Текст книги "Дорога волка"

Глава 9. Беседка

Торопливо выйдя из леса, я увидел свет в деревне, и поспешил в его направлении. Мимо меня пролетали фары, опасные, как собаки-убийцы.

Единственным открытым магазином оказался 7-11[10]10
  7-Eleven – крупная сеть небольших магазинов.


[Закрыть]. Двое работников обсуждали парня по имени Дэнни, которого обвиняли в нанесении тяжких телесных повреждений. Походив пять минут по магазину, я отправился изучать остальную деревню. Она была маленькой, и делать тут было нечего. Прямо сейчас Митеш и остальные слушают The Vanguard в тёплой компании. Я поёжился. Пальцы онемели. Ниже по улице я нашёл парк.

Он был огорожен стеной. В дальнем его конце виднелся тёмный павильон – наверное, самое интересное, что я видел в этой деревне. Было приятно погрузиться во тьму, выйдя из яркого света фар и фонарей. Как будто я был невидимым и мог притвориться, что меня и не было вовсе. Что произошедшее не произошло. Мама, папа, авария. Переезд. Школа.

У павильона маячили несколько фигур.

Я замедлился.

Они смотрели, как я приближаюсь, так что я решил медленно развернуться.

– Сомерсет! – позвали меня.

Я остановился.

Ко мне подошёл парень с саркастичной ухмылкой. Было темно, но по силе сарказма я понял, кто это.

– Всё в порядке, приятель? – спросил Стив Скотт.

Я кивнул.

– А ты неразговорчивый, да?

– Что ты здесь делаешь? – спросил я.

– Я здесь живу. А ты где?

Я неопределённо махнул рукой.

Он рассмеялся.

– Я жду брата, – он приобнял меня за плечо и пошёл вперед.

Я мне не хотелось сбрасывать его руку и лезть на рожон, поэтому пришлось пойти с ним в сторону павильона. Когда мы подошли ближе, я увидел ещё двоих.

Он наконец отпустил меня. Павильон оказался ничем иным как обычной парковой беседкой. Стив залез на скамейку и уселся на её спинку рядом с парнем помельче. Ещё один, крепкий и здоровенный, как профессиональный регбист, скрючился на скамейке так, будто у него болел живот.

– Это Зед.

Скрюченый парень поднял голову. Свой подбородок он прятал в спортивной куртке. Его голова казалась квадратной. Отчасти – из-за очень короткой стрижки.

– А это Алекс.

– Дарова, – прорычал Алекс.

– Как тебе здесь? – спросил Стив, доставая табак и бумагу.

– Нормально. Чем здесь можно заняться?

– Ничем. Это смерть при жизни.

Алекс выдавил смешок.

– Как там в Сомерсете? – спросил Стив.

– Да уж теплее, чем здесь.

Стив усмехнулся, пробегаясь пальцами по самокрутке. Алекс не сводил с меня взгляда.

– Тогда почему ты живёшь с бабушкой? – спичка осветила лицо Стива, гель сверкнул на его волосах.

Я не знал, как отвечать.

Он затушил спичку, помахав ею.

– Где твои родители?

– Когда твой брат придёт? – спросил я.

Стив, скручивая сигарету, вздохнул.

– Ты меня утомляешь, Сомерсет.

По моей коже пробежали мурашки. Я был здесь только потому, что он меня позвал. Сунув руки в карманы, я нащупал белый камень и сжал его в кулаке. Машина, свернув с главной дороги и ворча двигателем, приближалась к беседке.

– А вот и он, – сказал Стив. – Мы устроим тебе экскурсию.

Машина остановилась. Открылась дверь, в салоне в этот же миг загорелась лампочка, осветив человека внутри. Затем дверь захлопнулась, и он исчез. А через несколько секунд снова появился уже возле беседки.

– Стив? – мягко позвал он.

– Дэнни.

– Идиот, заставил меня приехать за тобой.

– Я говорил с нашим гостем.

Мужчина бросил на меня взгляд и молча направился к своей машине.

Стив спрыгнул со скамейки. Алекс нервно соскочил. Зед поднялся. И ещё поднялся. Он оказался не просто здоровяком, а каким-то гигантом.

– Пошли, Лукас, – позвал Стив.

