Текст книги "Умение умирать, или Искусство жить"

Человек проходит три стадии существования. Первая – утробный период, когда формируется его тело. Вторая – земная жизнь, когда формируется его личность, когда воля человека определяется в сторону добра или зла, когда решается главный вопрос: его отношение к Богу. Третья – вхождение в вечность, когда раскрывается то душевное содержание, которое человек приобрел в своем земном бытии. Последним актом истории человека и человечества будет Всеобщее воскресение мертвых и окончательное разделение добра и зла.

Благ только Господь, поэтому истинное добро, переходящее в вечность, это богоуподобление, а зло – это потеря образа Божия и уподобление демонам. Обычно человек определяет добро как земное благоденствие, как возможность реализовать свои страсти, а зло – не как грех, разъедающий душу, а как неблагоприятные внешние ситуации или телесные недуги. Поэтому время и силы он употребляет на то, чтобы доставить себе житейское благополучие. Однако, находясь в потоке времени, где все исчезает, он тратит силы попусту: за внешним не видит внутреннего, за покровом времени – вечного и умирает, не подготовившись к смерти, как крыса, попавшая, польстившись на приманку, в капкан. Иногда такая мертвая крыса, с пробитым пружиной позвоночником, держит в зубах кусок мяса – как свою последнюю добычу…

Святой праведный Иоанн Кронштадтский пишет, что мысли о земном оземляют душу. А мысли о грехе и образы греха собираются в глубинах нашей памяти, и если они не будут смыты покаянием и молитвой, то останутся в вечности в душе, как печать демона, как клеймо отвержения. Человек, умирая, оставляет землю, но то, что он накопил в своем сердце, – доброе или злое – идет за ним. Когда мы читаем хроники минувших веков, о царях и героях, об их подвигах и трудах, о добре и зле – обо всем, что они совершили, то спросим: «Где они? Остался ли кто-нибудь из них в живых? Есть ли царь, который царствовал бы вечно? Есть ли богач, который откупился бы золотом от смерти? Есть ли крепость или замок, камни которых время не смогло бы разрушить? Есть ли подземелье, в котором смерть не отыскала бы человека?». От одних остались лишь имена, сохранившиеся в дошедших до нас летописях. А имена многих забыты, как забыты и их могилы.

В бурях истории исчезают названия народов и стран – так ветры и дожди ровняют с землей могильные курганы. Только если раньше в могилы клали золото и украшения покойника, то теперь из-за золота происходят распри и ссоры у еще не остывшего тела. Величайшей твердыней был Вавилон, но что осталось на месте первой столицы мира? – Груды кирпичей и камней, склеенных горной смолой, которая затвердела от времени. Что стало с величайшей святыней Иерусалима, его Храмом? – От него осталась лишь часть стены, названная Стеною Плача. А сколько государств находилось на месте нынешней Сахары и теперь погребено под ее песками, как в огромном саркофаге!

Если мы поднимем ночью свой взор, то увидим небо, как огромный океан, сверкающее звездами, похожими на далекие острова из жемчуга и алмазов. Космос с архипелагами созвездий кажется нам беспредельным и бесконечным, но он тонет в другой, невидимой для нас бездне, имя которой – время.

В древности был один знаменитый мудрец, который изучил все науки; казалось, нет вопроса, на который он не мог бы дать ответ. И вот однажды к нему пришел вместе со своим малолетним сыном некий человек и сказал:

– Мой ребенок задал мне вопрос, на который я не смог ответить. Я побеспокоил тебя, учитель, чтобы ты объяснил ему то, что он хочет знать.

Улыбнулся мудрец и спросил:

– Какой вопрос, дитя, задал ты отцу?

Тот ответил:

– Я спросил, что такое время.

– Неужели твой отец не знает этого? – удивился мудрец. – Слушай меня…

И вдруг он задумался, как будто у него не хватило слов, как не хватает порой человеку воздуха для дыхания. Долго молчал мудрец и наконец промолвил:

– Приходите завтра, и я скажу вам, что такое время.

