Текст книги "Рыночные силы"

Он никак не мог избавиться от видения. Даже когда Карла встала перед ним на колени, опираясь на руки – им нравилось кончать в такой позе, – Крис представлял себе, как в кровати появляются две другие женщины. Они являлись в образе вампирш, впивались в плоть Карлы и его собственную, перед глазами стоял последний кадр с видео, и Крис не мог выкинуть его из головы.

А затем они ушли, забирая с собой тепло, которое он ощущал после соития, будто бы с только что убитого зверя содрали шкуру. Карла пододвинулась, что-то пробормотала и крепко обняла его. Крис же ощущал, словно его заточили внутри чужого тела.

– Твою мать, это охренительный материал.

Майк Брайант расхаживал по кабинету, пролистывая распечатки. Крис сидел в углу на кресле и наблюдал за ним. Он плохо спал прошлой ночью, в левом глазу начинала пульсировать боль. В отличие от Майка, он не испытывал большого энтузиазма.

– То есть этим ребятам, конечно, досталось. Только взгляни. Больше дюжины повстанческих лидеров, и у каждого членов семьи пытали до смерти или они пропали без вести. Великолепно. Первичная эмоциональная мотивация, П-Э, блядь, М, прям по Риду и Мэйсону. Инструкция для неустрашимых революционеров. Такие никогда не сдаются. Нам достаточно пригрозить Эчеварриа третью из того, что здесь есть, – да, не меньше трети, – и он на все согласится.

– А если нет?

– Согласится. Что с тобой сегодня? Нам достаточно убедить три группировки объединиться, вооружить их старенькими Калашниковыми – а уж их у нас на складах завались, – и они разгромят регулярную армию Эчеварриа.

В виске Криса пульсировала боль.

– А если он не испугается?

– Крис, ладно тебе, – Майк укоризненно взглянул на товарища. – Не порти мне день.

– Что если, Майк? Просто подумай, черт возьми.

– Боже, да ты не с той ноги встал. Ну, хорошо, – Брайант сел в кресло напротив и закинул ноги на кофейный столик. – Давай посмотрим на ситуацию как взрослые. Что если… Запасные планы. Как я уже сказал, мы пригрозим ему третью этих ребят. И скажем, что там, откуда мы их взяли, повстанцев в два раза больше. Так?

– Так.

– И если он продолжит упорствовать, мы воспользуемся кем-нибудь из оставшихся двух третей. Тогда какие бы репрессии Эчеварриа ни учинил, он ударит не по тем людям. А мы в это время проведем переговоры с лучшим кандидатом, при необходимости снабдим его всем, что требуется. Это, дай-ка подумать, – Брайан пролистал распечатки. – Может, вот он – Арбенс из «Народного освободительного фронта», или как его там? Или Барранко из «Революционной дружины». Или Диас. Все они – хорошие кандидаты. Ты там был. Как считаешь, кто лучше подходит для дела?

– Точно не Арбенс. Его подстрелили во время вертолетного рейда несколько недель назад. Ты что, новости не смотришь?

– Да чтоб я помнил, – Брайант щелкнул пальцами. – Хотя, погоди минутку – деревни на юге. Гребаный ублюдок Эчеварриа снова бомбил их. Знаешь, он мне лично обещал, что они не станут использовать вертолеты «Бритиш Аэроспейс» против гражданского населения в этом году. Хорошо, мы не стали делать заявление для прессы.

– В общем, ваши вертолеты расхреначили Арбенсу ногу от самого бедра, и, судя по всему, патроны у них были бактериологические, те самые, что нам демонстрировали в Фарнборо в январе, – пули в оболочке из специальных ингибиторов иммунной системы. Сущая жесть. Его отвезли в полевой госпиталь в горах, но, согласно последним данным от Лопеса, Арбенсу повезет, если он выкарабкается.

Крис потер глаз и подумал, не принять ли обезболивающее.

– И даже если он не отбросит коньки, вести войну в ближайшее время будет не в состоянии.

– Хорошо, Арбенс мимо. Что с Барранко?

– Его я тоже не стал бы трогать, только в самом крайнем случае. Я с ним однажды встречался. Он идейный, личных интересов у него нет – его будет сложно склонить на нашу сторону.

Брайант состроил гримасу:

– С Диасом ты тоже пересекался?

