Текст книги "Дорога волка"

Глава 12. Стекло

До деревни я добрался уже на закате. К дому шёл опять по дороге. Машины неслись мимо, сверкая фарами. Несколько золотых солнечных лучей ещё падали на долину, но в лесу было уже темно. Я решил пройти лес как можно быстрее, не позволяя ему снова напугать меня. Но очутившись в его глубокой тишине, я снова ощутил её тяжесть. Держи темп, говорил я себе, держи темп.

Папа всегда чувствовал себя в безопасности в лесу, но мне было страшно. Пластиковая обложка на твёрдом переплёте книги громко шуршала об мою ногу. Я миновал забор коттеджа и пересёк подъездную дорожку.

Бабушкиной машины там не оказалось.

– Привет! – крикнул я, входя в дом.

В коттедже было тихо.

Я включил центральное отопление и начал вычищать из камина вчерашнюю золу, представляя бабушку, которая опять клевала носом за рулём. Я крепко зажмурился и когда открыл глаза, то подумал, что пепел на каминной решётке пропитан одиночеством. Я направился в холл, чтобы позвонить бабушке, но едва начал набирать номер, послышался какой-то звук.

Я замер.

Положил трубку. Вошёл в кухню. Закрутил кран на случай, если это он.

Тук.

Какое-то время я прислушивался, но было тихо. Я прокрался из кухни в холл, где из корзины у входной двери вытянул дубинку.

Тук.

Я замер.

Звук раздавался из кабинета.

Я шёл по коридору, едва дыша и держа дубинку наготове. Где-то с полминуты я стоял у двери и слушал. Потом шагнул вперёд и открыл её. Она распахнулась, я зашёл. Слабый луч солнца упал на стену. Синяя бабочка пролетела через комнату и ударилась о стекло. Тук. Несколько секунд я стоял и смотрел, как она стучится в стекло. Потом я поставил дубинку и подошёл ближе. Бабочка села на стекло, складывая и расставляя крылья. Я попытался поймать её сложенными лодочкой руками, но она выпорхнула и снова села на стекло. Я открыл окно. Бабочка улетела в холодный закат. Лёгкий ветерок пошевелил бумаги на письменном столе. Листья на подъездной дорожке шуршали. Я запер окно. На бабушкиных бумагах лежал толстый конверт. В свете уже почти зашедшего солнца я прочитал написанное на нём от руки имя.

Рейчел.

Мамино имя.

Конверт был распечатан, внутри оказалось много разных бумаг.

Гравий на подъездной дорожке зашуршал, на пару секунд кабинет осветился фарами.

Я поспешно вышел. Появилась бабушка и начала раскладывать покупки. Она молчала. Прошла мимо меня и выключила отопление. Разложила покупки, взяла упаковку фарша и воткнула в неё длинный нож. Упаковка громко хлопнула. Бабушка повернулась ко мне. Я чувствовал, что должен что-то сказать, только не знал, что.

Она отвернулась, достала огромную сковороду, брякнула её на плиту и вытряхнула туда фарш. Фарш начал шипеть, а бабушка начала резать его на части.

– Я сказала тебе не входить в мой кабинет.

Я хотел знать, почему она никогда не говорила о маме.

Хотел спросить её, но не смог. И тогда я пошёл наверх.

Глава 13. Автобус

Раннее утро. В доме всё ещё темно и тихо. Деревья снаружи тоже замерли во тьме, будто бы собираясь начать двигаться с первым светом. Я быстро оделся. Ноги быстро замёрзли на тонком ковре. Я включил лампу на тумбочке, поморщился от света. Почистил зубы, сполоснул лицо. Горячую воду не включал: бойлер был рядом с бабушкиной комнатой и сильно шумел. К тому же бабушка сказала, что нам надо экономить. Мне это показалось странным: я думал, у юристов полно денег. Бабушка уже проснулась и читала какой-то скучный документ. Перед ней на столе стояла её зелёная кружка, из которой шёл пар. Она бросила на меня взгляд поверх очков. Я достал глубокую тарелку. Быстрый завтрак и четверть пинты молока уже стояли на столе. Я начал наливать.

