Текст книги "Тройные хлопоты"

Глава 10

Шварц расстегнул портфель, открыл его, но так ничего и не достал.

– В прошлом мне несколько раз доводилось оказывать мистеру Перриту кое-какие мелкие услуги юридического характера, – начал он. – Я хорошо разбираюсь в законодательстве, но по складу характера мало подхожу для профессии юриста. Прошлым вечером он пришел ко мне домой – у меня маленькая скромная квартирка на Перри-стрит – и попросил немедленно, прямо в его присутствии составить некоторые бумаги. То, что мистер Перрит пришел ко мне, меня не удивило: мы всегда встречались у меня дома, он ни разу не заходил ко мне в контору. Но вот эта неожиданная срочность… К счастью, у меня дома есть пишущая машинка, хотя она не в лучшем состоянии, поэтому не обращайте внимания на помарки. Вы не представляете, насколько сложно составить завещание с передачей дочери прав собственности на имущество, при этом не называя ее имени и вообще не уточняя ее личности. – Адвокат прищурился. – Сразу хочу оговорить, что с передачей собственности проблем не будет. Речь идет о государственных облигациях и счетах в банках – общая сумма чуть больше одного миллиона долларов. Все четко, ясно, никаких сложностей. Все прочее состояние, принадлежавшее мистеру Перриту, включая его прибыли от различных предприятий, перейдет в собственность его компаньонов. Об этом сказано в другом документе. Ваши обязанности душеприказчика ограничиваются лишь наследством, которое должно достаться дочери. В завещании имеются еще два пункта: пятьдесят тысяч долларов необходимо выплатить душеприказчику, а еще пятьдесят – мне. Завещание скрепили своими подписями двое свидетелей – владелец гастронома и молодая девушка, которая работает заведующей абонементным отделом библиотеки. Их обоих я хорошо знаю. Оригинал завещания остался у меня, а копию мистер Перрит забрал себе.

– Дайте взглянуть, – сказал Вулф.

– Секундочку, сэр. – Адвокат снова прищурился. – Позвольте сначала кое-что вам объяснить. Мистер Перрит отписал мне столь крупную сумму вовсе не за то, что я составил упомянутые документы. Пятьдесят тысяч долларов – плата за выполнение поручения, переданного мне на словах. Нигде в бумагах оно не значится. Помимо всего прочего, я составил еще один документ, существующий лишь в одном экземпляре. Никаких копий. Этот документ мистер Перрит положил в конверт вместе с другими бумагами, содержание которых мне неизвестно, и запечатал его сургучом. На меня была возложена обязанность в случае смерти мистера Перрита при первой же возможности вручить этот конверт лично вам в руки, а на словах передать, что вы назначены его душеприказчиком, что, собственно, я уже сделал. Скажем так, я получил сто долларов за составление документов, еще сто за то, что доставлю их вам, и пятьдесят тысяч за то, что не распечатаю конверт и не стану изучать его содержимое. Не понимаю, как можно настолько ошибаться в людях! Я бы сделал свою работу и за одну десятую этой суммы. Удовольствовался бы даже одной пятидесятой. – Наконец он открыл портфель, достал бумаги и положил их на стол Вулфу. – Это завещание, – пояснил он. – Мне придется забрать его с собой для официального утверждения. – Затем он извлек пухлый конверт с красными сургучными печатями и положил его рядом с бумагами. – Вот конверт, – закончил адвокат и, откинувшись в кресле, дернул себя за мочку уха.

Подавшись вперед, Вулф придвинул к себе конверт и бумаги. Сперва он тщательно изучил текст завещания. На это у него ушло достаточно много времени, поскольку читает Вулф всегда очень медленно. Покончив с завещанием, Вулф протянул его мне, а сам, взяв нож для бумаг, вскрыл конверт. Содержимое он передавал мне постранично, предварительно прочитав каждый из листов сам. Похоже, я снова был в игре. Я читаю быстрее, чем Вулф, и потому к концу чтения практически его нагнал.

