Текст книги "Пепел и перо"

Пугали не сами слова, а то, с каким натренированным спокойствием Вульф их произнес. Джесс спешно покосился на Санти, затем отвел взгляд. Больше ничего сделать было нельзя.

– Морган было больно? – спросил он.

Сначала Вульф не отвечал, может, потому что думал, что Джесс не готов услышать ответ. Однако в конце концов профессор сказал:

– Способности, которые используют скрыватели, берут свое начало в их жизненной силе, их квинтэссенции. Когда они используют ее, чтобы трансформировать и менять природу органических и неорганических вещей, та подвергается… влиянию того, что было трансформировано. Думай об этом как о воде. Опусти в нее грязную тряпку, тряпка станет чистой, но грязь никуда не денется. – Вульф наконец перевел глаза, чтобы встретить взгляд Джесса. Джесс об этом пожалел. – У скрывателей в Железной башне была возможность протестировать свою работу временем. Они создают сценарии, формулы и оселки – фильтры, чтобы последствия работы не коснулись их напрямую. Но если использовать квинтэссенцию каждый день и напрямую… это опасно. Люди некогда боялись ведьм не без причины. И есть причины, по которым мы не называет скрывателей колдунами.

– Потому что они не колдуны? – спросил Томас. – У них есть способности, такие же как у одаренного механика, например.

– Дар механиков не уничтожает их изнутри. Скрыватели, которых никто и ничто не контролирует и не ограничивает… – Вульф покачал головой. – Для них нет пределов. И это опасно. Она опасна. Она учится слишком многому и слишком быстро, и ее некому сдерживать.

Джесс сглотнул. Ему не нравилось, как это звучит, но он не мог не согласиться, что здесь есть доля правды.

– И что нам делать? – спросил он.

– Ничего, – мрачно ответил Вульф. – Потому что она нам нужна. И нужна каждая крупица силы, которая у нее есть, если мы хотим выжить в этом месте и выбраться из него. Мне очень жаль, но мы с тобой похожи: мы делаем то, что необходимо сделать. Даже если это значит позволить тем, кто нам небезразличен, рисковать собой.

Взгляд Вульфа вновь скользнул в сторону Санти, когда он это сказал, и Джесс понял, что он сейчас вспоминает о всех тех моментах, когда Санти подвергал себя опасности ради него. И будет подвергать и дальше, пока способен стоять или хотя бы ползти.

«Я не такой, как вы», – подумал Джесс. Однако в глубине души он знал, что на самом-то деле именно такой. Джесс слишком рано научился жить практично.

Томас спросил:

– Все остальные в порядке?

– Вполне. Вы ели?

– Умираем с голоду, – сказал Джесс. Его желудок урчал и ворчал, как дикий зверь.

– Глен украла для нас кое-какой еды. Там немного, но полагаю, никто в этом городе не наедается, кроме Уиллингера Бека. – Вульф кивнул на две пустые койки в их камере. – Поешьте быстро и поспите, пока есть время. Уже поздно. – С этими словами он отправился к своей неудобной постели на холодном полу рядом с Санти, снова укутался в одеяло и уснул – по крайней мере, так казалось – за пару минут.

Томас уже отыскал кусок сыра и небольшой ломоть хлеба, которые лежали на полке рядом с неработающей печью, и изо всех сил пытался не съесть больше, чем предполагала его доля, хотя он и был раза в два больше всех остальных. Джесс заглотил маленькую порцию твердых корок с мягким сыром, которые по вкусу показались ему как рай на земле, но такие крохи разве что дразнили, не насыщали. Джессу хотелось съесть раз в десять больше, так что пришлось убеждать себя оставить еду другим, которые, видимо, еще даже не ели. Запить можно было только холодной водой, и, когда Джесс выпил свою порцию, Томас уже лежал на койке, засыпая.

Джесс занял другую койку и задул огонь в лампе. Ему ничего не снилось, разве что перед глазами еще какое-то время маячил потухший фитилек.

Проснувшись, Джесс ощутил грязный, металлический привкус во рту – последствия токсичного дыма греческого огня, когда свет раннего солнца просачивался в тюрьму. Дарио Сантьяго навис над Джессом, уперев в бока руки и пихая коленом матрас.

– Давай, трубочист, – сказал Дарио. – Поднимайся. Наступил новый день.

