Текст книги "Дом детства №3"

«Я, Высоцкая (Кокшарова) Галина Михайловна, родилась в 1948 году. В детском доме жила восемь лет – с 1956 по 1964 год. В настоящее время живу в г. Кунгуре Пермского края.

После окончания Осинской восьмилетней школы № 2 и выпуска из детского дома поступила в ПТУ № 2 г. Кунгура. Работала токарем, вечерами училась в автомеханическом техникуме.

Замужество, семья. Уже имея двух детей, с отличием окончила Пермское педагогическое училище № 1. Работала няней, воспитателем в ясельках, детском саду. В 1988 году окончила Пермский педагогический институт. С 1990 года работала заведующей детским садом № 3. Оптимизация в образовании коснулась и моего детского сада – его закрыли. В 1995 году получила диплом второго высшего образования Московского заочного университета профессионального обучения по специальности “логопед”. Преподавала психологию и этику в лесотехническом техникуме, там же исполняла обязанности заведующей библиотекой. До пенсии и позже, до 60 лет, работала логопедом. У меня двое детей: дочь Людмила и сын Игорь. Моя опора, поддержка, родственная душа – Ниночка (жена сына). Счастье мое, умноженное на четыре, – внуки: Мила, Толя, Коля, Галинка.

Галя Кокшарова

О пребывании в детском доме самые светлые воспоминания. Нас научили учиться, трудиться, стойко переносить жизненные сложности. Мы умели шить, вышивать, строчить на машинках. Даже играли на струнных инструментах. Ухаживали за животными и многое другое.

В 1956 году Оса немногим отличалась от деревни. Осень – грязь, дождь, ветер. Нас, самых маленьких, сажают на телегу, закрывают одеялами. Лошадка подвозит нас к крыльцу школы. О нас заботились, чтобы мы не промочили ноги, не заболели. Запомнилось, что в 1959 году, когда я училась в 3-м классе, нас пригласили на телевидение. Фая Гинина, Света Колчева и я выступали с музыкальным номером.

Первая моя воспитательница – Надежда Александровна Волкова. Добрая, заботливая мама. В первые месяцы ночами я плакала: “К маме хочу!..”. Утром она приходила, брала на руки, как младенца, и уговаривала, давала конфетку. А ведь у нее была не одна я, такая «страдалица».

Г. М. Высоцкая (Кокшарова)

В старших классах нас воспитывала и учила Нина Васильевна Гусева. Образованная, выдержанная, терпеливая. Мы всегда были готовы к школе. Контрольные, самостоятельные работы по математике мы выполняли раньше, чем многие городские дети. Благодаря Нине Васильевне я всегда училась успешно, с легкостью.

Наша неутомимая “зажигалка” – Римма Александровна Нефедова. Пионерская жизнь в детском доме “кипела и бурлила”. С интересом и желанием я выполняла обязанности звеньевой, председателя совета отряда, дружины. А какие у нас были праздники! Римма Александровна готовила с нами костюмы, атрибуты. Учила нас танцевать, стихи читать… Организаторские способности мне привила Римма Александровна. До сих пор поддерживаю с ней связь.

С одноклассницами по детскому дому Фаей Дроздовой, Людой Новиковой и сейчас перезваниваемся, ездим в гости друг к другу. Реже созваниваемся с Раей Г. и Галей Щ. Приезжали к Ирочке Леонтьевой. Всегда ее вспоминаем при встрече – с 2012 года ее с нами нет.

В детском доме я испытала первое чувство влюбленности в мальчика. Но советское “неправильно, стыдно…” и синдром “хорошей девочки” привели меня к комплексу самозапрета: любить, даже дружить с мальчиком нельзя. Леня Ожганов выпустился из детского дома на год раньше меня. Учился в Пермском речном училище. Переписывались с ним несколько лет. Он навещал меня, строил планы. Мне было приятно, но ответить взаимностью боялась. И себе, и ему внушала: “Мы же с тобой брат и сестра”. И до сих пор боль, тоска, вина перед Леней не отпускают меня. Его нет, погиб. Но он наш, он рядом со мной.

Светлая память сотрудникам детского дома, друзьям и выпускникам, коих с нами нет. Здоровья, благополучия живущим!».

