Текст книги "Пепел и перо"

– Уотен, что, во имя Герона, ты творишь? – резкий, недовольный голос принадлежал профессору Вульфу. Джесс быстро застегнулся и развернулся, чтобы выглянуть в камеру, которую делили на двоих Глен с Халилой. Глен с какого-то перепуга решила поупражняться и стояла теперь на руках посреди своей темницы. Стояла твердо, точно скала, и баланс держала безупречно. – Готовишься стать придворным филадельфийским шутом?

Глен плавно опустила ноги, разогнувшись так грациозно, как Джессу ни за что бы не удалось, выпрямилась и потянулась.

– Тренировки расслабляют, – сказала она. – И кровь приливает к мозгу, это думать помогает.

– Увидела что-нибудь полезное снизу? – поинтересовался Дарио.

– А ты увидел, валяясь на своем «ох-каком-неудобном!» матрасе, лентяй?

Молодой человек пожал плечами, что уже можно назвать немалым достижением, ведь обычно он лишь упирался плечом в прутья тюремной решетки и скрещивал на груди руки.

– И что я должен тебе на это ответить? – спросил он. – Это тюрьма. Тут ничего нет.

– Дарио, ты безнадежен, – сказал Вульф. – Джесс. Скажи ему, насколько он не прав.

– Разбери сетку под матрасом. Скрути вместе, прикрепи к решетке на окне и поверни. Таким рычагом можно свернуть как минимум один прут решетки очень даже легко. Его можно использовать как инструмент или заточить в качестве оружия…

– Матрас легковоспламеняющийся, от него будет много дыма, – добавила Морган. – Нужно быть осторожными, если хотим использовать его для отвлечения внимания. Воздух тут не очень хорошо циркулирует. Просто будет надышаться, если дыма много.

Халила подняла свой платок и развернула в руках.

– Если по краям завязать по камню, – сказала она, – то из этого выйдет отличное оружие.

Дарио заворчал:

– Ладно, ладно. Все вы разбираетесь в грязных драках и тюрьмах куда лучше меня. Но как мудро заметил профессор, нам нужно просчитывать свои действия на три шага вперед. Давайте предположим, что отсюда мы выбрались, уберегли свои жизни от лап поджигателей и нашли способ убраться из города. А потом что? Полагаю, нам бы не помешало придумать способ связаться с союзниками, которые еще у нас остались. Не думаю, что решение этой проблемы у вас припасено в рукаве.

Ответил Джесс:

– Если сюда проносят провизию, то тут должны быть и катакомбы для контрабандистов.

– Поясни, – резко потребовал Вульф. – Потому что я не позволю вам вслепую бегать по неизведанной территории. Нам необходимо…

– Идут, – оборвал его капитан Санти.

Только тогда Джесс расслышал шаги, а потом и скрежет ключа у наружной двери. Он подскочил на ноги и подошел к решетке так быстро, что чуть голова не закружилась. Томас же, наоборот, даже не шевельнулся и так и остался сидеть на краю своей койки – хотя Джесс решил, что подобное спокойствие Томас выработал не без усилий.

Дверь распахнулась, и вошли трое мужчин, на этот раз других, но выглядели все сурово, что подсказывало, что они готовы к любым неприятностям. Халила в своей камере напротив неспешно повязала на голову платок, спрятав его кончики. Джесс понятия не имел, как ей удавалось оставаться чистой в таких условиях, но она по-прежнему выглядела так, будто только что вышла из библиотечного кабинета, несмотря на то, через что им пришлось пройти. При виде опрятности Халилы Джессу отчего-то стало чуточку легче.

Морган, с другой стороны, внешне куда больше походила на внутреннее состояние Джесса: вся бледная, утомленная, с волосами, спутавшимися и отчаянно нуждавшимися в расческе. Джессу очень хотелось запустить руку в ее шелковый беспорядок кудрей. Неужели пришли за ней? Джесс боялся, что Томас может оказаться прав – способности Морган представляли ценность, они являлись редким ресурсом на грани исчезновения, на который поджигатели могли нацепить ошейник так же непринужденно, как то сделали в Библиотеке.

