Текст книги "Конец Айдахара. Сказка-фантазия"

Волшебный меч

 
И вот Арлан с ним попрощался.
Раскинув два своих крыла,
Тулпар могучий затерялся,
Средь облаков седых кружа.
Сквозь дикий камень пробиваясь,
Журчит и плещет ручеек.
Струей прозрачной изливаясь,
Путем нехоженым пролег.
Стекая тоненькою нитью,
Теряясь средь отвесных скал,
Сразил Арлана дерзкой прытью,
Когда реки могучий вал
Низринулся там, у подножья,
Сливаясь в бешеный поток.
Притоков воды, ярость множа,
Клокочут, словно кипяток.
 
 
Вдоль берегов реки священной
Царит раздольной жизни той.
Где бьются волны белой пеной,
Густою тянется стеной
Камыш шуршащий. На поляне
Шалаш возвысился горой,
Покрыт соломой ветхой, драной.
И в нем полуденной порой,
Отбросив в сторону заботы,
Дяу издает басистый храп.
Дрожат соломенные своды,
Вгоняя в страх прибрежных жаб.
Рукой, широкой как лопата,
Вздыбившуюся чешет грудь,
Что высится горой косматой.
Разинутая глотка – жуть!
Сопит во сне надсадно, тяжко,
С пещеру будет его пасть.
Зияет мраком, нараспашку,
Вот-вот проглотит, дышит всласть
Верзила дяу, врага не чуя,
Колышется тугой живот.
Пустилась живность врассыпную,
Спит чудище, как нет забот.
Арлан торсык4242
  Торсык* – классический казахский сосуд из кожи, предназначен для хранения жидкостей, прежде всего кумыса.


[Закрыть] с седла снимает,
Полил кумысом край платка.
Ладонью крепко в ком сжимает.
Тайком задумал от врага
Одну он хитрость небольшую.
Поверит если тугодум,
Поборет силищу дурную.
Умён кто, в битве равен двум.
Копье в зияющее жерло,
Не дрогнув, вставил поперек.
Кольнуло что-то, засвербело,
В испуге дяу открыл зрачок.
На маковке торчат два ушка.
Свирепо глазками водя,
Чумея в страхе, близоруко,
Досадой смутной исходя,
Схватил мозолистой ручищей
Дяу, вырвал изо рта копье.
Стирая льющую кровищу,
Отбросил в сторону его.
Под тюбетейкой рыжий волос
На грушевидной голове.
Раздался гулкий, хриплый голос,
Со сна, видать, осоловел.
Взревел от боли нестерпимой:
– Кто омрачить посмел мой сон?
Что за наглец непроходимый?
Поплатится за это он! —
Смять, придавить к земле желая,
Зубами громко скрежетал.
Каменья горстью загребая,
Со всею силою бросал
Тяжелые осколки глыбы,
С охотой смертной – истребить!
А следом горестные всхлипы,
Стал жалостливо дяу скулить.
 
 
– Средь бела дня спать не пристало,
Дружок, такому силачу, —
Сказал Арлан, дразня амбала,
– Прости, что сон твой омрачу.
Давай, померяемся силой?
Меня ты, вряд ли победишь.
Я знаю, что слывешь громилой.
Но этим разве удивишь?
 
 
Глаза спросонья протирает,
Напрягся весь и покраснел.
Сверкнула пятка вдруг босая,
Вскочив с постели, так и сел:
– Да я тебя согну дугою
И, как букашку раздавлю!
Навеки здесь же успокою,
В реке, вот в этой утоплю! —
Взревел, терпение теряя,
Схватить пытаясь пятерней,
Дяу, все сильнее разъяряясь
И толстой шлепая губой.
 
 
– Меня расплющить, сил не надо.
Попробуй камень раздавить,
Да так, чтоб выступила влага.
Лишь этим можешь удивить, —
Арлан с усмешкой отвечает
И, чтоб верзилу растравить,
Округлый камешек хватает,
В лепешку, словно превратить
Его он с легкостью собрался.
Дяу, хлопая глазами, взял
Валун и тут же постарался,
Да в кулаке мясистом сжал.
Со всею силой стиснув камень,
В песок мгновенно превратил.
 
