Текст книги "Кровавое наследие"

Глава 6

Норрек не покидал каюты, пока не пришло время завтрака. Никто не разговаривал с ним, а капитан Каско так и не простил пассажира, оставившего грязь на палубе. Норрек был даже благодарен за отсутствие общения, не желая, чтобы хоть кто-нибудь помешал его возвращению в безопасность каюты.

Ночью он спал урывками, преследуемый не только снами о славе Бартука, но и ужасным образом мстительного духа Фаузтина, явившегося покарать его. И пока «Ястребиный огонь» наконец не отчалил, ветеран не успокоился. В открытом море беспокойные призраки наверняка не станут преследовать его. Когда же корабль закачался на волнах, рассекая носом штормящую воду, Норреку стало уже казаться, будто он просто вообразил себе зловещее привидение, что тот, кого он принял за Фаузтина, был всего лишь еще одним визджереем, а то и вовсе порождением взбаламученного мозга солдата.

Последнее более походило на правду. В конце концов, Норрек ужасно измучен проклятыми доспехами. Его не покидали воспоминания о гробнице, о резне в таверне. Латы Полководца довели его до предела, вынуждая шагать по горам без сна и отдыха, да еще такими темпами, каких не вынесло бы большинство мужчин. Если бы не тот факт, что лишь часть усилий принадлежала ему самому, Норрек подозревал, что давно бы почил.

Чем дальше от берега уходил «Ястребиный огонь», тем сильнее становилась зыбь. С каждым стоном корабля в Норреке нарастала уверенность, что в какой-то момент море раскрошит ветхий корабль в труху. И все же «Ястребиный огонь» продолжал продвигаться, оседлывая одну волну за другой. Кроме того, несмотря на пеструю внешность капитана Каско и его разношерстную команду, экипаж отлично справлялся с судном. Матросы ловко взлетали вверх по канатам и суетились на палубах, держа корабль в готовности ко встрече со стихиями.

Усмирить они не могли разве что шторм. Небо неотвратимо чернело, там и тут его рассекали сполохи молний. Ветер усиливался, сгибая мачты и пытаясь разорвать паруса. Норрек, наконец-то оказавшийся снаружи, поспешно вцепился в поручни – волна толкнула «Ястребиный огонь» в бок.

– Право руля! – кричал где-то Каско. – Право руля!

Рулевой подчинился приказу, но ветер и вода восстали против него. На помощь кинулся второй член экипажа, и, лишь приложив огромные усилия, пара выполнила указание капитана.

Наконец полил дождь, и поток с небес заставил Норрека спрятаться в каюту. Он не только ничего не знал о мореплавании, но, облаченный в доспехи, рисковал жизнью каждый раз, приближаясь к поручням. Одна злая волна – и он полетит за борт.

Грязная лампадка, яростно качающаяся под потолком, отчаянно, но тщетно пыталась осветить каюту. Норрек шлепнулся на койку и попытался думать. Он еще не полностью отбросил надежду избавиться от треклятых лат, но по-прежнему даже понятия не имел, что делать. Тут требуется могущественный маг, а он не знал никого с такими способностями. Если бы только можно было попросить Фаузтина…

Воспоминания о виденном на причале – или вроде бы виденном – вернулись, вновь бросив Норрека в дрожь. Лучше забыть о Фаузтине – и о Сэдане тоже. Они мертвы.

Настала ночь, но шторм не утих. Норрек заставил себя спуститься за похлебкой и в первый раз заметил, что часть экипажа озирает его не только с равнодушием и презрением. Теперь несколько взглядов казались почти дружелюбными. Дружелюбными, но все же опасающимися. Норрек не сомневался, что это связано с доспехами. Кто он? – должно быть, удивлялись они. Доспехи говорили о силе и власти. Зачем же такому, как он, путешествовать на столь убогой посудине, как «Ястребиный огонь»?

