Текст книги "Остальные. Часть 2"

Он стал вторым казнённым за неделю, двенадцатым за год и триста двадцать пятым с тех пор, как в регионе снова ввели смертную казнь. После казни близкие убитого заявили, что убийца получил то, что заслуживал.

Вопросы и задания к тексту

1. Простили ли близкие работника универмага его убийцу? Обоснуйте свой ответ.

2. Заслуживал ли убийца работника универмага смертной казни? Обоснуйте свой ответ.

3. Заслуживал ли убийца работника универмага замены смертной казни на пожизненное заключение? Обоснуйте свой ответ.

4. Представляли ли рисунки и картины убийцы работника универмага художественную ценность?

5. Зачем убийца работника универмага съел перед смертной казнью двойной чизбургер с мясом, беконом и салатом, жареный картофель с кетчупом, банановый пудинг с арбузом и белый виноград без косточек, если знал наверняка, что вскоре будет мёртвым?

8

Её мать и отец принадлежали разным народам. Она родилась в селении. Через восемь месяцев мать бросила отца, чтобы жить с другим мужчиной. Когда ей стало восемь лет, отца убили, когда он был на заработках далеко от дома. Он стыдил человека, находившегося под действием наркотиков, и тот его зарезал. Она продолжала жить в доме родителей отца. Мать навещала её очень редко и только по праздникам.

В детстве её всё время били. Она была замкнутой и доверчивой и её было просто обмануть. Если кто-нибудь говорил ей: «Пошли по этой дороге», – она шла за ним. Если дети бежали на родник, она бежала за ними в хвосте. Однажды соседка предложила ей обменяться кофтами, и она сразу согласилась, но её младшая двоюродная сестра посмотрела и не разрешила, потому что кофта соседки была старая.

В её четырнадцать лет в республике, в которой она жила, началась война. Селение обстреливали и бомбили войска. Они с дедушкой пять месяцев прятались в подвале дома. Она очень боялась, не могла плакать и сидела как мёртвая. Потом семья собрала вещи и уехала в соседнюю республику в другое селение. Там она ходила в школу до восьмого класса и училась на удовлетворительные оценки. Они жили вшестером в комнате размером три на четыре метра. Спали на полу, а утром собирали все тряпки и бросали в угол, чтобы было где ходить. Она вставала утром, ела и целый день сидела у окна, потому что никаких обязанностей по дому у неё не было: в доме не было ни кур, ни коровы.

В селении было скучно. Однажды они сидели с девушками, и мимо них шёл солдат. Он спросил у них, хотят ли они семечек. Она ответила, что хочет, потому что семечки были очень крупные. Он сказал, чтобы она подставила руку. Она подставила, но низко, чтобы он не коснулся её руки, потому что это было бы позором. Он же хотел коснуться и опускал вслед за ней руку всё ниже. С его плеча упал автомат и выстрелил. Выбежала её бабушка и хотела её бить, но дедушка удержал.

Жениха она нашла сама, и он сам её разглядел. Это было во время второй войны в её республике. Она ничего не сказала родственникам. Он был богатым, занимался металлическим бизнесом и выкрал её по древнему обычаю: приехал вечером на своей дорогой машине, помигал фарами, она вышла из дому, он её увёз, она почти сразу забеременела. Она очень любила своего мужа. Он был на двадцать лет старше, никогда её не бил и брал с собой в машине кататься в станицу. На втором месяце беременности, через год после свадьбы, её мужа застрелили в автокатастрофе милиционеры, потому что он что-то не поделил с конкурентами.

Она жила в городе у родственников мужа. Родила девочку, и родственники мужа дали ей имя. Она кормила дочь грудью до семи месяцев, а потом надо было что-то решать. Родственники мужа приехали к её дедушке и бабушке и спросили, возьмут ли они к себе свою внучку и правнучку. Они ответили, что не прокормят их. Тогда родители мужа забрали её дочь и отдали другому своему сыну, бездетному.