 
– Хоть силой ты со мной и равен, —
Батыр ему,
– Но не добыл
Из валуна, однако, влаги.
Взгляни, на что способен я. —
И мокрый край платка приладил
Под камень, умысел тая.
Сжал крепко пальцами булыжник,
Под ним полилось молоко.
Подумал дяу: «Ох, никудышны
Мои потуги, нелегко
Пришельца одолеть мне будет.
Отверстие во рту саднит.
Со мной он слишком дерзко шутит.
Да что же из себя он мнит»?!
Утерся и, вскочив на ноги,
Окинул взглядом чужака.
Скривился, словно от ожога,
Внезапно дернулась щека.
От ярости движеньем спорым
Всю гору вырвал из земли.
Осколки, потеряв опору,
Его на месте погребли.
Соседние вершины следом
Сползли тяжелою волной,
Накрыв собою людоеда,
Что навсегда обрел покой.
Но где волшебный меч? Жаль, тайну
Свирепый дяу унес с собой.
Эх, поспешил батыр случайно.
Вздохнув, качает головой.
Стих камнепад и пыль осела.
На месте выдранной горы
Арлан увидел, как темнела
Расщелина, и вглубь земли
Тропа, петляя, уходила.
Туда поворотил коня.
Стена дорогу преградила,
Когда путь одолел в полдня.
На ней, тяжелыми цепями
Опутанный, прикован меч.
Обложен путь к нему камнями.
«Замыслил хитро он сберечь,
Таящее живую силу,
Оружие от глаз чужих!
Не думал отдавать детина,
Когда навеки бы не стих», —
Подумал про себя довольный
Арлан, качая головой.
К стене влечет его невольно,
Булат мерцает, как живой.
Цепь разорвав рукой могучей,
Срывает вожделенный меч.
Раздался скрежет, звук гремучий.
Звеня, стекала вниз чтоб лечь,
Литая цепь горою ржавой,
Алмазный засверкал клинок.
«Ну, погоди змей многоглавый,
Уж близок час, подам урок»!
Взмахнув мечом перед собою,
Со свистом пустоту рассёк.
Налилось мощью вдруг большою
Плечо, как будто перетёк
В него из рукояти силой
Незримый животворный дух.
Почувствовав себя всесильным,
Арлан обрадовался вслух:
«Так вот каков он, меч волшебный!
Сбылось пророчество твоё,
Камбар-ата. Совет потребный
Мне дал когда-то, с ним своё
Возьму сполна в бою со змеем,
Преград нет больше на пути.
Пусть только лиходей посмеет
Навстречу выйти. Отомстить
За тяжкие все злодеяния
Мне предначертана судьба.
И есть пока в груди дыхание,
Зло уничтожить должен я.
Конь верный под седлом крылатый,
Держу в руке волшебный меч!
Все, что осталось, это в латы
Мне, наконец, себя облечь»!
 

