Текст книги "Пробуждение Тьмы"

– Ай! – зашипела она и отдернула пальцы, не понимая, как птичье перо могло ее обжечь. Регина аккуратно поддела его ногтем и ухватилась за твердое основание. Она поднесла перо к лицу, повертела из стороны в сторону, смотря, как ворсинки переливаются перламутром в еще блеклом утреннем свете. Но тут перо неожиданно вспыхнуло огнем: маленькое пламя охватило его целиком и сожгло без остатка. На подушечках пальцев Регины остались лишь пятна сажи.

Что за чертовщина?..

Испугавшись, что гостья еще вернется, Регина с шумом опустила окно и для верности зашторила его. Затем вскочила с насиженного места и мигом зажгла все защитные свечи, которые мать расставила по ее комнате. Впервые в жизни Регина поддалась суевериям Гвендолин.

Но точно не впервые ощутила, что столкнулась с тьмой.

Глава 2

За неделю до праздника Гвендолин договорилась с местным муниципалитетом и арендовала уличную палатку в центре города. Мабон наступил, но, хоть день был праздничным, солнце так и не выглянуло из-за серого слоя туч. Регина, то и дело не прекращая зевать, была совсем не в праздничном настроении после столь беспокойной и даже жуткой ночи. Она все еще сомневалась, стоит ли рассказывать матери о странном случае и еще более странном сне, но, памятуя о мастерском умении Гвендолин уходить от разговоров о необъяснимых и экстраординарных вещах, все же передумала.

Вдвоем они опустошили сумки и расставили все свои запасы на палаточной витрине. Гвендолин выставляла их по категориям («лечебные», «успокаивающие», «любовные»), а Регина бечевкой привязывала к ним бумажные ценники. Это оказалось непростой задачей: будто в продолжение вчерашней бури поднялся сильный ветер и то и дело вырывал бумажки из рук, разнося их по улице.

Торговля в последующие часы шла неважно: по большей части люди проходили мимо, лениво скользнув взглядом по рядам прозрачных и темных баночек. Вскоре Регина совсем задрогла от ледяного ветра, несмотря на кожаную куртку. Гвендолин участливо тронула дочь за плечо и сказала:

– Пойду возьму нам по горячему кофе, чтобы согреться.

Регина ответила матери натянутой улыбкой и проводила ее взглядом до ближайшей кофейни. Она обхватила себя за предплечья и топталась на месте, пытаясь вновь почувствовать пальцы заледеневших ног. Если так пойдет дальше, то торговлю придется свернуть, даже не отбив затрат на аренду. Регина раздраженно клацнула зубами и вдруг в толпе проходящих мимо людей заметила ее.

Незнакомая седоволосая женщина в темном плаще стояла на другом конце улицы и безотрывно глядела на Регину. От ее пристального взгляда стало еще холоднее, а по коже пробежала волна мурашек. Регина спешно отвела глаза, решив не провоцировать незнакомку на контакт. Но будто назло, женщина двинулась ей навстречу.

«Вот черт».

Седовласая подошла ближе и, только когда оказалась в полуметре от Регины, промолвила:

– Гвендолин, это ты?

В голосе женщины сквозили растерянность и удивление. Регина же была удивлена не меньше, услышав из уст незнакомки имя матери. Вблизи Регине удалось получше разглядеть ее: морщинистое, но подтянутое лицо, серые пронзительные глаза и кудрявые белые волосы, рассыпавшиеся пышной гривой по плечам и спине. Женщина была высока ростом и почти нависала над Региной. Опустив глаза ниже, Регина заметила на ее плаще кант из кельтской вязи. Плащ не выглядел современно, но сегодня же Мабон – древний кельтский праздник, и многие люди отдавали дань традициям своим способом.

– Боюсь, вы ошиблись, – робко ответила Регина, подняв глаза. – Гвендолин – моя мать. Вы с ней знакомы?

Глаза женщины изумленно округлились, а лоб пересекли борозды морщин.

– Да… Мы были знакомы когда-то, – выдавила женщина, разглядывая Регину. Теперь-то она наверняка увидела различия между ней и Гвендолин, хоть они и правда были почти неотличимы друг от друга.

– Простите, как ваше имя? Гвендолин отошла ненадолго, но я могу передать, что вы ее спрашивали, – сказала Регина, а потом спохватилась: – О, в честь Мабона я кое-что дам вам в подарок, подождите минутку!

