Текст книги "Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 1. Меч Лета"

Глава XIII
Фил-картошка достойно встречает гибель

Нас подхватил поток оголодавших воинов. Волны эйнхериев, толкаясь, галдя и смеясь, устремились из всех дверей в зал.

– Держись за меня, – велела мне Сэм.

Она крепко схватила мое запястье, и в следующее мгновение я вместе с ней взмыл ввысь не хуже какого-нибудь Питера Пена.

– А предупредить? – завопил я, уже поднимаясь в воздух.

– Я же сказала: держись за меня, – спокойно проговорила она.

Мы пронеслись над головами у воинов, чем абсолютно не привлекли их внимание. Впечатлился только один счастливчик, которого я случайно пнул по физиономии. Вокруг нас порхали другие валькирии. Одни сопровождали к столу своих подопечных воинов, другие держали в руках подносы с едой и кувшины с напитками.

Стол, к которому направлялись мы с Сэм, определенно был главным. Представьте себе места, которые заняла бы команда «Селтикс», если бы принимала кого-то на своей территории, и вам станет ясно, каким образом я это определил. Дюжина чуваков с мраморными лицами сидели перед золотыми тарелками и украшенными драгоценными камнями кубками. На представительском месте красовался пустой деревянный трон с высокой спинкой, на которой устроились, словно у себя дома, два ворона, сосредоточенно чистившие перышки.

Сэм подвела меня к другому столу, слева от главного, где как раз в это время устраивались еще двенадцать гостей: две девушки, четверо чуваков в заурядном прикиде для улицы и шесть валькирий, одетых примерно так же, как Сэм.

– Тоже вновь прибывшие? – полюбопытствовал я.

Брови Сэм хмуро сошлись к переносице.

– Семеро за одну ночь. Не многовато ли будет?

– Ты считаешь, что это плохо? – не совсем понял я ее реакцию.

– Если погибших героев становится больше обычного, значит, в мире творится что-то плохое, – тихо проговорила она, – а это… – Она осеклась и поджала губы, а потом совсем другим тоном скомандовала: – Ладно. Давай садиться.

Но, прежде чем мы успели занять места за столом, на нашем пути возникла долговязая валькирия.

– Ну и кого же ты нам доставила, Самира аль Аббас? Еще одного полубога или шпиона своего папочки?

На вид ей было лет восемнадцать, а рост позволял ей спокойно претендовать на место четвертого номера в баскетбольной команде. Светлые, почти белые волосы она заплела в две косы. Поверх зеленого платья на ней висел патронташ, из ячеек которого торчали молотки. «Странный выбор оружия, – показалось мне. – Если только в Вальгалле повсюду не торчат гвозди, которые надо забить». Впрочем, на шее у девушки я разглядел амулет, тоже в форме молотка. Взгляд ее светло-голубых глаз был холоден, как зимнее небо.

– Гунилла, – произнесла напряженным голосом Сэм. – Это Магнус Чейз.

– Рад встрече, Горилла, – протянул я долговязой валькирии руку.

У нее от ярости даже ноздри раздулись.

– Я Гунилла, капитан валькирий. А ты, новичок…

Оглушительный рев, который я уже слышал в колонках своего номера, разнесся по залу. Теперь мне стало ясно, откуда он исходил. Двое парней держали у основания дерева рог размером с каноэ – немаленькое, видать, животное было, если могло такое носить на своей голове, – а третий парень дудел в него, покраснев от натуги.

Тысячи воинов стали рассаживаться по местам. Гунилла, свирепо на меня зыркнув, развернулась на каблуках и промаршировала к главному столу.

– Будь осторожен, – предупредила Сэм. – Гунилла могущественна.

– И к тому же злобная задница, – добавил я.

На лице Сэм промелькнула улыбка.

– Ну, в общем, и это тоже.

Вид у нее был растерянный, и она с такой силой сжимала висящее на боку топорище, что побелели костяшки пальцев. Шпион ее папаши? Интересно узнать, что имела в виду Гунилла-Горилла? Но горло у меня побаливало после прежних неосторожных вопросов, и повторять эксперимент мне совсем не хотелось.

