Текст книги "Шкатулка Судного дня"

Двадцать

Великий темный магистр ложи Аваддона Кладис восседал на своем золотом троне – если вам хочется придираться, то трон был не из настоящего золота. Если вы будете придираться дальше, то это был не совсем трон. Это было позолоченное мягкое кресло, потому что спина Великого темного магистра болела так, «словно две шлюхи дерутся на ней, как на параде шлюх». (Великий темный магистр однажды был женат, но это ему не помогло.)

– Выйди вперед, Шестой адепт. Собрал ты десятину с остальных членов ложи в этом месяце?

Шестой адепт подошел к трону Великого темного магистра и положил красный бархатный мешочек на серебряный складной столик рядом с креслом.

– Да, ваше темнейшество. Вот она.

Магистр протянул руку и вздрогнул, когда спину прострелила боль. Он взял мешок и взвесил его на ладони.

– Легкий.

– Да, ваше темнейшество. – Шестой адепт повесил голову. – Мы потеряли нескольких братьев.

– Это еще почему?

Третий аколит, единственный член ложи, который удосужился заехать на собрание сегодня, сказал:

– Глава ложи Аваддона Кладис в Сан-Диего торгует «Вольво» и дает очень хорошие условия всем членам других лож, которые переходят к нему.

Магистр подумал минуту и серьезно кивнул.

– А что за условия?

– Лизинг на сорок восемь месяцев. Полная гарантия на три года. Никаких наличных.

Магистр устроился на троне поудобнее.

– Хорошие машины. И условия приятные.

– Да, ваше темнейшество, – сказал Шестой адепт, – плюс он ставит бесплатное блютус-радио.

– Бесплатно? – переспросил магистр. – Эта ложа всегда меня раздражала.

– Да, сэр. Они позорят владыку Аваддона, – сказал Третий аколит.

– Но они умны.

– Да, – хором согласились Шестой адепт и Третий аколит.

– Сан-Диего уроды, – сказал магистр и прочистил горло. Он чувствовал себя очень хрупким и смертельно усталым. Ему очень не нравилась старость. В сердце у него стояло столько стентов, что подчиненные звали его Железным человеком, когда думали, что он не слышит. Он дважды лежал в хосписе и один раз пережил клиническую смерть продолжительностью шесть минут. К жизни его вернуло сочетание таинственных трав и чистой ненависти. Ненависти к другим ложам и к последователям Калексимуса, которые прокляли его, наслав второй инфаркт, боль в спине и старость. Он не должен был стареть. Великие темные магистры не стареют. Магистр не сомневался, что это просто проклятие. Ему никогда не приходило в голову, что в высоком давлении и уровне холестерина следует винить скорее тонны жареной еды и лавочку с рыбой и жареной картошкой, которую он держал всю жизнь, а вовсе не ведьм.

– Сколько осталось? – спросил он.

– Адептов и аколитов? – уточнил Шестой адепт.

– Нет, грелок для чайника и обувных колодок! Конечно, адептов и аколитов.

– Минимум дюжина, ваше темнейшество.

– Что значит «минимум»? Больше дюжины?

Шестой адепт поджал губы и покачал головой:

– Нет. Всего двенадцать.

Магистр вздохнул:

– Некогда великая ложа пришла в плачевное состояние.

– Да, в плачевное, – согласился Третий аколит.

– Когда-то нас боялись. Лос-анджелесская ложа была самой большой в стране.

– Да, она была велика и устрашающа.

– А потом все пошло наперекосяк.

– Да, ваше темнейшество, – согласился Шестой адепт.

– А почему, как ты думаешь? – спросил магистр. Шестой адепт ничего не ответил и повернулся к аколиту. Третий аколит кашлянул.

– Возможно, сэр, дело в букве «д».

– Боюсь, ты прав, – пробормотал магистр.

Самые страшные противоречия в ложах Кладис Аваддона касались правописания. За многие века не один нож воткнулся в спину из-за вопроса, как писать имя бога – «Аваддон» или «Аввадон». Насчет самой фразы «Кладис Аваддон» тоже были сомнения. С этим сталкиваются почти все тайные общества. Обычно никто в ложе не знает, как на самом деле работает латынь. Всем нравится название «Кладис[5]5
  Cladis – родительный падеж от слова clades, «разрушение».