Завещание действительно составили хитро. Оно не проясняло со всей очевидностью, кому Перрит оставляет свои облигации и банковские счета – Ниро Вулфу или же «своей дочери», имя которой даже не упоминалось. Однако я не юрист, и, похоже, состояние по закону действительно должно было перейти ей. С другой стороны, мне показалось, что в завещании полно лазеек и Вулф, если бы он того захотел, мог попытаться наложить лапу на миллион Перрита. Содержание другого документа, того самого, что Вулф извлек из запечатанного конверта, имело исключительно технический характер. Документ также был составлен Шварцем и представлял собой длинный список облигаций и банковских счетов. Казалось, Перрит подготовил эту бумагу специально, чтобы облегчить задачу Вулфу, если тот вдруг решит прикарманить деньги. По сути дела, Дейзи давал Вулфу карт-бланш на любые действия. Если наш покойный клиент сидел рядом со Шварцем, пока адвокат составлял все эти документы, а потом еще печатал их на машинке, то у полиции теперь имелся ответ на вопрос, где убитый находился непосредственно перед гибелью и чем он там занимался.

Однако Перрит, похоже, не сидел без дела. Он тоже занимался писаниной. Часть бумаг из конверта была результатом его трудов. Письмо Перрита я прочитал в самую последнюю очередь и не торопясь. Оно начиналось следующим образом:

Перри-стрит, 391

Нью-Йорк

7 октября 1946 года

21:42

Мистеру Ниро Вулфу

35-я улица, 909

Нью-Йорк

Уважаемый сэр,

если я в Вас ошибся, значит сейчас я совершаю самый серьезный промах в своей жизни. Однако, полагаю, в ходе сегодняшней встречи я Вас достаточно хорошо изучил и могу на Вас рассчитывать. Не думаю, что в ближайшем будущем мне грозит смерть, и все-таки, если она меня настигнет, моя гибель повлечет за собой достаточно серьезные проблемы. Дело в том, что я хочу, чтобы моей дочери и дальше ничто не угрожало и чтобы она получила то, что принадлежит ей по праву. В этом и заключается определенная сложность…

Вслед за этим вступлением полторы строчки были вымараны, после чего письмо продолжалось дальше. Оно у меня и сейчас перед глазами. Я мог бы привести его целиком, но зачем вас утомлять? Там ведь целых семь страниц скучного текста. Вкратце содержание письма сводилось к следующему: Вулф получит пятьдесят тысяч долларов, если, не привлекая лишнего внимания, проследит за тем, чтобы Бьюла унаследовала счета и облигации своего папаши. Говорить ли Бьюле правду о ее отце, и если да, то когда и в каком объеме, должен решить сам Вулф. Дейзи сообщал массу подробностей о матери Бьюлы, приводил кучу дат, а содержание последних двух страниц можно было назвать философией. Философией Дейзи Перрита. В конверте обнаружились еще два листка: свидетельство о браке, выданное в Сент-Луисе 4 сентября 1924 года, и свидетельство о рождении, датированное 26 июля 1925 года.

Я сложил бумаги вместе и сунул их обратно в конверт.

– Положи их в сейф, – распорядился Вулф.

Так я и сделал.

Шварц перестал дергать себя за ухо и заговорил:

– Быть может, вы не испытываете особого желания иметь дело с деньгами, заработанными привычными для мистера Перрита методами. Однако подумайте, какая ответственность ляжет на ваши плечи, если вы лишите девушку… – Он замолчал, поскольку увидел, как Вулф качает пальцем.

– Да будет вам, – произнес Вулф. – Нефтяные и стальные магнаты такие же мерзавцы и стервятники, но при этом вольны распоряжаться награбленным, как им заблагорассудится. Чем мистер Перрит хуже их?

– Так, значит, вы согласны стать душеприказчиком?

– Согласен.

Я ожидал, что адвокат вздохнет с облегчением, но он вместо этого нахмурился:

– В таком случае у меня вопрос. Поскольку дочь мистера Перрита мертва, каким образом вы собираетесь исполнить волю покойного?

– Это, сэр, мое дело. Я не… – Вулф остановился и подмигнул адвокату. – Нет. Так не пойдет. Если мистер Перрит доверился вам, значит он ждал от меня того же. Так вот, его дочь жива. Остальное мистер Перрит поручил моей заботе, что и вам советую сделать.