Однако вошедшие люди не остановились у камеры Морган, что ненадолго принесло облегчение, которое исчезло, когда один из мужчин подошел к камере Джесса с Томасом и указал точно на Томаса.

– Вот ты, – сказал мужчина. – Пошли с нами. – Его отрывистый голос с акцентом звучал недружелюбно. У него была бледная кожа и соломенного цвета, коротко стриженные волосы, а еще он явно нередко попадал в драки, потому что нос его так и остался кривым после одного из ударов.

Джесса происходящее застало врасплох, и он не сразу сообразил, что все это может означать. Он повернулся к Томасу, и одного взгляда на каменное выражение лица приятеля оказалось достаточно.

– Он никуда один не пойдет, – сказал Джесс.

– Отойди, пацан.

– Не дождетесь. Хотите его, придется забирать нас двоих.

Мужчина рассмеялся.

– Имеешь в виду, что придется пройтись по тебе? – поинтересовался он. – Да без проблем.

Джесс испугался, что это может оказаться правдой. Конечно, он умел драться, ведь, в конце концов, его тренировали быть библиотечным солдатом – эффективным, быстрым, смертоносным, – и он был уверен, что кровь ему пролить точно удастся. Однако мужчин было трое, а на Томаса вряд ли стоило рассчитывать, ведь друга и без того бросало то в злость, то в парализующий страх без видимых причин. Томас, может, и станет сражаться ради спасения других, а вот ради себя – едва ли.

Джесс испугался, но со страхом он был знаком давно и тесно, особенно после пережитого в Великой библиотеке и всех тех ужасов, что он уже повидал. Страх стал для Джесса верным другом. Почто что силой, не слабостью.

– Если будешь вынуждать нас тебя приструнить, будет больно, – сказал поджигатель. Он ухмыльнулся, продемонстрировав ряд своих кривых зубов, не менее побитых, чем его нос. – Выбор за тобой.

– Джентльмены, – произнес Санти из соседней камеры, которую делил с Вульфом, и прильнул к прутьям решетки. Голос капитана звучал очаровательно, а это означало лишь то, что он готов творить жуткие вещи. – Если вам нужна информация, идите к тому, у кого есть звание.

– О, до тебя тоже доберемся, – ответил мужчина. Хлопнул тяжеленной деревянной дубинкой по своей ладони и подошел к Санти. – Расспросим тебя о-очень громко, если будешь так себе вести, книголюб.

– Забавно, что вы считаете подобное слово оскорблением. В то время как я бы предпочел акцентировать внимание на смещенных пропорциях вашего лица. Сколько, если не секрет, драк вы проиграли? Полагаю, число куда выше того, где вы побеждали. Вы уверены, что друзей с собой привели достаточно?

Мужчина хлопнул своей дубинкой по решетке камеры Санти, что оказалось ошибкой, потому что вместо того чтобы отступить, Санти явно к этому приготовился и тут же ухватился пальцами за дубинку, дернув так, что целая рука мужчины оказалась между прутьев. Мужчина взвыл от боли. Джесс мало что видел, однако услышал, как дубинка упала на пол, а Санти, очевидно, подхватил ее первым, потому что следом ударил ей по решетке так звучно, что сам воздух завибрировал, будто от звона колокола.

Все трое пришедших вздрогнули.

– Ну вот теперь можем и поговорить, – сказал Санти.

Это почти что сработало, однако, к сожалению, начальник вошедших оказался сообразительнее, чем Джесс предполагал… и тот тут же отступил, вытащив огромный, грубо сделанный пистолет, которым прицелился вовсе не в Санти, а точно в Джесса.

– Верните дубинку, капитан, – сказал он. – Сейчас же. Все вы нам не нужны, вам это известно.

Мужчина взвел курок, пока говорил. Джесс натянул на лицо улыбку.

– Он блефует, капитан, – сказал Джесс. Все внутри похолодело, но показывать этого Джесс не собирался. В семье его в первую очередь научили сражаться, как загнанная в угол крыса без шансов на побег. – Он не выстрелит. Иначе его самого потом вздернут.