– Несколько раз, да. Этот вариант лучше. Он прагматик и хочет вписать свое имя в историю. Чтобы оно красовалось на какой-нибудь статуе. А еще он повернут на Шекспире.

– Разыгрываешь?

– Абсолютно серьезен. Он цитирует его. Еще в бытность студентом Диас выиграл грант и поехал учиться в Штаты в рамках какой-то дурацкой программы по обмену – что-то в гуманитарной сфере. Он декламировал мне «Гамлета», «Макбета» и этого, как его, «Короля Лира». Слово в слово, – Крис пожал плечами. – По крайней мере мне так показалось. Хотя откуда мне знать. В общем, он сказал знаешь что? Он-де всегда хотел съездить в Британию и посмотреть Мать всех парламентов[12]12
  Речь идет о Парламенте Великобритании, который считается родоначальником всех парламентов.


[Закрыть].

– Что? – Брайант гоготнул. – Гонишь.

– Клянусь. «Мать всех парламентов». Я тебе клянусь.

– Мать всех парламентов. А что, мне нравится. Я уже хочу, чтобы Эчеварриа заартачился, и нам пришлось привлечь этого парня.

Как легко догадаться, Макина идея не очень вдохновила. Он молча просмотрел скрепленные степлером бумаги, отбрасывая по одному документу в сторону, потом швырнул всю пачку на полированный стол – она тут же съехала вниз. Крис и Майк сидели по обе стороны от него на стальных стульях. Макин уставился на Брайанта:

– Се’ёзно, не думаю, что это холошая идея, Майк.

Брайант явно был не в настроении. Он промолчал и просто мотнул головой в сторону Криса.

– Послушай, Ник, – Крис подался вперед. – Я работал с КЭСА раньше. Я тебе говорю…

– Ты мне не указ. Я лаботал с ИК в Латинской Амелике еще до того, как ты плишел сюда. В плошлом году я больше всех залаботал на амеликанском рынке…

Брайант прокашлялся.

– В позапрошлом.

– В этом году я снова в плоекте, Майк. – Голос Макина звучал бесстрастно, но лицо за стальной оправой дрогнуло. – Просто возникли непледвиденные сложности.

– Ладно тебе, Ник, – Крис почувствовал острое наслаждение от того, что подвернулся шанс нанести ответный удар по Макину. – То был прошлый сезон. Первое, что ты мне сказал: нельзя бесконечно существовать за счет былой репутации. Настал новый квартал. Время добывать свежее мясо. Применить новый подход. Было такое?

Макин отвернулся.

– Не помню, чтобы я это говорил.

– Еще как, Ник, – Брайант поднялся и якобы смахнул пылинку с плеча. – Я там был. Однако сейчас речь не об этом. Мы поступим так, как предлагает Крис, потому что, честно, я устал от игр Эчеварриа.

– Майк, я знаю, как лаботают эти латиносы. Это невелный ход.

Брайант презрительно взглянул на Макина. Судя по всему, реакция Ника расстраивала Майка куда больше остального.

– Тут у нас не Гватемала. Крис – эксперт по КЭСА, нравится тебе или нет. Обсудите с ним все и подготовьте мне материал к понедельнику так, чтобы я мог его использовать. И я не шучу. Я устал возиться с этим старым хрычом. На следующей неделе мы проведем видеоконференцию с Эчеварриа и его кабинетом – мне нужно то, чем его можно прищучить. Идешь пить кофе, Крис?

– Эм, конечно, – Крис поднялся. – Позвонишь мне, хорошо?

Макин крякнул.

Уже у дверей Брайант развернулся и посмотрел в другой конец офиса.

– Эй, Ник. Не принимай близко к сердцу. Мы слишком запустили дело. Ситуация выходит из-под контроля, и пора звать кавалерию. Не хочу, чтобы Нотли смотрел на нас, как на горстку детишек, поджегших кухню. Пользы от этого никому не будет.

Они ушли, оставив Макина.

– Ты ему угрожаешь? – спросил Крис в лифте.

Брайант ухмыльнулся:

– Слегка.

Двери открылись на первом этаже, и они вышли в просторное, наполненное светом фойе высотки. Под арочными сводами журчал фонтан, низкие волны эмбиентной музыки наполняли помещение. Губы Криса тоже изогнулись в усмешке.

