Текст книги "Тирания веры"

XI
Несвоевременное несчастье

«Отец всех бед плодит множество отпрысков».

СОВАНСКАЯ ПОСЛОВИЦА

Вместе с гвардейцами и городскими стражниками мы вскочили на лошадей и вернулись в храм Савара, чтобы произвести аресты. Но там уже не осталось ни храмовников, ни млианаров; никто не сторожил двери и не пытался преградить нам путь. И галерея, и коридор, ведший к часовне Солдата, были пусты, да и в самой часовне никого не оказалось.

– Плохо дело, – пробормотал сэр Радомир. Мы с ним стояли в стороне от отряда стражи и ждали, когда те выломают дверь в потайную залу, которую вновь заперли изнутри.

– Почему? – спросила я. – Даже если все внутри погибли, это неважно. Сэр Конрад может применить некромантию.

– Он не может применить ее к трупу, которого нет, – ответил сэр Радомир.

Я недоуменно нахмурилась, но мое внимание привлек Вонвальт: разозленный, он быстро пересек часовню и направился к выходу.

– Весь этот проклятый город сговорился против меня, – бормотал он, не замедляя шаг. – Обыщите каждый дюйм храма! – крикнул он стражникам, собравшимся у дверей часовни. – Они не могли уйти далеко!

– Видишь? – мрачно буркнул сэр Радомир. – Если у наших врагов есть хоть капля здравого смысла, они сожгут тела. – Шериф говорил устало и смиренно, словно каждый день сталкивался с масштабными хитроумными заговорами. Но на самом деле он просто рассуждал как опытный законник, знавший толк в преступных предприятиях. Он уже давно махнул рукой на оптимизм… и на трезвость.

– У этих млианаров есть семьи, – сказала я, вспомнив про сенаторов, которых мы видели во время ритуала. Сэр Радомир и я направились к выходу из храма, будто нас потянуло вслед за Вонвальтом. – И коллеги. Они могут исчезнуть, но это исчезновение придется объяснить. А еще здесь была предсказательница…

– Никому в городе не дозволено входить в Колледж Предсказателей, – заявил сэр Радомир. – Даже я это знаю.

– Откуда? – спросила я, пристыженная тем, что сама ничего подобного не слышала.

– Хороший законник всегда первым делом выясняет границы своих полномочий, – хрипло сказал он и сделал глоток из бурдюка с вином. Тогда я этого не поняла, но чудовищный спектакль, который устроил Клавер, вселившись в оживший труп, сильно напугал бывшего шерифа, хотя тот и не подал виду. Да разве могло быть иначе? Видит Нема, я и сама пришла в ужас от увиденного.

– Вы не считаете, что сегодня наши враги допустили ошибку? – спросила я.

– Слишком уж много важных и богатых людей замешано в этом деле. И никто их не накажет, – со вздохом сказал сэр Радомир. – Помяни мое слово.

* * *

Вонвальт вызвал экипаж, и нас отвезли обратно в Великую Ложу. Попив воды из общественного фонтана и ополоснув лица и шеи, мы направились в кабинет магистра. Там Вонвальт заставил механизмы расследования двигаться полным ходом. Городским стражникам и имперским гвардейцам он приказал начать розыск замешанных лиц. Они должны были перевернуть вверх дном храм Савара и покои млианаров в здании Сената. У Вонвальта даже нашелся список патрициев, чьи кабинеты требовалось обыскать, а их самих – досмотреть. Список, по всей видимости, был подготовлен заранее.

На этом сэр Конрад не остановился. Он составил описание женщин, двух млианарш, которые остановили нас в храме, и приказал задержать их для допроса. Не остался нетронутым и Колледж Предсказателей – обитель толкователей Книги Креуса и Учения Немы, которые были признаны Церковью и обладали политической и юридической неприкосновенностью. Стражникам велели выставить у Колледжа дозор и выискивать пожилую женщину со свежей раной на шее.