И снова он забрал еду в каюту, предпочтя одиночество. На этот раз пища оказалась чуть более аппетитной, или, возможно, предыдущее варево так сожгло язык солдата, что он лишился вкусовых ощущений. Норрек проглотил все до капли, лег и попробовал уснуть. Он не жаждал вновь увидеть сны о Бартуке, и кошмары о гробнице отнюдь не привлекали его. Но усталый боец просто проваливался в дрему и знал, что бороться с изнеможением не стоит. Даже жестокая качка «Ястребиного огня» не помогала держать глаза открытыми…

– Так… хорошо… отдохнуть, – раздался скрипучий, но по-прежнему знакомый голос. – Но ведь… говорят… грешники недостойны… покоя… а?

Норрек с выпучившимися глазами вскочил на ноги. Фитиль в лампе едва тлел, но даже при этом крохотном огоньке солдат видел, что в комнатенке больше никого нет.

– Проклятие!

Очередной кошмар. Глядя на лампу, Норрек сообразил, что мог уснуть, даже не сознавая этого. Голос звучал в его голове, и нигде больше. Голос ныне потерянного товарища…

Голос Сэдана.

Грянул гром. «Ястребиный огонь» содрогнулся. Норрек ухватился за край койки, потом снова попытался лечь и расслабиться.

– Надо было… послушаться Фаузтина… Норрек. Теперь уже… может быть… слишком поздно.

Он оцепенел, лишь взгляд метнулся к двери.

– Иди к нам, друг… к Фаузтину… и ко мне.

Норрек выпрямился.

– Сэдан?

Ответа не последовало, но снаружи каюты заскрипели доски, словно кто-то прошел по ним и теперь остановился у самой двери.

– Кто там?

«Ястребиный огонь» накренился, и Норрек чуть не покатился кубарем. Солдат прижался к переборке, взгляд его не отрывался от двери. Неужели он вообразил и этот хриплый, рождающийся в муках голос Триста?

После кошмара в гробнице прошло порядком дней, измотавших нервы опытного бойца хуже любого сражения, но все же что-то тянуло Норрека к двери. Весьма вероятно, что, когда он откроет ее, там никого не окажется. Сэдана и визджерея там быть не может, они не поджидают друга, так безжалостно убившего их. Такое случается только в страшных историях, рассказанных шепотом у ночных костров.

Но и о чудовищных разумных латах Норрек до сих пор не слыхал.

И снова скрипнули доски палубы. Норрек стиснул зубы, потянулся к щеколде…

Рука в перчатке резко повернулась – и запылала зловещим красным.

Норрек отдернул перчатку, удивленно наблюдая за внезапно потускневшим свечением. Он протянул руку снова, и на этот раз ничего не случилось. Успокаивая себя, Норрек отодвинул засов и настежь распахнул дверь…

Дождь и ветер обрушились на него, но никакой жуткой фигуры, обвиняюще грозящей ему костлявым пальцем, снаружи не было.

Натягивая плащ, Норрек поспешил на палубу; взгляд его метнулся влево, потом вправо. Где-то на носу маячили размытые силуэты матросов, сражающихся с парусами, но – ни следа воображаемых фантомов.

Чьи-то тяжелые шаги заставили его повернуться к корме – оттуда на бак бежал один из людей Каско. Человек миновал бы Норрека, даже не взглянув на него, но солдат остановил его. Не обращая внимания на свирепое выражение лица матроса, он прокричал:

– Ты никого здесь не видел? Никто не стоял около моей каюты?

Моряк фыркнул что-то на чужом языке и отпрянул от Норрека, словно от прокаженного. Солдат проводил взглядом убегающего, а затем посмотрел на перила. В голову ему пришла нелепая мысль, но все же, рискуя жизнью, он шагнул к краю и перегнулся через поручни.

Волны безостановочно бились об истрепанный временем корпус «Ястребиного огня», словно изо всех сил пытаясь проломить деревянную обшивку, наполнить собой брюхо корабля и утащить судно и его обитателей в пучину, к гибели. Море бурлило, иногда вздымая волны так высоко, что Норрек с трудом различал небеса.

Но предполагаемого посетителя видно не было. Мстительный призрак не цеплялся за борт. Значит, не простившие убийцу тени Сэдана Триста и Фаузтина не стояли под дверью каюты. Он просто вообразил их, как и раньше.

