Текст книги "147 свиданий. Как я искала себе пару и что из этого вышло"

27. Сильнее только жена

А почему силой называется готовность женщины подавить в себе чувства гнева, обиды, несправедливости, собственные желания? Если ты подавишь в себе чувства (подавишься ими), то ты – не эгоистка, значит, и с тобой можно удобные отношения иметь – ты будешь прогибаться. Подруги будут уважать тебя: Ленка столько стерпела, молодец, сильная баба.

– Женщины слишком сильные пошли – в этом беда, – говорит он.

– Да? – удивляюсь я.

– Я его не ревновала вообще. С ним всё равно никто быть не сможет и терпеть его не будет. Сильнее меня там только одна – его жена. Только она может больше вынести и стерпеть, – говорит Сююмбике.

То есть возможность «стерпеть больше» мы называем силой, верно?

Интересно. А для меня так это как раз слабость. Такой торг, уговор с судьбой: я придавливаю себя за горло и притворяюсь, что ничего страшного не происходит (необязательно радуюсь), за это мне дают что-то, в чем мне удобно. За это я – жена. Что, серьезно? Мне это зачем?

– А ты хоть раз прогнись, – говорит моя сестра Марина, – ты удивишься.

– Эй, я в магазин. Что тебе купить?

– Ты знаешь, я хочу сосиски. Купи, пожалуйста, мне сосиски.

ОК!

Я, через 15 минут, разбирая пакеты:

– А где сосиски?

– Какие сосиски?

– Понимаешь, ты ему не по зубам.

– Я не понимаю.

– Он тебя прогнуть не сможет.

– А зачем меня прогибать? Я и так за него. Я гибкая (а), и я за него (б), понимаешь, я непрогибаемо за него.

– Но ему ты должна… подчиниться.

– Это что, какая-то средневековая игра? Это шутка или что? Я почему должна ему подчиниться?

– …Ну ты же… женщина.

– Гуля, как там твоя сестра Радмила, замуж не вышла?

– Нет… Но у нее, по-моему… кто-то есть. Может быть, в этом году…

– Гуль, ты не расстраивайся, но сестра твоя вряд ли замуж выйдет. Она уже много слишком повидала, умеет сама о себе позаботиться и не станет дома терпеть какого-то козла.

– Ну почему же обязательно… козла? Может быть, она встретит любовь.

– Гуль. ●●●

– ВО-ПЕРВЫХ, – ОТВЕЧАЕТ ОН, —

ЗАКРОЙТЕ ДВЕРЬ

28. Пикап от шефа

Как же ловко знакомятся сотрудники ресторанов! (Метод подходит всем.)

Иду сегодня в книжный по Берлину, и дождь пошел. Ладно, думаю, оглядываясь, – давно хотела вот в эту модную бургерную на Кантштрассе, и вот: врываюсь, как свежий ветер (почему как), а за стойкой – уверенный такой шеф-повар в черном фартуке (по всему видно).

– Ну, как это у вас устроено? – спрашиваю, развязывая зубами шарф. – Мне сесть или что? Или прямо тут? О, это всё меню на стене? Где здесь ваша гордость, что – ваше лучшее?

– Во-первых, – отвечает он, – закройте дверь.

Серьезный весь, а глаза такие смеющиеся, и в них видно: любовь к жизни, к еде, к людям. «Попробуйте это вино, – говорит, – нет? Не нравится? Извините, я в вас ошибся, это не ваше – а вот это, может? Маркус, налей гостье». Я заказала трюфельный бургер и ушла гулять с бокалом по заведению.

Оказалось, ресторан больше и другой, чем кажется. Тут, где я вошла, – железный бар и столы, стены из белого кафеля – элегантная такая дорогостоящая столовка, как я люблю, и плюшевая корова за ногу повешена у окна в полный рост, но за поворотом место медленно перетекает в отель. Красивые мужчины в хороших костюмах сидят нога на ногу, огонь горит в дизайнерском камине (звучит не очень, но выглядит, будто гора его выплюнула готовым и сразу такой формы – из термоустойчивого стекла), книги на полках хорошие – мне понравилось место. Музыку, жалко, не помню, ни единого звука, скорее всего, не было вовсе никакой музыки.