– Оставь немного.

Я вылил всё молоко.

Я чувствовал её взгляд, хрустя завтраком. Она вернулась к документу, делала заметки карандашом на полях. Хлебала чай.

Я подумал о том, что не сделал домашку по математике.

– Я приготовила тебе сэндвичи.

Я замер.

Впервые она приготовила мне сэндвичи.

– Спасибо, – пробормотал я.

Она не ответила. Встала и поставила чайник.

Я доел и положил хлеб в гриль.

Она поставила чашку рядом с моей тарелкой.

– Я не пью чай, – сказал я, роясь в шкафчике.

– Что ты ищешь?

– Ничего, – ответил я, всё ещё роясь. – У тебя есть ещё джем?

– Нет, – ответила она. – Как тебе спалось?

Я пожал плечами. Мне не хотелось рассказывать ей про сон, от которого я проснулся. Подробностей не запомнил, зато запомнил ужас, который охватил меня.

Я почуял запах и вытащил из гриля сгоревшие тосты.

– Держи, – она отскребла с тостов угольки и протянула мне.

Позавтракав и собравшись, я замер у входной двери, не зная, стоит ли мне попрощаться с ней или нет. Я видел, что она стоит у порога кухни, будто бы слушая меня.

– Пока! – крикнул я.

– Пока, – напряжённо ответила она.

Лесная дорога была темна, как тоннель. Но при свете солнца она всё-таки выглядела не так жутко, как в субботу, поэтому я почти не боялся. Страх не исчез до конца, просто держался на расстоянии, на краю сознания, пока я спускался к главной дороге.

В деревне было две автобусных остановки: одна в центре и одна на окраине. Я всегда ждал автобус на окраине, где мог побыть один и подготовиться. К тому времени, как я подошёл к остановке, автобус, должно быть, уже подобрал детей со всей долины, и ему оставалось проехать ещё несколько миль. Он будет почти полон. Сначала я услышал старческое ворчание, с которым автобус входил в деревню. А потом в лучах бледного расвета появился и он сам. Причудливые фигуры двигались за запотевшими окнами.

Замигал поворотник, автобус замедлился, затем остановился, скрипнув тормозами. Пневматические двери с шипением открылись, и я погрузился в животный хаос.

В автобусе уже не оставалось сидячих мест. Разговоры слышались со всех сторон. О футболе, музыке, о том, чем занимались на выходных. Одни говорили громко, другие тихо, некоторые отгородились от шума наушниками. По салону мне пришлось проталкиваться. Страх надо было сдерживать. Автобус качнулся и поехал. Я пошатнулся и схватился за поручень на спинке сиденья. Моё тело горело. Я расстегнул куртку и закрыл глаза.

Кто-то коснулся моей руки, я резко убрал её с поручня.

– Господи, какой ты сегодня нервный.

Дебс.

Без пирсинга и без косметики.

– Ну, – сказала она, – Как выходные? Читал какую-нибудь интересную книгу о волках?

– Эм, да. А ты как?

– Читала Теда Хьюза[12]12
  Тед Хьюз (1930-1998) – английский поэт и детский писатель, муж Сильвии Плат.


[Закрыть]. Поругалась с папой. Эй, а что едят волки?

– Ну… Мышей.

– Мышей?

– Ну и животных побольше, разумеется. А что?

– Мой папа говорит, что на холмах волк убивает стада.

– Эй, Яйца Бенедикт! – крикнул кто-то. – У тебя новый парень?

Дебс вытянула руку и показала средний палец дружно смеющейся компании.

Я поискал в толпе кричавшего. Стив Скотт. Волосы от геля стали чернее чёрной воды, кожа была белой, как тесто.

– Эй, Лукас, приятель! – он раскинулся на сиденьи, как король, по бокам от него сидели Алекс и гигант Зед. – Присоединяйся к нам. Ну, подвинься.

Он столкнул Алекса в сторону и похлопал по освободившемуся месту.

Я бросил беглый взгляд на Дебс. Она смотрела на меня, ожидая моего решения.