Я уселся на самом краю стола, поэтому завести разговор с кем-то из остальных новичков не мог. Единственной моей соседкой была Самира. Сотни валькирий летали по залу, разнося еду и питье. Едва у кого-то из них кувшин становился пустым, она пикировала вниз к тому самому золотому ведру (это ведро стояло теперь на огне, и в нем бурлила и пенилась медовуха из козьего молока), наполняла кувшин и снова взмывала с ним ввысь, чтобы наполнить кубки присутствующих на обеде.

Главное блюдо поджаривалось над костром, ярко пылающим в яме под деревом. На вертел была нанизана туша какого-то зверя, который при жизни был явно столь же огромен, как голубой кит.

Ко мне спустилась валькирия с тарелкой еды и кубком. Что мне подали за мясо, понять я не мог, но пахло оно обалденно. Впрочем, гарнир из картошки, политой каким-то соусом, тоже вполне меня вдохновил. Но несмотря на то что мне давненько уже не приходилось есть горячего, я все же, прежде чем за него приниматься, полюбопытствовал:

– Что это за животное?

– Его зовут Сэхримнир, – вытерев губы ладонью, ответила Сэм.

– Да ладно прикалываться, – рассердился я. – Кто это, интересно, дает имена тому, кто идет на обед? Ты бы еще сказала, что эту картошку Стивом зовут.

Сэм закатила глаза.

– Не угадал. Картошку зовут Фил. А Стив – это хлеб.

Глаза у меня чуть не вылезли из орбит. Она засмеялась.

– Шучу. Имя на самом деле есть только у Сэхримнира. Это волшебный зверь Вальгаллы. Каждый день его убивают и жарят к обеду, но каждое утро он снова жив и здоров.

– Хреновая жизнь у этого зверя, – посочувствовал я. – На что он хоть похож? Вроде коровы? Или вроде свиньи? Или…

– Да на что хочешь, – не стала Сэм дальше слушать мои догадки. – У меня на тарелке говядина. А другими частями Сэхримнир дает куриное или свиное мясо. Я-то свинину не ем, но многим здесь она очень нравится.

– А вот если я, например, вегетарианец и хочу фалафель?

Сэм вылупилась на меня с таким видом, будто я вдруг превратился в страуса.

– Ты что, серьезно?

– А почему нет. Вообще-то, конечно, я не вегетарианец, но фалафель люблю.

– Ну, если тебе так хочется, попроси левый бок. Эта часть Сэхримнира состоит из тофу и фасолевой пасты. Повара с помощью разных приправ могут придать им вкус чего хочешь.

– У вас есть животное с левым боком из сои?

– Это Вальгалла. Рай для воинов на службе Одина. Какую бы ты ни предпочел еду, вкус ее должен быть идеален.

Мой желудок отреагировал на ее слова жгучим голодом, и я накинулся на стоящую передо мной поджарку. Вкус ее оказался и впрямь идеален. В жизни еще не пробовал столь правильного сочетания соли, сахара и пряностей. Хлеб был как теплое облако с маслянистой корочкой. И Фил-картошка мне очень понравился.

Я никогда особо не фанател от козьего молока, и, честно сказать, прикасаться к кубку мне не хотелось. Однако, едва глотнув продукт от козы свободного содержания, я уже просто не мог остановиться. Оно чем-то напоминало шипучий сидр, в котором каким-то чудесным образом соединялось все самое вкусное, что только может быть в напитке. Сладко, но не до приторности. Аромат ежевики, меда и чего-то еще, что я даже не мог и определить.

Кубок мой опустел, и все чувства вдруг обострились, но совсем по-другому, чем от алкоголя. (Ну да, я пробовал его. Меня стало тошнить. Потом еще раз попробовал, и меня опять вырвало.) От медовухи Вальгаллы меня не мутило, голова не кружилась и спать не хотелось. Она бодрила подобно крепкому кофе-эспрессо со льдом. Напиток наполнил меня энергией и уверенностью в себе.

– Отличная штука, – отдал я ему должное, ставя на стол пустой кубок.

Пикирующая валькирия мигом снова его наполнила и улетела.

Я глянул на Сэм, которая в это время стряхивала хлебные крошки со своего зеленого платья.