– Понимаю, – прищурился Шварц. – Надеюсь, вы меня простите, но я хотел бы упомянуть еще одну деталь. Речь идет о моей личной заинтересованности в этом деле. Для меня пятьдесят тысяч долларов весьма внушительная сумма, однако я смогу ее получить лишь в том случае, если ваша миссия увенчается успехом. Насколько я понимаю, ваш помощник, вот этот молодой джентльмен, был свидетелем убийства мисс Перрит, а также гибели мистера Перрита и его спутника. При этом ваш помощник нисколько не пострадал. Не уверен, осознаёте ли вы, какие могут пойти слухи и сколь серьезными будут последствия, к которым они могут привести. Особенно много вопросов возникнет, когда это завещание, – он похлопал по портфелю, в который убрал документ, – будет заверено и предано огласке, как того требует закон. Только подумайте, вам вручается миллион долларов и вы при этом никому не подотчетны. Компаньоны мистера Перрита неизбежно начнут задавать вопросы, что, с их точки зрения, будет вполне естественным…

Зазвонил телефон, и я снял трубку. На проводе был тот самый хрипатый тип, который приглашал меня в клуб «Севен-Элевен». Он так и не удосужился прочистить горло. На этот раз ему хотелось поговорить с Вулфом. Прикрыв динамик рукой, я рассказал патрону о предыдущем звонке и передал ему трубку, а сам снял другую, чтобы слушать разговор. Я всегда так делаю, если Вулф меня не предупреждает, что хочет побеседовать один на один.

– Ниро Вулф у телефона, я вас слушаю… Вы не могли бы представиться? Простите, сэр, но с людьми безымянными я предпочитаю не разговаривать и потому прошу вас представиться. Фабиан? Благодарю вас. Подождите секундочку. Вам знакомо имя Фабиан? – повернулся Вулф к Шварцу.

– Да, – нахмурился адвокат, и его пальцы побелели, намертво вцепившись в ручку портфеля.

– Мне оно тоже знакомо, – с напором произнес я.

– Да, мистер Фабиан, чем могу быть полезен? Понимаю. Нет, я никогда не назначаю встреч за пределами своего дома… Нет-нет, что вы, спешу вас заверить, что никого не боюсь… Да, я понимаю, но я крайне редко выхожу из дому… Знаете что? У меня к вам предложение. Может, вы заглянете сегодня ко мне? Скажем, в два часа дня. Отлично… Да, все верно. Адрес у вас есть?.. Превосходно.

Вулф повесил трубку. Я тоже с силой опустил трубку на рычажки, так что телефон жалобно звякнул. Изменившимся голосом Шварц произнес:

– Как раз перед тем, как вам позвонили, я собирался сказать, что компаньоны мистера Перрита – люди серьезные. Иными словами, простите за прямоту, они при первой возможности убьют и вас, и вашего помощника. В связи с этим я хотел оговорить меры предосторожности. Во-первых, как я уже упомянул, я лично заинтересован в том, чтобы вы довели дело до конца. Наилучшим образом…

– Мистер Фабиан сказал, что хочет кое о чем меня спросить.

– Боже всемогущий! – Шварц позеленел. – Но ведь он самый известный… как вы можете приглашать его… впускать его…

– Если он и в самом деле представляет собой угрозу, – холодно ответил Вулф, – и если он хочет задать мне один из тех вопросов, о которых вы упоминали, единственным безопасным местом для встречи является мой кабинет. Лучше покончить со всем раньше…

Снова зазвонил телефон.

– Офис Ниро Вулфа. Арчи Гудвин слушает, – проговорил я, сняв трубку.

– Вы же сказали, что вас зовут Харолд Стивенс! – возмущенный женский голос прозвучал так громко, что его, возможно, услышал даже Фриц на кухне.

– Подождите. Не вешайте трубку, – отрывисто произнес я и, повернувшись к Вулфу, скучающим тоном пояснил: – Это подружка того студента-юриста. Может проболтать целый час. Не лучше ли мне подняться наверх и поговорить с ней по телефону оттуда?