Автобус проехал поворот, я пожалел, что отпустил ручку. Автобус пополз вверх, меня отбросило назад. Я смотрел на лица, меня начинало мутить.

– Ну давай, приятель! – сказал король Стив. На мгновение в автобусе были только он и я, все остальные расплылись.

Из толпы выделился красноносый Малки. Наши взгляды встретились, и он едва заметно покачал головой.

Водитель переключил передачу, автобус тряхнуло, и я почти упал между Алексом и Стивом.

– Отлично, приятель, как дела?

Локоть Стива давил мне на рёбра. Не нарочно, наверное, просто было тесно.

– Ты болен? Ты выглядишь больным.

– Я в порядке.

– Он тебе кажется больным, Алекс?

Лицо Алекса оказалось рядом с моим, от него воняло жареной картошкой. Я впервые видел его при свете дня, и смог разглядеть его прыщи, мелкий проваленный вглубь подбородок и узкое лицо. Он был похож на хорька.

– Мне он малость кажется козлом, – сказал Алекс.

– Эй! – Стив ударил Алекса по плечу. – Что с тобой случилось в субботу? Мы тебя видели в деревне. Ты даже не захотел поздороваться?

– Мне нужно было в город.

– О как? За чем-нибудь интересным?

– Ну… просто посмотреть.

– Скучно, скажи? Я тебе говорил, это как смерть при жизни.

Автобус ехал, задевая крышей и стёклами ветки. Какая-то девочка протёрла стекло рукавом, и я увидел озеро прямо у края дороги. Мой желудок скрутило, я отвернулся. Огромный Зед, спрятавший подбородок под курткой, посмотрел на меня. По его ничего не выражающему лицу было невозможно понять, о чём он думает. Я уставился в пол с чёрными следами старой жвачки.

– Похоже, тебя укачивает, – сказал Стив Скотт.

Я удивлённо посмотрел на него.

– Я знаю такие вещи, – его голос звучал убедительно. Стив показал на Малки, который искал свой носовой платок в карманах куртки. – Вот он, к примеру. Ему нравится тихая жизнь. Он хочет, чтобы его не трогали. К тому же он фантазер, как и ты.

Бабушка так и сказала: я провожу всё время в фантазиях.

– А у неё, – Стив показал на Дебс, – Нет ни одного друга, и она себя за это ненавидит.

Он повернулся ко мне. Его лицо было в паре дюймов от моего. Я старался не показать страха.

– Не волнуйся, приятель, – сказал он. – Я никому не скажу, чего ты боишься.

Теперь я хотел в туалет.

– Ну так почему ты живёшь с бабушкой?

Автобус тяжело застонал, поднимаясь на крутой холм. Я хотел закрыть глаза и выйти на свежий воздух.

– Твои родители разводятся, или что?

Я чувствовал, как правда поднимается, будто из глубины омута. И вдруг я захотел сказать это. Сказать ему.

– Они мертвы.

– Как они умерли? – спросил Стив, не моргнув и глазом, будто бы умереть самое пустячное дело для родителей – что, в общем, так и было.

– Автокатастрофа, – сказал я.

Он отвернулся и какое-то время смотрел в окно, ничего не говоря. Я смотрел прямо. Смотрел, как зомби, без единой мысли в голове.

– Это хреново, приятель, – снова повернувшись ко мне сказал Стив без следа сарказма или веселья. Я был за это очень благодарен ему, потому что уже начал дрожать, будто вот-вот расплачусь. – Это очень хреново.

Я кивнул. Так и было. Так и было.

Глава 14. Ели

Дни проходили, как в тумане. Я не слышал, что говорили учителя. Будто мои мысли были слишком громкими. Вот только мыслей у меня не было. Нет, скорее, мой мозг стал вдруг похож на программу, которую никак не может загрузить компьютер. Я занимался в основном тем, что рисовал круги в книгах, а потом закрашивал их. Уроки мисс Эндрюс были исключением. На них я даже не мог рисовать круги. Мой взгляд ползал по стенам кабинета. С них сняли яркие рисунки, и теперь там осталась только красная картонная полоса, ждущая новых.

