Текст книги "Психология греха. По творениям преподобного Макария Египетского"

Протоиерей Георгий Бреев
Психология греха

© ООО ТД «Никея», 2021

Вступление

Преподобный Макарий Египетский, за святость жизни и дар чудотворения называемый также Великим, родился около 300 г. в одном из селений Верхнего Египта. Время его юности прошло в доме родителей. После смерти отца и матери юный ревнитель благочестия раздал оставшееся имущество бедным и удалился на Нитрийскую гору в пустыне. Прожив три года в уединении, он пошел к святому Антонию Великому, отцу египетского монашества, о котором слышал, еще живя в миру, горя желанием его видеть. Преподобный авва Антоний с любовью принял Макария, который сделался его преданным учеником и последователем. У него преподобный Макарий жил долгое время, а затем, по совету святого аввы, удалился в Скитскую пустыню (в северо-западной части Египта).

Здесь проходит основная часть его подвижнической жизни. Уже в скором времени после удаления в пустыню слава о преподобном Макарии как о мудром наставнике иноческого жития распространяется весьма широко. Со всех концов христианского мира в пустыню, скрывавшую от людского взора великие труды и подвиги преподобного отца, начинают стекаться паломники. Одни тянулись к великому старцу за разрешением мучивших их вопросов, другие – с целью врачевания душевных недугов, иные – в поисках правильного образа жизни. И никто не возвращался от него неутешенным или не-вразумленным. Некоторые из вкусивших сладость отеческих наставлений изъявляли желание оставить мир и поселиться в пустыне около преподобного Макария. Так образовалось отшельническое общежительное братство, возглавляемое и управляемое великим старцем.

Сознание особо высоких обязанностей пастыря и наставника ищущих спасения часто побуждало отца Макария к различного рода поучениям и наставлениям братии. В своих беседах он рассуждает как психолог и мистик, а не как догмат. Поэтому, несмотря на всецело церковное истолкование различных состояний человеческого духа, в рассуждениях преподобного Макария Египетского есть много своеобразного, заимствованного не из догматических положений, но из живого религиозного опыта. К числу таких положений можно отнести мысли преподобного Макария о возможности общения сатаны с человеческим духом, о со-обитании духа тьмы и Святого Духа в человеческих душах, о том, что Крещение полностью не освобождает человека от греховной скверны, что и в крещеных есть некая порча, которая исцеляется только подвигом и молитвою. Сквозь все эти утверждения проглядывает глубоко мистическая личность автора, исходившего в решении актуальных вопросов своего времени из богатого личного опыта и глубокого знания психологических основ человеческой души.

В своих беседах, словах и посланиях преподобный отец не преследовал цель дать теоретическое определение сущности греха или же изложить в научном плане различные состояния человека-грешника. Он далек был от подобной мысли. Иная причина побуждала преподобного Макария отверзать свои уста к поучению братии: отеческое желание передать свой многолетний опыт жизни во Христе. Как мистик преподобный Макарий видел, что грех, прежде всего, есть сила противо-благодатная. Как психолог – знаток человеческих душ – он представлял грех не иначе как извращенность, отступление от начертанных Богом норм духовной жизни.

Необходимо отметить, что хотя творения[1]1
  Творения преподобного отца нашего Макария Египетского. Духовные беседы, послания и слова. Перевод с греч. МДА. Изд. 4-е. Св. Троице-Сергиевой Лавры, 1904. (Здесь и далее примеч. автора.)


[Закрыть] преподобного Макария и представляют собою богатый материал для психологии и аскетики, но в них наблюдается полное отсутствие какого-либо плана или системы. Да и терминология носит на себе отпечаток древности и несовершенности. Объясняется это не только спецификой творений, представляющих интерпретацию отеческих наставлений к братии, но и временем написания. Творения преподобного Макария относятся к числу первых произведений аскетической литературы. Изучая их, мы восходим ко времени зарождения монашества, когда оно скорее намечало свои задачи, чем давало им полное и всестороннее разрешение.