– Ты! Что ты делать снаружи? Внутрь! Внутрь!

С носа к Норреку приближался хромающий капитан Каско, несказанно разгневанный тем, что его единственный пассажир бросил вызов стихиям. Норрек, впрочем, сомневался, что это связано с заботой капитана о его, Норрека, благополучии. В сердитых словах Каско звучал страх.

– Что? Что-то не так?

– Не так?! – рявкнул иссохший, словно мумия, моряк. – Не так? Ничего не так! В каюту! Тут шторм! Ты дурак?

Борясь с соблазном ответить «да» на вопрос Каско, Норрек все же не решился вступать с капитаном в спор. Под пристальным взором колченогого моряка он вернулся в каюту, закрыв дверь и избавившись таким образом от хмурой образины Каско. Через секунду Норрек услышал шарканье удаляющегося капитана.

Мысль попытаться опять уснуть совершенно не привлекала Норрека, но тем не менее он попробовал. Сперва в мозгу у него бушевали вопросы, на которые – все, кроме одного, – старый боец мог ответить. Этот единственный вопрос касался красной латной печатки – отчего она засветилась как раз перед тем, как он решил выйти на поиски? Если за дверью не притаилась опасность, зачем доспехам принимать такие меры защиты? Правда, контроль над ним латы сейчас не взяли, но все же в их действиях, несомненно, была какая-то цель. Норрек заснул, все еще размышляя над поведением доспехов. И не пошевелился, пока залп грома, тряхнувший каюту, не сбросил его с койки. Сбитый с толку солдат тщетно пытался определить, долго ли он спал. Шторм вовсю свирепствовал, и Норрек сделал вывод, что прикорнул всего на пару часов. Бури, которые ему пришлось пережить, редко длились больше дня, хотя он и предполагал, что в открытом море все может быть иначе.

Разминая затекшие руки и ноги, Норрек потянулся и попробовал задремать снова.

Громкий треск, совершенно не похожий на гром, резко сорвал его с постели. Солдат узнал бы этот звук, даже если бы ему не доводилось слышать его раньше. Это был звук ломающегося дерева.

А на корабле, во время дикого шторма, этот звук означает гибель для всех.

Норрек метнулся из каюты и направился к носу корабля. Крики известили его о том, что экипаж уже пытается справиться с угрозой, но он знал, насколько тяжела задача, если случилось именно то, о чем он подозревает. Поврежденный корабль – уже плохо, но попытки чинить его во время такого хаоса…

Через мгновение худшие его страхи подтвердились. Несколько матросов пытались не дать одной из мачт сломаться окончательно. Одни тянули канаты, стараясь поставить на место верхушку, а остальные пытались укрепить разрушенные участки планками, гвоздями и теми же тросами. Но все же Норрек уже знал, что все их усилия напрасны. Мачта клонилась все опаснее и опаснее, а когда сдастся она, вскоре за ней наверняка последуют и другие.

Ему хотелось хоть чем-то помочь, но его навыки были слишком скромными. Норрек взглянул на свои руки в латных перчатках, кроваво-красный цвет которых делал их с виду такими могучими, полными сил. Вся хваленая власть наследства Бартука не принесет ему сейчас никакой пользы.

Мысль эта мигом улетучилась – вокруг каждой перчатки безо всякого предупреждения принялась формироваться пронзительно-голубая аура.

Норрек внезапно обнаружил, что метнулся вперед; доспехи вновь взяли на себя руководство его действиями. На этот раз солдат был уверен в намерениях доспехов, хотя слегка и сопротивлялся. Латы жаждали достичь места назначения, а если они вместе с Норреком погрузятся на дно, этому наверняка не суждено осуществиться. Поэтому они будут действовать ради жизни Норрека.

– Прочь! Прочь! – вопил капитан Каско, абсолютно уверенный, что его неповоротливый пассажир сделает ужасную ситуацию еще хуже.

Норрек, однако, пронесся мимо него, чуть не врезавшись в хромого моряка.

