Текст книги "Эго – это враг"

Ограничивайте себя

Я заметил: наилучших результатов достигают те, кто может контролировать себя. Эти люди никогда не взвинчены, не теряют выдержки, но всегда спокойны, хладнокровны, терпеливы и вежливы.

Букер Вашингтон, борец за просвещение афроамериканцев

Знавшие молодого Джеки Робинсона и предположить не могли, что он станет первым черным игроком в Высшей лиге бейсбола. Не потому, что у него не было таланта или сама идея встраивания в белый бейсбол чернокожего в середине XX века казалась немыслимой, – просто уж чем-чем, а сдержанностью и уравновешенностью юный Джеки похвастать не мог.

Робинсон состоял в мелкой подростковой банде, у которой вечно были проблемы с полицией. На пикнике в колледже он вызвал однокурсника на разборки из-за оскорбления. Во время баскетбольного матча исподтишка врезал мячом жестко игравшему белому сопернику так, что у парня пошла кровь. Его не раз арестовывали за споры с полицейскими, которые, по его мнению, относились к нему несправедливо.

Перед началом учебы в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе он провел ночь за решеткой: до драки с белым, оскорбившим его друзей, не дошло только по случайности. Разнимавшему стычку полицейскому пришлось достать пистолет.

В дополнение к слухам о подстрекательстве к протестам против расизма в 1944 году Джеки Робинсон фактически поставил точку в своей военной карьере. Водитель автобуса на армейской базе Форт-Худ потребовал, чтобы чернокожий пересел в конец салона, – и это при том, что сегрегации на этих маршрутах не было. Робинсон не подчинился. В конце поездки водитель вызвал военную полицию – Джеки отказался отвечать на расистские вопросы офицера, за что предстал перед трибуналом. Робинсона оправдали, но вскоре отправили в отставку.

По-человечески понятно, почему он так себя повел: вероятно, так было надо. Почему он вообще должен допускать такое обращение? Никто не обязан терпеть подобное. Но иногда окружающие так поступают. Неужели нет настолько важных целей, чтобы нельзя было с чем-то смириться ради их достижения?

Бранч Рики, менеджер и владелец бейсбольного клуба Brooklyn Dodgers (теперь он называется Los Angeles Dodgers), увидев Джеки Робинсона, решил, что он может стать первым чернокожим игроком в бейсболе[36]36
  Точнее, в Главной лиге бейсбола. И до этого темнокожие игроки играли в бейсбол на профессиональном уровне, но для них существовали различные негритянские лиги. Прим. пер.


[Закрыть]. Правда, возник вопрос: хватит ли смелости на это у самого спортсмена? «Я ищу игрока, – сказал он Джеки Робинсону, – который решится не давать отпор».

Фактически на той встрече менеджер смоделировал обращение, с которым должен был столкнуться игрок Джек Робинсон, если бы принял вызов: портье в гостинице отказал ему в номере, грубый официант – в обслуживании в ресторане, кто-то осыпал его оскорблениями. Робинсон заверил Рики, что готов справиться со всем этим.

Существовало множество игроков, с которыми Бранч Рики мог работать. Однако ему нужен был тот, кто не дал бы своему эго помешать выстроить цельную картину.

Начав играть в фарм-клубе в резерве, а затем перейдя в профессионалы, Робинсон столкнулся не просто с пренебрежением со стороны обслуживающего персонала или белокожих игроков. Против него развернулась скоординированная агрессивная кампания: клевета, обструкции, провокации, выживание, нападения, попытки причинить увечья и даже покушение на убийство. В него врезались, по его ахилловым сухожилиям пытались попасть шипами кроссовок-спайков… и мы еще не упомянули обманы, снятия с игры, когда у него что-то не ладилось. И все же Джеки Робинсон соблюдал уговор с Рики: не взрываться, каким бы справедливым ни был гнев. И за девять лет выступлений в лиге он не врезал кулаком ни одному игроку.

Сегодняшние атлеты кажутся нам испорченными и вспыльчивыми, но мы просто плохо представляем, как обстояли дела в середине прошлого века. В 1956 году Тед Уильямс, один из самых известных и уважаемых бейсболистов в истории, плюнул в болельщиков. Но он был белым, и выходка не только сошла ему с рук – позже он говорил репортерам: «Ни капли не жалею о том, что сделал. Я был прав и снова бы плюнул в тех же самых людей, если бы они сегодня меня освистывали… Никто не помешает мне плеваться».