Глава 1
Онтология греха

Одним из непреходящих вопросов, стоящих перед человеком с момента его сознательного вступления в жизнь, является вопрос: откуда в мире зло? «Первостепенная важность и актуальность этого вечно живого вопроса придает ему особую остроту, а трудность решения его естественно-рациональным путем – мучительность. Недаром ряд мыслителей, попавших в лабиринт собственных измышлений о причине и сущности зла, после долгих блужданий в поисках выхода из круга собственных представлений назвали эти вопросы проклятыми»[2]2
  Ф.М. Достоевский. Дневник писателя.


[Закрыть].

Христианское учение в решении поставленного вопроса отличается ясностью и последовательностью. Покоясь на данных Божественного Откровения, оно остается незыблемым принципом, исходным пунктом в деле уяснения проблематических задач о природе и сущности зла. «Причиной появления зла в мире является грех, простерший свои пагубные действия от мира высших существ – ангелов – до человека»[3]3
  Творения прп. Макария Египетского. С. 141.


[Закрыть]. Зло приходит вместе с грехом, и в этом же первом проявлении грех выступает как зло. Решение главного вопроса психологии греха на первом своем этапе невольно сводится к уяснению сущности или природы греха как зла. Онтология греха необходимо должна лечь в основу его психологии. Только в ясном представлении о сущности греха можно воздвигнуть здание психологии, то есть учения о грехе в его активном жизненном проявлении.

Обращаясь к исследованию трудов Макария Египетского с целью найти искомый ответ о сущности греха, необходимо отметить, что в решениях этого вопроса он стоял на твердых позициях церковного понимания происхождения и сущности греха. Первым штрихом в описании онтологии греха преподобным Макарием является то, что он грех – «зло» – переносит всецело в область психических явлений. «Зло воспиталось и положило основание в душе»[4]4
  Прп. Макарий Египетский. Духовные беседы. 15: 48.


[Закрыть]. Зло и страдания явились в мире не как следствие ненормального миропорядка, они вызваны не причинами внешними по отношению к человеку, но, несомненно, внутренними, психологическими.

Человек страдает доныне от того, что в нем есть грех. Но, относя зло к области духа, преподобный Макарий не допускал мысли о самостоятельности зла как субстанции. «Утверждение, что зло самостоятельно, ничего не значит»[5]5
  Творения прп. Макария Египетского. С. 139.


[Закрыть], – говорил он. Отрицанием субстанциональности греха преподобный Макарий поставляет его в ряд явлений условно существующих. Сущность греха нельзя подвергнуть точному анализу, ибо она скрывается в глубинах духа, куда рациональным путем трудно проникнуть. Несмотря на это, «зло действует в нас со всею силою и ощутительностью»[6]6
  Прп. Макарий Египетский. Духовные беседы. 16: 1.


[Закрыть].

Из всех религиозных понятий грех есть наиболее очевидная, как бы бросающаяся в глаза реальность. Что в человеческой жизни соучаствуют темные и гибельные страсти, глубоко укорененные в его природе, это есть простая очевидность. Но самую суть греха едва ли возможно передать или изобразить в человеческих понятиях. В идее греха содержится некая первичная иррациональность, в силу которой она хотя и с очевидностью дана опыту сердца, но почти не поддается рациональному осмысливанию. Не измеряясь категориями существующего мира, реальность греха не подлежит сомнению.

«Человек… страшно дующим ветром греха приводится в колебание, сотрясение и движение; у него в смятении вся природа, душа, помыслы его и ум, в сотрясении все телесные члены. Ни один член души и тела не свободен и не может не страдать от живущего в нас греха»[7]7
  Там же. 2: 4.


[Закрыть]. Кроме явных переживаемых страстей, в душе скрывается тайная сила греха, которая порою не осознается человеком, лишь одно интуитивное чувство или глубокое самопроникновение говорит об этом. «От тайных моих очисти мя» (Пс. 18: 13), – взывал псалмопевец пророк Давид, увидевший глубинные основы греха.