Он смотрел, я ела. В рот смотрел! Я голодная очень, и еще приборы принесли. Извини, бургер! В общем, было неловко, что он так смотрит, но и приятно тоже. Как только проглотила (с пальцами вместе) последний кусочек, он спросил:

– Вкусно? – и сам кивнул, знает ответ.

– Вкусно.

– Я должен задать вам пару вопросов, – говорит. И достает ручку из кармана.

– Да или нет?

– Бургерам – да или нет?

– Бургерам – да!

– Вино или пиво?

– Вино.

Ну и еще некоторое, а потом:

– Ваш номер телефона.

– У меня нет местного.

– Запишем, какой есть. Извините, это обязательно, – и так уверенно, главное, сказал, что я со стула встала, подошла к нему и как давай номер диктовать. Смотрю: а перед ним лежит чистый абсолютно лист бумаги, и он на нем пишет мой номер и после каждой цифры глаза на меня поднимает и улыбается так – глазами.

Зовут Рой, свидание завтра. ●●●

29. Раз в неделю какой-нибудь сумасшедший незнакомец зовет замуж

Раз в неделю какой-нибудь сумасшедший незнакомец зовет замуж. Однажды, наверное, соглашусь.

Другие новости – утром улетаю из Берлина в Стамбул. Завтра у меня первое свидание с человеком из Казани. Раньше приглашали, но редко. Смелых мало. Среди них преобладают люди с жизненным опытом, но с женатыми мужчинами я (известно) не встречаюсь – хотя однажды (для чистоты эксперимента) надо бы. Предложение из Казани не первое, но приняла первый раз. Со «своими» встречаться страшно:

скорее всего, много общего;

два – когда человек говорит по-русски (а то и по-татарски) – сразу шире поле, а разговаривать и понимать друг друга – довольно важно;

ну и три: свои люди – это всегда немножко «дом».

А дом – в сердце моем. В общем, чего бояться и загадывать. Надо ехать;) «Алга» – как говорят татары, «вперед», а слова «назад» в татарском нет. Если татарину нужно назад, он разворачивается и снова – «алга». ●●●

30. Моя мама призналась

Моя мама призналась, что смотрит первые пять минут каждой передачи «Давай поженимся» только потому, что боится встретить там меня. ●●●

– ХОДИТ ГДЕ-ТО ПО СВЕТУ

ТВОЙ ЧЕЛОВЕК, ИЩЕТ ТЕБЯ

И НЕ МОЖЕТ НИКАК ОТЫСКАТЬ

31. Мама сказала о ней не писать

Автор лучших комментариев к моей личной жизни, цитат обо мне и вообще – автор меня, она говорит: «Если ты обо мне напишешь – я сама о тебе, знаешь, такооое напишу!» Но давайте мы ей просто не скажем.

Мама по скайпу (вглядываясь в видео):

– Может, ты подстрижешься коротко, раз не хочешь ухаживать за волосами?

Заказываю такси за город к 7:30.

– Уже уезжаешь?

– Мне в Казань нужно, мама. Меня знаешь куда на собеседование позвали?..

– (Не дослушав.) Лучше бы тебя замуж позвали.

На новость о моем возвращении в Татарстан после десяти лет в Москве, не сдерживая смех:

– Где родился – там и пригодился!

– Мама, я так Татарстан люблю.

– Людей любить надо.

Собираясь в Казань:

– Там, – говорит, – чемпионат мира по водным видам спорта, а мы тут на даче варенье варим.

– Мы с папой переживаем. Ничего у тебя нет: ни работы стабильной, ни мужа, ни детей, ни квартиры – а ведь тебе уже 34 года.

Киваю задумчиво, мол, да

– …Ээ. Вообще-то 31.

Папа (нельзя без папы тут) однажды собрался помирать (температура была высокая) и говорит маме:

– Квартиру на сына перепиши, Радмила не пропадет.

Потом отказывался от своих слов, говорил – бредил.

Если родители говорят обо мне и мама мной недовольна, то она называет меня папе не иначе как «твоя дочь». Типа «Твоя дочь не контролирует ремонт» или «Твоя дочь знаешь в каком сейчас городе?»