Албасты и чудодейственная сила меча

 
Расплел коню густую гриву
И взмыл в заоблачную высь.
Преодолел неторопливо
В три дня полсвета и завис
Над чашей озера хрустальной,
Конь на поляну плавно сел.
Куга растет средь вод зеркальных.
Безмолвный берег оглядел
Батыр неспешно, осторожно,
Ничто им не грозит бедой.
И водопой здесь есть надежный,
И усталь можно смыть водой.
Но конь, кося пугливо глазом,
Мотал тревожно головой.
Арлан с седла сошел и сразу,
Забыв о том, что роковой
Могла бы быть коня опаска,
Пастись тулпара отпустил.
Себя мечом вновь опоясал,
Затем и сон его сморил.
Вдруг шорох в камышах раздался,
Птенец средь зарослей вспорхнул.
Тревожно Аксуат метался.
Но странно, кто его вспугнул?
Нечистая ужели сила
Свила в такой тиши гнездо,
Что дикий страх в коня вселила?
Из зарослей донесся вздох.
Кугу густую раздвигая,
Явилась взору Албасты,
По пояс ссохлась и нагая,
Свисают груди до пяты.
Ощерив пасть от дикой злобы,
Исторгла ненависти муть.
Слюною истекла в захлёбе,
Успела смрадом изрыгнуть.
Тяжелой неприязни искрой
Блеснули алчные глаза.
Весь род людской ей ненавистен,
Младенцев вечная гроза.
«Но до меня-то ей какое
Есть дело?» – думает Арлан.
– Эй, Албасты, оставь в покое,
Ведь я тебе не по зубам.
Меня с ребёнком спутать трудно.
Иль заблудилась невзначай?
Что ищешь в месте столь безлюдном?
Уйди и мне не докучай!
 
 
Расставив руки, словно жерди,
И чавкая мясистым ртом,
Грозит колдунья ему смертью,
Глаза мутнеют за бельмом:
– Я долго месть в себе таила
И знала, этой встрече быть.
В конце концов, она случилась,
Нельзя на этот раз сглупить.
Умай меня опередила
Когда-то, сберегая кут.
Со дня рождения невзлюбила,
Теперь тебе не увильнуть.
Взгляни в мои глаза, увидишь
Погибели в них верный знак.
Меня, кого так ненавидишь,
Попробуй одолеть, смельчак! —
Взгляд хищный полон жаждой мести.
Дрожит, ощерила клыки:
– Стой, где стоишь, на том же месте,
Достойно смерть свою прими!
 
 
Свисают груди, словно плети,
У Албасты не две их, шесть.
В батыра ими она метит,
Щелчок тугой раздался: хлесть!
Косматым вихрем закружилась,
Кугу густую искрошив.
Врага вот так не раз душила,
Петлей в круг шею захватив.
Удары хлестки, беспощадны,
Подходит ближе Албасты.
Язык во рту синеет жадно
И свищут в воздухе хлысты.
Прикрыв себя щитом железным,
– Уйди! —
он нечисти сказал,
– Пока я кулаком не треснул
И на копье не нанизал.
Но ходит мерзкая кругами,
Косматой головой тряся.
Сверкает выпукло белками,
Кругом все в щепки разнося.
 
 
Рукой стальной схватив секиру,
Арлан собрался счет свести.
Взмахнув, вонзил топор в задиру,
Раздался ломкой треск кости.
Упала Албасты на землю,
Рассечена надвое плоть.
Но вновь срослась, ее подъемлет
И черным дымом вверх несёт.
Внезапно грянул смех ужасный
Сквозь марева круговорот.
Смех замер, голос стал бесстрастным:
– Все зря, меня смерть не возьмет!
 
 
Батыр растерян, оглянулся,
Тут вспомнил про волшебный меч.
Схватив его, вперед рванулся.
Вскочил в седло, чтоб подстеречь
Лихую ведьму, что исчезла…
Кругом царила тишина.
Оторопел, сказать коль честно,
Лишь шелест слышен камыша.
 
 
Пришлось опять вложить меч в ножны.
Лук за спиной и ак найза4343
  Ак найза* – копье


[Закрыть].
Решил в пути быть осторожным,
При нем шокпар4444
  Шокпар* – палица.


[Закрыть], и айбалта4545
  Айбалта* – боевой топор.


[Закрыть].
Не позабыв колчан за спину
Закинуть, продолжает путь.
Умом решает пораскинуть,
Осилить ведьму как-нибудь.
 
 
В степи открытой долго ехал,
А может статься, что и нет.
Известно только, что поехал
Исполнить старцев он завет.
 