Трудноописуемость греха языком обыденных понятий говорит лишь о том, что грех – явление иного порядка, иных соизмерений. Бессилие человеческой мысли в попытке дать исчерпывающую формулировку греха со стороны внешне рационального объяснения на почве психологической увенчалось успехом. Именно с психологической стороны грех получает свое полное освещение у преподобного Макария. Будучи явлением психического порядка, сущность греха может быть рассмотрена и осмыслена только в этом плане. Но, относя сущность греха к области психических явлений, уместно будет оговориться: преподобный отец считает, что основу греха нельзя ни в коем случае полагать в естественных действиях или состояниях человеческой природы. Сама по себе природа чиста от всякого греха. Все в ней просто и в каком-то отношении необходимо. Грех не есть существенное свойство нашей природы, но уклонение от нее, явление противоестественное, чуждое природе. Об этом много раз говорит в своих беседах преподобный Макарий. Но и в качестве «недолжного» грех не перестает быть психическим состоянием. Именно этим и объясняется трудность искоренения греха, ставшего неестественным состоянием человеческого духа. Таким образом, наметив область психического как единственную почву, на которой могут быть решены вопросы онтологии греха, и отметив некоторые специфические особенности греха как психического состояния, посмотрим, какие причины, по воззрению преподобного Макария, породили грех.

Через все творения Макария Великого довольно четко и аргументированно проводится мысль о двупричинности происхождения греха в человечестве. Объективной причиной грехопадения, лежащей вне самого человека, стал падший ангел – диавол. Субъективная причина сокрыта в самом человеке – в его свободной воле.

Несмотря на столь очевидную разность причин, они имеют общую психологическую сущность, выражающуюся в воле: одной посторонней по отношению к человеку, другой – личной. Но где бы ни ставился вопрос о первозначимости этих двух причин грехопадения человека, везде преподобный Макарий на первое место выдвигает субъективную причину – свободу воли как безусловную причину греховности, поставляя тем самым объективную причину – силу внешнего зла – в полную зависимость от первой. Диавол – сила искушающая, но не принуждающая; «свобода воли – сила избирающая, утверждающая, за которой в любых условиях сохраняется право решающего голоса»[8]8
  Творения прп. Макария Египетского. С. 355.


[Закрыть]. Таким образом, в природной способности человека к самоопределению находится ключ к разгадке тайны греха. Преподобный Макарий решительно утверждает, что свобода воли была и остается основной причиной греховности человека: «Человек не насильно вовлекается в порок, но побуждается к нему собственною волею своею»[9]9
  Там же. С. 443.


[Закрыть]. Такое утверждение преподобного отца исходило из глубокого знания природы человеческой воли и ее особого места в чине естественных сил.

(«Свобода воли», «свобода произволения», «самовластие воли» – за всеми этими терминами преподобный отец видел единую природную силу и способность человека к самоопределению. Невольно возникает недоумение, как же мог считать первопричиной грехопадения богодарованную способность тот, кто неоднократно утверждал, что природа человека как в целом, так и в отдельных ее проявлениях не может быть причиной греховности. Кажущееся недоумение устраняется выяснением смыслового содержания, вкладываемого преподобным отцом в выше приведенные термины[10]10
  Необходимо заметить, что за термином «свобода воли» мы и здесь, и в дальнейшем будем сохранять в неприкосновенности смысловое содержание, вкладываемое в него преподобным Макарием.