Считается, что всё плохое во мне (разумеется) – от папы.

Это ужасно смешно – потому что она любит в нем всё это плохое!

Накрывая на стол:

– Я сервировать люблю, но мне некогда, так что ты сервируй.

Папа – маме (при гостях):

– Разалия, мы вино это в 1998-м или в 2001-м закрывали?

– Да.

(Так шутит.)

– Как там Максим? – переспрашивает разочарованно: – Женииился?!

*Навсегда теряет интерес к Максиму.

– Ну знаешь, я бы с такой женщиной, как ты, тоже на диване лежала. Ты же всё можешь – весло взяла и пошла разгребать.

– Ну, а что мне делать было?

– Гречку сварила, у окна села и сказала: «Ох, беда-беда. Денег у нас нет. Но ты-то у меня молодец. Ты со всем справишься, я в тебя верю».

– И что – месяц гречку есть?

– Месяц гречку есть.

Мама с дачи по телефону:

– Какие планы на завтра?

– Пригласили на кафедру, защита дипломов (журфак).

– У тебя есть приличная одежда?

– Да! Платье.

– Черное?

– Черное.

– Мешок?

– Мешок.

– Кроссовки?

– Кеды.

– Зеленые?

– Серебристые.

– Не говори им, чья ты дочь.

На новость о том, что я побрилась налысо:

– Аа.

На новость о том, что я ушла из одной газеты в другую:

– Милая, даже если ты захочешь работать в цветочном магазине – нам ведь правда главное, чтобы ты счастливая была.

– Почему вы раньше мне не сказали?!

– Эх. Ходит же где-то по свету твой человек, Радмила, ищет тебя и не может никак отыскать.

Мне 16, мама нашла у меня сигареты в сумке и молча их изъяла.

– Мама, тут у меня кое-что было, ты это трогала?

(Мама смотрит вдаль.)

– Мама. Это – мое.

– Да? – удивленно. – А ты – моя.

На новость о разводе:

– Нам бы с папой очень хотелось, чтобы у тебя была семья: муж, дети. Но вообще-то это совсем не обязано в жизни с тобой произойти.

– Ты всегда, всегда мне противоречишь! – говорит мама неправду. – Я говорю «черное», ты – «белое», я – «белое», ты – «черное».

– Ну мама, ну нет, ну не так.

– Ну так.

– Ну не так.

– Да живи ты уже как хочешь!

– Да не хочу я жить, как хочу!

– ВОТ! (Показывает пальцем.) Ты даже жить не хочешь, как хочешь, – только чтобы мне противоречить!

– Не могла, от меня не могла родиться такая девочка. Но родилась! Главное, ведь тебе нравится так жить? Нравится. Ну что же. У каждого ведь свое оно – счастье. ●●●

32. Я всё никак не могу поверить, что живу в этом городе

Я всё никак не могу поверить, что живу в этом городе, и выхожу, а за углом – гудит кораблями Босфор. С другой стороны, прошла еще только неделя.

Свидание сегодня (сейчас) такое – турецкое. Должны были встретиться днем, я нарядилась, ждала. Мурат Паша опоздал НА ЧАС. Говорит, пробки нереальные. Ему оставалось ехать 5 минут – я ушла (наказываю). Весь день писал – извинялся, шутил. Вечером пригласил в ресторан. Прихожу в кроссовках, а там – люстры, бахрома, колонны. «Нет, – говорю, – не надо так, Мурат Паша. Уходим». Ушли на старый рыбный рынок, в итоге – рыбу жареную на улице едим.

ЕСЛИ РАЗОЗЛИТЬСЯ НА МУЖИКА

КАК СЛЕДУЕТ, ОН БОИТСЯ

И СТАНОВИТСЯ СМЕШНЫМ.