 
Был жаркий день, устал в дороге.
Вдруг видит дерево вдали
Средь степи высится широкой.
Внизу родник из-под земли
Бьет вверх прозрачною струею.
Как куполом его объял,
Под ветром шелестя листвою,
Ствол согнутый. Изнемогал,
Как будто он под тяжкой ношей
И ветви к роднику тянул.
А там, у самого подножия
Журчит вода, чтоб отдохнул
Проезжий и усталый путник.
Вдруг под Арланом конь всхрапнул.
Но устоять батыру трудно,
Тулпара спешно повернул.
Чтоб добрым духам поклониться,
Хранящим путника в степи,
И их поддержкой заручиться,
Платок разъял на лоскуты.
Собрался повязать на ветви,
В дар духам поднести жыртыс4646
  Жыртыс* – отрезки ткани. Их раздают на поминальных обрядах. На самом деле эта традиция уходит корнями в древние времена. В прошлом, на ветви дерева, одиноко высившегося в степи, повязывали куски ткани или ленты, задабривая тем самым духов местности, чтобы они покровительствовали человеку в пути. Этот обряд сохранился у некоторых сибирских народов. Обвязанные лентами и лоскутками ткани деревья по сей день встречаются и в Казахстане, и в других странах Средней Азии.


[Закрыть].
Но сносит в сторону их ветром,
Ростки отпряли, как жгуты,
В тумане мутном извиваясь.
Свернувшись вслед тугим кулём,
Со свистом яростным кидаясь,
Опутали его с конём.
Все крепче стягиваясь, петли
Хотят батыра задушить.
До горла добрались, немедля
Дыхание остановить.
Попятился и с диким ржанием
Конь встать пытался на дыбы.
Ощерив зубы, со старанием
Вгрызался в темные узлы.
На месте дерева вдруг вырос
Густой, дремучий, черный лес.
Батыра пробирает сырость,
Вверх голову поднял, небес
Не видно за густою чащей,
Смыкаются тесней стволы.
Со свистом, сердце леденящим,
Раскинув ветви-ползуны,
Растут они все выше, выше,
Достигли кроны облаков.
Их ветром наверху колышет,
Стал воздух темен и свинцов.
Спеша опередить деревья,
Он гриву скакуну расплел.
Лес содрогнулся, свирепея.
Тулпар сквозь чащу, как орел
Взлетел. Отростки извиваясь,
Шипят и преграждают путь.
Хотят, как видно, размножаясь,
Их в три погибели согнуть.
Опомнился Арлан жалея,
Что не прислушался к коню.
Заметил, рук они не смеют
Коснуться, дал тогда мечу
Он разгуляться что есть силы
По оплетавшим кандалам.
Клинком рука его водила,
Их разрубая пополам.
Ствола кривого как коснулся,
Мучительный раздался стон,
Как будто кто-то захлебнулся.
Исчез внезапно лес, как сон.
И в прах рассыпался весь кокон,
Опутавший их в полный рост.
Из рук злодейки-ведьмы соткан,
Как видно, ветками внахлёст.
Так чудодейственную силу,
Впервые испытав меча,
Увидел, в роднике забилась
Гнилая, затхлая вода.
Лицо колдуньи, громко прыснув,
В ней кружится и скалит пасть.
Затем, рассыпавшись на брызги,
Успело без следа пропасть.
 
 
В степи открытой долго ехал,
А может быть, и вовсе нет.
Известно только, что поехал
Дать нечисти за зло ответ.
 
 
Блестит под солнцем перед ними
Неторопливая река.
И мост над ней из прутьев ивы,
Пусты, безлюдны берега.
Но конь опять разгорячился,
Траву копытами месил.
Тревогой с всадником делился,
Что путь опасностью грозил.
Как на ловушку не попасться?
Как перебраться через мост?
Одна успела мысль закрасться,
Что выход в этот раз непрост.
Когда, примериваясь, стрелы
Он принялся в настил метать,
Река как будто озверела.
Тисками крепкими объять
Собравшись, мигом забурлила
И, выйдя дальше берегов,
Водой мутнеющей залила
От ярости своих врагов.
Стекая, струи превратились
В густую сеть из бечевы.
Концы удавкой закруглились,
Достать стараясь головы.
В ответ Арлан не растерялся
И выхватил из ножен меч.
Волне наперерез помчался,
Чтоб надвое ее рассечь.
И лишь меча она коснулась,
Река исчезла, бечева
Пред взором дымкой колыхнулась,
Как сажа вязкая, черна.
А перед ними, как и прежде,
Стелилась выжженная степь.
Глуха, безмолвна и безбрежна,
Нет никаких в помине рек.
 