Мачта хрипло стонала – верный признак, что лишь секунды отделяют ее от падения на соседнюю. Норрек вдохнул поглубже, тревожно ожидая, что предпримут доспехи.

– Кесра! Квезал иракус!

Молнии подчеркнули каждое слово, сорвавшееся с уст солдата, но Норреку было плевать на это. То, что он увидел, без сомнения, заметили и все стоящие вокруг: несколько внезапно возникших мерцающих зеленоватых фигур, окруживших разломанную мачту и словно вцепившихся в нее. Их сильные гладкие руки оканчивались пальцами-присосками, а там, где должны были быть ноги, тела чудовищ расширялись, как у гигантских слизняков. Создания ползли и шипели, их едва различимые гримасы напоминали галлюцинации сумасшедшего художника, изобразившего морду летучей мыши в клоунской раскраске.

Моряки в панике бежали, побросав тросы и доски. Мачта начала заваливаться…

Мерцающая орда возвратила ее на место. Пока часть из них придерживала мачту, остальные принялись ползать вокруг. Слизистый след, который они оставляли, покрывал все трещины. Сперва Норрек не мог понять, что они затеяли, но потом заметил, что слизь эта быстро затвердевает, укрепляя мачту. Твари ползли и ползли в безумной гонке друг за другом по замкнутому кругу. Их собратья, которым больше не нужно было подпирать мачту, наблюдали, шипя нечто вроде ободрения кружащимся вокруг столба.

– Кесра! Квезал ранакка!

Демоны быстро отползли от мачты, сбившись в кучку. Норрек оторвал взгляд от жуткой группы, оглядывая завершенную работу. Несмотря на ураганный ветер, мачта покачивалась, будто при легком бризе. Они не только починили ее, но и укрепили так, что теперь она наверняка перенесет путешествие лучше, чем две другие.

Словно бы тоже удовлетворившись, доспехи небрежно махнули демонам рукой. Чертову стайку объяла вспышка пламени, столь яркая, что Норреку пришлось прикрыть ладонью глаза. Шипение тварей усилилось, а потом свет, будто вздохнув, исчез, не оставив и следа ни от слизняков, ни от их слизи.

Шторм как ни в чем не бывало продолжал бушевать, швыряя «Ястребиный огонь» из стороны в сторону. И все же экипаж не торопился вернуться на свои посты. Только когда капитан наконец рявкнул на них, матросы неуверенно поспешили на места. Люди огибали Норрека по широкой дуге – на их лицах явственно читался страх. Конечно, их жизни были спасены благодаря явлению демонов, но сам факт, что с ними плывет тот, кто может призывать подобный ужас, наверняка потряс моряков до самой глубины их душ.

Норрека, однако, это не заботило, его беспокоили подгибающиеся ослабевшие ноги. Хотя заклинания исходили от доспехов, он внезапно почувствовал себя так, словно только что в одиночку поднял и починил мачту. Норрек ждал, что латы отправятся обратно в каюту, но теперь, когда основная опасность была устранена, они, очевидно, решили предоставить дальнейшее ему.

Уходя с палубы, Норрек чувствовал, будто его железный нагрудник весит тысячу фунтов; к тому же тяжелые взгляды команды «Ястребиного огня» продолжали сверлить ветерана. Несомненно, они скоро забудут, кому обязаны жизнями, и начнут размышлять, что означает присутствие на борту повелителя демонов. Страх имеет привычку обращаться жестокостью…

И все же Норрек сейчас думал только о том, как добраться до постели. Он отчаянно нуждался во сне. Даже буря не сможет теперь его разбудить. Придет утро, и, если нужно, он попытается объяснить, что произошло.

Норрек лишь надеялся, что никто из команды тем временем не предпримет ничего глупого… и фатального.

* * *

Тьма. Теплая, обволакивающая тьма.

Кара свернулась в ней, как в гнезде, таком уютном, что ей долго-долго не хотелось покидать его. Но потом пришел момент, когда что-то – какое-то тяжелое ощущение, дурное предчувствие – заставило ее повернуться, поежиться… и попробовало разбудить.

