Текст книги "Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь"

Ричард Лоув
Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь

Richard Louv

Our Wild Calling: How Connecting with Animals Can Transform Our Lives and Save Theirs

© 2019 by Richard Louv Excerpt from Dream Work

© 1986 by Mary Oliver

© Степанова Л. И., перевод на русский язык, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Кэти, Мэтью, Джейсону, Майку и всем остальным моим родственникам посвящается.

«Проживая рядом с нами, животные предлагают нам такое общение, которое мы не можем предложить друг другу. Это нечто другое – способ справиться с одиночеством человека как вида».

Джон Бергер, «Искусство видеть»

«Я еще раз посмотрел вокруг. Внезапно бесчисленные танцующие лошади превратились в самых разных животных и птиц и понеслись в разные стороны света – туда, откуда появились лошади, а затем исчезли».

Черный Лось в книге «Говорит Черный Лось»

Вступление. Тайна

Несколько лет назад в уединенном лагере на Аляскинском острове Кадьяк я шел по тропинке между хижинами, стоящими на берегу тихого озера. Я направлялся в сторожку, чтобы встретиться с сыном. Он обучал туристов рыбной ловле нахлыстом. Понемногу темнело. Когда я ходил по этой тропинке, то всегда был настороже. На этом острове бурых медведей Кадьяка больше, чем людей, и они порой забредают в лагерь. Но в этот вечер я на ходу просматривал содержимое бумажника и потому шел, опустив глаза.

Когда я поднял взгляд, то обнаружил, что на меня пристально смотрят светящиеся в сумерках, как две яркие звезды, глаза. В метре от меня сидел черный лис. Лисы Кадьяка – одни из самых крупных лис в мире. Этот был размером с койота. Его взгляд привел меня в замешательство. Лис стоял и не думал двигаться с места. Казалось, мы несколько минут, не отрываясь, смотрели друг на друга, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд. Под его взглядом я начал ощущать наше с ним отдаленное родство, или, возможно, это был просто свет звезд параллельной вселенной. Лис сидел совершенно неподвижно. Было ли это предвкушением угощения? Вряд ли. На острове запрещалось кормление диких животных. Может, он был бешеным?

Я сделал шаг, лис плавно скользнул в сторону, освобождая мне дорогу и вместе с тем продолжая внимательно наблюдать за мной. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я спросил его: «Приятель, я иду к сыну. Не хочешь пойти со мной?»

Не знаю почему, но в тот момент мне вспомнилось, что, работая на Галапагосских островах, я видел, как водные игуаны и морские львы грелись на вулканических выступах, не обращая друг на друга никакого внимания. Знакомый натуралист объяснил мне, что для игуаны морской лев – всего лишь еще один элемент пейзажа. Возможно, и я для лиса тоже был частью пейзажа. А может, это было что-то большее?

Британский писатель, художник и критик Джон Бергер в своем знаменитом эссе 1977 года «Зачем смотреть на животных?» писал, что взгляд дикого животного раздражает нас потому, что заставляет смотреть на себя как бы со стороны, сквозь призму его восприятия.

Лис последовал за мной к зданию. В нескольких метрах от двери он свернул в сторону и растворился в высокой траве. Сейчас я уже почти не помню большинства людей, с которыми я общался тем летом в лагере на Аляске, но до сих помню на себе взгляд этого черного лиса.

Я часто задаюсь вопросом о смысле и тайне этой встречи. Как и многие люди, я остро переживал подобные моменты, особенно в детстве, но никогда не задумывался об их глубинной природе.