[Закрыть]. Там, где преподобный Макарий через свою терминологию говорит о человеческой свободе воли как первопричине греховности, естественный элемент хотя и не исключается полностью, но отходит на второй план. Основное же смысловое ударение падает на элемент направленности природной силы. О чем лучше всего свидетельствует предикат «свобода», «самовластие». Подобное недвусмысленное употребление понятия «свобода воли» можно встретить не только у Макария Великого, но и у многих Отцов Церкви[11]11
  Проф. Стелецкий в труде, посвященном исследованию природы греха (И. Стелецкий. Грех. «Вера и разум». 1914), отмечает, что святители Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, прямо отрицавшие мысль, считавшую источником греха человеческую природу, допускали выражения, тождественные вышеприведенным. «Начало греха, по Златоусту, – говорит он, – не в природе, но в душевном расположении и в свободной воле». Ясно, что начало греха святитель считал не в природной способности, но в злоупотреблении ею.


[Закрыть].)

Обращаясь к творениям Макария Великого за разъяснением его основного тезиса о первозначимости свободы воли в акте грехопадения, мы встретимся с глубоким объяснением природы свободной воли. Прежде всего, преподобный отец в действиях свободы воли признавал двусторонность. Формально свободная сторона воли сохранила и после грехопадения способность привести человека к Богу из любого греховного состояния или же из состояния святости и праведности снова ввергнуть человека в бездну греха. На факте неотъемлемости от человека формальной свободы воли преподобный Макарий строит теорию, оправдывающую страдания и лишения праведников. Сущность этой теории состоит в том, что Бог через скорби и другие невзгоды постоянно испытывает «произволение» праведника, который, обладая формальной свободой, может в любой момент уклониться в сторону греха. Другой своей стороной свобода воли тесно связана с естественными силами души.

Человек как личность освобожден от необходимости подчиняться требованиям своей природы. В самоопределении он свободен противопоставить личную волю естественному расположению. Что и произошло на самом деле с прародителями. Совершенный природою, созданной по Образу и Подобию Божию, которая, согласно мистическому взгляду нашего преподобного отца, делала человека сродным с Богом, человек, вопреки естественной расположенности, уклоняется от источника жизни – Бога. Отсюда берет свое начало круг последовательного падения человека, так единодушно утвержденный во все времена Отцами Церкви, начинающийся употреблением во зло формальной стороны свободы воли и замыкающийся полным порабощением обратной стороны воли, обращенной в глубины человеческой природы и обусловленной ее общим состоянием. С этой последней стороны свобода воли подвержена действиям греха, который манит ее, соблазняет и увлекает на путь беззакония. Таким образом, в злоупотреблении свободой воли можно видеть основу причины грехопадения.

Правда, наряду с указанной первопричиной в творениях преподобного Макария можно встретить ряд других первопричин падения, как ниспадение мысли от созерцания Бога или небрежение человека о своем высочайшем положении. Но в том и другом случае в основе этих первых явлений греховности в интеллектуальной или чувственной области лежал волевой акт.

Установлением основного принципа в изучении сущности греховности вопрос «онтологии» греха не исчерпывается. Как замечалось выше, это дает лишь возможность полнее представить круговой процесс развития греховности, начинающийся и кончающийся волевыми актами. Весь процесс зарождения и развития греховности начинается и завершается в воле[12]12
  Творения прп. Макария Египетского. С. 47, 124.


[Закрыть]. Грех становится реальным лишь посредством воли, которая служит единственной причиной его существования. Именно воля дает греху некое бытие.

Но, полагая в основу зарождения первородного греха элемент формальной свободы, мы еще не вправе считать участие естественной силы воли в первых проявлениях греховности. Формальная сторона человеческой свободы воли – это необходимое условие, благоприятная почва, на которой могло привиться паразитическое явление греха. Зло всегда предлагает свободу, иначе оно было бы лишь насилием, овладевающим человеком извне. (Склонение формальной стороны свободы ко греху дает право греху на дальнейшее существование, но ни в коем случае еще не обозначает согласие естественной свободы воли на грех. Получив право на свое существование, грех начинает вести скрытую борьбу с естественными силами человека, прельщая ум и развращая чувства. Дальнейший исход будет зависеть уже не только от одной формально свободной стороны воли, но и от воли как составной природной силы.)