Суд лишил её родительских прав. В его решении было указано, что процесс был возбуждён по иску младшего брата её покойного мужа. Он указывал, что дочь его брата находится у него на иждивении, так как девушка после смерти мужа снова вышла замуж и воспитанием дочери от первого брака не занимается. Кроме того, в решении указывалось, что она написала заявление об отказе от дочери и подтвердила это на словах. Два свидетеля подтвердили слова младшего брата её мужа, и показали, что она вышла замуж и никакой заботы о ребенке не проявляет. Она всё это отрицала. Тем не менее суд объявил, что считает установленным факт уклонения ответчицы от выполнения своих обязанностей по воспитанию дочери и передал девочку на воспитание дяде. Это было юридическим оформлением старинного обычая, по которому отец имеет основное право на ребенка, а женщина после развода, как правило, передает детей мужу. Чтобы дети остались с матерью, за мать должен заступиться кто-то из мужчин ее семьи, а она была сиротой, и потому была обязана оставить ребенка семье погибшего мужа.

После того, как она отдала дочь, она должна была вернуться в свою семью и искать себе нового мужа. Родственники мужа не разрешали ей общаться с дочерью, чтобы девочка к ней не привыкала. Она замкнулась в себе, родные перестали её узнавать. Она была высокой стройной девушкой с ровным бисерным почерком.

Она очень любила свою дочь и очень страдала. Однажды она увидела по телевизору фильм о похищении ребёнка, после чего решила поступить так же. В сундуке её бабушки хранились драгоценности одной из бабушкиных тёток. Она забрала эти кольца, серьги и браслеты, добавила к ним три свои кольца, отвезла на базар, быстро продала. Потом пошла к свекрови, выпросила дочь, чтобы погулять в последний раз, и поехала с ней в аэропорт. Она хотела улететь в столицу страны, где жила сестра её матери. Она оставила бабушке, чтобы она не волновалась, записку, что забрала драгоценности, что искать её не надо, что она уезжает с дочерью. В аэропорт приехали шесть её тёток. Четверо из них повезли её домой, а две – её дочь к родным мужа. Родные ездили на базар, пытались вернуть драгоценности, но это было бесполезно. Дома подсчитали убытки и сказали, что она украла у родных сумму, на треть большую, чем она выручила. Её побили, она стала позором семьи. Об этом знали все тридцать пять человек ближайших родственников. Когда в дом приезжали тётки, они снова били её, воспитывали и повторяли: «Лучше бы ты сдохла». Вскоре после этого, незадолго до этих слов в селении проходила зачистная операция. Соседи донесли, что у них в доме бывают вооружённые люди. В дом вошли семнадцать человек, поставили обитателей к стене и вынесли все ковры.

Она подумала, что умереть – очень хорошая идея, и пошла к одной женщине. Все знали, что она связана с вооружёнными людьми. Она слышала, что семьям девушек, которые умирают, взрывая себя, платят много денег. Она подумала, что так сможет вернуть долг, и у неё ещё останется некоторое количество денег. Если бы она ценой жизни вернула деньги семье, позор всё равно бы остался, но ей нужно было совершить поступок. Она пришла к этой женщине и сказала, что хочет пожертвовать собой. Женщина дала ей книгу «Предсмертный миг» и другую литературу, а также познакомила со своим братом. Он стал её инструктором. Он велел ей идти домой, сказав, что её время ещё не пришло. Но она ушла из дома, потому что не могла больше выносить отношения родных. Её уже не били и не воспитывали, а просто отстранили от себя, перестали разговаривать и вычеркнули из семьи. Мать совсем перестала к ней приезжать.