– О, я так не думаю. Мы можем себе позволить одну-две потери. Особенно из числа тех, кто носит библиотечную униформу. Твоя шкура ничего не стоит, ее разве что можно через стену швырнуть в наших врагов.

Джесс наблюдал, как палец мужчины на курке напрягается – а затем тут же отступает, когда дубинка, которую держал Санти, падает на пол, отскакивает и подкатывается к ботинку мужчины.

– Хорошо, – сказал Санти. – Перемирие.

– Разумное решение. – Сообразительный начальник опустил свой пистолет – не произведенный Библиотекой, а американский, громадный, который наверняка бы оставил в груди у Джесса премерзкую дырень, – и сунул обратно в кожаную кобуру. – Ну а теперь давайте начнем сначала. Ты. Крупный. Как я и сказал, ты идешь с нами.

Джесс снова открыл было рот, однако Томас опустил свою руку на плечо друга и отодвинул его – не грубо, но решительно, – когда выходил вперед. Он молча повернулся спиной к решетке, что сначала озадачило Джесса, пока он не сообразил, что это для того, чтобы позволить мужчинам надеть на руки Томаса металлические кандалы. Очевидно, Томасу приходилось переживать подобное прежде, причем не раз, пока он находился под библиотечной стражей.

Томас кивнул Джессу, поглядев на него своими ясными голубыми глазами.

– Со мной все будет в порядке, – сказал Томас, хотя и было понятно, что это наглая ложь.

Джесс пытался придумать, что сказать в ответ, и, когда ключ повернули, распахнув дверь их камеры, а Томас вышел, наконец сообразил:

– Томас. In bocca al lupo.

Это была фраза, которую использовали библиотечные солдаты, когда хотели пожелать друг другу удачи перед прохождением телепортационных залов, перед тем, как пережить этот в равной степени жуткий, причиняющий боль и вызывающий страх процесс перемещения, так что выражение, кажется, подходило к ситуации. «В пасти волка», – означало оно.

– Crepi il lupo, – ответил Томас, когда камеру Джесса вновь наглухо заперли и Томас исчез за внешней дверью на конце коридора. «Убей волка».

Дверь хлопнула и закрылась за его спиной.

Джесс экспрессивно и очень по-английски выругался, а затем присел на корточки, чтобы изучить замок на двери своей камеры, выуживая из своего тайника под хлопковым матрасом отмычки.

– Джесс? – Вульф наблюдал за ним, нахмурившись. – Не надо.

– Я не брошу Томаса одного!

Вульф проворчал что-то, что походило на звук отвращения.

– Тебя пристрелят, не успеешь ты и на пару шагов отойти от здания. Сам подумай. Я знаю, что ты что-то да умеешь. Однако Томас пережил куда более ужасные вещи, чем те, какие способны с ним сотворить здесь, и он знает, что делает. Он купит Уиллингера Бека своей идеей о печатном станке. Сейчас он в безопасности. Беку чужая кровь не нужна.

– В отличие от меня, – заметил Санти. – Я не прочь пролить немного.

– Ник.

– Джесс прав. Нам нужно приглядывать за Томасом.

– Мы будем ждать, – отрезал профессор Вульф. – Мне приходилось ждать и в местах похуже этого.

И это была правда. Вульф пережил все то же самое, что и Томас, в библиотечной тюрьме… и провел в ней куда больше времени. Если кому и стоило бояться, так это Кристоферу Вульфу, ведь он и в лучшие свои времена в душе был раним. Понадобилось с ним познакомиться поближе, чтобы это понять, потому что он мастерски скрывал свою истинную сущность. Однако каждого можно было довести до черты, которая способна их сломить. Вульф свою черту преодолел, был сломлен, однако каким-то неведомым и болезненным образом сумел собрать себя по кусочкам обратно.

– Мы будем ждать, – повторил профессор Вульф. Слова прозвучали достаточно твердо, однако была в них некая печальная нотка. – Пока не выясним больше. Сейчас мы ничего сделать не можем.

