Текст книги "Джироламо Кардано"

«Всезнайки»

Замысел этого энциклопедического однотомника родился. во сне. Кардано приснилась книга, разделенная на двадцать одну часть и составленная из небольших трактатов, легко и увлекательно раскрывающих все тайны мира. Книга так ему понравилась, что, проснувшись, он вознамерился написать такую же и немедля приступил к работе. В течение нескольких лет, отрываясь по своему обыкновению на другие сочинения, трудился он над созданием «О тонких материях». Для этого был собран колоссальный материал, с которым Джироламо никак не мог совладать, много раз переделывая структуру книги. Вконец отчаявшись, он оставил все в неупорядоченном, хаотическом состоянии. Впрочем, в некоторых главах прослеживается определенная логика изложения.

Чем же любопытен труд Кардано? Тем, что он дает почти исчерпывающее представление об уровне знаний и характере мышления не только Кардано, но и его современников. Задавшись целью «вскрыть те тонкие истины, которые лежат в основе чудесного многообразия вещей, наполняющих Вселенную», автор ведет читателя от абстрактного к конкретному, от философского описания сил природы к практическому их использованию. Так, в первой части («книге»), посвященной общим свойствам материи, он от обсуждения проблемы пустоты переходит к описанию изобретенной им удивительной лампы, от рассуждений о природе движения к рассказам о различных механических устройствах. Но в этой же «книге» безо всякой связи с предыдущим он дает советы по домоводству и пытается выяснить, почему «собаки лают на луну», а «обезьяны глупы».

Во второй «книге» рассматриваются «первоэлементы» – вода, земля, воздух, огонь – и все, что с ними так или иначе связано. От огня автор переходит к молнии, от молнии к артиллерии, пытаясь разрешить проблему: «как определить, взорвется ли пушка, как это случилось в Павии во время Хода Всех Святых». От артиллерии следует переход к вулканам, а от них – к дымоходам. Попутно выясняется, почему тепло есть источник гнили и почему из камня можно выбить огонь. Описав свойства воздуха, Кардано не забывает сказать, что через него распространяется чума; сказав все, что знал о воде, он тут же переходит к приливам, обсуждает природу рек и интересуется, почему рыбы и камни, если смотреть на них сквозь воду, кажутся больше, чем они есть на самом деле.

В третьей «книге» говорится о небе, солнце, звездах, кометах, радугах, коронах, о зеркалах, в том числе зажигательных, о мерцаниях звезд и тенях; о том, почему, когда мы движемся, кажется, что Луна и Солнце движутся вместе с нами. Он заявляет, что радужное сияние не существует вне наших глаз, и спорит с теми, кто утверждает, что деревья источают аромат под влиянием радуги.

Четвертая «книга» – о свете, пятая – о «субстанциях, состоящих из ряда элементов», шестая – о металлах, седьмая – о камнях, восьмая посвящена ботанике, а девятая – «живым существам, которые рождаются при гниении останков». Обсуждая «животворящую силу тепла», Кардано пересказывает легенду: когда в Египте палач разрубал преступника пополам, то его верхняя половина, помещенная над огнем и обсыпанная негашеной известью, якобы в течение четверти часа выслушивала вопросы и давала на них ответы. Никакому сомнению эта легенда, как и многое другое, столь же фантастическое и даже нелепое, не подвергается. Для Кардано все это – вполне реальные вещи.

Десятая «книга» – «О совершенных животных» (в том числе об овцах), одиннадцатая – о человеке, о пропорциях между частями человеческого тела, о религиях, воспитании и образовании. Далее идут «книги»: о природе и темпераменте, о чувствах, в том числе о том, почему люди поклоняются красоте и почему человек с развитым обонянием редко бывает дальнозорким, но зато более изобретателен, чем другие; почему люди с острым зрением менее влюбчивы, а также почему розы имеют шипы и как ловить рыбу; о душе и разуме человека, о мудрости и памяти, о страстях (застенчивость – «это страх и надежда», зависть – «разбавленная ненависть»; подозрительность – «малый страх», наглость – «обширная надежда»); о науках вообще, о музыке и геометрии в частности. С емнадцатая книга посвящена ремеслам и механическим изобретениям: блокам, мельницам, часам, зубчатым колесам, телеграфу (факельному), фортификационным сооружениям, методам и средствам криптографии и т. д. В восемнадцатой «книге» говорится о чудесных вещах: об искрах из волос, о канатоходцах и снах, о том, что черная собака может якобы взглядом удержать от лая других собак, и о виденном автором безволосом и толстом солдате, который мог грудью кормить ребенка. И прочая, и прочая.

