Текст книги "147 свиданий. Как я искала себе пару и что из этого вышло"

20. Мне стремно

Мне иногда так стремно бывает за себя и мужчин. За себя – что не вдохновляю или терплю. За них – вот почему.

– Светка всегда говорила: мои деньги – мои, а твои – наши. Молодец! Заставляла себя уважать. Я ей шубу из шиншиллы купил, гучи-хуючи, бриллианты, миллион улетел в п…ду! Она их (камни) молча потом заложила, в трудные времена, – говорит он о своей бывшей жене. Он, ни разу не делавший мне подарка. Он, вчера спросивший, нет ли у меня полмиллиона, выручить одного хорошего человека.

Светка, к слову, действительно молодец.

Стремно, когда перед первым общим корпоративом он, с кем ты год живешь, просит:

– Только давай ты это там – не вешай на меня ярлык своего мужчины. Под руку, за руку, «мы»… это вот всё…

Почему я тут же не вернула ему чувство его свободы? Потому что я его не брала и куда положила, не знаю. Потому что если ты не можешь взять на людях за руку, кого тебе хочется, – ты не свободен, и другой человек тут ни при чем. Другое дело, если ты не хочешь – тогда стремно.

Стремно, когда хочешь быть лучше и не получается. Когда думаешь: «Здорово иметь общие интересы» – и пробуешь разделить с ним его (почему, кстати, его?) дела (сайты, проекты), его спорт (бег), его быт и досуг, его друзей. Не потому, что ты должна, ну а просто – тебе хочется и даже радостно. И ты стараешься – но не всё получается сразу, и ты не так много успеваешь, как он, – его раздражает это. В какой-то момент на твое «Я хотела бы, чтобы ты гордился мной» слышишь:

– А что ты такого сделала, чтобы я тобой гордился?

Почему ты молчишь и думаешь, что должна сделать больше и стать лучше, быстрее, смелее, выше, чтобы он гордился тобой? Как бы ты ни бежала, он не станет гордиться тобой никогда – он этого не умеет. Не видеть, не понимать этого – стремно.

Стремно, когда учишься ходить после операции, а он руки тебе не подает. Такая игра. Ценит твою самостоятельность, говорит: давай сама. Уходит, останавливается и там стоит – на пять шагов впереди, к тебе спиной, но когда тебе остается до него один лишь шаг, он уходит снова.

Как же стремно, что ты идешь за ним! Почему ты за ним идешь? Почему бы тебе просто не пойти в другую сторону?

Стремно, когда тебе дарят чашки на Новый год, а бывшей – «Мини-Купер»)))) Ладно! Это шутка, конечно, но ведь стремно? По-моему, очень.

Когда знакомишь с ним подругу, которая говорит тебе: «Ты моя сестра, ты моя семья». Она садится к нему в машину и пишет:

«Но почему? Почему вы не вместе? Он такой красивый!»

И ты отвечаешь:

«Потому что он снова женат. Как твой брат. И как наши друзья – такая же славная семья».

Ты отправляешь ей даже их семейное фото из Инстаграма. Ты просишь ее (как это стремно, ведь мы взрослые люди, ты не должна, не имеешь права ее о таком просить, но ты очень просишь, умоляешь):

«Пожалуйста, только не с ним, а? Не надо. Хочешь, разделим мир на твоих и моих мужчин?»

И она отвечает:

«Ты что, любишь его?)) Конечно, я этого не сделаю».

Но ты узнаешь, и узнаешь, и узнаешь, что она сделала, и сделала, и сделала. И он никогда больше не звонит, хотя тебе казалось, вы были близки – вот это стремно.

Когда он дает тебе деньги на учебу в долг – это ничего, нормально. Бывают раздельные бюджеты и разное воспитание у людей, вообще разные отношения с деньгами. Но когда его увольняют с двух работ, нужно заправлять машину, покупать еду, платить за квартиру – ты идешь в банкомат, снимаешь деньги и кладешь на полку. Ты говоришь:

– Смотри: это – наше.