Я решил, что в пятницу вечером в пустошах Камбрии заняться больше нечем, поэтому отправился с ними. Свет лампочки в салоне очерчивал их силуэты. Зед, садящийся в машину, напоминал носорога, который пытается втиснуться в телефонную будку. Алекс запрыгнул за ним, как гончая.

Стив ждал меня.

– Давай, приятель.

Двигатель рявкнул и взвыл.

Размётанные кристаллы стекла. Папина неестественно повёрнутая шея.

– Он идёт или чё? – скулил Алекс из машины. – Я сейчас коньки отброшу.

Стив заглянул в машину.

– Заткнись!

Алекс взвизгнул, Стив выпрямился и улыбнулся.

– Извини, он дегенерат. Ну так?

Я всё ещё глядел на машину.

Я посмотрел на Стива. Он смотрел на меня с любопытством.

Я покачал головой.

Стив пожал плечами и сел в машину. Дверь закрылась, и машина сорвалась с места. Её круглые задние огни светились как глаза дракона, задние колёса скрипели.

Ещё несколько минут было слышно, как рычит её двигатель, раздирая тишину долины.

Глава 10. Овца

Я не знал, что тьма может подобраться так близко. Дотянуться до самого лица, прикоснуться к нему. Сжать виски. Закрыть рот. Задушить.

В свете фонаря лес был похож на туннель. Вокруг стояла полная тишина.

Я шёл, притворяясь, что не боюсь.

* * *

В субботу я проснулся от скрежета когтей.

Я сполз с кровати, подошёл к окну и выглянул.

Бабушка убирала листья граблями. Я полностью раздвинул занавески, она подняла голову. Мы уставились друг на друга. Вскоре она вернулась к своему занятию.

Я съел быстрый завтрак и вышел наружу. Вершина горы пряталась за медленно ползущим серым облаком. Бабушка сгребала листья в небольшие кучки.

Дома у нас был симпатичный сад. Мама любила за ним ухаживать.

– Тебе помочь? – спросил я бабушку.

– Можешь привезти тачку, – она кивнула на сарай.

Сарай был обителью хаоса. В полумраке таились газонокосилка, вёдра с краской, кипы газет, поленница и прислонённый к столу ржавый велосипед. К стене привалилась тачка. Я поставил её на колесо и протолкнул через беспорядок.

Мы работали молча. Бабушка сгребала влажные листья, а я закидывал их в тачку и свозил в компостную кучу. Внезапно бабушка выпрямилась, схватилась за бедро и выгнула спину. Я почувствовал укол страха. Через несколько секунд она продолжила работу. Теперь она выглядела ещё старше.

– Тебе точно стоит этим заниматься? – спросил я.

– Почему нет?

– Вдруг тебе тяжело.

Она засмеялась и продолжила сгребать листья. Удивительно, как она похожа на маму, когда смеётся. Я отвернулся.

Гора решила сменить свои цвета: папоротник стал тёмно-коричневым, трава серо-зелёной, гранит – чёрным. Над деревьями я видел белую воду, которая издавала холодный ровный шум. Ещё я видел дорожку. Вероятно, она отходила от главной дороги.

– Куда она ведёт?

Бабушка смотрела хмуро. Сначала она даже не поняла, о чём я говорю.

– К холмам, – сказала наконец она. – И к ферме Бенедиктов.

Она продолжала сгребать листья.

– Что ты думаешь о волке? – спросил я.

– Я же говорила, это чушь.

– Но тот фермер в неё верит.

– Нет никаких волков, – сказала она, глядя на меня как на идиота. – Их не было здесь уже сотни лет.

– А что, если были?

– Ты фантазер, как твоя мать.

Я покраснел. Чтобы скрыть это, пришлось сесть и долго собирать листья по одному.

Грабли брякнули. Я поднял голову и увидел, что бабушка согнулась чуть ли не пополам.

– Бабушка?

Она не двигалась.

– Бабушка? – я подошёл поближе, и, не дождавшись ответа, положил ей руку на плечо.

– Я в порядке! – она отбросила мою руку.

Немного постояв так, она распрямилась, поморщилась и, схватившись за живот, ушла в дом. Через окно в кухне я смотрел, как она наливает себе стакан воды и уходит из поля зрения. Гладкая птичка мышиного цвета подлетела к коттеджу, спряталась под крышей, вылезла и снова улетела. Я не видел бабушку. Птичка вернулась и скрылась в дыре, где у неё, видимо, было гнездо. Я пошёл проверить, что с бабушкой.