Для чернокожего игрока такое поведение было бы не просто немыслимым, а недальновидным, поскольку выходило за грань понимания. У Робинсона не было возможности так проявить эмоции: это не просто поставило бы крест на карьере, а отодвинуло бы его великий эксперимент на следующее поколение.

Путь Джеки призвал его отставить в сторону свое эго, а в некоторых аспектах – и чувство справедливости, и собственное достоинство. В начале карьеры Робинсона насмешками в его адрес особенно отличался играющий тренер Philadelphia Phillies Бен Чапмен: «Тебя ждут в джунглях, черный парень!..нова и снова орал он. – Ты не нужен тут, ниггер!»

Джеки не просто не отвечал – через месяц он согласился сделать дружеское фото с Чапменом, чтобы помочь ему сохранить работу. Можно себе представить, как дорого обходилась Робинсону сдержанность; позже он писал, что ему хотелось тогда «взять одного из этих белых сукиных детей и выбить ему зубы своим презренным черным кулаком».

Мысль о соприкосновении и позировании перед объективом с такой сволочью почти выворачивает желудок даже через шесть десятков лет. Робинсон называл это одним из самых трудных дел в своей жизни, но он был готов, поскольку произошедшее было частью более масштабного плана. Он понимал: определенные силы будут травить и уничтожать его. Если он хотел и должен был что-то сделать в бейсболе, ему приходилось смиряться. Ему не следовало поступать так, но он поступал.

Наш собственный путь, к которому мы стремимся, в какой-то степени определяется количеством сумасбродства и дряни, с которыми мы готовы иметь дело и которые готовы вытерпеть. Наши унижения будут выглядеть бледно по сравнению с жизнью Робинсона, но все же будут серьезными. Сохранять самообладание окажется трудно.

Бывший профессиональный кикбоксер и боец ММА Бас Рюттен иногда перед боем писал на обеих руках букву R. Это означало rustig – «спокойный» на родном для Баса нидерландском. Рюттен знал: озлобленность, эмоциональность, потеря самоконтроля – вот рецепт поражения на ринге.

Как однажды написал своему редактору Джон Стейнбек, вы не можете «[потерять] самообладание как убежище от отчаяния». Ваше эго не сослужит вам службы в борьбе с издателем, критиками, врагами или капризным начальником. Не имеет значения, что они чего-то не понимают или что вы знаете что-то лучше. Просто для этого слишком рано – слишком рано.

Вы учились в университете? Это еще не означает, что мир по праву принадлежит вам. Ах, то была Лига плюща[37]37
  Лига плюща – группа из восьми престижных частных университетов, расположенных на северо-востоке США (Йельский, Принстонский, Колумбийский, Пенсильванский, Корнеллский, Гарвардский, Брауновский университеты и Дартмутский колледж). Прим. пер.


[Закрыть]? Что ж, к вам все равно будут плохо относиться, на вас все равно станут орать. У вас миллион долларов и целая стена увешана наградами? Это не сыграет никакой роли, когда вы решите заняться каким-то новым делом.

Неважно, насколько вы талантливы, насколько хороши ваши связи и сколько у вас денег. Если вы захотите что-то совершить – большое, важное и значимое, отношение к вам разместится между безразличием и прямым саботажем. Учитывайте это.

В этом сценарии эго – абсолютная противоположность тому, что необходимо. Кто может позволить себе поддаваться импульсам, или верить, будто он является божьим даром человечеству, или считать, что он слишком важен и не желает мириться с тем, что ему не нравится?

Те, кто подчинил свое эго, понимают: когда другие плохо относятся к вам, это унижает не вас. Это унижает их.

Впереди ожидаются игнорирование, пренебрежение, брань, односторонние компромиссы. Вы будете кричать на кого-то. Вам придется делать черновую и незаметную работу, чтобы спасти ситуацию. Все это озлобит вас. Вызовет желание сопротивляться и произнести: «Я лучше этого. Я заслуживаю большего».

Конечно, вам захочется бросить эти слова в лицо другим людям. Более того, вам захочется задеть тех, кто не заслуживает уважения, признания и лавров. Фактически эти люди будут вместо вас получать плюшки. Когда кто-нибудь не принимает вас с достаточной серьезностью, возникает порыв исправить положение. (Как всем нам хочется кричать: «Да вы знаете, кто я такой?!..M>) Вы желаете напомнить всем о том, что они забыли; ваше эго просто визжит, чтобы вы занялись этим.