Ожидание прошло в мрачной тишине, однако Вульф оказался прав. Через три часа с небольшим, которые Джесс с трудом высчитывал по движению теней, отбрасываемых решеткой на пол тюрьмы, мужчины вернулись и снова распахнули дверь в камеру Джесса.

– Ты, – сказал тот, что был уродлив. – Пошли. Тебя хотят видеть.

– Увидели листовки с объявленной за меня наградой, да? – поинтересовался Джесс и выдавил из себя нахальную улыбку, по большей части ради Морган, потому что она с хмурым беспокойством наблюдала за ним. – Скоро вернусь, – сказал он ей, и она кивнула в ответ.

– In bocco al lupo, – прошептала она, и все остальные повторили следом, точно молитву. От этого улыбка Джесса чуть было не дрогнула. Чуть.

– Crepi il lupo, – ответил Джесс. – Морган. Если я не вернусь…

– Шагай, – оборвал его мужчина и, положив свою ручищу ему на спину, толкнул вперед. Джесс оступился, сложил колени и тяжело повалился вперед, схватившись руками за прутья камеры Морган. – О, да ради всего святого… поднимайся, дурак неуклюжий!

Джесс не успел дать сигнал, но это оказалось и не нужно. Морган быстренько схватила отмычку, которую Джесс зажал между пальцами, ее прикосновение пробежало по его коже с легкостью ветра. У Джесса почти перехватило дыхание, когда он взглянул ей в лицо.

Когда увидел ее кривую, тревожную улыбку.

Джессу хотелось, чтобы у Морган была отмычка на случай, если он не вернется, и она все поняла без лишних слов. Ему хотелось много чего ей сказать, и даже губы уже разжались, чтобы так и сделать, однако в этот самый момент Джесса снова дернули, поставив вертикально, и голова его ударилась в неприступное железо, напоминая о важности держать равновесие. Не помогло. Колени подкосились, и Джесс снова чуть не упал, на этот раз даже не нарочно. Пока Джесс ловил баланс, на руки ему нацепили кандалы.

– Эй, трубочист. – Джесс поднял голову на звук голоса Дарио Сантьяго и увидел, что испанец смотрит на него через прутья своей камеры. Дарио больше не выглядел как ухоженный, надменный денди, а скорее походил на пирата с искоркой чертовщины в глазах. – Не опозорь нас там. Возвращайся живым. И Томаса с собой прихвати, пока там шляешься, ладно? – Он перевел глаза на мужчину, заковывающего Джессу руки. – А ты, поджигатель, можешь не возвращаться. Увижу тебя опять, приятель, и… – Дарио сделал ленивый жест рукой, будто бы проводя ножом по горлу.

– Как мило, – мрачно отозвался Вульф из-за решетки в конце коридора. – Не буду мешать тебе заводить новых друзей, Сантьяго. – Он немного повысил голос, добавив: – Брайтвелл. Он прав. Возвращайся целым и невредимым.

Господи Боже. «Вульф теперь о нас беспокоится? Значит, мы и правда вляпались по уши».

Чужая рука грубо пихнула Джесса между лопатками, заставляя идти, и внешняя дверь тюрьмы отворилась, впуская солнечный свет, который казался таким ярким, что ослеплял, словно боль от столкновения со стеной. На пару мгновений Джесс оказался в полном замешательстве, однако потом немного успокоился, когда поджигатель запер за ними дверь и повел их дальше.

«Быть начеку», – напомнил себе Джесс и моргнул, заставляя привыкшие к темноте глаза сфокусироваться. Здание, которое было отведено исключительно под содержание их под стражей, было длинным, низеньким и невзрачным, с одной стороны выходило на площадь, заросшую травой и густыми деревьями, которые начинали сбрасывать свою листву в преддверии осени. Арена, на которой их заставили наблюдать за сожжением книг, располагалась справа, а впереди, на другой стороне парка, возвышалось четырехэтажное здание из серого камня с голубыми вставками, изрезанное тоненькими окошками с арками, походящими на брови. На задней стороне этого здания возвышалась одинокая башенка со статуей: Бенджамин Франклин, библиотечный ученый, который впоследствии отрекся от своего поста, чтобы избрать путь поджигателя. Святой покровитель города, как говорят. Старую статую Уильяма Пенна уничтожили, чтобы возвести своего собственного героя.