Инструктор возил её по разным местам. Её везли на нескольких машинах и лошадях в горы, в лагерь вооружённых людей, последователей благодетельных предков. Они жили в блиндажах, похожих на норы, со стенами, обложенными фанерой. Вечером там не жгли огня. Если днём по небу пролетал самолёт, все снимались и перемещались в другое место, где рыли новые блиндажи. В лагере с ней говорил мужчина, на которого она не поднимала глаз и поэтому видела только костыль, протез и длинную бороду. Он спросил её, чего она хочет. Она ответила, что хочет отдать свою жизнь, потому что задолжала родственникам. Он сказал, что отдавать жизнь за деньги нехорошо, что жизнь можно отдавать только за веру. Если же ей нужны деньги, сказал он, то она может остаться в лагере и выйти за вооружённого человека, а с родственниками вооружённые люди как-нибудь договорятся. Она ничего ему не ответила, но оставаться не собиралась. В лагере она почти ни с кем не общалась. Женщины, жившие там, косились на неё как на чужую. Она ходила за водой к ручью, помогала готовить и провела в горах две недели.

Затем вооружённые люди увезли её в город в соседней республике и сняли жильё в многоквартирном доме. Дали много денег и мобильный телефон, купили одежду. Она никогда так не жила. Она могла покупать любые продукты, какие хотела. В первый день она познакомилась со всеми соседями. С ней жила ещё одна женщина, которая никуда не выходила. За ними следили, и на следующий день приехал мужчина. Он сказал: «Ты неправильно себя ведёшь», – и увёз на несколько дней в другой город. Потом её вернули, во второй половине дня надели два пояса смертника с двумя проводками, которые надо было соединить, и отвезли к автобусной остановке. Ей сказали, что это будет похоже на укус комара и боли не будет, а сразу после она окажется в раю, где такой запах, которого не бывает на земле. Её встретят два строгих ангела и спросят: «Что ты делала на земле? Может быть, ничего?» Она должна будет ответить: «Как же ничего, я погибла за бога!» После этого её пустят в рай, и её встретят все воины, а она превратится в самую красивую девушку, которая будет обслуживать воинов, которые погибли за бога, потому что это большая честь. Ещё ей сказали, что дома за неё будут молиться, а по четвергам она сможет спускаться, чтобы навестить свою дочь.

Она была похожа на беременную. Она дождалась автобуса, из которого вышли люди в синих куртках на молниях. В этот момент она поняла, что не сможет соединить проводки, потому что никто не был в раю живым, а мёртвые никогда не возвращались. Она долго сидела у забора и чувствовала себя всё хуже и хуже. У неё заболела голова. К ней подошёл военный и спросила: «Девушка, вам плохо?» Она ответила: «Нет-нет, мне хорошо». Встала и пошла на переговорный пункт. Она позвонила своему инструктору и сказала, что автобус не пришёл. Инструктор сказал ей стоять там, где она стояла. Он приехал за ней на белой машине и забрал её в столицу соседней республики. У неё поднялась температура, её положили в больницу по чужому паспорту. У неё нашли гайморит и сделали прокол. В больнице она пролежала неделю. Инструктор навещал её, приносил фрукты и цветы. Потом привёз её на квартиру, но женщины там уже не было. Она взорвала автобус, когда девушка уже три дня лежала в больнице.

Когда она в последний раз пришла навестить дочь, она накупила нарядов и игрушек. Её дочь была бойкой и уже начала говорить на языке своего отца. Она сидела на руках своей тётки и спрашивала её про свою мать: «Мама, смотри, какие красивые вещи мне тетя принесла, пойдем покажем папе». После этого она полетела в столицу страны, чтобы совершить террористический акт путём самоподрыва, который не удался в первый раз.

Она прилетела в столицу впервые в своей жизни, одна, по своему паспорту. Её никто не встречал. Перед полётом ей дали чёткие инструкции: доехать на такси до железнодорожного вокзала за строго определённую сумму и зайти в кафе, где её будут ждать. На её руках были написаны номера телефонов, по которым нужно было позвонить, если сорвётся встреча. Таксист удивился, когда она не спросила, сколько будет стоить дорога. В кафе её встретил человек, который дал ей инструкции. Это был русоволосый молодой мужчина, который был женщиной лет сорока, ростом около ста семидесяти сантиметров, с крашеными светлыми волосами, с чёрными корнями волос и горбатым носом. Для конспирации он велел называть себя другим именем. На чёрной автомашине инструктор отвёз её в пригородное село. Они приехали в небольшой ветхий дом, похожий на пристройку, где женщина поила её апельсиновым соком, от которого кружилась и болела голова.