Джесс приподнялся на локтях и огляделся. Судя по затекшей спине, он сделал вывод, что едва ли двигался ночью, и явно не был начеку, хотя следовало бы. Халила проснулась и ходила туда-сюда, пряча волосы под платок, и растерянно улыбнулась Джессу, когда взяла с полки один из засохших кусочков сыра. Глен снова стояла на голове, а затем сделала несколько быстрых отжиманий, прежде чем подняться на ноги.

Однако когда Джесс поглядел на ту камеру, которая находилась по другую сторону коридора напротив него, то увидел, что койки там пусты. Санти не было, как и Морган. Одеяло Вульфа валялось на полу.

Джесс сел, уставившись на Дарио, и спросил:

– Где они?

Привычное для Дарио самоуверенное выражение лица сменилось чем-то… менее самоуверенным.

– Капитан проснулся не в самом радостном расположении духа, – сказал Дарио. – Его перенесли в дом доктора утром.

– Не в самом радостном? Что это значит? – уточнил Джесс, свесив ноги с койки. Дарио покачал головой и отвернулся. Непривычно было видеть, что Дарио не знает, что сказать, и это совсем не обнадеживало. – Морган пошла с ними?

– Она сказала тебя не будить.

«Потому что знала, черт побери, что я пойду с ней, что попытаюсь помешать ей покалечить себя», – подумал Джесс и на мгновение почувствовал такой страх, что тот его парализовал. Затем он прочистил горло и сказал:

– Поэтому ты решил великодушно подождать, чтобы попрекнуть меня этим?

– Нет, – сказал Дарио. – Томас ушел в мастерскую и попросил меня передать тебе это. – Он сунул руку в карман своего пиджака и вытащил небольшой потрепанный клочок ткани. Тот пах высохшим по́том: оторванный, как понял Джесс, подол рубашки Томаса. На нем были написаны слова мелким, аккуратным почерком, который размазался совсем чуть-чуть. Джесс поднес клочок ближе к свету и прочитал:

– И где, как он думает, я все это раздобуду? – спросил Джесс. – Не у Бека же. Ему тут же захочется знать, для чего все это нужно.

– Он сказал, ты изобретательный, – ответил Дарио. – Не ошибается.

Находясь дальше по коридору, Глен потянулась, точно большая и опасная кошка, и присоединилась к Халиле. Вдвоем они куда-то ушли, и Дарио с Джессом остались одни. Очевидно, решил Джесс, Дарио попросил оставить их наедине.

– Ну хорошо, – сказал Джесс, потянувшись за ботинками. – Чего тебе надо?

Дарио уселся на койку Томаса и сказал:

– Мы с тобой во время отсутствия Санти отвечаем за стратегию нашей небольшой компании, согласись?

– Мне мало в чем хочется с тобой соглашаться, – ответил Джесс. – Но, видимо, так.

– Пока Санти… отдыхает, наша задача состоит в том, чтобы продумать ход действий наперед, – продолжил Дарио. – Не только на завтрашний день. Не только на неделю вперед. Не только о побеге. Надо продумать наперед все.

– Наперед чего?

– Вот поэтому, – заметил Дарио, – ты и неважно играешь в шахматы. Как насчет того, чтобы прогуляться со мной?

– Мы не такие уж и друзья, если ты позабыл.

– Расслабься, трубочист, я не жажду ни с того ни с сего твоей компании. Но я подумал, если пойти прогуляться вдоль стены…

Эти слова заставили внимание Джесса заработать.

– То есть? – спросил он.

Голос Дарио стало очень-очень тихим, несмотря на то что вокруг никого больше не было:

– То есть вчера вечером я познакомился с тремя людьми сомнительной репутации, которые хотели поиграть и поставить на самого быстрого таракана из трех. Я, кстати, выиграл и заработал недурно. Один из них является охранником Бека, и у них есть доступ к крепкому – но паршивому, прошу заметить, – ликеру. Охранник этого ликера выпил уже немало, когда сказал мне, что на восточной стене установлен дополнительный патруль. Сомневаюсь, что сегодня он вспомнит нашу беседу.

Мысли Джесса понеслись галопом. Дополнительный патруль мог означать только лишь то, что там чего-то ждали: либо кто-то пытался выбраться, либо кто-то должен был вот-вот прибыть. Библиотека вряд ли станет предупреждать заранее о попытке проникновения, хотя в деле о бомбардировках они вели себя весьма вежливо. А тогда получается…

Джесс натянул свои ботинки.

– Давай прогуляемся, – сказал он. – Как друзья.

– Знал, что ты согласишься, – сказал Дарио, и они отправились к выходу.

– Не обольщайся.