Также Вонвальт приказал обыскать здания, которые принадлежали храмовникам, и дома всех подозреваемых. Особняк маркграфа Владимира фон Гайера – еще один вычурный пустующий дом на Вершине Префектов – он потребовал досмотреть с особой тщательностью. Также сэр Конрад подробно описал беглого чужеземца и распорядился, чтобы ему принесли все записи о любых заезжих сановниках и купцах; он надеялся, что в них найдутся какие-нибудь зацепки.

Приказы все не заканчивались. Сэр Конрад хотел перевернуть вверх дном весь город. Все указания принимал имперский гвардеец – темнокожий, суровый, крепкий южанин, – но даже он в конце концов начал отпираться от нескончаемого потока новых и новых заданий, а их список становился все длиннее, и в них вовлекалось все больше важных политиков. Вонвальт избрал наиболее прямолинейный курс действий. Он намеревался низвергнуть всех основных смутьянов Империи. По мере того как его планы становились масштабнее и амбициознее, я все больше заражалась мрачным настроем сэра Радомира. Подобные действия наверняка возмутили бы многих сованцев. Пусть Вонвальт и привык разбираться с виновными быстро, но к этому не привыкла столица.

Когда последние распоряжения были отданы, а в кабинете остались только сэр Радомир, Брессинджер и я, Вонвальт достал трубку и раскурил ее. Воздух, и без того густой и душный из-за полуденной жары, наполнился дымом и стал совсем невыносимым. Тогда сэр Конрад лениво распахнул окна кабинета.

– Вы вот-вот наживете уйму врагов, – произнес Брессинджер, нарушив долгое молчание.

– Кажется, вся Сова уже стала моим врагом, – буркнул Вонвальт. – Даже врата Волка оказались не на моей стороне.

– Вам просто не повезло, – сказал сэр Радомир.

– Нет, мне помешала сама Судьба, я в этом уверен. Нема, и зачем я только коснулся сознания этого несчастного.

Брессинджер встревожился.

– Вы применили к нему некромантию?

Вонвальт немного рассказывал мне о том, как он общается с умершими, и я знала, что сломленное, жестоко убитое тело, оказавшись под чарами, может выдать лишь бессмыслицу. Видимо, сэр Конрад был в отчаянии, раз вообще решился призвать раздавленного чужестранца.

– Мне не следовало этого делать, – признал Вонвальт. – Я жалею, что попытался. Увидел лишь облако безумия и тьму. И… что-то еще. Некую сущность, присутствие которой я прежде не ощущал. Нужно поразмыслить над этим.

Я внезапно села прямее и спросила:

– Что за сущность?

Вонвальт глянул на меня и нахмурился.

– Не знаю. Почему ты спрашиваешь?

– Недавно мне тоже снилась… – Я оглядела кабинет, пытаясь подобрать подходящие слова. Но в голову шли только те, которые только что озвучил Вонвальт. – Какая-то тень. Я даже не могу ее сейчас описать. Помню лишь чувство, будто за мной кто-то наблюдает. Кто-то зловещий. – Меня передернуло.

Какое-то время Вонвальт молча смотрел на меня.

– Странно, – наконец произнес он. Мне показалось, что он старается не напугать меня. – Подобные видения, скорее всего, связаны. Если сон повторится, постарайся запомнить подробности.

Я кивнула, хотя в душе радовалась, что почти забыла то видение.

В кабинете ненадолго воцарилась тишина, каждый из нас задумался о своем.

– Если в Сове заговорщики вели свои дела так же, как в Долине Гейл, то они, скорее всего, были осторожны и почти не делились сведениями с исполнителями, – сказал Брессинджер, возвращая нас из царства загробной жизни.

– Согласен, – отозвался Вонвальт. Он вздохнул громко и протяжно, наполнив кабинет очередным облаком дыма. – Действительно, что мы смогли выяснить? Что Клавер в сговоре с млианарами и храмовниками? Это мы и так уже знали. Одной Неме известно, ради чего я вообще стараюсь что-то сделать.

– Клавер, – произнес сэр Радомир. Я видела, что он в сильном смятении. – Или… какое бы исчадие Преисподней ни посетило ту комнату. Вот ради чего вы стараетесь. Если то, что мы видели, – лишь предвестник грядущих ужасов, то в одном я уверен: его необходимо остановить.