[Закрыть] Аваддон», потому что оно звучит официально и таинственно, но никто не представляет, есть ли в нем какой-то смысл. А попросить о помощи нельзя, потому что тогда священные тайны ложи будут раскрыты. В результате тайные общества держат пальцы крестиком и надеются на лучшее. И считают, что им повезло, потому что они такие таинственные, что за пределами общества его название почти никому не известно.

– Полагаю, нам нужно обсудить ситуацию с Фрэнком, – объявил магистр.

Шестой адепт и Третий аколит вздрогнули при упоминании реального имени члена ложи. Но это была только вина Фрэнка. Любой, прошедший через ритуал инициации, получал определенный статус в ложе. Магистр был всего один, а вот адептов и аколитов могло быть много. А вот Фрэнк так и не смог собраться и подняться выше… Фрэнка. Он был тайным позором всей ложи.

– Теперь, когда Фрэнк мертв, мы можем поговорить о слоне, которого мы все не приметили, – вздохнул магистр.

– Что за слон? – поинтересовался Шестой адепт.

– Не надоело умничать? – спросил магистр.

Шестой адепт покачал головой.

– А ты что думаешь, аколит?

Третий аколит тоже покачал головой.

– Боже, – сказал магистр и уронил лицо в ладони. Через мгновение он сказал: – Фрэнк нас обворовывал.

– Обворовывал? – спросил аколит.

– Обворовывал! Что в этом слове тебе не ясно? Он крал священные предметы и продавал их на онлайн-аукционе. Обычно всяким хиппи, которые делали из них четки и все такое.

Третий аколит прищурился.

– Это имеет какое-то отношение к комнате восемь?

– Это имеет непосредственное отношение к комнате восемь, – серьезно кивнул магистр.

Аколит скорчил гримасу.

– Это оттуда теперь воняет?

– Да. То есть внутри ты не был?

– Нет, ваше темнейшество. А нужно?

– Только если хочешь расстаться с завтраком, – сказал Шестой адепт, – точнее, со всеми завтраками, которые ты съел за жизнь.

– Не понимаю.

– Фрэнк взорвался. Точнее, его взорвали, – пояснил магистр, – вы видели видео, где кита подорвали динамитом на пляже в Орегоне?

Третий аколит радостно кивнул:

– Да, сэр. Оно крутое. Ваше темнейшество.

– Тогда представь, что это случилось в помещении. В этом здании. С Фрэнком. В комнате восемь.

– Он взорвался?

– Как пудель в микроволновке, – сказал Шестой адепт, – как будто кто-то размазал по стенкам чили с говядиной.

– По-моему, больше похоже на сто фунтов зельца, – сказал магистр.

– И это тоже, ваше темнейшество.

Третий аколит вздрогнул.

– Можно, я сяду, сэр? Мне что-то нехорошо.

– Конечно. Дай ему стул, адепт.

Шестой адепт прошел в заднюю часть комнаты и вернулся со складным стулом. Третий аколит тяжело рухнул на него.

– Опусти голову между коленей, – велел магистр.

Аколит наклонился и сказал приглушенно:

– Да, ваше темнейшество.

– Если тебя вырвет в священном зале, я…

– Не вырвет.

– Ну, тут довольно мерзко пахнет. Внизу жарят на горелом масле, а из комнаты восемь идут… испарения.

– Все будет хорошо, обещаю, – сказал Третий аколит.

– Молодец, – одобрил магистр, – итак, Шестой адепт, что мы будем делать с комнатой?

– Ваше темнейшество, несколько других адептов и аколитов ее уже убирали, но не смогли справиться до конца. Вы же сами видели.

– Да, понимаю. Но мы должны закончить.

– Конечно. Мы неплохо продвигаемся. Нам понадобится отбеливатель и пара респираторов.

– И ты наверняка хочешь потратить на это деньги ложи? – прищурился магистр.

Шестой адепт виновато переминался с ноги на ногу.

– Ну, это в некотором роде дела ложи, сэр.

– Сколько?

– У меня в куртке список. Подождите минутку…

Магистр махнул рукой.

– Успокойся, я тебе верю. Бери, – он протянул адепту мешочек с десятиной, – возьми деньги отсюда, только принеси сдачу. И чек.

– Да, ваше темнейшество. Спасибо.

Магистр покачал головой:

– Когда мы потеряли место для собраний в Бербанке, все покатилось как снежный ком. Нам нужна комната восемь. Ресторан внизу не приносит денег даже на налоги на здание. Нам нужны жильцы, причем еще вчера.