В доме был узкий коридор, кухня и туалет на улице. Налево по коридору была комната охранника, который был взрывотехником. Комнату с телевизором и ковром на стене занимал привёзший её человек. Её поселили в третью комнату, где стоял раздвинутый диван и больше ничего не было. На следующий день инструктор привёз ещё двух женщин. Одной из них, очень замкнутой, было за тридцать лет. Она была женой вооружённого человека и находилась на горной базе, когда командир группы потребовал, чтобы она сделала аборт, а муж не мог возразить командиру. Потом её муж погиб, она осталась без мужа и без ребёнка и была готова стать смертницей. Вторая женщина была моложе и тоже готовилась подорвать себя. Она была беспечной, всю ночь рассказывала свою жизнь. Она любила своего сводного брата и убежала с ним от родных, которые её за это прокляли. Её любимый склонил её к мысли стать смертницей, для него это было большим достижением. О том, что им предстоит сделать, они не говорили. Инструктор был строг и относился к женщинам как профессионал. Он приказал не разговаривать громко, никуда не выходить и не выглядывать в окна.

Утром взрывотехник надел на этих женщин пояса, а инструктор приказал отдать ему паспорта. Вдова вооружённого человека отдала, а любовница своего сводного брата стала кричать, что или пойдёт с паспортом или вообще никуда не пойдёт. Она была очень дерзкой и сказала, что паспорт ей нужен для того, чтобы её фамилию назвали по телевизору, и родственники узнали, до чего они её довели. После этого инструктор с женщинами уехал и вернулся поздно один. Он спросил у неё и взрывотехника, смотрели ли они телевизор. Так они узнали, что женщины совершили террористический акт на музыкальном фестивале и убили кроме себя четырнадцать человек. В ту ночь к инструктору кто-то приезжал. Они долго сидели у него в комнате, пили пиво и рассказывали анекдоты.

Через день девушка, взрывотехник и инструктор поехали на машине по шоссе, въехали в город, попали в пробку, долго ездили по улицам и проспектам и оказались на центральной улице. Инструктор показала ей два объекта террористического акта: пункты общественного питания, расположенные на площади, и сказала, что взрыв должен произойти там, где будет больше людей. Про кафе, возле которого она должна была взорваться, он сказал, что в нём всегда много людей – бизнесменов и политиков. Кроме того, у кафе была витрина, через которую было видно, много ли в нём посетителей. Она увидела, как живут в этом городе люди, и поняла, что никогда не взорвётся. У неё никогда не было таких вещей, которые продавались в магазинах столицы страны, и она разочаровалась в идеологии смертников.

На следующий день после обеда приехал инструктор и сказал: «Это случится завтра». Он подал ей чёрный платок, почти полностью скрывающий лицо, и велел надеть чёрное платье с закрытой шеей и длинными рукавами. Дал листок бумаги, на котором было написано обращение к людям: «Пришёл мой день, и завтра я пойду против неверных во имя бога, во имя себя и вас, во имя мира». Инструктор сказал, что он покажет это обращение другим девушкам и юношам, чтобы они знали, что она герой, чтобы они видели её убеждённость и тоже становились смертниками. «Ты уйдёшь, а это останется», – говорил он и обещал послать кассету с её обращением её родственникам и друзьям. Она посмотрела текст. Инструктор усадил её на фоне ковра и включил видеокамеру. Она сидела с опущенными глазами, инструктор держал в руке лист с текстом, и она незаметно поглядывала в него. Обращение записали быстро, с одного дубля.

Она хотела, чтобы её обращение увидели её родственники: дедушка, бабушка и тётки по отцовской линии, чтобы они узнали, что она умерла и смыла свой позор, что она хорошая и больше не будет им мешать. Когда съёмка закончилась, она сняла чёрное платье и платок и переоделась в свои вещи – футболку и джинсы. Потом она приготовила для инструктора и взрывотехника овощи и мясо и перестирала все свои вещи. Больше всего её угнетало, что она пойдёт одна. Она помолилась, выпила экстракт валерианы, перед сном почитала книгу «Предсмертный миг».