Регина нырнула под палаточный стол-витрину в поисках лучшего бальзама от мигреней, который они приберегли для особенно щедрого клиента, но он все не попадался. Пусть бальзам отправится в добрые руки, да и реклама лишняя им не помешает. Регина с минуту копалась в пакетах, а когда нашла искомое, издала победный возглас и выпрямилась.

– Вот, возьмите бальз… – начала Регина, но у палатки уже никого не было. Она замерла с баночкой в руке, глазами выискивала в толпе белые кучерявые волосы, но женщина словно растворилась в воздухе. Как жаль, а ведь Регина даже не успела разузнать ее имени…

Зато на другой стороне улицы она заметила идущую к ней мать с двумя стаканчиками кофе. Когда она подошла, то себе оставила американо, а Регине протянула капучино с ореховым сиропом.

– Ну как, продала что-нибудь, пока меня не было? – поинтересовалась Гвендолин, отпивая кофе из пластикового стаканчика.

– Не особо, – пожала плечами Регина, сделала глоток и добавила удрученно: – Если честно, то ничего.

Гвендолин не ответила, а лишь задумчиво покачала головой.

– Кстати, тебя спрашивала какая-то женщина.

– Какая женщина?

– Высокая такая, – описала Регина. – Уже немолодая, но и не совсем пожилая, хоть волосы у нее и были совсем белые, кудрявые.

Тут стаканчик выпал из рук Гвендолин, и асфальт залила темная жидкость. Лицо матери побледнело, а глаза наполнились уже знакомым Регине чувством. В них отчетливо читался страх.

– Мам, что такое? – забеспокоилась Регина. Мама и правда выглядела странновато, но вблизи опасной Почему именно опасной? Странно звучит в этом контексте, не показалась. – Ты ее знаешь?

Гвендолин помолчала пару секунд, а затем замотала головой и тихо сказала:

– Нам пора домой.

C самого возвращения мать не проронила ни слова. Она сбросила сумки с нераспроданными снадобьями на кухне, шустро проскочила по лестнице наверх и закрылась в своей комнате. Регина, все еще пребывая в растерянности, поднялась вслед за ней и замерла у закрытой двери, вслушиваясь: изнутри шел терпкий травяной аромат и доносилось неразборчивое бормотание, как если бы Гвендолин читала молитву. Регина постучала костяшками пальцев по двери, а затем повернула ручку и вошла.

Вокруг были расставлены все защитные свечи, какие только можно было найти в доме. А в центре комнаты сидела на полу мать. Она сложила руки на груди, мерно раскачивалась в трансе и бормотала что-то невнятное. На секунду Регине почудилось, что мать бубнила на неизвестном ей языке, но, возможно, это был лишь обман слуха.

Регина подошла к матери со спины и осторожно дотронулась до ее плеча. Гвендолин тут же вздрогнула и обернулась. Руки матери знакомо подрагивали – дурной знак.

– Мам, все в порядке?

– Не знаю, милая, – дрожащим голосом изрекла Гвендолин и вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. – Что-то неспокойно мне сегодня, тревожно.

Регина и сама испытывала похожее чувство. Сначала ураган, затем ночной кошмар и эта загадочная птица с обжигающими перьями… И, конечно же, седовласая незнакомка, вызвавшая у матери острый приступ панической атаки. Что бы это все могло значить?

– Ты поэтому зажгла весь свой свечной арсенал? – спросила Регина. Она хотела было затушить парочку во избежание пожара, но мать вдруг закричала:

– Не трогай! Они защищают нас.

Регина отдернула руку и раздраженно закатила глаза.

– Может, ты расскажешь уже, что происходит? – не выдержала она. – От кого ты пытаешься нас защитить? От кого мы постоянно бежим?

Мать не удостоила ее ответом, а только продолжила шептать и раскачиваться в такт своим речам. Регине вдруг сделалось не просто страшно, а даже жутко: на ее глазах мать сходила с ума. А что, если и ей, Регине, передалось материнское безумие? Появившиеся странные сны и сгорающие в руках перья вполне могли быть свидетельством прогрессирующей шизофрении. Кто знает, вдруг Михаэль был не так уж неправ на ее счет?..

«Ты чертова убийца!»

Регина вылетела из комнаты матери и вернулась в свою.