– Тебе тоже приходится иногда по столовой дежурить?

– Конечно, – подтвердила она. – Мы это делаем по очереди. Обслуживать эйнхериев – большая честь. – Тон ее был торжественен, ни капли иронии.

– Сколько же здесь валькирий?

– Несколько тысяч, – откликнулась Сэм.

– А эйнхериев?

Она, надув щеки, задумчиво потерла пальцем подбородок.

– Полагаю, десятки тысяч. Я ведь тебе уже объясняла: это лишь первый заход на обед. Потом последуют еще два – для воинов средней и старшей групп. В Вальгалле пятьсот сорок дверей, и в каждую могут одновременно пройти на битву восемьсот воинов. Значит, здесь в общей сложности четыреста тридцать две тысячи эйнхериев.

– Ну и прорва, – выдохнул я.

– Вообще-то мне кажется, что число это сильно преувеличено. Но… – она пожала плечами. – Точную цифру может назвать только Один. Когда Рагнарок настанет, нам потребуется большая армия.

– Рагнарок? – переспросил я.

– Конец света, – начала объяснять мне Сэм. – Все девять миров уничтожит гигантский пожар, а армии богов и великанов двинутся друг на друга в последний бой.

– А-а, в этом смысле, – протянул я.

Павших бойцов в трапезной было море. Мне это напомнило Ольстонскую школу, где я начал учиться за несколько месяцев до того, как погибла мама и моя жизнь полетела в помойку. Во время перемен в коридоры там высыпало тысячи две учеников, а кафетерий вообще напоминал аквариум с пираньями. Но даже эта школа не могла идти ни в какое сравнение с Вальгаллой.

– А это что еще за крутые чуваки? – указал я туда, где за столом сидели ребята с виду постарше.

– Я бы не стала их называть крутыми чуваками, – откликнулась Сэм. – Это таны, лорды Вальгаллы. Каждый из них приглашен персонально Одином сидеть за этим столом.

– Ты имеешь в виду, что пустой трон…

– Да, он для Одина, – договорила она за меня. – Только… Ну, он давно уже не показывался на обедах, зато два его ворона за всем здесь следят, чтобы после ему доложить.

Взгляд черных блестящих глаз этих птиц порядком меня доставал. Казалось, они следят персонально за мной.

Сэм указала направо от трона.

– Это Эрик Бладекс. А рядом с ним сидит Эрик Красный.

– Много Эриков, – попутно отметил я.

– А дальше – Лейф Эриксон.

– Кто? – Я чуть не подскочил на стуле. – Но где же его железный бюстгальтер?

– Будем считать, что я этот твой комментарий не слышала, – скороговоркой бросила Сэм. – Рядом с Эриксоном сидит Снорри. Потом – наша дорогая подруга Гунилла. Затем лорд Нельсон и Дэви Крокетт[5]5
  Дэви Крокетт (1786–1836). Американский путешественник, офицер и политик, чьи приключения на Диком Западе стали темой множества народных легенд.


[Закрыть].

– Дэви? – Это меня совершенно ошеломило. – Нет, ты серьезно?

Сэм коротким кивком подтвердила, что так и есть, и продолжила:

– А в самом конце стола сидит Хельги. Он здесь управляющий. Впрочем, наверное, ты уже с ним встречался.

Хельги, похоже, неслабо проводил время, хохоча над чем-то, что говорил ему Дэви Крокетт, и дуя из кубка волшебную медовуху. За спиной его стоял бедняга Хундинг, срывая с большой виноградной грозди по одной ягодке и передавая ему на съедение.

– Что за дела такие у этого управляющего со швейцаром? – решил выяснить я.

Сэм поморщилась.

– Кровная месть в прошлой жизни. А когда после смерти оба попали сюда, Один признал больше заслуг за Хельги и поставил его во главе гостиницы. А тот первым делом издал приказ, которым назначил Хундинга своим слугой и с тех пор поручает ему всю черную работу.

– Паршивый какой-то рай получился у Хундинга, – посочувствовал я.