Она проснулась рано утром, перед восходом солнца. Помолилась, погладила постиранные вещи. Днём инструктор и взрывотехник вышли во двор и отсутствовали примерно час. Около двух часов дня женщина вернулась и дала ей свой сок, а также чёрную матерчатую сумку через плечо и поясом смертника. Это был полукруглый кусок взрывчатки, обмотанный чёрным скотчем и закреплённый на офицерском ремне. Взрывотехник отцепил взрывчатку от ремня, объяснил ей, что нужно будет сделать и как правильно переключить тумблер. Он сказал, что не будет надевать взрывчатку на неё, а положит её в сумку. Он сказал, что поставил вместо двух четыре детонатора. Он снял железную пластинку и объяснил, что взрыв будет не направленным, и осколки разлетятся во все стороны. Он сделал отверстие, пустил через него провода к тумблеру, а тумблер положил в наружный кармашек сумки. На тумблер он поставил катушку от скотча, чтобы он не включился раньше времени. Перед взрывом этот кожух нужно было снять. Он спросил её: «Всё поняла?» Она ответила: «Да, да, да!» После того, как всё было готово, он надел сумку на неё. Сумка была очень тяжёлой. Взрывотехник объяснил ей, как надо встать перед тем, как включить тумблер лицом к кафе, как можно ближе к витрине, сумку повесить прямо перед собой, чтобы удар пошёл точно на посетителей.

Она не знала, как кончится этот день. Она могла бы убежать, но инструктор сказал, что за домом наблюдают. Она боялась, что её поймают и убьют, и она умрёт позорной смертью. Она была в синих джинсах, кроссовках, футболке, рубашке песочно-оранжевого цвета, в красивых тёмных очках и бейсболке козырьком назад. Перед отъездом она посмотрела в зеркало. Ей очень понравилось, как она выглядит. На левом предплечье она ручкой записала под диктовку адрес и название кафе.

Они выехали вдвоём с инструктором на чёрном автомобиле после третьей молитвы. Она сидела впереди, держала на коленях сумку. Инструктор ехал очень осторожно, соблюдая все правила. Их ни разу не остановили. По дороге она читала книгу «Предсмертный миг». Они ехали около двух часов, солнце светило уже сбоку. Инструктор высадил её у забора из красного кирпича, зелёной поляны, моста и большого и очень красивого храма, который она раньше видела в кино. Перед высадкой он забрал у неё паспорт, фотографию дочери, книгу и мобильный телефон и сказал, что всё это ей больше не пригодится. Фотографию и телефон отдавать было жалко. Он напомнил ей, что кругом свои люди, и они за ней следят. Если она попадётся, она должна врать и никого не выдавать, и тогда её вытащат и наймут хорошего адвоката. Если она кого-то сдаст, её везде достанут и убьют.

Инструктор сказал, чтобы она прогулялась до широкого здания и поймала такси. Она подняла руку. Остановилась иностранная машина стального цвета. Она пересказала водителю то, что было написано у неё на руке. Она хотела дать водителю понять, кто она такая, чтобы он сообщил о ней в милицию. Она села на заднее сиденье и в упор смотрела на него в зеркало. Сумка лежала у неё на коленях. Она бормотала вполголоса главы священной книги. Она смотрела на него, а он на неё. Он вспотел. Она не могла сказать ему всё как есть, потому что боялась, что он подослан инструктором. Они ехали долго и стояли в пробках. Водитель высадил её возле кафе, она заплатила ему определённую инструктором сумму денег, и он сразу уехал. Кафе оказалось зданием телеграфа, и она поняла, что ошиблась. Спросить дорогу у прохожих не решилась, пошла наугад вверх по большой улице. Через полчаса она дошла до площади и ресторана на ней, но не вошла в него, потому что возле входа стояли сотрудники частного охранного предприятия в чёрной форме. Она приняла их за членов отряда специального назначения. Она хотела пойти через подземный переход к другой цели, но снова столкнулась с человеком в чёрной форме. Она развернулась и пошла по улице. Она бродила несколько часов, выискивая новый объект для террористического акта, иногда возвращаясь на площадь, где стояли люди в чёрной форме.