– Ба-аб! – позвал я.

В коттедже было тихо.

Я спешно обошёл дом и увидел её в гостиной. Она полулежала в кресле с закрытыми глазами и поникшей головой. Морщинистая рука покоилась на коленях.

Она была мертва, я так и знал. Но вдруг её грудь поднялась и опустилась, а во рту её что-то как будто щёлкнуло, когда она вздохнула. Прямо как мама, когда та спала.

Когда ты умираешь, твоё тело больше не издаёт звуки. Ты всё теряешь. Даже вещи принимают это как должное. Например, сон.

Я снова вышел и обогнул дом снаружи.

По дороге струилась вода. С деревьев капало. Я пересёк подъездную дорожку и пошёл по дороге до того места, где она начинала подниматься вверх. Ветра не было. Я слышал только бурление воды в канаве и далёкий рёв потока.

Вскоре асфальт сменился травой. Через несколько минут я остановился. Я уже поднялся довольно высоко. Подо мной был лес, в котором прятался покрытый тёмным шифером коттедж. Где-то за деревьями бежала главная дорога. С одной её стороны была деревня, с другой – озеро. Я поднялся так высоко, что видел подножья гор на дальней стороне долины. Повернувшись, я отправился дальше. У края дороги стояли лохматые чёрные овцы. С их шерсти свисали комки грязи и навоза. Они были смелее обычных овец. Меня преследовали их подозрительные взгляды.

Дорога упёрлась в каменную стену с приставленной к ней деревянной лестницей. Шум воды усилился и был похож на шум водопада. Слева, где-то в миле от меня, стоял дом – видимо, ферма Бенедиктов. К ней из долины вела крутая дорога, но я не увидел, как до неё добраться отсюда. Каменистая тропинка за стеной вела наверх, внутрь облака.

Я взобрался по лестнице на стену и слез с другой стороны по другой лестнице. По влажной траве я добрался до потока, который срывался с утёса в чёрное озерцо. Тонкие голые деревья стояли по его краям. Из озерца поток торопливо бежал дальше.

Несколько минут я смотрел на водопад, но потом вернулся на тропинку. Чем выше я восходил по ней, тем холоднее становился воздух. Когда я вошёл в облако, свет внезапно померк. Обернувшись, я уже не мог разглядеть ничего дальше двадцати ярдов.

Начал падать снег. Снежинки легко ложились на мою куртку. Впереди стояли несколько чёрных овец. Когда я приблизился к ним, они отошли на безопасное расстояние. Кроме одной. Она лежала очень странно, и снег падал на неё.

Подойдя ближе, я заметил, что её шерсть была скорее тёмно-коричневой, чем чёрной, а на шее багровела отметина. Наверное, её поставил фермер, чтобы обозначить, что это его овца. Мне показалось, будто она спит. Или, может, больна. Я поискал палку, чтобы ткнуть её, но не нашёл. Поэтому я просто кинул в неё своим белым камнем.

Камень упал на овцу и скатился на землю, но она не шелохнулась. Её рот был распахнут. Жёлтые глаза остекленели. Несколько секунд я просто смотрел, потом поднял мой камень с земли. На шее багровела не метка, а кровь. Овца была мертва.

Снег медленно покрывал её лохматую шкуру.

– Эй!

Я резко развернулся.

По снегу ко мне быстро приближался длинноволосый мужчина. Я развернулся, чтобы убежать, но споткнулся об овцу и упал. Пытаясь встать, я проехался ладонью по её мокрой шкуре.

– Ты чо с ней сделал?

Я побежал.

– А ну вернись!

Я сбежал в туман. Минуту спустя оглянулся, но погони не увидел. Тогда я остановился. Воздух был ледяным. Я сложил руки, чтобы подуть на пальцы, и увидел овечью кровь. Снег падал на мои ладони и таял, смывая её.

Я присел и вытер руку о траву.

В тумане, совсем рядом, вырос силуэт. Я не двигался, даже когда он изменил направление и пошёл в мою сторону. А потом из тумана вынырнул он: большой пастуший пёс с белым пятном на глазу. Он двигался быстро. А я не мог двигаться, мог только смотреть. Тут я понял, что нужно что-то делать, иначе мне конец. Я встал и поднял руку, чтобы метнуть в пса камень. Пёс замер.

Я резко замахнулся, будто бы для броска, и пёс отскочил, но потом подпрыгнул вверх и гавкнул.

