Текст книги "Белларион"

Глава IX. МАРКИЗ ТЕОДОРО

Несмотря на свои пятьдесят лет, маркиз мог по праву гордиться подтянутостью и солдатской выправкой, и редко кто, взглянув на его открытое, смелое лицо, смог бы распознать завзятого интригана, прятавшего за маской дружелюбия свои коварные планы. Таким предстал маркиз Теодоро Палеолог перед Белларионом, когда того провели в небольшую уютную комнату во дворце с окнами, выходящими в уже знакомый ему сад, и оставили с регентом наедине.

– Я получил вашу петицию, синьор, – услышал он ровный, спокойный голос маркиза. – А теперь отвечайте мне: кто вы?

– Меня зовут Белларион Кане. Я приемный сын Бонифаччо Кане, графа Бьяндратского, – не моргнув глазом ответил Белларион, решивший отдать честь своего усыновления не кому-нибудь, а прославленному своими победами на поле брани наместнику Милана.

– Вы сын Фачино? Значит, вы прибыли из Милана? – с нескрываемым интересом спросил маркиз.

– Нет, синьор. Я пришел в Касале из монастыря августинцев в Чильяно, где много лет назад мой приемный отец оставил меня, пока служил Монферрато. Предполагалось, что я приму священный сан, но мой беспокойный дух заставил меня вернуться обратно в мир.

– Но что вам понадобилось в Монферрато?

– Меня привела сюда судьба. Аббат отправил вместе со мной несколько писем, которые помогли мне познакомиться с неким синьором Барбареско. Его светлость заинтересовался мной и просил меня о некоторых услугах, утверждая, что нет лучшего способа для удовлетворения моих амбиций.

– Однако вы, взвесив все как следует, решили, что предательство послужит вам куда лучше на этом пути, – слегка улыбнувшись, сказал маркиз.

– Ваше высочество упрекает меня в отсутствии симпатий к изменникам? – разыгрывая оскорбленное достоинство, воскликнул Белларион.

– Разве эти люди изменили лично вам, молодой человек? Что еще, кроме своей выгоды, вы ищете здесь? Вот уж действительно – достойный сын мошенника Фачино идет прямо по его стопам.

– Ваше высочество! Я хочу служить вам…

– Молчать, когда я говорю! – не повышая голоса, произнес маркиз. – Я прекрасно все понял и должен знать мотивы, заставляющие вас взяться за чрезвычайно опасное дело. И если вы, несмотря на продажность своей натуры, останетесь в живых, – тут регент позволил себе едва заметно усмехнуться, – вам не придется усомниться в моей щедрости.

– Ваше высочество, вы не совсем справедливы ко мне! – воскликнул Белларион, густо покраснев под презрительным взглядом регента.

– Неужели? Тогда расскажите, почему вы решили выдать мне цели и имена заговорщиков, которые неосторожно доверились вам?

Белларион вскинул голову, и в его смелых темных глазах вспыхнуло негодование.

– Ваше высочество, – с трудом выдавил из себя он, – позвольте мне удалиться.

– Мы еще не закончили, и не забывайте, что вы сами решили прийти ко мне. Так вот, мессер, мне нужно знать, кто еще участвует в заговоре помимо тех, кого вы упомянули в своей петиции.

– Из разговоров с ними я понял лишь то, что они пытаются вербовать себе сторонников. Но какое значение имеет это для вашего высочества? Теперь вам известны имена вожаков, и, уничтожив их, вы отсечете у гидры головы.

– Да, верно, – на секунду остановился тот и затем вкрадчиво продолжил: – Но меня интересует другое. Неужели на совете не были произнесены имена тех, кто стоит куда ближе ко мне, чем все они, вместе взятые? Подумайте хорошенько, мессер Белларион, – при этих словах регент слегка наклонился к Беллариону и пристально посмотрел ему в глаза. Юноша инстинктивно почувствовал, что излишняя скрытность может сейчас сослужить для него дурную службу.

– Естественно, они упоминали маркиза Джанджакомо, ради которого все якобы и затеялось. Однако, мне кажется, он не имеет ни малейшего понятия о существовании заговора.

