Текст книги "Тот, кто станет моим"

Сэм вышел из комнаты, но задержался в дверях, чтобы еще раз взглянуть на сына. Он любил Коннора. Той любовью, коей не существовало в его жизни до того самого момента, когда он впервые увидел крошечное личико сына. И все же Сэм не всегда знал, как себя с ним вести.

Он расстегнул ворот рубашки и снял галстук. К тому моменту, когда он увидел Коннора впервые, тест на определение отцовства был свершившимся фактом. Но Сэм не нуждался в этом тесте, ибо с самого начала знал, что Коннор его ребенок. Он был очень на него похож. Такой же белокурый и голубоглазый. Коннор был достаточно высок для своего возраста, и Сэм мечтал о том, как будет учить его кататься на коньках. Но несмотря на необычайную внешнюю схожесть с Леклером, мальчику категорически не нравились коньки. Что было просто немыслимо при наличии такого отца. Не говоря уж о том, что тот был наполовину канадцем.

Сэм несколько раз пытался его учить, но парнишка принимался плакать всякий раз, когда поскальзывался и падал. В хоккее нет места слезам, и после пятой попытки Сэм сдался. Черт возьми, Коннора даже не было на трибунах, когда в прошлом году Сэм выиграл Кубок Стэнли. Он остался дома с простудой. Вообще-то Коннору было всего пять лет, но Сэм в этом возрасте уже два года занимался хоккеем, и такая мелочь, как простуда, никоим образом не удержала бы его от посещения финальной игры в серии плей-офф.

Сэм снял пиджак и двинулся дальше по коридору. Из-за всех мероприятий, посвященных Кубку Стэнли прошлым летом, он проводил не так много времени с сыном. А теперь из-за школы и хоккейного сезона он будет видеть Коннора и того меньше. Сэма вовсе не радовало подобное положение дел, но поделать он все равно ничего не мог.

Дверь в гостевую спальню была распахнута, и Сэм закрыл ее. Здесь спала его последняя помощница Натали. Она была молода, красива и, как ему казалось, прекрасно справлялась со своими обязанностями. Но что еще более важно – она нравилась Коннору.

Жалюзи в спальне Сэма были подняты, и луна, белевшая в ночном небе Сиэтла, отбрасывала свой серебристый свет на пол и королевских размеров кровать. Сэм включил свет и увидел лежавшую на бело-голубом покрывале записку. Натали сообщала ему о том, что ей необходимо уехать в шесть часов утра. Сэм не собирался ругать ее за это, ведь из-за него она вынуждена была вернуться на работу на ночь глядя. Только вот если он хочет, чтобы Нат отвезла Коннора домой, тому придется подняться вместе с ним в половине шестого. Сэм взял с прикроватного столика ручку, написал, что сам отвезет Коннора, и сунул записку под дверь помощницы. Возвращаясь к себе в спальню, Сэм вдруг подумал, что не знает, где теперь живет его сын. Ему было известно, что в прошлом году Отэм переехала в Киркланд. Сэм смутно представлял себе, где это, но никогда не был в ее новом доме.

Сэм зашел в гардеробную и, подойдя к шкафу, бросил галстук на среднюю полку. Что бы там ни думала Отэм о его помощницах и что бы ни думало о них большинство людей, Сэм не спал с ними. В большинстве своем это были нуждающиеся в деньгах студентки, и Сэм довольно щедро платил им за то, чтобы они всегда были в его распоряжении. Они были не просто девочками на побегушках. Помощницы были очень важны для Сэма. Он слишком сильно от них зависел, чтобы портить все банальным сексом.

Брюки коснулись пола, когда Сэм снял ботинки. Он прекрасно понимал, почему всем лезли в голову непристойные мысли. Ведь все его ассистентки были очень хорошенькими. Вот если бы они были простушками с бородавками на лице, никто не подумал бы ничего дурного. Только Сэму было плевать на то, что думают о нем другие. Его заботил только он сам. И поскольку он заботился только о себе, то зачем лицезреть у себя в доме дурнушку, когда можно нанять на работу красавицу? Разве это не логично?

Сэм разделся до трусов-боксеров и натянул пижаму. Обычно он спал нагишом, ибо не любил ограничений и потел, если на нем было слишком много лишней одежды. Но ведь в соседней комнате спала Нат.