Вот тогда почему-то становится по-настоящему стремно. Не надо было, наверно, так.

Стремно, если в ресторане он смотрит меню и говорит: «Скооолько?!» Пойдем гулять по набережной с арбузом и ложкой. Пойдем на крышу, пойдем кататься в трамвае. Пойдем домой. Не важно, чтобы ты водил меня в ресторан. Но если ты привел, и если он дорогой, то давай, пожалуйста, пошутим об этом вместе и уйдем – это не будет стремно. Люди разные и проявляются по-разному, и я тоже. Молчать, когда стремно, – самое стремное, что я делала со своей жизнью. ●●●

«НАВСЕГДА» – СЛОВО,

КОТОРОЕ НЕВОЗМОЖНО ПРОВЕРИТЬ

21. Будущий бывший твой

Я шла разводиться, встала на светофоре и поняла: не могу идти. Я стояла в двадцати шагах от загса, а ком – в горле. Загорелся зеленый.

Я стояла долго, пока меня не схватил за локоть муж. Мой будущий бывший муж.

– Что с тобой? – спросил он испуганно.

Что со мной, подумала я. Как я это сделала со своей жизнью, с нашей жизнью – как мы это сделали друг с другом? Как еще недавно такие счастливые на свадебных фотографиях мы – теперь посторонние? Как это может быть? Куда всё ушло? Куда вообще всё это уходит?

Вот когда говорят «Всё пройдет», можно узнать – оно куда пройдет? Просто дальше, мимо?

Я не понимаю.

Вера с Антоном столько жила, сколько вообще живет. Кажется, не существует людей, которые помнят их отдельными. Они никогда не расставались, всё делали вдвоем. Иногда ругались, но никто не говорил: раз так, то всё. Она висела у него на шее в прихожей.

Я очень тебя люблю – и я тебя очень – и я тебя очень-очень. Я торопила их, мол, камон, вы расстаетесь всего на три часа.

– Ты никогда не знаешь, – ответила Вера.

Через два года они развелись. Она вышла замуж за другого, я видела фото, у него – такие добрые глаза. Они всё время вместе. Всё делают вместе. А Антон живет с дочкой; говорит:

– Мы только что виделись – я документы передавал. Подошла на улице, я смотрю: а она – совершенно чужой мне человек. Я вообще ее не знаю. Понимаешь?

Конечно, нет. Я не понимаю.

«Навсегда» – слово, которое невозможно проверить. Как это стало (или так и было), что любовь проходит и от этого всё (ну, а как) становится недействительным.

– Что со мной? – повторила я его вопрос. – Мы идем разводиться – туда же, куда ходили жениться.

Это какой-то циник придумал так строить загс: сюда входят те, кто женится, а сюда – кто разводится, а пошлину платишь посередине, тут-то они и встречаются. Молодые (так называют) разводящихся могут и не заметить, не обратить внимание, но разводящиеся молодых – всегда. Пошлина для расстающихся – выше. Почему выше? Дороже платишь за что?

Я сижу за столом в кафе, у окна. Я смотрю по сторонам. Звучит музыка, повсюду – красивые люди, вино, еда, разные голоса, звонкий смех. Я насчитала взглядом 12 пар.

Не знаю, любят ли они друг друга, верны ли они друг другу, честны ли они – да и это не мое дело.

Не знаю, клялись ли они перед Богом быть друг с другом в богатстве и бедности, болезни и здравии и держат ли они это слово.

Не знаю, насколько они близки, как давно они встретились и как надолго они расстанутся сегодня.

Но и они тоже этого не знают – вот в чем фокус. ●●●

ОН НИЖЕ МЕНЯ, НУ И ЧТО?

КОМУ НЕЛОВКО? ЕМУ? МНЕ?

ВАМ, МОЖЕТ БЫТЬ?