– А кого еще? – настаивал маркиз. – Кого еще, я вас спрашиваю? – повторил он, выдавая свое нетерпение.

Белларион недоумевающе взглянул на него.

– Увы, ваше высочество, больше никаких имен при мне названо не было.

– Значит, они еще не полностью доверяют вам, – с оттенком разочарования произнес регент, выпрямляясь в кресле. – Возвращайтесь к ним, держите меня в курсе всех их дел, и ваше усердие – если вы его проявите – будет должным образом вознаграждено.

– Ваше высочество! – с искренним изумлением воскликнул Белларион.

– Неужели вы станете сидеть сложа руки, когда такая опасность…

– Меня не интересует ваше мнение, – резко перебил его регент. – Вы поняли, что от вас требуется?

– Но разве я могу вернуться к ним после того, как побывал во дворце? Они непременно сочтут меня за шпиона.

– Я уже говорил вам, что вы взялись за опасное дело, – с безмятежной улыбкой на лице сказал регент. – Но я помогу вам. Предположим, я получил письмо от Фачино, в котором он просит меня позаботиться о своем приемном сыне, оказавшемся в Касале. Как я могу отказать столь великому синьору? Думаю, ваши сообщники согласятся, что ваше теперешнее положение принесет им только пользу. Сегодня вечером я жду вас во дворце. А теперь – идите с Богом.

Белларион ушел от регента в самом удрученном настроении. Все складывалось совсем иначе, чем он предполагал; он рассчитывал, что маркиз немедленно предпримет шаги, чтобы уничтожить заговорщиков, но тому как будто уже давно было известно о существовании заговора. И вполне возможно, об участии Беллариона в тайных встречах, происходивших в последнее время в доме Барбареско. Иначе трудно было бы объяснить доверчивость маркиза и легкость, с которой он решил сделать из Беллариона еще одно орудие для осуществления своих темных замыслов.

Глава X. ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

В эту ночь в гостеприимном дворце маркиза Теодоро царило веселье. После комедии, изящной и игривой, в огромном зале начались танцы, которые открыл сам маркиз в паре с некрасивой, но грациозной принцессой Морейской. За ним последовали его племянник, маркиз Джанджакомо, и графиня Ронсекко, с радостью отказавшаяся бы от такой чести, поскольку ее кавалер был не в меру разгорячен выпитым за ужином вином, двигался весьма неуверенно и прерывал свою бессвязную речь взрывами громкого хохота. Среди тех немногих, кто осмеливался улыбаться площадным шуткам, которыми так и сыпал их будущий правитель, был мессер Каструччо да Фенестрелла, немало потрудившийся сегодня, чтобы довести юного маркиза до такого состояния.

Полюбовавшись на результаты своей работы, он подошел к принцессе Валерии, стоявшей чуть в стороне, вместе с камеристками Дионарой и Изоттой и пятью-шестью кавалерами, развлекавшими дам беседой.

– Здесь весело сегодня, – с напускной легкостью сообщил он. Никто ему не ответил, и на губах Каструччо появилась насмешливая улыбка. – Но вы почему-то грустите, ваше высочество, – продолжал он, проталкиваясь к принцессе, – не позволите ли вы мне попытаться поднять ваше настроение? Говорят, танцы – лучшее средство для этого.

Однако она даже не взглянула на него. Ее напряженный взор был устремлен куда-то за спину Каструччо, и тот в недоумении обернулся. Он увидел направлявшегося в их сторону мессера Алипранди, полномочного представителя Милана, и вместе с ним высокого темноволосого юношу, одетого в совершенно не подобающий случаю красный камзол.

– Позвольте, ваше высочество, – низко склонился мессер Алипранди перед принцессой Валерией, – представить вам мессера Беллариона Кане, сына моего друга Фачино Кане, графа Бьяндратского.

Белларион, в свою очередь, поклонился, удачно копируя манеры Алипранди, и принцесса слегка кивнула ему в ответ.

– Добро пожаловать, мессер, – равнодушно, словно незнакомца, приветствовала Беллариона принцесса и затем, уже обращаясь к Алипранди, добавила: – Я не знала, что у графа Бьяндратского есть сын.