– Ты злишься на него?

– На Ника? Не-а. Просто он слишком высокого мнения о себе. Со времен гватемальского проекта. Нужно ему напоминать, кто отдает приказы, и тогда он прыгает по команде. Боже, ты глянь.

На огромном голографическом экране над одним из фонтанов крутили кадры из съемок камбоджийского конфликта. Кружок прицела выскакивал на дисплее и отслеживал выбранные предметы, которые появлялись на экране – вертолеты, штурмовые винтовки, медицинское оборудование; камера приближала объекты, и рядом с каждым прокручивались логистические данные, производитель, спецификации, стоимость. Вклад и вовлеченность «Шорн и партнеров».

– Съемки Би-би-си? – поинтересовался Брайант.

Несколько недель назад он поручил Крису связи с общественностью.

– В целом, да. Мы выкупили ее по горячим следам, прямо в Пномпене, на случай, если на пленку попало что-то лишнее. С этим Сиалом никогда не знаешь, на что нарвешься. Он гребаный крестоносец. В прошлом году получил премию Пилджера[13]13
  Джон Ричард Пилджер – австралийский кинорежиссер, сценарист, журналист и общественный деятель. Известен репортажами и документальными съемками из горячих точек планеты, вроде Вьетнама, Камбоджи, Никарагуа и других. Пилджер дважды становился журналистом года в Великобритании.


[Закрыть]. В любом случае женщина из «Имаджишианс» обещала подготовить несколько крупных кадров, например с медицинским оборудованием. Они могут сделать потрясающие снимки медиков в студии, затем наложить фон, поработать с цветами, будто так оно и было.

Крис кивнул на голограмму:

– Выглядит здорово, да?

– Недурно. Сиал сильно возмущался, когда у него отбирали материалы?

Крис пожал плечами:

– Не думаю, что его кто-то спрашивал. Для передачи материалов мы наняли специального продюсера. Стандартные спонсорские условия. В обработанном видео, которое мы дали взамен, содержалось достаточно боевых сцен, вполне суровых и реалистичных. Там, горящие трупы и прочее.

– Никаких женщин и детей?

– Нет, я сам просмотрел по спутниковой связи. Все чисто.

На голограмме возникло изображение командующего камбоджийскими партизанами, его лицо выглядело уставшим. Он затараторил на кхмерском. Красными буквами побежали субтитры. «Предстоит нелегкая борьба, но с поддержкой наших корпоративных партнеров победа гарантирована как…»

– Он, серьезно, так и сказал? – спросил Брайант из любопытства.

– Думаю, да. – Крис провожал взглядом пышногрудую блондинку, пересекавшую холл. – Думаю, они дают им карточки с текстом или что-то в этом роде. Знаешь, порой мне кажется, что я бы просто спускался сюда и стоял под инфразвуками, вместо того чтобы ходить за кофе.

Брайант проследил за взглядом Криса:

– За инфразвуком, как же.

– Ой, да ладно тебе, Майк.

– Кстати, пока не забыл, – не хочешь завтра вечером сходить на вечеринку?

– В зонах?

После инцидента в «Фолкленд» Крис и Майк еще несколько раз отправлялись за кордон, правда больше не заглядывали в тот самый паб и не нарывались на подобные неприятности. Сперва Крис нервничал во время этих вылазок, но постепенно непринужденное поведение Брайанта в кордонных зонах и тот факт, что он хорошо знал эти места, их ночную жизнь, успокоили. Здесь не щеголяли элитным статусом, но и не тихарились. Каждый был тем, кто он есть, и не стремился понравиться. В большинстве случаев к тебе относились с настороженным уважением. Временами уважение перерастало во что-то большее, но рассчитывать на это не стоило. Да и хорошо повеселиться можно было без всякого уважения.

– Почему сразу в зонах? – невинно спросил Брайант.

– Не знаю. – Они прошли через двери из армированного стекла и оказались на улице. Солнечные лучи приятно ласкали теплом лица. – Может, потому, что последние три раза мы ездили именно туда.

– Чушь. А как же попойка у Джули Пиньон?

– Ладно, последние два раза. К тому же Джули живет не так далеко от зон, если на то пошло.

– Она будет в восторге, услышав подобный комплимент, особенно учитывая, какую сумму она отдала за дуплекс. После восстановления ее район стал перспективным, Крис.

