Текст книги "Проклятая школа"

Глава 4

Я наплакалась от души. Еще оставался час до обеда, и я решила отправиться на разведку. Для начала открыла по очереди две дверки в нашей комнатке, надеясь, что за одной из них окажется отдельная ванная. Нет, всего лишь кладовки.

Ванная была одна на весь этаж, в дальнем конце коридора, и такая же страхолюдная, как и все остальное в этой школе. Освещали ее тусклые лампочки вокруг большого зеркала над рядом умывальников, а душевые кабинки скрывались в темноте. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что не случайно у меня никогда раньше не было повода употреблять слово «промозглый».

Эх, зря я не привезла с собой пластиковые шлепанцы…

Вдобавок к плесневатым душевым кабинкам вдоль стены были установлены старомодные ванны на ножках, похожих на львиные лапы. Их разделяли перегородки высотой по пояс. Интересно, кто же станет принимать ванну у всех на виду?

Рискуя подхватить невесть какую заразу, я подошла к раковине и умылась. Посмотрела на себя в зеркало – краше не стала. Физиономия была все еще красная от рёва, с тем очаровательным результатом, что веснушки стали еще заметнее.

Я помотала головой, как будто от этого грустная картина могла неожиданно исправиться. Нет, не исправилась. Я вздохнула и побрела дальше исследовать Геката-Холл.

На нашем третьем этаже ничего особенного не происходило – обычный сумасшедший дом, какой бывает, если собрать вместе примерно полсотни девчонок. От лестничного холла начинались четыре коридора: два слева, два справа. Сам холл был такой огромный, что в нем оборудовали нечто вроде гостиной – установили два дивана и несколько кресел, разномастных и довольно-таки потертых. Все сидячие места были заняты, так что я осталась стоять с краешку.

Фея, которую я видела раньше, – она еще тогда плакала голубыми слезами, – теперь уже успокоилась. Она расположилась в живописной позе на диванчике цвета шартрез и весело болтала с другой феей. У той светло-зеленые крылья трепетали, задевая спинку дивана. Я всегда думала, что крылья у фей, как у бабочек, а оказалось, они еще тоньше, почти прозрачные, с просвечивающими прожилками.

Больше в комнате фей не было. Второй диван заняли девчонки лет двенадцати. Они тревожно перешептывались. Я не могла угадать, ведьмы они или оборотни.

Темноволосая девочка, которую я тоже видела на лужайке у входа, сидела в кресле цвета слоновой кости, с высокой спинкой, и лениво переключала каналы крошечного телевизора, установленного на низеньком книжном шкафчике.

– Нельзя сделать потише? – спросила фея с зелеными крыльями, сердито глядя на девочку в кресле. – Некоторые тут разговаривают, Псина!

Двенадцатилетние не отреагировали, из чего я сделала вывод, что все они ведьмы. Были бы среди них оборотни, наверняка бы обиделись.

Голубая фея засмеялась, а темноволосая девочка встала, выключила телевизор и швырнула пульт управления в зеленокрылую фею.

– У меня, между прочим, имя есть – Тейлор! И оборачиваюсь я пумой, а не собакой. Может, ты как-нибудь постараешься это запомнить, Навсикая?

Нам все-таки еще несколько лет вместе жить.

Навсикая скорчила гримаску и бесшумно взмахнула зелеными крыльями.

– Долго это не продлится, можешь быть уверена! Мой дядя – король народа селки, и как только он узнает, что меня поселили в одной комнате с оборотнем… В общем, скоро меня переселят.

– Ага. Вот только вряд ли твой дядя сможет вытащить тебя отсюда, – огрызнулась Тейлор.

В лице Навсикаи ничего не отразилось, только крылья захлопали чаще.

– Я не буду жить вместе с оборотнем, – заявила она. – Не хватало еще чистить за тобой лоток!