– Верно, – сказал Вонвальт, а затем внимательно посмотрел на сэра Радомира. – Вы ведь еще не сталкивались с потусторонними силами, которые я использую в моей практике?

– Нет, и хвала богам, что не сталкивался, – пробормотал бывший шериф.

Вонвальт ненадолго задумался.

– Нам стоит побеседовать об этом наедине.

– Сейчас?

Вонвальт покачал головой.

– Нет. Сейчас мы поедем к Императору. Без его благословения все это… – он указал на окно, подразумевая ту масштабную операцию, которую он только что начал, – …быстро забуксует и зачахнет.

Брессинджер поморщился.

– Императору не понравится, если вы снова заговорите о Клавере.

– Император ведет себя как капризное дитя, – ответил Вонвальт. – Он не понимает, что нужно ему или Империи. – Сэр Конрад встал. – Зато я понимаю. А теперь идем. У нас много дел и слишком мало времени.

* * *

Путешествие к Императорскому дворцу прошло быстро, однако на каждом углу города я успела заметить источники волнений. Неманские священники в демонстративно ветхих пурпурных рясах и млианарские подхалимы взбирались на ящики и будоражили народ, и у каждого храма стояли палатки для вербовки храмовников. Всюду приходили стражники и гвардейцы, которые разгоняли собравшихся и разнимали драки.

– Казивар меня раздери, да город же сейчас взорвется, как бочка с порохом, – пробормотал сэр Радомир, сидевший в экипаже рядом со мной.

– А Император, похоже, желает набить эту бочку доверху, – отозвался Вонвальт.

Мы подъехали к Императорскому дворцу и направились было к Залу Одиночества… но нас почти сразу же перехватили.

– Милорд префект! – окликнул Вонвальта гвардеец. – Милорд префект!

Гвардеец выглядел запыхавшимся и на удивление взволнованным.

– Император требует, чтобы вы немедленно явились к нему.

– Я для этого и приехал, – сказал Вонвальт.

– О, так значит, вам уже доложили? – спросил гвардеец и торопливо повел нас во дворец, но не в Зал Одиночества и не в кабинет Императора, а в другую укромную комнату.

– О чем? – спросил Вонвальт, сбитый с толку. – Мне ничего не докладывали.

Мы подошли к императорской приемной. Гвардеец встревоженно помялся, а затем тихо произнес:

– Княжич Камиль пропал. Его похитили. Сегодня утром.

Вонвальт замер. Мы все замерли. Я была уверена, что ослышалась.

– Что? – с нажимом переспросил сэр Конрад.

– Говорю как есть, милорд. Но подробностей я не знаю. Сюда, Император уже ждет вас.

– Кто такой княжич Камиль? – едва слышно спросил у меня сэр Радомир.

– Как вы можете этого не знать? Это же сын князя Тасы, – прошипела я.

– Кровь Немы, – выругался бывший шериф. – Камиль – сын наследника Империи?

– Да! – рявкнул Вонвальт. – А теперь помолчите, оба.

Я пала духом. Вот и началось. Закат Империи. Сомнений быть не могло. Этот удар мог стать либо его началом, либо причиной начала. Кровь заледенела в моих жилах. Казалось, будто пол уходит у меня из-под ног. Я переглянулась с Брессинджером и увидела на его лице отражение моего собственного удивления и страха. Даже Вонвальт, всегда невозмутимый как скала, был потрясен. Внезапно мрачные слова сэра Радомира в храме Савара показались мне пророческими. Со стычки с Клавером прошел всего час или два, но незаконный спиритический сеанс уже померк и ушел на второй план, а его последствия рассеялись, как горсть песка, брошенная на ветер. Брессинджер оказался прав. Если княжича Камиля похитили, то Император не пожелает и думать о Клавере.

Мы вошли в зал, ошеломленные неожиданными дурными известиями. Вместо того чтобы собрать военный совет и армию, покинуть столицу, двинуться походом на юг и наконец разделаться с Клавером и предателями-храмовниками, мы очутились в начале нового расследования. Взбудораженные утренними событиями, мы не знали куда себя деть. Брессинджер почесывал культю и теребил складки кожи под закатанным рукавом своего камзола. Руки сэра Радомира тянулись к бурдюку с вином, которого у него при себе не было. Даже Вонвальт непрестанно разглаживал пальцами усы – а обычно этот навязчивый жест проявлялся, когда сэр Конрад был крайне зол. Наконец, и я с трудом стояла на месте; мне хотелось действовать, сделать хоть что-нибудь.