В десять часов вечера она вошла в кафе, адрес которого был записан у неё на предплечье. Села за столик и нажала на кнопку бомбы, но взрыва не последовало. Девушка вышла из кафе, поправила тумблер, зашла снова и ещё несколько раз нажала на спуск, но безрезультатно. К ней подошла официантка и предложила сделать заказ. Девушка вскочила и на смеси двух языков стала кричать, что сейчас всех взорвёт. Сидевший через столик человек понял её, сказал ей, что она позорит свой народ и выставил её за дверь. Она села за свободный столик на улице, прямо у витрины кафе, и ничего не заказывала. В кафе было немного людей. Когда к ней кто-нибудь приближался, она вставала и отходила метров на десять, потом возвращалась и садилась за столик. Она пыталась вести себя подозрительно, бормотала главы священной книги, разглядывала людей в упор. Один парень от другого столика пошёл к ней. Она встала и перешла на другую сторону улицы между машинами. Они сигналили, но она не обращала внимания. Она открыла кармашек сумки, сняла с тумблера катушку и положила её на край тротуара, чтобы выиграть время и чтобы люди, которые следили за ней, не сомневались, что она намерена взорваться. Потом она перешла улицу обратно и опять села за столик.

Если бы она зашла в кафе, это вызвало бы подозрение у тех, кто за ней следил, и её бы взорвали. Она смотрела в упор на компанию мужчин, сидящих внутри и показала им язык. Она высунула его так далеко, как могла, и оскалилась. Они встали и направились к ней втроём. Один был очень солидным учредителем кафе в костюме. Она встала и отошла, но недалеко. Они остановились в двух метрах от неё и начали задавать разные вопросы. «У тебя паспорт есть?» – спросили её. «Нет», – ответила она. Они сделали шаг вперёд, она отступила. «Что у тебя в сумке?» – спросили её. «Взрывное устройство», – ответила она. «Чего-чего?», – спросили её. «Пояс смертника», – ответила она. «Врёшь!» – сказали ей. Она открыла сумку и сделала шаг к ним, чтобы они всё разглядели. Они сделали шаг назад. Она шагнула вперёд, они сделали ещё один шаг назад. Тот, кто был в костюме, сказал: «Уходи от кафе». Она развернулась и медленно пошла по улице. Они пошли за ней вдвоём на расстоянии пяти метров, а третий из них немедленно нажал кнопку тревожной сигнализации и вызвал наряд вневедомственной охраны. Ни она, ни они не знали, что делать. Она шла и ждала смерти и была уверена, что её взорвут. Они шли очень долго и подошли к дому с большой витриной. Милиционеры подъезжали несколько минут, остановились у кафе, и не успели выйти из машины, как к ним подошли его сотрудники и сообщили, что была подозрительная девушка, показали, куда она пошла, и описали её. Сказали, что за ней идёт один из сотрудников, который её покажет. Они подъехали сзади, девушка вела себя спокойно. Сержант окликнул её и попросил документы, которых не оказалось. Он спросил, что находится в сумке, которая висела у неё через плечо и в которую она опустила руку. Потом вышел в бронежилете и с автоматом и чётко сказал ей: «Остановись! Аккуратно поставь сумку на пандус!» Она не ответила и не сопротивлялась, когда сержант снимал с неё сумку. Она поставила сумку и отошла в сторону. Человек из кафе взял её за правую руку, левую заломил за спину. Сержант защелкнул наручники. Её начало трясти, она заплакала и повторяла: «Не бейте меня! Не бейте меня!» Милиционер посмотрел в сумку, увидел, что в ней лежит, и вызвал подкрепление.