– Точно, я забыл.

Они толкнули дверь и вошли в «У Луи-Луи», кивнули знакомым в очереди. Слава Криса постепенно затихала, теперь коллеги из «Шорн» удостаивали его разве что невнятных приветствий и странных улыбок.

– Так что за вечеринка?

Майк прислонился к отделанной плиткой стене:

– Помнишь Троя?

– Из «Фолкленда»? Конечно.

Они еще несколько раз встречались с ямайцем в других клубах по ту сторону колючей проволоки, но для Криса Трой всегда ассоциировался с событиями той ночи.

– Ну, вот. Оказывается, его старший сын получил грант на обучение в Институте Тэтчер. Экономика и процедуры ускоренного международного финансирования. По окончании учебы ему гарантировано место в одной из крупнейших консалтинговых фирм. Так что сегодня Трой устраивает вечеринку у себя дома. Тебя радушно приглашают.

– Значит, мы все-таки едем в гребаные зоны.

– Что? Нет. Трой живет не в зонах. Он оттуда съехал много лет назад и теперь обитает на окраине Далвича.

– Где именно?

– Слушай, его район получше, чем у Джули Пиньон. Не хочешь идти – не надо. Я скажу ему, что ты работаешь допоздна. В пятницу.

– Он меня приглашал?

– Да, я же сказал. От всего сердца. Приводи Фолкнера, сказал он.

– Мило с его стороны.

– Так что ты должен поехать. Трой устраивает классные пати, черт возьми. Порошки, колеса, пойло, крутая аудиосистема. И тусовка там хорошая. Журналюги, манагеры, диджеи, дилеры, – внезапно лицо Брайанта помрачнело. – Вот дерьмо. Наверняка там будет Лиз.

Глава 17

– Слушай, не думаю, что тебе там понравится.

– Почему? – Карла скрестила руки перед грудью и прислонилась спиной к дверце холодильника. – Соберется сплошная элита, не мой уровень? Я тебя скомпрометирую?

– Так нечестно. Я приглашал тебя на все мероприятия, проводимые «Шорн» в этом году.

– Да. Ты очень ответственно к этому отнесся.

– Черт подери, несправедливо. Каждый раз я хотел, чтобы ты пошла со мной. Даже когда ты говорила нет, я все равно желал быть вместе. – Крис понизил голос. – Я горжусь тобой. И хотел продемонстрировать свое отношение к тебе коллегам.

– Скажи проще – ты хотел выпендриться.

– А, – Крис беспомощно махнул рукой. – Чтоб тебя, Карла. Я столько раз рисковал ради тебя…

– Продолжишь говорить со мной в таком тоне…

Она уже шагала прочь от него, пересекая кухню.

– Я иду спать. Спокойной ночи.

– Отлично. Проваливай.

Крис стоял, сжав кулаки. Повсюду была разбросана посуда после раздельного ужина, а Карла уходила, оставив его одного. Снова. С лестницы донесся ее голос:

– Все равно мне есть чем заняться завтра вечером.

– Вот и прекрасно. Иди в задницу, Карла, – последнюю фразу Крис прокричал, негодуя на себя за то, что позволил гневу прорваться.

Она ничего не ответила.

Какое-то время он громко стучал тарелками и приборами, неаккуратно загружая их в посудомоечную машину. Он знал, что небережное отношение к посуде иногда заставляло Карлу вернуться и закончить работу за него. Но сегодня надежда была напрасной, и Крис это знал. Неприязнь друг к другу достигла нового уровня.

Крис взял чистый стакан и пошел за виски. Глядя на синеватое мерцание пустого экрана, наполнил бокал. Финальные титры какого-то бестолкового боевика о террористах и угрозе цивилизации закончились и исчезли из телевизора – точно так же сюжет фильма уже стерся из памяти Криса. Гнев сменился угрызениями совести и наползающим чувством одиночества.

С внезапной ясностью Крис вдруг осознал, что был рад ссоре. Тому, что выпустил пар.

Испытав облегчение от того, что Карла не поедет с ним.

Потому что…

Крис крепко ухватил мысль и глубоко ее спрятал.