Святой Франклин явно плохо справлялся со своими обязанностями. Город – хотя скорее он походил на деревню – Филадельфия был наполовину разрушен. Городская ратуша перед Джессом являлась единственным зданием более-менее приличных размеров, остальные же дома и магазины выглядели так, будто их собрали наспех, и, видимо, так и было, ведь снаряды от баллист библиотеки регулярно разбивали стены, а учитывая, что в городе не хватало даже провизии из-за извечных войск, стоящих вокруг, новые строительные материалы было сложно раздобыть. Так что уцелевшие здания собирали из остатков металла, разномастных кирпичей и камней, а также ошметков пиломатериалов, которые создавали свой стиль. «Может, они мне и не нравятся, но выживать они умеют», – пришлось признать Джессу. Люди здесь держались сотню лет, противостояли силам, которые без труда завоевали весь остальной мир.

Филадельфия являлась примером дерзости и бунтарства, который поджигатели показывали всему миру. Однако Джесса не покидали подозрения о том, что успех здесь заключался не столько в доблестных заслугах поджигателей, сколько в тайных мотивах самой Библиотеки, которая поддерживала в этих местах жизнь. Давно было принято решение: запереть поджигателей в их же стенах и ждать. У архивариуса имелось и без того много важных дел, и уничтожение города, видимо, находилось в конце его списка.

Горожане этих территорий выглядели так же потрепанно, как и здания, одежда на них состояла из заштопанных, заношенных лохмотьев, непривлекательных, но практичных. Джесс видел группки людей, шагающих бок о бок по улицам, точно племена европейского, африканского и азиатского происхождения. Странно, насколько разными здесь были люди и как они умудрялись все же уживаться вместе. Виной всему, полагал Джесс, был общий для всех враг. Для поджигателей это место, должно быть, являлось столь же привлекательным, как Александрия для молодых ученых. Джесс на своей шкуре испытал и увидел, каким богатым разнообразием обладала Александрия. Однако отчего-то он не ожидал такого же разнообразия от поджигателей.

В воздухе ненавязчиво витал аромат пепла, тянущийся со стадиона, который смешивался с прохладным ветерком, играющим с листвой. «Интересно, как они отапливают дома», – подумал Джесс. Зимы здесь, наверное, суровые. Филадельфия выжила лишь за счет своей гордой самоуверенности.

«Гордой самоуверенности и контрабандистов». Без контрабандистов, добывающих еду, топливо, оружие и разные материалы, тут явно не выжить. Прошмыгнуть мимо библиотечных солдат будет делом не из легких, однако сложности и прокармливали людей вроде местного клана, таких, кто совал носы в дела Библиотеки на протяжении даже больших лет, чем насчитывает семейное древо самого Джесса. А ведь у Брайтвеллов повсюду были кузены – братья по делу, не по крови. Тот, кто доставляет провизию в Филадельфию, точно был предан семье Джесса. Иначе никак.

Вопрос, однако, заключался в том, кому можно доверять и – насколько доверять. Сейчас же Джесс не доверял никому, помимо своих друзей и приятелей.

– Куда мы идем? – спросил он у поджигателя, хотя и был почти уверен, что и без того знает ответ. – С Томасом все в порядке?

За свои вопросы Джесс не был награжден даже взглядом, отчего он занервничал только сильнее, и холодные мурашки побежали по спине. Лучше бы Томасу быть до сих пор целым и невредимым, иначе кто-нибудь – предпочтительно Уиллингер Бек – обязательно заплатит за пролитую кровь.