Сэм почесал обнаженную грудь и выключил свет. Утром нужно будет позвонить Отэм и предупредить ее о том, что он сам привезет Коннора. Но Сэм не думал, что она станет возражать. А если станет, то это ее проблемы. Да, они договорились не находиться в одном помещении одновременно. Но сегодня это случилось, и они не поубивали друг друга. Им даже в голову подобное не пришло. Хотя Сэм мог говорить только за себя.

Он взял со стола пульт и направил его на окно. Пока Сэм забирался в постель, жалюзи медленно опустились. Дэниел, Блэйк и еще несколько парней отправились в клуб. До начала сезона оставалась всего неделя, и сегодня они наверняка будут веселиться всю ночь. Оторвутся напоследок. Конечно, они не позволят такой мелочи, как работа, остановить их. Но немного притормозить все же придется.

Сэм взбил подушку и подумал об Отэм. Он не видел ее два года, и тем не менее его не покидало чувство смущения и вины, накрывшее с головой в тот самый момент, когда он оставил ее на произвол судьбы в отеле Вегаса. Сэм ненавидел подобные ощущения и всеми силами старался их избегать.

Постаравшись забыть о снедавшем его чувстве вины, Сэм принялся размышлять о том, что предстоит сделать завтра и какую тактику избрать в первой игре сезона против Сан-Хосе в четверг. Он вспомнил сильные и слабые стороны «Акул». Подумал о том, как можно использовать их психологическую неподготовленность. Не прошло и нескольких минут, как Сэм заснул глубоким сном, лишенным сновидений, и проснулся утром от ощущения, что за ним кто-то наблюдает.

– Ты проснулся, – произнес Коннор, едва только Сэм открыл глаза. Мальчик стоял возле его постели. На нем была пижама с Невероятным Халком, а его белокурые волосы смешно торчали в разные стороны. Он смотрел на Сэма так, словно пытался разбудить его с помощью взгляда. Лучи утреннего солнца силились пробиться сквозь плотные жалюзи, но в комнате по-прежнему царил полумрак.

Сэм взглянул на часы из-под полуопущенных век. Начало девятого. Он откашлялся.

– Давно ты тут стоишь?

– Давно.

Это могло означать и час, и минуту.

– Хочешь поваляться со мной?

– Нет. Хочу гренок.

– Уверен, что не хочешь еще немного поспать? – Лишь в воскресенье Сэм мог выспаться по-настоящему. В остальные дни он пропадал на тренировках или играх. – Могу включить тебе телевизор. – Он указал на огромный экран, занимавший добрую половину стены.

– Нет. Я хочу есть. – Это было отличительной чертой Коннора. Мальчик любил завтракать сразу после того, как его ноги коснулись пола.

Сэм со стоном свесил ноги с кровати.

– Ты пока достань из шкафа тостер, а я схожу в туалет.

Коннор улыбнулся и выбежал из комнаты. Его маленькие ножки бойко застучали по толстому ковру и деревянному полу. Штанины плотно облегали его икры вместо лодыжек. Коннор всегда был выше своих сверстников, но за то лето, что Сэм его не видел, он, судя по всему, подрос еще на несколько дюймов. Сэм поднялся с постели, зашел в туалет, а потом присоединился к сыну.

Он купил эту квартиру-студию год назад и попросил дизайнера отделать кухню полированным никелем, стеклом и итальянским мрамором. Вместо обычной стены, кухню отделял от столовой водопад. По тонкому стеклу непрерывно стекала вода. Дизайнер назвал это «водным будущим». Именно здесь Коннору нравилось играть больше всего.

Современное и мужественное, убранство квартиры как нельзя кстати соответствовало характеру ее хозяина. Сэм открыл холодильник и заглянул внутрь. Холодный воздух коснулся его обнаженной груди, и он принялся разглядывать содержимое холодильника: замороженный сок, кубики льда и бесчисленные упаковки зеленого горошка.

– Гренки делать не из чего.

– Мама печет мне блины в форме сердечек.

Что ж, этим многое объяснялось.

– У меня нет продуктов, чтобы испечь блины. – Даже если бы и были, Сэм не смог бы придать им форму сердечек.

– Я люблю «эгг макмаффины», – подсказал Коннор.