На стене висело большое прямоугольное зеркало в медной оправе, купленное на барахолке пару лет назад, которое теперь кочевало из дома в дом, не вписываясь ни в один интерьер. Регина взглянула на свое отражение, пытаясь убедиться, что выглядит как обычный человек, и никакого безумного огонька не таится в глубине ее синих глаз. На первый взгляд она была такой же, как всегда – спокойной, хладнокровной, но и мать с виду казалась абсолютно благоразумной. Становилось больно от мысли, что человек, к которому Регина так сильно привязана, и не только кровными узами, вдруг начинает терять рассудок.

Размышления ее прервались оглушительным раскатом грома, расколовшим небеса, а в окна ударили потоки начавшегося ливня.

В этот же миг зеркало с хрустом треснуло пополам: от тянущейся наискосок линии разлома бежали мелкие трещинки, будто на льду. Отражение Регины разломилось на сотню кусочков, и в каждом из них она ловила свой недоуменный взгляд. Она завороженно провела пальцами по стеклянным бороздкам и вдруг ощутила резкую боль. Поднесла саднящий палец к лицу и увидела выступившую кровь.

– Регина!

Громкий окрик матери вывел ее из оцепенения, и она рванула пулей на зов. Мамин голос был не на шутку испуганным. Регина вновь вбежала в ее комнату, но Гвендолин там не оказалось. Она прошла к черному выходу в задней части дома и обнаружила мать, сидевшую на коленях напротив входной двери. Щурясь в темноте, Регина нащупала на стене выключатель и пощелкала панелью. Света в доме не было.

– Мам? – позвала она, но та не реагировала. Гвендолин сидела на полу и все еще что-то торопливо шептала, но Регина ничего не могла разобрать: слова сливались в неведомую тарабарщину.

– Мам, что случилось? Почему ты кричала?

Гвендолин заправила за ухо выбившуюся прядь черных волос, развернулась и схватила дочь за плечи.

– Регина, быстро собирай вещи, мы должны уезжать, сейчас же!

– Что происходит, почему? – недоумевала Регина. В любой другой день она не удивилась бы, но сегодня мать практически плакала от ужаса.

– Я сказала сейчас же! – закричала она и снова принялась шептать на неизвестном языке, сев напротив двери. Поведение матери пугало Регину больше, чем треснувшее ни с того ни с сего зеркало. Гвендолин странно взмахивала руками, будто совершая некий обряд. Не понимая, откуда она набралась таких вещей, Регина начала было подниматься по лестнице, как вдруг входная дверь с шумом распахнулась.

Регина обернулась и увидела, как с порывом ветра и дождя в дом начал наплывать призрачный туман. Сердце ее сжалось от страха и неприятия происходящего. Время словно замедлило свой ход. Ноги Регины приросли к лестнице, и она стояла, не двигаясь.

Из струящегося с улицы тумана плавно, словно не касаясь земли, выплыли три фигуры в темных плащах. Регина разглядела на кромке их балахонов вышивку в виде знакомого кельтского плетеного узора. От возникшего в голове воспоминания ее заколотила дрожь. Головы прибывших были накрыты капюшонами, но даже в темноте Регина угадала под ними женские лица. Узнала она среди них и седовласую женщину.

Гвендолин заслонила собой оцепеневшую дочь. Фигуры замерли напротив них, не говоря ни слова и посверкивая глазами в полумраке.

– Я не вернусь! Вы не заставите меня!

Гвендолин вдруг взревела, выставила вперед руки и выпустила в гостий заряд искрящейся энергии. Глаза у Регины поползли на лоб от изумления. Голова закружилась, и Регина схватилась рукой за перила, чтобы не упасть без чувств.

Женщина, на которую был нацелен гнев Гвендолин, перехватила заряд рукой и отвела в сторону с поразительной скоростью. Затем резко дернула руку вниз, и Гвендолин упала, словно прикованная к полу. Она, признав свое бессилие, истошно завыла:

– Прошу, не надо, оставьте нас, умоляю! – запричитала она, распластавшись на полу. Волосы ее совсем растрепались и черным ковром раскинулись по паркету, скрывая испуганное лицо. Регину обуял страх. Подобное она могла видеть разве что в кино – реальность же оказалась страшнее любого фильма ужасов.

– Ты нарушила обет, данный ковену, и за это будешь сурово наказана, – произнесла центральная фигура и сбросила с головы черный капюшон. То была высокая женщина преклонных лет; лицо ее, слегка задетое морщинами, обрамляло облако седых кудрявых волос. Голос ее был глубоким, певучим, но ледяным, как и взор, который она обратила на Регину. Она ощутила силу, исходившую от ночной гостьи, и внутри нее все сжалось в комок. Это и вправду была та незнакомка с ярмарки.

