступит день оглашения и когда я вижу, как вы все устремляете на меня, смиренного, свои взоры! (238) Хотя я и лишен дара слова, какой бы требовался на моем месте, – я убог духом и телом, – но из-за одного того только, что я выполняю своими оглашениями обычай святых наших отцов, <543> я радуюсь, ликую и воздаю признательность Господу за то, что Он ради вас сотворил со мною, смиренным. А что даже и при тщательном исполнении дела оглашения у нас случаются неурядицы, как вот недавно, то это не удивительно, так как и у наших отцов, где свет светил паче солнечных лучей и где бил целый ключ поучений, и то иногда случались подобные примеры, – кто читал об этом, тот знает. Так что же из всего этого следует? Да то, чтобы я, в постоянной заботе о вас, неустанно и делом и словом показывал вам нужное, наставлял, призывал, увещал, утверждал, наказывал, был к вам милостивым, угрожал, обещал, как в отношении к каждому в отдельности, так и ко всем вообще, дабы с помощью Божией и при содействии молитв нашего отца привлечь вас частыми увещаниями к тому, что праведно и спасительно. Вот в этом состоит мое дело, к этому клонится мое усердие, в этом моя жизнь и забота! <544> Посему-то и мое недавнее негодование против вас проистекло не из чувства ненависти, не из гневного раздражения и не из сознания своей неограниченной власти, нет, но – хотя это и выше меня – из чрезмерной моей заботливости и из нежной отеческой любви к вам. Ибо заметив, что некоторые лица устроили скверный союз и готовят восстание на Божие общество, я поднялся, бросился и поспешил затушить зароненный хитрым змием огонь, дабы от малой сатанинской искры не поднялось громадное пламя неурядицы, которое могло пожрать всех в одно мгновение. Вот как тогда у нас было дело. Потом я подверг епитимии и порицанию как виновных, так и невиновных. Первых для того, чтобы обличениями и порицаниями отвратить их от заносчивости и самомнения и укрепить их в скромном о себе мнении, (239) вторых же для того, чтобы, <545> устрашив их примером зла, утвердить их, дабы по неопытности они не впали в такой же проступок. Так отныне, прошу вас и молю, берегитесь всяких тайных разговоров, гордого своеволия, вредного расследования и нарушения правил, подчиняясь наставлениям и правилам, преданным нам от наших святых отцов, ибо то, что определено и постановлено мною, установлено не как попало и без всякого порядка, но образовалось издревле, на основании громадного опыта, с трудами и усилиями, – для того чтобы показать истину нашего ангельского жития и изобличать разномыслящих с нами относительно прямых заповедей Господних.

Так ведите же свою благую куплю и продолжайте свой путь в Господе, умащая себя елеем настойчивости и терпения и перенося тесноту подвижнической жизни, за которую вам уготовляется простор в наслаждении вечными благами. Какая же это такая теснота? <546> Да вообще все то, что выполняете ежедневно, – бдения, псалмопения, телесные работы, вкушение в малом количестве пищи и питья, разнообразные перемены и переводы с одного послушания на другое, затем все то, что вам приходится переносить в требованиях касательно стояния, благочиния, походки, одежды, обуви, покрытия головы, а также от стеснений, лишений, предпочтения, невнимания и т. п., ибо от каждого такого дела вы страдаете и, таким образом, мучитесь день и ночь. И что это правда, свидетельствуют многие святые, и прежде всех, а также и вместе со всеми великий и божественный Василий, когда он определяет послушание как мученическое состояние[1060]1060
  Ср.: Свт. Василий Великий. Правила, пространно изложенные 28, 2; Правила, кратко изложенные 116; 152 // Свт. Василий Великий. Творения. Т. 2. С. 194, 258, 267. – Ред.


[Закрыть]. Но какую же пользу мы извлечем из всего этого? Какое будет нам за это вознаграждение?