А еще она услышала голос:

– Кара! Девочка! Где ты?

Знакомый голос медленно вытаскивал ее из забвения. Кто-то помогал Каре Ночной Тени проснуться. Эта темнота, это небытие держали пленницу. Уют, который они предлагали, душил, настаивая на вечном сне.

– Кара!

Нет, больше тут уже не уютно. Теперь все царапается, колется, ты словно в гробу, а не в мягкой постели…

– Кара!

Веки некромантки дрогнули и открылись.

Она стояла в деревянной гробнице, и все тело будто окоченело.

Где-то залаяла собака. Девушка моргнула, пытаясь сфокусировать зрение. Мутного света, проникающего в узкие щели, хватило на то, чтобы лучше понять, что с ней. Дерево давило на девушку со всех сторон – что это, пустой ствол безо всякого выхода? Дупло? Ее каким-то образом засунули сюда, запечатали и оставили тут умирать?

Волна клаустрофобии накрыла Кару с головой. Она попробовала пошевелить руками, но не смогла. Они были притянуты к бокам крепкими ростками, тянущимися от «стен». Хуже того, лицо поросло мхом, склеившим губы. Она пыталась издать хоть какой-то звук, хотя понимала, что никто не услышит ее слабого стона.

Псы лаяли громче… ближе. И она вспомнила голос, голос капитана Джероннана, выкрикивающий ее имя:

– Кара! Госпожа! Девочка! Ты меня слышишь?

Ноги тоже не двигались: они были связаны, как и руки. Кара была абсолютно беспомощной.

Боязнь замкнутого пространства усиливалась. Хотя большую часть своей короткой жизни некромантка провела в уединении, у нее всегда оставались и свобода передвижений, и свобода выбора. Напавшие призраки лишили ее и того, и другого. Почему они сразу не прирезали ее, отчаявшаяся Кара сказать не могла, но если в скором времени ей не удастся убежать, она погибнет, как погибла бы от кинжала… но смерть будет медленной и мучительной.

Она не собиралась мириться с этой мыслью. Ей хотелось бежать, хотелось свободы, только бы не переживать невыносимую пытку голодной смертью…

Связанную, с заткнутым ртом – никакие замысловатые заклинания ее не спасут. Нет, теперь в ней бурлили, требуя выхода, грубые эмоции, обычно сдерживаемые последователями Ратмы. Кара уставилась на дерево с ненавистью человека, заживо зарытого в могилу.

Она не умрет так, от черной магии нежити…

Она не умрет так…

В дупле стало жарко: на коже некромантки выступили крупные капли пота. Ростки еще туже стиснули ее руки и ноги.

Не умрет…

Ее серебристые глаза полыхнули… ярче… ярче…

Дерево взорвалось.

Обломки веток разлетелись во все стороны. Где-то послышались ругань людей и лай собак. Девушка упала – ничто больше не сдерживало ее. Лишь инстинктивно выбросив вперед руки, Кара спасла свою голову от сильного удара о землю, но все же тело ее сотряслось так, что она потеряла сознание.

Она неясно слышала голоса, которые, казалось, приближались. Какое-то животное, сопя, обнюхивало землю около ее головы, на миг коснувшись уха девушки холодным носом. Она услышала окрик и почувствовала, как ее взяли за плечи сильные, но ласковые руки.

– Кара! Именем Морской Ведьмы, что с тобой случилось, девочка?

– Джерон… – с трудом выдавила она, вновь едва не лишившись чувств.

– Полегче, крошка! Эй, недоумки! Оттащите собак! Я присмотрю за ней!

– Есть, капитан!

Кара плохо запомнила возвращение обратно в Геа Кул – сохранился лишь момент, когда трактирщик, несший ее на руках, бранил одного из своих спутников за то, что тот недосмотрел, и капитан едва не споткнулся о подвернувшуюся под ноги собаку. В те короткие моменты, когда сознание возвращалось к ней, девушка вспоминала короткую встречу с парочкой нежити. Что-то в их облике сильно тревожило ее, но что, она не понимала.