Голубая фея снова засмеялась, а Тейлор страшно покраснела. Я издали видела, что глаза у нее из карих стали золотистыми. Тяжело дыша, она проговорила:

– Закрой рот! Шла бы лучше обниматься с деревьями, фейка ненормальная!

Говорила она невнятно, словно бы с полным ртом. Приглядевшись, я поняла, что изо рта у нее выдвинулись клыки.

У Навсикаи хватило ума слегка испугаться. Она сказала подружке:

– Пошли отсюда, Сиобан! Пусть эта зверюга пока успокоится.

Они обе встали и поплыли по воздуху мимо меня к лестнице.

Тейлор все еще громко пыхтела, зажмурив глаза. Потом встряхнулась, а когда открыла глаза, они снова были карими. Тут она заметила меня и сказала с нервным смешком:

– Феи!

– Точно, – согласилась я.

Как будто не увидела их сегодня впервые в жизни.

Темноволосая девочка спросила:

– Ты тоже новенькая?

Я кивнула. Она сказала:

– Я Тейлор. Оборотень, как ты поняла.

– Я Софи. Ведьма.

– Клёво.

Она встала коленями на диванчик, который освободили феи, оперлась локтями о спинку и уставилась на меня своими темными глазищами.

– И за что тебя сюда?

Я огляделась – никто на нас не смотрел.

Все-таки я постаралась говорить потише.

– Любовные чары сработали неудачно.

Тейлор кивнула.

– Здесь многие ведьмы как раз за это.

Я рискнула спросить:

– А ты?

Она откинула волосы назад.

– Да примерно за то же, что ты только что сама видела. Сорвалась на репетиции школьного концерта и превратилась в пуму. Да это ерунда по сравнению с тем, что некоторые устраивают. – Она подалась вперед и зашептала: – Знаешь Бет, из вервольфов? Говорят, она какую-то девчонку вообще съела! – Тейлор вздохнула, глядя мимо меня. – А все-таки, я бы лучше с ней поселилась в комнате, чем с этой воображалой-феечкой. А тебе что досталось в соседки?

Мне не понравилось, как она сказала «что», поэтому я ответила немного резко.

– Дженна Талбот.

Девочка-оборотень расширила глаза.

– Вампирка? Ничего себе… Нет уж, лучше вреднючая фея!

– Да она неплохая, – сказала я машинально.

Тейлор, дернув плечом, подобрала с пола пульт управления, которым швырялась в Навсикаю.

– Ну, как скажешь… – пробормотала она и снова включила телевизор.

Как видно, разговор был окончен, и я пошла на второй этаж. Там было мужское царство, я не решилась в него особенно углубляться. Коридоры располагались так же, как и у нас, только общая гостиная выглядела еще более обшарпанной. На одном диване обивка прорвалась и начинка вылезала наружу, а у столика в углу не хватало ножки. Здесь никого не было, я рискнула заглянуть в один из коридоров и увидела, как Джастин пропихивает в дверь огромный чемодан – видимо, к себе в комнату. Вот он остановился, плечи безнадежно поникли. Мне стало его жаль. Ворочает чемоданище ростом чуть не больше его самого… Какой бы ни был злобный вервольф, а все-таки он еще маленький.

Тут он обернулся, заметил меня и, вы только подумайте, зарычал.

Я выскочила на лестницу и поскорее спустилась на первый этаж. Там было тихо. Всего два-три человека маялись бездельем, в том числе высокий спортивный парень в джинсах и фланелевой рубашке. Я подумала, что это, наверное, чей-нибудь старший брат – на вид он был слишком взрослый для школьника и одет в джинсу, а не хаки.

