Текст книги "Остальные. Часть 2"

Он стоит возле станции метро, возле него – стоит маленькая сумка-тележка, на которой сложена стопка его книг. На тележке укреплена картонка: «Купите книгу у автора. 50 руб. Книга о преступной деятельности психиатров». Книги в ярко-красной обложке, на которой белыми буквами напечатано название: «Моя судьба и моя борьба против психиатров». На обратной стороне книга задумчивый художественный фотопортрет автора в молодости. В книге двадцать семь глав, каждая из которых снабжена эпиграфами, позаимствованными из сборников изречений великих людей и выдержек самой книги. В конце книги помещены пятьдесят иллюстраций. Это фотографии автора и его родителей («Слева моя сестра, в центре моя мать, справа – их сын»), свидетельство о присвоении серебряной медали выставки достижений народного хозяйства, два авторских свидетельства на изобретение промышленного робота и циркуля, документы многочисленных тяжб.

Мимо него проходит много людей, спешащих по делам и отдохнуть. Он привлекает внимание, стоя посреди движения. К нему подходят, берут книгу в руки, покупают. Он медленно пишет автограф: тщательно выводит каждую круглую букву, справляясь о фамилии покупателя. «Шааб», – говорит весёлая женщина, окружённая мужем и детьми. Он переспрашивает. Муж достаёт из сумочки паспорт, открывает страницу с фамилией. Он старательно переписывает. «Можно посмотреть?» – говорит наскочившая прохожая с украинским акцентом. Он кивает. «Это документальная книга?» – «Документальная, но в художественной обработке». Подросток берёт книгу с другой стороны, отходит в сторону, показывает приятелям. Он следит краем глаза. Для сдачи он открывает дамский кошелёк с застёжкой из металлических капель на стержне. В кошельке лежат плотно прижатые друг к другу сложенные вчетверо красные и синие купюры. Он вынимает на красную одну синюю, расправляет её и ощупывает по всей длине.

На издание книги он копил деньги два года, прошедшие после получения справки о реабилитации. Он невысокого роста, небрит, молчалив. Брюки его длинноваты и тщательно отутюжены. Он по-прежнему холост.

Вопросы и задания к тексту

1. Сколько раз в тексте употреблено в именительном падеже местоимение мужского рода третьего лица единственного числа? Сколько раз оно употреблено в других падежах?

2. Перескажите историю, изложенную в тексте, в трёх простых нераспространённых предложениях.

3. Почему жена академика и правозащитника согласилась, чтобы тот дал мужчине телефон редактора одного из журналов?

4. Жалко ли вам человека, о котором идёт речь в тексте? Объясните свою жалость или отсутствие жалости.

5. Почему мужчина остался холостым?

6

У него были маленькие усики. Он был бывшим военным и программистом и жил в маленьком городе.

Он был поздним ребёнком, младшим из трёх братьев. Его отец оставил семью, когда ему было восемь лет. Это было очень болезненно для него. Он плакал, но отец сел в машину и уехал, ни разу не посмотрев в зеркало заднего вида. Два его старших брата скоро стали жить своей жизнью, и он остался в большом доме один на один с матерью, у которой был властный характер. Он жаждал кого-нибудь, кто всегда был бы с ним, и выдумал воображаемого младшего брата, который его слушал. В двенадцать лет у него появилось желание съесть другого: он представил своего друга в виде жареных кусков мяса. Также он мечтал съесть блондина – героя телевизионного сериала.

Его отношения с женщинами были кратковременными и неглубокими и разрушались его властной матерью. Она прожила с сыном до самой смерти, постоянно вторгаясь в его жизнь, сопровождала на свидания и ездила на военные учения, когда он служил в армии.

Он был вежливым и предупредительным соседом и коллекционировал изображения сексуальных сцен и пыток. Когда ему было тридцать семь, он переоборудовал свой чердак в пыточную камеру. Это было в конце года, а в начале следующего он поместил в мировой компьютерной сети объявление: «Ищу хорошо сложенных молодых людей в возрасте от восемнадцати до тридцати лет, чтобы забить их как скотину и съесть». На объявление откликнулся сорокадвухлетний инженер электротехнического концерна из столицы страны.

