Текст книги "Если не сегодня, то завтра"

Лишь посредник

Судьба. Как же много о ней разговоров и тайн, сколь много надежд возложено. Она соткана из крепких нитей убеждения и веры в то лучшее, что находится где-то там, в будущем, и обязательно тебя ждет, как самая вкусная конфета, припасенная напоследок, а после – нежеланная от съеденных лакомств низшего порядка. Госпожа Судьба – дама экстравагантная, вредная и непостоянная. Ее не волнует огромный пласт чужих ожиданий, так как она преспокойно существует в свое удовольствие, пока другие ждут ее великого вмешательства. Появится ли она завтра? А через год? Или, может, никогда? Неизвестно.

Сама я ее никогда не встречала, потому скептически отношусь к существованию судьбы в целом. У меня на этот счет совсем другие взгляды. По мере прохождения жизненного пути я стала замечать, как странным образом между собой переплетаются события, прежде никак несвязанные, а люди оказываются там, где не должны быть, и слышат то, что впоследствии сыграет им на руку. Хотите сказать, в этом виновата та самая Госпожа? Едва ли. Все не так, как кажется.

Все мы – часть огромного клубка, состоящего из клубков поменьше или небрежных мотков ниток, намотанных на огрызок картона. Каждый человек буквально опутан бесчисленными нитями чужих жизней: синими, бесцветными, колючими, мягкими, шелковыми, шерстяными, швейными, вязальными и тому подобное. Бесконечное множество вариаций, запутывающих во всех смыслах, уводящих все дальше от истины. Кто-то не может устоять перед натиском нитей и превращается в живую мумию, другой же – вяжет из них шарф или пришивает заплатки. Все об одном и том же, но сколько различий.

Все четче и четче перед глазами всплывают воспоминания, связанные с тем временем, когда я впервые ощутила присутствие клубка. Тогда жизнь казалась намного проще, я была слишком наивна, чтобы замечать сложность и многогранность мира. По велению ветра и холодной зимы я столкнулась лицом к лицу с самым запутанным и неприветливым клубком, какого не встречала после. Руководясь одними только добрыми помыслами, я слегка потянула на себя хрупкую нить, рассыпающуюся в пальцах, а после растеряно наблюдала, как клубок начала крутиться, вертеться, самые тугие узлы распадались и сглаживались. Вскоре от клубка не осталось ничего.

Я и по сей день занимаюсь подобными вещами, как-никак, я – писательница. Закручиваю нити все плотнее и плотнее, а после дергаю за нужные ниточки, чтобы случилось волшебство. Теперь же я отодвину вымышленный мир на второй план и поделюсь с вами той самой историей, с которой все началось. Ведь именно поэтому вы здесь. Вы уже блуждаете по бесконечным лабиринтам слов, ждете, когда откроется занавес, и герои запляшут под дурманящую мелодию кукловода. Госпожа Судьба ли тому виной или сам Клубок решил сплести для вас канаты? Как знать.

Это сложно и вместе с тем волнительно. Всю свою жизнь я писала обо всех, кроме себя. Не спорю, в книгах присутствует немалая часть меня: мысли, чувства и персонажи по кусочкам собраны из того, что я успела ухватить из обрывков диалогов случайных прохожих, из повседневной жизни, где зачастую нет времени для волшебства, но ситуация от этого не меняется. Писатель лишь посредник между читателем и миром, который тот не может ощутить. Я помогаю людям, даю им право увидеть себя со стороны, при этом оставаясь беспристрастной, исполняю их мечты и тайные желания, не прося ничего взамен. Однако всему есть свой конец.

Мои волосы давно покрыла седина, а пальцы порой не слушаются, но в этом нет ничего ужасного. Стареть не плохо и не хорошо, необязательно всему давать оценку, особенно тем процессам, которые рано или поздно должны произойти. Мой век подходит к логичному концу, незачем отрицать и стараться избежать данной темы. Я ни о чем не жалею. Я спотыкалась и падала, вставала и смеялась. Мне было интересно пройти путь под названием «жизнь».