– Мы работаем над этим, – сказал Шестой адепт.

Магистр наклонился посмотреть на Третьего аколита и тут же пожалел об этом, потому что спину снова пронзила боль.

– Как ты там, аколит? Все еще тошнит?

– Уже лучше, ваше темнейшество, спасибо. Еще бы пару минут…

– Конечно, сколько угодно. Мы же не хотим отмывать еще и вторую комнату.

– Нет, сэр. Спасибо, сэр.

Магистр снова обратился к Шестому адепту:

– И что ты там нашел? Оно поможет нам найти виновника?

Шестой адепт вытащил из шкафа картонную коробку с надписью «Замороженная треска» и принес ее магистру.

– Покажи, – велел старик.

Шестой адепт вынул пластиковый пакет для еды навынос, захваченный в ресторане, и протянул его магистру. Тот достал из него сломанную шкатулку.

– Я ее искал. По крайней мере, теперь мы знаем, что он пытался продать.

– Старую шкатулку?

– Не просто старую шкатулку, – обиделся магистр, – да, это выглядит как старая шкатулка, но Фрэнк, скорее всего, заявил тому, кто превратил его в фарш, что это Сосуд Призыва.

– Который вызывает владыку Аваддона? Никогда раньше его не видел.

Магистр опустил руки.

– Ты и сейчас его не видишь, идиот. Это просто коробка для скрепок.

– Извините.

– Надо же, каким он был дерьмом. Пытался продать нашу главную реликвию. Да он почти заслужил то, что с ним сделали.

– Вы совершенно правы, ваше темнейшество.

Магистр сел поглубже в кресло, чтобы выпрямить спину.

– В твоем сундучке с игрушками что-нибудь осталось?

Шестой адепт поставил коробку и принялся перебирать лежавшие в ней пакеты.

– В основном всякие обломки и остатки, если можно так выразиться. Перстень. Медальон Фрэнка. Несколько зубов, пара золотых. Может быть, есть смысл передать это его семье.

– Все?

– Еще по мелочи, но это интереснее всего. – Шестой адепт передал магистру сложенный клочок бумаги. Клочок высох, но был покрыт грязно-бурыми пятнами.

Магистр развернул его кончиками пальцев и разложил на коленях. Посмотрел на него.

– Что ты мне показываешь? Это реклама ярмарки выпечки.

– Не только, сэр. Посмотрите на нижний край.

Глаза у магистра были уже не те, что прежде. Он прищурился, но разглядел только порнографическую выпечку.

– А что эта овсяная печенька с изюмом делает с кексом?

Шестой адепт нагнулся и указал на нижний уголок флаера:

– Сюда смотрите.

Старик ужаснулся.

Великий темный магистр ложи Кладис Аваддон принадлежал к древнему роду жрецов, который насчитывал много веков. Ложа существовала с тех пор, как люди научились писать. На самом деле, как только первый человек нацарапал что-то, он тут же захотел скрыть это от остальных. Показывать только избранным. Правильным. И тех, кто подглядывал, немедленно убивали. Примерно так и появились тайные общества. Ложа Кладис Аваддон стала одним из первых и самых тайных.

Конечно, об их существовании стало известно во время неприятностей с инквизицией, и на какое-то время ложа была распущена. Ее члены сохранили преданность своему божеству, но теперь поклонялись ему в частном порядке, видя, что инквизиция делает с теми, кого считает еретиками. То есть примерно со всеми. По целому ряду причин никто не хотел подставлять ни одну часть тела под раскаленный металл. Ложа затихла почти на четыреста лет и снова вернулась в 1835 году, когда последний инквизитор снял свой заостренный капюшон, уложил его в чехол для заостренных капюшонов и убрал с глаз долой вместе с тисками для пальцев, железными девами и другими безделушками, служащими для духовного убеждения.

Судя по тому, что Фрэнк прошел этот письменный тест, даже он понимал, кто выдал ложу инквизиции и заставил ее уйти в подполье.

А теперь эти уроды устраивали ярмарку выпечки.

– Это то, о чем я думаю? – спросил магистр, щурясь еще сильнее.

– Да, ваше темнейшество. Это печать культа Калексимуса, – сказал Шестой адепт.