Инженер был сыном врачей, имел постоянную работу, подругу и был уважаем в своём кругу. Но с течением времени он углубился в исследование мазохистских фантазий, которые вскоре захотел превратить в реальность. Он предлагал людям деньги за то, чтобы они откусили его пенис, и рассматривал это как последний и необходимый акт перед собственной смертью.

Инженер написал программисту электрописьмо: «Я предлагаю себя тебе и позволю тебе отведать моего живого тела. Если кто-то действительно хочет сделать это, ему нужна будет реальная жертва». Программист ответил, написав, что очень много людей интересуется такими вещами, но только небольшая часть реально хочет их совершить. Он писал: «Я надеюсь, что ты откусишь кусочек мышечной ткани от моей руки или ноги, потому что я хочу видеть кровь, струящуюся из твоего рта, и в то же самое время испытать оргазм в твоей заднице». Они обменялись ещё несколькими электрописьмами. Когда выяснилось, что оба они курят, инженер написал: «Прекрасно, копчёное мясо дольше хранится». Он беспокоился из-за того, что его соски откушены, и спрашивал у программиста, как тот поступит с его костями. «А то будешь пользоваться моим черепом как пепельницей, – предположил он. – Но я не хочу, чтобы от моей бывшей личности хоть что-нибудь осталось». «Не беспокойся, – отвечал программист. – Мне интересна только твоя плоть. От остального я избавлюсь. Выброшу на стоянке у автобана».

Они согласились встретиться в доме программиста. В марте инженер продал только что купленный дорогой автомобиль, взял отпуск, написал завещание, купил билет в один конец и приехал в маленький город, чтобы случилось то, что случилось.

Сначала, по требованию программиста, они совершают половой акт. Затем программист включает видеокамеру. Они появляются на кухне. Программист убеждает инженера отрезать пенис. Инженер соглашается. Нож оказывается слишком тупым. Камера выключается. Программист идёт за другим ножом. Камера включается. Инженер тихо повторяет согласие. Инженер придерживает рукой перевязанную промежность. На сковородке готовится ампутированный пенис. Он приправлен чесноком, солью и перцем. Они едят пенис, запивая вином. Инженер лежит в тёплой ванне, чтобы остановить кровотечение. Камера выключается. Программист читает приключенческую книгу. Проходит несколько часов. Камера включается. Программист появляется в синей пижаме. Поверх пижамы надет передник мясника и резиновые ботинки с высокой подошвой. Действие происходит на чердаке, где бывшие хозяева дома когда-то коптили мясо и колбасы. На потолке привинчены специальные крюки для туш животных. Инженер жив, он лежит на разделочном столе в центре. На одной из стен чердака висит косой крест, в углу стоит деревянная клетка. На столе лежат восемнадцатисантиметровый кухонный нож и веревка. Инженер двигает головой. Он бормочет бессвязные слова. Программист целует инженера, читает молитву и приступает к разделке.

После того, как программист отрезал голову инженера, он разговаривал с ней, как с живым человеком. Расчленив труп, он аккуратно завернул части тела в целлофан и аккуратно подписал их фломастером: «вырезка», «филе», «стейк», – после чего положил в морозильник. Впоследствии он несколько раз готовил себе это мясо, вымачивая его в красном вине, и съел в общей сложности около двадцати килограммов инженера.

Забив инженера, он продолжал искать новых жертв с помощью мировой компьютерной сети.

Так, в ноябре того же года он писал: «Я ищу молодого парня между восемнадцатью и двадцатью пятью годами. Если у тебя нормальное тело, я буду забивать тебя и съем твою восставшую плоть». Ему прислали письмо: «Милый, 21 год, среднего сложения, 38—28—32, 20-сантиметровый член, сексуальная жаркая задница, люблю представлять, как меня едят, так что держи свой вертел наготове и поджарь мою восставшую плоть». «Круто, – ответил программист, – напиши мне больше про себя».

В январе следующего года один из его многочисленных корреспондентов писал: «Убил кого-нибудь на праздники?» Программист ответил: «Это единственная вещь, которую я во время праздников не сделал. Думаешь, я с катушек съехал, что я хочу убить и съесть парня?» Корреспондент ответил: «Нет, но нет ничего сексуальнее, чем быть убитым как поросёнок».