Но в моменты конца возникает желание вернуться к началу.

Глава 1

О том, как девочка нашла друзей

Воспоминания не забываются. Они живут глубоко внутри, стараясь не высовываться без надобности, тихонько передвигаются по сознанию, как неупокоенный призрак, давно забывший зачем он здесь. Но иногда в нашем теле происходит поломка, которую залечит только время. Повторяющиеся тяжелые вздохи, долгие взгляды вдаль и давно остывший чай. Ностальгия бывает легкой или слишком болезненной, все зависит от того, как усердно вы пытались сбежать от воспоминаний.

В то время все казалось другим. Многие вещи подчинялись логике, из одного вытекало другое, а после могло перетечь и в третье. Из-за незнания некоторых процессов мир казался проще и дружелюбнее. Я точно помню, что не боялась перемен, ведь они несли за собой самое лучшее, что ты мог получить, будучи подростком.

Работа родителей была связана с вечными переездами, мы нигде не задерживались больше, чем на полгода. Они владели быстроразвивающейся сетью строительных магазинов, любили открывать и развивать новый магазин сами, а после переезжать. И все заново. Родители горели этим делом, буквально жили им, потому я не могла на них злиться, даже если жизнь была далека от сказки. Начиная с пятого класса я сменила тринадцать школ, мне приходилось буквально жить на чемоданах. Для всех это казалось чем-то диким или ненормальным, а я только улыбалась им в ответ.

Сначала было тяжко. Расставание с людьми, с которыми я была знакома чуть ли не с детского сада, прошло немного болезненнее, чем я себе представляла. Они говорили, что будут писать, присылать подарки на день рождения и еще куча всяких обещаний, о которых я уже позабыла. Да, это все было, но хватило их едва ли на полгода, а потом наступила тишина. С учебой были постоянные проблемы: новые учителя со своеобразными характерами, тысячи кабинетов, которые нужно запомнить, разная программа, не совпадающая с предыдущей. Все это закалило меня, научило быть усидчивой, доброжелательной и понимающей, что от меня хотят. Ко всему и ко всем можно найти подход, если внимательно присмотреться.

Не имея в наличии друзей, я освободила много времени для учебы, из-за чего смогла остаться на плаву среди незнакомых лиц. Я никогда не стремилась завести друзей, перебивалась переписками с интернет-друзьями и знакомствами с вымышленными героями из книг, фильмов и игр. Иногда даже придумывала каких-то своих персонажей и старательно записывала на листочек, но теряла его при следующем переезде. Да, у меня не было близких друзей, которым я могла рассказать все свои секреты, или любимых мест, куда бы я могла зайти после школы, всяких крутых поездок с классом. Ну и пусть. Моя жизнь была странной, и всем сердцем я эту странность любила.

Родители любили меня так же, как свою работу. Они много времени проводили со мной: мы выезжали на выходных обследовать незнакомые прежде города и фотографировались со всякими странными достопримечательностями, из тех фотографий вышел бы очень толстенный альбом. Особенно запомнились металлический хвост лошади, торчащий из земли, и одноэтажное здание в форме китенка; внутри находился рыбный магазинчик, там пахло так, будто тот кит был когда-то живым. У меня были прекрасные отношения с родителями. Они знали обо мне все, что следует знать родителям – остальное так и оставалось под завесой тайн. Они поступали точно так же, потому всех все устраивало. Никто не лез в мои личные вещи, я ничего не прятала, не старалась юлить, и за это получала точно такое же отношение к себе.