 
Отчаявшись сгубить батыра,
Дерзнула на последний шаг.
В раздумье тягостном застыла,
Сжав кисть костлявую в кулак.
Заметив в воздухе движение,
Навстречу кинулся Арлан.
Кружа, безумный вихрь с гудением
Вдруг превращается в капкан.
Клешнями лязгает, пытаясь
Коня за ногу прихватить.
Зубцы железные сверкают,
Грозятся кости раздробить.
Набросились со всею силой,
Арлан в ответ взмахнул мечом.
Раздался плач невыносимый
И ведьма падает ничком.
Меча волшебного касание
Разбило ее чары вдрызг.
Вослед тяжелому дыханию
Слух разодрал истошный визг.
На землю перед ним упали,
Разрубленные на куски,
Со страшным на лице оскалом,
В крови останки Албасты.
В ком подобравшись, превратились
В прах и исчезли без следа.
И лишь под ветром серебрилась
На месте том ковыль-трава.
 
 
А в это самое мгновение,
В кипящий над огнем казан,
С надеждой робкой на везение,
Взгляд обратила свой Мыстан.
Ей, на поверхности бурлящей,
Пробулькал голос Албасты:
– В руках он держит меч разящий,
У вашей жизнь отняв сестры… —
Лицо ей муки исказили,
Успела все же остеречь.
– Добыл! Добыл! – Мыстан вопила,
– Как есть, тот самый страшный меч!
О, что, о, что теперь нам делать?
Эрлик великий, помоги!
Смерть нашу взял себе он целью,
От лютой гибели спаси!
 
 
Скорбя, за голову схватилась,
Слезой горючей изошла.
К ней тихим шагом подступилась,
На ухо Жезтырнак шепча:
– Не силою возьмем батыра,
Мне мстить ему пришла пора.
Иначе сделаем,… постылый
Дожить не должен до утра.
 

Встреча батыра с Жезтырнак

 
Покончив с Албасты, помчался
Арлан по выжженной степи.
Закатным солнцем обагрялся
Свод неба, дело шло к ночи.
А следом замигали звезды
И круглоликая луна,
Сияя, выглянула тоже,
Рассыпав блестки серебра.
Ногами конь перебирает,
Знать, просит отдых, водопой.
Арлан округу озирает,
Путь пройден трудный и большой.
Тогай степной вдали темнеет,
Батыр направился к нему.
Тулпара и себя жалея,
Решил в прохладе отдохнуть.
Ночь глубока и безмятежна,
В траве густой ручей бежит.
Гнала его сюда надежда
Коня с дороги напоить.
Разжег костер под сенью древа,
Пастись тулпара отпустил.
Взглянул направо и налево,
Траву щипая, конь бродил.
Луна во тьме сквозь ветви блещет,
Лес погрузился в мирный сон.
Ручей струей прозрачной плещет
И тишины тягучий звон.
Седло под голову пристроив,
Уснул глубоким сном Арлан.
Лес, прежде что дышал покоем,
Внезапно охватил туман.
В тогае темном кто-то стонет
И кто-то вдалеке рычит.
Седую тучу ветром гонит,
Трава сухая шелестит.
Арлан, очнувшись, встрепенулся,
Сквозь дрему слышит волчий вой.
Кто там, среди ветвей взметнулся,
Укрытый плотною листвой?
С батыра тут же сон слетает,
Могучий оборвался храп.
Дождь мелкий землю орошает.
Невдалеке вдруг – цап-царап.
Деревьев кроны зашумели,
Раздалось уханье в ночи.
Ребенок плачет в колыбели?
А может это свист камчи?
Вскочил, округу озирая,
Насторожившись, замер конь.
Порывом ветра задувает
Костер и гаснет в нем огонь.
Сухой травы охапку кинув,
В лесную мглу направил взор.
С себя остатки дремы скинув,
Вмиг боевой схватил топор.
Но что беду-то предвещает?
Ночь вновь безмолвна и тиха.
Луна задумчиво сияет.
«Вот ведь приснится чепуха»!
Скользит бесшумно тень, белеет
Среди густых лесных ветвей.
– Кто это? Выходи смелее,
Не ждал, признаюсь, я гостей.
 