Я свернула в какой-то коридор. Толстый восточный ковер с красно-золотыми узорами заглушал шаги. Я заглянула в первую попавшуюся комнату. Похоже, когда-то это была столовая или, может, гостиная. Всю стену напротив двери занимали окна, и я наконец-то смогла по-настоящему увидеть окрестности школы. Эта сторона дома выходила на маленький пруд с мостками и живописным ветхим домишком у воды. Но больше всего меня поразила зелень. Трава, деревья, ряска на воде (очень, очень надеюсь, что нас не заставят кататься здесь на лодке)… Все было ярчайшего зеленого цвета, от которого болели глаза. Я ничего подобного в жизни не видела. Даже тяжелые, плотные тучи, обещавшие к вечеру разразиться грозой, казались зеленоватыми.

И ковер в комнате был зеленый. Он мягко пружинил под ногами, напоминая мох или какие-нибудь лишайники. Остальные три стены были увешаны фотографиями. На всех фотографиях одно и то же: группы экстраординариев на школьном крыльце. Я не могла определить, ведьмы там или оборотни. Во всяком случае, фей не было. Внизу к рамкам крепились крошечные золотые таблички, на которых был указан год – начиная с 1903-го и вплоть до фотографии прошлого года, справа от двери.

На самом старом снимке были шесть взрослых, и вид у них был жутко серьезный, как будто они только что кошек мучили. Экстраординарии-дети появились только начиная с 1967 года. Может быть, в этом году Геката-Холл стал школой? А что же здесь было раньше?

На прошлогодней фотографии я увидела около сотни детей, и держались они вполне раскованно. В первом ряду стояла Дженна, рядом с довольно высокой девочкой. Они обнимали друг друга за плечи, и я подумала, что это, может быть, та самая таинственная Холли.

Честно говоря, я ей чуть-чуть позавидовала. Сама я не могла себе даже представить, как это – настолько сдружиться с кем-нибудь, чтобы класть руки друг другу на плечи. Я на своих старых школьных фотографиях всегда стою одна в заднем ряду, завесив лицо волосами.

Может, потому Дженна так странно на меня посмотрела, когда я заговорила о ее бывшей соседке?

Может, они были лучшими подружками, а я – посторонняя, нахально вломилась и хочу занять место Холли? Замечательно…

– Софи?

Я, вздрогнув, обернулась.

За спиной у меня стояли три самые красивые девочки на свете.

Я сморгнула.

Нет, не все три были убийственно прекрасны, только та, что в середине. Каштановые кудри мягкой волной спадали почти до талии. Ей, наверное, даже феном пользоваться не приходилось. Спорим на что хотите, она так и просыпалась по утрам с волосами, словно из рекламы шампуня «Пантин», вокруг щебетали птички, а еноты приносили ей завтрак или что-нибудь в этом духе.

Еще я не могла не заметить, что у нее совсем нет веснушек, так что я немедленно ее возненавидела.

Справа от нее стояла блондинка, типичная девочка из Калифорнии – прямые волосы, загорелая кожа, синие глаза. Только глаза слишком близко посажены, а когда она улыбнулась, я заметила, что прикус у нее неправильный.

Третья девочка была чернокожей, ростом еще меньше меня, на вид симпатичнее, чем блондинка, но куда ей до рыжеволосой богини в центре! И все-таки, даже глядя на самую некрасивую из них, я словно мысленно хотела увидеть их красавицами. Разум отказывался задерживаться на их недостатках.

Чары отвода глаз – иначе ничем не объяснить. Правда, я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из ведьм ими пользовался. Это уже очень серьезная магия.

Я, наверное, смотрела на них, как слабоумная. Блондинка спросила со смешком:

– София Мерсер, правильно?

Тут я спохватилась, что у меня в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Я так быстро захлопнула рот, что зубы клацнули. В тишине комнаты это было хорошо слышно.

– Да, я Софи.

– Отлично! – сказала пигалица. – Мы как раз тебя ищем. Я – Анна Гилрой. Это, – она указала на блондинку, – Честон Бернетт. А это – Элоди Паррис.

– А-а, – сказала я и улыбнулась рыжей. – Красивое имя. Как «Мелоди» без буквы «М».