– Если мы найдем этот тоннель, – говорил Дарио, пока они шли – как ни в чем не бывало – по улице вдоль разрушенных зданий и мимо стены, – что будет дальше? – Никто за ними не следил. Отряды Филадельфии по колено погрязли в развалинах, разбирая кирпичи, металл, разломанные деревянные доски и все, что можно бы было использовать повторно. И мрачно восстанавливали все то, что подлежало восстановлению.

– Нужно будет найти способ пробраться по нему так, чтобы никто не заметил. Разведать выходы. Придумать диверсию, которая может дать нам шанс на то, чтобы этим тоннелем воспользоваться. Найти способ скрыть наш побег от библиотечных солдат в лагере снаружи. Наладить связь с кем-то, кто способен безопасно нас вывести отсюда и из Америки. – Джесс перечислял, даже особо не задумываясь. В конце концов Дарио угрюмо кивнул.

– Как я и сказал, ты не особо хорошо играешь в шахматы, – сказал Дарио. – Ты мелко мыслишь. – Обычно подобные фразы у Дарио сопровождались самоуверенной усмешкой или, по крайней мере надменным тоном, но сегодня… тон был скорее задумчивый. – Пропустим все твои задумки. Эти задачи важны, да, но вопрос заключается в том, какова наша конечная цель?

– Выжить.

– Выиграть, – сказал Дарио. – А как тебе выиграть?

– Мне? Не тебе?

Дарио сделал глубокий вдох и тяжело выдохнул.

– Мы оба знаем, что мои амбиции отличаются от твоих. Ты хочешь изменить мир. Я лишь хочу получить то, что хочу. Чем бы то ни было. – Он пожал плечами. – У тебя же предостаточно стремлений. Так вот и скажи мне, чего ты хочешь добиться.

– Ну хорошо, – сказал Джесс. – Победить – значит одолеть архивариуса. Так, чтобы все мы снова были в безопасности.

– И, разумеется, изменить миссию и курс самого древнего и самого могущественного института на земле.

– Если тебе хочется сформулировать так. – Джесс ненадолго умолк. Прогуливаться было приятно, солнце светило, ветерок обдувал. Можно было размять ноги. – Выиграть в шахматы можно, захватив короля. Так что нам нужно избавиться от верховного архивариуса.

– Короля, да. – Дарио сложил руки за спиной, пока они шли. – Короля можно захватить двумя способами: грубой силой или незаметной атакой. Грубой силы в нашем распоряжении нет, ну или я ее пока что не наблюдаю. Так что, чтобы победить, нам придется спланировать нападение, которого он не будет ожидать. В шахматах не нужно играть с противником. Нужно вынудить противника играть с тобой. Завлечь его. Заставить следить за одной фигурой, пока двигаются другие.

– И почему мы рассуждаем о чертовых шахматах?

Дарио замер на месте, развернулся и посмотрел на Джесса. Внезапно друг стал походить на мужчину вдвое старше. Точно государственный деятель, обремененный ответственностью.

– Потому что Вульф является человеком честным, – сказал Дарио. – Как и Санти. Глубоко в душе они верные и врать как следует не умеют. Халила с Томасом такие же. Чисты сердцем. Ты, я и Морган, – мы другие. Мы понимаем важность выгоды. Важность обмана. И, когда это необходимо, мы трое способны быть безжалостными. Не согласен?

Джесс посмотрел на Дарио, задумавшись, а затем кивнул. Дарио развернулся и снова продолжил шагать, и Джесс к нему присоединился. Теперь прогулка ощущалась иначе. Серьезнее.

– А Глен? – спросил Джесс.

– Глен и верная, и безжалостная. Не знаю. Шансы того, что она поможет нам и помешает, равны. Так что пока забудем о ней.

– Ты говоришь о том, чтобы спланировать что-то, о чем не будут знать даже наши друзья, – сказал Джесс. – Что-то, что они не поддержат.

– Да.

– И у тебя есть план?

– Нет, – сказал Дарио. – У меня есть цель. План будет у тебя. Я уже знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что, если тебе дать время, ты поймешь, что необходимо сделать. Мне лишь хочется тебе сказать все, чтобы ты знал, что ищешь. Но это должно быть нечто, чего другие не ожидают. Если догадается Вульф, догадается и архивариус. Всех их учили одинаково. Я паршивая овца с плохой репутацией. Ты вор и преступник. Морган провела всю свою жизнь, скрываясь от Библиотеки. Чуешь разницу?

– Мы разные, – сказал Джесс.