Может, дом Троя Морриса находился за пределами зон, но всего в квартале виднелся КПП, и чем ближе к нему, тем более убогими выглядели фасады домов. Все они были отреставрированы в первоначальном викторианском стиле – стены тщательно выкрашены, окна сверкают чистотой. Однако с приближением КПП становилось хуже: краска местами облупилась, а стекла были не во всех окнах. Кое-где хлопали пластиковые вставки.

Последние три дома с каждой стороны снесли, чтобы вокруг КПП образовалось пустое пространство. Мусор и обломки расчистили, а сорняки не росли из-за дефолианта[14]14
  Дефолиант – препарат, который вызывает опадение листвы.


[Закрыть]. Ближайшие здания в ста метрах за шлагбаумом почернели и наполовину разрушились после того, как их подожгли бунтовщики. За остовами зданий возвышалась ветхая бетонная десятиэтажка, испещренная грязными пятнами из-за подтекающих труб плохой водосточной системы. Крис заметил, как из окна на одном из верхних этажей кто-то наблюдал за ним.

Стоял прекрасный летний вечер; хотя время перевалило за восемь часов, было еще светло, и воздух хранил дневное тепло – дождь, который собирался весь день, так и не пошел. Из открытых подъемных окон в доме Троя громыхала уличная сальса; когда Брайант позвонил в дверь, она распахнулась, словно ее вынесло басами.

– Майк! Рад тебя видеть, дружище.

На Трое была футболка с международного матча по крикету 47 года – лицо Моузеса Маккензи победно ухмылялось из-за голографического изображения крикетного мяча, который, казалось, вылетал прямо с футболки. В отличие от Маккензи, Трой выглядел на удивление мрачным.

– А, Фолкнер, ты пришел. Здорово.

Крис что-то пробормотал в ответ, но Трой вновь переключился на Брайанта:

– Майк, послушай. Мне нужно после с тобой поговорить.

– Конечно. В чем дело?

– Не сейчас, – Трой покачал головой.

– Как скажешь, – Брайант свернул шею и взглянул дальше по коридору. – Можно тут раздобыть косячок?

– Думаю, да. Твоя блондинка, кстати, где-то здесь бродит.

– Ясно.

Они прошли по коридору и оказались в толпе гостей.

Крис никогда особенно не любил тусовки. Он рос умным и не походил на других детей в кордонной школе, за что его регулярно стращали и притесняли, а на вечеринки почти не приглашали. Позже он научился драться. Еще позже стал симпатичным и начал привлекать внимание девчонок. Жизнь стала проще, но ущерб уже был нанесен. В компании людей Крис всегда держался настороже и не хотел сближаться, не мог расслабиться и хорошенько повеселиться в присутствии других. За ним закрепилась репутация угрюмого и холодного человека, причем как среди ровесников-парней, так и среди почитательниц женского пола – двери для него оказались закрыты. К тому времени как Крис пробился в корпоративный мир, он выработал стратегию поведения, необходимую для долгосрочного выживания. Абсолютно комфортно чувствовал себя и на вечеринках у сверстников, и на корпоративных банкетах, от которых разило соперничеством и политикой. Крис появлялся там, потому что требовалось, – идеально копировал все ритуалы, никогда не терял бдительности и ненавидел каждую минуту, проведенную на подобных мероприятиях. Все как на тусовках его молодости.

Поэтому он был слегка шокирован, когда через несколько часов понял, что на вечеринке у Троя Морриса ему нравится.

В конце концов, как часто бывает на домашних тусовках, Крис оказался на кухне, слегка под мухой после нескольких шотов текилы и одной дорожки кокаина – он обсуждал политику Южной Америки с сыном Троя Джеймсом и гламурной испанской моделью по имени Патрисия, которая, как выяснилось – вау, вы гоните! – снялась для того же номера GQ, что и Крис, правда одежды на ней было куда меньше. Она и сейчас не пряталась под большим количеством тряпок, заметил Крис. Во всем доме было около дюжины таких экзотических созданий. Они прогуливались будто секс-модели на байк-шоу, элегантно перетекая из комнаты в комнату. Временами их притягивали орбиты дорого одетых мужчин, с которыми они, похоже, пришли. Девушки говорили на английском с разными акцентами и все до единой превосходно танцевали уличную сальсу, отскакивая от гостей вокруг. Если судить по тому, как Патрисия высказывалась о Южной Америке, на входе проводилась проверка на наличие мозгов. А может, их получали под залог клочков одежды, в которые девушки были частично завернуты.