Однажды папа подошел ко мне для серьезного разговора, быть у него серьезным никогда не получалось. Знаете, есть такие люди, которых не можешь представить без улыбки на их лице, таким был и мой папа. Низкий худой очкарик, он был строг со своими подчиненными, но в окружении семьи превращался в милое безобидное существо, поедающее попкорн с карамелью и смотрящее диснеевские мультики. Я даже сначала удивилась, когда папа решил заговорить со мной насчет чего-то серьезного, обычно он такие дела доверял маме. Как-то раз я упала с велосипеда и сильно поранила локоть. Еле как доковыляв до дома, обнаружила там папу. Увидев струйки крови, стекающие по моей руке, он не ринулся ко мне, не вызвал скорую или что-нибудь еще, а позвонил маме. К тому моменту я успела найти аптечку, обработать рану и, пользуясь одной рукой, криво все перевязать. Через какое-то время появилась мама. Осмотрев боевое ранение и похвалив за правильные действия, она усадила меня в машину и отвезла в травмпункт. Мне тогда наложили несколько швов, о чем напоминает выцветший шрамик, дали невкусную конфету и отпустили домой. Родители в тот день сильно поссорились, а ругались они крайне редко, хотя и ссорой это было сложно назвать. Говорила одна только мама, пока папа стыдливо тупился в пол. Так уж вышло, что папа был очень мягок по отношению к своей семье, он не мог быть строг, решителен и требователен к нам с мамой.

– Я хочу поговорить с тобой насчет следующего переезда, – уточнил папа.

Действие происходило до ужаса жарким летом, близилась середина июля. Время, когда нужно нежиться в каком-нибудь прохладном водоеме, или получать солнечные удары, или сидеть дома под прохладным кондиционером. Я выбрала третий вариант и не пожалела. Прохладный мягкий ветерок обдувал макушку и уносился дальше, разлетаясь по всей квартире. Еще ни в каком городе я не встречала столь душного лета, на улице не было ни души из-за мерзкой жары. Не хочу и думать, что бы с нами стало от головокружительной духоты, не окажись рядом кондиционера.

– А что такое? – промычала я, поедая размякшее мороженое. – Я уже сегодня начну собирать вещи.

– Нет, я…я совершенно не это хотел сказать, – нервно запнулся папа.

Я взглянула на его хождения из угла в угол и продолжила есть мороженое, не ожидая от разговора ничего интересного.

– Пап, может ты уже сядешь куда-нибудь, успокоишься, и мы потом поговорим. Либо можем дождаться маму, она скоро приедет.

Встрепенувшись, папа перестал мотылять по комнате и смиренно сел на диван рядом со мной.

– Нет, обойдемся без маминого присутствия.

Я удивленно покосилась на него.

– Как скажешь.

– Мы тут посовещались с мамой и вот о чем подумали, – заявил папа после мысленного совещания. – Ты же закончила девятый класс, еще и экзамены хорошо сдала, при этом умудряясь вклиниваться в нашу непростую жизнь. От мамы я услышал, что ты хочешь продолжить обучение дальше и пойти в одиннадцатый класс. Следующие экзамены будут намного сложнее предыдущих, тебе потребуется приложить много усилий для их сдачи…

Очередные подбадривающие речи о том, какая я умница-разумница. Ничего интересного. Я тупо уставилась в окно. Соседние дома дергались от палящего солнца, будто хотели расплавиться.

– Мы решили задержаться на следующем месте до того момента, пока ты не окончишь школу. Следующий город будет достаточно большим, что сыграет нам на руку…

Последние слова папы отличались от обычного шаблона, я прокрутила их в голове еще раз, чтобы не обнадеживать себя туманными обещаниями, и замерла.

Папа продолжал говорить, не замечая моего онемения:

– Мы уже нашли квартиру, она находится в самом новом доме в городе, из-за этого там нет ни мебели, ни ремонта. Но я знаю одну юную особу, на которую можно положиться. – Папа дружелюбно толкнул меня локтем. – Эй, дружок, ты чего застыла?

Я развернулась лицом к папе и уткнулась в его плечо. Клянусь, я вообще не хотела плакать, слезы сами пошли из глаз, и я не стала их останавливать.

– Пап, я так тебя люблю… И маму тоже люблю, я вас всех люблю.

Уверена, папа сидел с растерянным лицом и старался понять, что бы сделала мама в данной ситуации. Он мягко положил руку на мою спину и неуверенно погладил. Пошмыгав носом еще немного, я направилась в свою комнату.