22. Мальчик с пальчик

Да, он небольшого роста. Зато Андрей может поцеловать меня в сосок, не наклоняясь, – грудь моя располагается в пространстве аккурат напротив его лица. Мне кажется, ему удобно жить – по крайней мере, он многое сделал для этого.

Это такой же шовинистический текст, как и про полных женщин, скажете вы. Но не спешите. Эту добрую историю о классном парне небольшого роста я мало кому рассказывала.

Той осенью я оказалась в стесненных обстоятельствах: переехала в Санкт-Петербург к другу, а он завел себе девушку. Она меня невзлюбила, и скоро стало ясно: мне пора. Я зарегистрировалась на сайте знакомств, чтобы найти новых друзей.

Есть такая функция – платишь деньги и попадаешь в топ с коротким сообщением и фоткой – весь город любуется. В топе крутятся губастые блондинки с текстами «Скучаю одна» или «Кто пригласит в ресторан». Я предприимчиво запустила 3 евро в космос и появилась в топе с текстом «Негде жить, ищу кв. в СПб».

Мне пришло множество сообщений среднего содержания «Этой ночью можешь пожить у меня», и только одно – с предложением настоящей помощи:

– Моя подруга сдает квартиру в новом доме. Но там пока нет горячей воды. Хочешь, съездим?

Я смотрю на фото: симпатичный парень Андрей (36 лет) в машине, Андрей на вечеринке, Андрей в офисном кресле. Андрей в хорошем костюме на презентации, Андрей на коне, Андрей на природе с друзьями. По фотографиям стоя видно – Андрей ниже своих друзей. Ну, ок.

«Бриллианты большими не бывают, большими бывают только булыжники», – говорила моя приятельница о своем муже маленького роста.

«Лежа всё равно», – говорила другая моя приятельница о своем парне маленького роста.

На фото: Андрей смеется, Андрей на сноуборде, Андрей с аквалангом.

Из машины он не вышел – я села.

Вы знали, что сидя не очень понятен рост? Торс и осанка решают многое. Но по размеру ладони небольшого мужчину видно – по рукам на руле. Андрей вкусно пахнет, шутит, улыбается и вообще – понравился мне сразу. Мы приехали на место, вышли на улицу, и тут…

Тут, я признаюсь, мне стало неловко. Я попробую описать: мне стало неловко, что ему сейчас станет неловко, ведь он едва доставал мне до подбородка. Но Андрей смотрел вверх – прямо мне в глаза (без смущения) и вел себя вообще очень естественно – потому, что это была естественная для него ситуация: он живет со своим ростом, и… скоро стало ясно, что он УДОБНО с ним живет. Моя неловкость отступила.

Квартира мне понравилась, я ее сняла. Андрей уехал. Меня подкупила его отзывчивость, понравились улыбка, манеры. Поэтому вечером я написала:

«А у тебя есть горячая вода?»

У самого входа в его квартиру на Васильевском острове я заметила: ручка расположена ниже, чем на стандартной двери.

Я вошла – дальше просто невероятно. Я оказалась внутри дома человека небольшого роста, который организовал всё пространство удобным для себя.

Тумбочка, крючки для пальто в прихожей, кухонные стойки, чтобы удобно готовить еду, раковина, ванна, дверные ручки – всё находилось ниже привычного уровня. Вешалки гардероба с хорошими костюмами в ряд, настенный стеллаж – боже, я как будто оказалась Гулливером! Это было просто ошеломительно.

Но знаете что? Это был дом Андрея. Это был мир невысокого человека, в котором он устроил себе всё так, чтобы ему было комфортно – жить, перемещаться, пользоваться этим пространством.

Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но меня здорово это впечатлило. Я подумала, что не все высокие люди так удобно живут. И что не все высокие люди чувствуют себя так естественно и ловко в мире, где всё по ГОСТу.