– И я тоже, мадонна, – неуверенно, словно складывал с себя ответственность за представление Беллариона, проговорил Алипранди. – Но час тому назад маркиз Теодоро познакомил нас.

– Ребенком я очень хорошо знала графа Бьяндратского и сохранила о нем самые добрые воспоминания, – с искренней доброжелательностью произнесла принцесса, вновь обращаясь к Беллариону, и тот не смог не отметить ее умения владеть собой. – Как вы знаете, когда-то он служил моему отцу. Вы расскажете мне о его успехах, мессер. Я давно уже хотела услышать об этом.

– Я к вашим услугам, ваше высочество, – еще раз поклонился Белларион, не знавший о деятельности Фачино ничего, кроме двух-трех общеизвестных фактов, и попробовал выкрутиться: – Но я неважный рассказчик, и, как мне кажется, история о звездной карьере лучше всего слушается под звездами.

– Что ж, превосходно. Небо сегодня на удивление ясное, и, я надеюсь, вы покажете мне звезду Фачино, а может быть, и свою собственную.

Отделившись от группы придворных, Белларион и принцесса в сопровождении Дионары и Изотгы направились к выходу из зала, ведущему на террасу. Там она велела своим камеристкам подождать и пошла вместе с Белларионом вдоль залитой лунным светом мраморной балюстрады.

– Итак, мессер, – ледяным тоном произнесла она, остановившись, когда они удалились на достаточное расстояние, чтобы их не могли подслушать, – как вы объясните ваше присутствие здесь и столь неожиданное обличье?

– Мое присутствие легко объясняется тем, что маркиз Теодоро не смог отказать в гостеприимстве сыну Фачино Кане, – спокойно ответил Белларион.

– Но почему вы лгали мне, когда…

– Нет-нет, тогда, в павильоне, я не лгал вам. Я назвался сыном графа Бьяндратского лишь для того, чтобы попасть сюда, во дворец. Моя новая личина – все равно что фартук художника и служит той же цели.

– Вы хотите, чтобы я поверила… – задыхаясь от негодования, воскликнула она. – Ах, мои чувства не обманули меня – вы действительно шпион! О Боже! Я погибаю! Мой бедный брат… – ее голос сорвался, и Белларион услышал что-то похожее на всхлипывание.

– Давайте все же перейдем к делу, – с трудом сохраняя спокойствие, сказал Белларион. – Я не могу слишком долго оставаться с вами, не рискуя вызвать подозрений.

– Почему? У вас есть на то санкция моего дяди.

– Если мы хотим одурачить его, нам надо действовать осторожно.

– Иного ответа я и не ожидала.

– Вы, как всегда, торопитесь с выводами, ваше высочество. Сперва выслушайте меня.

В сжатой и лаконичной форме Белларион рассказал ей о своей последней встрече с заговорщиками.

– Вы собирались загнать их в угол. Но они обнаружили ход, который вы проглядели, и успешно воспользовались им. И это только подтвердило подозрения, которыми я уже делился с вами, принцесса: вы и ваш брат – всего лишь инструменты в игре этих негодяев, заботящихся только о своей выгоде. Так что мне не оставалось ничего иного, как сообщить регенту имена тех, кто покушается на его жизнь.

Ее рука медленно поднялась к груди и замерла там, а губы едва слышно прошептали:

– Вы выдали их!

– А разве вы не собирались сделать то же самое, если они не откажутся от своих кровожадных планов? Я всего лишь помог вам в этом, избавив вас от необходимости признаваться в своих связях с заговорщиками. И когда я объявил себя приемным сыном Фачино Кане, регент проглотил это с такой легкостью лишь потому, что увидел во мне удобный инструмент, неожиданно подвернувшийся ему под руку. Но хуже всего то, что регент, оказывается, давно знал о существовании заговора.

– …?

– Иначе он ни за что не поверил бы мне. Мой рассказ всего лишь подтвердил уже имевшиеся у него сведения.

– Но почему тогда он бездействует? – недоверчиво спросила она.