С формальной стороны свободы воли человек сохранит возможность из состояния глубокого падения обратиться от пути греха к Богу; с естественной – природная воля, порабощенная грехом, будет заставлять его творить волю греха. Психология естественного человека с раздвоенной волею, взятого вне сферы действия благодати Божией, замечательно раскрыта апостолом Павлом в «Послании к Римлянам»: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7: 19–20).

С одной – формальной – стороны свободы воли, человек желает добра и стремится к добру, с другой – это стремление не только сводится к нулю, остается бесплодным, но и порабощенная грехом естественная сторона воли заставляет человека творить то, что ненавистно ему[13]13
  Творения прп. Макария Египетского. С. 19–20.


[Закрыть]³. Этой своей стороной свобода воли тесно связана с естественными силами души. С этой стороны свободу воли нельзя абстрагировать, понимать как силу абсолютно свободную, функционирующую независимо от других естественных сил. Эта сторона свободной воли, обращенная в глубины человеческого духа, природно связана с ним и обусловлена общим состоянием души. С этой стороны свобода воли подвержена действиям греха, который ее манит, соблазняет через чувственные образы и увлекает на путь беззакония[14]14
  Там же. С. 41.


[Закрыть]⁴. Здесь уже свободная воля не обладает полной автономией, но проявляется в связи с другими естественными силами.

Именно эта сторона воли получает в терминологии Макария Великого своеобразные наименования. Так, волевые действия человека, обусловленные чувственными мотивами, пожеланиями, преподобный Макарий называет «произволениями», а волевые движения, побуждаемые извращенными понятиями, – самопроизволом[15]15
  Творения прп. Макария Египетского. С. 137, 27: 2. 139.


[Закрыть]⁵.

Претерпевая значительное воздействие внутренних сил греха, свобода воли может через согласие с ними подчиниться им, то есть в онтологическом смысле потерять свое назначение. В то же время эта могущественная сила в высшей форме своего проявления, несмотря на подавляющее влияние со стороны душевных сил, зараженных грехом, способна при постоянном усилии устоять, не дать согласия, тем самым сохранить свою свободу. Возможность двойственного состояния свободной воли, подобно апостолу Павлу, утверждается и Макарием Великим в жизненных примерах: «Грешники, совершающие грех по произволению, предают свою волю пороку, услаждаются им, дружат с ним, и те в мире с сатаной и в помыслах своих не ведут брани с диаволом. А совершающие грех поневоле – это те, которые равным образом испытывают пагубное воздействие греха на волю, но всеми силами воли противостоят»[16]16
  Прп. Макарий Египетский. Духовные беседы.


[Закрыть]⁶.

Двойственность природы воли признает не только богословие, но и психология. Остановившись на интимной стороне воли в ее связи с естественными силами, можно проанализировать особенности этой низшей стороны свободной воли.

Видный мыслитель, философ и психолог С. Франк, опираясь на данные интуитивной психологии А. Бергсона, разъясняет, что человеческая воля, с низшей стороны своей, корнями уходит в подсознательную область души. Таким образом, в освещении самого важного места онтологии греха, свободной воли, невольно сталкиваемся с антиномией. С одной стороны, свобода воли представляется преподобным отцом как безусловная способность к самоопределению, даже в крайне падшем состоянии, а с другой – очевидна органическая связь воли с иными духовными силами и обусловленность ее их общим состоянием.

О двойственности воли в человеке можно найти свидетельства виднейших Отцов Церкви. В частности, Максим Исповедник, великий поборник Православия, также отличает «естественную волю» (природную волю, или воление), являющуюся желанием добра, к которому стремится разумная природа, от «воли выбирающей» (ипостасной гномической воли, произволения), свойственной личности после грехопадения[17]17
  В. Лосский. Образ и Подобие. Журнал Московской Патриархии. 1958. № 3. С. 59.


[Закрыть]⁷.