Её посадили на заднее сиденье милицейской машины. По бокам сели два милиционера. Она стала ёрзать, потому что сидеть в наручниках было очень больно. Водитель повернулся и спросил: «Что там ещё у тебя в карманах?» Она ответила, что всё осталось в сумке. Он спросил её шутливо, почему она такая молодая ходит со взрывчаткой, и предложил выйти за него замуж. Она ответила, что лучше выйдет замуж за собаку. Она перегнулся через сиденье и обшарил её всю. Она плюнула ему в лицо. Он утёрся рукавом и достал из её джинсов сумму денег так ловко, что его товарищи ничего не заметили. Они сказали, что сейчас отвезут в отделение, и она им, такая упругенькая, всё расскажет. Они отъехали совсем недалеко, когда им что-то передали по рации, и старший приказал водителю возвращаться.

Всё вокруг оцепили. Возле кафе её ждали очень вежливые и спокойные люди в штатском. Они сняли с неё наручники, переместили её руки вперёд и снова надели наручники, ослабили их и посадили её в машину с синими фарами. Предложили воды, но она отказалась, боясь, что это отрава. Они пообещали, что ничего страшного с ней уже не случится. Её привезли в здание, стали спрашивать, где находится база и люди. Сначала она была во взвинченном состоянии и не хотела ни с кем беседовать. Через час после её задержания в кабинет следователя вошла женщина. Ей сказали, что это адвокат. Она испугалась и подумала, что эту женщину наняли боевики, потому что она была дорого и красиво одета. Она стала врать и повторять к месту и не к месту, что она взрывала, а бомба не сработала. Её попросили описать взрывное устройство. Она рассказала, как выглядит взрывчатка, где находится тумблер и нарисовала устройство устройства. Они спрашивали об этом всю ночь, а её кровь была направлена на анализ.

В двадцать три часа тридцать пять минут было принято решение об эвакуации жильцов дома и посетителей расположенного в нём ресторана. На место прибыли взрывотехники службы безопасности. Подозрительную бомбу расстреляли из гидропушки и пытались обезвредить с помощью специального робота. В два часа двадцать семь минут следующих суток майор-взрывотехник подошёл к сумке, чтобы её проверить. Он коснулся её левой рукой, прогремел взрыв, и его жена стала вдовой, а дочь – сиротой.

Мама сказала дочке, что папа уехал в командировку, потому что она ещё не понимала, что такое смерть. Взрывотехник был главным мужчиной в доме. На него всегда можно было положиться. Чем старше он становился, тем большей опорой он был. Перед тем, как сменить другого взрывотехника, он сказал: «Завтра у меня отгул, так что встретимся в пятницу». Он был полностью уверен, что всё безопасно, поэтому решил подойти. Он был настоящим профессионалом, никогда не торопился, всё очень тщательно проверял. Он очень любил свою работу и не поддавался на уговоры жены бросить опасное дело. За несколько дней до смерти он разминировал пояса смертниц, взорвавших себя на музыкальном фестивале. Его мать никогда и никому из знакомых не говорила, где работает её сын, а отвечала, что у него мужская профессия. На дежурстве он часто готовил еду для сослуживцев, она получалась очень вкусной. Он познакомился с женой в доме отдыха, они стали встречаться, он очень красиво ухаживал, и даже в самые тяжёлые времена, когда денег не было совсем, дарил цветы и открытки. Он очень любил писать жене письма и записки, когда уходил на службу, а жена спала после суточных смен на телевидении. Он очень хорошо пел под гитару походные песни. Несмотря на огромное количество друзей, он был очень домашним человеком. Он очень хотел, чтобы у него была дочь. Когда жену выписывали из родильного дома, он стоял на улице и курил сигареты одну за другой, потому что нервничал. Однажды он подарил жене обручальное кольцо, но она его не носила, потому что они не были расписаны в отделе записей актов гражданского состояния. После его смерти она повесила кольцо на цепочку, снятую с его мёртвого тела. Пять дней после его гибели родные просыпались от будильника в его мобильном телефоне. Будильник стоял на шесть часов одиннадцать минут, потому что он не любил ставить его на какое-то ровное время. Он писал жене стихи, про то, что знает: любовь соединит средца, канут в лета обиды и тревоги, и они пройдут вместе до конца по пыльной жизненной дороге. К его тридцатилетию жена хотела собрать все стихи и издать брошюрой, но ей никак не удавалось найти типографию. Он жил в одной квартире с женой, дочкой, бабушкой жены, матерью жены, сестрой жены и собакой-таксой. Он был просто очень хорошим человеком, был общительным, всегда улыбался, любил розыгрыши и призы. Так, однажды собрал вкладыши из сигаретных пачек и выиграл хорошую зажигалку.