– Мама кормит тебя подобной дрянью?

– Только когда мы торопимся.

– Не надо это есть. Такая еда вредна для здоровья. – Сэм открыл один из шкафов. – По утрам парням необходимо употреблять восемьдесят процентов углеводов и двадцать процентов белка. Вот тогда твой день начнется правильно.

Коннор вздохнул. Он слышал это и раньше.

– Ненавижу овсянку.

Сэм знал это, поэтому взял в руки коробку с хлопьями.

– Овсяная каша утолит голод и придаст тебе энергии. Кстати, от нее растут волосы на груди.

– Я же еще маленький.

Сэм рассмеялся и посмотрел на сына, сидящего на высоком стуле возле барной стойки. Его голубые глаза настороженно блестели.

– Ты не хочешь быть единственным ребенком с волосатой грудью в начальной школе?

Глаза мальчика расширились от ужаса.

– Конечно, нет!

Сэм достал из холодильника молоко и взял с полки глубокую чашку.

– Ну ладно, подождем до следующего года.

– Лучше уж до шестого класса. – Коннор внимательно посмотрел на светлые волосы, покрывавшие грудь отца, а потом оттянул ворот пижамы и заглянул внутрь. – От них сильно чешется кожа?

– Только когда они начинают расти. – Сэм поставил чашку перед сыном и залил хлопья молоком.

– Иногда у меня чешется между ног. – Коннор подпер щеку кулаком. – Но там нет волос. Мама говорит, что нельзя чесаться прилюдно.

Сэм улыбнулся. Подобное мог сказать только мальчишка. Иногда Сэм беспокоился из-за того, что Отэм, как ему казалось, воспитывала сына как девочку. Не одергивала его, когда он начинал хныкать. Но, благодарение Богу, думал он как мальчик.

– Вымыл руки?

Сэм поднял глаза.

– Что?

– Нужно мыть руки, когда готовишь.

Закатив глаза, Сэм направился к раковине. Вот тебе и мальчик.

– Сразу видно, что тебя воспитывает женщина. – Сэм открыл кран и выдавил на ладони немного антибактериального мыла.

– Мама всегда ругается на Винса за немытые руки.

Это хорошо. Необходимо, чтобы время от времени кто-нибудь прикрикивал на идиота. Сэм оторвал бумажное полотенце и вытер руки.

– Это больно?

– Что?

– Вот это. – Коннор указал на руку отца.

– Ах, это. – Сэм провел пальцем по словам «veni vidi vici», спускавшимся по его руке от локтя к запястью. – Нет. Разве что совсем чуть-чуть.

– Что это обозначает?

Когда-то на этом месте было имя мамы Коннора. Но Сэм предпочитал не вспоминать об этом.

– Это латынь. Надпись гласит: пришел, увидел, и сейчас кто-то получит по заднице. – Интересно, забила ли Отэм его имя, вытатуированное на внутренней стороне ее запястья?

Коннор рассмеялся, явив взору Сэма белоснежные зубы.

– Задница – плохое слово.

– Вот как? – Сэм всегда старался следить за своей речью в присутствии сына. Он покачал головой и выбросил полотенце в мусорное ведро. – А что же нужно сказать вместо него?

– Попа.

– Попа? – Он прав. Коннор действительно слишком много времени проводит в женском обществе. – Но и задница не такое уж плохое слово.

– Мама так не считает.

– То, что твоя мама – женщина, вовсе не означает, что она права. Попа – девчачье слово, и тебя могут за него поколотить. Лучше говори задница.

Коннор задумался, а потом кивнул:

– У меня есть картинка. – Он спрыгнул со стула и выбежал из кухни. Вернувшись, он положил на стойку лист бумаги.

– Сам нарисовал? – спросил Сэм, размешивая хлопья.

– Да. Я очень хорошо рисую. – Коннор вновь забрался на стул и указал на две кособокие фигуры с желтыми волосами и голубыми глазами. Одна фигура была чуть меньше другой, и казалось, будто они стоят на яйце. – Это – ты и я. Мы с тобой рыбачим.

– Рыбачим? – Сэм очистил банан и порезал его на кусочки.

– Ага.