Зовет сейчас кофе пить по-турецки В СВОЙ ОТЕЛЬ (ага, бегу со всех ног – волосы назад). ●●●

33. Я прилетела в Стамбул на свидание

Я прилетела в Стамбул на свидание с первым (за время проекта) мужчиной из Казани. Было страшновато, так как он – человек из «реальной жизни», а не из Сети: один город, много общих знакомых, мест, ассоциаций. То есть ощущение момента, в котором я часто выбираю быть, растянулось в протяженности, и всё время я знала: я вернусь в город, который наш (потому, что я вернусь). У меня о нем (человеке, не городе) было некоторое впечатление до – что сноб и зануда. Три дня (прекрасные три дня) разговаривали – я не наговорилась.

Общаемся на «вы». Зовут Руслан.

Жду, пока кто-нибудь напишет пост о свидании со мной. Рано или поздно это случится.

Вчера была на свидании с очень хорошим человеком. Больше никогда не пойду. Здесь должна быть известная картинка про «отойди, хороший, добрый парень, – ты мне вон того мудака загораживаешь».

Написала девушка из Казани. Очень красивая. Фиолетовые волосы, она водит скутер. Хочет на свидание. Интересно вот еще что – это бывшая девушка Руслана. Зовут Юля. ●●●

34. Так раздражает, когда в Тиндере люди вместо своих фотографий используют достопримечательности

Так раздражает, когда в Тиндере люди вместо своих фотографий используют достопримечательности, знаменитостей и животных. Для меня человек без лица (или с чужим лицом типа слоника на юзерпике) – не существует. Слоник пишет тебе: «Привет. Ты замужем? Ты красивая».

Нет, чувак, нет.

Ты слоник, я не красивая, я не замужем, не привет. ●●●

УРОНИЛА СТУЛ, ИЗ КАРМАНА ВЫПАЛИ

КЛЮЧИ, СПОТКНУЛАСЬ О КОТА

35. Шеф-повара – «новый черный»

Понравился очень шеф-повар (ничего не говори) маленькой семейной турецкой столовой. Не знаю, как подступиться, потому просто хожу туда завтракать каждый день. Он такой благородный. Ты знаешь это в людях – не перепутаешь ни с чем. Столько достоинства в нем и доброты, будто всем всё давно доказал и ни о чем не волнуется. Шеф улыбается (приветливость), спрашивает, надолго ли я (коммуникабельность), всё время что-нибудь мне добавляет на тарелку (тот сыр, или этот сливовый джем, или мы вот тут только что испекли, но там есть мясо – вы ведь едите мясо?), сам выходит убирать со стола, очень радуется, если я хвалю еду. Серьга в левом ухе – значит ли это что-то? В общем, шеф-повара – «новый черный».

Я когда в Татарстан переехала, мечтала, чтобы муж был сельский врач.

Два раза в день, наверно, слишком уже ходить в одно и то же место (не только из-за повара, вообще, оно ближе всего к дому, да и вкусно).

Ну, поздно, уже всё равно я пришла.

Скрыть ничего нельзя. Шеф-повар нашел меня в Инстаграме – вышел ко мне тарелку (сам) убрать со стола и говорит: «Я на вас подписался». Я сижу, смотрю на него с такой надеждой, думаю, может, не видел фото. Но он говорит: «Видел там свое фото». Я думаю, ну ничего, я же по-русски писала, а он говорит: «Анна мне перевела, что там написано. Спасибо», – и улыбается так, знаете. А там написано: «Мой новый ЛЮБИМЫЙ шеф-повар», и в комментах еще про «что же делать, что же делать, не знаю, хожу смотреть на него дважды в день» – ну и это вот всё. Выходила из заведения спиной вперед с красным кирпичом вместо лица, уронила стул, из кармана выпали ключи, споткнулась о кота. Мысленно родила ему троих детей.

На свидание, конечно, пригласил.

Всё прошло здорово, а потом он говорит (договаривается), что после ужина хотел бы остаться и провести со мной ночь (такая формулировка). Известно, что предложение сходить в ресторан чаще заканчивается сексом, чем предложение заняться сексом. Я отвечаю, что мне по-настоящему неинтересно проводить ночи с малознакомыми людьми, не потому, что я старомодна и консервативна (даа!!), а наоборот: я хорошо знаю, что мне это неинтересно. Но ведь ты уедешь, говорит он. У нас так мало времени, говорит он.