– По мне, вся критика в адрес Эрнана Эчеварриа – преувеличение. Знаешь, я встречалась с его сыном в Майами. Милый парниша, и очень любит своего папу.

Джеймс ничего не ответил: вероятно, думал о своем поступлении в Институт Тэтчер и боялся, что кто-то может подслушать разговор. Правда, он был молод и неопытен, и потому все его мысли отразились на лице.

– Дело даже не в его сыне, – сделав над собой усилие, сказал Крис. – А в том, что любое излишнее применение силы заставляет инвесторов нервничать, независимо от того, о каком режиме идет речь. Стоит правительству начать закручивать гайки и перейти к репрессиям, инвесторы задумываются, надежен ли режим и что станет с их деньгами, если он рухнет. Напоминает строительные леса: когда видишь их вокруг здания, не хочется покупать в нем квартиру, не так ли?

Патрисия захлопала глазами.

– Ой, я бы ни за что не стала приобретать жилье в таком здании, – заверила его модель. – Сада нет, бассейн общий. Я бы этого не вынесла.

Крис тоже моргнул. Ненадолго повисла тишина.

– На самом деле, правильные репрессии лишь подстегивают уверенность инвесторов. Я хочу сказать, посмотрите на Гватемалу, – вставил дилер, который поставлял порошок очень высокого качества. На протяжении последнего часа он то включался, то выходил из разговора, и каждый раз делал точные замечания о политических и экономических проблемах Латинской Америки. Крис никак не мог решить, что служило тому причиной – тесные связи дилера с его корпоративными клиентами или его отменное знание поставщиков. Но подумал, что спрашивать об этом неразумно.

– Гватемала – совсем другое дело, – заметил Крис.

– И чем же? – поинтересовался дилер. – Из того, что я знаю, их индексы и показатели Эчеварриа примерно равны. Платежный баланс не сильно разнится. Одинаковый военный бюджет. Те же структурные корректировки.

– Только правительства не держатся долго: за последние двадцать пять лет сменилось больше десяти режимов. Двенадцать, если быть точным! И большинство лидеров приходили к власти совсем не мирным путем. США вводили и выводили войска, словно там общественный туалет. Насилие и жестокость стали нормой. Инвесторы другого не ожидают на той территории. Вот почему они получают большие дивиденды. И, естественно, репрессии – часть общей картины, ты прав. А они привлекают инвестиции.

Джеймс прокашлялся.

– Но только не в регионе Северо-Андской контролируемой?

– Только не там. Эчеварриа уже давно у власти и держит военных за горло. Собственно, он – один из них. Инвесторы ожидают стабильности, ведь именно ее Эчеварриа обеспечивал на протяжении десятилетий. Так что глупо отстреливать протестующих у дверей крупных университетов.

– Они же маркиста, – вмешалась Патрисия. – Он был обязан так поступить, чтобы защитить интересы общественности.

– Тридцать восемь погибших, сотня с лишним раненых, – сказал Крис. – Практически все студенты, более половины – из семей среднего класса. Пострадало даже несколько приезжих профессоров из Японии. А это плохо для бизнеса.

– Так что, теперь ты занимаешься КЭСА в «Шорн»?

Раздался голос Лиз Линшоу. Внезапно она оказалась напротив него – стояла, опершись о барную стойку; в одной руке сжимала косяк, держа его у лица, второй подпирала локоть первой. Крис взглянул на нее и ощутил, что ее появление будто открыло внутри него кран эмоций.

Он уже несколько раз подмечал ее среди гостей – один раз она поднималась по лестнице в уборную, в другой танцевала на небольшом расчищенном пятачке среди остальных, извиваясь под ритмы уличной сальсы. На ней были классические джинсы с разводами от Мао, темно-красная футболка и черный шелковый пиджак. Густые светлые волосы собраны наверх и небрежно, но стильно заколоты набок, локоны спадали на одно плечо и закрывали часть лица. В образе читалась тигриная живость, и теперь Крис видел, что рядом с ее дикой энергетикой тщательно созданный образ Патрисии казался пластиковой маской.

Лиз отбросила прядку, упавшую на глаза, и улыбнулась.

Крис разулыбался в ответ.

– Ты же знаешь, я не могу тебе ответить, Лиз.