Что не все люди высокого роста вкусно пахнут, смешно шутят, носят хорошие костюмы, дружат, танцуют, катаются на доске и ныряют с аквалангом. Что интересен человек или нет – зависит от того, насколько он интересно живет и что он делает сам со своей жизнью, чтобы она ему нравилась, чтобы ему в ней было хорошо. ●●●

ЖЕНЩИНЫ ДРУЖАТ

ДО ПЕРВОГО ОБЩЕГО МУЖИКА.

МЫ ТОЖЕ БЫЛИ ПОДРУГАМИ.

ДО ТОЙ НОЧИ

23. Один на двоих

Никто не знает, откуда ко мне пришла моя Ия. Она хлынула наводнением, и треснули окна. Такой животной жажды жизни я не встречала ни в ком. Она некрасива, но неотразима: раскосыми азиатскими глазами смотрит прямо в сердце через зрачок, берет меня за руку и говорит: «Уйдем!» И я иду, и грохочет музыка, нервно мерцает свет, люди прыгают. Она ведет меня сквозь эту толпу танцующих, пьяных, чужих людей и оглядывается, проверяя, что я продолжаюсь за своей рукой, и как только мы перешагиваем порог, говорит: «Бежим!» И я бегу, и мы бежим, роняя банку, сшибая коробку, спотыкаясь о люк, – от нас шарахаются прохожие, и мелькают огни, огни, и она смеется, и мы выбегаем на проезжую часть. Нам сигналят, кричат – мы несемся по разделительной полосе за руки, я хохочу – мне не страшно, я точно знаю: с нами никогда ничего не случится.

Никто не знает, откуда ко мне пришла моя Ия. Она спросила: «Я поживу у тебя?» – «Конечно!» Мне шел 22-й год, я только что уехала из маленького города в большой, ей – 23. Мы просыпались в 11:45 в обнимку, прыгали на кровати, готовили, ели, открывали окна, танцевали в трусах. Мы всегда веселились, никогда не грустили. Она спросила: «А можно придет мой парень?» – «Конечно!» – «Я сказала ему, что живу у сестры, ее зовут Алсу. Можно ты будешь Алсу, моей сестрой?» – «Конечно!»

Я открыла дверь. Он стоял на пороге. Она бросилась ему на шею. Я смотрела на него, он – на меня, она висела. Я поняла это сразу: ВСЁ ПРОПАЛО, всё пропало, нам конец.

Она показывала ему мой фотоальбом, который взяла на полке и когда-то успела вложить в него несколько своих фотографий. Это было круче любого кино, театра, полная импровизация: «Алсу, а помнишь дядю Рашида?» – и Ия рассказывает смешную историю про дядю, которого у нас нет, про наше общее детство, которого у нас не было, про наш общий дом. Я слушаю ее, как завороженная, и тут понимаю: она не играет. Она ВЕРИТ в то, что выдумывает, – и он тоже верит ей, и я тоже верю.

Он остался жить с нами. Она спала между, обнимая то меня, то его. Когда она утыкалась носом в его плечо, он смотрел на меня, а я на него. Иногда он не приезжал, и она уходила в ночь. Я скучала, я волновалась. Он писал мне СМС:

«Почему она не отвечает?»

«Она спит», – врала я, поглаживая пустую кровать.

«Разбуди ее?»

«Нет».

Я писала ей СМС:

«Позвони ему».

Она возвращалась под утро.

– Алсу, – спросил он меня однажды, – почему ты не запрещаешь ей курить? Ты же понимаешь, что ей нельзя? Она же беременна.

Ни один мускул не дрогнул на моем лице, я отвечала:

– Ей невозможно ничего запретить.

Как только он вышел, я зашипела:

– Ты беременна?!

– Нет. Это чтобы он на мне женился.

Она выдумывала всё, чаще безо всякой нужды, а теперь и вот так: врача, больницу, потерянный снимок УЗИ, всё в подробностях, какая там рыбка у нее в животе и как бьется сердечко. Он настаивал, чтобы они пошли снова и вместе, она отрезала:

– Пока мы не женаты, в больницу пойду только с Алсу.