– Даже в Вальгалле есть своя иерархия, – чуть помолчав, сообщила мне Сэм. – Думаю, что тебе не захочется очутиться в самом низу социальной лестницы, а потому запомни: как только начнется церемония…

Никакого совета она мне дать не успела. Таны начали колотить кубками по столу, к ним тут же присоединились эйнхерии, и зал утонул в пульсирующе-оглушительном звоне металла.

Хельги встал и поднял высоко вверх свой кубок. Шум мигом стих.

– Воины! – зычно грянул управляющий, заполнив голосом все пространство зала.

Он сейчас выглядел столь величественно, что я лишь с большим трудом узнавал в нем управляющего отеля, который совсем недавно, чуть ли не извиняясь, предложил мне номер «люкс» и ключ от мини-бара.

– Сегодня наши ряды пополнились семью новыми павшими, – с пафосом продолжал он. – Это сам по себе достаточный повод для торжества. Но сегодня вас ожидает еще и сюрприз. Благодаря стараниям капитана валькирий Гуниллы мы впервые сможем не только услышать о подвигах вновь прибывших, но и увидеть, что они совершили.

У Сэм вырвался сдавленный стон, и она часто-часто забормотала:

– Нет. Нет, нет, нет…

– Церемонию представления мертвых считаю открытой! – громче прежнего провозгласил Хельги. – Начинаем!

И вся уйма воинов в зале выжидающе уставилась на меня.

Глава XIV
Видеорепортаж «Полеты валькирий»

Ура! Я последний!

Какое же облегчение охватило меня, когда выяснилось, что представлять вновь прибывших эйнхериев начнут с другой стороны стола. Впрочем, я наслаждался отсрочкой только до той поры, пока не увидел, чем отличились другие павшие, чтобы попасть в Вальгаллу.

Хельги провозгласил:

– Ларс Алстром!

Плотный светловолосый парень и его валькирия вскочили на ноги. Он до того волновался, что опрокинул кубок. Волшебная медовуха плеснула ему на штаны. Ну, полное впечатление, что он со страха описался. По залу пронесся смех.

Хельги, по-моему, тоже готов был расхохотаться, но губы его лишь чуть растянулись в улыбке, а потом он продолжил:

– Как многим из вас известно, капитан валькирий Гунилла посвятила последние месяцы модернизации оборудования своего сестринства. Теперь, благодаря ее усилиям, доспехи валькирий снабжены видеокамерами, что позволяет, во-первых, держать их деятельность под контролем, а во-вторых, как я очень надеюсь, развлечь вас впечатляющими видеорепортажами с места событий.

Зал огласился восторженным гулом, и воины снова заколотили кубками по столам, а Сэм, по-моему, в это время яростно выругалась, но слов ее за поднявшимся шумом я не расслышал.

Хельги поднял вверх кубок, призывая народ к тишине.

– Итак, представляю вам видеорепортаж «Глазами валькирии»! – объявил он послушно умолкающему залу.

В воздухе вокруг дерева, прямо на уровне наших глаз, возникло кольцо огромных голографических экранов. Камера, видимо, закрепленная на плече валькирии, парящей в небе над местом действия, то и дело съезжала с объекта, однако происходящее, несмотря на это, было достаточно ясно. В Северном море тонул паром. Он до того накренился, что половина спасательных шлюпок болталась на недосягаемой высоте. Пассажиры бросались в панике за борт. Спасательные жилеты на многих из них отсутствовали. Валькирия снизилась. Картинка стала контрастнее и крупнее.

Ларс Алстром, вооружившись огнетушителем, начал карабкаться вверх по кренящейся палубе к двери, которую заблокировал тяжелый металлический контейнер. Ларс попытался сдвинуть его, но не смог. Оказавшиеся в ловушке пассажиры изо всех сил колотили в окна.

Ларс что-то крикнул им, не то по-шведски, не то по-норвежски. Слов я не понял, но смысл мне был совершенно ясен: «Немедленно отойдите!»

Едва они подчинились, Ларс начал лупить по стеклу огнетушителем. На третьем ударе его старания увенчались успехом. Стекло разлетелось. Видно было, что холод на палубе адский, но Ларс, решительно скинув с себя пальто, бросил его на осколки стекла в окне и помог всем до последнего пассажирам выбраться наружу. Когда они кинулись к шлюпкам, Ларс, снова взяв в руки огнетушитель, побежал за ними. Паром накренился сильнее прежнего. Ларс сорвался и, слетев стремительно вниз, втесался на полной скорости головой в стену.