Хотя Кардано и сомневался в реальности некоторых невероятных вещей и событий, он все же принимал их на том основании, что ему сообщили о них люди уважаемые, не склонные ко лжи. Три последние «книги» – о демонах, ангелах и Боге.

Автор, наделенный столь необузданным воображением, такой неутомимый в работе и жадный до знаний, собрал богатейшую коллекцию реального и фантастического – от стирки белья и приготовления чернил до ангелов и богов, предполагая написать сочинение не для того, чтобы углубить представление читателей о природе, а для того, чтобы доставить им удовольствие от самого чтения.

И этого Кардано вполне достиг: книга «О тонких материях» стала настоящим научно-популярным бестселлером XVI и даже XVII века. Первое ее издание имело семьдесят шесть глав и увидело свет в Нюрнберге, у Петрейуса, который написал в предисловии: «Из этой книги, искренний читатель, ты узнаешь причины, силы и свойства более полутора тысяч различных и не обыкновенных, а трудных, скрытых и прекраснейших вещей, то тут, то там наблюдаемых составителем на опыте, которые приятны не только для познания, но и для различного использования, личного и общественного». Затем книгу перепечатали в Париже (1550, 1551), Лионе (1551, 1554), Базеле (1553). Последнее издание содержало уже сто тридцать две главы, оно было повторено в Лионе в 1559 и 1580 годах. Наконец, третье, еще более расширенное издание появилось в 1570 году, вновь в Базеле.

Успех книги несомненный и повсеместный. Но удивительное дело: автор не включил ее в число тех сочинений, которые должны были принести ему бессмертие!

Он считал достойными вечной славы лишь четыре свои книги: «Великое искусство», «Об астрологии», «О музыке», «Комментарии к Гиппократу», причем наибольшую «ставку» делал на «Комментарии». Астрология, рассуждал он, часто подвергается осмеянию и изучается немногими, «Великое искусство» доступно лишь пониманию ученых, книга о музыке не нужна тем, кто владеет этим искусством, да и к тому же музыканты недостаточно подготовлены, чтобы понять ее. А вот здоровье и, следовательно, книги о врачевании интересуют всех.

Первым читателем многих сочинений Кардано в Павии был Андреа Альчиато, выдающийся итальянский юрист. Он приобрел широкую известность как энергичный противник применения пыток для получения показаний у «ведьм». Великолепный оратор, профессор многих университетов и советник многих государей, он в отличие от Джироламо свой жизненный путь прошел легко и счастливо. У этого жизнерадостного холостяка, любителя хорошо поесть и хорошо заработать, было мало врагов и много друзей. Альчиато был в восторге от учености Кардано и называл его «мужем открытий». Это не мешало им иногда расходиться во взглядах. Юрист, например, резко выступал против астрологии и даже требовал наказаний предсказателей. Но Миланца это не очень пугало: он, словно бы в насмешку, не только составил гороскоп своего друга, но даже опубликовал его.

По тематическому содержанию «О тонких материях» не была исключением в пестрой мешанине книжной продукции XVI века, когда рынок непрерывно пополнялся трактатами, названия которых звучали примерно одинаково и не нуждались в переводе: Secreti Nuovi, De Secretis, It Secreti, Secreti marvigliosi de Natura, Secretos de naturales и т. п. Это были книги о «секретах» природы, подлинных и мнимых, «секретах», кочевавших из одного сочинения в другое и порождавших – в зависимости от эрудиции и трудолюбия их авторов – либо тонкие брошюры, либо пухлые энциклопедии.