Внезапно Кара догадалась, что они были невидимы, что они играли с ней. Некроманты манипулируют силами жизни и смерти, но здесь было наоборот: визджерей и его насмешливый спутник играли с Карой, словно она неумелый новичок! Более того, почему они вообще вышли в мир?

Ответ наверняка связан с ее первой ошибкой в гробнице. Каким-то образом, хотя в процессе обучения она никогда не сталкивалась со столь поразительными обстоятельствами, когда она оставила фантом в одиночестве, он смог взять полный контроль над телом. Затем он вернул «жизнь» своему товарищу (которого, конечно, знал раньше), и пара, воспользовавшись магией, скрылась прежде, чем вернулась девушка.

Простое объяснение, и все же оно не совсем удовлетворяло ее. Кара что-то упустила из виду, она была в этом уверена.

– Заклинательница?

Слово эхом зазвенело в черепе, заглушая мысли. Девушка с усилием разлепила веки, которые до сего момента были закрыты, и увидела перед собой озабоченную физиономию капитана Ханса Джероннана.

– Что?..

– Спокойно, девочка! Ты два дня провела без еды и питья! Вроде и недолго, чтобы причинить тебе настоящий вред, но и пользы от этого никакой!

Два дня? Они просидела в дереве целых два дня?

– Когда ты пропала той ночью, я сразу отправился на поиски, но только утром обнаружил этот кошелек под стеной гостиницы.

Он протянул девушке маленький кожаный мешочек, в котором Кара хранила кое-какие травы, необходимые в ее профессии. Заклинания некроманта требуют и других компонентов помимо крови, хотя большинству непосвященных это неизвестно.

Странно, однако, что она его потеряла. Захватившим ее в плен потребовалось бы немало драгоценного времени, чтобы сорвать мешочек, – так прочно юная некромантка обычно прикрепляла кошелек. Единственная причина, по которой они могли сделать так, – это желание оставить улику, говорящую о ее похищении, – а зачем это ходячим трупам?

И все же они оставили ее живой, пусть и похороненной в сердцевине погибшего дерева.

Девушка пребывала в замешательстве. Ее состояние, должно быть, отразилось на лице, потому что трактирщик немедленно бросился на подмогу:

– Что случилось? Еще воды? Одеял?

– Я… – Слова, вылетающие из ее рта, больше напоминали кваканье лягушки или хрип ее противника. Кара с благодарностью приняла принесенную воду и попыталась снова: – Я в порядке, капитан… и спасибо тебе за твою заботу. Я, конечно же, заплачу…

– В моем доме не сквернословят, миледи! Больше никаких разговоров о деньгах! И слышать не хочу!

Этот человек поистине возбуждал в ней любопытство.

– Капитан Джероннан, большинство людей, особенно выходцев с Запада, предпочли бы оставить таких, как я, гнить в дереве и, уж конечно, не стали бы организовывать поисковую партию. Почему ты сделал это?

Великан выглядел смущенным.

– Я всегда приглядываю за моими гостями, госпожа.

Несмотря на боль во всем теле, девушка села. Джероннан предоставил ей комнату, каких она и не чаяла встретить в Геа Куле. Чистую и уютную, без малейшего запаха рыбы. Настоящее чудо. Но Кара не позволила приятному окружению сбить ее с мысли и помешать задать вопрос:

– Зачем тебе это, капитан?

– У меня была дочь, – с явной неохотой начал он. – И, прежде чем ты спросишь, она нисколько не была похожа на тебя, хотя тоже прелестная. – Джероннан откашлялся, прочистив горло. – Ее мать была выше родом, чем я, из знати, но мои морские успехи позволили мне подняться, так что мы смогли пожениться. У нас родилась Терания, но ее мать прожила после этого недолго. – В уголке глаза грубого трактирщика блеснула непрошеная слеза, и мужчина поспешно смахнул ее. – Следующие десять лет прошли как в бреду, я не мог выносить разлуки с единственным родным существом, оставшимся у меня. Наконец, когда она только-только начала расцветать, превращаясь в красивую девушку, я ушел в отставку и увез ее за море в место, которое было когда-то дивным. Благослови ее звезды, Терания никогда не жаловалась, ей даже, кажется, нравилось здесь.