– Да. И за это нам и придется заплатить. За победу всегда приходится платить. – Дарио прочистил горло и добавил совсем другим тоном: – О, смотри. У нас новый приятель.

Другой охранник Бека – не Дивелл, а постарше на этот раз – присоединился к ним издалека. Наблюдал. Однако Джесс ничего другого и не ожидал. Они прошли четверть пути вдоль стены, и Джесс уже чувствовал, что назревают неприятности.

Они осторожно следили за тем, чтобы гулять на приличном расстоянии от стены. На стратегически важных постах стояли филадельфийские патрульные, так что ни один не был вне зоны видимости от других по бокам. Вдоль западной стены Джесс рассмотрел постовых еще вчера, и Дарио был прав; вдоль восточной стены усилили наблюдение. Тут, ближе к середине, стояли аж четверо постовых, и все рядышком. Да и выглядели они не так расслабленно, а когда заметили Джесса с Дарио, прогуливающихся параллельно им, один из солдат – самый большой, как заметил Джесс, – вышел, чтобы их встретить.

Джесс остановился. Дарио тоже замер, и вдвоем они развернулись лицом к новоприбывшему. Это был мужчина, судя по внешности, из коренного населения Америки, как и Аскьюто; волосы у него было коротко подстрижены вдоль черепушки. Широкие плечи и грудь – точно как у прирожденного борца. И у него были шрамы – в основном от ожогов. Почти у всех в Филадельфии были ожоги.

– Уходите, – сухо сказал он. – Вам нельзя здесь ходить.

– Бек сказал, мы можем свободно перемещаться по городу, – сказал Джесс.

– Не здесь. Уходите.

Их стражник подбежал к ним с раскрасневшимся лицом.

– Я их уведу, – сказал он и рассерженно покосился на Джесса с Дарио. – Когда вам говорят уходить, не спорьте!

– Мы не спорили, – ответил Дарио. – Мы ищем стекольщика. Нам сказали поискать его у стены здесь.

– Стекольщика? – повторил их охранник, а затем на его лице появилась кривая усмешка. – Вам нужно зеркальце, чтобы на свои рожи смотреть?

– Ну да, заботиться о своей бороде важно, – сказал Дарио, даже не моргнув. – Но как я понимаю, здесь об этом не знают. Тут вообще стекло продают?

Постовой, который смотрел на них так злобно, что Джессу казалось, его глаза вот-вот вспыхнут огнем, сказал:

– Сев продает битое стекло. – Он дернул подбородком в сторону одного из наиболее разбитых зданий дальше по улице. – Может, мы скормим его вам на ужин.

– Спасибо, – сказал Дарио, – но я на диете. – Это была такая уместная шутка, что Джесс не совладал с собой и засмеялся. Иногда – очень редко – у Дарио неплохо получалось. Однако напрягшиеся мышцы испанца намекали на то, что он вовсе не в шутливом настроении. Выглядел Дарио, конечно, расслабленно, но готов был и к драке, понял Джесс, как и он сам. Им не нужно было даже обмениваться взглядами, чтобы согласиться. – Ну тогда мы пойдем. Джесс? Ты готов?

– Готов, – сказал он, и вместе они развернулись и пошли прочь. Лопатки Джесса точно чесались, готовые почувствовать любой намек на движение за спиной, однако, когда Джесс обернулся, патрульный ушел обратно на свой пост на стене.

Однако преследующий их стражник решил теперь идти ближе. Неудобно, и теперь Джесс не мог разговаривать с Дарио, пока они не дошли до следующей улицы, где стучала телега, которую тащила одна изнеможенная лошадь, нагруженная обломками, звенящими достаточно громко, чтобы заглушить другие звуки. Джесс заговорил спешно и по делу:

– Не заметил тоннеля, но посмотри сюда. – Он указал быстренько на потрепанное, полуобгоревшее дерево, которое росло на ничейной земле между стеной и улицей. – Видишь метку?

– Нет, – шепнул Дарио в ответ, а затем телега проехала, пришлось снова замолчать. Молчали они, пока не зашли в захламленный, вонючий магазинчик – не факт, а скорее комплимент; Джесс подумал, что лучше бы его назвать «перепрофилированным туалетом», потому что выглядели обломки стекла, рассортированные по цветам на кривом полу вокруг, плачевно. Место не заинтересовало их стражника, он остался снаружи, на свежем воздухе. И других выходов здесь не было. – Какую метку?