Единственное, что было хорошо, просто потрясающе – ни один учитель не спрашивал, где моя домашняя работа.

* * *

Во время ланча Стив Скотт подошёл ко мне и спросил, не хочу ли я поиграть в футбол в Клетке. Я согласился. Чтобы ни с кем не разговаривать.

Стив сражался за мяч безжалостно. Почти с бешенством. Некоторые игроки отступали, когда он перехватывал мяч, и даже не пытались его отобрать. А когда пытались, это походило на локальные взрывы. Один коренастый парень отхромал в сторону, получив пинок в голень, и до конца игры бросал на Стива мрачные взгляды. Мы хорошо поиграли. Алекс вышел за другую команду. Один раз, когда я перехватил мяч и бежал в атаку по краю поля, он подсёк меня, и я полетел головой вперёд. Стив разразился хохотом. Поднявшись, я заметил, что Алекс смотрит на меня так, будто подсечка была местью за что-то. Но я не знал, за что.

Звонок объявил о конце ланча.

– Хорошая игра, приятель, а? – Стив улыбался и обнимал меня за плечи, мы шли к выходу из Клетки.

– Да.

Коренастый парень, которого пнул Стив, надевал толстовку и поднимал сумку.

– В настоящей игре тебя бы убрали с поля, – сказал он.

– Умей проигрывать, приятель, – ответил Стив.

Лицо коренастого закаменело, и он заступил нам дорогу.

– Тебе нельзя находиться на поле, – сказал он. – Тебе место в…

Я так и не узнал, где место Стиву Скотту, потому что он резко ударил коренастого в живот. Тот согнулся пополам. Повисла напряжённая тишина. Стив пошёл дальше, снова кладя руку мне на плечо.

– Короче, я и Дэнни собираемся кое-куда вечером в четверг, хочешь с нами?

Мы шли через площадку. Кажется, Стив так сильно ударил коренастого, что тому было очень плохо. Ученики толпились, спеша на уроки. Я оглянулся. Несколько друзей коренастого собрались вокруг него. Алекс и Зед шли за нами.

Я вынырнул из под руки Стива.

– Мне пора, – сказал я, – а то опоздаю.

– Увидимся, приятель, – крикнул мне вслед Стив, и это звучало чертовски саркастично.

* * *

После уроков я пошёл в компьютерный класс. Он был почти пуст, так что я сел у окна. Дальше по коридору ученики хлопали дверями, торопясь домой. Я вышел в соцсеть и прочитал всё, чем Митеш и остальные занимались с тех пор, как я уехал. Ничего необычного: школа, тусовки. Но теперь их жизни были жизнями незнакомцев, к которым я не имею никакого отношения.

Я поискал волков в интернете.

Двери в коридоре хлопали.

«Волки очень внимательно выбирают добычу», – прочитал я. «Никто не знает, от чего зависит их решение».

Я поднял голову. За окном кто-то из школьников шёл по тропинке, которая пересекала поле за школой, в сторону елей. Машина проползла по гравийной площадке и быстро свернула.

«Когда волк выбирает добычу, иногда случается странное: добыча чувствует, что её выбрали. Если животное пытается бежать, волк атакует. Если оно сохраняет спокойствие и не двигается, волк отступает».

Школьник исчез. Тропинка вела в тёмный промежуток между елями. В коридоре раздавалось низкое пыхтение полотёрной машины.

«Если жертва пытается бежать, чаще всего волку нужно лишь несколько секунд, чтобы поймать её. Если погоня длится дольше нескольких минут, волк обычно сдаётся. Но в редких случаях волк будет преследовать свою цель часами. В самых редких случаях – днями. Один учёный с помощью ошейника с датчиком следил за волком, который преследовал северного оленя больше ста миль. По лесам. Через реки».

Кто-то вышел. Я поднял голову и увидел, что класс пуст. Промежуток между елями стал похож на рот. А тот странный тусклый свет, которым светит послеполуденное солнце, закатившееся за горы, сложил деревья в сильно вытянутое лицо.