Я подняла на нее лицо. Это было слишком. Всё зашло далеко. Она умоляла меня соврать «в последний раз!», что я с ней сходила, что всё подтвердилось, что будет ребенок. Она говорила:

– Он женится на мне, и мы уедем, и всё кончится. Пожалуйста, сделай это ради меня – в последний раз!

Я не знаю, почему согласилась.

В эту ночь он снова мне написал:

«Почему она не отвечает?»

«Она спит, – врала я, поглаживая пустую кровать».

«Тогда открой мне дверь», – ответил он.

Душа моя скатилась в пятки, дрожали руки, я набирала ее номер, она не брала трубку. Я писала: «Срочно домой». Отправить – ок. Я писала: «Он здесь». Отправить? Он держал нажатым дверной звонок. Отмена.

Я открыла дверь. Он смотрел на меня, я смотрела на него.

Он спросил:

– Я войду?

– Ее нет дома, Максим, – сказала я не своим голосом.

– Я знаю, – ответил он, разуваясь.

Мы сели за стол. Он сказал:

– Рассказывай.

– Нет. Будем ждать ее.

– Не хочешь рассказывать? Тогда я тебе расскажу, послушай. Сегодня у меня был хороший день: получилась наконец та сделка. Мы поехали в сауну, чтобы закрепить это, как бывает. Там, конечно, выпили, и парни решили снять девочек.

Он расстегнул портфель и достал из него журнал, положил передо мной. Я открыла его и увидела Ию. Она стояла на каблуках и в трусах, она не улыбалась. Был указан номер ее телефона и настоящее имя.

– Меня зовут не Алсу, – сказала я. – Я ей не сестра. Она не беременна.

Ия приехала в пять утра, всё поняла, как только увидела его туфли в прихожей. Бросилась в ноги, рыдала, он поволок ее в спальню, они ругались (она). Потом он вернулся на кухню, сел рядом со мной. С минуту мы сидели молча. Рыдания в спальне стихли.

– Нож, – сказала я. Он не понял, я уточнила: – На подоконнике в спальне канцелярский нож. Она там режет вены.

Он вскочил и через мгновение уже тащил ее в ванну, она билась, кровь хлестала. Он усадил ее между стиральной машиной и душевой кабиной, поднял руку вверх и затянул полотенцем. Я подошла к ней, села на пол, сказала:

– Ты можешь бросить всё прямо сейчас. У меня есть деньги. Я куплю тебе билет домой, на поезд. Мы вместе поедем на вокзал.

Она говорила, глядя мне прямо в глаза:

– Он мой, я беременна, не забирай его у меня, пожалуйста.

Я ответила:

– Всё кончилось.

Ию увезли на «Скорой» в психиатрическую больницу. Врачи настаивали, чтобы кто-то поехал с ней, и мы решили, что поедет он. В дверях она кричала: «Ты моя сестра, ты увела его у меня, а я жду ребенка!» Я понимала, что она верит в то, что говорит.

Он вернулся через час. Мы прожили вместе три года.●●●

Я ИЩУ В ТЕБЕ ЧЕЛОВЕКА,

И В СЕБЕ, И В НЕМ, И В НЕЙ,

И ВСЕГДА НАХОЖУ ЕГО – В КАЖДОМ

24. Люди крепче стали

– Такое открытое сердце, и никому нет дела? – спрашивают меня одни внимательные глаза.

– Ну почему же, – отвечаю. – Многие интересуются и приходят, чаще всего – на экскурсию.

«Я переживаю за тебя страшно и мучаюсь, ты же воздушный шарик среди кактусов», – пишет мой друг.

Но я действительно не чувствую себя уязвимой оттого, что я – открытый человек.