В конце марта программист встретил следующее объявление: «Я мужчина, который действительно хочет лежать на обеденном столе. Моё тело – твоё, приготовь его как хочешь, я серьёзно, моя плоть – для тебя. Пожарь меня, сделай жаркое, приготовь из меня барбекю, мне всё равно, я хочу быть твоей пищей, это моё призвание и я готов. Человечина!» Он ответил: «Пожалуйста расскажи мне о своих данных».

В том же марте он искал так: «Тебе от восемнадцати до двадцати пяти, ты нормального телосложения, не толстый и не слишком худой, и при этом хочешь покончить с собой – я тебя прикончу. Я расчленю твое тело, пустив его на массу вкуснейших мясных блюд. Пиши, дорогой друг, расскажи о себе, скажи свой рост и вес, фото желательно. Если твоя жизнь бессмысленна, я найду хорошее применение твоей плоти». В апреле так: «Я ищу парня, которого мог бы по-настоящему убить, забить его как скотину. Я каннибал, настоящий каннибал. Если тебе от восемнадцати до двадцати пяти лет, ты мой парень». В конце августа так: «Я ищу молодых парней, между восемнадцатью и тридцатью для забоя. Если у тебя нормально сложено тело, приходи ко мне, я забью тебя как скотину и съем твою прелестную плоть».

Очередное его послание заметил студент из соседней страны и встревожил полицию. Программиста задержали, обвинив в использовании мировой компьютерной сети для пропаганды насилия, но вскоре он неожиданно признался в убийстве. В его доме полиция обнаружила замороженные остатки инженера и рецепты приготовления человеческого мяса, включая «панированную печень молодого человека» и «пенис в красном вине»; в саду был найден обглоданный человеческий череп. Его арестовали.

Во время допросов он держался очень уверенно и был похож на учёного, рассказывающего о научном эксперименте. Он рассказал, что мясо инженера напоминало свинину, а его пенис оказался жёстким и невкусным. Врачу, который его обследовал, он сказал: «Я достиг цели своей жизни. Я счастлив, и неважно, что случится потом».

Следствие установило, что жертва умирала долго и мучительно и что с момента, когда инженеру был отрезан пенис, до его смерти прошло десять часов. Эксперты расшифровали, что лежащий на столе инженер просил программиста поскорее закончить его страдания. Выяснилось, что программист состоял в переписке с более чем двумястами мужчинами, отправил потенциальным жертвам огромное количество электронных сообщений, которое заняло бы в бумажном эквиваленте сто тысяч листов и весило бы двадцать тонн. По крайней мере четыре человека приезжало к нему в дом в маленьком городе. Они позволили завернуть себя в целлофан и пометить части свои тела как схему разделки туши, но в конце концов испугались, и он их отпустил.

Следователи сделали вывод, что он съел жертву для получения крайнего сексуального удовлетворения. Его обвинили в убийстве, поскольку статья за каннибализм в уголовном кодексе его страны отсутствовала. Перед судом его держали в одиночной камере в карантинном блоке. Час в день он прогуливался в тюремном дворике, остальное время проводил в камере. Рядом с его пишущей машинкой стояло тридцать папок его уголовного дела, которое он внимательно изучал. В тюрьме он приобрёл новых друзей. Его регулярно посещали знакомые с воли, но его старший брат, священник, к нему не приходил, и средний брат не приходил тоже. Когда начался суд и к нему было привлечено огромное внимание, он радовался как ребёнок.

На суде он сказал, что у него сохранилось яркое, положительное впечатление об инженере, что он постоянно представлял его лицо, и оно было полно дружеского участия к нему. Он сказал суду, что убил не по сексуальным мотивам, хотя и был гомосексуалистом. Он подтвердил, что сексуально возбудился в процессе приготовления пениса. Он сказал, что мотивом, который двигал им, было желание иметь младшего брата, которого у него никогда не было, кого-то, кто был бы частью него. Он сказал, что хотел только съесть мужчину, поэтому убийство было необходимой процедурой. «Это не было простым убийством; это было убийство из милосердия. Я не хотел убивать кого-либо и причинять боль», – сказал он. Он заявил, что был уверен, что его жертва уже умерла или была очень близка к смерти, когда он принес тело инженера на чердак и свалил его на стол. Он настаивал, что произошедшее было согласовано с инженером и произошло по его желанию. Он рассказал, что в стране живёт не менее семисот его единомышленников.

На процессе было заслушано тридцать пять свидетелей.