Джамбаттиста делла Порта

Такой энциклопедией, во многом напоминающей книгу Кардано, была, например, «Magia Naturalis,[16]16
  Естественная магия.


[Закрыть] или О чудесах вещей естественных, в четырех книгах» – внушительное собрание алхимических, физических и ботанических диковин, фокусов и «секретов». Она появилась в 1558 году в Неаполе и принадлежала перу небесталанного итальянского дворянина Джамбаттисты делла Порта (ок. 1535–1615).

Так же, как «О тонких материях», книга делла Порта имела оглушительный успех. «Ее читали так усердно, она прошла столько рук, что первое издание было почти совершенно истерто от употребления и до нас дошли лишь позднейшие отпечатки», – писал историк науки Гульельмо Либри (1803–1869). В течение следующего десятилетия книга была переиздана не менее пяти раз и переведена на латинский, итальянский, французский, немецкий, голландский и (как утверждал автор) испанский и арабский языки.

Джамбаттиста неоднократно подчеркивал, что его чудеса и секреты необходимы для практически полезных дел и развлечений, что естественная – белая – магия основана на природных явлениях, и резко отмежевывался от магии того рода, которую называли черной, или демонической. Тем не менее многие видели в нем адепта оккультных наук, тайными узами связанного с потусторонними силами, и поэтому автор вынужден был оправдываться перед инквизиционным трибуналом. Справедливости ради надо сказать, что у обвинителей делла Порта были определенные основания: грань между черной и белой магией казалась весьма зыбкой, а он, сообщая об очередном «чуде», не считал нужным подчеркивать его божественное или, напротив, дьявольское происхождение. Он утверждал, что лично проделал все опыты, описанные в книге; если это так, то он, очевидно, не обращал ни малейшего внимания на их успех или неудачу, поскольку многие из опытов и рекомендаций автора являются совершеннейшей нелепицей. Он, например, заявлял, что можно придать глазам ребенка карий цвет, смочив ему затылок оливковым маслом, смешанным с пеплом из сожженного креста.

В 1589 году Джамбаттиста расширил «Естественную магию» до двадцати «книг». Он писал: «Магия – двояка. Одна имеет дело с нечистыми духами, состоит из заклинаний, заговоров, гаданий и именуется демонической. Все ученые и благоразумные люди против нее. Другая магия – естественная; она любима и уважаема мудрецами как нечто высокое, приличествующее людям, преданным науке. Ученейшие люди признают ее вершиною естественных знаний. Другие рассматривают ее как деятельную часть натуральной философии, производящей свои действия через взаимное и благовременное приложение. Согласно суждениям платоников, магия есть наука, которая подчиняет низшее высшему, земное небесному. Поэтому египтяне саму природу называли магом, ибо она имеет силу взаимного привлечения и притяжения подобного подобным; сила эта состоит в любви. И когда что-либо влечется природным средством, мы называем это магическим притяжением. Для нас магия есть созерцание всей природы. Она вытекает из рассмотрения движений небесных звезд, элементов и их превращений; она раскрывает тайны животных, растений, минералов, их рождений и разрушений, так что вся наука как бы исходит от лица природы».

Этот гимн магической философии является кратким конспектом тех идей, которые делла Порта далее развивает и уточняет и которые, по существу, являются повторением философских и астрологических воззрений Кардано.