В последующие годы я просил друзей, коллег и незнакомцев разных возрастов, культур и профессий – ученых, психологов, теологов, следопытов, учителей, врачей, народных целителей и одного полярного исследователя – рассказывать мне подробности их встреч с дикими и домашними животными. У каждого из них была своя история: взгляд пустельги на заборе или голубя на тротуаре, который они так никогда и не смогли забыть; кошка, которая свернулась калачиком на груди, согревая душу и каким-то образом избавляя от депрессии; собака, которая присматривала за ребенком; поющая морская свинка; глаз кита; крадущийся медведь; пума, которая, казалось, то ли была рядом, то ли ее не было. Даже простейшие микроорганизмы, извивающиеся под линзой микроскопа, открывали двери в другие миры и в то, что я называю Обителью сердца. Рассказчики часто удивлялись тому глубинному смыслу, который они обнаруживали, рассказывая свои истории. То есть сам акт повествования становился частью процесса познания, которым наверняка хорошо владели наши предки.

Для внимательного изучения наших взаимоотношений с другими животными есть по крайней мере две веские причины. Одна из них – здоровье и благополучие человека. С 2005 года число исследований, свидетельствующих о психологических, физических и когнитивных преимуществах общения с природой, выросло с относительно малой величины почти до тысячи. Большинство из этих исследований посвящено влиянию зеленой природы на нашу жизнь. Например, установлено, что близость деревьев может помочь уменьшить симптомы синдрома дефицита внимания у детей. Сегодня исследователи, работающие в рамках традиционных дисциплин (биологии и экологии), и те, кто работает в относительно новых областях в (антропологии, экопсихологии и терапии с помощью животных), – активно исследуют эволюцию отношений между человеком и животными. Эти исследования лишь доказывают то, что коренные народы, жившие племенами, знали и раньше. Встреча с любым животным, диким или домашним, хоть и может быть иногда опасной, но обычно оказывает глубокое позитивное влияние на наше физическое и духовное здоровье, а также усиливает ощущение общности с окружающим миром.

Вторая причина связана с нынешним состоянием природы. В своей книге «Шестое вымирание», удостоенной Пулитцеровской премии, писательница Элизабет Колберт описывает пять массовых вымираний, случившихся за последние миллиарды лет, и берет интервью у ученых, наблюдающих шестое вымирание. Оно, по некоторым прогнозам, будет самым крупным со времен динозавров. Согласно данным Всемирной организации дикой природы (World Wildlife Fund), в период с 1970 по 2014 год численность популяций животных дикой природы в мире сократилась на 60 процентов.

Для поколения, столь хорошо знакомого с возможностями Photoshop, угроза кажется нереальной и к нам не относящейся. В 2016 году, через год после выхода книги Колберт, журнал электронных игр ZAM сообщил, что «исследователи» самогенерирующейся Вселенной, изображенной в онлайн-игре No Man’s Sky[1]1
  Компьютерная игра в жанре космических приключений, боевик с элементами выживания (прим. ред.)


[Закрыть], обнаружили десять миллионов виртуальных видов животных, возникших за первые двадцать четыре часа после выхода игры. В воображаемом пространстве видеоигры создание или открытие новых видов кажется легким делом. В физическом мире это потребует более значительного скачка воображения, путешествия в Обитель сердца. Под этим я подразумеваю, что обратить вспять или хотя бы уменьшить темпы сокращения биоразнообразия и изменения климата не получится только лишь с помощью науки, технологии или политики. У нас уже есть большая часть нужной нам информации. Для успеха нужно гораздо большее число заинтересованных представителей различных стран, чем существует сегодня, с большей эмоциональной и духовной связью с животным миром, признающих и понимающих неизбежность взаимодействия с природой, к которому Мартин Лютер Кинг-младший призывает людей в своей «Inescapable network of mutuality».

Мне хотелось бы думать, что в тот день лис знал, что делал. Его пристальный взгляд заставил меня очнуться и направить свои мысли к тому, что я уже видел в мечтах. То есть к моему пути.

А может быть, это я просто стоял у него на пути, и он хотел сказать мне, чтобы я был повнимательнее.