– В Геа Куле?

– Не удивляйся так, девочка. Десять лет назад тут было куда чище. Но с тех пор что-то произошло, что-то мерзкое коснулось этих мест, да и, насколько я слышал, и остальных тоже.

Кара старалась сохранять безразличное выражение лица. Как и все последователи Ратмы, она прекрасно знала, что темные силы начали расползаться по земле. Опустошение гробницы Бартука служило тому лишь примером. Некроманты боялись, что скоро мир оступится, потеряет шаткое Равновесие, требуемое для его существования, и чаша склонится в сторону Владык Преисподней.

Демоны уже разгуливают по земле.

Пока она думала, капитан Джероннан продолжал говорить, так что Кара пропустила несколько последних фраз. Однако что-то в конце привлекло ее внимание, да так, что она выпалила:

– Что?

Теперь лицо трактирщика было мрачным, очень мрачным.

– Да, именно это и случилось! Два года мы жили здесь счастливо, насколько это возможно; но однажды ночью я услышал крик из ее комнаты – места, куда бы не проник ни один мужчина, не пройдя сперва мимо меня! Выбив дверь, я не обнаружил ни следа дочери. Окно оставалось закрытым, чулан и шкафы я обыскал, но она каким-то образом испарилась из надежно запертой комнаты – других выходов там не было.

Джероннан перевернул горы и долы в поисках своей дочери, несколько местных более чем охотно присоединились к нему. Три дня они шарили повсюду, три дня прошли безрезультатно… пока как-то ночью, стараясь уснуть, капитан не услышал знакомый голосок, зовущий его.

Несмотря на вспыхнувшую отчаянную надежду, он, будучи человеком осторожным, прихватил церемониальный клинок, врученный ему адмиралом. Сжимая оружие, трактирщик последовал на зов своего ребенка. Больше часа он пробирался по лесам и холмам, ища, ища…

Наконец возле искривленного дерева он увидел свою драгоценную Теранию. Девочка с неестественно бледной – даже белее, чем у Кары, – кожей стояла, ожидая отца с распростертыми объятиями.

Она позвала снова, и Джероннан, конечно же, ответил. С клинком в одной руке он привлек к себе дочь…

И ее клыки чуть не разорвали ему глотку.

Капитан Джероннан прошел под парусами весь мир, видел множество чудес, и дивных, и ужасных, сражался с пиратами и злодеями, но в жизни его был лишь один смысл – вырастить свое единственное дитя.

И ничто не могло бы запасть в его душу сильнее, чем бег сквозь чащу от твари, которой стала его дочь.

– Клинок висит внизу, – пробормотал он, заканчивая. – Красивая и полезная вещь. – И, словно в раздумье, капитан добавил: – Посеребрен, а иначе я не разговаривал бы сегодня с тобой.

– Что произошло с ней? – Кара слышала такие истории, но причины рознились.

– Проклятие, я так никогда и не выяснил! Мне удалось загнать все это в самый дальний уголок мозга, но тут пропала ты. Я боялся, что она вернулась за тобой! – Непрошеная слеза все же выкатилась из глаза. – Я все еще слышу ее крики… и тот, когда она исчезла, и другой, когда я зарубил ее.

Нет, к Каре не подкрался безымянный ужас Джероннана, но две нежити из гробницы наверняка выжидали своего часа, и мысли девушки наконец вернулись к настоящему.

– Прости, капитан, возможно, тебе покажется, что я не сочувствую твоей великой потере, но не скажешь ли ты, отошел ли за время моего отсутствия от берега какой-нибудь корабль?

Вопрос Кары застал горюющего трактирщика врасплох, но он быстро пришел в себя:

– Единственное ушедшее в море за эти два дня судно – «Ястребиный огонь», проклятая скорлупка, если я хоть что-то понимаю в этом деле! Удивительно, как это корыто до сих пор не потонуло.