Когда ей сказали утром, что её бомба взорвала человека, она не поверила, а потом заплакала. Через неделю, когда она поняла, что адвокат не подослана инструктором, она начала говорить правду. Она не знала названия пригородного посёлка, в котором находилась база. Следователи спрашивали, мимо каких построек они проезжали, какие памятники она запомнила, откуда светило солнце. Она сказала, что, когда они возвращались туда под вечер, солнце светило прямо в глаза, даже козырек пришлось опустить. Она вспомнила, что по дороге в посёлок проезжала под аркой, на которой висело много портретов. В самом низу был портрет девочки лет трёх в белом платье с тёмными волнистыми волосами. Девочка была очень похожа на её дочь. Следователь нашёл арку и нашёл посёлок. В доме никого не было. Первыми на место около часа дня приехали сотрудники службы безопасности, одетые в штатскую одежду. Позже приехала милиция и скорая помощь, были выставлены кордоны.

Бруски взрывчатки нашли во дворе за гаражом. Сотрудники службы безопасности скосили траву на участке у дома, после чего ходили по земле и протыкали её прутьями арматуры. Один из них увидел, что возле гаража были уложены строительные блоки, но один был сдвинут и на этом месте была совсем свежая трава. Сотрудники начали протыкать землю в этом месте, наткнулись на полый предмет. Его очень долго и осторожно откапывали, он оказался большим пластмассовым бидоном с шестью поясами смертников. Каждый по мощности был равен одному килограмму тротила. В доме были найдены только постельное бельё и мужская и женская одежда. Она хотела забрать свои вещи: фотографию дочери, бельё и косметичку, но ничего не нашла. При осмотре присутствовала хозяйка дома, которая опознавала вещи как свои или принадлежавшие неизвестным постояльцам. Милиционеры и сотрудники в штатском стали ходить по домам и просить жителей по мегафону переночевать в другом месте. Глубокой ночью местные жители услышали два громких хлопка. В восемь утра снова сделали объявление в мегафон, и снова прозвучали два хлопка.

В суд, на предварительные слушания, её привезли за час до заседания. За пять минут до начала двое конвоиров провели её коридорами на третий этаж в зал. Когда она вошла, секретарь суда закрыла входную дверь на ключ. Девушка была в чёрных брюках и зелёном джемпере, из-под которого была видна белая футболка с детским рисунком. На лице не было косметики. Руки были скованы за спиной наручниками. Конвоир открыл клетку из толстой арматуры, окрашенной в коричневый цвет. Она вошла внутрь, повернулась спиной к залу. Адвокат тихо позвала её: «Садись к мне поближе». Она пересела на правый край скамьи вплотную к стоящему рядом с клеткой столу. Судья объявил заседание открытым, спросил, есть ли какие-либо ходатайства у сторон. Защитница попросила, чтобы дело её подзащитной рассматривал суд присяжных, чтобы разделить ответственность за принятие решения на максимально возможное число людей. Подсудимая согласилась с этим, обвинение не возражало. Судья, у которого до введения суда не было ни одного оправдательного приговора, сказал: «Ну, раз пошла такая драка. Суд удаляется для принятия решения». Девушка спросила у больной воспалением лёгких защитницы, как она себя чувствует. Она ответила: «Нормально. Гораздо лучше, чем вчера». Судья вернулся и сказал дату следующего заседания, на котором предстояло выбрать двенадцать присяжных из пятидесяти кандидатов.