– Две параллельные линии и круг, – сказал Джесс. – Значит, тоннель принадлежит Всеобъемлющим. – Дарио уставился на него тупо. – Это группа контрабандистов.

– Твоя семья?

– Нет. Конкуренты. И в этом-то и проблема. – Джесс присел, разглядывая кучку прозрачного стекла. Самые большие осколки были размером с его ладонь, но таких было мало. Большинство были не больше щепки.

Он поднялся и кивнул невысокой женщине, которая сонно стояла в углу магазинчика.

– Сколько? – спросил Джесс.

– За что?

– За все. Что прозрачное.

Она моргнула:

– В обмен на какие богатства?

Джесс посмотрел на Дарио. Уверенно. Смотрел до тех пор, пока испанец не вздохнул и не вытащил дорогой кошелек с деньгами. И толстый.

– Ты отнимаешь у меня заработанное на тараканьих бегах, знаешь ли, – сказал Дарио.

– А почему, ты думаешь, я притащил тебя с собой? Ради приятной беседы?

– Козел. – Дарио протянул кошелек, и когда женщина открыла его, то буквально ахнула и тут же прижала к груди. Затем ногой пихнула в их сторону старенькую сумку на полу.

– Забирайте, – сказала она. – И уходите.

– Все хотят, чтобы мы уходили, – сказал Дарио, подняв сумку и всучив Джессу. – Ты собираешь стеклянные занозы, а то я ж платил.

Дарио был прав. Разбираться с битым стеклом было невесело, но Джесс принял порезы и уколы с гордостью. С ним приключались беды и похуже, да и еще случатся. Как только дело было сделано, Джесс поднял тяжелую теперь набитую стеклом сумку и попытался придумать, как лучше всего тащить ее так, чтобы не расцарапать всю спину.

Женщина протянула ему вторую сумку, потолще.

– Бесплатно, – сказала она и слегка улыбнулась. – Легко пораниться, знаете ли.

На ее руку упал свет, проникающий из-за двери, и тогда только Джесс увидел ее шрамы – старые и новые, покрывающие кожу, как узор. Пальцы у нее были загрубевшие. Это было все равно что смотреть на карту боли, и Джессу пришлось покачать головой.

– Нет, – сказал он. – Я переживу еще один шрам. Оставьте себе.

Когда они вышли наружу, Джесс осторожно повесил сумку на плечо и тут же поморщился от острых осколков, вонзившихся в кожу… но было терпимо. Дарио ничего не сказал, лишь покачал головой.

– Идиот ты, – заметил Дарио. – Надо было взять сумку.

– Ты отдал ей все свои деньги. Она, наверное, попросила бы меньше половины того.

Дарио неопределенно пожал плечами.

– Это филадельфийские купюры, – сказал он. – Бесполезные. Пусть уж лучше она найдет им применение.

Правда заключалась в том, подумал Джесс, что на эти деньги Дарио мог бы купить себе мяса, паршивого ликера и всяких приятных мелочей. Однако Дарио не желал, чтобы о нем думали как о человеке великодушном.

Так что он просто сказал:

– Пошли искать остальные вещи по списку покупок Томаса.

Записки

Текст труда, находящегося в Черных архивах, без названия, считается работой Герона Александрийского. Недоступен для чтения в Кодексе

Раньше я уже писал об искажениях металлов и отражениях света, которых можно с помощью этих искажений достичь. Самым простым способом является зеркало, которое отражает свет на наблюдателя. Однако свет также можно сконцентрировать в нескольких хорошо отполированных зеркалах, когда он отражается от одной поверхности ко второй, а затем к третьей и так далее, до тех пор пока не станет очень ярким и густым, как столп пламени. У меня получилось добиться подобного эффекта трижды. В первый раз я использовал зеркала размером со щиты, и мне удалось поджечь издали дерево, которое вспыхнуло так, будто сам Зевс низверг на него молнию. Во втором случае я использовал хорошо отполированный набор драгоценных камней, одолженных мне щедрой рукой фараона, и в результате огонь получился куда сильнее и куда меньших размеров. В третий же раз я расположил данные отполированные драгоценные камни в держателях, установленных так, чтобы усиливать свет и сдерживать его в медном сосуде. Эта попытка, продемонстрированная фараону, позволила растопить твердое железо в семь футов толщиной, что вызвало ужас и благоговение у придворных.

Это могущество самого Аполлона, оказавшееся в руках смертных, и по приказу фараона мне нельзя проводить дальнейшие эксперименты, ибо бог не станет делиться подобной силой безнаказанно.

Воля фараона, как всегда, мудра.