В приемной нас уже ждал Кимати – казар с волчьей головой – и кучка встревоженных советников, почти что слившихся с фреской, рядом с которой они стояли. У подножия богато украшенного кресла, которое заменяло трон, вальяжно развалились три сованские боевые овчарки; они лежали так неподвижно, что могли сойти за мертвых.

Почти сразу после нашего прибытия боковая дверь отворилась, и в зал вошел Император. Я заподозрила, что он наблюдал за комнатой через потайной глазок. Воцарилась тишина, лишь одежды зашуршали, когда все поклонились. Император был мрачен, но, вопреки моим ожиданиям, я не увидела в его лице ни намека на то, что он перенес тяжкий удар. Он был одет просто, почти как Вонвальт после дня, проведенного в суде, но даже несмотря на это, от него исходила осязаемая, почти магическая аура власти.

– Дел предстоит много, а сведений мало, поэтому я буду краток, – изрек Император. – Сегодня утром мой внук, княжич Камиль, пропал в районе грязных ремесел. Точнее, в дубильном квартале. С ним был лейб-гвардеец, которого сэр Герольд отвел в здание городской стражи. Мои слуги уже ищут мальчика, но вы все не хуже меня понимаете, что эти поиски, скорее всего, напрасны. – Государь повернулся к Вонвальту. – Лорд-префект. Сегодня утром вас было крайне трудно найти, – холодно заметил он. – Довольно устраивать беготню вокруг городских храмов. Многие магистраты вашего Ордена обладают особыми талантами к поискам пропавших. Отберите всех, кто только может быть полезен, и объедините усилия с сэром Герольдом.

Закончив, Император повернулся к одному из своих советников и собрался что-то сказать, однако Вонвальт перебил его:

– Ваше величество, безусловно, я окажу сэру Герольду всю необходимую помощь, как вы и велите, – натянутым голосом произнес он. – Верно ли я понимаю, что вы хотите, чтобы расследование возглавил шериф?

Император, сбитый с толку, несколько секунд молчал.

– Нет, лорд-префект. Расследование возглавите вы, магистр Ордена магистратов. – Император вновь повернулся к советникам, и вновь Вонвальт прервал его. Я быстро переглянулась с сэром Радомиром.

– Государь, я ничуть не желаю умалить серьезность случившегося, – сказал Вонвальт, однако по его тону стало ясно, что именно это он сейчас и сделает. – И, как только сие собрание завершится, я немедленно вышлю на поиски лучших Правосудий Великой Ложи. Но, как известно вашему величеству, ныне перед Империей стоят и другие… – Вонвальт покосился на клику советников, – …трудности. Я надеялся обсудить их с вами. После сегодняшнего утра медлить с этими вопросами больше нельзя.

На лице Императора сгустились тучи. Казалось, что из зала откачали весь воздух.

– Да. Мои слуги докладывали, что вы приказали закрыть врата Волка, после чего велели гвардии начать следственные действия и объявили в розыск патре Бартоломью Клавера. Это расследование немедленно прекращается. Я отдал распоряжение, согласно которому все те, кого вы в нем задействовали, будут отозваны. Эти люди присоединятся к поискам княжича.

Я видела, как Вонвальт стиснул зубы.

– Государь, боюсь, что именно на это и рассчитывают преступники, – сказал он. – Учитывая, что похищение произошло именно сейчас…

– Лорд-префект, – ледяным тоном процедил Император. – Вы неверно оцениваете ситуацию. Подобное безрассудство вам несвойственно.

Я думала, что Вонвальт уступит, кивнет или слегка поклонится, ведь не мог же он в самом деле ждать, что Император выделит больше сил на поимку далекого Бартоломью Клавера, а не на похищение собственного внука. Каким бы здравомыслящим правителем он ни был и какие бы события ни произошли в храме Савара тем утром, это было немыслимо.