Сэм держал в руках удочку всего раз в жизни. И было это в Кабо. Хотя это и рыбалкой-то нельзя было назвать. Просто парни решили собраться и выпить. Сэм положил половину банана в тарелку Коннора, а другую опустил в блендер. После этого он подвинул чашку сыну. Пока мальчик ел, Сэм засыпал в блендер немного замороженной клубники, протеин, лецитин, а потом добавил молока и немного льняного масла. Когда коктейль был готов, Сэм перелил его в большой стакан.

– Я видел тебя на лодке.

– На какой лодке? – Сэм был уверен, что в той поездке никто не делал фотографий. Это было неписаное правило. Сэм развернулся и поднес стакан к губам.

– В газете. – Один хлопушек прилип к губам Коннора, и он отер их тыльной стороной ладони.

Ах вот оно что. Коннор говорил о фотографии, сделанной на яхте прошлым летом. Сэма запечатлели как раз в тот самый момент, когда он поливал пивом из Кубка Стэнли пышногрудых моделей в крошечных бикини.

– Те тетеньки мне не понравились.

– Это потому, что тебе только пять лет. – Сэм опустил стакан и облизнул верхнюю губу. – Но когда-нибудь они тебе понравятся.

Коннор покачал головой и неодобрительно вскинул бровь. Господи, как он напоминал свою мать.

– Покатай меня на лодке. Только этих теть не приглашай.

– К сожалению, лодка не моя.

– Жаль. – Коннор сунул в рот полную ложку хлопьев и принялся жевать. – Джоша Ф. водит в школу отец, – произнес он с набитым ртом. – Отцы иногда должны отводить своих детей в школу.

И как это они перескочили с лодок и рыбной ловли на тему школы?

– Разве мама тебя туда не водит?

Коннор кивнул и проглотил хлопья.

– Ты тоже мог бы водить.

– Может быть, так и сделаю, когда буду в городе. – Сэм вновь принялся за коктейль. – Тебе нравится в школе?

– Да. Мне нравится наша учительница миссис Рич. Она читает нам вслух. А еще мне нравится Джош Ф.

– Ты с ним дружишь?

Коннор кивнул:

– Ага. А с Джошем Р. не дружу. Потому что он глупый и совсем мне не нравится. – Коннор почесал щеку. – Он меня ударил.

– За что?

– Потому что я трогал его рюкзак с Барни.

– С фиолетовым динозавром?

– Ага.

Сэм облизнул губы.

– А ты дал ему сдачи?

– Конечно, нет. – Мальчик покачал головой. – Мне не нравится бить людей. Это нехорошо.

Если бы Коннор не был так на него похож, Сэм усомнился бы в их родстве. В прошлом сезоне он провел так много времени на скамье штрафников за драки, что готов был уже повесить там картину и поставить светильник, ибо чувствовал себя как дома.

– Я всегда думал, что только малыши любят Барни.

Немного подумав, Коннор кивнул:

– Мне Барни нравился в прошлом году.

– Барни отвратительный.

Коннор рассмеялся, вновь показав зубы.

– Точно. Барни отвратительный.

Глава 4
Тот, кто станет моим, проявляет ответственность

К полудню Отэм надела джинсы и простую белую майку. Она выпрямила волосы так, что они стали гладкими и блестящими, нанесла немного туши на ресницы и подкрасила губы блеском. Да, она действительно хотела хорошо выглядеть, потому что позвонил Сэм и сообщил, что сам привезет Коннора домой к полудню. Отэм вовсе не надеялась произвести впечатление на бывшего мужа – да у нее это и не получилось бы, – но она также не хотела появиться на пороге неприбранной и усталой. А ведь по воскресеньям она именно так и выглядела.

В половине первого Отэм стояла у окна гостиной и ждала. Ближе к часу она уже расхаживала по комнате с мобильным телефоном в руках и набирала номер Сэма. Он не отвечал, и в голове Отэм начали зарождаться мысли, одна ужаснее другой. Чего она только себе ни представляла, начиная с дорожной аварии и заканчивая киднеппингом. Каждый раз, заслышав шум мотора в отдалении, она прижималась лбом к стеклу и с надеждой смотрела на улицу. И каждый раз, когда на месте Сэма оказывался кто-то другой, ее беспокойство возрастало.

Когда же огромный красный внедорожник Сэма подъехал к ее дому в половине второго, Отэм выскочила на крыльцо, прежде чем ее бывший муж успел затормозить.