 
Струятся пряди водопадом,
Спадают рыжею копной.
Согнув стан тонкий, робким шагом,
Сияя дивной красотой,
Девица вышла на поляну,
Взор нежный долу опустив.
Любым отсутствием изъяна
Способна разум помутить.
– Кто ты, прекрасное виденье?
Что делаешь в глухой ночи?
Загадка, явь иль наважденье?
Скажи хоть что-то, не молчи! —
Взгляд от земли не отнимает,
Прикрыты веками глаза.
Безвольно руки вниз свисают,
Длинней подола рукава.
Не говоря ему ни слова,
Присела тихо у костра.
Нет, видно, умысла в ней злого,
Прекрасна дева и юна.
Ночную гостью привечая,
Батыр все кружит у костра.
Чем сам богат, тем угощает,
Налил немного молока.
Испив кумыс из тостагана4747
  Тостаган* – чаша, известна со второй половины 1-го тысячелетия до нашей эры. По форме напоминает объемную низкую пиалу или миску. Отличительный признак – цельно-долбленная из куска дерева.


[Закрыть],
Пустую чашу подает.
Не смотрит на него, как странно,
Вздох тихий дева издает.
Полно неведомой печалью,
Создание странное встает.
Неспешно, шагом величавым
В лесную темь опять уйдет.
Стоит батыр, как оглушенный,
Раздался дробный стук в висках.
Вослед ей смотрит отрешенно,
Забыто все, туман в глазах.
К стволу, шатаясь, прислонился,
Чтоб с мыслями собраться вновь:
«Не сон ли это мне приснился?» —
Бурлит сомненьем зыбким кровь.
Догадка прояснила разум,
Как хлесткого удар бича.
Ему все ясно стало разом,
Раздался только всхрап коня.
Беснуется тулпар и мечет,
Страх лютый обуял его.
Арлан, неладное заметив,
Опомнился вдруг оттого,
Что оплошал пред наваждением,
Презрев опасности в пути.
Не вняв коня предупреждению,
Себя обманом обольстил.
Всего лишь в шаге оказался
От смерти неминучей вдруг.
С нечистой силою связался,
Попав в таящий гибель круг.
Схватил замшелое полено,
В чапан4848
  Чапан* – кафтан, халат, который носился поверх одежды.


[Закрыть] дорожный завернул.
Чтоб не заметила подмену,
Приладил с краю шлем к нему.
И у костра, среди поляны
Он чучело «спать» уложил.
На дерево забравшись рьяно,
Бессонно нечисть сторожил.
 