Но сэр Конрад не унимался.

– Государь, Ордену служит множество чрезвычайно способных Правосудий и сыщиков, которых я могу порекомендовать вместо себя…

– Мои уши обманывают меня. – Голос Императора был тверд как гранит. – Вместо покорного согласия я слышу лишь упрямые возражения.

– Как и я, – пробормотал сэр Конрад, чем потряс всех присутствующих в зале. Брессинджер даже стукнул Вонвальта по руке.

– Что вы сказали? – спросил Император, подавшись вперед. Он наверняка притворился, что не расслышал этой дерзости, чтобы ему не пришлось сечь Вонвальта кнутом.

– Сэр Конрад! – шепотом взмолился Брессинджер.

Вонвальт сделал глубокий вдох.

– Государь, Бартоломью Клавер был…

– Кровь богов, Конрад! – взорвался Император. – Ты смеешь препираться со мной, будто мы на дебатах в проклятом Дворце Философов? Я – Император! Я отдал тебе приказ! Первенец моего наследника пропал без вести! Быть может, мне нужно вырезать эти слова на палице и вколотить их тебе в голову? И в такую минуту ты смеешь перечить мне! Я услышал твой совет о Бартоломью Клавере, да поглотит его Преисподняя. Он подождет. Казивар, ты был готов в одночасье довести этот город до бунта! Приказал провести обыск в Сенате! Перевернуть вверх дном личные поместья патрициев! Поставить стражу у Колледжа! Кто ты такой, чтобы отдавать подобные приказы? Да на улицах сейчас же начнется резня! К рассвету столица превратится в пепелище! Кровь Креуса, я понимаю, что ты бесишься от бессилия, но прояви хоть каплю осмотрительности!

– Он был здесь! – воскликнул Вонвальт, прикрыв глаза. – Клавер был здесь, в городе, проводил незаконный сеанс некромантии вместе с…

Император с разъяренным видом оглядел приемную, словно не мог поверить в столь открытое неповиновение.

– Замолчи! Замолчи! Ради Немы, замолчи!

В зале воцарилась тишина. Я в ужасе смотрела на Вонвальта. За всю его жизнь, полную войн и охоты на преступников, он никогда не был так близок к смерти.

– Ты закончил? – спросил Император. Его ноздри раздувались, на лбу выступила испарина.

Теперь Вонвальт сделал то, чего я ждала от него минуту назад: закрыв глаза, он коротко поклонился. Жест получился скупым, однако Императору хватило и этого. Его отношение к Вонвальту было особым, и потому государь спустил ему даже прилюдную дерзость.

– Найди моего внука, сэр Конрад. Сверни горы, но найди его. Таков твой приказ. И оставь пока в покое правящие сословия Совы, ясно? С ними уже разбираются. Да, это происходит медленно и не без труда. Я не могу просто щелкнуть пальцами, чтобы все сию же секунду разрешилось. Это понятно?

– Да, государь.

– Генрих, – рявкнул Император, и одна из боевых овчарок вскочила на ноги. Государь снова повернулся к Вонвальту. – Возьмешь его с собой. Нюх у этого пса лучше, чем у всех остальных моих овчарок, и он помнит запах мальчика.

– Как пожелаете, государь.

– Вот именно что «как пожелаю». Избавь меня от своих показных обид, Конрад. Ты быстро все выяснишь и найдешь виновных. Мы в самом сердце Империи, в твоем распоряжении – весь ее следственный аппарат, а также самые проницательные умы. Как только мой внук будет в безопасности, ты сможешь отправиться на Пограничье и пролить там столько своей крови, сколько пожелаешь.

Вонвальт отвесил еще один скупой поклон. Я видела, как от гнева ходят желваки на его лице.

– Пламя Савара, принимайся уже за дело, – рявкнул Император и стремительно вышел из приемной.

* * *

Когда мы покинули дворец, сэр Радомир первым разразился тирадой:

– Внука Императора похитили с улиц Совы посреди белого дня? Как, Казивар меня раздери, такое вообще возможно? В Долине Гейл подобного не случалось даже с крестьянскими детьми, а мы говорим об одном из щенков Аутуна!