От его неподвижного тела пошло сияние. Рядом с ним в кадре возникла валькирия, простерев к нему руки. Из тела Ларса вышел мерцающий золотом призрак. Я как-то сразу просек, что это его душа. Золотой Ларс взял валькирию за руку. Экран погас. Конец фильма.

Зал сотрясли громкие аплодисменты. Таны за главным столом принялись что-то вполголоса обсуждать. Я сидел достаточно близко от них и смог уловить кое-что из их дискуссии. Лорд Нельсон спрашивал с озадаченным видом, корректно ли засчитать огнетушитель в качестве боевого оружия?

– Да какая им разница? – склонился я к уху Сэм.

Она нервозно раздирала на маленькие кусочки свой ломоть хлеба.

– Попасть в Вальгаллу достоин лишь воин, погибший в бою с оружием в руках. Прочие варианты не допускаются.

– То есть, – начал шептать я ей на ухо, – любой, кто схватит меч, проткнет им себя и откинет копыта, достоин Вальгаллы?

Она фыркнула:

– Разумеется, нет. Если кто-то, без разницы молодой или старый, хватает меч с одной только целью расстаться с жизнью – это предосудительно. Самоубийство – не героизм, а слабость. Самопожертвование и мужество предполагают незапланированный героизм в ответ на критическую ситуацию. Это порыв души, повинуясь которому ты рискуешь собой, не думая, что получишь какую-нибудь награду.

– То есть если таны сейчас решат, что новичок не имеет права жить здесь, то его отправят обратно? – Я постарался, как мог, не выдать в своем вопросе надежды.

– Если уж превратился в эйнхерия, пути назад нет. Возможно, тебя назначат на самые неприятные работы. Вполне вероятно, тебе будет трудно завоевать уважение окружающих. Но ты по-любому останешься в Вальгалле. Если же таны выносят решение, что попавший сюда проявил недостаточно героизма, – она отвела взгляд в сторону, – наказывают не его, а валькирию.

– А-а, – только и смог протянуть я в ответ. Теперь-то мне было ясно, почему все валькирии за столом так нервничают.

Таны тем временем стали голосовать, в результате чего было вынесено решение, что в данном случае огнетушитель вполне правомерно расценивать в качестве боевого оружия, а значит, и гибель Ларса вполне соответствует формулировке «погиб в бою».

– Врага страшней и опасней морской стихии не существует! – с пафосом объявил Хельги. – Поэтому мы считаем Ларса Алстрома достойным Вальгаллы!

И снова аплодисменты. Бедняга Ларс стоял едва жив. Не держи его крепко валькирия, наверняка бы вообще свалился под стол.

Когда шум приветствий затих, Хельги громко осведомился:

– Ларс Алстром, а знаешь ли что-нибудь ты про своих родителей?

– Я… – Голос у новичка сорвался. – Я никогда не знал своего отца.

– Явление это нередкое, – с напыщенным видом кивнул ему Хельги. – Обратимся же за ответом к мудрости рун, если только Всеобщий Отец не решит вмешаться.

Все уставились на пустующий трон. Оба ворона, распушив перья, каркнули, но место Одина так и осталось пустым.

Хельги не то чтобы удивился, но явно прикис и перевел взгляд от трона в сторону вертела, где из толпы подавальщиц и поваров уже выбредала дама в зеленом платье с капюшоном. Лицо ее разглядеть под ним было трудно, но сгорбленная спина и узловатые пальцы свидетельствовали, что свои молодые годы она оставила далеко позади.

– Это еще что за ведьма? – прошептал я Сэм прямо в ухо.

– Вала, провидица. Колдует, читает будущее и все такое прочее.

Дошкандыбав ревматическими конечностями до нашего стола, Вала остановилась перед Ларсом Алстромом и начала рыться в складках своего платья. Я увидел в ее узловатых пальцах кисет. Она вытряхнула из него горсть доминошин с рунами, кажется, точно таких, какие я видел в кабинете у дяди Рэндольфа, или очень на них похожих.