Закрыв за собой дверь, я начала кружиться. Легкость и счастье наполняли меня изнутри, казалось, еще мгновение и я взлечу. В такие моменты всегда кажется, что ты смог перехитрить весь мир, с этого момента тебе подвластно все, стоит только правильно пожелать.

Больше не будет однотипных лиц, которых я даже и не пыталась запомнить. Серость грязного города, безликость мрачных квартир – как приятно осознавать, что это останется в прошлом. В тот миг я была так счастлива мыслями о новых друзьях, о своей комнате, о возможности прикоснуться к чему-то постоянному, что не заметила, как мама вошла в комнату. Вдоволь накрутившись, я плашмя упала на кровать, – вокруг все плыло, крутилось и переворачивалось, прям как ощущения от недавнего известия. Мама аккуратно присела рядом и терпеливо ждала, когда я приду в порядок.

Тонкая, изящная женщина средних лет, она была похожа на узкую стеклянную вазу для одинокой розы. Вообще мама была еще той молчуньей, но это никак не мешало мне с ней разговаривать. Лишь от одного ее присутствия становилось хорошо на душе. Маме можно спокойно излить все, что творилось в голове, рассказать неловкую ситуацию или поделиться постыдным секретом – она посмотрит глубокими карими глаза, лишенными всякого осуждения, и кивнет, показывая свою причастность. В ее речи не было ничего лишнего, будто она отрабатывала текст заранее и включала запись. К таким людям нужно обращаться за советом и словами поддержки, они говорят именно то, что вы хотите услышать.

– Я уже столько всего придумала, что можно сделать за эти два года, ты даже не представляешь.

– Я рада твоему счастью.

Мама мягко улыбнулась. Я привстала, тонкие руки нежно обвили мою спину, от ее объятий чувствовалась родная, приятная теплота, будто меня обернули в самый мягкий плед в мире. Пробыв в таком положении еще немного, мама встала и ушла, закрыв за собой дверь, чего точно не следует ожидать от папы. Каждый раз выходя из комнаты, он оставлял дверь нараспашку – приходилось ему все время кричать об этом. Он возвращался, недовольно бурчал и снова уходил, закрыв ее так, что целый зоопарк смог бы зайти. Насущная проблема, о которой невозможно молчать.

Я начала упаковывать вещи в чемоданы, лежащие в легкодоступном месте. Для меня это казалось обыденным делом, как собрать рюкзак в школу. Вещей у меня было немного, чтобы не допустить перевеса багажа в самолете. Иногда так хотелось купить чего-нибудь нового, но это означало, что нужно будет пожертвовать какой-нибудь старой вещью. А теперь можно будет накупить много новой одежды, все равно не на что тратить карманные деньги. И если у меня появятся подруги, я смогу ходить с ними по магазинам. Мы сможем говорить на всякие девчачьи темы, обсуждать мальчиков… Или что-нибудь другое. У меня будет своя комната, в которой я могу повесить тысячу плакатов. Нет, чуть поменьше, нужно оставить место для гирлянд. Все это так… волнующе? Столько всего можно успеть за следующие два года. А если я никому не понравлюсь, и никто не захочет со мной дружить? Вдруг, посчитают меня какой-то странной и нелюдимой. Я же так долго ни с кем нормально не общалась, кроме родителей и интернет-друзей. Нет, нет и нет. Все будет хорошо. Нечего себя накручивать раньше времени.

Я полностью погрузилась в свои мечтания и не заметила, как собрала все вещи. Время уже давно перевалило за полночь, я почувствовала, как у меня совершенно не хватает сил на какие-либо действия. Бросив свое тело на кровать, я моментально уснула.

Ослепляющее солнце светило точно в подушку. Не знаю, какое у вас там пробуждение, а у меня болезненное. Медленно открыв слипшиеся глаза, я тихонечко сползла на пол, прохладный и освежающий, из-за чего я чуть опять не заснула.

А, ну-ка, вставай. Ты что забыла про вчерашнее?