Вонвальт неумолимо шагал вперед, явно смущенный тем, как он вышел из себя в приемной.

– Я не знаю. В первую очередь нужно допросить лейб-гвардейца.

– Интересно, что он скажет в свое оправдание?

– Скоро узнаем… если он еще дышит.

Мы пошли дальше. Рядом с нами, высунув язык от утренней жары, трусил Генрих. В холке пес доходил мне до пояса, но я вдруг поймала себя на том, что глажу его по черной шерсти. Одним своим видом он усмирял мятежные настроения в радиусе нескольких десятков ярдов.

Я услышала, как Брессинджер негромко спрашивает Вонвальта:

– Как вы себя чувствуете?

– Ты сам-то как думаешь? – пробормотал сэр Конрад. Затем поморщился. – Одно лишь время похищения говорит о многом. Стоило мне выступить против патрициев, как тут же… – он обвел рукой город, – … случается такое. Император допускает ту же ошибку, что и я раньше: он недооценивает Бартоломью Клавера.

– Неужели вы всерьез думали, что он распорядится иначе? – спросил Брессинджер. – Император считает вас почти что сыном. Любой другой после подобных речей очутился бы на виселице. Он ни за что не доверил бы поиски кому-то еще.

– Именно это меня и тревожит, Дубайн. Одной Неме известно, сколько времени мы будем разбираться с похищением. Мы можем застрять здесь на недели, а то и на месяцы! Подобная задержка непростительна. Император ежедневно взваливает на меня все новые срочные дела, в то время как самое неотложное из них кипит на юге, как ведьмин котел. – Вонвальт всплеснул руками, будто мог одним жестом отмахнуться от всех бед. – Да, Камиль – внук Императора; и да, он наследник трона… после его отца. Но мальчик не сможет унаследовать никакую империю, если не остановить Клавера. Для поисков я не нужен. Есть две дюжины других Правосудий, которые могут ими заняться.

За колоннадой огромной зерновой биржи мы свернули за угол и пошли по широкой, грандиозной улице, названной в честь святого мученика Славки Валента. Улица эта вела к зданию городской стражи.

– В одном Клавер оказался прав, поглоти его Преисподняя. Император слеп или же ему не дают увидеть правду.

– Что будете делать? – спросил сэр Радомир. – Ведь вы не можете ослушаться Императора?

– Как ни прискорбно, выход у нас только один, – ответил Вонвальт. – Нужно найти мальчика. Чем скорее мы покончим с этим делом, тем скорее сможем сосредоточить все время и силы на том, чтобы остановить Клавера. Просто нам придется проводить наши сторонние расследования осторожнее.

– Но ведь Император прав, – неуверенно подала голос я. – В нашем распоряжении весь Орден, все способности и магия Правосудий. Да и Камиль Кжосич – не простой крестьянский парнишка. Разве мы не разберемся с этим делом быстро?

– Императору бы не мешало повнимательнее присмотреться к тем трудностям, с которыми столкнулась Империя, раз кто-то уже осмелел настолько, что смог решиться на подобное преступление, – заметил сэр Радомир.

– Ради Немы, следи за языком, – сказал Брессинджер, поглядывая на угол, где разглагольствовал и махал руками очередной оратор-млианар.

– А то что? Ваше безрукое благородие мне его вырежут? – грубо съехидничал сэр Радомир.

– Князь Преисподней вас побери, заткнитесь оба, – рявкнул Вонвальт. Пристав и бывший шериф замолчали. Но через некоторое время сэр Конрад пробормотал: – Хотя, Казивар тому свидетель, я с вами согласен.

* * *

За те годы, что я служила Вонвальту, нам уже доводилось расследовать пропажу детей. Если преступник собирался свершить нечто гнусное, то времени, чтобы найти ребенка живым, обычно оставалось немного. Подобные дела всегда приводили душу в смятение. Из всех преступлений, на которые способны пойти люди, самые омерзительные – те, что совершаются над детьми. Думая об этом, я тревожилась за рассудок Брессинджера, который потерял двоих малышей.