 
Когтями медными сдирая
Кору с деревьев на бегу,
Во тьме неслышно тварь босая
Крадется, сгорбившись в дугу.
Та самая ночная гостья,
Но прежней прелести следа
В ней не осталось, только злостью
Полны безумные глаза.
Нос вырос длинный, крючковатый,
Два бельма мутных – сущий страх.
С дурным дыханьем, душноватым
Явилась взору Жезтырнак.
Для Албасты сестра родная,
Арлан им будет общий враг.
Кто смерти вестник, она знает,
Стал вкрадчивым и тихим шаг.
Шлем обошла и край полена
Схватила жадно второпях.
Мертвящей синью вздулись вены
На хватких, мстительных руках.
Когтями чучело пронзила,
С одним желанием – извести.
Трясла, толкала и крутила,
Шипя от злости: «Отпусти!».
В сыром полене вязнут когти,
Не удается оторвать.
Дрожат под рукавами локти,
Качаясь, стала завывать.
Со страшным воплем пасть раскрыла,
Птенцы попадали из гнёзд.
Живое все вокруг застыло,
Не видно стало в небе звезд.
Со стоном растерзав полено,
Сверкнула взглядом, хохотнув.
Себя, освободив из плена,
Стряхнула щепки на траву.
Запахло тленом, лес темнеет,
Нависли тучи пеленой.
Костер погас и холодеет,
Без удержу льет дождь рекой.
Батыр, прицелившись из лука,
Пронзил стрелою Жезтырнак.
В лице у ведьмы нет испуга.
Ему навстречу сделав шаг,
Вдруг вырвала стрелу из сердца,
Трескучим смехом залилась.
Ужели злобная бессмертна?
Слизнула кровь и расплылась
В кривой и мертвенной улыбке,
Пустые очи нараспах.
Стан распрямила мигом гибкий,
Топыря когти в рукавах.
 
 
Поспешно с дерева спустившись,
Арлан тулпара оседлал.
Свирепой завертью взвихрившись,
Батыра маревом объяв,
Стрелой взмывает злыдня в небо.
Когда же мгла поулеглась,
Слух раздирая, вой свирепый
Издала вдруг и понеслась,
Обрушившись нежданно сверху
Столбом палящего огня.
Кругом разлился запах серный,
В груди дыхание тесня.
Арлан хватает меч из ножен
И пламя крошит на куски.
Но языки оно лишь множит,
Кружат, вихляют завитки.
Двоясь, троясь, коня с батыром
Цепляют петли из огня.
Объяв мохнатым, едким дымом,
Перед глазами мельтешат.
Наотмашь их нещадно рубит,
Меч раскалился докрасна.
Но ведьма также не уступит,
Хоть кровью вся обагрена.
 
 
С ударом каждым ощущает
Арлан, что вязнет меч в огне.
Не воздух будто разрубает,
А жижу на болотном дне.
Вот стала с лезвия со стоном
Стекать струею черной кровь.
И в ней земля бурлящей тонет.
Лавина серых пауков
Из лужи липкой врассыпную,
В траве теряется их след.
К останкам подойдя вплотную,
Чтоб избежать в дальнейшем бед,
Бессмертье, зная, что таится
У ведьмы в загнутых когтях,
Срубил и завернул в тряпицу
Две длинных кисти второпях.
Вздохнул глубоко, грудь расправил,
Продолжить собираясь путь.
Зла на земле он поубавил,
Его победы в этом суть.
 
 
В тот самый миг, дрожа от страха,
В кипящий над огнем казан,
Подбросив горсть земного праха,
Взгляд обратила свой Мыстан.
И на поверхности бурлящей
Ей прошептала Жезтырнак:
– Сгубил меня мечом разящим
Наш беспощадный, смертный враг… —
Лицо ей муки исказили,
Успела все же остеречь.
– Но как же так? – Мыстан вопила,
– Как раздобыл он этот меч?
Что делать нам Эрлик великий?
Как эту напасть одолеть?
О, наш владыка многоликий,
Не дай же нам в земле истлеть!
 

Битва с Мыстан

 
Тулпар несется легкой рысью,
Остался позади тогай.
Запели жаворонки в выси,
Степной лежит пред ними край.
Легко на сердце! Долго ехал
Арлан, а может быть, и нет.
Известно только, что поехал
Врагу достойный дать ответ.
 