О чем еще писал делла Порта в своей книге, выдержавшей свыше тридцати изданий? О разведении животных, зарождении живых организмов из гнили, влиянии воображения в период беременности на плод, человеческих уродствах, инкубации яиц, устройстве садов, уходе за растениями, выведении фруктов и овощей, скрещиваниях и прививках, ведении домашнего хозяйства, сохранении пищевых материалов и продуктов, охоте и рыболовстве, взрывчатых веществах, окраске тканей, алхимии, медицинских экспериментах, приготовлении лекарственных средств и ядов, подделке драгоценных камней и печатей, методах незаметного вскрытия писем, гипнозе и методах гипнотического внушения («как заставить человека плавать по полу подобно рыбе, ходить вперевалку, как утка, хватать ртом траву»), магнитах и магнитных явлениях, перегонке, приготовлении вина, спирта, уксуса, соды, духов, а также снадобий, сохраняющих женскую красоту и мужскую силу, фейерверках, факелах, не гаснущих на самом сильном ветру, кузнечном деле, кулинарном искусстве, охоте на животных и ловле рыб, тайнописи, оптических экспериментах, линзах, зеркалах, камере-обскуре, законе Архимеда, гидростатических весах, пневматических и акустических опытах, изготовлении воздушных змеев, музыке и музыкальных инструментах, фокусах, трюках …

Вот некоторые сведения, рекомендации, рецепты и умозаключения, которые приводит делла Порта.

«Природа в такой мере не терпит пустоты, что скорее бы разрушила машину мира, чем допустила бы в ней пустоту».

«Зная устройство воздушного змея и его поведение в потоках воздуха, хитроумный человек найдет способ, как совершать полеты с помощью огромных крыльев, привязанных к его локтям и груди».

«Мыши и лягушки зарождаются в гниющих останках; змеи заводятся в черепах, пчелы – в трупах быков».

«Приготовь смесь из сока болиголова, семян белены, корня мандрагоры и опиума. Добавь еще мускус, чтобы заглушить запах, и помести все это на несколько дней в свинцовый ящик. Если затем открыть на короткое время ящик перед носом спящего человека, то он потеряет сознание, но когда очнется, болезненных ощущений у него не будет. Действуй осторожно: если это время увеличить, то человек может лишиться рассудка и даже умереть».

«Рыбу можно ловить, собирая ее в стайки светом от свечи, помещенной в стеклянный сосуд, который опущен в воду».

«Музыка оказывает поистине удивительное действие: Агагемнон, отправляясь в Трою и, видимо, не полагаясь на верность супруги, оставил при ней арфиста, который своей игрой настолько возбуждал в ней стыдливость и целомудрие, что влюбленный Эней не смог овладеть ею, пока не убил музыканта».

«Если хочешь подшутить над гостем, наполни комнату парами спирта, которые получаются кипячением его в кастрюле над древесными углями; когда в комнату войдет человек с горящей свечей, весь воздух в ней воспламенится».

«Чтобы выпроводить непрошенного гостя, посыпь салфетку смесью сухого порошкового купороса и истолченного чернильного орешка; когда гость намочит лицо и руки, а затем вытрет их такой салфеткой, то станет черным, как уголь».

Последняя «книга» «Магии» делла Порта называется Chaos, что можно либо истолковать буквально, либо перевести как «О всякой всячине». Пожалуй, этот заголовок вполне подошел бы в качестве названия для всей энциклопедии в целом. Не стоит углубляться дальше в эту «шахту информации, достоверной и ложной». Иногда создается впечатление, что делла Порта писал книгу как пособие для «мастера на все руки»: осилив «Магию», читатель должен был стать тем самым dominus experi-mentorum (господином опыта), о котором так говорил в своем «Третьем сочинении» Роджер Бэкон: «Он знает естественные науки посредством опыта, а равно знает медицину, алхимию и все относящееся к небу и дольнему миру. Он испытал бы стыд, если кто-либо из людей мирских, то ли старая женщина, то ли воин, то ли крестьянин из деревни, знал бы то, чего он не знает сам. Он знаком с литьем металлов и с тем, как обрабатывается золото, серебро и другие металлы, а также все минералы. Знает он и все, относящееся к военному делу, оружию и охоте. Он изучил сельское хозяйство, землемерное дело и земледелие. Он ознакомился также с опытом и гаданиями колдуний, с предсказаниями их и всех других магов. Равным образом он знает фокусы и искусство всех жонглеров, дабы от него не укрылось ничто, достойное познания.»