– У него отсутствуют доказательства вашего участия в заговоре. Что для него Барбареско? Он хочет подобраться к вам и маркизу Джанджакомо. Собственно говоря, с этой целью он и послал меня.

– Я вижу, вы не колеблясь предаете всех по очереди: Барбареско – регенту, регента – мне. Меня вы тоже собираетесь выдать регенту?

– Само мое присутствие здесь, мадонна, говорит об обратном: ведь я уже мог бы сообщить регенту все, что мне известно о вас.

Она задумалась. Доводы Беллариона казались ей убедительными, но она была напугана, и испуг мешал ей поверить ему.

– Все это может оказаться ловушкой, – заявила она. – Зачем, скажите мне, вы остались здесь после того, как предали моих друзей? Вы ведь добились всего, чего хотели.

– Если бы я исчез, – не задумываясь ответил Белларион, – вы никогда не узнали бы о намерениях этих людей.

– Но почему вы считаете, что мне необходимо это знать? – возмущенно вскричала она. – Откуда такая необходимость? Всего неделю назад вы даже не слышали обо мне, а теперь готовы рисковать своей жизнью без всякой надежды на какое-либо вознаграждение. Неужели я сошла с ума, чтобы поверить вам?

– Я ваш слуга, мадонна, – безыскусно ответил он.

– Да, я совсем забыла: слуга, посланный провидением.

– Разве это огорчает вас?

– Меня? Только то, что вы выглядите слишком уж вычурно.

– Сумасшествие, мадонна, в некотором смысле сродни нереальности. Почему бы не предположить, что воздух свободы чересчур сильно вскружил голову воспитаннику монастыря.

– Наконец-то ваше объяснение выглядит недостаточно корректным, – холодно рассмеялась она.

– Скорее уж мое понимание мира, синьора… – с оттенком грусти отозвался Белларион.

Она положила руку ему на плечо, и он с удивлением почувствовал слабую дрожь ее пальцев.

– Мессер Белларион, – неожиданно робким голосом проговорила принцесса, – не обижайтесь, если мои подозрения ранили вас. Я просто в отчаянии. Так легко поверить в то, во что хочется верить.

– Я знаю, – мягко отозвался он. – И все же, ваше высочество, когда вы как следует обдумаете мои слова, то сами убедитесь, что залог вашего спасения заключается в доверни мне.

– Если бы речь шла только о моем спасении! Вы видели, каков был мой брат сегодня…

– Да, и если это дело рук Каструччо…

– Каструччо всего лишь инструмент. Но довольно об этом – мы попусту тратим время.

Она шагнула было к поджидавшим ее камеристкам, но затем остановилась и вновь обратилась к Беллариону:

– Я должна верить вам, мессер Белларион, иначе я сойду с ума, запутавшись в этом клубке. Но если вы стараетесь завоевать мое доверие лишь для того, чтобы злоупотребить им, – Бог накажет вас.

– Несомненно, принцесса, – вздохнул он.

– И еще мне хотелось бы знать, что вы расскажете обо мне моему дяде.

– Только то, что все мои попытки выудить из вас что-либо о Барбареско оказались тщетными.

– Вы вернетесь?

– Как вам будет угодно, принцесса. Теперь я могу сделать это в любой момент. Но каков будет наш следующий шаг?

– Я думаю, вы скоро сами увидите его, – ответила она, и Белларион понял, что ему наконец-то удалось убедить ее в своей искренности.

Они вернулись в зал, и Белларион, формально поклонившись ей на прощанье, направился к регенту, окруженному небольшой группой придворных. Заметив Беллариона, тот шагнул ему навстречу и, взяв юношу за локоть, отвел чуть в сторону.

– Либо она ничего не знает, либо не хочет говорить на эту тему со мной, – сообщил ему Белларион.

– Последнее кажется мне более вероятным, – негромко сказал регент.

– Если вы заручитесь полномочиями от Барбареско и попробуете еще раз, думаю, вы легко добьетесь успеха.

Глава XI. ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ

В доме синьора Барбареско Беллариона ожидал неприятный сюрприз: там в полном составе собрались все заговорщики.