Природа хочет и действует, а личность выбирает, она принимает или отклоняет то, что хочет природа. Однако, по Максиму Исповеднику, эта свобода выбора является несовершенством, ограничением истинной свободы: совершенная воля не имеет нужды в выборе, ибо знает добро естественным образом. По-видимому, в данной антиномии скрыта двойственность духовно-материальной природы человека. Где самоопределение личности решается исключительно с позиций внутренне-интимной стороны человеческой природы, неосвещенной осознанностью, свобода воли выступает в форме симпатии, склонности. Если же вопросы самоопределения решаются в высшей духовной сфере, где господствует сознательность мотивов, там выбор принадлежит высшей, сознающей стороне свободной воли. Признание за волей полярности не есть утверждение двух самостоятельных воль в человеке. Это есть лишь методический подход в деле выяснения глубинных основ воли, который поможет представить, как одна и та же сила воли может быть то абсолютно свободной, то подчиненной силе греха.

Решение проблемы онтологии греха с формальной стороны свободы воли, вне связи ее низшей стороны с другими силами души, не в силах дать удовлетворяющий наше религиозное сознание ответ. Формально человек кажется всегда свободным в своих решениях, если не учитывать внутренней обусловленности всех его действий.

Объяснение грехопадения человека через свободу выбора – без предшествующего глубокого раскрытия психологии этой формально независимой стороны – оставляет не раскрытой самую существенную сторону свободы воли, а человека уподобляет несовершенным существам после грехопадения. При всем этом, грех сводится к самому поверхностному явлению. Неоднократное высказывание преподобного отца о том, что основной причиной греха является злоупотребление свободой воли, не означает того, что зачатие греховного состояния началось прямо с воли.

Можно привести ряд цитат из творений Макария Великого, которые свидетельствуют, что проводником греха во внутренний мир человека явилась не воля, а мысль. С психологической стороны свободу воли можно считать причиной греха в том смысле, что воля есть конечная ступень в формировании всякого психического состояния человека. Причем этот психологический заключительный момент отличается активностью, он сам определяет дальнейшую судьбу предварительно образовавшегося состояния.

Зачатая в области мысленной и прошедшая все стадии своего развития, греховность без санкции воли не представляет собой силы. Волею не только завершается развитие всякого состояния души, но она сама определяет, осуществиться или нет этому состоянию. До момента присоединения воли греховность есть чуждая, посторонняя сила. Склонением же воли к ней греховность делается достоянием всей природы. Вот почему вопреки логике, подсказывающей, что виновность за грех скорее должна лежать на области мысленной, через которую пришел грех, преподобный Макарий основную тяжесть вины за грех возлагает на свободу воли.

Ему как психологу были хорошо известны особые свойства силы воли. Она одна в своих высших проявлениях не подчинена законам естественной необходимости[18]18
  См.: Творения прп. Макария Египетского. С. 212–213, 214–215.


[Закрыть]⁸, в силу чего свобода воли как бы сверхъестественна. В этой кульминационной точке свободы воли человеческая личность соприкасается с миром безусловным. Отсюда все действия и все расположения человека получают морально-этическую оценку. Через свободу воли человек приобщается к объективному источнику добра – Богу. И объективное добро, лежащее вне человека, через избрание его свободною волею вменяется человеку в собственность.

Добро, творимое человеком в силу его доброй природы, но без личного избрания его волею, не имеет подлинной ценности. Все эти мысли нашли своеобразное выражение у преподобного отца: «Ибо, кто добр и благотворен по природе, тот не достоин еще похвалы, хотя и достоин любви; доброе не по произволению – не похвально, хотя и вожделенно. Достоин же тот похвалы, кто собственным своим рачением, с усилием и борьбою избрал доброе по свободному произволению»[19]19
  Творения прп. Макария Египетского. С. 219.


[Закрыть]⁹.