Глаза моментально открылись. Точно, переезд. Картинки вчерашнего дня метались перед глазами, как назойливые мошки. Я резко поднялась и тут же села на кровать. В глазах потемнело, комната закружилась. Дождавшись, пока пройдут внезапные приступы старости, я встала и целенаправленно ринулась на кухню. Там меня встретили родители и пожелали доброго утра. Возмутительно!

– И чего сидим? – недовольно спросила я, поставив руки по бокам. – А собираться кто будет?

Родители удивленно переглянулись.

– Милая, сейчас восемь часов утра, – оправдывался папа. – Мы еще толком не проснулись. Мы обязательно начнем собираться, но только позже. Пока позавтракай.

И действительно, я совершенно забыла про еду. Сварганив яичницу с сыром и налив чай, я уселась за обеденный стол. Мама читала книгу по психологии, папа смотрел какую-то мелодраму по телевизору. В такие минуты я всегда воображала, что мы самая обычная среднестатистическая семья. Сейчас родители уйдут на свою заурядную работу, а я встречусь с другом, которого знаю с детства, и мы вместе пойдем в школу. Все как у всех. Но скоро не нужно будет воображать такое, мы станем той «нормальной» семьей, о которой я так часто думала перед сном.

Два дня я была занята переездом, помогала собирать разнообразный хлам по дому, которым мы успели обрасти за каких-то пять месяцев пребывания здесь. Мне уже хотелось уехать отсюда поскорее, из-за этого я занималась всем, что попадется под руку, лишь бы не сидеть без дела и вздыхать. В основном я принимала переезд как данность и не лезла каждый раз за помощью, потому родители находились в некотором замешательстве, наблюдая за появившимся внезапно энтузиазмом дочери. Раньше им все время нужно было просить меня о помощи, но никак не принимать ее взамен. Не назову себя ленивой, просто мне не нравилось копошиться в чужих вещах… Ладно, я была ленива в делах, связанных с переездами. Это всегда было так утомительно и скучно, мне постоянно хотелось спать или свалить куда подальше. Я тянула до последнего, собирала вещи в последний момент и из квартиры выходила тоже последняя.

И вот, мы наконец-то свалили пожитки в багажник такси и уселись по местам. Пока мы ехали до аэропорта, я успела поспать, понаблюдать за прохожими, послушать музыку и поиграть в неинтересную игру на телефоне. В самолете я делала то же самое, только вместо прохожих были облака, а то как-то странно получается. За все время странствий я так и не полюбила летать на самолете, никак не могла разделять восхищение других по этому поводу. Шумные или храпящие соседи, спать неудобно, огромные очереди в туалет и все время заложены уши. Конечно, виды из иллюминатора красивые, тут не поспоришь, но навряд ли ты сможешь ими насладиться, только если окажешься тем счастливчиком, сидящим у окна. Вы не подумайте, что я законченная пессимистка, нет, просто не люблю, когда мое личное пространство нарушают, да еще и за деньги.

Мне казалось, это был самый долгий перелет в моей жизни, хотя он и длился всего два часа. Ожидание умеет утомлять. И вот я стою на земле перед огромной двадцатипятиэтажной новостройкой с двумя подъездами. Среди унылых серых пятиэтажек тот дом выглядел весьма высокомерно. Скамейки, стоящие с двух сторон от подъездов, были украшены серебряными вензелями и покрыты лаком. Клумбы огибали чуть ли не весь дом и были усажены разнообразными цветами. Я подошла поближе – ни гнилых листьев, ни потрепанных бутонов, ни насекомых, ни сладкого цветочного запаха. Кстати, климат тут был щадящий, не было той душной тридцатиградусной жары, от которой хочется повеситься на первом же дереве. Солнце, конечно, пекло голову, но легкий прохладный ветерок компенсировал все минусы.