На самом деле вам не нужно ничего делать – просто примите ситуацию. Ешьте ее до тошноты. Терпите. Не обращайте внимания и работайте усерднее. Играйте по правилам. Игнорируйте шумиху – и, ради бога, не позволяйте себя отвлечь. Сдержанность – умение сложное, но очень важное. Вас будут часто поджидать искушения; вероятно, они даже победят. Никто не совершенен, но нам надо попытаться.

Жизнь устроена так, что новичкам всегда приходится терпеть злоупотребления стариков. Робинсону было двадцать восемь, когда он начал играть в Dodgers, и ему уже досталось от жизни – и как чернокожему, и как солдату. Но он был вынужден пройти через все снова. Печальный факт жизни: новые таланты регулярно пропадают, но даже если их и признают, то нередко недооценивают. Основания для этого всегда разнятся, но это часть системы.

Но вы не сможете изменить эту систему, пока не преуспеете. А до тех пор вам придется найти какой-то способ добиваться своих целей, даже если они – всего лишь дополнительное время для развития, возможность учиться у других за свой счет, строить свой фундамент и утверждать себя.

Когда Робинсон преуспел, когда он был признан лучшим новичком года и самым ценным игроком, когда его место в составе Dodgers упрочилось, он стал четче заявлять о себе – и как об игроке, и как о человеке. Утвердившись на своем месте, он почувствовал, что может спорить с арбитрами, показать зубы, если нужно, попридержать какого-нибудь игрока или преподать урок.

Но каким бы уверенным и знаменитым ни стал Робинсон, он никогда не плевал в болельщиков. И никогда не делал ничего, что подорвало бы его достоинство. Он был отличным парнем от начала до конца. Да, он не был бесстрастным, он раздражался и разочаровывался, как и все мы. Но он рано осознал, что натянутый канат, по которому он шагал, выносит только сдержанность и не прощает эго.

Честно говоря, вариантов тут немного.

Выбирайтесь из своей головы

Человеку, который все время думает, не о чем думать, кроме собственных мыслей, поэтому он теряет связь с реальностью и живет в мире иллюзий.

Алан Уотс, британский писатель и философ

Холден Колфилд, подросток из романа Сэлинджера «Над пропастью во ржи»[38]38
  Сэлинджер Дж. Над пропастью во ржи. М.: Эксмо-пресс, 2013. Прим. ред.


[Закрыть], пытался приспособиться к миру, бродил погруженный в себя по улицам Манхэттена. Молодой Артуро Бандини в романе Джона Фанте «Спроси у пыли»[39]39
  Фанте Дж. Спроси у пыли. М.: АСТ, 2007. Прим. ред.


[Закрыть] отталкивал любого встречного в Лос-Анджелесе, так как жаждал стать знаменитым писателем. Аристократ и брокер Бинкс Боллинг в романе «Кинозритель» Уокера Перси пытался удрать из повседневности жизни на окраинах Нового Орлеана 1950-х годов. У этих персонажей есть нечто общее: у них не получалось выбраться из собственной головы.

Холден не может оставаться в школе: он цепенеет от взросления и отчаянно желает избежать всего этого. Бандини не ощущает жизни, в которой живет: он видит все «через каретку пишущей машинки», задаваясь вопросом, не является ли почти каждая секунда его жизни стихотворением, пьесой, рассказом или статьей с ним самим в роли основного персонажа. Бинкс увлекается просмотром фильмов, предпочитая идеализированный экранный вариант собственной некомфортной опустошенности.

Исследовать психологию какого-нибудь писателя по его работам – дело опасное, но, как известно, приведенные произведения являются автобиографическими. Когда мы смотрим на жизнь их авторов, факты становятся прозрачными: Джером Сэлинджер действительно страдал от зацикленности на себе и незрелости и они делали мир слишком большим для него, это мешало его контакту с людьми и парализовывало его гений.

Джон Фанте пытался примирить свое огромное эго с относительной безвестностью в течение большей части карьеры, в итоге бросив литературу ради гольфа и голливудских баров. Он смог снова стать серьезным, когда был уже почти при смерти и ослеп от диабета. «Кинозритель», первая книга Уокера Перси, появилась только после того, как он победил свою почти подростковую леность и экзистенциальный кризис. А ведь писателю было уже за сорок!