Я ищу людей в людях. Я ищу в тебе человека, и в себе, и в нем, и в ней – и почти всегда, если я проявила достаточное внимание и терпение, нахожу. Если я не схлопнулась и не закрылась, если я не отвела глаз, если у меня хватило душевной мощности продолжать верить, что там, выше, за тучами, за облаками (вы видели это в иллюминатор, когда в плохую погоду в небо поднимается самолет), – всегда есть солнце.

Я чувствую боль и ложь, зависть, презрение, отвращение, похоть, сексуальное возбуждение, нежность, тепло, я чувствую страх, я чувствую любовь, я чувствую силу. Если бы мне пришлось выбрать никогда в жизни больше не узнать предательства и не почувствовать боли, разочарования, но и никогда – любви, я бы выбрала чувствовать, и я думаю, что я – выбрала.

«Розы на ветру – это, конечно, о тебе», – пишет мне один мой товарищ.

В школе я узнала, что к хрупким материалам, кроме стекла, относятся чугун, инструментальная сталь, кирпич, камни. Влиять на свойства хрупкости в нужном направлении позволяет термообработка: тепло способствует большей пластичности, холод – хрупкости. Звучит довольно просто, не правда ли? Так что же.

А люди сделаны не из стали и чугуна, не из кирпича и камня.

Люди – они из детства, в котором всё было по-другому. Каждый, с кем вы говорите, был маленьким. Мой внутренний ребенок всегда ищет в другом тоже – внутреннего ребенка.

Люди – из школы, в которой нас не научили быть хорошим другом, мужем или женой. Не учили прощать, доверять, просить прощения, если ошибся, просить о помощи, если нуждаешься, – и принимать помощь (а этот навык относится к обязательным – в определении способности быть счастливым).

Из университета, где не преподавали уважение, заботу, внимательность, и мало в каком – настоящую этику.

Из офиса, где на твое место сто таких, как ты, и десять – лучше.

Люди сделаны из стремления быть лучшими и страха никогда ими не стать, из зависти к другим и неуверенности в себе, из восхищения и подлости, из подвига и лжи, из беременности и аборта, из свадьбы и развода, из своих детей и родителей.

Люди сделаны из побед и провалов, из надежды и разочарования, а не из стали и чугуна.

Люди сделаны из страха и из мечты, а не из кирпича и камня.

Это очень крепкие и очень хрупкие люди. Особенно если к ним применять холод.

«Знаешь, иногда людям так трудно просто жить», – пишет мой друг.

И если вы встретили внимательные глаза – остановите взгляд и скоро заметите, что это ваши глаза – внимательные, а взгляды других – останавливаются.

И если трогаете открытое сердце – убедитесь, что руки у вас – чистые и теплые.

Знайте: каждый раз, когда вам кажется, что перед вами – человек каменный, душа его – цыпленок. Будьте с ней бережными. Всю свою жизнь я ищу людей в людях. Я ищу в тебе человека, и в себе, и в нем, и в ней, и всегда нахожу его – в каждом. Если только сумела остановить взгляд. ●●●

25. Вчера в Берлине была на свидании с Принцем из Нигерии

Вчера в Берлине была на свидании с Принцем из Нигерии. Princewill – полное имя, так зовут. Говорит, никаких шансов жить в Нигерии в смешанном браке; будешь постоянно чувствовать внимание к своей жене, напряжение, неприятие, даже опасность. Всё равно что быть с темнокожим парнем в России, думаю я.

Он очень красивый, интеллигентный, тактичный, отлично шутит. ●●●

ОН СМОТРЕЛ НА МЕНЯ ПОЧТИ

РАСТЕРЯННО, БУДТО ДВА ГОДА НАЗАД

Я ВЫШЛА НОЧЬЮ В ПИЖАМЕ

НАШУ МАШИНУ ПЕРЕПАРКОВАТЬ,

СЕЛА В НЕЕ И УЕХАЛА – И ОН МЕНЯ

НЕ МОГ НИГДЕ ОТЫСКАТЬ

26. Мой парень другого цвета

Цвет имеет значение. Видишь блондинку? Эти волосы – ее религия и золото. А эта рыжая – инопланетянин. Я татарка, у меня глаза такие и скулы, как у всех восточных, и это видно по мне, это – мой цвет. А мой Принц – черный. Чернокожий то есть.