Они пришли на другой день, но мудрец не вышел к ним навстречу, а передал, чтобы они пришли за ответом через неделю. Затем попросил отсрочку на месяц. Когда они пришли снова, он сказал им:

– Я пересмотрю книги древних мудрецов: может быть, там мы найдем ответ, приходите через год.

Он встретил их через год словами:

– Книги мудрецов молчат об этом… Неужели вся моя мудрость посрамлена вопросом ребенка? Придите ко мне через десять лет; если я смогу, то отвечу вам.

Когда отец и сын пришли спустя десять лет, то мудреца уже не было в живых, но им передали, что перед смертью он велел, чтобы они посетили его могилу. Там они увидели высеченные на надгробном камне слова: «Тайна времени непостижима для человека».

Как ветер срывает с ветвей листья и уносит их куда-то вдаль, так смерть вырывает из нашей жизни близких нам людей. Они оставляют по себе память в нашей душе: раны могут зарубцеваться, но следы от них остаются навсегда. Смерть близких – это какие-то черные ямы в нашей жизни, какие-то провалы, которые не отражают свет. Для неверующих смерть близких – это еще и та могила, в которой вместе с гробом зарыта надежда. Могила – то последнее слово, которым оканчивается книга. Смерть – последний звук порвавшихся струн. Это огромный удав, который не выпустит из пасти свою добычу.

Но для верующих смерть лишь временная разлука, плач над гробом – плач при прощании, которое обещает встречу. Один из друзей раньше отправился туда, где будет ожидать тебя. Мрак могилы не озаряет солнце, но в нее проникают лучи молитвы.

Тело – это завеса души. Но смерть неожиданным рывком сдергивает эту завесу, и душа видит себя такой, какая она есть на самом деле. Поэтому смерть – это момент, когда душа встречается наконец сама с собой. Человек с изумлением узнает, что никогда не знал себя, что всю жизнь он носил маску, которая срослась с его лицом, а теперь он увидел себя первый раз: смерть даровала ему новое, духовное зрение.

Как умирающий от жажды в пустыне думает лишь о глотке воды, за который готов отдать все, что имеет, так человек после смерти желает одного: чтобы ему было даровано хотя бы несколько дней для покаяния. Но смерть – это ворота, через которые можно войти, но выйти уже нельзя. Смерть отделяет душу от тела – так ударом камня разбивают скорлупу ореха, чтобы вынуть сердцевину, и тогда становится видно, целая она или изъеденная червями.

Духовный мир скрыт от нас, пока мы живы, а смерть – вхождение в этот мир, где для нас все новое, встреча с духами, волю которых исполнял человек в своей земной жизни. Это путь души, которая проходит по невыразимым человеческим словом черным безднам и мрачным стремнинам в сопровождении Ангела-хранителя, преследуемая по пятам демонами, словно стаей хищных зверей, которые хотят схватить ее, как свою добычу.

В день смерти человек понимает, что значит для него благодать крещения. Два кольца – золотое и медное – сначала по виду могут практически не отличаться одно от другого, но со временем медь темнеет и покрывается зеленым налетом, а золото сохраняет свой блеск. Так душа того, кто принял крещение, отличается от души некрещеного, хотя бы при жизни и казалось, что эти люди не отличаются друг от друга. Великое несчастье – уйти в вечность не омытым Таинством Крещения, не присоединенным к Церкви, остаться в мире светлых и темных сил без ее молитвенного покрова, без Ангела-хранителя как своего верного путеводителя, остаться в вечности одиноким, остаться пленником демонов, не выкупленным Крестной Жертвой Спасителя.

После смерти перед человеком откроются те благодеяния Божии, о которых он так скоро забывал, которые стерлись из его памяти, словно написанные на воде. Откроются и те, о коих он не знал и не помышлял. Ему откроются его грехи, которые он забывал с легкостью еще большей, как письмена на земле, которые развеял ветер; грехи ведомые и неведомые для него. Он увидит свою жизнь как беспрерывную измену Богу, как непрестанное противление Его воле. Он увидит, что ради него распялся Христос, а он духовно столько раз, подобно Иуде, предавал Его, столько раз распинал, столько раз, как один из воинов Пилата, возлагал на Его чело терновый венец! И тогда не смогут разомкнуться его уста, чтобы произнести: «Господи, помилуй!».