Психиатр, который обследовал программиста, заявил, что программист абсолютно здоров, но нуждается в лечении, потому что имеет проблемы эмоционального характера и неспособен на выражение тёплых и нежных чувств по отношению к другим.

Одна из друживших с ним женщин, сказала, что когда впервые его встретила, он был похож на ребёнка, и описала его как дружелюбного и чувствительного человека.

Его соседка, заявила, что он пытался завязать с ней отношения и хотел завести семью.

Коллеги по работе характеризовали его как полезного и жизнерадостного сотрудника. У него всегда была наготове улыбка и подбадривающее слово.

Один из свидетелей приехал из другой страны, чтобы рассказать, как хотел быть съеденным. Он откликнулся на приглашение и приехал в маленький город к программисту. Они поговорили, но посетитель запаниковал и вернулся обратно.

Мужчина, продававший своё тело в столице страны, рассказал: «Инженер предлагал отписать мне всё, что у него есть, если я соглашусь его кастрировать. Я, разумеется, не мог заставить себя сделать это, и сказал ему, что он очень больной человек. Но он определённо помешался на кастрации».

Отец инженера заявил суду, что его сын никогда не был замечен в стремлении к самоубийству до своего исчезновения, и сказал, что сын не выказывал и признака депрессии.

Последний любовник инженера также упомянул, что инженер был жизнерадостен и не выказывал признаков депрессии. «У него не было абсолютно никаких мыслей о самоубийстве, у него не было никакого кризиса или каких-либо больших проблем», – сказал он и добавил, что у них с инженером были планы, как провести летний отпуск.

Обвинение утверждало, что инженер страдал от психических нарушений и раздвоения личности, поэтому не был способен к рациональному суждению, и требовало пожизненного заключения. Адвокаты утверждали, что инженер не мог ждать, пока его съедят вживую, и поэтому его пришлось убить. Он настаивали на том, что убийство было совершено по просьбе жертвы, поэтому его следует расценивать как помощь самоубийству.

В своём последнем слове программист выразил сожаление по поводу случившегося и извинился. Он утверждал, что его вела навязчивая идея, которая возникла в раннем детстве. Он мечтал о друге или младшем брате, который никогда его не покинет. Поедание плоти стало казаться ему решением проблемы приобщения к личности другого человека. Когда он ел инженера, исполнялась мечта всей его жизни, но теперь у него больше нет потребности держать в себе кого-то другого.

Его приговорили к тюремному заключению сроком на восемь с половиной лет за непреднамеренное убийство. Одетый в серый костюм и рубашку, он никак не отреагировал, когда вердикт был зачитан.

Вопросы и задания к тексту

1. Почему программист съел двадцать килограммов инженера?

2. Почему инженер хотел, чтобы его кастрировали и съели?

3. Почему программиста осудили за непреднамеренное убийство?

4. Почему другие мужчины, побывавшие в доме программиста, остались в живых?

5. Боялся ли инженер смерти?

7

Он родился в ноябре, в городе, где разместили его отца для прохождения армейской службы, и прожил там первые пять лет своей жизни. Потом семья переселилась в другое место: отец был вынужден выйти в отставку по причине сердечного заболевания, и в его отставное сердце вживили электростимулятор. У него было три младших брата и один очень близкий ему старший, который однажды отбыл наказание за убийство в пятнадцатилетнем возрасте одноклассника.

Он учился в технической средней школе, был хорошим учеником и три года носил на своей куртке буквы теннисной команды. Его воспитывали как свидетеля бога. Тринадцать лет своей жизни он потратил, стуча в людские двери. Он догонял своих одноклассников в школьном холле, подходил к незнакомцам, стараясь убедить их, что его вера и образ мышления – единственно верная религия и что если они не веруют, они обречены. Он ходил с уверенностью в том, что обладает секретом, которого нет у других, и потому будет жить в раю, а они – одноклассники и другие, незнакомые люди – будут уничтожены.

После окончания школы ему предложили стипендию в местном колледже, но он выбрал работу по своему призванию. Несколько лет работал простым рабочим-мебельщиком и столяром-краснодеревщиком. Позже стал управляющим предприятия быстрого питания. Ему не было и двадцати двух лет, когда он уже владел и управлял своим собственным рестораном.