– Да. С ее делом тоже нужно побыстрее покончить. Она может приходить в любое время. Договорись обо всем.

Лифтом я никогда не пользовался, ну а кроме того, если бежишь, перескакивая через три ступеньки, все равно получается быстрее. Оказавшись в своей комнате, я закрыл за собой дверь и, не тратя времени на то, чтобы поудобнее устроиться в кресле, поспешно сорвал трубку:

– Простите, что заставил вас ждать. Просто у нас гости, и мне пришлось подняться этажом выше. Что за беда с вами приключилась?

– Вы сказали, что ваша фамилия Стивенс!

– Да. Из всех мелочей, что существуют в нашем мире, в данный момент эта – самая незначительная. Какая разница, как меня зовут? Хоть Стивенс, хоть Гудвин – один черт.

– Лично для меня это очень важно.

– Большое спасибо за ваши слова. Вы позвонили мне только для того, чтобы это сообщить?

– Нет. Я хочу узнать о человеке, которого убили, и как получилось, что вы…

– Секундочку. Возьмите себя в руки. Давайте начнем сначала и будем излагать все по порядку. Что вы видели, слышали и сделали?

– Я видела фотографии. Только что, в «Газетт». Убили одного человека по имени Дейзи Перрит. Я его знаю… не то чтобы очень хорошо, но знаю… Так вот, его убили. По определенной причине для меня это очень дурные вести. А еще я видела вашу фотографию, очень удачную. В газете написано, что вас зовут Арчи Гудвин и вы работаете на Ниро Вулфа… В газете вас назвали его помощником… Так вот, пишут, что, когда Дейзи Перрита убили, вы были вместе с ним. Теперь я хочу узнать…

– Прошу прощения, – перебил ее я, – о том, что вы хотите узнать, по телефону лучше не говорить. Я бы с радостью подъехал к вам побеседовать, но у меня полно дел. Может, вы приедете к нам на метро? Как вам моя идея?

– Отлично! Приеду, конечно. Я буду у вас…

– Простите, я вас снова перебью. Участок тротуара перед домом на время перекрыли полицейские. Сами понимаете, это место двойного убийства. Запоминайте дорогу. Когда доберетесь до перекрестка Тридцать четвертой улицы и Одиннадцатой авеню, сверните на Тридцать четвертую и идите на восток. Там вы увидите маленький переулочек между погрузочной платформой и писчебумажным оптовым магазином. До этого переулочка от перекрестка девяносто два моих шага, значит, где-то сто двадцать ваших шагов. Ступайте по переулочку до конца, он приведет вас к черному ходу нашего дома, а я вас там встречу. Все запомнили?

– Конечно. Пожалуй, я доберусь до вас где-то за полчаса.

– Отлично. Я вас встречу, – повторил я. – Если вы придете, а меня не будет, просто подождите.

– Ладно. У меня один-единственный вопрос: скажите, дочка Дейзи Перрита была…

Я ничего не стал отвечать и просто повесил трубку. Бросившись бегом к лестнице, я кинул взгляд на часы. Без восьми минут двенадцать. Спустившись, я перешел на шаг и, напустив на себя равнодушный вид, проследовал в кабинет. Изображал я беспечность совершенно напрасно, потому что Шварц уже ушел, а Вулф, сидя за столом, наливал себе пива.

– Она увидела фотографии в «Газетт», мои и Перрита! – выпалил я. – Приедет к нам через полчаса.

– Ничего. Это терпимо. – Вулф отставил бутылку в сторону. – После того как ее встретишь, отведешь наверх, в Южную комнату. Ее никто не должен видеть. – Он кинул на меня хмурый взгляд. – Вот беда, похоже, ее надо будет пригласить на ланч. Садись и рассказывай, что случилось вчера ночью.

– Мне казалось, я вне игры. Получается, я снова в ней? И когда же произошла перемена курса?

– Пф! Давай начинай.

За десять лет я уже привык докладывать Вулфу о самых разных, не связанных между собой событиях и потому успел набить в этом деле руку. Однако сейчас задача требовала от меня еще большей сосредоточенности, поскольку мы были ограничены во времени. Я сделал все от меня зависящее, чтобы в итоге получился как можно более четкий и внятный рассказ, но Вулф, как обычно, начал задавать вопросы.