Времени у нас целая жизнь, чувак. Вот что. А мало у нас ума.●●●

ОН МНЕ ВООБЩЕ НЕ ПОНРАВИЛСЯ —

ВЕСЬ, ПОНИМАЕТЕ?

36. Я ему хамила, а он нежно так смотрел

Леша ехал ко мне на поезде неделю – через всю страну. Познакомились онлайн – я впервые использовала сайт знакомств, когда мне было 18.

Накрасилась, пошла в городскую фотостудию, сделала два портрета: где я на стуле сижу, глаза опустив, и второй – со взглядом в сторону. На интернет-кафе тогда уходили все карманные деньги. На первом же выпавшем в поиске сайте зарегистрировалась, фотографии загрузила. Мне писали мужчины разного возраста, наружности и интересов, из разных стран и с разными намерениями. Беседа завязалась с двумя.

Марк – 48 лет, лысоват, в ухе серьга, сам – в белом халате (наверное, отель). Присылал мне фото своего дома в Лос-Анджелесе, родителей, собаки, двора. Про Марка я не говорила никому. Думала, просто однажды брошу всё к чертям и уеду – пусть удивляются. Но как дошло до дела, тут-то Марк и пропал, и появился Леша.

Леша – офицер из Хабаровска, симпатичный такой очкарик, порядочный парень. Переписывались, потом звонил мне на домашний по межгороду, по 40 минут разговаривали. Он говорил, может монету пятирублевую двумя пальцами согнуть. Стихи мне по телефону читал, а потом говорит: «Хочу приехать». Ну и приехал. Пять дней в пути – на поезде.

Надо отдать должное моим родителям. Тогда уже (мне было 18, напомню) они приняли новость о том, что приедет кто-то, с кем я знакома из Интернета (ну, после разговора на тему, не свихнулась ли я с ума), так:

– Так. Расскажи о нем больше. Нет, мы с папой думаем, давай он не будет жить в гостинице (человек едет издалека, неудобно) – на диване положим.

В общем, мы с родителями поехали Лешу встречать на вокзал в Казани.

Он сказал – вагон номер 7, и я стояла у седьмого. Все вышли, Леши не было. Я расстроилась, как вдруг за плечо меня тронул человек. Я оглянулась – это был Леша, и он мне не понравился. Мне не понравилось не только, что он обманул с номером вагона. Он мне вообще не понравился – весь, понимаете? Он был точно такой же, как на фото, и голос я его узнала (ведь мы столько говорили), но сам Леша в сумме всего, в динамике, в движениях, в том, как он смотрит, – совершенно мне не подходил.

ОК, подумала я. Инициатива равно ответственность. Проведем вместе пару дней, поговорим о разном, думала я.

Родителям же, наоборот, Алексей понравился сразу. Мама его кормила, он ел и нахваливал. С папой они часами говорили об истории России, науках, свойствах металла. Я же шипела на кухне, переливая из трехлитровой банки в графин компот:

– Носки, мама! Видела носки какие у него зеленые?

Мама отвечала тихо:

– Не спеши, присмотрись к нему. Видно, парень Леша хороший, и ты ему нравишься.

Я Алексею хамила. Я хамила ему в ответ на каждый вопрос, но чем больше я ему хамила, тем нежнее он на меня смотрел. Дни считала и однажды сказала в ответ на вопрос «А куда мы завтра пойдем?»:

– А завтра мы пойдем на вокзал.

– Почему?

– Потому что ты уезжаешь.

Леша новость принял достойно. Предложил пойти в последний наш общий день в картинную галерею, потом в галантерею и продуктовый (один и тот же магазин) и купить друг другу подарки.

– Только не очень дорогие, – уточнила я.

Условились на определенную сумму, потом обменялись. Он мне подарил банку сгущенки (я любила и люблю). Я ему – бутылку уксуса.

Он хохотал, ему показалось это очень оригинальным. Моим родителям – нет. Ох и досталось мне. Леша уехал.

Марк написал через месяц, что попал в большую дорожную аварию. Лежал в больнице, всего зашивали, но теперь не осталось и следа – как новый. Сказал, готов и хочет прилететь в Россию, предложил встретиться.

Я подумала и отказалась.