Океанограф Пол Дейтон рассказывает внукам историю осьминога

Часть 1. Прекрасные поступки изменяющие жизнь после встречи с видами, к которым мы не принадлежим

«И только тогда, когда я узнаю достаточно, я пойду посмотреть на животных, и пусть часть их спокойствия медленно проникнет в мои члены. И в глубине их глаз я смогу увидеть свою жизнь…»

Райнер Мария Рильке, «Реквием по другу»

Глава 1. В единой семье животных

Сейчас мы с моей женой Кэти временно живем в старом каменном коттедже в горах Куйамака, в шестидесяти милях к востоку от Сан-Диего. Стены дома толщиной в три четверти метра были построены из камней, вырубленных в каменоломне; в конце девятнадцатого века это строение было амбаром для хранения яблок, а в 1940-х годах его превратили в жилой дом.

Коттедж когда-то принадлежал покойному Скотту О’Деллу и его жене Дорсе. О’Делл написал здесь «Остров голубых дельфинов». Основанный на реальных событиях роман рассказывает историю местной девушки, которая в течение многих лет жила на острове у побережья Калифорнии (книга вошла в список классической литературы для подростков).

После того как Дорса и Скотт развелись, Скотт уехал, а Дорса продолжала жить в коттедже со своими собаками вплоть до самой смерти, упокоившись в возрасте 96 лет. Она была известна в соседнем Джулиане – городке с населением полторы тысячи человек – своими дерзкими политическими взглядами и поддержкой местных художников, чьи работы по большей части были посвящены жизни животных, обитающих в этих горах. Картины и сейчас украшают этот заполненный книгами дом, известный как ферма Стоунэппл. Кэти сравнивает его с коттеджем Белоснежки.

Теперь в ранние утренние часы и ближе к сумеркам между колышущимися дубами и грушами бродит стая диких индеек, двигаясь, словно тени от деревьев. Иногда приходят четыре муловых оленя и склоняют головы к траве, которая пережила долгую засуху. Один из оленей – самка – хромает. В небе кружат два краснохвостых ястреба. Один из них летает особенно быстро, повторяя жалобные крики тренирующей его матери. Муравьиный дятел в своем ярко-красном шлеме стучит по деревянным частям дома. Я кулаком отвечаю на стук дятла, стуча по внутренней стене. Дятел выкрикивает что-то похожее на бранное слово и замолкает. Мой старший сын Джейсон называет это «добрососедством с животными».

Я подружился с амбарным котом. Он каждое утро приносит нам голову суслика и рядом аккуратно кладет его внутренности. Вчера в сумерках я наступил на последнее «подношение». Босиком. Это явно не тот вид добрососедства с животными, который я планировал.

На закате я в одиночестве прохожу несколько миль по узким тропинкам через горы и длинные участки коричневой травы. Поля и заросшие дубами холмы постепенно темнеют. Я смотрю, как исчезает красная полоса над далеким Тихим океаном. Между ветвями мелькают летучие мыши. На темнеющей дороге я встречаю олениху и ее прихрамывающую дочь.

Вернувшись в Стоунэппл, я сижу около дома с котом на коленях и смотрю на россыпь Млечного Пути. Кот тоже смотрит вверх, потом в сторону и вниз, явно прислушиваясь. Позже мы с Кэти тоже слышим стук и скрежет внутри стен и на чердаке. Это явно орудуют окрестные белки, лесные крысы, мыши или еноты.

Утром в дом прибывает рабочий, чтобы заткнуть входы в норы и установить ловушки. Укладывая инструменты, он спрашивает меня, над чем я работаю. Я рассказываю ему об этой книге. Рабочий натягивает бейсболку на голову и говорит: «Да, иногда я тоже думаю о животных как о некоем знамении. Я как-то ехал по Пайн-Хиллз-Роуд, и тут беркут спикировал прямо перед моей машиной. И я подумал: “Ага, это предзнаменование – грядет что-то хорошее”. А через пару недель я получил лицензию на открытие своего видеомагазина в Джулиане».