– Где вы были? – воскликнула она, сбегая по ступеням и обеспокоенно заглядывая в кабину автомобиля. Ее взгляд остановился на пристегнутом ремнем безопасности Конноре. При виде сына беспокойство Отэм сменилось гневом.

Сэм свесил ноги с подножки и вот уже стоял на подъездной дорожке в кроссовках, джинсах и темно-синем флисовом пуловере. Он выглядел так, словно никуда не торопился. Словно не опоздал на целых полтора часа.

– Привет, Отэм, – произнес он. На его слегка искривленном носу сидели винтажные очки «Рэй Бэн», а волосы переливались в лучах полуденного солнца, словно были покрыты позолотой.

Отэм почувствовала, как ее лицо заливает краска гнева. Ей пришлось набрать полную грудь воздуха, чтобы не закричать.

– Ты знаешь, который час? – Ее голос прозвучал на удивление спокойно.

Сэм сдвинул рукав пуловера и посмотрел на циферблат дорогих платиновых часов.

– Конечно. Уже половина второго, – как ни в чем не бывало ответил он, а потом достал из машины рюкзачок Коннора с изображением Губки Боба.

– Привет, мам, – весело произнес Коннор, выбираясь из машины следом за рюкзаком.

– Где вы были? – повторила Отэм свой вопрос.

Коннор спрыгнул на землю.

– В «Шорти».

Что это? Какой-то бар? Стрип-клуб? Сэм обожал смотреть стриптиз.

– Где это?

– В торговом пассаже недалеко от моего дома, – пояснил Сэм.

– Мы ели хот-доги. – Голубые глаза Коннора возбужденно заблестели. – Я играл в пинбол и набрал много очков.

Отец с сыном ударили по рукам, а Отэм ощутила знакомое подергивание под правым глазом, которое возникало каждый раз, когда ей приходилось иметь дело с Сэмом. Она не знала, что это – аневризма или защемление сосудов. И то и другое не предвещало ничего хорошего.

– Чудесно. Прекрасно. – Она попыталась улыбнуться. Но только ради Коннора. – Попрощайся с папой.

Сэм присел на корточки, и Коннор оказался меж его широко расставленных колен.

– Пока, пап. – Он крепко обнял отца за шею. – Давай снова сходим в «Шорти».

– Обязательно. – Сэм обнял сына в ответ, а потом немного отстранился и заглянул ему в глаза. – А еще мы можем сходить в кино, или ты придешь на игру, как мы договаривались.

Отэм не нужно было видеть лицо сына, чтобы знать: он смотрел на своего отца, словно тот был самым лучшим на свете после большого торта, облитого сливочной помадкой. Для полного счастья мальчику хватало даже крох внимания Сэма.

Коннор кивнул.

– Не забудь про рыбалку.

Сэм со смехом поднялся на ноги.

– Разве что на следующее лето.

Коннор поднял с земли рюкзак.

– Договорились.

– Беги в дом и разбери свои вещи. – Отэм погладила сына по прохладным волосам. – А я сейчас приду.

Коннор посмотрел на мать, а потом перевел взгляд на отца.

– Пока, приятель.

– Пока, пап. – Коннор в последний раз обнял отца, а потом побежал по ступенькам в дом.

Сложив руки под грудью, Отэм ждала, пока мальчик закроет за собой дверь. Только потом она повернулась к Сэму. Отэм не хотела кричать на него или бить по голове. Не хотела выглядеть сумасшедшей, как раньше. Теперь она держала себя в руках.

– Ты сказал, что привезешь его в полдень.

– Я сказал «примерно».

– Что?

– Я сказал: примерно в полдень.

Подергивание переместилось из-под глаза в центр лба.

– Что это означает? Какое-то особенное время только для Сэма? В то время как остальной мир живет в соответствии с часовыми поясами, Сэм Леклер живет по своему собственному приблизительному времени?

Сэм улыбнулся так, словно Отэм говорила что-то очень смешное.

– Я хотел побыть с Коннором чуть подольше, Отэм. Нет ничего противоестественного в желании проводить с собственным сыном немного больше времени.

Слова Сэма звучали так разумно.

– Ты опоздал на полтора часа. Я думала, что-то случилось.

– Извини, что заставил тебя волноваться.