Я отступал, но он бегал вокруг и лаял, отрезая мне путь к отступлению, заставляя отходить в другую сторону. Он наступал, я отходил, пытаясь спуститься с горы.

Из тумана появился мужчина. Он замер, внимательно изучая происходящее, затем подошёл ко мне и, прежде чем я успел бросить в него камень, схватил меня за запястье так сильно, будто пальцы его были раскалёнными клещами.

– Полька! – рявкнул он.

Пёс замолчал.

У мужчины было лицо покойника в залитых водой очках.

– Чо ты сделал с моей овцой?

– Отпустите!

– Не тупи, парень! – сказал он, но отпустил меня.

Я побежал.

Но он рванул меня за воротник и схватил за горло. Пёс лаял как бешеный.

– Прекрати!

Я прекратил сопротивляться. Пёс прекратил лаять. Снег падал. Мужчина рассматривал меня. Потом, будто бы решив, что я не стою его хлопот, оттолкнул.

Я прокашлялся и потёр шею там, куда особенно больно упирался его палец.

– Я вас засужу за нападение! – сказал я.

– Прочь, – шепнул он так строго, что я сделал шаг назад. Но когда его пёс скрылся в тумане, я понял, что это мужчина сказал ему.

– Тебе стоит спуститься с холмов вниз, – сказал он мне, – если не хочешь, чтобы с тобой сделали то же, что с овцой.

– Я не трогал вашу чёртову овцу.

Я думал, он хочет меня ударить, но он отмахнулся и ушёл вслед за псом.

– Ненормальный! – крикнул я.

Он исчез в облаке. Я потёр горло и пошёл вниз. Мужчина что-то крикнул, но когда я обернулся, его не было видно. Только из тумана раздавался голос:

– Тут волк ходит, ясно?

Я предложил ему пойти насладиться обществом его овец, но не совсем этими словами.

* * *

Когда я вышел из облака, скрывавшего гору, воздух стал теплее. Всё произошедшее в нём казалось сном. Я обернулся и посмотрел туда ещё раз.

В коттедже бабушка разжигала камин, сминая газеты и засовывая их в решётку. Она бросила на меня взгляд через плечо, увидела, что я мокрый и грязный, и вернулась к своему занятию.

Выражение на её лице было таким пренебрежительным, что я даже не стал спрашивать, стало ли ей лучше. Я просто поднялся наверх, чтобы переодеться.

Мамина старая комната. Выветрившиеся духи. Потёртый ковёр. Мама была ещё совсем молодой, когда жила здесь. После того, как бабушка и её муж, мой дедушка, развелись.

– Я пойду прогуляюсь, – сказал я, быстро спускаясь. Натянув школьные ботинки, я хлопнул передней дверью.

Глава 11. Дебс

Деревня кишела туристами в ярких куртках и модных ботинках. Возле магазина велосипедов продавец что-то поправлял в своём товаре. Я стоял и смотрел на него, жалея, что не смог привезти свой велосипед сюда. В этот момент я заметил Стива Скотта и его вечно хнычущего подпевалу Алекса.

Какой-то автобус подъехал и остановился прямо возле меня, со вздохом открыв двери.

Алекс заметил меня и что-то сказал Стиву, тот повернулся в мою сторону. Я собирался ему кивнуть, но от его ухмылки меня охватил ужас, буквально в последний момент я вскочил в автобус. Двери закрылись. Я смотрел, как Стив и Алекс спешат ко мне, петляя между туристами. Автобус тронулся, они побежали. Нагнав его, Стив успел только хлопнуть по окну. Лицо его перекосил совершенно звериный оскал, но водитель не остановился.

* * *

Мы ехали по долине. Езда вернула воспоминания: серый волк посреди дороги, удар. Я вцепился в поручень на спинке сидения передо мной и закрыл глаза. Когда я их открыл, из-за угла на нас выезжала машина. Я остолбенел. Машина просвистела мимо. Я попытался сконцентрироваться на разговоре двух старух. Они говорили об овце, убитой на холмах.

– Собака какого-нибудь туриста, мне кажется, – сказала одна из них.