В будущей жизни, словно негатив, проявится наша земная жизнь: слезы претворятся в радость, земные наслаждения – в скорбь, смирение – в славу, гордость – в падение, богатство – в бедность, бедность – в богатство, духовная нищета – в мудрость, земная мудрость – в духовную тьму; кто на земле был слугою для всех, тот станет первым, кто домогался первенства и власти, – последним. Крест Христов, который мир считал и считает безумием, явится престолом славы; дух мира, порождение похоти и гордыни, – траурным одеянием. В час смерти человек увидит, что все ложь, кроме заповедей Христа и предвечного имени Его. Поэтому смерть станет вторым рождением – в вечную жизнь или в вечную смерть.

Неверующие боятся смерти, потому что видят в ней лишь переход в то состояние, которое предшествовало их рождению, то есть в великое «ничто». Но и верующие, даже праведники, тоже боятся смерти. Великий Иоанн Златоуст, вся жизнь которого была подвигом исповедничества, говорил, что боится смерти не потому, что желает продолжения своего земного существования, а потому, что после смерти должен быть суд. Что же сказать нам, грешным? Только одно: «Господи! Пусть бездна милосердия Твоего поглотит бездну грехов наших».

Все люди – грешники, но все-таки грешников можно разделить на кающихся, некающихся и осатаневших. Кающиеся – это те, кто борется с грехом; в этой борьбе два конца, два исхода: победа или поражение, спасение или гибель. Некающиеся грешники – это люди неверующие или лицемерные христиане, которые верят, но холодной, бесчувственной верой, а живут так, как будто Бога нет. И третьи – это осатаневшие грешники, сознательно предавшие себя греху, которые служат демону, как своему владыке. К этому разряду относятся все занимающиеся колдовством и магией, а также злодеи, которые наслаждаются, мучая людей и проливая человеческую кровь.

Первые падают и восстают, грешат и каются, душевное состояние таких людей неопределенно, о нем судить может только Господь. Вторые или отвергают существование Бога, или пытаются совместить несовместимое – служить греху и благодати, жить по велениям своих страстей, при этом ложно молиться, ложно каяться без всякого стремления к исправлению. Кто лучше: неверующий или религиозный лицемер? Трудно сказать. Но от неверия легче перейти к вере, чем от лукавства и фальши к духовной истине. Особенно грозно Господь обличал фарисеев – этих артистов религии. Что касается осатаневших грешников, то у них уже при жизни в душе ад. Они уже горят в черном пламени. Само имя Бога вызывает у них ненависть, которую они обычно скрывают, но она нередко проявляется в кощунствах, язвительных насмешках над религией, а иногда в каких-то демонических припадках злобы. Например, французские сатанисты выпустили журнал с названием «Как я убил Христа». Иллюстрации – рисунки, где изображено, как сатанисты хотели бы мучить Христа: распять вниз головой, резать тело на части, жечь на медленном огне и т. д. Многие злодеи с мировыми именами выдавали себя за неверующих, но сейчас все более открывается их связь с оккультизмом и демонизмом.

Как относятся к смерти все эти люди? Кающиеся грешники стараются помнить о смерти, чтобы этой памятью погасить в душе огонь страстей, укрепить волю и оживить молитву. Грешники некающиеся ненавидят память о смерти, как своего врага, они оскорбляются, когда им напоминают о том, что и они люди и тоже умрут, как и все. Они живут в состоянии какого-то самогипноза. Видя, не видят и слыша, не слышат. Они утешаются словами Эпикура¹⁵ о том, что, пока человек жив, смерти нет, а когда есть смерть, то нет человека, то есть внушают себе, что смерть – это переход в небытие, но так как мы сегодня живы, то не должны думать о ней. Однако сам Эпикур, по отзывам современников, был отчаянным трусом и только храбрился, что не боится смерти.