– Кого? – подал голос Третий аколит, все еще смотревший в пол.

– Культа Калексимуса, нечестивых ублюдков, которые разрушили нашу жизнь. Значит, это они взорвали Фрэнка.

Шестой адепт пожал плечами.

– Похоже на правду, сэр. Это единственная мистическая вещь в комнате, которая не выпала из нашего шкафа.

Магистр скомкал бумажку.

– Значит, вот в чем дело. Им нужна шкатулка, чтобы устроить свой ложный апокалипсис до того, как мы устроим истинный. Вот что, Третий аколит. Пойдем покупать печенье и обрушим гнев Аваддона на их головы, как хренов грузовик кирпичей.

– Да, ваше темнейшество.

– Угу, – слабо сказал Третий аколит, не поднимая головы.

– Еще что-то? – спросил магистр, вынимая пакет с надписью маркером «сухой лед». – Тут что?

– Мы не знаем, – сказал Шестой адепт. – Надо посмотреть получше. Может быть, это еще одна улика. Или просто кусок печенки Фрэнка.

Тут Третьего аколита наконец вырвало.

Двадцать один

Торговый центр «Беверли» стоял на углу бульваров Беверли и Ла-Сьенега, на окраине Беверли-Хиллз, волшебной страны, жители которой делают покупки, глядя не на цены, а на имена дизайнеров. Людей, которые смотрели на ценники, остерегались и, не трогая физически, мысленно выгоняли в темные предместья, где обитают туристы в шлепанцах, аккордеоны и летающие обезьяны.

Выйдя, наконец, из торгового центра, Куп был счастлив и слегка шокирован. Он был из тех, кто смотрит на ценники, и каждый продавец заметил его в ту же секунду, как он вошел. Одежда на нем сидела так плохо, как будто он – в лучшем случае – позаимствовал ее у кого-то. А в худшем – зашел в благотворительный магазин и стащил первое, что попалось под руку. Если бы Куп знал хоть какие-то правила богатых людей, он бы сделал то, что сделал бы любой разумный человек на его месте. Встал бы в атриуме торгового центра и заорал: «Я вышел из тюрьмы, и у меня есть деньги. Оденьте меня, как полагается». Пребывание в тюрьме придало бы ему экзотический флер, он стал бы кем-то вроде щенка тибетского мастиффа или абиссинского кота. А больше всего на свете богачи любят одевать своих дорогущих домашних животных. Но Куп ничего этого не знал, поэтому он бродил по разным бутикам, трогал ткани, о которых раньше только слышал, ужасался ценам – в песо они выглядели бы еще ничего, а вот в долларах… – и воплощал собой то, что в «Беверли-центре» ненавидели. Он напоминал, что они рядом с Беверли-Хиллз, а не в самом районе, и поэтому к ним при желании может зайти кто угодно, нищий и необразованный.

Но Куп сидел в тюрьме и привык не замечать отвращения других людей. А с каким удовольствием он смотрел, как отношение продавцов меняется на прямо противоположное, когда он вытаскивал кучу наличных, полученных от мистера Вавилона.

В конце концов, хотя охранники бродили за ним по пятам, а продавцы смотрели косо, он вышел из «Беверли-центра» с двумя костюмами, несколькими рубашками и парой итальянских ботинок. Он пока не решился надеть один из костюмов, но симпатичная продавщица убедила его уйти из магазина в новых ботинках, слаксах и одной из рубашек. Куп чувствовал себя на миллион баксов, стоя на бульваре Беверли и ища такси. Когда к нему подъехал черный автомобиль с затонированными стеклами и мужик с пистолетом жестом велел ему сесть внутрь, Куп стал чувствовать себя несколько дешевле. Он был разумным преступником и понимал, что если попытается убежать в своих новых ботинках на кожаной подошве, то вскоре упадет на тротуар. Возможно, с пулей в спине. Поэтому он поступил так, как подобает разумному преступнику. Сел в черный автомобиль.

Человек с пистолетом захлопнул дверь и выбил пакеты из рук Купа.

– Повернись, – велел он.

Куп повиновался, и ему на глаза надели повязку и швырнули его на сиденье. Куп успел заметить молодую женщину в скромном офисном костюме. Она казалась совсем не такой мерзкой, как мужик с пистолетом. Вдруг она сказала:

– Будьте так любезны назвать свое имя.

– Так, – сказал Куп, – вы меня похитили, но не знаете, кто я такой?