Пока я рассуждала обо всем на свете, родители успели вытащить все вещи из такси. Мы двинулись внутрь, где приятная прохлада ненавязчиво приветствовала всех, кто все же решился войти. Еле как уместив чемоданы в лифт и запихнув туда нас самих, мы поехали на двадцатый этаж. Подъезды выглядели ухоженнее всех тех подъездов, которые я видела в своей жизни. Я знала, что у моих родителей много денег, но никогда не гордилась этим. Все равно эти деньги не мои, и не мне ими распоряжаться, хоть и не особо хотелось. Мое счастье невозможно измерить в деньгах или в чем-то материальном. Счастье – это летающая иллюзия, которую не поймаешь руками или при помощи сачка. По крайней мере, мне так раньше казалось.

Голые белые стены молчаливо поприветствовали нас. Папа не соврал, когда сказал, что квартире потребуется ремонт. Там были всего лишь две кровати, холодильник, ванна и две раковины – одна на предполагаемой кухне, другая в ванной комнате. Такого походного опыта в каменных джунглях я еще не испытывала, предстояло много работы, но этот даже было хорошо. Не нужно будет мучить себя томительным ожиданием начала следующего учебного года. Все свои силы я бросила на злосчастный ремонт. За что? Каждый день на протяжении полутора месяцев я занималась неинтересной взрослой возней: клеила обои, ездила с родителями в строительный магазин, выбирала мебель в комнату, еще клеила обои, вешала шторы и еще куча всякой неинтересной информации, о которой больше нет сил вспоминать.

Зачем я на это согласилась?

Когда этот ад закончился, я смогла разложить все свои вещи в новую комнату, воняющую ремонтом. Плакаты я так и не повесила, жалко портить обои, на которые было потрачено много сил и нервов. Я лежала и думала о завтрашнем дне. Завтра я пойду в новую школу, меня никогда не беспокоило это событие – оно успело приесться и стать обыденным. Но сейчас я чувствовала, как ладони начинают потеть, как только я подумаю о школе. Меня пугала неизвестность. Если что-то пойдет не по плану, я не смогу тешить себя мыслью о скором переезде. Обратной дороги не будет. Я перевернулась на другой бок и заснула, всю ночь снились одни кошмары.

Все в белых блузках и рубашках с черными брюками и юбками. Такие выглаженные, искрящиеся, на партах лежат свежие букеты, купленные по просьбе родителей. Я стояла перед целой толпой любопытных глаз. Ладно, не целой, там было человек двадцать, не считая учителя. Они покорно сидели за лакированными партами, будто искренне были рады началу учебного года, но все мы знаем, что это неправда. Мне казалось, я единственная ждала этот знаменательный день с огромным нетерпением, старательно вычеркивая дни в календаре. При всем этом трясущиеся коленки все норовили повернуться к выходу и сбежать. Мозг отчитывал меня, чтобы я наконец-то перестала так сильно переживать, но я его не слышала. Удары сердца отдавали по всему телу и мешали слышать даже голос учительницы.

Я нервно сглотнула слюну:

– З-здравствуйте.

А они все продолжали пожирать меня взглядом, выжидая момента, когда я оступлюсь.

– Меня зовут Рейделин Эридан. Приятно познакомиться.

Я судорожно выдохнула и позволила себе оглядеться. Мое внимание привлекли две необычные девушки, сидящие за одной партой. Они были живым воплощением инь-ян, две противоположности, которые каким-то образом нашли точки соприкосновения. Девушки дружелюбно поглядывали на меня, я постаралась ответить им той же милой улыбкой, но вышло не очень.

Учительница показала рукой, куда я могу сесть. Я прошла на указанное место, выложила нужные учебники и притихла. Все произошло так быстро и безболезненно, что я даже опешила. Не было издевательских смешков, косых взглядов и глупых выкрикиваний. Сидящий рядом парень не приставал с тупыми вопросами, все будто и забыли, что у них появилась новенькая. Я уже было подумала, что стала серой мышью, на которую всем все равно.

Паника продолжалась ровно до того момента, как прозвенел звонок с урока. Ко мне подошли замеченные раннее противоположности. Одна из них, девушка с черными прямыми волосами, выгнала парня, сидящего рядом со мной, чтобы вторая села. Сама же она уместилась на парту спереди лицом ко мне.