Конечно, проще всего посмеяться над подобными наивными, ошибочными и фантастическими заявлениями делла Порта, Кардано и других их коллег, которые, по словам выдающегося историка науки Леонардо Ольшки, «с болтливостью старых дев и с детским легковерием сообщали о своем «опыте», чтобы подтвердить или опровергнуть то, что они узнали из ученых книг». Но не будем слишком суровы к этим труженикам пера, памятуя, что век может быть судим другим веком, но человек – только веком собственным.

Обложка книги делла Порты «Магия»

Осенью 1551 года Кардано вновь расстался с Павией, на этот раз надолго.

Этому предшествовало как всегда «загадочное» происшествие: «Смирная домашняя кошка влезла на полку и разорвала конспект лекций, но не тронула рукописи книги «О судьбе», которая лежала сверху и, казалось бы, подвергалась наибольшей опасности». «И вскоре, – писал Кардано, – я против всех ожиданий перестал читать лекции и не читал их с тех пор в течение целых восьми лет».

На самом же деле у Джироламо были по крайней мере три вполне объективные причины, заставившие его покинуть университет: вновь разразившаяся война, смерть его покровителя Сфондрато и заботы о будущем старшего сына, Джамбаттисты, который уже завершил образование и успешно практиковал в Риме. Кардано хотел, чтобы сын, его надежда и гордость, был при нем и работал в Милане. Для этого необходимо было получить согласие коллегии, и Джироламо полагал, что его личное присутствие в городе будет этому способствовать. Но получилось так, что в родном городе он прожил всего несколько месяцев.

«Вдали от родных берегов…»

В ноябре 1551 года проезжавшие через Милан купцы передали Кардано письмо от коллеги из далекой Шотландии. Оно содержало добрых три десятка страниц и было написано высокопарным, витиеватым слогом. Некий Казанато, врач архиепископа Джона Гамильтона, восторгался ученостью Кардано, его книгами, его замечательным врачебным искусством. Отдав своему знаменитому собрату дань восхищения и порассуждав о мудрости, славе и дружбе, он переходил к описанию болезни своего высокопоставленного пациента. Гамильтон страдал «затруднениями дыхания, повторявшимися в виде припадков, сначала через довольно продолжительные промежутки времени, а затем, по наступлении сорокалетнего возраста, через каждую неделю. Эти припадки настолько мучили его, что он казался едва ли не умирающим, хотя уже по прошествии одних суток освобождался от них или сам собою или с помощью самого легкого лечения». Казанато с грустью сообщал о своих безуспешных попытках избавить архиепископа от страданий и переходил, наконец, к самому главному: «Так как я часто говорил ему [Гамильтону] о ваших выдающихся способностях, бесподобной эрудиции и огромном опыте практикующего врача, он пожелал, чтобы вы помогли ему. Он не только хочет услышать ваш совет, но надеется извлечь пользу из вашего личного участия в его лечении; он не постоит за вознаграждением, если вы согласитесь в назначенный день приехать в Париж или, по крайней мере, Лион». Убеждая Миланца приехать во Францию, Казанато писал, что здесь он будет радушно встречен многими восторженными поклонниками его таланта.

Кардано согласился. В начале февраля 1552 года он получил от архиепископа «проездные» – двести золотых крон – и 22 февраля отправился в Лион. Ни Гамильтона, ни Казанато Кардано здесь не нашел и в течение сорока шести дней ожидал их прибытия. Времени, однако, даром не терял. Известие о прибытии знаменитого итальянского врача быстро распространилось в городе, и у Джироламо не было отбоя от пациентов или от лестных предложений. Командующий пехотой короля Франции итальянец Луиджи Бираго склонял его, например, поступить на службу к некоему французскому маршалу с годовым гонораром в тысячу дукатов.

Наконец, прибыл Гульельмо Казанато, тридцатишестилетний испанец, окончивший Сорбонну и служивший шотландскому архиепископу уже в течение десяти лет. Он привез Кардано еще триста дукатов и личное послание Гамильтона. Архиепископ писал о «серьезных, срочных и неизбежных делах», которые вынуждают его остаться в Шотландии, и просил Кардано приехать к нему в Эдинбург.