– Я просто хочу проверить вашу личность.

– Тогда я Бенджамин Гаррисон, двадцать третий президент Соединенных Штатов.

– Пожалуйста, давайте серьезнее. Так будет проще для всех, включая вас.

– Вы шутите? – Куп начал злиться, а потом вдруг похолодел. – Вы работаете на Эдди?

– Что за Эдди? – спросил кто-то. Куп решил, что это мужик с пистолетом.

– Неважно. Грумер моего пуделя. Вы кто?

– Твои новые лучшие друзья.

– Тогда давайте вы снимете с меня повязку и мы все обнимемся?

– Боюсь, что нет, сладенький.

Куп сделал глубокий вдох. Он полностью потерял самообладание, но сумел этого не показать. Он попытался придумать резкий ответ, но сумел только спросить:

– Вы точно не с Эдди?

– Вас зовут Чарльз Купер, среднего имени у вас нет? – спросила женщина.

– Среднего имени нет. Да.

Он услышал, как она печатает что-то на клавиатуре ноутбука. Закончив, она сказала:

– Почему бы нам не снять с него повязку? Стекла затонированы, а нас он скоро увидит.

– Я вас уже видел, – сообщил Куп.

– Видишь? Он нас уже видел.

– Никакого веселья с тобой, – мрачно сказал мужик с пистолетом.

– Он думает, что мы хотим его убить. Это не лучший способ начинать деловые отношения, – возразила женщина.

– Вот об этом и я говорю. Работа, работа, работа. Наверняка когда ты первый раз смотрела «Звездные войны», то думала только о квартальном отчете Дарта Вейдера. Он упустил принцессу. Он придушил офицера.

– Он позволил взорвать Звезду смерти, – сказала женщина.

– Ну вот. Теперь понимаешь?

– Давай снимем повязку.

– Хорошо. Но только потому, что иначе ты не заткнешься.

– Спасибо.

Мужик с пистолетом наклонил голову Купу и стал возиться с узлом. Куп сказал:

– Я знаю отличного семейного консультанта в Долине, если вам надоело ссориться.

Наконец повязка упала, и мужик с пистолетом защелкнул на Купе наручники.

– Заткнись и думай о своем пуделе, – велел он.

– Собака – лучший друг человека, – сказал Куп, изучая наручники. Они казались очень крепкими, с хорошими замками.

Мужик покачал головой:

– Нет. Вот лучший друг человека. – Он достал из кармана фляжку и сделал глоток.

– Можно мне тоже глоточек, раз уж мы друзья? – Куп протянул руки.

Мужик улыбнулся и сделал еще глоток.

– Дай ему выпить, – сказала женщина, – он успокоится.

Мужик подумал и наконец протянул Купу фляжку. Он отсалютовал ей и отпил. Это был бурбон. Неплохой.

– Эй, жадина, хватит. Это на всех, – сказал мужик и наклонился забрать фляжку. Куп выплюнул виски прямо ему в глаза. Он вскрикнул и вытер лицо рукой. Куп пнул его, отбросив на женщину, и рванул ручку двери. Он не знал, как быстро они едут и где они. Ему показалось, что это богатый пригород. Он выпрыгнул на клочок травы у поворота и откатился как можно дальше. Поднявшись на ноги, он побежал по невероятно зеленым лужайкам.

Миновав пару домов и сделав резкий поворот, он заметил открытую калитку и вбежал во двор. Семья – мама, папа и двое детей, мальчик и девочка, – готовила барбекю. Куп не остановился. Папа, переворачивавший бургеры, тоже. Куп подбежал к забору и перевалился через него настолько грациозно, насколько позволяли наручники.

То есть совсем не грациозно. Он упал на спину, и под ним что-то пискнуло. Куп дотянулся до собственной задницы и вынул оттуда резиновую собачью игрушку. Очень большую. Какой вообще адский мутант может в это играть? Ответ он узнал сразу. Мутант выбрался из будки и потянулся. Это был ротвейлер с мордой размером с «Хонду Цивик». «Ладно, он большой. Нестрашно. Не привлекать внимания. Двигаться медленно. Я не угрожаю. Вот так вот. Ты там потягивайся, потягивайся». Но когда пес повернулся к нему и зарычал, Куп забыл про «Хонду».

Это был джип с акульими зубами.