Стены, возвышающиеся вокруг Филадельфии, оказались усеяны заплатками, точно как и здания города, однако что-то в них должно было быть особенным, ведь у Великой библиотеки в распоряжении имелось немало греческого огня и другого не менее жуткого оружия для войны, и, чтобы выстоять против непрекращающихся натисков врага, потребовалась бы помощь скрывателей. У поджигателей наверняка был хотя бы один, к тому же очень талантливый. «Томас прав, – подумал Джесс. – Они схватят Морган, потому что нуждаются в ней. Она может им много чем помочь». Что ж, пусть попытаются. Морган была куда умнее Джесса, да и сбегала от жаждущих ее поймать недоброжелателей почти всю свою жизнь. А когда ее поймали, то все равно не позволила долго держать себя взаперти. Значит, и у поджигателей ничего не выйдет.

– Двигайся, – проворчал стражник Джесса и жестко толкнул его между лопаток. Джесс пошатнулся, но устоял, а затем одарил мужчину невеселой улыбкой.

– Я могу побежать, – сказал Джесс. – Если хотите устроить забег.

В ответ на это стражник положил руку на свой пистолет.

– Так и знал, что откажетесь. Будем честны, вы не в форме, так что даже за моей дорогой престарелой бабулей бы не угнались.

– Заткнись, книголюб.

По-прежнему было смешно слышать такое оскорбление.

Джесс приказал себе запоминать все, что видел: расположение деревьев, зданий, улиц. Было бы неплохо еще получить возможность подойти поближе и поискать везде потайные двери. Тут точно должны быть двери, о которых знают лишь контрабандисты и городская стража. Джесс сомневался, что тайники остались бы, если бы знающий свое дело вор – а он себя считал таковым, – получил бы шанс хорошенько осмотреться.

Джесса привели прямиком к городской ратуше, единственному зданию, которое еще хоть как-то сохраняло архитектурный облик. Целое здание, однако, от войны не укроешь, так что даже на ратуше виднелись места, где гранит в них оплавился и деформировался, а где стены оказались разбиты и собраны обратно. Тем не менее здание сохраняло свое чопорное, упрямое величие, что было видно особенно сегодня, под ясным, голубым небом, нависающим дугой над их головами. Башня ратуши, как бы это ни было удивительным, все еще оставалась неповрежденной. Напоминала о минувших мирных временах.

– Так, а что за ней? – спросил опять Джесс. – Да ладно вам. Как будто я сам не узнаю, когда в окно выгляну.

– Поля, – ответил один из сопровождавших. Интересно. Значит, горожане Филадельфии выращивали достаточно и старались не полагаться лишь на благосклонность контрабандистов. Что ж, их можно понять.

Однако это также делало их и уязвимыми, хотя Джесс сомневался, что люди это понимают.

Войдя в ратушу, Джесс словно попал в щедрый на декор античный мир. Здание изначально строилось в качестве серапеума Великой библиотеки, так что внутри все еще сохранились элегантные эмблемы, являвшиеся библиотечной визитной карточкой, прилепленные на высокие колонны, мраморные плиты под ногами и всевозможные украшения.

Что же здесь не сохранилось, так это книги. Ни книжных стеллажей, ни Кодексов, ни статуй библиотекарей. В самом центре главного зала инкрустированный на полу узор, который они миновали, выглядел куда скуднее всего остального, и Джесс пришел к выводу, что там однажды была эмблема Библиотеки, однако разбилась, а местные мастера подлатали на свой лад. Теперь символ, по которому они прошли, изображал раскрытую книгу, объятую языками пламени, полыхающими на корежащихся, горящих страницах. До отвращения к месту.

Джесс и его стражники поднялись по лестнице, огибающей здание до третьего этажа, а затем миновали длинный коридор, облицованный темным деревом и украшенный старыми портретами американской знати. Огромная, искусно выполненная картина в конце коридора изображала одну из битв за город: героическую армию поджигателей, восставших против библиотечных войск, а вокруг них пылали жуткие, зеленые языки пламени греческого огня, поглощающего деревья и здания. Картина вызывала ужас и восхищение одновременно.