Извинений было недостаточно. К тому же Отэм не верила бывшему мужу. Он бросался словами, не воспринимая их всерьез. Сэм никогда ни о чем не сожалел.

– Когда ты не появился в означенное время, я позвонила.

Сэм кивнул.

– Я забыл телефон дома. Когда мы вернулись, я увидел пропущенный вызов.

– Что? И ты даже не удосужился перезвонить? Не потрудился сообщить, что с вами все в порядке?

Сэм сложил свои большие руки на широкой мускулистой груди.

– Я собирался позвонить. Но судя по количеству твоих звонков, ты собиралась съесть меня с потрохами. И даже сейчас сгораешь от желания сделать это. Знаешь, я никогда не перезваниваю тем, кому не терпится выпотрошить мое нутро.

Отэм глубоко вздохнула и посмотрела на окно гостиной с прилипшим к нему Коннором. Стараясь не потерять самообладание, она спокойно произнесла:

– Ты ведешь себя как безответственный подросток.

– Знаешь что, дорогая моя, я никогда не утверждал, что я не безответственный. Но ты слишком все контролируешь.

– Он мой сын.

– Он и мой сын тоже.

– Да, когда тебе это удобно.

– Что ж, сегодня мне это удобно. Так что смирись.

Смириться? Смириться?! Пульсация во лбу разлилась болью по всей голове, послав самообладание Отэм ко всем чертям.

– А как насчет следующего раза? Как насчет того, что ты забудешь про него на следующей неделе? Как насчет того, что он будет тебя ждать, а ты снова забудешь о нем ради вечеринки со своими дружками?

– На некоторых мероприятиях мое присутствие обязательно.

– Да уж, ведь тебе обязательно было присутствовать на той яхте, где ты развлекался с полуголыми бабами. Как обязательно было ехать в Вегас ради азартных игр и стриптиза. – Да как он вообще смог поехать туда, где с ними приключилась эта отвратительная история?

Сэм принялся раскачиваться на пятках.

– Ты что – ревнуешь?

Отэм округлила глаза и тут же пожалела об этом, потому что переносицу сдавило болью.

– Нет, это ты смирись, Сэм. Ты полагаешь, что солнце всходит и заходит лишь ради твоей никчемной задницы, но я здесь, чтобы сказать тебе: это не так. – Отэм посмотрела на наблюдающего за ней Коннора. – А единственного человека, который верит в это, ты всегда бросаешь.

– Я бы проводил с ним больше времени, если бы мог. Ты же знаешь, как это тяжело с моим графиком.

– Если бы он был для тебя важен, ты нашел бы время. – Отэм заправила волосы за уши. – Ты был совершенно свободен прошлым летом, но провел с Коннором всего лишь три уик-энда. Ты отменял встречи с ним по меньшей мере восемь раз, и каждый раз мне приходилось оправдываться перед ним вместо тебя. Каждый раз, когда ты его разочаровываешь, мне приходится убеждать Коннора в том, что ты его любишь и непременно приехал бы к нему, если бы мог. Из-за тебя мне приходится ему лгать.

Сэм поджал губы.

– Я действительно его люблю.

– Только все мы знаем, чего стоит твоя любовь. – Отэм покачала головой. – Пока ты изображаешь героя для тысяч других мальчишек, твой собственный сын рыдает в подушку, словно его сердце разрывается на части.

Сэм опустил руки и покачнулся, как если бы Отэм его ударила.

– Я вовсе не герой.

– Знаю. – Отэм указала на окно, не глядя на сына. – Но он этого не знает. Пока не знает. Коннор не знает того, что ты – недостойный его самовлюбленный болван. Но в один прекрасный день он это поймет. – Отэм охнула и прижала ладонь к пульсирующему болью лбу. А потом посмотрела на Коннора, наблюдающего за родителями. – О господи. Я вовсе не собиралась этого делать. Я не хотела этого. Я не хочу терять самообладание. Не хочу злиться и обзываться. Даже если все сказанное мною правда.

– Коннор рыдает в подушку? – громко переспросил Сэм.

– Что? – Отэм взглянула на окно. На своего сына, наблюдающего за происходящим. Он вовсе не казался расстроенным. Он не слышал, как она называла Сэма плохими словами. – Да.

– Я этого не знал.