Стремительно шагая по улице, мы миновали Императорский суд, который остался слева от нас. Впереди маячило скопление готических зданий, росших из земли как термитники, а среди них высилось огромное, внушительное сооружение, которое больше всего поражало своей простотой. Это было здание городской стражи. Строгое, каменное, продолговатое, украшенное одной-единственной колоннадой у входа, над которой было установлено черное мраморное изваяние Аутуна и высечена надпись на высоком саксанском: «Двуглавый волк видит в обоих направлениях».

Войдя, мы очутились в хорошо освещенном атриуме, в котором кипела жизнь. Внутри здание стражи было похоже на своего двойника из Долины Гейл, за исключением того, что каждая деталь выглядела величественнее и дороже. Вокруг ходили констебли и сержанты в сверкающих доспехах и расшитых сюрко. Вдоль стен стояли стеллажи с оружием. В задней части атриума я увидела камеры для задержанных, а верхние ярусы настроек, что шли по периметру, были заставлены столами и шкафами со свитками и учетными книгами. В воздухе висела атмосфера лихорадочной активности, мужчины и женщины суетились, как… термиты в своем муравейнике.

В тот день и час существовала лишь одна причина, по которой лорд-префект и его свита могли явиться в здание городской стражи, и к нам, прервав свой разговор, сразу же подошел рослый мускулистый смуглый мужчина с седеющей черной бородой. Поначалу я приняла его за старшего сержанта, однако одет он был не как все стражники, а в более дорогое и роскошное облачение. На его шее висел медальон – Аутун, вооруженный коротким мечом. Он напомнил мне сэра Радомира в миг нашей первой встречи: измотанный службой человек, придавленный тяжестью городских бед и беспорядков.

– Сэр Герольд Бертило, – мрачно произнес Вонвальт. Он и шериф Совы обменялись традиционным сованским приветствием – сжали друг другу предплечья.

Шериф кивнул нам и сказал:

– Сэр Конрад Вонвальт. – Он держался сдержанно, и казалось, будто каждое слово дается ему с большим усилием. – Я наслышан о вашем назначении на должность лорда-префекта. Рад, что Император избрал именно вас.

– Я рад, что вы рады. И позвольте мне тоже поздравить вас с повышением. Когда я в последний раз заходил сюда, на вашем месте был Келлер.

– Да. Его больше нет.

Очевидно, шериф был знаком с Брессинджером, потому что они тоже пожали друг другу предплечья, а затем Вонвальт быстро представил меня и сэра Радомира.

– Вы получили мои утренние распоряжения? – спросил сэр Конрад. – Касательно обысков в храме Савара?

Шериф покачал головой.

– Мы бросили все силы на поиски юного княжича, – ответил он и, грубо потрепав Генриха за ушами, устало поманил нас за собой. – А что, важные были распоряжения?

– Чрезвычайно, – мрачно изрек Вонвальт, но больше ничего не сказал.

Мы поднялись на несколько пролетов вверх по лестнице, затем прошли через лабиринт коридоров и очутились в большом, хорошо обставленном кабинете на углу здания. Шериф, слишком загруженный работой, не догадался предупредить нас о том, к кому мы идем, и просто завел в комнату, где нам пришлось немедленно отвешивать неловкие поклоны князю Тасе и леди Илиане. Сын Императора и его супруга стояли у одного из окон. Князь был рыжеволос, как и все Хаугенаты, но выглядел рассудительнее и строже своего брата, князя Гордана, которого мы встретили на Баденском тракте. Илиана… Илиана была воплощением стихии. Она словно заполняла собой всю комнату, высокая, с горделивой осанкой, расправленными плечами и слегка вздернутым в надменно-аристократичной манере подбородком. У нее были поразительные зеленые глаза и острые скулы, а ее волосы были убраны в сложный узел из косичек, какой могли позволить себе лишь те дамы, что утопали в богатствах. Несмотря на исчезновение сына, Илиана казалась спокойной, но мне подумалось, что она просто скована строгими рамками дворцового этикета.