Джесс постарался не смотреть на другие иллюстрации победы поджигателей, на которых были стопки книг, собранные в кучу на лестнице этого самого здания и объятые пламенем. При виде подобного Джессу тут же хотелось схватить нож и уничтожить картину. Сжигать книги, неважно по религиозным или политическим соображением, по мнению Джесса, подразумевало только одно – зло.

Один из стражников постучал в дверь, и приглушенный голос по ту сторону ответил:

– Входите.

Тогда стражник распахнул тяжеленную дверь в конце коридора. Джесса подтолкнули вперед – будто он без помощи бы не сообразил что к чему, – однако сами поджигатели, сопровождавшие его сюда из тюрьмы, входить не стали.

– Прикрой за собой дверь, а то сквозняк будет, – произнес мужчина, сидящий за столом: Уиллингер Бек. Он выглядел как никогда самодовольно и надменно. Джесс подчинился, скорее чтобы между ним и стражниками появилась преграда, чем чтобы услужить Уиллингеру.

Джесс проигнорировал Бека, потому что сбоку сидел Томас, расположившийся в уютном бархатном кресле, которое было достаточно большим для крупных размеров товарища и казалось даже пропорциональным. Томас поднял глаза, встретив взгляд Джесса, и едва заметно кивнул. «Я в порядке». Джесс не был уверен, что это действительно так, но понимал, что Томас пытается донести. И, сказать по правде, оказаться за пределами тюремной камеры, наверное, лучше, чем любые угрозы, какие Бек был способен здесь высказать.

Кабинет не особо-то внушал страх. Он скорее выглядел напыщенным по сравнению с руинами и бедностью, царящими в остальном городе.

Сам кабинет украшали блестящие деревянные панели, изысканные, удобные кресла и стулья, а письменный стол казался настолько огромным, что сошел бы, видимо, за обеденный стол человек на восемь, если не считать наваленные на нем бумаги. В кабинете имелись и стеллажи с книгами… оригинальными книгами, и ни единого библиотечного бланка среди них не было. Некоторые книжные корешки красовались позолотой, намекая на свою редкость, и Джесс узнал даже парочку книг, которые сам читал, держал в руках и тайно доставлял, бегая по Лондону по заданиям своего отца. Большинство книг здесь выглядели потрепанными и неуклюжими, определенно являясь творениями рук местных мастеров.

Однако от чего у Джесса скрутило желудок, так это книги, которые – почти составляя добрую сотню – лежали стопками рядом с Томасом. Джесс узнал эти книги, как узнал и пакеты и сумки, которые теперь валялись в углу и в которых эти книги принесли. Это были те самые фолианты, которые Джесс с друзьями спас из александрийских Черных архивов. Запрещенные книги. Книги, полные опасных идей, изобретений и знаний.

Томас, как осознал Джесс, как раз читал одну из этих книг.

– О-о, – начал Бек и поднялся из-за своего стола, чтобы подойти к креслу Томаса. – Проходи, садись. Нам с тобой есть что обсудить.

– Мне и здесь неплохо, – ответил Джесс. Ему куда больше нравилось оставаться на ногах, быть подвижным. Он уже начал изучать помещение, соображая, как отсюда можно сбежать – пожалуй, широкие окна станут лучшим вариантом. Нужно лишь швырнуть одну из тяжелых настольных статуэток в стекло, и ох, сколько открывается тогда возможностей. Больше всего Джесса беспокоило, как он будет убеждать Томаса последовать за ним. Но будем решать проблемы по мере их поступления. «Я мог бы убить Бека попутно».

– Я сказал, сядь, – произнес Бек, и вместе с приветливым тоном резко улетучился и весь его дружелюбный настрой, что уже больше походило на правду. Джесс в ответ уперся плечом в стену между двумя картинами, на которые даже не взглянул, и скрестил руки на груди. Молчание затянулось почти на полминуты, прежде чем Бек сделал вид, что Джесс только что и не пренебрег приказом, и повернулся к Томасу: – Ты говорил, он станет сотрудничать.

– Станет, – без запинки отозвался Томас. – Когда объясните ему, зачем он здесь.