– Просто прозвучало так, будто ты владеешь информацией.

– Ну, я в курсе многого. Поговорим о Марсе?

Эта строчка из последнего сезона «Смекс и Серт» стала популярной. Ее увековечила серия скетчей, в которой Серт изображал льстивого и трусливого ведущего телепередачи, а Смекс – американскую корпоративную акулу. Всякий раз, когда интервью уходило в сторону бурных политических тем, Смекс начинал по-американски гневно пыхтеть, не произнося, однако, ни слова, а журналист Серт в ответ неизменно принимал раболепную позу и выдавал фразу – «Поговорим про Марс?»

После этой реплики сотни тысяч телезрителей по всей Европе откатывались от своих нелегально подключенных экранов, хватаясь за бока и гогоча до слез. Мало того что события на Марсе происходили далеко и были мало связаны с тем, что творилось на Земле, так они еще очень скучны. Почти двадцать лет на Марс отправляли пилотируемые исследовательские экспедиции: команды ученых сменяли друг друга, но то, чем они занимались, едва ли кого-то интересовало. Да, лет через сто люди, вероятно, будут жить на Марсе. Тоже мне, вашу мать, новость! А пока там находят лишь все больше красных камней. Больше красных камней – еще одна запоминающаяся сценка из «Смекс и Серт»: комики надевали скафандры и нелепые маски, подпрыгивали, будто находятся в зоне низкой гравитации, и распевали эти слова на мелодию уличной сальсы, заимствованную у супер-звезд Хави Рейса и Инеза Зекина.

– Давай не будем о Марсе, – твердо сказала Лиз Линшоу, и все в кухне разразились смехом. Среди этого гомона она наклонилась, сокращая и без того небольшое расстояние между ними, и предложила Крису косяк.

Он вдруг заметил, что глаза у нее серо-зеленые.

Дилер с профессиональным интересом принюхался:

– Новая дурь из Марокко? – поинтересовался он. – Хаммерсмитская кувалда[15]15
  В оригинальном тексте присутствует игра слов. Английское Hammersmith в переводе означает «кузнец» и одновременно это название одного из районов Лондона.


[Закрыть]?

Лиз удостоила его взглядом:

– Нет, прямиком из Таиланда.

– Я знаю поставщика?

– Очень сомневаюсь.

Крис затянулся и слегка закашлялся. Тут же бросил. Он не был фанатом наркоты. Пару раз пробовал на вечеринках у Мэла, а так не курил уже много лет.

Лиз Линшоу наблюдала за ним.

– Неплохо, – выдохнул Крис и попытался всучить ей косяк обратно. Но она отстранила его руку и воспользовалась движением, чтобы пододвинуться ближе. Так близко, что ее волосы коснулись его лица.

– Я бы очень хотела с тобой поговорить где-нибудь, – сказала она.

– Почему нет, – его лицо просияло глупой улыбкой, и Крис тут же одернул себя. – В саду?

– Увидимся там, – Лиз отдалилась, между делом кивнула Джеймсу и наркодилеру, затем вышла из кухни. Крис так и остался сидеть с косяком в руке. Патрисия смотрела вслед Лиз – в ее взгляде было столько яда, что хватило бы отравить целый город.

– Кто эта женщина? – спросила она.

– Друг, – ответил Крис и последовал за Лиз Линшоу.

Сад Троя оказался больше, чем Крис ожидал, либо тайская травка начала действовать. Уже стемнело, но Трой предусмотрительно расставил садовые фонари, которые убегали вдаль по ухоженной лужайке. Сад окружали вперемешку деревья и кусты, лучше всего чувствовали себя карликовые пальмы. В дальнем углу шишковатый дуб вздымал к небу кривые сучья. На одну из нижних веток повесили простые деревянные качели на синих синтетических канатах. Веревка поблескивала в свете ближайших фонарей. На качелях восседала Лиз Линшоу, прислонившись спиной к одному из канатов и вытянув длинную ногу – второй она легонько отталкивалась от земли, несильно раскачивая качели. В пальцах зажат свежий косяк.

Крис ненадолго замер, чувствуя, как с ним что-то происходит. Дело было не только в том, что она ждала его, и Крис знал об этом. Что-то витало в воздухе, просвечивало в голубоватом блеске раскачивающихся канатов, скрывалось за небрежной элегантностью, с которой Лиз сложила свое тело в сексуальную фигуру оригами. Лужайка под ногами напоминала ковер, остальные гости в саду – он только сейчас их заметил – казалось, все как один поворачивались и одобрительно провожали его взглядом.