Рассказ мастера – это ценный и показательный пример, озвученный просто по ходу дела. Он не считал это чем-то необычным, подобное часто случается в повседневной жизни. Ничего особенного. Подумаешь! Но тем не менее…

Когда некоторые люди говорят о своих духовных, даже возвышенных отношениях с животными, это может выглядеть странно и даже слегка отталкивающе. Что если человек никогда не имел духовного опыта общения с природой? Такая история может быть «отталкивающей, потому что она может казаться оторванной от жизни, глупой, и напоминать идеи хиппи», – говорит Молли Маттесон, практический биолог, изучающий дикую природу. Или потому, что рассказчик просто пытается придать себе вид особо продвинутого человека. Возможно, он предполагает, что опыт общения с другим животным должен быть чем-то грандиозным, почти сказочным: птица в горящем кусте, встреча с четвероногим божеством на дороге в Йеллоустоун. Маттесон знает, что говорит. Позднее она тоже призналась в своем опыте общения с летучими мышами – точнее, с костями летучей мыши. Эта история, которой я поделюсь с вами позже, изменила ее карьеру и всю жизнь.

Сегодня днем я наблюдаю за сусликами из кухонного окна. Они роют свои норки под большими гранитными плитами, обтесанными и сглаженными ветром и водой, ногами оленей, индейскими племенами, а также сегодняшними жителями пригородов Сан-Диего. Молодые или старые, суслики снуют по камням, ныряют в норы, выскакивают из листвы и делают свою работу, общаются на своем сусличьем языке и ходят своей сусличьей походкой, никогда не теряя бдительности. Их детвора подпрыгивает, дерется… Кажется, они переполнены желанием дразниться и веселиться. Они напоминают мне моих сыновей, когда те были маленькими, и то, как Джейсон и Мэтью, теперь уже взрослые мужчины, приехав к нам, в первые часы встречи все еще играют друг с другом.

И в этот момент я понимаю, что никогда по-настоящему не видел сусликов. Я смотрел на них с некоторой жалостью, не вдаваясь в суть их своеобразного поведения. Но здесь они меня заинтриговали. Я погуглил (конечно) и узнал, что калифорнийские суслики ведут очень сложную жизнь. Они стараются защититься от своего естественного врага – гремучей змеи – не только с помощью часовых и звуковых сигналов, но и с помощю маскировки: пожевав сброшенную змеиную шкурку, они наносят содержащую запах змеи слюну на себя и своих детенышей. Юркие маленькие суслики, живущие шумной общиной, весьма обогатили мои познания. Теперь я нахожу этих зверьков просто удивительными.

В течение многих лет Ян ван Бекель, голландский художник и натуралист, утверждал, что в науку и экологию надо вкладывать искусство и душу, что без преданности красоте и то и другое переживает спад – равно как и мораль. Недавно он написал мне о работе норвежского экофилософа Арне Несса. Следуя идеям Иммануила Канта, Несс показывает различие между прекрасным и нравственным поступками. Когда люди выполняют свой моральный долг, они часто чувствуют себя вынужденными идти против своих собственных склонностей, против того, что они хотели бы сделать. Прекрасный поступок, напротив, – это поступок, в котором человек действует в полном соответствии со своими склонностями; он действует морально, потому что это именно то, что он хочет сделать, – писал Ван Бекель. – «Мы можем научиться отождествлять себя с другими людьми, животными, растениями и даже экосистемами. Для этого необходим процесс духовного и психологического созревания. Таким образом, отождествляя себя с землей, мы хотим защищать ее, не идя против наших глубинных потребностей. Желание действовать красиво, а не просто нравственно, – это то, что нужно воспитать в очень раннем возрасте. Это – способ продвинуть вперед экологию». И такая политика применима ко всем нашим отношениям.

Чтобы полностью защитить что-либо, мы должны изучить это, любить это, действовать в осознанной взаимосвязи, возвращая животным то, что они дают нам. Общение с животными, а затем рассказы о встречах с ними могут быть прекрасным вариантом реализации этой концепции. Наше общее будущее будет сформировано историями, которые мы рассказываем. Для сострадательного сердца они могут дать искупление и надежду. В нашей повседневной жизни, в нашей организационной и гражданской политике мы вольны выбирать между умением поставить себя на место другого, разделив его чувства, и ощущением собственного превосходства. Мы можем найти странное утешение в осознании того, что у зебровых амадин быстрый сон, что дельфины узнают себя в зеркалах и что, возможно, наши древние предки были «одомашнены» волками.