Куп медленно встал, держа руки перед собой, на виду у собаки. Двинулся через двор к дому, приговаривая «Хорошая собака. Хорошая» снова и снова. Он сконцентрировался на ходьбе, потому что иначе представлял, что пес разорвал его на куски и проглотил, оставив только ступню в пятисотдолларовом итальянском ботинке, которую можно будет похоронить.

Потом он вспомнил о драконе в стене, которого однажды встретил…

Что-то рухнуло на землю у него за спиной. Он обернулся и увидел мужика с пистолетом. За ним следовала женщина. Пес задумался, увидев новых нарушителей, и Куп воспользовался моментом, чтобы двинуться чуть быстрее. Но пес быстро собрался. Куп появился тут первым, и чудовищная зверюга решила сконцентрироваться на нем. Наконец Куп бросился бежать.

Шансов у него не было.

Ротвейлер прыгнул ему на спину и уронил его на траву. После удара Куп мог только беспомощно лежать. Через секунду пес обвис на нем, как двухсотфунтовый мешок мехового цемента. Еще через минуту его стащили в сторону. Куп встал на колени и попытался вдохнуть. Ребра не сломаны. Из него никто не вырвал ни куска плоти. Пес лежал на спине рядом с ним, из холки у него торчала игла – транквилизатор. Женщина прятала пистолет в кобуру под пиджаком. Мужик с пистолетом поднял Купа на ноги и подтолкнул к забору. Он перелез первым. Женщина велела Купу лезть следующим, а сама пошла замыкающей.

Два то ли агента, то ли копа, то ли похитителя-любителя – Куп так и не решил, кто они, – вели его тем же путем, каким они сюда попали.

– Неплохо выглядит, – сказал Куп семье, когда папаша снял с гриля кучу котлет и сосисок. Ему никто не ответил. Купа посадили обратно в фургон, и он двинулся дальше.

По дороге мужик с пистолетом сказал:

– Если упомянешь, что сбежал, я прослежу, чтобы тебя скормили пауку.

– Большие у вас пауки, – заметил Куп.

– Собаку помнишь?

– Да.

– Паук больше.

Куп сплюнул траву, застрявшую между зубами.

– А тебе позволяют принимать такие решения? Мне почему-то кажется, что если я попрошу у тебя кофе без кофеина, ты принесешь мне галошу.

Женщина прикрыла рот ладонью, скрывая смешок. Мужик с пистолетом мрачно на нее посмотрел.

– Мы здорово повеселились, пока тебя ждали, парень. Ну и заварушку ты устроил.

– Спасибо. Я бы и не узнал, если ты мне не объяснил. – Куп посмотрел на пол и увидел чужие ботинки рядом со своей новой одеждой. – Можно поосторожнее? Тут все совсем новое.

Мужик с пистолетом приоткрыл дверь и выкинул все пакеты.

– Вы свободны, рубашечки! – крикнул он вслед.

Куп посмотрел на него:

– Ты представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы на них заработать?

– Да.

– Я просто спросил.

Женщина с отвращением взглянула на своего напарника.

– Если это тебя утешит, – сказала она Купу, – ты хотя бы уйдешь. А я с ним каждый день работаю.

– Ты, наверное, много тратишь на успокоительные.

– Столько же, сколько на квартиру.

– Вы разбиваете мне сердце, – сказал мужик с пистолетом, – кстати, умник, ты непоправимо испортил мне рубашку, плюнув на нее, так что мы квиты.

– Меня похитили и меня чуть не сожрал тираннозавр. Какое уж тут «квиты», – возразил Куп.

– Это не похищение, – покачала головой женщина, – рассматривай это как агрессивное предложение работы.

– Больше ничего не говори, – велел мужик с пистолетом.

– А какой соцпакет? – осведомился Куп.

– Что?

– Ну раз это работа. Сколько дней отпуска? Входит ли в страховку стоматология? Опционы?

– Я тебя не пристрелю, и этого хватит.

– Неплохой вариант, – согласился Куп.

– Так и думал, что тебе понравится.

Куп сел поудобнее, пока фургончик грохотал по… по чему он там грохотал. Он решительно ничего не мог сделать. Он пытался не показывать страха. Честно говоря, боялся он уже меньше, чем несколько минут назад. Он убежал, но его не пристрелили. Они даже спасли его от челюстей Куджо[6]6
  Взбесившийся сенбернар из одноименного романа Стивена Кинга.