Она усмехнулась:

– Нет, как «Элоди».

– Не ссорьтесь! – вмешалась Анна. – Видишь ли, мы с Честон и Элоди – вроде как бы комиссия по встрече новых ведьм. Так что… добро пожаловать!

Она протянула руку, и у меня мелькнула мысль: наверное, я должна ее поцеловать? Но я тут же опомнилась и просто пожала Анне руку.

– Вы – ведьмы?

– Нуда, мы же говорим, – нетерпеливо отозвалась Элоди и получила еще один суровый взгляд от Анны.

Я сказала:

– Извините! Просто у меня никогда не было ни одной знакомой ведьмы.

– Правда? – переспросила Честон. – Вообще ни одной знакомой ведьмы или ни одной темной ведьмы?

– Что-что?

– Темной ведьмы, – повторила Элоди таким надменным тоном, что вполне могла бы посостязаться с Навсикаей.

– А я, э-э… Не знала, что ведьмы бывают разных видов.

Девчонки посмотрели на меня так, словно я вдруг заговорила на иностранном языке.

– Но ты же темная ведьма? – Анна вытащила из кармана листок бумаги. Это был какой-то список, и она быстро проглядела его. – Так, Ласситер, Мендельсон… Вот: Мерсер София, темная ведьма. Это о тебе.

Она протянула мне список, озаглавленный: «Новые ученики». Там было штук тридцать имен, с пояснениями в скобках: «оборотень», «фея», «белая ведьма». Только у меня одной было сказано: «темная ведьма».

– Темные, белые… Прямо как про куриное мясо.

Элоди сердито сверкнула глазами, а Анна спросила сочувственно:

– Ты правда не знала?

– Правда, – ответила я небрежным тоном.

В глубине души мне было обидно. Что за радость иметь маму – специалиста по ведьмам, если самого важного-то она и не знает?

Я понимаю, мама не виновата. В наше время вся информация о ведьмах засекречена, потому что ведьмы страшно боятся, как бы о них не узнали… И все-таки неловко получилось.

– Белые ведьмы… – начала Анна.

Элоди ее перебила.

– Белые ведьмы колдуют по мелочи. Любовные чары, предсказание будущего, поисковые заклинания. Что еще? Ну, не знаю, создавать из ничего зайчиков и котяток, радугу вызывать, что-нибудь в таком духе.

Она презрительно махнула рукой.

– А-а, понятно, – сказала я, вспомнив Кевина и Фелицию. – По мелочи.

– А темные ведьмы творят более масштабное волшебство, – подхватила Честон. – Наша магия намного сильнее. Мы умеем ставить защитный барьер, а у кого способностей побольше – даже управлять погодой. Еще среди нас бывают некроманты, если…

– Ого! Некроманты? Это которые поднимают мертвецов?

Девчонки дружно закивали, как будто я говорила о совместном походе по магазинам, а не об оживших трупах.

Я, не успев подумать, ляпнула:

– Бр-р!

Ошибка. Девочки перестали улыбаться, и в комнате ощутимо повеяло холодком.

– Бр-р? – передразнила Элоди. – Детский сад какой-то! Власть над мертвыми – высшая форма власти, все об этом мечтают, а тебе не по нраву? Девочки, вы серьезно хотите принять ее в ковен?

Я слышала о ковенах, только мама говорила, что они уже лет пятьдесят как не в ходу. В наше время каждая ведьма сама за себя.

– Постойте… – вякнула я.

Анна перебила, как будто я ни слова не произнесла.

– Кроме нее других темных ведьм в школе нет, а нам нужно четыре человека, сама знаешь.

– И к тому же я, кажется, обладаю свойством невидимости, – пробурчала я, но никто не обратил внимания.

– Она еще хуже, чем Холли! – объявила Элоди. – А Холли была самой бездарной темной ведьмой всех времен и народов.

– Элоди! – зашипела Честон.