– Мама, что происходит? Кто эти люди и почему они ворвались в наш дом? – дрожащим голосом воскликнула Регина. Хотелось также спросить про ту сверхъестественную чертовщину, свидетелем которой она стала, но мысли от страха разбегались в разные стороны, как тараканы. Мама не отвечала, а только горько плакала, боясь поднять лицо.

Тем временем члены зловещей троицы подняли руки и выставили ладони в сторону Гвендолин. Регина уже видела, что должно произойти вслед за этим жестом, а потому лихорадочно перебирала в уме варианты.

Оторвав наконец ноги от пола, Регина одним прыжком пролетела через нижние ступеньки лестницы, схватила длинный зонт с острым концом из корзины в углу. Она встала перед матерью и выставила зонт острым концом вперед.

– Убирайтесь сейчас же, пока я не вызвала полицию! – прокричала Регина, чувствуя, как тесно стало сердцу в грудной клетке. Подумать только, до чего безумно и глупо это, должно быть, выглядит: девушка с зонтиком против мистической троицы! Однако огнестрельного оружия в доме не водилось, кухонного ножа под рукой не было, а защищаться чем-то все же было необходимо.

С трудом понимая, что делает, Регина с воинственным воплем замахнулась на кудрявую высокую женщину, но та выбила зонт у нее из рук – он отлетел в коридор. Больше обороняться было нечем. Регина часто-часто задышала и ощутила, как на лбу выступила испарина.

Волосы незнакомок подхватил гуляющий по дому вихрь. На лицах читалась угроза, будто вот-вот произойдет неминуемое. В голове Регины мысленно велся секундный отсчет. Мамин вопль вывел ее из ступора и неожиданно для себя она закричала:

– Подождите, постойте!

Вихрь вокруг женщин затих. Регина облегченно выдохнула. Может, удастся немного потянуть время и вызвать стражей правопорядка?..

– Я сделаю все, что вы скажете, только прошу, объясните, что происходит?

Ненадолго между ними повисло молчание. Но тут глава троицы вновь заговорила:

– Твоя мать – потомственная ведьма, сбежавшая из ковена девятнадцать лет назад. Она совершила преступление против своих сестер и должна понести наказание. На протяжении многих лет Гвендолин скрывалась от нас, окружив себя сильной защитной магией. Но никакое колдовство не сумеет так долго обманывать ведьм, и вот мы здесь. Мы пришли взимать плату.

Взгляд суровой женщины впился в нее, как шип дикой розы, и причинял почти физическую боль. Регина молча выслушала гостью, но принять подобное всерьез не могла – это оказалось выше ее понимания.

Ведьмы? Ковен? Колдовство?

Всего день назад Регина причитала, что хочет в колледж, нормальную жизнь, как у всех, а сейчас смотрела на трех безумных женщин со светящимися руками и разлетающимися вокруг них искрами. Все это было похоже на дурной сон, но до безобразия реалистичный… Регина украдкой ущипнула себя за руку и с огорчением поняла, что бодрствует.

– По древнему обычаю ведьма, совершившая клятвопреступничество и предавшая свой ковен, должна предстать перед Трибуналом, после чего ее казнят.

Регину словно ударили под дых. Казнят? Из какого века прибыли эти дамочки?

– Прошу, не надо… – плакала мать за спиной Регины. Ведьмы синхронно вскинули руки, к чему-то готовясь. Сердце Регины в панике забилось, в ушах неприятно зашумело, а в висках молоточками застучала головная боль.

– Это что, шутка такая? – с придыханием выдавила она и стала обеспокоенно озираться по сторонам, выискивая скрытые камеры. Не может быть, чтобы все это было правдой! – Вы из какого-то шоу, да? Нам хотя бы заплатят за этот глупый розыгрыш?

Седоволосая женщина не оценила шутки и в ответ лишь качнула ладонью в ее сторону. В тот же миг гортань Регины опухла изнутри. Стало нечем дышать.

– По-твоему похоже, что я шучу? – бесстрастно ответила незнакомка, пока Регина судорожно пыталась вдохнуть. Ведьма прищелкнула пальцами – и пытка мгновенно прекратилась. Регина согнулась пополам, силясь восстановить дыхание. Нет, пожалуй, авторы глупых телевизионных розыгрышей на такое не способны. – А теперь не мешай мне исполнять долг.

Женщина угрожающе нависла над ними с матерью. Регина стремительно разогнулась.