Только один корабль. Наверное, именно он-то ей и нужен.

– Куда направилось судно?

– В Лут Голейн. Оно всегда ходит в Лут Голейн.

Название было известно девушке. Процветающее королевство на западной стороне Морей-Близнецов, место, куда стекаются купцы и торговцы со всего мира.

Лут Голейн. Визджерей и его ухмыляющийся друг проделали весь путь сюда от гробницы, шагая так, как могут шагать только те, кто не знает усталости. Они специально пришли в Геа Кул, единственный прок от которого – служить точкой, из которой отправляются в другие земли. Но отчего?

Тут могла быть только одна причина. Они преследовали оставшихся членов своей компании, тех, кто забрал доспехи Бартука. Кара подозревала, что это может быть и один человек, но не выбрасывала из мыслей и возможности того, что их больше.

Значит, «Ястребиный огонь» взял на борт выживших или мстителей. Если последнее, парочке придется затаиться и вести себя осторожно, чтобы избежать опознания, но она слышала, что нежить, охотясь за жертвой, способна на многое. Пересечь море – трудно, но не невозможно.

Лут Голейн. Возможно, очередная короткая остановка, но по крайней мере Кара определилась с направлением.

– Капитан, когда отправляется следующий корабль в Лут Голейн?

– Госпожа, ты едва сидишь, а тем более…

Немигающие серебристые глаза остановились на нем.

– Когда?

Мужчина поскреб подбородок.

– Не скоро. Может, через неделю, а может, и позже.

Слишком долго ждать. К тому времени оба мстителя и те, за кем они гонятся, давно скроются, и латы с ними. Хуже всего то, что доспехи Кровавого полководца вышли в мир. Их чары наверняка взывают к честолюбию и злу. И необязательно человеческим.

– У меня есть деньги. Ты можешь порекомендовать корабль, который можно бы было нанять?

Глаза Джероннана секунду изучали девушку.

– Это так важно?

– Больше, чем ты можешь себе представить.

Вздохнув, трактирщик ответил:

– Есть маленькое, но юркое судно, «Королевский щит», стоит в северном конце порта. Шхуна готова к отплытию в любое время. Потребуется только день или два, чтобы собрать команду и подготовить припасы.

– Думаешь, ты сможешь убедить владельца выслушать меня?

Джероннан невесело рассмеялся:

– Об этом не беспокойся, миледи! Он привык действовать, особенно если дельце благое!

Надежда крепла. Девушка уже чувствовала себя в состоянии отправиться в путешествие. «Ястребиный огонь» опережает ее на несколько дней, но с добрым кораблем Кара прибудет в Лут Голейн не намного отставая. А ее исключительные умения в сочетании с парой-тройкой осторожных вопросов позволят обнаружить след.

– Мне надо поговорить с ним. Я должна отправиться завтра утром.

– Завтра утром…

И снова она пронзила трактирщика взглядом. Кара сожалела о грубости, но на кону стояло нечто большее, чем ее здоровье или настойчивость капитана.

– Именно так.

– Ладно. – Гигант-трактирщик тряхнул головой. – Я все устрою. Выходим утром.

Кара была тронута его неожиданным предложением.

– Было бы вполне достаточно, если бы ты просто убедил капитана «Королевского щита» предпринять это путешествие, но не стоит тебе бросать свою гостиницу! Дальше уж совсем не твоя забота.

– Мне не нравится, когда моих гостей едва не убивают… или еще чего похуже, девочка. Кроме того, слишком долго я торчал на суше! Как же будет здорово снова почувствовать море! – Он нагнулся к ней, слегка улыбаясь. – А что до убеждения капитана, не думаю, что ты поняла меня, заклинательница! Я владелец этого судна, и, именем всего святого, я уж позабочусь, чтобы к утру оно было готово к отплытию, – или, обещаю тебе, кто-то чертовски поплатится!

И он поспешил присмотреть за приготовлениями, а Кара сползла на подушку, размышляя над его последними словами.

Чертовски поплатится?

Капитан Ханс Джероннан понятия не имел, насколько близким к истине может оказаться его обещание.