Едва он появился в длинной комнате в мезонине, как Казелла и граф Спиньо набросились на него с двух сторон и крепко схватили его.

– Где вы были, мессер Белларион? – вкрадчиво поинтересовался Барбареско, подойдя к юноше и держа правую руку за спиной.

По выражению его лица Белларион сразу понял, что, если он хочет остаться в живых, ему сейчас потребуется вся его изворотливость. Он удивленно огляделся и с нескрываемым презрением улыбнулся.

– Я вижу, конспирация проникла в вашу плоть и кровь, – спокойно отозвался он. – В каждом соседе вы подозреваете шпиона, а в каждом действии – предательство. Увы, вы способны видеть только то, что творится под самым вашим носом. Мне искренне жаль тех, кто верит вам.

– Он попытался вырваться из державших его рук. – Пустите же, болваны!

Барбареско облизал губы и сделал еще один шаг к нему. Теперь он был совсем рядом с Белларионом.

– Вас отпустят не раньше, чем вы скажете, где вы были и для чего?

– Вам прекрасно известно, где я был, – бесстрашно ответил Белларион, глядя прямо в глаза Барбареско, – иначе вы не стали бы разыгрывать трагикомедию. Я был во дворце.

– Зачем, Белларион? – тихо спросил Барбареско.

– Разумеется, чтобы выдать вас, – последовал ироничный ответ. – А затем я решил вернуться и дать вам возможность поразвлечься, перерезав мне глотку.

Граф Спиньо рассмеялся и разжал свою хватку.

– Он прав. Я всегда говорил, что он не предатель. Однако Казелла продолжал крепко держать юношу.

– Пусть он объяснит как следует, – угрюмо начал он. – Иначе…

– Отпустите же меня! – нетерпеливо воскликнул Белларион, освобождаясь из его рук. – Вас здесь семеро, и я никуда не денусь. Подумайте сами, неужели бы я вернулся, если хотел сбежать?

– Нас совершенно не интересует, что вы могли бы сделать, – настаивал Барбареско. – Нам важно знать, что вы делали там.

– Ну так знайте, что я никогда не появился бы на балу, если бы выдал вас. И мне нечего особенно добавить к этому. Я отправился во дворец, чтобы передать ваше решение принцессе Валерии и дать ей понять, что не в ее власти диктовать нам условия. Могу заверить, синьоры, что все это я успешно исполнил.

– Мы поверим вам, мессер, когда вы объясните нам, почему вы пошли во дворец и каким образом вас туда пустили, – не унимался Барбареско.

– О Боже, ну как мне убедить Фому Неверующего note 45Note45
  Фома Неверующий – один из первых учеников Иисуса Христа апостол Фома. В Евангелии от Иоанна (Ин., 20, ст. 25) содержится рассказ о том, как Фома не поверил свидетельству других апостолов о воскресении своего учителя, пока – при втором явлении воскресшего Христа своим ученикам – не убедился в этом лично


[Закрыть]! – вздохнул Белларион. – Мне пришлось отправиться во дворец, поскольку я предвидел, что беседа с принцессой потребует немалых усилий с моей стороны и изрядного времени. Разве она могла бы состояться в саду, тайком? И кроме того, синьоры, я вспомнил, что являюсь приемным сыном Фачино Кане, и решил наконец-то воспользоваться этим обстоятельством, чтобы беспрепятственно попасть во дворец. Посол Милана, Алипранди, представил меня сегодня принцессе.

В комнате наступила напряженная тишина.

– Алипранди мог представить вас во дворце, – наконец прервал молчание Барбареско, – но никак не нам.

– Это наглая ложь, – прорычал седовласый Лунго.

– И к тому же хромая, – добавил Казелла. – Почему вы раньше не представились во дворце, чтобы иметь возможность беспрепятственно ходить туда?

– А зачем было выкладывать на стол все свои козыри сразу? Неужели для вас важно, в каком обличье я появляюсь там? Стоит ли беспокоиться о таких мелочах? Сегодня вечером принцесса не ждала меня, поэтому калитка в сад была закрыта, а для того, чтобы опять раздобыть фартук художника, у меня не оказалось лишних пяти дукатов. И не забывайте о главном: если бы я выдал вас маркизу Теодоро, на моем месте сейчас стоял бы начальник стражи Касале.