В марте он был арестован вместе со своим старшим братом за ограбление универмага и убийство его работника. О нём говорили, что он хороший ученик и усердный работник, который попал под контроль и влияние буйного старшего брата.

В суде его защищали назначенные государством адвокаты. Они очень мало сделали для того, чтоб его защитить, поверхностно узнали о его воспитании и окружении, не смогли раздобыть информации относительно его религиозной принадлежности к свидетелям бога, и не раскрыли других смягчающих его вину факторов, которые должны были быть представлены на рассмотрение присяжных. Его приговорили к смертной казни. Первая апелляция была отклонена, а назначенные защитники оставили его дело, когда приговор был подтверждён на уровне региона. Через два года после налёта на универмаг его поместили в камеру смертника.

С тех пор ему назначали три даты казни. В последний раз это было в год, когда казнили его брата, через десять лет после преступления. Он ждал смерти пять дней, но исполнение приговора снова отсрочили. Казнь брата разбудила в нём много эмоций. Некоторые из них он так и не смог понять и не смог с ними примириться. Брат был для него особым человеком и выделялся из большинства сидевших в тюрьме, потому что отказался добровольно пойти в камеру ожидания смерти: сказал, что не хочет идти к своей смерти, и не пошёл. Старший брат хотел, чтобы власти знали: отнимать жизнь человека против его воли – это убийство, и не имеет значения, если это стараются узаконить. Этого акта неповиновения никто не заметил.

С помощью друзей и сторонников поступили деньги на счёт фонда его жизни, и был нанят защитник для повторной апелляции. Новому адвокату было трудно работать, во многом из-за того, что прежние, назначенные судом защитники недостаточно хорошо делали свою работу. Тем не менее, адвокат подал прошение о назначении нового судебного слушания, чтобы представить доказательства его принадлежности к свидетелям бога, о чём должны были знать присяжные. Его случай был, в частности, упомянут в книге «Свидетели бога и проблема душевных заболеваний». Автор книги много лет переписывался с ним, хорошо знал его случай и дал согласие дать показания в качестве свидетеля защиты. Было также собрано более двенадцати тысяч подписей под петициями, просящими замены его приговора на жизнь. Прошение адвоката было отклонено. Его последней надеждой было прошение о помиловании, которое должен был рассмотреть губернатор и комиссия по помилованиям и досрочным освобождениям.

В его маленькой камере, похожей на пещеру, была кровать, полка, доска, укреплённая в стене вместо стола, узенькое окно в виде щели, унитаз, умывальник, дверь и окно в двери. Внутрь проникало очень мало света. В щель дверного окна было видно только тюремный отсек. Дни большинство узников проводило отдыхая и ожидая встреч с врачом или родными. Ночью, во время ежечасных обходов, охрана светила внутрь точно направленным светом фонарей в лица заключённых. Некоторые охранники громко стучали в дверь, кричали и светили в глаза, пока не замечали движения.

Через тринадцать лет после убийства его вместе с другими заключёнными перевели из одной тюрьмы в другую во избежание побегов. Вечерние приготовления к переезду начались с того, что офицер пришёл с пустыми мешками, дал каждому заключённому по два и сказал, что у них есть два часа на сборы. Вместить в два мешка многолетние пожитки было невозможно, и многие вещи – книги и другие предметы – пришлось оставить.

На следующее утро заключённым надели наручники и под конвоем вывели из камер во двор, где стояли три автобуса. Они прошли конвейер офицеров, которые раздели заключённых донага и обыскали. Потом их переодели в костюмы без рукавов и тканевые тапки. Тапки слетели, ему пришлось идти босиком. Его повели к другой группе офицеров, которые надели на него наручники, затем посадили на землю и надели кандалы, которые его согнули. Гусиным шагом он дошёл до автобуса, видя перед собой только несколько ног, потому что не мог выпрямиться. У двери он понял, что должен подпрыгнуть, чтобы сделать первый шаг на ступеньку. Офицер помогал только тем, кто был очень стар и не так проворен, как остальные. Он пробрался в заднюю часть автобуса со смешанным чувством страха, раздражения, тревоги и почти истерического веселья.

После того, как все три автобуса заполнились, они тронулись в путь, сопровождаемые представителями департамента общественной безопасности, полицией, официальными лицами, прессой и вертолётом. Дороги перекрыли. Путешествие заняло около сорока минут. Пейзаж за окном слился в неразличимое пятно. Он заметил только большое озеро, мимо которого они проезжали, и молился про себя, чтобы шофер не оказался камикадзе и не направил машину в воду.

