Текст книги "ДЖ. Р. Киплинг. Сборник"

– Уйди и жди! Вы не пришли, когда я звал, – не оборачиваясь, сказал ему Маугли на языке джунглей, и большая серая лапа исчезла.

– Не приводи, не приводи сюда твоих… твоих слуг, – попросила Мессуа, – я… мы всегда жили в мире с джунглями.

– Да и теперь мир, – поднимаясь, сказал Маугли. – Вспомни ту ночь, когда вы шли в Кханивару. Этот народ окружал тебя со всех сторон. Однако я вижу, что Народ Джунглей не теряет памяти даже весной. Матушка, я ухожу.

Мессуа покорно отошла от двери. «Он действительно лесной бог», – подумала она, но, когда рука юноши легла на дверь, чувство матери заставило ее обнять шею Маугли, отпустить его и снова обнять.

– Вернись! – прошептала она. – Сын ли ты мой, или нет, вернись, потому что я люблю тебя. Посмотри, он тоже печалится.

Мальчик плакал, видя, что человек с блестящим ножом уходит.

– Вернись, – повторила Мессуа. – Ни ночью, ни днем эта дверь не будет заперта для тебя.

Горло Маугли подергивалось, точно на веревках, и, казалось, он с трудом извлек из него голос, когда ответил:

– Конечно, я вернусь. А теперь, – сказал Маугли, становясь на пороге подле ласково прижимавшейся к нему головы волка, – у меня есть на тебя жалоба, Серый Брат. Почему не пришли вы, Четверо, когда я долго звал вас? Это было так давно…

– Так давно? Это было всего в прошедшую ночь… Я… мы пели в джунглях новые песни, так как теперь время новых песен. Ты помнишь?

– Да, да.

– А когда мы спели все песни, – убедительно продолжал Серый Брат, – я побежал по твоему следу. Убежал ото всех, и как же я торопился! Но, о Маленький Брат, зачем ты ел, пил и спал среди людской стаи?

– Если бы вы пришли, когда я звал, этого не случилось бы, – сказал Маугли, ускоряя шаги.

– А что же будет теперь? – спросил Серый Брат.

Маугли хотел ответить, но в эту минуту девушка в белой одежде сошла с тропинки, которая бежала от окраины деревни. Серый Брат мгновенно скрылся, а Маугли бесшумно отступил в поле высокого хлеба. Он почти мог дотронуться до нее рукой, но теплые зеленые стебли сомкнулись перед ним, и он исчез, как призрак. Девушка вскрикнула, думая, что видела духа, потом глубоко вздохнула. Маугли раздвинул стебли руками и следил за ней взглядом, пока она не скрылась из виду.

– А теперь не знаю, – в свою очередь, вздыхая, сказал он, – зачем вы не пришли, когда я вас звал?

– Мы бежим за тобой, мы бежим за тобой, – пробормотал Серый Брат и лизнул ноги Маугли, – мы бегаем за тобой всегда, исключая время новых песен.

– А вы пошли бы за мной в людскую стаю? – прошептал Маугли.

– Разве я бросил тебя в ту ночь, когда ты был изгнан из нашей прежней стаи? Кто разбудил тебя, когда ты лежал среди полей?

– Да, но потом?

– Разве я не пришел за тобой сегодня?

– Да, но придешь ли ты снова, еще снова и, может быть, еще раз, Серый Брат?

Серый Брат молчал; наконец проворчал про себя:

– Черная была права.

– А что она сказала?

– В конце концов человек возвращается к человеку. И наша мать, Ракша, говорила…

– То же сказал и Акела в ночь рыжих собак, – пробормотал Маугли.

– То же говорит и Каа, который умнее всех нас.

– А что скажешь ты, Серый Брат?

– Люди выгнали тебя грубыми словами. Их камни изрезали твои губы. Они поручили Бульдео убить тебя. Они хотели бросить тебя в Красный Цветок. Ведь ты сам, а не я, говорил, что они злы и бессмысленны. Ты, а не я, двинул джунгли на них. Ты, а не я, сочинил про них песню, которая была злее нашей песни про рыжих собак.

– Я спрашиваю, что ты скажешь?

Разговаривая, они бежали. Серый Брат не отвечал, потом между двумя прыжками произнес:

– Человеческий детеныш, господин джунглей, сын Ракши, мой брат по логовищу! Правда, на некоторое время, весной, я забыл о тебе, но твой след – мой след, твое логовище – мое логовище, твоя добыча – моя добыча и твой бой насмерть будет моим смертельным боем. Я говорю за всех Четверых. Но что скажешь ты джунглям?

– Хорошо, что ты подумал об этом. Между взглядом и нападением не следует ждать. Беги и созови всех к Скале Совета; я приду позже и скажу им, что у меня в мыслях. Но может быть, они не придут? Может быть, они забудут обо мне; ведь теперь время новых песен.

– А ты-то сам никогда ничего не забывал? – резко бросил ему через плечо Серый Брат, пускаясь волчьим галопом.

Маугли задумчиво бежал позади него.

Во всякое другое время года странные вести собрали бы все джунгли; звери сбежались бы к Скале Совета, подняв щетины, но теперь они были очень заняты; одни охотились, другие дрались, третьи пели. Серый Брат бегал повсюду и кричал:

– Господин джунглей возвращается к людям! Идите к Скале Совета!

Но счастливое, оживленное население отвечало только:

– Он вернется к нам во время летнего зноя. Дожди загонят его в логовище! Беги сюда, пой с нами, Серый Брат.