Беку все это не нравилось, осознал Джесс. Ему не нравилось, что Томас, вопреки здравому смыслу и ситуации, заправлял положением дел. И ему явно не нравилось притворяться культурным. «Ну и хорошо», – подумал Джесс, представляя, как все эти книги обратятся в пепел, развеянный по ветру.

– Что ж, вы меня заинтриговали, – сказал Джесс. – Продолжайте.

Томас не продолжил, отчего пришлось говорить Беку, а точнее, не говорить, а ворчать:

– Он сказал мне, что вы вдвоем можете соорудить приспособление для репродукции оригинальных книг, работающее без помощи скрывателя или же копировальщика. Сказал, что для работы вы нужны оба.

– Это правда, – отозвался Томас. – Моя первая модель вышла грубоватой и нестабильной. Джесс предложил немало улучшений, которые помогли машине работать исправно.

Томас научился отлично врать. «Я плохо на него влияю», – подумал Джесс и внезапно почувствовал гордость за это. Бек сердито покосился на них обоих, сначала на Томаса, а потом на Джесса, который в ответ лишь пожал плечами.

– Рассуждайте об этом так, – сказал Джесс. – С нашей помощью вы сможете пошатнуть власть Библиотеки куда сильнее, чем от простого уничтожения книг.

– Это правда, – сказал Томас. – Как обесценить государственную валюту? Печатать все больше и больше денег до тех пор, пока они не обесценятся. Знания являются главной валютой Великой библиотеки. Если сделать так, что книги станут общедоступными без ограничений, Библиотека потеряет над вами власть. Потеряет власть над всеми.

Непроницаемое выражение лица Бека – суровое – не изменилось, и Джесс поймал себя на мысли, что этот мужчина, возможно, либо очень глуп, либо очень умело держит свои козыри при себе. Учитывая, как ему удается так долго выживать и оставаться предводителем поджигателей, ответ, скорее всего, кроется во втором варианте. Рука Бека потянулась к ручке на столе, и он начал вертеть ее между пальцами, когда он уселся обратно в кресло, глядя в упор на Джесса – только на Джесса – и о чем-то раздумывая.

– Я вас услышал, – произнес он наконец. Явно тянул время. – Очень любопытно.

Джесс вздохнул и сказал:

– Давайте ближе к сути.

Беку определенно не нравилось, когда его подгоняют. Ему, вероятно, хотелось сделать вид, что он всерьез размышляет над предложением, однако Джесс понимал, что решение мужчина уже принял. Так что вопреки своему суровому выражению лица, Бек вскоре продолжил:

– У нас нет возможности отправить книги, сколько бы вы их ни создали, за пределы стен города. Если, конечно, у вас нет какого-то магического решения для их транспортировки… с помощью вашей скрывательницы, например…

«Пусть не впутывает сюда Морган», – подумал Джесс, однако не знал, какой знак подойдет, чтобы сообщить об этом без слов Томасу.

Да это оказалось и не нужно.

– Вы не улавливаете сути, – сказал Томас, не моргнув и глазом. – Мы предлагаем способ, в котором необходимость в скрывателях отпадает вовсе. Мы построим для вас механизм и предоставим чертежи, по которым можно будет построить еще больше таких механизмов из простейших составляющих, которые можно раздобыть где угодно. Отправьте за стены города чертежи, не книги. Создайте книжные издательства в каждом уголке мира.

Теперь жадную искорку в глазах Уиллингеру скрыть все же не удалось, она проскользнула сквозь суровую маску на его лице на долю секунды, а затем исчезла бесследно, вновь вернув ему его профессионально скучающий вид.

– Для начала мне нужно увидеть подобное чудо в действии.

– Разумеется, – ответил Джесс. – И увидите, если предоставите нам инструменты и возможность построить машину.

– И вы предоставите письменные инструкции по строительству этой машины в обмен на что именно?

– Свободу, – сказал Джесс. – В обмен вы освободите нас и всех наших друзей.

В ответ на это Бек невесело усмехнулся и произнес:

– Я не могу отпустить на свободу за пределы наших стен даже своих собственных людей. С чего вы взяли, что я могу пообещать подобное вам?