Я думал, как долго волк-пёс ждал нас на дороге – меня, маму и папу. Несколько минут? Полчаса? Дольше? Потом я подумал о той овце на холмах, о внезапной ране на её шее. Далёкий стук шагов, потом хлопанье дверей, стук каблуков. Топ, топ, топ.

А я думал о волке.

Топ, топ, топ.

Шаги достигли компьютерного класса. Ворон вылетел из-за елей. Шаги простучали мимо. Что-то двигалось там в темноте.

Так осторожно, как только мог, я собрал вещи и ушёл.

* * *

К тому времени, как автобус въехал в деревню, солнце уже скрылось за горами. Я стоял в нерешительности у перекрёстка. Дул ветер, протяжно и тоскливо выла собака. Я пошёл по лесной дороге.

Ворон прыгал по пустому полю и смеялся каркающим смехом.

Я держал темп.

Затем вошёл в лес, часто дыша. Мой живот свело от страха.

Когда я подходил к подъездной дорожке, что-то сзади меня мягко плюхнулось на асфальт. Я больше ничего не слышал, я бежал, мои подошвы шлёпали по дороге. Я перепрыгнул канаву, мои одежда и рюкзак шуршали. Гравий хрустел, пока я бежал по подъездной дорожке. Я спешно шарил по карманам в поисках ключа.

Я так сильно захлопнул дверь, что дверной молоточек стукнулся об неё.

Кастрюли негромко бренчали. Пахло говядиной и рисом.

– Ты поздно, – крикнула бабушка.

Я взбежал по лестнице.

Из окна бабушкиной комнаты я видел, как по дорожке кружат осенние листья.

Больше ничего там не было.

Когда мои мысли успокоились, а сердце перестало стучать так бешено, я спустился. Кухонные окна запотели. В ящике для приборов я нашёл нож – шестидюймовый серебряный клинок с чёрной пластиковой рукоятью. Я спрятал его в рукав, поднялся наверх и сунул его под подушку.

После ужина я увидел в новостях ещё один репортаж об убитых овцах.

Глава 15. Стул

Звёзды в ледяном небе. Горы покрыты изморозью, точно шерстью.

Что-то хрустнуло. Как будто замёрзшая трава под ногой.

Я слышал только абсолютную тишину пустого неба и шум воды на горе…

Хруст.

Я сжал пластиковую рукоять ножа и сполз с кровати. Медленно прошёл по холодному ковру. Просунул голову между занавеской и подоконником.

Всё было тихо и ярко. В саду пусто. Я внимательно смотрел на лес, поле, холм.

Холодок пробежал по моей спине. Я вернулся в кровать, но сначала взял стул и подпёр им дверь.

* * *

Остаток второй недели был мрачным, тёмным. На перерывах я вместе с Малки играл в его фэнтэзи, избегая Стива Скотта и его друзей-идиотов. Дебс не появлялась. Только однажды Стив в автобусе крикнул: «Эй, Яйца Бенедикт, твой папаша совсем с катушек съехал?», и все засмеялись.

По вечерам я сидел с бабушкой. Она либо читала свою книгу о забастовке шахтёров, либо работала в кабинете. Я думал о конверте с маминым именем. На той неделе бабушка приезжала домой раньше меня, поэтому я не мог попасть в её кабинет. Разве только под покровом ночи, но я не хотел, чтобы бабушка меня застукала.

В те редкие дни, когда небо было чистым, я видел снег на вершинах. Я нёс вахту у окна. Лёгкий холод, нож в руке, стул подпирает дверь.

Глава 16. Велосипед

В конце второй недели, в субботу, бабушка разбудила меня стуком в дверь. Она вошла, стул упал на пол.

– Для чего это? – спросила она.

– Ммм?..

Она поставила стул и резко отдёрнула занавески.

– Уже десятый час. Я не дам тебе валяться тут весь день. Вставай.

– Ээ…

– Я не шучу, – она вышла, хлопнув дверью.