Насколько лучше эти литераторы смогли бы справиться со своими проблемами раньше? Насколько проще была бы их жизнь? Этот насущный вопрос они проталкивали читателям через своих предостерегающих персонажей.

Потому что, как ни печально, эта черта – неспособность выбраться из головы – не ограничивается вымыслом. Две тысячи четыреста лет назад Платон говорил о людях, виновных в том, что «находят пирушку в самих себе»[40]40
  «Государство и политика», книга пятая. Перевод В. Н. Карпова. Прим. пер.


[Закрыть]. Очевидно, даже тогда было несложно найти людей, которые «прежде чем выдумывают, как состоится то, чего им хочется, оставляют это, чтобы не обременять себя размышлением о возможности или невозможности желаемого, и, представляя его как бы уже осуществившимся, строят дальнейшее и весело пробегают мыслью, что будут они делать, когда это состоится, и таким образом душу ленивую делают еще ленивее»[41]41
  «Государство и политика», книга пятая. Перевод В. Н. Карпова. Прим. пер.


[Закрыть]. Речь о людях, которые предпочитают жить в страстной выдумке, а не в реальности.

Отличным примером такого типа людей является генерал Джордж Макклеллан. В Гражданскую войну его выбрали командовать войсками Союза, поскольку у него имелись галочки во всех нужных графах: выпускник Вест-Пойнта, проверен в сражениях, изучал историю, королевские манеры, любим подчиненными.

Почему он оказался, возможно, худшим генералом северян – даже при тогдашней толпе некомпетентных и поглощенных собой руководителей? Потому что он никогда не мог выбраться из собственной головы. Он был влюблен в свое представление о себе как о главе великой армии. Он мог профессионально подготовить армию к сражению, но, когда дело доходило до битвы, до момента истины, возникали проблемы.

Он приходил к смехотворному убеждению, что враг наращивает свою численность (хотя на самом деле в какой-то момент у Макклеллана было трехкратное превосходство). Он не сомневался в постоянных угрозах и интригах со стороны политических противников (а их на самом деле не было). Он был убежден, что единственный способ выиграть войну – четкий план и единственная решающая кампания (и в этом он ошибался). Он был настолько убежден в своей правоте, что застыл и в основном ничего не делал месяцами.

Макклеллан постоянно думал о себе и о том, как чудесны его действия: он поздравлял себя с победами, которых еще не одержал, а чаще с тем, что благодаря ему армия избежала ужасных поражений. Когда кто-нибудь, включая начальство, выражал сомнения в этих удобных выдумках, он реагировал как раздражительный, оторванный от реальности, тщеславный, эгоистичный осел. Это было невыносимо само по себе, но означало также и то, что его личность мешала делать главное – выигрывать битвы.

Один историк, сражавшийся под начальством Макклеллана при Энтитеме[42]42
  Сражение при Энтитеме произошло 17 сентября 1862 года. Армиями командовали Макклеллан и Роберт Ли. Тактически завершилось вничью, хотя стратегически было в пользу Союза. Тем не менее Линкольн, недовольный действиями Макклеллана, отстранил его от командования. Прим. пер.


[Закрыть], позже подытожил: «Его эгоизм просто колоссален – другого слова не подобрать». Мы склонны считать, что эго тождественно уверенности в себе, а это то, что нужно, чтобы нести ответственность. На деле эффект может быть противоположным. В случае Макклеллана оно лишало его способности руководить. Лишало даже способности думать о том, что следует действовать.

Над повторяющимися возможностями, которые он вновь и вновь упускал, можно было бы смеяться, если бы не оборвавшиеся из-за этого тысячи жизней. Ситуация осложнялась тем, что два добродетельных спокойных южанина, генералы Роберт Ли и Томас Каменная Стена Джексон, с их склонностью к инициативе, оконфузили его меньшей численностью и меньшими ресурсами. Вот что происходит, когда лидер застревает в своей голове. Это может произойти и с нами.

Писательница Энн Ламотт[43]43
  Ламотт Э. Птица за птицей. Заметки о писательстве и жизни в целом. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. Прим. пер.


[Закрыть] хорошо описывает эту историю с эго. Она предупреждает молодых писателей:

Если ты не остережешься, в твоей голове круглосуточно в режиме стерео будет играть одна и та же радиостанция. Из правой колонки во внутреннее ухо польется бесконечный поток самовосхвалений: какой ты уникальный, одаренный, блестящий, проницательный и скромный, а тебя неправильно понимают. Из левой колонки зазвучит рэп ненависти к себе – перечни всего, что ты не умеешь, ошибки (сегодняшние и сделанные в течение всей жизни), сомнения, заверения, что все, чего бы ты ни коснулся, превращается в дерьмо, что у тебя нет нормальных отношений, что ты по всем статьям обманщик, неспособный на самоотверженную любовь, что у тебя нет ни таланта, ни вдохновения и так далее и тому подобное.