– Руны-то для чего? – поглядел я на Сэм.

– Это древний алфавит викингов, но каждая буква его в то же время обозначает какую-нибудь из высших сил. Бога, вид волшебства или стихию природы. Это вроде как генетический код Вселенной. По этим камешкам Вала читает судьбу. Но величайшим колдунам вроде Одина даже они не нужны. Они обладают даром проникать в суть вещей и явлений и изменять ее, просто произнося названия рун.

Я ввел в свой блок памяти маленькую пометку: избегать Одина. Вот уж совсем не хочу, чтобы кто-нибудь изменил еще сильней мою сущность!

Вала тихонько побормотала себе под нос, а затем кинула доминошины себе под ноги. Некоторые упали рунами вверх, но внимание всех привлекла лишь одна из них, и вырезанная на ней руна вмиг засияла на голографическом экране:

Меня эта загогулина с перпендикуляриной совершенно не тронула, но тысячи глоток покойников вдруг исторгли восторженный рев:

– Тор!

И принялись как бешеные скандировать:

– Тор! Тор! Тор! Тор!

– Ну, просто не обойтись здесь без еще одного отпрыска Тора, – хмуро бросила Сэм.

– А что с ними не так? – спросил я.

– Да нет, они просто отличные. Гунилла одна чего стоит. Она дочь Тора.

– Ну, если другие такие же… – стало все ясно мне.

Я покосился на капитана валькирий. Она улыбалась, и от этого выглядела гораздо злее и неприятней, чем когда была мрачной.

Когда стадион покойников наконец перестал скандировать, Вала воздела вверх иссохшие руки.

– Возрадуйся, Ларс, сын Тора! Руны свидетельствуют, что ты будешь доблестным воином в последнем сражении Рагнарок. А завтра же, в своем первом бою, докажешь отвагу свою, и тебя обезглавят.

Зал взорвался восторженным ревом и громким хохотом. Лицо Ларса стало белее снега, но это еще сильнее развеселило присутствующих. Словно потерять голову – это такой брутальный прикольчик для настоящих мужчин.

Вала собрала доминошины с рунами и удалилась. Валькирия Ларса помогла своему подопечному опуститься на стул.

– Церемония продолжается! – возгласил Хельги.

Следующей оказалась Дэдэ. Она спасла кучу детей у себя в деревенской школе, когда их явились похитить солдаты Варлорда. Хитрюга Дэдэ прикинулась, будто один из них ей очень нравится, и так его охмурила, что он ей дал посмотреть ружье. Ну, и как только оно у нее оказалось в руках, она начала стрелять по врагам. В итоге ее, конечно, прибили, но ей удалось выиграть время, и все остальные школьники смылись. Ролик у валькирии получился жесть и так понравился мертвым викингам, что они хлопали стоя.

Вала снова кидала под ноги руны. Предки Дэдэ оказались обычными смертными, но это ничуть не убавило восторг зала. Когда же было объявлено, что она, согласно своей судьбе, тоже даст жару противнику в Рагнарокском последнем сражении, на следующей же неделе ей отфигачат обе руки, а через сто лет она удостоится чести сидеть за столом танов, публика просто взвыла от радости.

Четверо других новичков тоже произвели сильное впечатление. Они, в свою очередь, спасли людей и отважно пожертвовали жизнями. Трое из них происходили из смертных. Четвертый был сыном Одина.

– О-о-о! – взволновалась от этой вести уйма эйнхериев.

– Я уже тебе говорила, что Одина уже долгое время никто здесь не видел, – начала растолковывать мне причину ажиотажа Сэм. – Поэтому каждый знак, что он, как и прежде, вращается среди смертных, нам очень дорог.

Последняя среди новичков оказалась дочерью Хеймдалля. Викинги снова впали в бурный ажиотаж, а я начал рыться в памяти, пытаясь сообразить, кто это такой.

Голова моя пухла от впечатлений. Чувства были обострены до предела медом волшебной козы. И я понял, что дело дошло до нашей части стола, только в тот момент, когда Хельги выкрикнул:

– Магнус Чейз! Поднимись, и мы вместе порадуемся твоему мужеству!