Данные рассуждения кажутся противоречивыми. Человек, добрый по природе, не достоин похвалы, но тот, кто имеет природные пороки, кто усиленной борьбой, собственным старанием через свободу воли избирает доброе и борется за него, тот достоин похвалы. Добро, унаследованное с природой, есть всего лишь дар, но не собственность личности. В этом нет никакой нравственной заслуги человека, владеющего этим даром. В «свободе» данное естеству добро через уклонение от него воли становится чужим, не принадлежащим человеку, как бы тем, чем человек взаимообразно пользуется, и чуждое добро, лежащее вне человека, не принадлежащее ему по естеству, через свободное избрание становится собственностью. «Если нет воли, Сам Бог ничего не делает, хотя и может по свободе Своей. Посему совершение дела Духом зависит от воли человека. Опять, если мы даем полную свою волю, то нам все дело приписывает чудный во всем и совершенно недомыслимый Бог»[20]20
  Там же. С. 262.


[Закрыть].

Вот где таится глубокий корень христианского понимания нравственного вменения. Человеку мало быть по природе добрым, нужно еще личное, независимое, свободное избрание и согласование воли с этим объективным добром. Так мы подошли к морально-этическим выводам, вытекающим из высоких, преимущественно принадлежащих свободе воли способностей не только определять деятельность человека, но и придавать ей подлинную ценность. С моральной стороны человек мог объявиться только тогда грешником пред Богом, когда свободною волею было избрано зло, но не тогда, когда зло вошло в человека и боролось с ним.

О чрезвычайном назначении свободной воли можно встретить ряд высказываний в различных областях человеческого знания: аскетике, психологии, литературе. Все эти положения невольно приводят к мысли, что для самой свободы воли положены какие-то нормы, законы, преступая которые свобода воли поставляет всю природу человека в неестественные условия бытия. Отсюда открывается другая сторона, помимо рассмотренных выше: психологической и морально-этической. Эту сторону можно назвать онтологической, потому что она исходит из самой сущности свободы воли.

Наше сознание готово признать свободу там, где нет обусловленности. Но в этом представлении о свободе и таится источник многих ошибок. Свободу воли нельзя понимать как произвол воли. Свобода совсем не есть возможность чего угодно, она, наоборот, есть необходимость. Свобода противоположна только принуждению. Такое понимание свободы ничуть не умаляет ее значения, более того, оно подтверждается как Священным Писанием (см.: Иак. I), так и естественной мыслью. В «Слове 7. О свободе ума» преподобный Макарий говорит: «Закон дан не естеству, но свободе произволения, которая может преклоняться и на худое, и на доброе»[21]21
  Великий русский писатель Ф.М. Достоевский говорит: «В нынешнем образе мира полагают свободу в разнузданности, тогда как настоящая свобода – лишь в одолении себя и воли своей… А разнузданность желаний ведет лишь к рабству вашему» («Днeвник писателя», 51. С. 70).


[Закрыть]. Мнимая несовместимость такого понятия свободы «как необходимости» с традиционным представлением необусловленности разрешается внутренним смыслом понятия «необходимость».

Необходимость не есть что-то внешнее, обуславливающее действие свободы со вне, но есть внутренний, начертанный в самой природе свободной воли закон, на который ссылается Макарий Великий, говоря, что он дан «свободе произволения». Сущность грехопадения и состоит в нарушении этого закона свободы. Вот почему, по мысли апостола Иакова, «каждый человек будет судим Богом по „закону свободы“». Сам по себе закон свободы воли есть не что иное, как требование богоподобной природы самоосуществления. При таком понимании идеи свободы становится очевидной ее несовместимость с грехом. Свобода есть самоосуществление, самораскрытие богоподобной природы, а грех является изменой нашей подлинной самости. Вот почему святые отцы утверждают ту мысль, что совершающий грех уже не свободен, но внутренне является рабом греха. Подлинно свободно мы стремимся только к добру, которое соответствует нашему богоподобному существу.