– Постойте! – крикнула она, оборонительно выставляя вперед руки. – Я пойду вместо нее! Пусть судят меня, в счет долга матери.

Регина стояла, изумляясь собственным словам и роняя слезы на дощатый пол. Она все еще не верила в происходящее, однако рационально осмыслить ситуацию времени не было. Она действовала быстро, импульсивно.

Главная ведьма опустила руки. Две другие растерянно взглянули на нее.

– Но, Керидвена, это против правил… – шикнула на седовласую та, что стояла по правую от нее руку.

Названная Керидвеной промолчала и подошла ближе к Регине. Она смотрела ей прямо в глаза, не моргая. Она видела страх, охвативший Регину, отчаяние, с которым она выступила против них, и преданность дочери, которая боялась потерять мать.

Все это Керидвена поняла, и, возможно, сердце ее было не таким каменным, как показалось на первый взгляд, потому что она изрекла:

– Хорошо, Регина, будь по-твоему. Я не стану выдавать Гвендолин Трибуналу.

Керидвена протянула ей руку. Регина взглянула на ее ладонь: слегка сморщенная, она выдавала возраст женщины. Регина робко вложила свою руку в ее, словно скрепляя договор, но Керидвена резко дернула и швырнула Регину к своим спутницам. Ведьмы крепко-крепко обхватили ее с обеих сторон, держали, чтобы не вырывалась, пока Керидвена завершит начатое.

– Прошу, не надо, я умоляю вас! – кричала Регина, брыкаясь, но бледные руки ведьм схватили ее цепко.

Керидвена встала напротив Гвендолин. Мама подняла на ведьму лицо и посмотрела покорным взглядом. Казалось, она смирилась с исходом, который ее ожидал.

– Я не выдам тебя Верховным, Гвендолин. Ты вырастила преданную дочь, хоть мы о ней ничего и не знали все эти годы.

«Слава Богу», – облегченно подумала Регина. От сердца сразу отлегло.

Но Керидвена продолжила:

– Вместо этого я накажу тебя сто крат сильнее: наложу заклятье забвения – и ты никогда не вспомнишь, что у тебя есть такая прекрасная дочь. Дочь, что спасла тебя, предательницу, от смертной казни. Дочь, которую я заберу с собой, как дражайшую плату за твои грязные деяния.

Регина видела, как по щеке матери побежали сверкавшие в темноте капельки слез. Она взглянула на дочь обреченным взглядом, полным тоски и чувства вины, а затем посмотрела на Керидвену и еле слышно промолвила:

– Вы ее погубите. Она ее погубит.

Керидвена, игнорируя слова Гвендолин, присела напротив нее и прошептала всего два слова, острым шелестом донесшиеся до Регины:

– Забудь навеки.

Она провела у лица Гвендолин ладонью, и взгляд ее поблек. В одночасье с наложенным заклятьем Регина ощутила, как внутри нее что-то оборвалось: навечно порвалась нить, что связывала ее с единственным родным человеком на Земле. Пронеслись мимолетно фрагменты их жизни: бесконечные переезды и новые дома со старыми, отходящими от стен обоями; шестой Регинин день рождения и вкусный вишневый торт; мамина улыбка, неумолимо угасавшая, ускользавшая в пустоту забвения. Регина почувствовала, как все воспоминания, связанные с ней, таяли в памяти матери. Для той отныне дочери не существовало.

Керидвена помогла Гвендолин встать с пола и усадила ее на нижнюю ступеньку лестницы. Регина посмотрела на мать сквозь слезы. Та сидела с потерянным видом на лестнице, будто в трансе, и глядела в пустоту. Видеть ее такой было невыносимо, боль колом вбивалась в сердце Регины. При живой матери она ощутила себя сиротой.

– А теперь нам пора идти, – изрекла Керидвена, поднявшись с колен, и вышла в открытую дверь. Плащ ее струился следом, разрезая полотно таинственного тумана. Ведьмы крепко держали Регину и подталкивали вперед, не дав даже попрощаться с матерью.

Дверь захлопнулась, и процессия двинулась к черте леса позади дома. Дорожка тумана вела прямо в темноту между рядами деревьев. Регина поняла, что, вероятно, больше сюда не вернется. Обернулась и напоследок взглянула на их дом, чтобы запомнить то, от чего она втайне мечтала отказаться, а теперь безвозвратно потеряла.

Очертания дома скрылись за черными стволами деревьев, а Регину, растерянную, одинокую и плененную ведьмами, поглотила молочная пелена.