МУДРАЯ ПРИНИМАЕТ ТЕБЯ ПОТОМУ,

ЧТО ВЫБРАЛА. НО ЛЮБИТ

(ИЛИ ОДНАЖДЫ ПОЛЮБИТ) ОНА ДРУГОГО

37. Мудрость как нае*ательство

Мудрая женщина не замечает многих вещей. Любимая замечает всё. Мудрая молчит, любимая устраивает скандал.

Мудрая не ревнует. Суперпрокачанная, устойчивая, она рада, если ты влюбился (пусть не в нее) или просто классный секс (пусть не с ней). Всё равно здорово! Ведь если любишь кого-то, ну так ты порадуйся за него, а ревность – это эгоизм чистой воды.

Любимая ревнует. Ей жадно, эгоистично, больно. Она разворачивает машину поперек дороги, рыдает (читала твой телефон), ведет себя некрасиво – заподозрила, что изменил. Но если узнала – она умрет. Необязательно сразу снаружи, но мгновенно внутри – для тебя уж точно.

Мудрая знает: ты имеешь право на свое тело. Свобода – высшая ценность. Даже если ты ее муж, а она беременна. Мудрая имеет право не знать, как ты этим правом распоряжаешься.

Любимая думает: каждая клеточка твоего тела (ресничка, веснушка, родинка, подмышка тоже) принадлежит ей одной бессрочно – навсегда (ну а что? на месяц, что ли?).

Мудрая слушает твои разговоры о другой (менее мудрой). Она слушает внимательно – учится, запоминает, узнает тебя лучше, чтобы стать комфортнее. Нет обиды, ведь не сошелся же клином свет и все люди – люди.

Любимая не позволит тебе восхищаться Шарлиз Терон, если ты находишься в радиусе удара сумочкой по голове.

Мудрая не паникует и не перезванивает, если ты не берешь трубку.

У тебя паника, если любимая не берет трубку.

Мудрая знает: не ее дело, кто пишет ночью.

Любимая выбросит в окно твой телефон (и тебя тоже – за ногу), если ты не расскажешь ей кто.

Мудрая ждет (и конечно, она дождется), когда (там) схлынет. Она будет рядом, если тебе больно.

Тебе больно, если любимая разлюбила.

Со всей этой х*йней: СМС в час ночи, интрижками, враньем или доверительными разговорами о других, открытыми отношениями, правом налево – мудрая принимает тебя потому, что выбрала. Но любит (или однажды полюбит) она другого. Кого – ты узнаешь, когда она станет чужой любимой.

Любимая не станет мудрее н и к о г д а.●●●

ЧТОБЫ ВСТРЕТИТЬСЯ, НУЖНЫ ДВОЕ,

И МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ

38. Любовь живет сегодня

Он любит меня в настоящем моменте. Хоп – и прошел момент. А теперь любит или нет? А теперь? А теперь?

Хоть ложись и помирай, хоть сиди с ноутбуком сутки напролет – не пишется. Двух слов не связать: беру – и рассыпается, надеваю – и трещит по шву, встаю на лед – и не двинуться с места. Кто окно открыл? Слово мое сдуло со стола, оно взлетело, ударилось, за собой на улицу в форточку выволакивает занавеску, по пути опрокинуло с подоконника горшок с землей – мне не пишется, люди.

Давно. Срок шесть недель, может быть; сверху месяц. А как думаете, я живу? Как теперь мне вообще жить, когда носи, молчи, никому не говори – как о беременности до четвертого месяца. А вдруг не выносишь, не доносишь, не вынесешь своей нерассказанной жизни, и тогда зачем жила ее, если не родится из этого ни человек, ни книга, ни хоть какая-нибудь правда.

В ноябре влюбилась.

Чтобы встретиться, нужны двое, и мы встретились. Слишком красивый человек, возраст – 812 лет, знает ответы на все вопросы, кроме одного. Он (человек) хранится в космосе и оттуда смотрит через зрачок, и туда водит по одному (по одной) – показать.

Красивый человек красиво живет в красивом доме в самом центре самого красивого города, носит одежду двух цветов, пахнет хлопком или как будто всё хорошо: как и другим животным, ему тоже дана защита – вот, например, такой безопасный запах.