[Закрыть]. Значит, он им нужен. Он надеялся, что сможет справиться с задачей. Ему было неудобно, потому что в одном из пакетов, выброшенных на улицу, лежала одежда Морти. Может ли это считаться компенсацией за то, что Морти сдал его и засадил в тюрьму?

В конце концов он решил, что нет. Почти может, но нет.

Они ехали еще полчаса. Мужик с пистолетом держал Купа на мушке всю дорогу.

– А твоим боссам нет дела до того, что ты пьяный направляешь оружие на людей? – спросил Куп.

– Это сокращает количество мудаков в офисе. – Мужик отпил еще виски.

– А у вас есть специальная форма на тот случай, если ты кого-то пристрелишь?

Женщина прыснула и стукнула ладонью по ноутбуку. Куп быстро прошел путь от паники к тревоге и от нее к скуке.

Наконец фургончик сбавил скорость, повернул налево, проехал по короткому спуску, а потом остановился.

– Мы приехали, Золушка. Пора тебе повстречаться с принцем. – Мужик с пистолетом открыл дверь и вышел. Куп успел заметить, что они, скорее всего, приехали на подземную парковку. На полу красовалась желтая разметка. Рядом стояли другие фургончики. Потолок поддерживали бетонные колонны. Он выбрался из машины.

– Попробуй дернуться тут, и я стану меньшей из твоих проблем, – предупредил мужик с пистолетом.

– В следующий раз, когда будешь говорить что-то в этом духе, щурься, как Клинт Иствуд. Больше деревенских напугаешь. – Купу совершенно не хотелось никуда идти, и он дерзил. Стоял у машины и оглядывался. Да, это всего лишь подземная парковка. Ему стало легче, но он слегка разочаровался. После всего этого он надеялся увидеть тайное убежище в дремлющем вулкане или заброшенный ракетный склад. А его привезли в подвал «Уолмарта» или чего-то в этом роде. Но точно не в полицейский участок. Он бывал в них достаточно часто, чтобы узнавать их по запаху.

– Где мы? – спросил Куп.

– В Диснейленде. Будешь хорошо себя вести, дам тебе сфотографироваться с Даффи Даком.

– С Дональдом Даком. Даффи Дак – герой Уорнер Бразерз, не Диснея.

– Господи, – сказал мужик с пистолетом, – вам с ней надо пожениться и завести таких же скучных детишек.

– Я тут ни при чем. Если хочешь издеваться над людьми, изучи сначала материал.

– Надо было скормить тебя собаке.

– Но тогда я не смог бы помочь тебе разобраться с утятами. Признай это. Я уже полезен.

Мужик с пистолетом ткнул дулом в ребра Купу:

– Пошли, Аль Капоне. Сюда.

Втроем они подошли к тяжелой металлической двери, сбоку от которой висел экран. Когда женщина приложила к нему ладонь, на нем высветился странный узор, похожий на схему электропроводки, наложенную на астрологическую таблицу. Из стены выскочила игла, женщина прикоснулась к ней и уронила на экран каплю крови. Новый узор. Потом экран позеленел и выдал надпись «добро пожаловать». Металлическая дверь открылась.

– Вау, – сказал Куп, – и так каждый раз?

– Да, – ответила женщина.

– Тебе хотя бы конфетку за это дают?

– Заткнись, – велел мужик с пистолетом.

«Если они так ведут себя со своими людьми, то что они сделают со мной?» – думал Куп. Если водительских прав не хватит, чтобы доказать его личность? Он представил, как его утыкивают иглами, как подушечку для булавок, забирая кварты крови. Куп терпеть не мог иглы. Правда. Когда ему было пять лет и врач хотел сделать ему прививку от кори, Куп укусил его. Когда врач пошел за матерью Купа, Куп залез на стол, продавил внутрь одну из плиток потолка и залез за потолок. Стараясь не наступать на каркас, он добрался до вестибюля и выбрался наружу. Это был его первый побег и самый лучший. Но здесь не было плиток на потолке. Только мазохистка и человек, который хочет его пристрелить. «Возможно, мне стоило остаться в тюрьме».

За дверью оказался длинный коридор с крашеными стенами. Он так часто вламывался в такие коридоры, что чувствовал себя как дома. Кстати, а где он?