Автобус остановился в Кендале около станции. Я вышел на платформу и сел на скамейку. Небо было огромным и простиралось далеко над круглыми холмами. Мирный пейзаж помог, я начал успокаиваться. На платформе было всего несколько человек. Первый поезд шёл в Карлайл. Остальные пункты назначения тоже звучали неплохо: Ланкастер, Оксенхолм, Манчестер. Я представил, как сбегаю в одно из этих мест. Подальше отсюда, от проклятых машин и автобусов, школы, волка. Потом я подумал, чем бы я мог заняться, сбежав, и понял, что заняться было особо нечем. Поэтому я встал со скамейки и отправился в город.

В Кендале было несколько мощёных улиц, речка, закрытые магазины. Парни, которые учились со мной в одной параллели, собрались тесной кучкой возле игрового центра. Проходя мимо, я чувствовал на себе их взгляды. Здесь было так же плохо, как в школе, и я решил спрятаться в библиотеке. По крайней мере, там спокойно. Я сел в справочном отделе, поднял голову и уставился на старомодную стеклянную крышу.

Мама водила меня в детстве в городскую библиотеку. Там был большой деревянный корабль с мягкими скамейками. Мама любила читать. Папа любил гулять. Иногда по субботам он брал меня с собой на работу. Он осматривал растения и показывал мне разные вещи: упавший дуб, который дал новый побег и возродился к жизни, точно птица Феникс, сгнивший бук, весь заросший грибами. Если подумать, маме и папе гораздо хуже, чем мне. Они потеряли больше – свои жизни. А я всего лишь потерял их.

Я задумался о том, можно ли, умерев, почувствовать утрату собственной жизни. Или вообще хоть что-нибудь почувствовать. Или это просто конец, тебя больше не существует.

Я выпрямился.

Школьник склонился над заметками, потрёпанный человек читал газету. Оба были поглощены своими занятиями. Я прошёлся вдоль полок, добрался до отдела дикой природы и вытащил книгу про лес. Изображения больших деревьев. Это как раз то, с чем работал папа. Я почувствовал ком в горле и был готов расплакаться, но сдержался. И тут я увидел на корешке другой книги название. Волки. Я подумал о звере посреди дороги, и одна часть меня порывалась сбежать отсюда прямо сейчас и бежать так далеко, как это возможно. Но другая часть – хотела встретить этого зверя и убить его. Поэтому я, чувствуя, как колотится моё сердце, протянул руку, положил большой палец на книгу и стянул её с полки. На обложке были изображены два волка – серый и белый. Корешок скрипнул, когда я открыл книгу. Волчья стая в глубоком снегу. Волк плавает в озере. Волк ест добычу.

Чего хочет волк?

Я захлопнул книгу и понёс её к стойке.

– Билет, пожалуйста, – сказала библиотекарша.

Я смотрел на неё.

– Пожалуйста, дайте ваш читательский билет.

– У меня его нет.

Она беспомощно развела руками.

– Похоже, тебе не везёт с библиотеками, – сказал кто-то.

Обернувшись, я увидел Дебс. Только теперь в её носу был пирсинг, в ушах серьги, а на глазах – кривая подводка. Ещё на ней было ожерелье из ботиночных шнурков, длинный дождевик поверх чёрной футболки и драные чёрные джинсы. Она походила на помесь гота, панка и бомжа. Её дыхание пахло перечной мятой и сигаретами, а челюсть ходила туда-сюда, жуя жвачку.

Она забрала у меня книгу про волков и протянула библиотекарю вместе со своим билетом.

– Вы не можете выписать книгу для него, – сказала библиотекарша.

– Я и не собиралась. Мне очень нравятся, – она прочитала обложку, – волки.

Библиотекарша поджала губы, почти готовая спорить, но всё же выдала книгу.

– Спасибо большое, – сказала Дебс, мило, но саркастично кивнула и вышла.

Я отправился за ней.

Книга ударила меня в грудь, и мне пришлось схватить её, чтобы не уронить. Дебс шагала, не замедляясь.

Я не знал, идти мне за ней или нет, так что просто крикнул ей вслед: «Спасибо!» Но получилось слишком громко, и единственное, что я получил в ответ от Дебс – это поднятую руку с зажатым кулаком и выпрямленным средним пальцем.

Она определённо была странной.

Я бесцельно бродил по улицам, пока не наткнулся на какую-то забегаловку, где и решил почитать мою книгу, и в которой за столиком сидела единственная клиентка. Дебс, в наушниках и с книжкой.