Если таково определение «свободы», как соответствие, самораскрытие богоподобной природы, то понятие «свободы воли» будет нечто иное, включающее в себя элемент отношения нашего «я» к этому сокровенному богоначертанному закону свободы. Свободе воли всегда присуща возможность двух противоположных поставлений своего «я» в отношении внутреннего закона. Падение свободной волею есть не что иное, как отступление свободной воли и извращение норм духовной жизни. Преступление заповеди или закона Божия прародителями, на которое так часто любил ссылаться преподобный Макарий[22]22
  См.: Творения прп. Макария Египетского. С. 296.


[Закрыть], желая изъяснить первопричину всех человеческих бедствий, состояло в отступлении свободным человеком от законов развития, определенных Творцом. Подтверждением может послужить антропология Макария Великого в ее положительном учении о природе человека до грехопадения.

Найдем ли мы в антропологии преподобного отца какие-либо предпосылки того, что причины греха скрыты в самой природе человека?

В многочисленных беседах, анализируя то или иное греховное состояние человека, преподобный Макарий часто стремился перенести мысль слушающих, заострить их внимание на том идеальном состоянии человеческой природы, которым обладал человек до грехопадения. Таким противопоставлением действительного состояния должному преподобный Макарий пробуждал в собеседниках ясное представление о противоестественности греховного состояния[23]23
  См.: Творения прп. Макария Египетского. С. 309, 299.


[Закрыть]. Исходя из идеи чрезвычайного назначения человека, преподобный Макарий говорил о совершенстве первозданной природы человека, наилучшим образом соответствовавшей высокому положению первых людей. Сознание совершенства природы прародителей у преподобного отца основывалось на Образе и Подобии Божием, легшим в основу духовной природы человека. Это же сознание так высоко поставляло человека над миром тварных существ, что преподобный Макарий не допускал никакого сравнения человека с ними[24]24
  См. там же. С. 85.


[Закрыть]. Окрыленная фактом Боговоплощения, мысль преподобного дала ему дерзновение выдвинуть утверждение: «Человек драгоценнее всех тварей, даже осмелюсь сказать, не только видимых, но и невидимых тварей, то есть служебных духов»[25]25
  Там же. С. 134.


[Закрыть]⁵.

Обладание Образом и Подобием Божиим в глазах Макария Великого давало человеку природное и моральное превосходство над миром ангельским. Подобие Божие в человеке легло в основу глубокого сродства природ человеческой и Божественной: «Нет такой близости и взаимности, какая есть у души с Богом и у Бога с душой»[26]26
  Там же. С. 291.


[Закрыть]. В другом месте преподобный отец разъясняет, что это сродство нельзя видеть в субстанциональном единстве природ Бога и человека: «Ибо душа не от Божия естества и не от естества лукавой силы, но есть тварь умная, исполненная лепоты, великая и чудная, прекрасное Подобие и Образ Божий».

Духовная природа человека есть только «прекрасный Образ и Подобие Бога», но далеко не родственная Богу, в материальном понимании этого слова. Положительное содержание существа и бытия человека есть его укорененность в Боге, связь с Ним. Глубокое родство души с Богом состоит в том, что человек создан правым под условием, «чтобы он жил не по самому себе, а по Тому, Кем сотворен»[27]27
  Блаж. Августин. О граде Божием, 14, гл. IV. С. 62.


[Закрыть]. Поэтому, по свидетельству Макария Египетского, душа осмысленная и благоразумная, обошедши все создания, нигде не находит себе упокоения, как только в едином Боге»[28]28
  Творения прп. Макария Египетского. С. 291.


[Закрыть]. Все естественные силы человека, созданные по Образу наилучшего, пребывают в своем чине, то есть соответствуют своей природе, пока бывают причастны своему Первообразу, если же сколько-нибудь уклоняются от сего Подобия, лишаются красоты, в которой пребывают[29]29
  Там же. С. 75–77, 296.


[Закрыть].