– Меня Аделина зовут, но можно просто Дель, – заговорила первая, слегка поддавшись вперед.

Она перевела взгляд с меня на вторую девушку, при этом вопросительно подняв брови. Приподнятые уголки глаз придавали ее взгляду некоторую долю хищничества. Вздернутый нос и завязанный туго хвост добавляли образу нахальства и излишнего высокомерия. Она все время задирала голову вверх при разговоре, отчего казалось, будто никто не достоин стоять рядом с ней.

– О-ой, – растерялась вторая девушка. – Я… То есть меня Дина зовут, приятно познакомиться.

Голос Дины был излишне мягок и застенчив, мне приходилось напрягать слух, чтобы расслышать все, что она говорила. Она дружелюбно протянула руку в знак приветствия. Ее кожа нежно коснулась моей ладони, будто передо мной сидело мифическое божество, прячущее белоснежные крылья за копной рыжих вьющихся волос, а веснушки умело отвлекали внимание. Я зачарованно смотрела на Дину, забыв о приличиях.

– И почему ты перевелась? – в лоб спросила Дель, наплевав на хождение вокруг да около.

Дина бросила укоризненный взгляд на нее, а после повернулась ко мне, словно тоже ожидала услышать ответ, но не хотела спрашивать сама.

– Из-за работы родителей пришлось переехать в другой город, – спокойно сообщила я.

– Ого, как интересно! – искренне воскликнула Дина. – Они военные?

Я отрицательно замотала головой и смущенно улыбнулась.

–Нет, совсем нет. Наша семья владеет сетью строительных магазинов. В этом городе еще нет нашего магазина, вот мои родители и переехали сюда, чтобы открыть здесь новый. Естественно, они и меня с собой взяли.

– Ну и бред, конечно, – поморщилась Дель. Она поймала взгляд Дины и попыталась исправиться. – Я имела в виду, что это звучит странно, никогда о таком не слышала. Сойдет?

Дина удовлетворенно кивнула, Дель возмущенно фыркнула, я же просто хихикнула. Девочки удивленно на меня уставились, заподозрив что-то неладное.

– Ты не первая, кто так «удивляется», – объяснилась я, – я уже привыкла к подобной реакции.

– Не первая? – переспросила Дина. – Ты уже переводилась в другие школы?

– Где-то четырнадцать раз, начиная с пятого класса.

Казалось, Дель хотела выругаться, но сдержалась, лишь тихо присвистнув. Дина жалостливо посмотрела на меня. Мне даже почудилось, что ее глаза начали слезиться, но, возможно, все дело заключалось в неправильном освещении.

– Бедняжка, так много стресса перенесла, – прощебетала она. – А тут ты на сколько?

В ее голосе чувствовалась неподдельная грусть, что удивило меня. Я давно не ощущала такой заинтересованности к моей персоне, не считая родителей. Все же это нормально, люди видели меня впервые, как и я их. Возможно, кто-то и жалел меня, но это была редкость. В основном все думали: «Хорошо, что у меня не так». При этом жалели только себя. Страдать самому всегда проще, чем поддержать другого.

– До конца одиннадцатого класса, – ответила я. – Все в классе так смотрели на меня, аж коленки начали трястись. – И понизив голос, добавила: – Когда я заметила, как безразлично ко мне отнеслись, уже успела подумать, что меня в изгои успели записать.

Дель небрежно отмахнулась от моих слов.

– Не обращай внимания на этих амеб. Тут каждый считает другого изгоем, сплошные нарциссы вокруг.

На последних словах она нарочно сделала акцент, повысив голос. Я почувствовала, как несколько пар глаз устремились в нашу сторону. Послышались недовольные возгласы и грубые взгляды, но Дель даже бровью не повела.

– Дель, так нельзя! – воскликнула Дина. – Не заставляй всех ненавидеть тебя еще больше.