В двадцать минут первого мы были вынуждены прерваться – настала пора идти встречать Бьюлу. Пройдя через кухню, я вышел с черного хода, оказавшись в нашем маленьком дворике, где Фриц разбил огород и выращивал чеснок, эстрагон и прочую зелень. Поскольку я не собирался выпускать из поля зрения дверь в деревянном заборе, то оставил ее незапертой. Обогнув груды мусора к югу от забора, я двинулся вперед.

Еще двадцать шагов – и я у входа в переулок. Там никого не было, но ждать долго не пришлось. Через несколько минут на другом конце переулка замаячила чья-то фигура. Потоптавшись на месте и наконец разглядев меня, она двинулась ко мне навстречу. Увы, это оказалась не Бьюла, а студент. Девушка шла позади него. Когда студент приблизился, она обогнала его и, подскочив ко мне, заговорила первой:

– Правда ничего страшного, что Мортон пришел со мной? Он не хотел отпускать меня одну!

– Какая разница, если он уже здесь, – проворчал я. – Привет.

Меня так и подмывало сказать женишку, чтобы шел домой зубрить уроки, потому что у нас и без него положение отчаянное, однако это прозвучало бы странно после теплого приема накануне вечером, когда он сидел за нашим столом, словно член семьи. Поэтому я предпочел смолчать.

– Смотрите под ноги, – предупредил я и повел парочку через кучи мусора.

Заперев дверь в заборе, я спустился с гостями в подвал, потом поднялся на кухню. Затем, преодолев два лестничных марша, мы наконец добрались до Южной комнаты, располагавшейся на том же этаже, что и моя спальня, но только с другой стороны площадки. Пользовались Южной комнатой нечасто, однако в полном забросе и запустении она не пребывала. Кто здесь только не гостил в свое время! Там довелось ночевать самым разным людям – от госсекретаря США до женщины, отравившей троих мужей и пытавшейся отправить на тот свет четвертого.

Вулф уже ждал нас там – стоял у окна. В комнате не имелось кресла, в котором он мог устроиться с удобством для себя и без ущерба для этого предмета обстановки. Он едва заметно кивнул, склонив голову на три четверти дюйма:

– Здравствуйте, мисс Пейдж. И вы, Мортон. Решили составить даме компанию?

– Да, сэр, – твердым голосом ответил Мортон. – Мне бы хотелось знать, что происходит. Гудвин утверждал, что его зовут Стивенс…

– Ну конечно. Когда называешься чужим именем, никакого преступления не совершаешь. Однако соглашусь, это по меньшей мере странно. Мисс Пейдж заслуживает объяснений, и она их получит. Вне всякого сомнения, вы тоже обо всем узнаете, но несколько позже. От нее. Сейчас мы с мистером Гудвином прогуляемся в сопровождении мисс Пейдж наверх. Там у меня оранжерея. Мы полюбуемся орхидеями и заодно побеседуем. – Он помахал рукой. – Здесь есть книги и журналы. Впрочем, если желаете, можете спуститься в кабинет и обождать там.

– Вынужден настаивать… – У Мортона заиграли желваки.

– Даже не пытайтесь! – отрезал Вулф. – Наш разговор касается только мисс Пейдж. Если она потом захочет поведать о нем вам – что ж, это будет ее выбор. Ее, а не мой. Мы присоединимся к вам примерно через полчаса. Арчи, передай Фрицу, что к ланчу у нас будет двое гостей. Пусть накрывает ровно в час дня.

Глава 11

Вулф никогда не пытался отрицать, что тщеславен. Однако я сильно сомневаюсь, что он когда-нибудь признает решение отвести взволнованного, напряженного человека полюбоваться орхидеями одним из проявлений этого греха. Всем своим видом он изображал бесстрастие, однако на самом деле я знал, что он в высшей степени доволен собой. Бьюла его не разочаровала. При виде Cattleya ее лицо лишь приобрело изумленное выражение, а вот Dendrobium и Phalaenopsis действительно поразили гостью до глубины души. Она застыла как вкопанная и разинув рот смотрела по сторонам.