– Холли? – повторила я. – Это которая? Бывшая соседка Дженны Талбот?

Анна, Честон и Элоди ухитрились переглянуться сразу все одновременно – нешуточное достижение.

– Да, – настороженно ответила Анна. – А ты откуда знаешь?

– Меня поселили в одной комнате с Дженной, она и рассказала. Значит, Холли – тоже темная ведьма? Она что, уже закончила школу или просто уехала?

Вот теперь все три красотки явно струсили. Даже усмешечка Элоди уступила место изумленной гримаске.

– Тебя поселили с Дженной Талбот? – спросила Элоди.

– Я же только что сказала, – огрызнулась я, но мой сварливый тон не произвел впечатления.

– Послушай! – Элоди взяла меня под руку. – Холли не уехала и не закончила школу. Она умерла.

Анна зашла с другой стороны, глядя на меня широко раскрытыми испуганными глазами.

– Дженна Талбот ее убила!

Глава 5

Когда тебе сообщают, что кого-то убили – наверное, не стоит смеяться в ответ. Это я вам просто так говорю, на будущее.

А вот я засмеялась.

– Дженна? Дженна Талбот убила? Интересно как? Задушила розовыми финтифлюшечками, ага?

– Тебе смешно? – спросила Анна, нахмурившись.

Честон и Элоди смотрели на меня с осуждением, и я подумала, что сейчас меня в срочном порядке исключат из клуба.

– Вообще-то, да. Ну, то есть, в смысле – не смешно, что кто-то умер, – быстро поправилась я, увидев, что у Элоди вот-вот пар пойдет из ушей. – Это ужасно, потому что… Смерть, это, знаете…

– О да, знаем. «Бр-р», – скривилась Элоди.

– Но чтобы Дженна кого-нибудь убила – даже подумать смешно! – немного косноязычно закончила я.

И снова тройное переглядывание. Перед зеркалом они, что ли, тренируются?

– Она вампирша, – упрямо повторила Честон. – Подумай сама – как еще у Холли могли появиться две дырочки на горле?

Девочки обступили меня, словно мы собрались дружески обняться. За окном вечереющее солнце наконец-то спряталось за плотными тучами. В потемневшей комнате стало совсем уже мрачно и неуютно. Вдали заворчал гром, и в воздухе появился чуть заметный металлический привкус, как всегда бывает перед грозой.

Анна начала рассказывать.

– Два года назад, когда Холли поступила сюда, мы образовали ковен. Нас было всего четыре темных ведьмы, а для сильного ковена как раз нужно не меньше четырех. Естественно, мы подружились. А в прошлом году появилась Дженна Талбот. Их с Холли поселили вместе.

Тут вступила Честон.

– Мы оглянуться не успели, как Холли отдалилась от нас. Все Дженна да Дженна, а с нами вообще перестала общаться. Мы ее спрашивали – почему? Она отвечала, что с Дженной интересно. Вроде интереснее, чем с нами.

Взгляд Честон ясно говорил, что интереснее их троих быть просто невозможно.

– Надо же, – отозвалась я слабым голосом.

– А потом, однажды в марте, я увидела, как Холли плачет в библиотеке, – продолжила рассказ Элоди. – Она сказала только, что это из-за Дженны, а больше ничего говорить не захотела.

– Через два дня Холли умерла. – Голос Честон звучал зловеще-торжественно.

Я даже подумала – за такой фразой обязательно должен последовать удар грома. Но слышен был только мягкий шелест дождя.

– Ее нашли в душевой на верхнем этаже. – Голос Элоди был не громче шепота. – Она лежала в ванне, с двумя дырками в шее, и крови в теле почти не осталось.

К этому времени желудок у меня провалился куда-то ниже колен, а стук сердца в буквальном смысле отдавался в ушах. Неудивительно, что Дженна так дернулась, когда я заговорила о ее бывшей соседке.

– Это ужасно…

– Да. Это было ужасно, – кивнула Честон.