Любой человек, особенно целеустремленный, может стать такой жертвой. Совершенно естественно, что любого молодого амбициозного человека (или просто человека с молодыми амбициями) захлестывают мысли и ощущения. Особенно в мире, который убеждает нас поддерживать и продвигать «персональный бренд». От нас требуют рассказывать истории, чтобы продавать свою работу и свои таланты, а через какое-то время уже никто не помнит, где проходит та линия, что отделяла вымыслы от реальности.

Такая неспособность парализует нас или станет стеной между нами и информацией, необходимой для выполнения работы, – именно поэтому Макклеллан регулярно покупался на сообщения разведки, ошибочность которых он был должен знать. Идея, что его задача относительно несложна, что ему нужно просто начать действовать, была почти слишком проста и слишком очевидна для человека, который так много размышлял.

Он ничем не отличается от нас. Все мы переполнены сомнениями, тревогами, бессилием, болью, а иногда и легким сумасшествием. В этом отношении все мы подростки.

В известной работе Egocentrism in adolescence («Эгоцентризм в подростковом возрасте») детский психолог Дэвид Элкинд показал: для подростков характерен «феномен воображаемой аудитории». Представьте себе тринадцатилетнего парнишку, обеспокоенного тем, что вся школа обсуждает, как он пропустил неделю учебы. На самом же деле в школе это ничтожное событие едва ли кто заметил. Или, допустим, девочка-подросток каждое утро крутится перед зеркалом так долго, словно ей предстоит выйти на сцену. Дети ведут себя так, поскольку убеждены, что остальной мир внимательно наблюдает за каждым их шагом.

Даже во взрослом возрасте мы подпадаем под влияние этой выдумки во время безобидной прогулки по улице. Мы включаем наушники, и раздается музыка. Мы поднимаем воротник куртки и прикидываем, как круто мы должны сейчас выглядеть. Мы прокручиваем в голове успешную встречу, на которую направляемся. Когда мы идем, толпа расступается. Мы бесстрашные воины, поднимающиеся на вершину.

Это добавление вступительных титров. Это сцена из романа. Это приятно – это куда лучше, чем ощущать сомнения, страх и нормальность. И поэтому мы застреваем у себя в голове вместо того, чтобы взаимодействовать с окружающим миром.

Это эго, детка.

Успешные люди занимаются обузданием таких вымыслов. Они игнорируют соблазны, которые могут заставить их ощутить свою важность или исказить их взгляды. Джордж Маршалл – генерал из совсем другой эпохи, нежели Джордж Макклеллан, и, по сути, его противоположность. Однако они недолго занимали одну и ту же должность, правда, с разницей в несколько поколений.

Маршалл во время Второй мировой войны отказался вести дневник, хотя об этом его просили и историки, и друзья. Генерала беспокоило, что его спокойные размышления могут стать самообманом. Маршалл опасался, что, пересматривая прежние трудные решения, заботясь о репутации и будущих читателях, он исказит свои мысли, изменит их так, что они станут выглядеть «правильно».

Все мы уязвимы для таких навязчивых идей – вне зависимости от того, запускаем ли мы высокотехнологичный стартап, продвигаемся по служебной лестнице или безумно влюбляемся. Чем более творческими и изобретательными людьми мы являемся, тем легче нам потерять нить, которая нас ведет.

Наше воображение во многих смыслах является нашим активом, но оно становится опасным, если дичает. Нам нужно обуздать свое восприятие. В противном случае, потерявшись во взбудораженности, разве сможем мы верно прогнозировать события и предсказывать будущее? Как можем мы точно оценивать настоящее? Как можно быть творческими личностями в царстве практичности?

Для того чтобы жить явно и настоящим, нужно мужество. Не живите в дымке абстрактного – живите осязаемым и реальным, даже (или особенно) если это дискомфортно. Будьте частью того, что вас окружает. Наслаждайтесь, приспосабливайтесь к нему.

Выступать не для кого. Во всем, что нас окружает, есть только работа, которую нужно сделать, и уроки, которые нужно выучить.