– А откуда тебе это знать? – Отэм откинула со лба волосы и вздохнула, внезапно почувствовав усталость. – Ты ведь никогда не остаешься, чтобы прибрать за собой. Уверена, что тебе никогда это даже в голову не приходило.

– Ты говоришь о Конноре?

– А о ком же еще?

Брови Сэма взметнулись над стеклами солнцезащитных очков.

– Мне нет до тебя никакого дела, Сэм. И уже давно. Но лишь до тех пор, пока твои действия не влияют на жизнь моего сына. Меня волнует лишь Коннор.

– Не тебя одну.

Это вряд ли.

– Я обеспечиваю его всем необходимым.

– Ему нужно мужское влияние.

Неужели он говорил с ее братом?

– У него есть Винс.

– Винс – осел.

– Так же, как и ты. Только в отличие от тебя он выполняет свои обещания. Коннор знает, что может рассчитывать на Винса.

Сэм втянул носом воздух и шумно выдохнул, словно Отэм совершенно его вымотала.

– Я сказал Коннору, что он может в любое время приходить на мои игры. У него всегда будет лучшее место.

– Ему необходимо ложиться спать пораньше, иначе он заснет в школе.

– К субботам это не относится. – Сэм уселся в машину и захлопнул дверцу. – Натали тебе позвонит.

Коннору не нравился хоккей. А еще он не любил драк. Но если ему захочется пойти, Отэм не станет возражать, чтобы Натали за ним заехала. Кроме того, Сэму все это очень скоро наскучит, так что и спорить будет не о чем.

Сэм не стал ждать ответа. Он завел автомобиль и начал медленно сдавать назад. Коннор махал ему вслед, но, как и всегда, Сэм не обернулся, чтобы увидеть это. Отэм сдвинула брови и покачала головой, поднимаясь по ступенькам дома. В отдалении раздался рев мотора. Отлично. Винс. Как будто ей мало проблем.

Отэм остановилась на верхней ступеньке и прикрыла ладонью глаза от яркого полуденного солнца. Для нее не было секретом, что Винс и Сэм питают друг к другу лютую ненависть. Оставалось лишь надеяться, что они не станут выяснять отношения посреди Морнинг-Глори-драйв. Отэм затаила дыхание, когда эти двое поравнялись друг с другом. Они находились слишком далеко, но она не удивилась бы, если бы один из них показал другому неприличный жест.

Отэм стояла на крыльце и ждала. Она любила своего брата. Любила по целому ряду причин. Но в основном за то, что он всегда готов был прийти ей на помощь. Несмотря ни на что. Он очень любил сестру и был ей беззаветно предан. Он готов был перегрызть за нее глотку кому угодно. Он боролся за нее. Но иногда воспринимал свои обязанности старшего брата и дяди слишком серьезно. И в этом весь Винс. Бывший «морской котик», он не верил в полумеры. У него в душе жили свои темные демоны, о которых он никогда не говорил, а жил он по принципу: «Иногда очень уместно убить муху кувалдой».

Он остановил свой «Харлей» там, где только что стоял внедорожник Сэма, и заглушил мотор. Он перекинул длинную ногу через сиденье мотоцикла, встал в полный рост и провел рукой по коротким темным волосам.

– Мне кажется, этому идиоту лучше держаться от тебя подальше, – произнес он, поднимаясь по ступенькам.

– Он просто привез Коннора. Так что ничего страшного. – Отэм не стала уточнять, что Сэм опоздал на целых полтора часа, заставив ее изрядно поволноваться. Не стоит будить спящего медведя. – А ты почему приехал? – спросила Отэм, хотя уже знала ответ.

– Может, мне просто захотелось тебя увидеть.

– Мы виделись вчера. – Отэм отмахнулась. – Да ладно тебе. Выкладывай, пока мы не зашли в дом.

Винс улыбнулся. Его нижние зубы были не слишком ровными, но зато очень белыми.

– После вчерашнего мне просто хотелось убедиться, что у тебя все в порядке.

– Ты мог бы позвонить.

– А ты мне солгала бы. – Винс наклонился и посмотрел сестре в глаза. – Мне его убить?

Отэм непременно рассмеялась бы, если б не знала, что он шутит. Но она не была ни в чем уверена и не осуждала Винса за это. Сэм наверняка нажил себе немало врагов. Она видела, как он играет в хоккей, а всего несколько минут назад ей и самой хотелось убить бывшего мужа.