Несколько секунд я раздумывал, не уйти ли мне. Всё равно она меня пока не видела. А потом я подумал: с какой стати? Ожидая, когда мне подадут мой напиток, я смотрел, как она читает. Но даже если она заучка, всё равно она помогла мне.

– Хей, – сказал я, подходя к её столику.

Она подняла глаза и угрюмо уставилась на меня из-под чёлки.

– Почему ты взяла для меня эту книжку? – спросил я.

Она смотрела мне в глаза.

Я повторил вопрос.

Она уткнулась взглядом в свою.

Я сорвал обёртку с трубочки, пробил ею крышку стакана, уселся напротив Дебс и открыл «Волков».

– Что ты, позволь узнать, делаешь? – спросила она, выпрямляясь на стуле и выдёргивая наушники.

– То же, что и ты. Как тебе… Сильвия Плат[11]11
  Сильвия Плат (1932-1963) – американская поэтесса и прозаик, преимущественно работавшая в жанре исповедальной поэзии.


[Закрыть]?

– Я разрешала тебе подсаживаться?

– Почему ты взяла мне книжку?

Дебс открыла рот так широко, что я увидел посеревшую жвачку. А потом начала жевать с открытым ртом. При этом она смотрела мне в глаза, будто бы подначивая меня сделать ей замечание.

– Почему? – настойчиво повторил я, игнорируя её жевание.

– Потому что мне не нравятся, когда люди говорят другим, что им можно, а что нельзя. Как эта библиотекарша. Теперь можешь идти.

Я улыбнулся. Это, похоже, её раздражало, поэтому она надела наушники, увеличила громкость и вернулась к Сильвии Плат.

– Меня зовут Люк, – сказал я.

Она перелистнула страницу.

– А тебя?

Она не отрывалась от книги.

– Как тебе Сильвия Плат, интересно?

Она не ответила. Я отхлебнул напиток и поставил его на стол, наклонился вперёд и выдернул наушники из её ушей. Она подскочила, будто током ужаленная. Её глаза вспыхнули, лицо вытянулось. Заметив мой стакан, она схватила его и держала так, будто собиралась бросить в меня.

Я прикрылся своей книгой.

– Брось, иначе книге тоже достанется. Она в твоём читательском билете, так что штраф будет на тебе.

Она взвесила стакан, будто принимала решение и крепко сжала губы. Глазами она метала искры так, будто собиралась взорвать здесь всё вокруг.

Но внезапно она, пожав плечами, поставила мой стакан обратно на стол и, плюхнувшись на место, вернулась к Сильвии Плат.

– О чём она пишет? – спросил я.

– Ты не поймёшь.

– Ну давай, расскажи.

– Это про боль. И страдание.

– Так вот что тебе нравится?

– А тебе что нравится, Люк?

– Так ты запомнила моё имя?

– Что тебе надо?

Я окинул взглядом забегаловку, потом её.

– Как тебя зовут?

Она не ответила. Я отхлебнул.

– Дебс, – сказала она. Потом, помолчав, добавила: – Так почему ты перешёл в нашу школу?

– Мои родители умерли и я переехал к бабушке.

Сначала она ничего не ответила, только внимательно рассматривала меня.

– Какая у тебя бабушка? – спросила наконец она.

– Немного асоциальная.

– А ты в неё пошёл, что ли? – спросила она.

– И это ты мне говоришь?

Она проигнорировала мою поддёвку.

– А зачем тебе нужна эта книга про волков?

Я отхлебнул из стакана.

– В горах волк убивает овец.

Это её почему-то удивило.

– Все говорят, что это бешеная собака, – осторожно сказала она.

– Это волк.

Казалось, она задумалась. Атмосфера немного изменилась и стала менее напряжённой. Она вернулась к своей книге, а я открыл свою.

– Что ты слушаешь? – спросил я, погодя.

– The Young Savages.

– Можно я послушаю?

– Нет.

– Ну давай.

Она протянула мне один наушник, я вставил его в ухо. Жуткий визг. Я отдал наушник. Она внимательно посмотрела на меня и усмехнулась. Как мне показалось – с презрением.

– Ну, – сказала она, вставая и протягивая руку, – мне пора.

Я пожал её, хоть это и выглядело очень официально, будто мы сидели с ней не в кафе, а на деловых переговорах.

– Пока, Дебс, – сказал я.

– Пока, Люк, – сказала она одновременно равнодушно и озадаченно.