Во вторник я прилетела в Берлин, набрала горячую ванну, легла в воду и открыла Badoo. Листала «люди рядом», и wow – вот это красавец, подумала я. Это – темнокожий красавец! Когда выпал match, у меня чуть айфон не выпал из рук. Разумеется, я пойду.

Настроение такое было, что хоть вообще из дома не выходи. Такие были выходные: дерево проросло в душе и расцвело – с треском бутоны лопались. Вот у меня теперь из ключицы торчит веточка хлопка (я не могу отдать), из меня музыка играет (не могу), хожу по дому без кожи, сердцем наружу – и меня такую в воскресенье уже выводили в музей, ресторан, на концерт и просто на улицу под дождь: безопасно. А теперь надо как-то пойти и встретить нового человека, и я не знаю, каким он будет – каждый новый человек, и о чем мне с ним соединяться. Я надела шапку, чтобы мозговой слизень не выполз на улицу из головы.

Почему у меня не было темнокожего парня? Я не знала ни одного темнокожего парня. «Once try black you never go back», – пишет в коменты мой друг гей из Америки. Мы смеемся.

«Он не из Нью-Йорка? – спрашивает меня подруга, только что увидевшая Принца в моих Инстаграм-сториз. – Осторожно, у них бывают необычные моральные установки».

«Например, какие?»

«Double / triple dating. Не считается изменой, если цвет кожи у девушек разный. У него были, кроме меня, три постоянные темнокожие подруги, и они все писали мне дико дерьмовые расистские вещи».

«Например, какие?»

«Что я Бетти, это – презрительное название белокожей чики, как в песнях Бейонсе (true), что я поюзанная белая п (used white old cunt) и что только их black premium pussy can make a black man happy – поэтому я немного стремаюсь. Это сейчас вспоминать смешно, а тогда было кисло)))»

«Он не из Нью-Йорка. Он из Нигерии, и я думаю, он чертовски интеллигентный чувак», – отвечаю я.

Принц пишет в WhatsApp: я ожидаю возле ресторана в черном пальто, у меня 3 % зарядки.

Я пишу одному человеку: я скоро вернусь. И другому: мне нужно время. Встаю с дивана и завязываю шарф, чтобы не было видно, как веточка хлопка торчит из ключицы. Я застегиваю пальто, чтобы не было слышно из меня вчерашнюю музыку. Я стою у зеркала: на мне тряпочный мешок, тряпочные кроссовки, тряпка, и еще мятая тряпка, и еще теплая мятая тряпка сверху. Я ужасно довольна тем, что выгляжу, будто на мне уже женились, и всегда собираюсь выглядеть так.

Принц пишет в WhatsApp: 1 %.

Я завязываю шнурки.

Долго, да? Я имею в виду, я опоздала на 24 минуты, и телефон у него, конечно, сел. Сквозь стеклянную дверь ресторана я смотрю, и там за столиком сидит парень – мой новый парень другого цвета, и я вхожу. А он удивился, и так взволнованно, почти растерянно смотрел, будто два года назад я вышла ночью в пижаме нашу машину перепарковать, села в нее и уехала – и он меня не мог нигде отыскать. И вот теперь я вошла – вот так он смотрел, и так осторожно снимал с меня пальто за одни плечи, и так клал руку на стол открытой ладонью ко мне, но не очень близко, чтобы чувствовалось тепло, но не кожа, будто он боялся, что я могу снова уехать на два года. Он сказал официанту:

– Она пришла.

И мне:

– Я думал, что потерял тебя.