 
Земля в ногах зашевелилась,
Конь встал в испуге на дыбы.
Догадка мигом озарила:
Примета чьей-то ворожбы.
Вся степь покрылась сеткой трещин,
Под солнцем глина слепит взор.
Такыр сверкает, средь проплешин
Один взошел, другой бугор.
Подуло ветром леденящим,
Усыпав инеем седло.
Стал воздух стылым и знобящим,
Позёмкой землю замело.
Скользят копыта по такыру,
По тонкой корке ледяной.
Темнеет небо, солнце скрылось,
Нависли тучи пеленой.
Бугор тулпар поддел случайно,
Раздался чавкающий звук.
Хранит земная язва тайну,
Полным-полно таких вокруг.
Болотной жижей истекая,
Полопались друг другу вслед,
Удушья приступ вызывая.
Как этот разгадать секрет?
Растаял холод, потеплело,
Зловонием воздух напоён.
Под ними глина порыхлела,
Взметнулась стая вверх ворон.
Со свистом гулким завывает
Горячий, хлесткий суховей.
Булатный шлем, как пух срывает,
Порывы ветра стали злей.
Шлем по такыру покатился,
Сошел с седла, но не достать.
Ногой в болоте очутился,
Коня относит, не поймать.
Хлябь стала жиже, зеленее,
Дождем как туча излилась.
Арлана тело тяжелеет,
Вкруг шеи тина обвилась.
Как будто чья-то пасть раскрылась,
Трясина, чавкая, плеснёт.
Грязь густо, ржаво пузырилась.
Батыр появится, нырнет.
Руками тучи раздвигая,
Мыстан, вниз глядя, хохотнет.
Глазами юркими сверкая,
Седые клочья отшвырнет.
Усилием неимоверным
Из вязкой тины всплыл Арлан.
Рассеялся дух тяжкий, серный,
Стихает буйный ураган.
На месте непролазной топи
Вода возникла, рябь бежит.
На берегу речной протоки
Камыш стеной сухой шуршит.
Волна, бушуя, вверх взметнулась,
Вслед гладью тихой излилась.
Затем вдруг вспенилась, согнулась,
Ко дну батыра унесла.
Подняв до облаков, низвергла
Его в пучину темных вод.
Светило на небе померкло,
Взорвался громом неба свод.
И вновь болото забурлило.
Игристо-синяя вода
Застойной хлябью обратилась,
Сдавило горло духота.
А жижа вкруг него густеет,
Коснулся дна, ему идти
Становится все тяжелее,
Коня торопится найти.
Ногами в месиве болтаясь,
Издал Арлан условный свист.
Крылами воздух разрезая,
Тулпар к хозяину спешит.
Пластаясь низко над болотом,
С тревожным храпом подлетел.
Схватившись за седло, наскоком
Он на спину коня взлетел.
Нагнувшись, на лету цепляет
Булатный шлем концом копья.
Тулпар мгновенно вверх взмывает,
Среди багровых туч паря.
Старухе ринулся навстречу
Арлан, из ножен вынув меч.
Колдунья, глядя издалече,
Глазами злобными изжечь
Готова. С криком приглушенным,
Клыкастую ощерив пасть,
На меч кидала обнаженный,
Измерив взглядом, чтоб попасть,
Шипы огня, их высекая
Из острых, загнутых когтей.
Арлан мечом их разрубает
На малых множество частей.
Надеялась, что затупившись,
Меч утеряет мощь свою.
Шипы же, в пепел превратившись,
Кружились, падая в траву.
Кромешной темью обернулась,
Его в воронке закрутив.
В нее, как лезвие воткнулось,
Исчез туман, вой испустив.
На крыльях конь спустился плавно.
Ушли трясина и вода,
Что растекались здесь недавно,
Кругом бесплодная земля.
У самых ног остался горкой
Прах ведьмы. Съежившись в комок,
Надтреснутой покрылся коркой,
Удушливый вился дымок.
Сбылись Мыстан зловещей страхи,
Покинула Срединный мир.
Старалась зря победы ради,
Верх одержал над ней батыр.