– Когда-нибудь, – обычным спокойным тоном, ничуть не выказывая удовольствия, произнес Вулф, – вам следует задержаться здесь на часок-другой. Увы, сейчас у нас нет времени.

С этими словами он, положив девушке руку на плечо, повел ее в помещение с рассадой, велев хозяйничавшему там Теодору сходить проверить вентиляторы. Когда Вулф устроился в кресле, а мы с Бьюлой – на табуретках, он резко произнес:

– Мисс Пейдж, вы уже не ребенок. Вам двадцать лет.

– Да, в Джорджии я могу уже голосовать, – кивнула она.

– Совершенно верно, можете. Что ж, я избавлен от необходимости общаться с вами как с маленькой девочкой, и это просто прекрасно. Оставим малозначительные детали. О них можно поговорить и попозже, когда у нас будет больше времени. В частности, я имею в виду ответы на вопросы, почему вчера мистер Гудвин представился вам Харолдом Стивенсом и зачем ему понадобилось заманивать вас сюда. Итак, приступим. Вам известно, что такое гипотетический вопрос?

– Разумеется.

– В таком случае я его вам сейчас задам. Представим следующее. Допустим, я являюсь посредником, к которому обратился ваш отец, чтобы передать вам крупную сумму денег. Он не в состоянии раскрыть вам тайну своей личности и никогда не сможет этого сделать в будущем. Он доверил мне принять решение о том, стоит ли вам называть его фамилию и фамилию вашей матери. При этом вам следует учитывать, что в сложившихся обстоятельствах у вас нет практически ни малейших шансов выяснить самостоятельно, кем является ваш отец. Принимая во внимание все сказанное мной, вам стоит подумать и принять решение. – Вулф ткнул в девушку пальцем. – Вы хотите, чтобы я сказал вам, кто ваши отец и мать?

– Чего же тут думать? Конечно хочу.

– Сейчас вы во власти порыва.

– Это не порыв. Господи, да о каком порыве идет речь?! Если бы вы знали, как я… все эти долгие годы… – Бьюла взмахнула рукой. – Я желаю знать, кто мой отец.

– Даже если ваш отец… скажем, карманник, отсидевший срок в тюрьме?

– Мне плевать, чем он занимается! Я хочу знать, кто он!

– Что ж, вы имеете на это полное право. Вашим отцом был мистер Перрит, который погиб прошлой ночью. – Вулф кивнул на окно. – Это случилось там, на тротуаре перед домом.

– Я так и знала, – спокойно произнесла Бьюла.

– Черта с два вы знали!

На самом деле спокойствие девушки было напускным. Сцепив пальцы в замок, она несколько раз судорожно сглотнула. Даже не пытаясь продолжить беседу, Бьюла просто сидела на табурете. По ее внешнему виду не составляло труда догадаться, чем закончится дело. Сидела она так около минуты, а потом случилось то, чего я и ожидал. Сперва у нее слегка задрожали плечи, затем дрожь стала сильнее, а потом Бьюла поспешно закрыла лицо руками и громко разрыдалась.

– Господи боже! – пробормотал в ужасе Вулф и, встав с кресла, вышел вон.

Мгновение спустя сквозь плач Бьюлы я услышал, как хлопнула дверь лифта.

Что же касается меня, то я просто сидел и спокойно ждал, полагая, что куда лучше Вулфа знаю, как себя вести в том случае, когда молодая женщина начинает плакать. Я все-таки общался с дамами куда больше и чаще, чем он.

Минута шла за минутой. Я решил, что наступил момент с сочувственным видом положить ей руку на плечо, однако стоило мне это сделать, как Бьюла подняла на меня заплаканное лицо и выпалила:

– Почему у вас не хватило мозгов уйти?!

Я ничуть на нее не обиделся.

– Мне хотелось дождаться, когда вы немного успокоитесь, чтобы сказать вам одну вещь, – вежливо ответил я. – Если вы не желаете предстать перед Мортоном в таком виде, позвольте предложить вам пройти в мою комнату. Она на том же этаже и не заперта. Там вы сможете воспользоваться ванной комнатой с зеркалом.