– Все они ненавидят себя больше, чем кого-либо еще, – Дель раздраженно закатила глаза. – Так что в их личном рейтинге я никогда не буду на первом месте.

– Аделина, быстро слезь с парты и займи свое место, – приказал строгий голос учителя.

Никто из нас не заметил, как прозвенел звонок, и учитель вошел в класс. На нас начинали недовольно поглядывать и шептаться, все же из-за Дель и Дины три человека не могли сесть на свои места. Девочки поспешили за свою парту, а я, наклонив голову так, чтобы волосы скрывали лицо, тихонько хихикала.

День тянулся слишком долго, но наконец-то семь скучных уроков остались позади. Я не слишком этому обрадовалась, девочки больше не подходили ко мне на перемене, а я скромно оставалась сидеть на месте, стесняясь подойти к ним самой. В голову закрадывались всякие недоброжелательные мысли.

Может, я показалась скучной или просто не понравилась им?

Я стояла в раздевалке, надевая уличную обувь. Одноклассники и другие незнакомцы уже разошлись по своим делам, помещение пустовало. Никто не подождал меня, не кинул на прощание пары слов, не проявил ко мне той малой капли внимания, в которой я нуждалась сейчас больше всего. Все просто разошлись по домам и все. Хотя, с другой стороны, кто я такая, чтобы ждать меня. Все же именно я была чужой, незнакомкой, а все в классе уже давно друг друга знают. Но даже те две девочки ничего мне больше не сказали…

В коридоре послышались знакомые голоса, вскоре в раздевалку вошли Дель и Дина. Они не сразу заметили меня, Дель что-то бурно говорила Дине.

– А если они не оценят это? – спрашивал голос Дель. – Все же как-то неловко получится.

– Из-за нас она теперь точно станет изгоем. Видела, как на нее начали смотреть после того, как мы к ней подошли? Все равно внезапные перемены иногда бывают полезны, – послышался воодушевленный голос Дины. – Рей мне показалось такой милашкой. Не думаю, что кто-то будет против нее.

Они говорили обо мне, но я не могла уловить суть беседы. Наивное любопытство с холодной расчетливостью пресекалось отголосками прошлой жизни отшельника, потому я осталась стоять на месте, ожидая следующего развития событий.

Девочки наконец заметили мою одинокую фигуру среди полупустых рядов вешалок, наполненных разномастными пакетами с забытой сменной обувью, и редкими куртками учеников, задержавшихся в стенах школы. Дель толкнула в бок Дину и еле заметным движением указала на меня головой.

– Как хорошо, что ты еще здесь, – воскликнула Дина. – Мы подумали, что ты ушла. Все в порядке?

Она в смятении наблюдала, как я резкими движениями пытаюсь запихнуть сменку в рюкзак, при этом сохраняя вид занятого человека.

– Все отлично. А вы чего так задержались? Все давно ушли.

– Знаешь, мы бы могли задать тебе такой же вопрос, – заговорила Дель. – Хотя неважно. Просто мы не любим пробираться в этой всей толкучке за своими вещами, вот и ждем всегда. Куртки все равно никуда не убегут.

Они старательно пытаются сделать вид, что только что не говорили обо мне. Я прикусила губу.

Спросить их или нет?

– Я слышала, как вы упоминали мое имя…

Девочки переглянулись, словно им не нужны были слова для понимая мыслей друг друга.

– А-а-а, – протянула Дина. – Ты все не так поняла. Да, мы говорили про тебя, но не в том смысле, о котором ты могла подумать. Ведь так, Дель?

Дина подтолкнула свою подругу, та недовольно цокнула.

– Да, это так. Тут дело вот в чем. Каждую пятницу мы с Диной и еще с четырьмя парнями ходим в одну кофейню, просто сидим, кофе пьем, разговариваем иногда. И…эм…

– Недолго ты продержалась, – вздохнула Дина. – Мы просто хотели позвать тебя пойти с нами. Если что я за всех четырех парней ручаюсь, с двумя из них всю жизнь знакома. Даже Дель со всеми ними общается нормально, а это уже хоть что-то да значит.