Благодаря критическому антропоморфизму – процессу, о котором мы будем более подробно говорить в главе 5, – мы можем стать медведем из дикого мира. Мы можем вспомнить каждый опыт общения с животными, даже в самых густонаселенных городах, и тем самым начать представлять себе иное будущее для детей и детенышей всех видов, обитающих на планете. Мы можем поучиться мудрости у наших домашних животных, изучить язык птиц, прикоснуться к тайной жизни диких животных, которые появляются по соседству с нами в сумерках, идти навстречу природе, используя новые технологии (например, «биофильный дизайн», позволяющий включать элементы природы в созданную нами среду) и остальную современную науку с ее богатым арсеналом методов познания. Мы можем создавать места исцеления как для нашего собственного вида, так и для других видов живых существ. Мы можем поделиться всем этим с молодыми людьми и с детьми, которые иначе никогда не услышат почти бесшумного шелеста крыльев летящей совы.

Благодаря этим прекрасным поступкам и историям, которые мы рассказываем, каждый из нас может ощутить более глубокую связь со своей собственной жизнью и затем ощутить благодарность за нее. Поэтесса Мэри Оливер пишет:

 
Кем бы ни были вы в этом мире,
Как бы ни были вы одиноки,
За волной иллюзорного мира
Резкий клич перелетного клина
Позовет вас с собой на рассвете
Стать единым с большою семьей.[2]2
  Перевод: Самсонов С. В.


[Закрыть]
 

Несколько дней назад я услышал от своей подруги Энн Пирс Хокер: «Я давно хотела спросить вас, почему у вас с Кэти нет домашних животных?»

Большую часть нашей жизни у нас были домашние животные, но две поездки к ветеринару, означавшие конец жизни чудесной собаки Рекса и кота Бинкли, оказались для нас слишком тяжелыми. Потом, когда умирала мать Кэти, заботы о ней надолго поглотили ее. Однако теперь мы снова думаем о том, чтобы завести домашних животных – или животных-компаньонов, как предпочитают называть их некоторые люди. Энн ободряюще написала нам:

«Даже при наличии плотного рабочего графика пара спасенных кошек – это просто отлично. Они нуждаются в уходе больше, чем в постоянном общении. Я надеюсь, что ваш кот или собака (или оба) найдут вас. Принятие в дом спасенного животного обычно спасает две души. Я перестроила свою жизнь, чтобы приспособиться к существам, которые живут вместе со мной. Но я немного помешана на животных. Они умирают молодыми – по нашим понятиям. Но, тем не менее, их жизнь будет богата и значима, если мы дадим им шанс.

Если вы собираетесь часто уезжать, я бы посоветовала вам взять двух животных, чтобы они общались друг с другом. Я взяла двоих, они остались без дома, когда их владелец отправился в дом престарелых. Самым легким делом было спасение моего тринадцатилетнего черного лабрадора из Айдахо, старины Боба. Тринадцатилетний пес никому не был нужен. Боб вписался в мою жизнь так, как будто он был со мной с самого своего детства. Все оставшееся у него время он развлекается, гоняет мячи и патрулирует периметр. Он уже был хорошо выдрессированным, мягким, благодарным и милым. Зубы у него ужасные, но все остальное, кажется, работает нормально. Он не будет проводить свои последние месяцы или годы в приюте, гадая, что же, черт возьми, произошло».