Красивый человек любит меня в настоящем моменте (хоп – и прошел момент, а теперь любит или нет, а теперь, а теперь, театр это или нет, настоящий он или нет, был он или нет, а сейчас, а сейчас, хоп – и уже прошло, новое, снова новое, а теперь заново – и вот сейчас). Ну как, как я расскажу это? Слово скребется, потом отскакивает со стола, прыгает, будто упругое, я ловлю и поймала – стало песком, рассыпается в руках. Очнулась – одна ночью на улице, смотрю в свои пустые ладони, мокрые. Идет дождь, и вдруг заметила: слышу каждый звук: кроссовки по асфальту, мотор, шину, листьев шорох, сигнал заднего хода, как кто-то говорит в телефон по-немецки, как выдыхает – сначала звук, а потом пар, это осень в Берлине, и как во вьетнамском кафе над дверью от ветра звякает (не звенит) колокольчик, шипит и тащится велосипедная шина по размокшим листьям, я слышу еще громче всего, как бьется мое сердце, а это значит – оно есть.

Говорит, если 23 года жили хорошо, а на 24-й – нет, то те 23 – всё, по нулям, ничего не значат, не имеют больше ни смысла, ни силы – не любит воспоминания, но делает и потом хранит фотокарточки, видео, аудио.

Не считает ценным прошедшее, но записывает его, фиксирует – ищет, собирает будто доказательства существования хоть чего-нибудь: может быть, себя.

Я с ним спорю, утверждаю и клянусь: ты есть, мы существуем – особенно я это знаю, когда рождаются дети и умирают взрослые. И когда умирают дети – тут договорились. Плотной, густой, осязаемой, вязкой становится действительность. Вот люди стоят, и ветер приподнимает синхронно им полы пальто, вот медленно падает лист, вот спотыкаешься о камень и знаешь сразу, хотя верить не хочешь, что всё это происходит на самом деле.

Красивый человек – как обезумевший бездомный, не знающий, кто он, где его дом, что он умеет, не ведающий, кто его любил, знающий только это: голод, радость, страх, страсть, злость {красоту, звук, любовь}. Как я это напишу? Он смотрит, будто у него, а не у Кати Щегловой уснул на дне зрачка лесной олень. Он говорит, будто всё хорошо. И то и другое – дождь. Он – выставка о звуке без звука. Бабочка в ладонях будто, ресницы в ключицу, будто во всё небо над лесом сверкнуло – и пошел. И сверкнуло, и пошел, и бабочка бьется.

В ноябре два дня была счастлива. Двадцать два заламывала руки – брала и выкручивала. Здорово растянула: пальцы, скиллы, ощущения, время. Лежала в воде – ложилась в воду (Вова говорит, как в утробе матери).

В ноябре, как и в каждом месяце, приходили чужие и свои – и хотели встречи. Я пробовала – не могу никого пустить через глаза, ни в кого сама не проникаю.

– Ты думаешь, что предашь меня?

Как я ему объясню?

Всем отказывала – переносила, извинялась; всем, кроме того одного. К нему и улетела – в Стамбул. Было страшно потому, что мы (хоп, и готово новое «мы») из одного города, и это как будто бы вдруг внезапно дом обрести – как я это опишу, когда мне не пишется? Слово ворочается, поворачивается то плечом, то спиной, и царапаю его, и тянусь, и жмусь.

– Он сильный? – спрашивает.

– Сильный, – отвечаю.

И позже (перемотаем) добавляю:

– Я хочу хорошо попрощаться.

Он злится и отвечает:

– Я не собираюсь с тобой прощаться.

Но это чтобы встретиться, нужны двое. А чтобы прощаться – достаточно одного. Это 24-й год: воспоминания не имеют ни смысла, ни силы. Тогда было важно, а потом наступило новое, и сейчас, и теперь. Тем не менее, видишь, я тоже их записала. Зафиксировала как доказательство того, что ты существуешь. Потому что я никогда никого не выдумываю, не умею – только пишу, как ты – звук.

БАБОЧКУ ОТПУСКАЙ.