– Но…

– Что – но? – Элоди сузила глаза.

– Если все так уверены, что виновата Дженна, почему она до сих пор здесь? Разве Совет не приговорил бы ее к протыканию осиновым колом, или как там казнят вампиров?

– От них приезжал сотрудник, – отозвалась Честон, заправляя за ухо прядь волос. – Но он сказал, что раны Холли не могли быть сделаны клыками. Дырочки… слишком аккуратные.

Я сглотнула.

– Аккуратные?

– Вампиры едят довольно неряшливо, – пояснила Анна.

Я сказала, стараясь сохранить нейтральное выражение лица:

– Ну, если Совет решил, что это не Дженна, значит – не она. Никто не позволит бешеному вампиру учиться вместе с другими экстраординариями.

Из трех девчонок только Элоди нашла в себе силы посмотреть мне в глаза. Она сказала напрямик:

– Совет ошибся. Холли жила в одной комнате с вампиршей, и ее убили, вытянув кровь через шею. Как еще можно это объяснить?

Честон и Анна по-прежнему не смотрели на меня. Что-то явно было не так. Я не понимала, зачем девочки так стараются меня убедить, что Дженна – убийца. Во всяком случае, я этому верить не собиралась. Ко всему прочему, только мне и не хватало – в первый же день в новой школе ввязаться в войну между группировками ведьм и вампиров!

– Знаете, мне еще вещи распаковать надо… – начала было я, но тут Анна решила сменить тактику.

– Да ну их, этих вампиров! Ты нас послушай, Софи. – В ее голосе зазвучали просительные нотки. – Нам правда очень нужен четвертый участник для ковена!

– Да-да! – подхватила Честон. – А мы тебя многому можем научить. Не обижайся, пожалуйста, но, по-моему, это тебе пригодится.

– Ну-у… Я подумаю, хорошо?

Я повернулась уходить, но дверь сама собой захлопнулась прямо у меня перед носом. По комнате вдруг словно сквозняком потянуло. Фотографии на стенах задребезжали. Я снова обернулась к девочкам – они улыбались мне, а волосы у них развевались, как будто под водой.

Единственная лампа в комнате замигала и погасла. Кожа у девочек переливалась чуть заметными серебристыми отсветами, словно ртуть. Даже глаза у них светились. Я заметила, что девочки поднялись в воздух – форменные школьные туфли едва касались мшистого ковра. Передо мной были уже не красотки-супермодели – это были ведьмы, и притом весьма опасные.

Я боролась с неудержимым порывом упасть на колени и прикрыть руками голову, одновременно спрашивая себя: неужели и я так могу? Если бы я не «колдовала по мелочи», как тогда с Фелицией, например, – сейчас была бы такой, как они, с мерцающей серебристой кожей и огненным взором? Я чувствовала, как в них бушует магическая сила, словно рядом со мной в комнате заключен ураган и меня вот-вот вышвырнет за окошко, прямо в затянутый ряской пруд. У трех фотографий в рамках со звоном вылетели стекла. Узкий осколок распорол мне руку, а я почти и не почувствовала.

А потом ветер улегся, так же неожиданно, как и начался. Фотографии перестали дребезжать. Девочки больше не были похожи на древние божества – просто нормальные, хотя и потрясающе красивые девчонки.

– Видела? – азартно спросила Анна. – И это мы только втроем! Представь, на что мы будем способны вчетвером?

Я обалдело уставилась на них. Это они меня так заманивают? Посмотри, какие мы стра-ашные! Давай тоже стань такой стра-ашной!

– Ого, – сказала я наконец. – Вот это да. Ничего себе.

– Так ты с нами? – спросила Честон.

Они с Анной все еще улыбались, а Элоди уже смотрела, скучая, в сторону.

Я сказала:

– Можно я вам потом отвечу?

Улыбки погасли.

– Я же вам говорила, – сказала Элоди.