Пока они шли, женщина сказала:

– Меня зовут Бэйлисс, а джентльмена с пистолетом – Нельсон.

– Для тебя – мистер Нельсон.

– Я могу звать тебя Чарльз или Чарли? – спросила Бэйлисс.

– Куп, – ответил он, – Чарли меня звал только брат.

– Вы были близки?

– Если под близостью ты понимаешь неспособность выносить друг друга, то да. Мы были настоящей семейкой Партриджей.

– Плохо. Мы с братом дружим.

– Не слушай сопливых историй этого жулика, – велел Нельсон, – потом он расскажет тебе, как ходил в детский садик десять миль сквозь пургу и продал своего щенка, чтобы купить лекарство для бабушки.

– Не обращай внимания. Он злится, потому что ему уже две минуты не дают выпить, – пояснила Бэйлисс.

Они подошли к ряду лифтов, и одна из дверей открылась. Нельсон втолкнул Купа внутрь и нажал на кнопку шестого этажа. Они миновали этажи, помеченные «Сверхъестественный ужас», «Межпространственный ужас», «Разнообразные ужасы», «Научные ужасы» и «Турнир по пинг-понгу». Куп готовился к любому дерьму, которое могло ждать на шестом этаже. Подъем продолжался всего несколько секунд. Несмотря на ствол, уткнувшийся в спину, он готов был броситься бежать.

Лифт звякнул, и дверь открылась. Куп уже почти чувствовал пулю в спине, но он не мог сдаться без боя.

Он увидел, наверное, самое скучное зрелище в своей жизни. Куча мужчин и женщин, одетых в костюмы, сидела в офисных отсеках, обложившись бумагами и ноутбуками. «Меня что, похитили бухгалтеры?» Если он выживет, объяснить это Морти будет непросто. «Под дулом пистолета мне пришлось сводить дебет с кредитом».

Они вошли в другой лифт. Нельсон встал перед кнопками, так что Куп не увидел, куда они едут. «Если это в самом деле странный офисный планктон, сбежать будет нетрудно. С деньгами, полученными от Вавилона, я смогу купить фальшивый паспорт и уехать в Мексику».

Дверь снова открылась, и они вышли в огромный зал. Примерно в таком НАСА могла бы собирать орбитальные бластеры. Люди в белых халатах бродили вокруг странных машин всех форм и размеров. За лысым ученым гнался маленький круглый робот, утыканный вращающимися клинками. Еще у пары Эйнштейнов была в руках странная винтовка. При каждом выстреле мишень менялась. Сначала она превратилась в пишущую машинку. Потом в груду пластинок на 78 оборотов. Потом в испуганного лемура. Две головы в аквариумах вели серьезную беседу с парнем, который держал перед ними чертеж. Что-то, похожее на морскую звезду в старушечьих очках, взяло у одного из ученых планшет и прошло с ним сквозь стену. «Как это?» – подумал Куп. Это была единственная вещь, за которую сумел уцепиться его перегруженный мозг. «Как это?» Он шел вперед, пытаясь не пялиться на ученых, но все же поглядывал по сторонам, ища возможности сбежать.

Здесь это казалось куда менее вероятным, чем у конторских крыс внизу.

– Добро пожаловать в Департамент необычайных наук, – сказала Бэйлисс.

– Куда? Чего? – переспросил Куп.

– Департамент необычайных наук. Я знаю, звучит странно. Думаю, что когда они придумали это название много лет назад, оно было очень современным. Но теперь оно кажется старомодным.

– Или безумным, как и все эти люди.

– В первый раз многие так говорят. Здесь мы изучаем способы защищать мир от научных и чудотворных аномалий.

– То есть вы типа Охотники за привидениями.

– Мы не только гоняемся за привидениями, но это тоже бывает.

– Я не знаю, чего вы от меня хотите, но мне кажется, что мне тут не место, – сказал Куп.

– Мне тоже, но варианта было два: пристрелить тебя или привезти сюда, – сказал Нельсон, – можем вернуться к первому варианту.

– Нет, спасибо.

Они вышли в коридор и зашли в комнату без номера и таблички. К облегчению Купа, это оказался обычный офис со стульями вокруг большого стола, телефоном и компьютером в углу. Он еще никогда так не радовался при виде скучных вещей. Нельсон толкнул его на стул, а сам вместе с Бэйлисс сел напротив. Потом Нельсон наконец отложил пистолет.