С этими словами я вышел, по дороге предупредив Теодора о том, что происходит в помещении с рассадой, и посоветовав садовнику пока поработать где-нибудь в другом месте. Затем я ненадолго заскочил в свою комнату, желая убедиться, что она прибрана, а в ванной комнате есть чистые полотенца. Когда я вышел на площадку, из Южной комнаты появился Мортон.

– Где мисс Пейдж? – требовательно спросил он. – Что происходит?

– Она любуется орхидеями, – бросил я, не сбавляя хода. – Не беспокойтесь. Ланч подадут через десять минут.

Спустившись в кабинет, я обнаружил там Вулфа, с обеспокоенным видом сидящего за столом.

– Им всем в таких случаях надо дать поплакаться в жилетку, – пояснил я, подойдя к своему рабочему месту. – Однако это не самая лучшая затея, когда поблизости находится жених. Мортон бродит…

Зазвонил телефон. Когда я взял трубку, из нее раздался голос, который я ожидал услышать целый день. Я сказал Вулфу, что с ним хочет побеседовать инспектор Кремер. Тот вздохнул и снял трубку своего аппарата:

– Ниро Вулф слушает. Здравствуйте, мистер Кремер. Как поживаете?

– Прекрасно. А вы как себя чувствуете?

– Ну как я могу себя чувствовать перед ланчем? Я хочу есть.

– Ну что ж, тогда позвольте пожелать вам приятного аппетита. Я просто так решил позвонить, по дружбе. Хотел сказать, что вы, как всегда, поступили правильно, рассказав Роуклиффу только одну по-настоящему ценную вещь. Я о том, что дочь Перрита разыскивала полиция Солт-Лейк-Сити. Мы связались с Вашингтоном, у них там есть общая база отпечатков пальцев. Собственно, вы изначально знали, что мы так поступим. Мне вообще кажется, что это не его дочь. На самом деле ее зовут Анджелина Мерфи, хотя она, конечно, использовала и другие имена. Ей светило десять лет. Вот мне и хотелось это вам рассказать и заодно узнать, не хотите ли вы что-нибудь добавить.

– Нет… нет, пожалуй, не хочу.

– Что, совсем ничего? А как насчет задания, которое вам дал Перрит?

– Мне нечего сказать.

– Ладно, чего-то подобного я и ждал. Еще раз приятного аппетита.

Повесив трубку, я повернулся к Вулфу и с чувством произнес:

– Ну что ж, будет хотя бы что вспомнить перед смертью. Подумать только! Кремер знает, что вы скрываете нечто важное, и, вместо того чтобы ругаться, как-нибудь на вас надавить, желает вам приятного аппетита и вешает трубку! А знаете почему? Я вам отвечу: он человек верующий и считает, что лучше нас не тревожить, потому что сейчас нам нужен лишь священник, чтобы исповедаться перед тем, как нас убьют.

– Именно так, – согласился Вулф. – По сути дела, он прощался с нами. Будь я сентиментален, наверняка растрогался бы. Мистер Кремер никогда прежде не желал мне приятного аппетита. По всей вероятности, он считает, что мне недолго осталось наслаждаться едой.

– Да и мне тоже.

– Ну да, и тебе.

– А вы что на этот счет думаете?

– Пока я еще не…

Снова зазвонил телефон. Подумав, что это Кремер, решивший, что он слишком разнежничался, я взял трубку. Голосом звонивший походил на инспектора, и все же это был не он.

– Сол Пензер, – сказал я Вулфу и, поскольку он не потребовал повесить трубку, стал слушать разговор.

– Сол?

– Да, сэр.

– Ты поел?

– Нет, сэр.

– За сколько ты до меня доберешься?

– Минут за восемь-десять.

– Обстоятельства вынуждают внести в план кое-какие изменения. Ты мне понадобишься здесь раньше, чем я думал. Приходи на ланч. Будут мисс Бьюла Пейдж, мистер Мортон Шейн, Арчи и я.

– Да, сэр. Попытаюсь добраться до вас за восемь минут.