Ксения и ее темнокожий бойфренд (врач, очки, хороший серый костюм) возвращаются поздно из дальних гостей. Плохой район Петербурга, конечная, внизу на платформе – последний поезд. На станцию за ними спускаются аккуратно подстриженные парни в модных кожаных куртках и красивых тяжелых ботинках – и больше вокруг никого. Он ведет ее за руку, и они не оглядываются и спешат успеть, и парни тоже спешат, и на лестнице они ускоряют шаг, и парни ускоряют шаг, и они срываются и бегут по платформе, и парни бегут, и вот они успели, но и парни тоже успели. Двое держат дверь, а другие – третий, четвертый и пятый – впрыгивают. Дверь закрылась, поезд пошел, они пошли на него. И темнокожий парень снял очки, отпустил руку Ксении и сказал:

– Смотри: теперь ты тоже черная.

– Ты не понимаешь, – говорит Принц и так мягко улыбается, – они никогда тебя не примут. Жена с европейской внешностью в Нигерии – это невозможно. Нет, законом это разрешено, но я имею в виду, это невозможно по всем остальным причинам: традиционным, социальным, религиозным. Этого не допустит в первую очередь семья, а если ты живешь в Нигерии, ты живешь в семье.

Он показывает мне на фото свою сестру, своих братьев, свою маму. Он показывает мне свою племянницу и как она любит делать селфи. Он говорит: «Я очень люблю их». Я вижу это. Я гуглю «Лагос люди». Я листаю контрастные карточки: нищета, новые здания из стекла и металла, рынок, мост. Мне приходит в голову мысль, и я проверяю ее, перелистывая картинки назад. Мне не показалось: на улице нет белых.

– Этого не допустит общество, – говорит Принц. – Быть европейцем в Нигерии – ад: вся твоя жизнь превращается в страх. Ты не можешь просто идти по улице, тебе нужен автомобиль с охраной. Тебя могут украсть для получения выкупа, твоих детей могут украсть. Не везде, нет – есть бизнес-районы и туристические районы, там всё по-другому, но они – декорация + сервис, ее обслуживающий. Для гостей.

– Но подожди. Если какая-нибудь француженка влюбится в нигерийца, захочет открыть там кофейню и печь круассаны, ты хочешь сказать, что…

Принц смотрит на меня и улыбается. Он отводит глаза, молчит, потом говорит спокойно:

– Кофейню? Радмила. Ты не можешь быть уверена в том, что твои вещи будут принадлежать тебе, и в том, что твоя жизнь будет принадлежать тебе. Ты можешь быть уверена только в одном: всё внимание и презрение окружающих будет полностью принадлежать тебе.

Принц галантен. В его осанке и тональности речи, в том, как он по-доброму смотрит, и как он спокоен, и как он уверен в себе, я чувствую основания для глубинного благородства. Я не могу угадать, откуда в нем это в его 23? Он учится в университете Германии информационным технологиям. После окончания учебы Принц хочет вернуться домой, в Лагос.

Нигерия – ведущий производитель нефти в Африке. Население – 194 миллиона человек, 84,5 % из них живут на два доллара в день в условиях нехватки воды и электричества. В северо-восточных регионах 75 % жителей никогда не пересекали черту бедности – снизу.

Мы идем по буржуазному району Берлина мимо ресторанов в огнях, припаркованных «Ягуаров» и «Порше», мимо церкви с зеленым ящиком, принимающим одежду для бездомных, мимо благоустроенного парка, мимо большого серого дома с высокими сводами, барельефами на балконах.

Принц говорит:

– Посмотри, этот дом – как дворец.

Я смотрю. Загорается свет, и в огромных окнах видно, как гигантская люстра рисует кружево тени на стены парадного подъезда.

Я отвечаю:

– Спасибо, что проводил. ●●●

ТО ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ

«СТЕРПЕТЬ БОЛЬШЕ»

МЫ НАЗЫВАЕМ СИЛОЙ, ВЕРНО?