* * *

Паутины в тумане и солнечном свете. Они были везде: между растениями, на заборе, на окнах. Осень – время пауков. Толстые пятна, сбившиеся посреди больших мишеней, ждущие еду. От росы паутины блестели. Лужайка сверкала серебром. Я пошёл в сарай. У меня были планы на автобус.

В сарае стояла темнота. Я перешагнул коробки, валявшиеся на пути к моей цели – велосипеду. Глубокая корзина. Громоздкие грязевые щитки и защита передач. Руль в пятнах ржавчины. Сиденье порвано, набивка торчит наружу. Шины спущены. Я вытащил его и перевернул вверх колёсами. Принёс ведро мыльной воды, тряпки и старую зубную щётку, почистил его и смазал. Я надавил на педали. Заднее колесо закрутилось, спицы холодно блестели.

– Это твоей матери.

Бабушка стояла в дверном проёме и следила за мной.

Я вспомнил, как учился кататься на велосипеде: мамина ладонь на моей спине, мягкий толчок, шатание. Мы втроём иногда выезжали на велосипедах.

– Ну что, ты привёл его в порядок?

– Шины спущены.

Бабушка сложила руки, будто ожидая интересного зрелища.

– Мне не нужны зрители, – сказал я.

– Что? Мне интересно.

– Мне нужны насос и ремонтный набор.

Бабушка неохотно вошла в сарай. Она долго копалась там, но затем всё-таки вернулась, держа в руках длинную грязную белую трубку и маленькую жестяную коробку.

Я не мог понять, как работает насос, пока она не вытащила шланг из одного его конца.

– Он же древний!

Бабушка усмехнулась.

Вскоре она перестала следить за мной и вернулась в дом.

Наконец всё было готово. Пробоины заклеены, сиденье поднято, тормозные приводы затянуты. Синий велосипед.

Я постучал по стеклу гостиной и продемонстрировал бабушке победную улыбку. Она открыла окно и осмотрела велосипед. Потом взглянула на меня и спросила:

– Ты уже сделал домашнюю работу?

Она умела испортить момент.

– Для этого нужен интернет.

– У меня нет интернета.

– Ну, а без него я не могу ничего сделать, ба.

Она посмотрела на меня.

– Тогда я его достану.

Она со стуком закрыла окно.

* * *

Бабушка сказала, что собирается в город, чтобы отвезти что-то в пищевой банк[13]13
  Пищевой банк – благотворительная организация, которая занимается сбором продовольствия и доставкой его голодающим.


[Закрыть], и спросила, не хочу ли я с ней. Я сказал, что не хочу.

– Как хочешь, – сказала она.

Когда она выехала на дорогу, я пошёл в кабинет, чтобы найти конверт с маминым именем.

Мне внезапно пришло в голову, что мама – единственное, что связывало нас с бабушкой. Если бы не она, я бы никакого отношения не имел к бабушке, а бабушка ко мне.

В кабинете было темновато. Ворох бумаг на обеденном столе вырос. На письменном столе, там, где я его заметил, конверта не было. Я покопался в бумагах. Дорогой мистер Такой-то, дорогая мисс Такая-то. Большие папки. Ноутбук. Её зелёная чашка. Конверта нет.

Я открыл ящички письменного стола.

Ещё бумаги. Некоторые связаны. Но в нижнем были документы другого рода. Папку «Медицинское» я решил не открывать. Письма из банка. Выписки из банка. Похоже, бабушка работала за гроши. Никакого толстого конверта с именем Рейчел.

Лишь один запертый ящик.

Я искал ключ на подносиках, стоявших на столе, но нашёл там только скрепки, кнопки и степлерные скобы.

Я поднялся в бабушкину комнату. Она была аккуратной. Только тяжёлая книга о забастовке шахтёров лежала на прикроватной тумбочке, расчёска на комоде и розовая ночнушка на спинке кровати. Простыни были тщательно заправлены. Я открыл один из ящиков тумбочки. Серебряные таблетки в пачках и баночках. В шкафу пиджаки, сумки, несколько пар обуви, ящики с её бельём, футболки и джинсы. Конверта не было.

Ключа тоже.