– Против этого трудно возразить, – вставил граф Спиньо, и двое или трое заговорщиков согласно кивнули.

Но Барбареско, Казелла и Лунго не собирались отступать.

– Почему никто во дворце не узнал вас, если вы служите там переписчиком?

– Даже если кто-то и узнал, так что из этого? Разве одно противоречит другому?

– Кто может поручиться за вас? – сурово спросил Барбареско, и все присутствующие, казалось, затаили дыхание, ожидая ответа Беллариона.

– Вы требуете доказательства, что я приемный сын Фачино Кане? – поинтересовался он.

– Хотя бы этого, петушок, – угрожающе произнес Казелла, и Белларион заметил, что его пальцы крепче сжались на рукоятке кинжала. Положение становилось критическим.

– Хорошо, – решительно сказал он. – Пускай один из вас съездит в Чильяно и узнает у аббата монастыря Всемилостивой Божьей Матери имя ребенка, которого Фачино много лет назад оставил там, а заодно попросит аббата подробно описать его.

– Но что это докажет? – нетерпеливо вскричал Барбареско. – Разве мы сможем убедиться в том, что вы не шпион?

– Конечно, нет, – согласился Белларион. – Но хотя бы частично ваши подозрения рассеются. Остальное может подождать.

– А тем временем… – начал Казелла.

– Тем временем я в ваших руках, – перебил его Белларион. – До Чильяно и обратно не более дня пути верхом. Неужели вы настолько кровожадны, что не в силах потерпеть до тех пор, пока все не проверите?

Они принялись обсуждать судьбу Беллариона, и в конце концов, не без влияния графа Спиньо, взявшегося защищать юношу, его решили запереть на чердаке в доме Барбареско и отправить гонца в Чильяно. Барбареско, Казелла и Спиньо отвели Беллариона в грязную темную каморку, в которой не было ни окон, ни мебели и лишь в углу была брошена и прикрыта мешковиной куча соломы, заменявшая кровать несчастным постояльцам, попадавшим сюда. Беллариону связали руки за спиной, и Казелла не удержался от замечания, что с большей радостью затянул бы веревку вокруг его шеи.

Они заперли дверь и ушли, а Белларион еще долго стоял в темноте и слушал, пока звуки их шагов не затихнут в глубине дома. Затем он подошел к убогой лежанке и неловко опустился на нее.

Мог ли он представить себе, выходя неделю назад из монастырских ворот, что в первом же оказавшемся на его пути городе он впутается в дворцовые интриги и, рискуя жизнью, возьмется защищать интересы совершенно незнакомой ему молодой женщины, которой сам он, очевидно, совершенно безразличен? Рыцарство – только так можно было назвать такое безрассудное поведение. Что ж, подумал он, если ему суждено выйти отсюда живым, он сделает все возможное, чтобы эта напасть никогда более не приставала к нему.

У него также появились серьезные сомнения насчет справедливости изобретенного им силлогизма, доказывавшего отсутствие зла в мире. Зло действительно существовало, – о чем свидетельствовал и весь опыт, приобретенный им за истекшую неделю.

Он устроился поудобнее на своем ложе и прикинул шансы на спасение. По его мнению, они были достаточно высоки: конечно, к нему могли подослать убийцу и разделаться с ним, пока он лежал тут связанный и беспомощный, но среди заговорщиков, несомненно, находился предатель, и на его помощь Белларион возлагал сейчас все свои надежды.

Время тянулось медленно, и Белларион успел даже задремать, когда скрип ключа в замочной скважине заставил его сердце лихорадочно забиться. Напряженно вглядываясь в окружавшую его черноту, он с трудом уселся на соломе.

Дверь тихонько отворилась, и на пороге появилась высокая фигура человека, державшего в одной руке фонарь, а в другой – кинжал. Человек шагнул в комнату, и в луче света на секунду вырисовались худощавые, орлиные черты его лица.

– Я успел заждаться вас, граф Спиньо, – усмехнулся Белларион.