Путешествие в холодную северную страну вовсе не прельщало Джироламо, и Казанато пришлось, видимо, немало потрудиться, прежде чем удалось склонить Миланца к согласию. Впоследствии Кардано писал, что принял это предложение не из-за денег и не из-за славы или желания увидеть новые страны, а из-за боязни сплетен, которые неизбежно возникли бы, вернись он так скоро в родной город.

Оба врача отправились в Париж по Луаре 18 апреля. Незадолго до этого некий школьный учитель, обратившийся к Кардано за консультацией, подарил ему томик, в котором были переплетены латинский перевод одной из книг Архимеда и астрологический трактат Птолемея. Последний очень заинтересовал Джироламо, и по пути в Париж он написал «Комментарии в четырех книгах к «Тетрабиблосу[17]17
  «Тетрабиблос» – название книги, в которой великий александрийский математик, географ, астроном и астролог Клавдий Птолемей обобщил все известные сведения античных и арабских авторов по астрологии.


[Закрыть]»». Эта книга, опубликованная в 1555 году в Париже, содержала ряд любопытных гороскопов, в том числе гороскоп Христа, составленный Кардано еще в середине 1530-х годов.

В столице Франции Кардано ждал радушный прием. Он был допущен ко двору, и сам Генрих II, милостиво протянув руку для поцелуя, пригласил его к себе на службу. Вежливо, но твердо Джироламо отклонил предложение: правитель Милана, его родины, находится в состоянии войны с Францией – что скажут в Италии, если он останется в Париже?

Встретился Кардано и со своими коллегами – знаменитыми французскими королевскими врачами. Один из них – Жак Дюбуа (1478–1555), более известный по своей латинизированной фамилии Сильвиус, – оказался маленьким, веселым и совершенно лысым человеком лет семидесяти. Отличный лектор, блестящий знаток языков, он, как и Кардано, был преданным галенитом и учил анатомии на трупах животных. Этот жизнерадостный старичок люто ненавидел своего бывшего ученика Везалия,[18]18
  Андреас Везалий (лат. Andreas Vesalius, 1514–1564) – врач и анатом, лейб-медик императоров Карла V и Филиппа II, основоположник научной анатомии.


[Закрыть] посмевшего посягнуть на учение Клавдия Галена,[19]19
  Клавдий Гален (ок. 130 – ок. 200) – древнеримский врач; знаменитейший после Гиппократа врачеватель древности.


[Закрыть] называл его Везанусом[20]20
  Veasanus – безумный (лат.).


[Закрыть] и делал все возможное, чтобы отправить великого анатома в застенки инквизиции. «Он дышал ненавистью к Везалию, – вспоминал Кардано, – и потребовал от меня вещи совершенно несправедливой, а именно – чтобы я стал его врагом».

Совершенно другим человеком был Жан Фернель (1497–1558), еще один учитель Везалия. В юности он приехал в Париж, чтобы изучать здесь философию и математику, а после окончания курса начал преподавать в коллеже Св. Варвары. Вскоре женился и по настоянию жены оставил малоприбыльную преподавательскую должность и занялся медициной. На этом поприще его ждали успех и слава, особенно после того, как он вылечил от бесплодия Екатерину Медичи. Став профессором Сорбонны и первым королевским медиком, он в то же время охотно и, главное, бесплатно лечил бедняков. Фернель был известен также и тем, что измерил расстояние от Парижа до Амьена путем подсчета числа оборотов колеса своей кареты (а затем, используя полученный результат, с замечательной точностью вычислил градус земного меридиана).

Еще один королевский медик – Николя Легран – вызвался показать Кардано достопримечательности французской столицы. Они осмотрели сокровищницу королей Франции в базилике Сен-Дени, где Миланца поразили не драгоценности, а «цельный рог единорога».