Они отвернулись и вышли, как будто я вдруг перестала существовать.

Я рухнула в кресло, подтянула колени к подбородку и стала смотреть, как за окном постепенно утихает дождь.

Здесь Дженна и нашла меня примерно через час – только что прозвенел звонок к ужину.

– Софи? – позвала Дженна, заглядывая в дверь.

Я через силу улыбнулась.

– Привет…

Наверное, получилось довольно жалобно. Дженна сразу нахмурила брови.

– Случилось что-нибудь?

Я не успела рассказать о «ведьмах от „Клиник“». Дженна заговорила раньше. Она торопилась, слова так и сыпались быстро-быстро.

– Слушай, ты прости, что я опять надоедаю! Все это совсем не мое дело.

– Нет-нет! – Я вскочила на ноги. – Дженна, я не из-за тебя, честное слово! Правда, все нормально!

Дженна вся засияла. Потом она перевела взгляд чуть ниже, и ее глаза на миг потемнели. А может, мне и показалось, – это промелькнуло так быстро. Я тоже посмотрела вниз и увидела порез от стеклянного осколка у себя на руке.

Точно, я и забыла! Ранка оказалась неожиданно глубокой. На ковре виднелись пятна крови. Моей крови.

Я оглянулась на Дженну – та старательно отводила глаза.

У меня по коже поползли неприятные мурашки. Я прикрыла царапину ладонью.

– А, это я тут снимки рассматривала, и несколько штук упало. Стекло разбилось, и я порезала руку. Я жутко неуклюжая.

Но Дженна уже посмотрела на стену и убедилась, что все фотографии висят на своих местах. Просто у трех стекло разбито.

– Дай угадаю, – тихо сказала Дженна. – У тебя вышла стычка с Троицей.

– С кем, с кем? – несколько натужно засмеялась я. – Не знаю вроде таких…

– Элоди, Анна и Честон. А раз тебе не хочется со мной об этом говорить – значит, они рассказали тебе о Холли.

Ну, замечательно! Раз в жизни появилась возможность с кем-то подружиться, так все мешают, просто как нарочно!

– Дженна… – начала я, но на этот раз она меня перебила.

– Они сказали, что я убила Холли?

Я не ответила, и Дженна попыталась издевательски засмеяться, хотя явно еле сдерживала слезы.

– Конечно, я ведь – монстр, который не владеет собой и готов загрызть… лучшую подругу… – У нее задрожали губы. – На самом деле темной магией занимаются как раз они, а монстром почему-то оказалась я!

– В каком смысле?

Дженна пристально посмотрела на меня и снова отвернулась.

– Не знаю… Просто Холли что-то говорила. Они готовили какие-то чары, чтобы усилить свое могущество, как-то так.

Я вспомнила, как мои новые знакомые зависли над ковром, светясь и мерцая. Уж не знаю, какие там чары они применили, но колдовство, очевидно, подействовало.

Дженна шмыгнула носом. Мне было ее жаль, но я никак не могла забыть то мимолетное выражение ее лица.

Это был голод.

Я задвинула зловещую мысль куда подальше и шагнула к Дженне.

– Да ну их на фиг!

Только я сказала не «на фиг». Бывают такие моменты, когда требуются по-настоящему нехорошие слова, и сейчас настал как раз такой момент. Глаза у Дженны стали огромными, а на лице явственно проступило облегчение.

– Вот это ты правильно говоришь!

И она так яростно закивала, что нас обеих разобрал смех.

По дороге в столовую я смотрела на Дженну, которая весело болтала о том, какой здесь вкусный делают ореховый пирог, и думала, как же сильно ошибались те три девчонки. Не могла Дженна никому причинить зло!

Но хоть я и смеялась над ее восторженной одой пирогу, по спине у меня бежали мурашки, стоило только вспомнить, какими глазами Дженна смотрела на капли моей крови, упавшие на ковер.