Прибыв на место, автобусы въехали во внутренний двор. Под жестяным тентом был сооружён пункт регистрации заключённых. После того, как они высадились из автобуса, с них сняли кандалы, и он смог наконец стоять. Не снимая со смертников наручники, их снова раздели. Костюмы сняли, потому что они принадлежали первой тюрьме и должны были быть возвращены. Им выдали широкие трусы и носки. После сверки имён узников быстро отконвоировали в новые камеры.

Дверь захлопнулась. Ему хватило пары секунд, чтобы окинуть взглядом маленькое помещение. Она содержала койку с полкой под ней, письменный стол с ещё одной полкой над ним и санитарный узел. Маленькая прорезь окна пропускала только один луч солнечного света, который он мог время от времени видеть. Офицер вывел его из оцепенения, приказав повернуться, сесть на корточки и просунуть руки в наручниках в поперечную дверную щель. Наручники сняли. Он сидел в мешковатых трусах и носках, ожидая, что кто-нибудь даст ему что-нибудь из одежды, но никто не шёл. Был тихо.

С того дня больше ничего не изменилось. Заключённые были замкнуты в своих камерах двадцать три часа в сутки. Они имели возможность выйти в рекреацию только на один час, но большинство даже не стремилось к этому, потому что можно было выходить только по одному и только в особое помещение без крыши, где можно было увидеть небо. Каждый раз, когда он покидал камеру, ему нужно было повернуться, сесть на корточки и вставить запястья в поперечную щель для снятия наручников.

Внешняя часть камер была покрыта плексигласом, чтобы заключённые не могли помочиться на офицеров или метнуть в них кал. В его отсеке плексигласа не было, и это позволяло разговаривать с другими смертниками, но это было единственным послаблением и никаких иных контактов с заключёнными не было. В новой тюрьме случилось две попытки суицида. Мужчины становились апатичными отшельниками и интровертами, многие большую часть времени спали. Телевизор отсутствовал, поэтому он стал больше читать. Два человека перечислили деньги на счёт фонда его жизни, и он был им очень благодарен, потому что тюремная еда была очень скверной.

Однажды в новой тюрьме семидесятивосьмилетний священник-волонтёр просунул свою руку в щель камеры одного из заключённых, чтобы его успокоить, но тот вдруг схватил эту руку и начал грызть.

После этого случая офицер пришёл, чтобы дать приговорённому пакет пищи. Офицер спросил, хочет ли он есть, он ответил «да», включил свет и ждал, когда откроется пищевая прорезь и туда сунут пакет. Вместо пакета ему было приказано сесть на койку. Офицер сказал, что теперь всегда будет так. Он должен был сидеть на своей койке, и только после того, как охранник отойдёт на безопасное расстояние, ему было позволено подойти и отыскать пакет, отступить в темную глубины камеры и с жадностью наброситься на долгожданную порцию еды.

Попав в заключение, он понял, что всё, чему его учили, – не только ошибочное истолкование священной книги, но в некоторых случаях неприкрытая ложь. Он стал недоверчив, тем не менее продолжал искания, потому что чувствовал на себе божью руку, и бог был в его сердце. Он чувствовал это, но не мог объяснить себе этого убеждения. Вера привела его в тюрьму, и он верил, что у бога есть для него план. Он знал, что только очень немногим людям посчастливилось осознать, каково их предназначение в жизни. Он понял, что его случай должен сделать общество более терпимым. Так как вера без дел мертва, ему пришлось изменить что-то внутри себя и вокруг себя, чтобы преодолеть случившееся. Он был убеждён, что истинное послание бога человеку состоит в возрождении, в вере во врождённую способность человека изменяться. Это изменение должно было быть заметным другим людям, и бог дал ему дар искусства.

Он стал художником, не имея специальной подготовки. На годовой выставке тюремного искусства его работы, выполненные цветными карандашами, оценили и впоследствии представили публике в столице страны и самом её большом городе. Он рисовал шариковой ручкой иллюстрации для тюремных информационных бюллетеней. Две его картины появились на обложках «Журнала для заключённых в тюрьму». В нейтральной стране прошла его персональная выставка; выручка от неё поступила в фонд его жизни. Организация граждан, объединённых для реабилитации заблудших, приобрела несколько его рисунков для серии открыток. Развивая успех, он создал свою собственную серию праздничных самодельных открыток, которые продавались в семи странах. Более трёхсот шестидесяти его работ было продано в частные собрания.