В честь знаменитого гостя французские медики дали обед, сообщая о котором в автобиографии, Кардано ограничился фразой: «…[В Париже] мы встречались с королевскими врачами; во время совместной трапезы они безуспешно пытались узнать мое мнение о медицинском случае, о котором сообщили мне перед тем, как сесть за стол». Более подробный рассказ о том, что произошло во время этой встречи, принадлежит перу бретонского дворянина, юриста и малоизвестного французского писателя Ноэля дю Фейля (1520–1591). Он одно время увлекался медициной и даже посещал лекции Сильвиуса («профессор приносил с собой в аудиторию части животных. спрятанные им в профессорскую мантию, и анатомировал их перед сгоравшими от любопытства студентами»). По словам дю Фейля, шесть самых знаменитых во Франции («а точнее – во всей Европе») врачей, среди которых были Сильвиус, Фернель и Легран, решили выведать у Кардано методику лечения болезни их знатного пациента, которого они без видимого результата пользовали в течение долгого времени. Один из медиков начал путано и многословно, ссылаясь на авторитеты великих греков, арабов и латинян, излагать историю болезни, и говорил так долго, что в середине рассказа забыл, с чего начал. Его сменил другой врач, которому помогали репликами Сильвиус и Фернель. В течение всего этого словоизлияния Кардано молчал и оставался совершенно спокойным, не перебивал коллег, и лишь изредка кивал головой в знак согласия. Французы с нетерпением ждали «приговора», а Кардано, после некоторой паузы, завершил высоконаучный доклад своих коллег словами: «Ha besongna d'onno clystere» («Поставьте ему клистир») и, вставая из-за стола, пробормотал: «Ingannati tutti los pedantes, io son medico non di parole, ma d'effetto» («Все эти педанты[21]21
  Здесь: педагог, учитель.


[Закрыть] ошибаются; я доктор не слов, а действий»). По непонятной причине он предпочел отвечать на родном языке, а не на латинском, которым щеголяли его сотрапезники.

Оронс Фине

Единственным человеком, отказавшимся в Париже от встречи с Кардано, был Оронс Фине (1494–1555), профессор математики Коллеж де Франс, известный астроном и географ. Причина неприязни Фине к Кардано неизвестна, тем более что сам Парижанин никогда публично не нападал на Миланца. Однако его ученик Жан Борель в своей книге по арифметике весьма резко критиковал Джироламо за попытки решения таких задач, как подсчет числа потомков Адама и Евы или определение времени, необходимого для возведения Вавилонской башни. «Эти задачи, – в раздражении писал Борель, – мог придумать только ненормальный». Кардано, видимо, спокойно воспринял эти нападки и не удостоил оппонента ответом.

Карта мира Оронса Фине

Наконец, путешественники оставили Париж. Французская столица с ее узкими, грязными и зловонными улицами не понравилась Кардано, и он предположил, что древнее название Парижа – Lutetia – происходит от латинского lutum (грязь). По Сене Кардано и Казанато добрались до Булони, где губернатор провинции выделил им для охраны отряд из четырнадцати всадников и двадцати пехотинцев. В Кале путешественники сели на корабль и в начале июня прибыли в Лондон. После трех дней отдыха они отправились на север страны, а 29 июня наконец достигли Эдинбурга и были представлены Джону Гамильтону, архиепископу Сент-Эндрюса – духовной столицы Шотландии. Он был незаконнорожденным братом графа Джеймса Аррана, регента при малолетней королеве Марии Стюарт. В отличие от слабовольного и нерешительного Джеймса архиепископ был человеком предприимчивым и жестоким; он вершил в стране не только духовные, но, по существу, и мирские дела. Гамильтон принимал Миланца в своем загородном имении, расположенном в тринадцати милях от Эдинбурга, в небольшом, квадратной формы замке, окруженном прекрасным тенистым садом.

В течение сорока дней Кардано лишь наблюдал за пациентом, изучая его характер и образ жизни. Он установил, что Гамильтон – человек вспыльчивый и раздражительный; он много работает за письменным столом, физическим трудом не занимается, питается обильно и нерегулярно и мало спит. Казанато, лечивший архиепископа по методе своих парижских коллег, полагал, что причиной болезни был «холодный и влажный мозг» архиепископа: в нем постоянно скапливалась «дистиллированная флегма», которая через дыхательное горло попадала затем в легкие, вызывая кашель, мокроту и затруднение дыхания.