Для неверующего слова о смерти – это напоминание о чем-то невыносимо тяжелом. Зачем ему бессмысленно портить себе настроение? Для ложного христианина память о смерти похожа на боль, которую ему причиняет чужая рука, срывая маску, приросшую к его лицу. Он будет успокаивать себя тем, что он не такой уж плохой и другие вокруг него делают больше грехов. Третьи – осатаневшие грешники – считают, что к смерти надо приготовляться, угождая демону, с которым они желают пребывать вовеки. Поэтому многие из них к старости становятся еще более жестокими. Они умирают со словами кощунства, если только в минуту смерти вспоминают о Боге. Они умирают, проклиная мир. Среди них есть люди, готовые отдать жизнь для служения диаволу, а есть отчаянные трусы, способные пойти на любое преступление, чтобы спасти себя. Для большинства из них смерть бывает мучительно тяжелой.

Чтобы увидеть, каков человек, надо начать с ним разговор о смерти. Для кого смерть – великая тайна и предмет для глубоких размышлений, тот имеет религиозные чувства, основа которых – благоговение. Тот, кто готов закрыть уши руками при одном лишь напоминании о смерти, не имеет в своем сердце веры, хотя бы и считал себя христианином. А кто при словах о смерти становится похожим на зверя или отвечает насмешками, кривляется, точно клоун, подражая диаволу, которого называют шутом, – тот в душе своей сатанист. Поэтому память о смерти как бы приоткрывает полог человеческого сердца: кто он и с кем.

Мысли о смерти пугают грешника. Совесть напоминает ему о возмездии. Но он прикован к своим страстям, как каторжанин – к скамье галеры; более того, он не хочет расстаться с ними. Человеку дана способность чувствовать вечность, как бы созерцать ее своим сердцем. Грех закрыл у человека глаза его сердца, он перестал видеть духовный мир в непосредственных созерцаниях, перестал ощущать его реальность. Плотской человек может только представлять смерть в определенных образах, не ощущая ее как тайну. Он может рассуждать о вечности, как о чем-то далеком и незнакомом ему. Поэтому на вопрос: «Существует ли загробный мир?» – такой человек отвечает: «Умру и тогда узнаю». Но в этом ответе содержатся и «да», и «нет» (причем скорее – «нет»).

Поэтому для грешника два пути: или покаяться и бороться с грехом, который сросся с его сердцем, или убедить себя, что смертью заканчивается его существование, что с последним вздохом он погружается в небытие, в великое «ничто», где его сознание гаснет, а тело превращается в прах. Даже смутные ночные сновидения наполняют душу грешника тревогой, и он хватается за мысль, что жизнь – это случайность, а смерть – провал в пустоту навечно, навсегда. Это своего рода медитация, самовнушение, постоянно присутствующее в глубине души грешника, где-то глубоко в его подсознании.

Но и в этом медитативном самовнушении он не может найти себе покоя, поскольку смерть – крушение его надежд, потеря всего, что он имел. Поэтому вторая мысль, которую грешник пытается себе внушить, это мысль о том, что смерть находится где-то далеко, поэтому ее не надо бояться, как не надо тревожить себя предположениями о том, что через миллион лет какая-нибудь комета, пролетая, смахнет, словно пылинку, Землю своим огненным хвостом. Человек решает: «После смерти ничего нет, самой смерти пока что тоже нет, корабль с черными парусами еще не показался на горизонте». Диавол хочет отнять у человека память о смерти, поэтому предлагает ему множество приманок. Если бы диавол не украл память о смерти, как ключ от дверей души, он не смог бы войти в чужой дом, как вор, и разграбить его. Посмотрите на душевнобольных, истериков и маньяков – тех, кто находится под особым демоническим влиянием, – как они боятся мысли о смерти, как им трудно войти в комнату, где стоит гроб, или присутствовать на похоронах хотя бы самых близких людей! Они страшатся прикоснуться к трупу даже своего ребенка. Сколько хитростей, уверток употребляют они, чтобы только не увидеть воочию картину смерти!

А у оккультистов существует свой способ избавиться от страха смерти. Они говорят о том, что угождавшие при жизни сатане станут по смерти князьями в царстве ада и с ними разделит сатана свою власть. Нет! Он разделит с ними свою адскую муку, тяжесть богооставленности, которая, подобно камню величиною с землю, будет вечно давить их грудь. Нет! Он разделит с ними языки черного пламени, в котором горит с тех пор, как пал с небес, чтобы это пламя жгло, не угасая, их сердца. Он разделит с ними свою ненависть к Богу, чтобы они в аду проклинали не мучителя-сатану, а своего Творца.