Искусство позволяло ему чувствовать себя живым, позволяло бежать из тюремных стен и соединяться с красотой, которую он видел во всех божьих творениях. Он рисовал цветы и животных, потому что их красота чиста. Рисовал коал и бабочек-монархов, каллы и гладиолусы, розы и тигровые лилии, георгины и анемоны и клавиатуру фортепиано в виде огромной волны на фоне низкого солнца. Он считал, что искусство притягивает людей, потому что в искусстве они видят бога. Он мог бы быть парализован от страха, но не боялся, потому что смог прикоснуться к миру с помощью дара, который дал ему господь.

Им было написано также множество эссе, статей, писем и стихотворений, которые публиковались в различных изданиях. Он опубликовал собрание поэзии и прозы, озаглавленное «Смертельный палач» и посвященное мужчинам и женщинам, казнённым с тех пор, как в его регионе была восстановлена смертная казнь.

Кроме того, он заочно поступил в колледж, где обучался управлению торгово-промышленной деятельностью и удерживал средний балл на уровне четырёх. Он состоял в правлении проекта «Свет надежды», организации созданной для обслуживания приговорённых разоблачения неверных представлений, окружающих смертную казнь

Он доказал, что является ярким примером человека, который смог заставить себя перевоспитаться во время заключения в камере смертников, и надеялся, что все эти достижения покажут: его жизнь не может быть заслонена одной ужасной ошибкой. Он был счастлив стать человеком, которым стал, и если бы смог начать жизнь сначала, то изменил бы только одну вещь: то, что кто-то потерял для этого свою жизнь. Он считал, что смертный приговор не служит какой-либо благородной цели и что каждый, кто хочет чьей-либо смерти, удовлетворяет собственную жажду крови. Он не просил немедленного освобождения. Он лишь просил, чтобы его приговор заменили жизнью, веря в то, что заплатил обществу за убийство своим творчеством.

По переписке он познакомился с известной актрисой, обратившей внимание на его произведения. Они переписывались несколько лет, актриса купила у него несколько картин, он считал себя её другом. Актриса получила премию киноакадемии за роль католической монахини, оказывавшей психологическую помощь приговорённым к смерти. Эта монахиня, существовавшая в действительности, была активной противницей смертной казни и также помогала ему, духовно его направляя. Актриса навещала его за месяц до казни и провела с ним два часа. О чём они беседовали, она не рассказала никому.

Апелляционные инстанции оставили его приговор в силе. В четверг вечером, через семнадцать лет после совершённого им убийства, он съел двойной чизбургер с мясом, беконом и салатом, жареный картофель с кетчупом, банановый пудинг с арбузом и белый виноград без косточек. На пороге помещения, в котором его должны были казнить, он поблагодарил свою семью и друзей, после чего обратился к семье убитого им человека. Он сказал: «Простите меня, я раскаиваюсь в том, что совершил! Благодарю за хорошее отношение сестру убитого. Это было очень важно для меня. Спасибо за то, что вы смогли простить меня, хотя я разрушил всю вашу жизнь». На казни присутствовали и наблюдали за ней члены семьи убитого, монахиня, которую сыграла актриса, и несколько других человек. Казнь была осуществлена путём введения в его организм смертельной дозы наркоза с помощью специального вакуумного прибора. Такую смерть он выбрал себе сам. Наркоз поступал в кровь в течение двух минут. После укола он говорил медленно и спокойно, но временами голос запинался. «Я сожалею. Я действительно сожалею», – говорил он. «Я сожалею, что разрушил жизни всех вас, – сказал он, посмотрев на семью своей жертвы. – Спасибо вам, что вы простили меня. Я покидаю вас так же, как и пришёл к вам – с любовью». Пока он был ещё жив, сестра убитого порывалась ему что-то сказать, но тюремные власти не разрешили ей этого. После того, как он потерял сознание, монахиня прочла краткую молитву. Инъекция остановила его сердце и парализовала работу лёгких. Через девять минут он был определённо мёртв. Ему был сорок один год.