Крис состроил гримасу и выбросил косяк. Затем с опаской двинулся к Лиз.

– Ну, – сказала она.

– Ты хотела со мной поговорить, – фраза прозвучала резче, чем предполагалось.

– Да. – Лиз улыбнулась. – Хотела еще с Теббит-центра. А если совсем честно, с нашей первой встречи.

Земля под ногами вдруг стала скользкой, нетвердой.

– С чего бы?

Она подняла руку:

– А ты как думаешь?

– По правде, Лиз, я думаю, вы с Майком…

– Ой, – на ее губах снова заиграла усмешка. Она сделала еще одну затяжку, Крис тем временем боролся с дурманом в голове. – Он тебе рассказал. Что ж, как бы выразиться? То, что происходит между мной и Майком Брайантом, – не исключительное событие.

Земля, похоже, совсем исчезла.

– На самом деле, – вкрадчиво заметила Лиз, – я вполне могу попросить тебя о том, что мне давал Майк. Что мешает?

Крис уставился на нее:

– Прости?

– Интервью, – ответила она и засмеялась. – Рассказ о твоей жизни, Крис. Издатели обещают полмиллиона авансом, если я напишу продолжение «Новых воинов асфальта». Это будет гарантированный бестселлер. После дуэли с «Накамура», Камбоджи и прочего к тебе приковано все внимание, Крис. Ты идеальный кандидат.

Земля вернулась и ударила его по пяткам, да так, что он едва не навернулся.

– А, – он отвел взгляд от ее серо-зеленых глаз. – Верно.

Лиз продолжала улыбаться. Крис улавливал веселость в ее голосе:

– А ты о чем подумал?

– Нет, я… Да. Все хорошо, все в порядке.

Она оттолкнулась ногой – качель ушла назад, и Лиз оторвала пятку от земли. Криса ударило краешком деревянного сиденья по бедру. Вместе с качелями в него впечаталось тело Лиз.

– Ты хотел чего-то еще, Крис?

Отретушированные тела, растянувшиеся на скамейке для упражнений, текучие стоны

Карла, дом, застоявшийся гнев в пустых комнатах

Ты хороший парень, Крис. Брайант в полубессознательном состоянии перекатывается на кровати в отеле

Это про тебя. Ты. Чертовски хороший парень.

Все эти картинки лавиной обрушились на него, сталкиваясь и перекрывая друг друга.

Глубокое декольте на блузке Лиз Линшоу

Карла намыливает его в душе, на ладонях до сих пор ощущается автомобильная грязь

Митсу Джонс пытается выбраться из покореженного «Мицубиси»

в «Шорн» мы ценим решительность

ты чертовски хороший парень

ты хотел чего-то еще

– Крис!

Это был Брайант. Крис резко шагнул назад, прочь от Линшоу и качелей. Он увидел, как Лиз переменилась в лице. В следующее мгновение она уже смотрела на Майка, который шагал по дорожке в их сторону.

– Я всюду тебя искал, Крис. Привет, Лиз.

Тут до него дошло, что они были вместе.

– Что вы тут делаете?

– Разговариваем, – как ни в чем не бывало ответила Лиз.

Крис пытался найти оправдание:

– О книге, – он махнул рукой в сторону Лиз, будто стараясь отстраниться от нее. – Она говорила…

– Да? – Брайант неприветливо взглянул на Лиз. – Мой совет – не рассказывай ей слишком много правды. А то и тебя окрестят животным.

Лиз улыбнулась сама себе, развернулась и выбралась из качелей. Крис не стал на нее смотреть и переключился на Брайанта.

– Что случилось?

– Да ничего такого. Трой попросил нас об услуге. Лиз, не оставишь нас на пару слов?

– Уже ухожу, мальчики. Уже ухожу.

Они наблюдали, как она идет по дорожке к дому. Майк обернулся и сделал вид, что стреляет из пистолета в голову Крису. Выражение его лица было мрачным.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Крис.

– Да иди ты, Майк. Я женатый человек. А Лиз просто хочет получить полумиллионный аванс от издателей.