Ад – это вторая смерть, где нет воскресения. В сравнении с ней первая, телесная, смерть и тление в могиле кажутся тихим сном.

Святой патриарх Авраам жил в доме своего отца в Уре Халдейском. Обычно юноши пускаются в путешествие, чтобы ознакомиться с жизнью и нравами других народов. Мир раскрывается перед ними, как книга. Каждый город – ее страница, каждая страна – глава. Затем, с возрастом, человек все реже покидает пределы отчизны, все дольше пребывает в своем доме, в кругу семьи; он как бы ведет счет приобретенному им сокровищу.

Не так сложилась жизнь святого Авраама. Когда солнце его жизни стало уже склоняться к западу, он, по повелению Божию, вместе с домочадцами и рабами навсегда покинул свою страну и отправился на юг, в Палестину. Не только сам Авраам, но и его семья и слуги превратились в странников. Вместе со своими стадами он кочевал между Сирией и Египтом. Согласно одному из древних преданий, в Палестине были созданы наши праотцы; земля Палестины послужила материалом, веществом для тела Адама, как мрамор – для резца ваятеля. В Палестине изгнанники из Эдема нашли свой приют. В Палестине совершилось искупление человеческого рода. Там, где был создан первый Адам, родился Второй Адам, Который одной Своей рукой взял небо, а другой – землю, оторванные друг от друга, и вновь соединил их. Здесь, в Палестине, закончится последний этап земной истории, прозвучит ее последний аккорд.

Авраам, как странник, пришел в Палестину. Он со своим семейством жил в шатрах и единственное, что приобрел на этой земле в свою собственность, которая переходит по наследству, – это пещерную гробницу, где похоронил супругу, завещав, чтобы там же погребли его тело. Жители этой страны, уважая Авраама, хотели подарить ему тот клочок земли, где находилась пещера погребения. Но праведник настоял на том, чтобы заплатить за нее серебром перед старейшинами народа, и дал за эту землю больше, чем стоила бы земля для садов и виноградников.

Если мы позволим себе прибегнуть к некой символике, то Авраам – это образ ума, а жена его Сарра – образ чувства. Памятью о смерти укрощаются чувства: Сарра первая ложится в гробницу. Затем ум упраздняется от всего земного, он входит, как в гробницу, в сердце, чтобы в его мраке увидеть сокровенный в нем свет. Память о смерти не дается даром, она покупается ценой серебра – ценой трудов и слез.

Люди, стоящие у краев могилы, как на пристани, опускают гроб на веревках в черную яму, в глубь земли, как матросы спускают лодку в темно-свинцовые волны моря. Они перерезают веревки, и гроб, как ладья без парусов и весел, пускается в океан вечности, плывет в безграничном просторе, не замкнутом обручем горизонта. Капитан этой ладьи – смерть, ее груз – покойник.

Человек расстался со всем, что имел на земле; космос с солнцем и звездами сузился теперь для него до размера ямы в несколько аршин, похожей на трещину в земле. Для мертвого могила – его последнее жилище, а гроб – ложе, на жестких досках которого будет покоиться тело. Гроб – стол с яствами, только накрытый уже не для мертвеца, а для червей, которых созвала на пир, словно дорогих гостей, смерть; само чрево трупа стало пищей.

Скупой, имея богатство, ничего не имеет, он прячет его от самого себя. Наследники открывают сундуки, часто ломают их, распарывают второпях подушки, а когда найдут золото или другие ценности, то радуются, как будто нашли клад и вырыли его из земли. Но никто уже не выроет из могилы гроб, не откроет, точно дверь, его заколоченную гвоздями крышку. Солнечный свет уже никогда не брызнет в пустые глазницы…

…Гроб медленно опускают в могилу. Умерший близко и в то же время далеко от нас; он – здесь, и он – где-то; он есть, и его нет; он был, и он вновь будет; он видим нашими глазами и невидим. Это тайна смерти, на которой лежит печать вечности.