Добрыми, любовными, даже конфликтными способами люди тянутся к животным, нашим попутчикам по жизни. Во всем мире добросердечные люди становятся новыми Ноями, создавая новые места обитания для диких животных или работая в спасательных центрах для замученных собак и птиц со сломанными крыльями. Так же, как животные спасают нас, мы открываем новые способы спасения животных. Например, программа Book Buddies Лиги спасения животных округа Беркс, штат Пенсильвания, приглашает детей посетить приют и почитать кошкам, ожидающим передачи в семьи. Это помогает детям практиковаться в чтении и обеспечивает кошкам ласку и заботу, пока они ждут своей очереди. Просто. Эффективно. Здесь, безусловно, грамотность и способность к сочувствию сильно взаимосвязаны. По мере того как мы включаем в нашу жизнь все больше различных существ, определение семьи становится все шире. Я вспоминаю двух пожилых женщин из нашего бывшего района, которые потеряли своих супругов и живут одиноко. Каждая из них взяла из приюта собаку и не представляет себе жизни без нее.

Подумайте еще раз о моей подруге Энн. Она прожила жизнь, полную приключений, конфликтов и потерь. Она познавала мир через бесчисленные призмы, часто через чувства других животных и людей, которые трогают ее сердце. В 1974 году она присоединилась к церкви Движения американских индейцев в Ваундед Ни в Южной Дакоте (место, где в 1890 году американская кавалерия зверски убила триста индейцев племени Дакота) и принесла с собой фотоаппарат. Теперь ее фотографии хранятся в Смитсоновском институте. Позже она стала новостным фотографом национальных телевизионных сетей, вышла замуж за сельского врача, переехала в горы Вирджинии и стала спасателем дикой природы. Она вспоминала:

«Я не спала всю ночь, кормила из бутылочки осиротевших младенцев-белочек, изо всех сил стараясь стать хорошей суррогатной матерью, и думала о том, чтобы выпустить их, когда они достаточно подрастут. Я поменяла жизнь тележурналиста, у которого всегда была наготове дорожная сумка и паспорт, на заботу о раненых диких животных, анализ белкового состава молока различных диких млекопитающих и ежедневное расписание уборки клеток. Я знала, что окончательно пересекла черту, когда телеканал CNN позвал меня в поездку и я на секунду заколебалась, глядя на четырех детенышей лисицы, которых кто-то только что привез мне как единственному лицензированному реабилитатору дикой природы в этом районе. Я сказала звонившему, что занята, порекомендовав моего самого сильного конкурента. Больше я ничего о них не слышала».

Энн продолжала ухаживать за ранеными животными, включая самку старого краснохвостого ястреба с ухудшающимся зрением – возможно, выпущенную на волю птицу-охотника. «Если бы я строго следовала правилам, то была бы вынуждена подвергнуть ее эвтаназии, – писала она. – Вместо этого я предпочла позволить ей доживать свои дни в крытом летном загоне в лесу рядом с домом, в окружении так привычных ей звуков природы. Она научилась узнавать мой голос и прикосновения, ела, не слетая с моего кулака». У местных сокольничих Энн также познакомилась с древним искусством охоты с помощью дрессированных хищных птиц. Она нежно заботилась о старом ястребе, пока тот не умер от старости, после чего прошла длительный процесс обучения, чтобы стать полноправным сокольничим.

Энн понимает моральные возражения многих людей против такой охоты, но не со всеми из них она согласна. Особенно с тем, что связано с соколиной охотой. «Охота с хищником за его пищей превратила меня из наблюдателя окружающей среды в активного участника повседневной жизни животных», – сказала она. Она исследовала окрестные леса, проводя мысленную инвентаризацию, кто где живет. Поиск полей, где ее ястреб мог бы охотиться на кроликов или белок, стал утомительным путешествием. Когда некоторые из этих полей были расчищены бульдозерами для торгового центра, разрушенные кроличьи и лисьи норы, а также старые дубы с беличьими гнездами казались Энн личной потерей. «Я видела, как тяжело приходилось трудиться этим животным, чтобы просто выжить. А когда прибыли бульдозеры и бензопилы, для них все было кончено».

Вскоре после этого овдовевшая шестидесятилетняя Энн покинула Вирджинию и стала колесить по западным штатам в трейлере «Эйрстрим» в компании двух соколов, двух старых собак, двух кошек-спасателей и очень нервного голубя по имени Полин. Теперь они – ее семья.