– Император поручил мне найти вашего сына, – сказал Вонвальт, едва мы расселись. Сэр Конрад как мог держал себя в руках и старался говорить уважительно, но я хорошо видела, что он все еще зол после утренней стычки с Клавером. – Насколько я понимаю, имперской гвардии было поручено… все бросить и искать его?

Ему ответил сэр Герольд.

– Совершенно верно, – сказал он, сбитый с толку тоном Вонвальта. – Приказ уже спустили в казармы. Поиски возглавила лично капитан Галла. Гвардейцы не жалеют сил, и, конечно же, им помогают мои люди.

Ингебурга Галла, как я выяснила позже, была капитаном имперской гвардии.

– Мальчика кто-то сопровождал? – спросил Вонвальт.

Князь Таса собирался что-то сказать, но Илиана перебила его:

– Да. Гвардеец, который служит нашей семье, – сэр Рейнард Фулко. Его уже задержали для допроса. – Она говорила с акцентом, который, похоже, ничуть не смягчился за годы, которые она провела в Сове. Я даже подумала, что она нарочно подчеркивает свой родной говор. Тогда Илиана показалась мне гордой, надменной и, наконец, несчастной женщиной, которая не питала любви ни к своему мужу, ни к их династическому браку. Несмотря на то что первые впечатления часто оказываются ложными и лишь вводят в заблуждение, в тот раз я оказалась права.

– Я поговорю с ним в первую же очередь, – сказал Вонвальт. – Кто-нибудь когда-нибудь замечал, что он небрежно относится к своим обязанностям?

– Нет, – ответил князь Таса. Я внимательно посмотрела на него и прислушалась к тону голоса. Создавалось впечатление, что он один тревожится за судьбу их сына, – по крайней мере, только его волнение было заметно. Мне это показалось любопытным, ведь обычно матери проявляли свое беспокойство куда больше отцов. Но я так думала лишь потому, что провела большую часть жизни не в Сове. Здесь, в столице и в ближайших к ней провинциях, воспитанием детей занимались оба родителя, даже если они принадлежали к знати. – Фулко прекрасно знает свое дело.

У меня мелькнула мысль, что князь Таса плохо подходит на роль наследника Империи. Он был лишен как обаяния своего младшего брата, так и врожденной безжалостности и деспотизма, свойственного его отцу… и даже жене. Я сразу же сочла его слабаком и подумала, что как раз такие наследники и становятся предвестниками тяжелых потрясений.

– Хорошо. Давайте начнем с самого начала. Где был мальчик, когда его похитили? Как он вообще оказался в ремесленном районе? – спросил Вонвальт.

– Мальчик заказал кожу мастеру, который живет на северо-востоке, – ответил шериф Бертило, когда ни князь Таса, ни Илиана не произнесли ни слова. – Там есть дубильщик, которого удостоили императорской лицензии, и он изготавливает поддоспешники для членов семьи его величества.

– Камиль собирался учиться фехтованию… – начал было князь Таса, но жена снова перебила его.

– Это не важно, – сказала она, сердито замахав руками на мужа, словно тот надерзил ей лишь тем, что заговорил.

Сэр Конрад жестом заставил ее замолчать. Единственное, что потрясло нас больше его безрассудной грубости, это то, что Илиана послушалась.

– В данный момент вряд ли существуют неважные детали.

Вонвальт ждал ответа, но так его и не получил. Сэр Герольд, чувствуя себя крайне неловко, продолжил:

– Лейб-гвардеец Фулко утверждает, что в одну секунду мальчик был рядом, а в следующую исчез. Дело провернули так быстро, что он ничего не заметил и не успел вовремя принять меры. Конечно, едва Фулко понял, что мальчик пропал, он поднял шум, но к тому моменту княжича уже и след простыл.

– Кровь Немы, – пробормотал князь Таса и провел дрожащей рукой по лицу. Мне стало чрезвычайно жаль его, хотя от несдержанности князя сделалось неловко всем… и не в последнюю очередь его жене.

– Каким путем они добирались из дворца в дубильную мастерскую?

– Вам придется спросить лейб-гвардейца, – сказал сэр Герольд. – Но они вряд ли шли окольными дорогами. Скорее всего, их путь лежал по Баденской улице.