– Не стоит. Я его почти не видела прошлой ночью. – Что было не совсем правдой. Отэм замечала его белокурую голову всякий раз, когда входила в зал. – И мы почти не разговаривали. – А вот тут она не солгала.

– Стало быть, ты в порядке?

Отэм подозревала, что Винс и Сэм ненавидели друг друга настолько сильно отчасти потому, что у них было довольно много общего. Оба красивы и высокомерны. Оба настоящие кобели. Различие же состояло в том, что превыше всего на свете Винс ценил собственную семью.

Когда Коннор был поменьше, Отэм во многом полагалась на брата. Но теперь она стала сильнее. Она очень любила Винса и по-прежнему в нем нуждалась, но временами Отэм желала, чтобы он нашел наконец хорошую девушку, женился и обзавелся собственными детьми. Он станет прекрасным отцом, если, конечно, его склонность к полигамии не встанет на пути серьезных отношений.

– Не было необходимости приезжать.

– Но мне захотелось.

Что ж, хорошо. Отэм распахнула дверь, и Винс проследовал за ней в дом.

– Я уже большая девочка и смогу справиться с Сэмом.

Они поднялись в комнату Коннора. Мальчик стоял у своей постели и доставал из рюкзака грязную пижаму.

– Привет, Наггет, – произнес Винс, назвав племянника его домашним прозвищем. Он присел на корточки и взъерошил мальчику волосы.

– Привет, Винс. – За пижамой последовали трусы. – Я играл с папой в пинбол.

– В самом деле? Звучит здорово.

Коннор кивнул:

– А еще я ел хот-дог. – Он повернулся к матери. – Можно мне новое одеяло?

– А что не так со старым?

– Барни отвратительный.

Отэм охнула и открыла рот.

– Но…но… Ты любишь своего Барни. Он твой фиолетовый друг.

Коннор покачал головой и фыркнул:

– Барни для малышей.

– С каких это пор?

Мальчик пожал плечами:

– С тех пор, как я пошел в младшую школу. Я уже большой.

Только что он оторвал кусочек от материнского сердца Отэм. Они вместе выбирали ткань и шили одеяло. Подушку тоже.

– Подушка с Барни тебе тоже не нужна? – Коннор ведь любил эту подушку.

– Тоже.

Отэм снова охнула и схватилась за сердце. Это Сэм виноват. Она не могла доказать это, пока не расспросит Коннора, но не сомневалась, что ответственность лежит на ее бывшем муже.

Винс поднялся и посмотрел на сестру.

– А ведь парень прав, – произнес он, переходя на сторону племянника. – Барни подхалимничает перед взрослыми динозаврами.

– Следи за своей речью!

Коннор рассмеялся. Но Отэм было совершенно не смешно.

«Пока ты изображаешь героя для тысяч других мальчишек, твой собственный сын рыдает в подушку, словно его сердце разрывается на части».

Сэм стоял на балконе и смотрел на расстилавшийся внизу Сиэтл и залив Элиот. По воде скользил паром, нагруженный машинами и пассажирами. Он направлялся к острову Бейнбридж. Звуки проезжающих внизу автомобилей достигали десятого этажа. Ветер обвевал лицо Сэма, неся с собой запахи выхлопных газов и залива Пьюджет-Саунд.

«Пока ты изображаешь героя…»

Сэм отошел от ограды, опустился в плетеное кресло и взял со стола бутылку пива. Он всегда заставлял голос совести замолчать, говоря себе, что станет общаться с Коннором почаще, когда тот подрастет. Станет выполнять свои родительские обязанности. Только вот Сэм не знал, что в себя включает это понятие.

Он поднес бутылку ко рту и запрокинул голову. Он был еще хуже, чем его собственный отец. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь переплюнет Сэмюеля Леклера по части отвратительного исполнения отцовских обязанностей. Потому что слишком осторожничал. Потому что не хотел прослыть парнем, который к незнакомцам относится лучше, чем к членам собственной семьи. Не хотел быть парнем, которого весь город считает потрясающим. Не хотел быть героем, который ничего не давал своей семье с тех самых пор, как вернулся домой и снял униформу.