– Но господин джунглей возвращается к людям, – повторял Серый Брат.

– Иии – йоауа! Разве из-за этого время новых песен сделается менее сладким? – слышался ответ.

Поэтому, когда Маугли с тяжелым сердцем поднялся между памятными скалами в то место, куда его некогда привели для осмотра, он встретил там только Четверых, полуслепого от старости Балу и тяжелого, холодного Каа, который обвивал кольцами пустое место Акелы.

– Итак, человечек, твой путь оканчивается здесь? – сказал Каа, когда Маугли, закрыв лицо руками, бросился на землю. – Скажи, что с тобой! Мы с тобой одной крови, человек и змея.

– Зачем я не умер посреди рыжих собак? – простонал юноша. – Я потерял свою силу, и это не от яда. День и ночь я слышу двойные шаги. Поверну ли я голову, мне кажется, кто-то только что спрятался от меня. Я иду смотреть за деревьями – никого. Я зову, никто не отвечает, а между тем мне кажется, что кто-то меня слушал, но не закричал мне. Я ложусь и не отдыхаю. Я бегаю и не могу остановиться. Я купаюсь, но не ощущаю прохлады. Охота мне противна. Мне противно убивать, но не хочется драться без того, чтобы убить. В моем теле Красный Цветок; мои кости превратились в воду и… я не знаю, что я знаю.

– Зачем говорить, – медленно сказал Балу, поворачивая голову в сторону Маугли. – Подле реки Акела сказал, что Маугли прогонит Маугли обратно к людской стае. Я тоже говорил это. Но кто теперь слушает Балу? Багира… где теперь Багира? Она знает. Таков Закон.

– Когда мы встретились в Холодных Логовищах, человечек, я уже знал это, – произнес Каа, слегка поворачивая свои могучие кольца. – В конце концов человек идет к человеку, хотя бы джунгли не выгоняли его.

Четыре брата переглянулись, потом посмотрели на Маугли; происходящее удивляло их, но они были готовы повиноваться.

– Значит, джунгли меня не изгоняют? – с трудом пробормотал Маугли.

Серый Брат и остальные трое яростно заворчали и начали:

– Пока мы живы, никто не посмеет…

Но Балу остановил их.

– Я учил тебя Закону Джунглей. Мне и следует говорить, – сказал он, – и, хотя я не различаю перед собою скал, я вижу далекое будущее. Лягушечка, иди по собственной тропе; устрой себе логовище со стаей твоей собственной крови, с твоим племенем; но когда тебе понадобится зуб, глаз, лапа или быстрое слово, переносящееся ночью из места в место, вспомни, господин джунглей, что джунгли твои; только позови нас!

– Средние джунгли тоже твои, – заметил Каа, – конечно, я не могу ручаться за Маленький Народ.

– О мои братья, – произнес Маугли и, зарыдав, всплеснул руками. – Я сам не знаю, что я знаю! Мне не хочется уходить, но ноги увлекают меня. Могу ли я жить без таких ночей?

– Полно, поднимись, Маленький Брат, – продолжал Балу. – Нечего стыдиться. Когда мед съеден, мы бросаем опустошенный улей.

– Скинув кожу, – сказал Каа, – мы не можем снова заползти в нее. Таков Закон.

– Слушай же, самое дорогое для меня существо, – произнес Балу. – Тебя нельзя удержать ни словом, ни силой. Подними голову. Кто посмеет задавать вопросы господину джунглей? Я видел, как ты играл белыми камешками вон там, когда ты был крошечной лягушкой; Багира, которая заплатила за тебя только что убитым молодым быком, тоже видела тебя. Из тех, кто был при этом осмотре, остались только мы двое; потому что Ракша, твоя мать по логовищу, умерла, как умер и твой названый отец; все волки старой стаи давно умерли; ты знаешь, куда ушел Шер Хан; Акела пал среди долов, и если бы не твоя сила и мудрость, там погибла бы и вторая сионийская стая. Остались только старые кости. Теперь уже не человеческий детеныш просит позволения у своей стаи, а господин джунглей становится на новый путь. Кто может допрашивать человека?

– Но Багира и бык, которым я был куплен, – сказал Маугли, – мне не хотелось бы…

Он не договорил; внизу послышалось раскатистое ворчание, треск ветвей, и через мгновение Багира, легкая, сильная и ужасная, как всегда, остановилась перед юношей.

– Потому-то, – сказала пантера, вытягивая свою влажную правую лапу, – я не пришла раньше. Я долго охотилась, но теперь в кустарниках он лежит мертвый, – лежит бык по второму году, бык, который дает тебе свободу, Маленький Брат. Теперь все долги уплачены. Что же касается остального, моя речь – речь Балу. – Пантера полизала ногу Маугли. – Помни же, Багира тебя любила! – вскрикнула она и сделала прыжок со скалы. От подножия холма снова донесся ее громкий длительный крик: – Хорошей охоты на новом пути, господин джунглей! Помни же, Багира тебя любила.

– Ты слышал, – сказал Балу, – теперь все закончено; ступай, но прежде подойди ко мне. О мудрая лягушечка, подойди ко мне.

– Трудно сбрасывать с себя кожу, – заметил Каа, когда Маугли, прижимаясь головой к слепому медведю, долго рыдал, обнимая его шею, а Балу слабо старался лизнуть его ноги.

– Звезды побледнели, – сказал Серый Брат, нюхая предрассветный ветер. – Где мы сегодня устроим логовище? Ведь теперь мы побежим по новому следу.

И это последний из рассказов о Маугли.