Кардано отверг этот диагноз. «Если это действительно так, то почему же остались ненарушенными все функции мозговой деятельности? – резонно спрашивал Джироламо. Нет, дело заключается не в слабости мозга, а в его слишком высокой температуре, при которой мозговое вещество разжижается и с повышенной и вредной активностью поглощает влагу из желудка и других органов!

Следовательно, чтобы вылечить архиепископа, необходимо снизить температуру его мозга. А сделать это можно, очистив его тело и мозг от вредных веществ с помощью диеты, медицинских процедур и режима. Врачебные предписания Гамильтону Кардано изложил в пространном документе, который он затем поместил в книгу «Медицинский совет».

Для борьбы с образованием в организме вредных веществ архиепископу рекомендовалась пища легкая и холодная, ибо она «сопротивляется силе притяжения мозга, каковой по своей природе выделяет и воспринимает лишь горячую материю». Особо полезными являются куриный бульон, ячменный отвар и черепаший суп. Рекомендуется ежедневно выпивать от двух до четырех пинт молока от ослицы, которую следует кормить цветами розы, а также листьями мальвы и свеклы.

Для «очистки мозга» потребуются лекарства и специальные процедуры. Необходимо приготовить возбуждающую мазь из греческой смолы, горчицы, корабельного дегтя и меда – и приложить ее к венечному шву. Полезно также смешать по полпинты воды и козьего молока и, растворив в этой смеси два грана элатериума (отстой сока «бешеного огурца»), втягивать ее натощак через ноздри. Этой же цели служит и душ (почти неизвестный тогда в Шотландии): «Ванная комната должна быть хорошо прогрета. Сначала вымой голову горячей водой, в которой размешано небольшое количество золы, потом опрокинь на себя одним духом сосуд с холодной водой (на первых порах – кувшин, позднее – бадью), вытри насухо голову полотенцем и оставайся в ванной еще не менее двух часов».

Душ, если он войдет в привычку, будет поддерживать постоянную температуру мозга. Наконец, следует соблюдать определенный режим дня: ограничиться двухразовой едой, ежедневно совершать верховые прогулки, работать и отдыхать попеременно, ко сну отходить не ранее чем через полтора часа после ужина и спать в течение семи-десяти часов: «Пусть достопочтенный лорд поверит, что нет ничего лучше, чем непрерывный сон: пусть он, следовательно, занимает время для постели у времени, которое он отводит на дела или занятия, ибо это является главным способом обеспечения его жизни…» Не рекомендуется показываться на улице в дождь или в сильную жару, нельзя нюхать розы, так как от их запаха. мозг становится теплее. Нельзя также спать на перине из перьев – при этом разогревается позвоночник, и горячее вещество попадает прямо в мозг. Поэтому следует заменить перину шелковым матрацем и спать не на спине, а на боку. Наволочка подушки должна быть не кожаной, как это было принято в Шотландии, а льняной, наполненной мелко нарубленной соломой.

Строгий режим и другие здравые рекомендации Кардано резко изменили образ жизни Гамильтона, и он довольно скоро почувствовал значительное облегчение.[22]22
  По мнению историков медицины, миланский врач совершенно верно диагностировал у Гамильтона бронхиальную астму.


[Закрыть] Джироламо оставался с пациентом еще тридцать пять дней. Слава исцелителя архиепископа привлекла к Кардано шотландскую знать, от пациентов не было отбоя, и ему случалось зарабатывать в день до двадцати золотых крон – вдобавок к десяти кронам, которые положил ему архиепископ. Ожидали Миланца и другие пациенты. Из Франции друзья писали, что в Париж съехались со всех сторон сорок дворян; они надеются, что по дороге в Италию Кардано сможет осмотреть их и дать совет. Просили знаменитого врача о помощи и из Лондона, где медленно умирал от чахотки юный король Эдуард VI.