Ирина Сергеевна Леонтьева, в замужестве Меньшакова (03.12.1948 – 10.09.2012), росла в детском доме с 1959 по 1965 год. После выпуска поступила и в 1969 году окончила Осинское педучилище как учитель начальных классов. По распределению уехала в Узбекистан с мужем, который стал главным инженером Каршинского канала. Окончила там педагогический институт, но уже в следующем, 1977, году вернулась в Осу. Работала долгое время учителем начальных классов в ОСШ № 2, была заведующей методическим кабинетом РайОНО. Была счастлива замужем более 40 лет. Две дочери, две любимые внучки, которым посвящала все свободное время.

В детском доме любимым воспитателем была Надежда Александровна Волкова, с которой Ирина поддерживала отношения до ее кончины и о которой всегда вспоминала с добротой. Вспоминает Ирину Леонтьеву ее подруга – воспитанница Галя Кокшарова: «Ирочка обладала обостренным чувством справедливости, совести. Малейшую конфликтную ситуацию могла разрешить, девочек помирить. К нам в класс после серьезной, продолжительной болезни пришла Люда Новикова. На уроках у нее порой возникали проблемы. Ира вставала и пыталась учителю внушить: нельзя так строго требовать с неокрепшей Люды, да еще и в новом коллективе. А как Ира читала стихи! Заслушаешься…»

Ира Леонтьева

Студентка педучилища Ирина Леонтьева – слева

Надо ли говорить, что Ира хорошо училась. Остались приказы, где ее награждают детским телефоном, книгой «Приключения Мюнхгаузена»… Я хорошо помню, что когда я учился в классе третьем-четвертом, каким-то образом еще с несколькими ребятами оказались у нее, студентки, в гостях. Она напоила нас чаем с печеньем и конфетами. Помнится, это был двухэтажный дом, на территории нынешнего музея, который позже сгорел (?)… Может, кто-то удивится – подумаешь, чаем напоила. На это отвечу: для нас это было событием. Это единственный раз в начальной школе, когда меня угощали вне стен детского дома. Потом довелось встретиться с ней в гостях у Риммы Александровны в 2008 году, вспоминали детский дом. Какой-то удивительно светлый и легкий был человек. Искренне благодарю дочь Наталию за помощь в подготовке заметки и за предоставленные ценные фотографии.

«Я, Зоя Валентиновна Дульцева (сейчас Игнашина), родилась в д. Климиха Ординского района Пермской области. В Осу я с младшей сестрой Раей попала в декабре 1963 года. Рая – в дошкольный детдом № 4, а я – в 4-й класс санаторного детдома № 3.

Был вечер. Мы с сопровождающей женщиной вошли на первый этаж деревянного здания, как позже выяснилось – в среднюю группу. Меня, уставшую за долгую дорогу, принимала завуч Зоя Васильевна Суханевич. Очень возмущалась: “Так безобразно остригают налысо девочек в этом Кунгурском детприемнике! Неужели нельзя челочку оставлять?” А я в это время боялась одного: в моей школьной характеристике было написано, что “девочка любознательная” – я думала, что это означает: я знаю “любое”. И вот меня сейчас о чем-то спросят, а вдруг я этого и не знаю… Позже мне соорудили головной платочек из марли, так и ходила в нем в школу. В таком же платочке была и моя одноклассница Галя Шестакова, оказывается, она поступила в детдом в ноябре. Позже – вот судьба! – наши дети поженились.

Зоя Дульцева

В этот год я часто ходила к Рае с кем-нибудь из новых подружек. Мы помогали одевать-раздевать малышей на прогулку и с прогулки, играли с ними. Летом Раю перевели к нам в младшую группу, в 1-й класс.

Училась я хорошо, уроки делала быстро, много читала. Моим, а потом Раиным, основным воспитателем был Владимир Васильевич Суханевич. Он привлек меня к спорту. Лыжные соревнования: то мы в самом городе, возле базовой школы, бегали на два километра, то на Кубе – уже на три. Летом – бег, прыжки в длину и высоту…

Галя Шестакова

Поехали на нашем грузовике в Чернушку. Только выехали за Осу, начались поля. Владимир Васильевич остановил машину и скомандовал: “Вон горох, бегите, рвите, сколько надо”. Мы все за борт – нарвали вместе с ботвой, сколько могли унести. Едем, песни поем, горох едим – красота!!! Ехали через Барду, Тюш… На каждой остановке проводили соревнования с местными.

Помню, в этой поездке мы пошли в кино на “Королевство кривых зеркал”, а там в титрах – оператор В. Дульцев. Все наши загалдели: “О! Дульцев! Дульцев! Дульцева, смотри – Дульцев!”. В Осе тоже были Дульцевы – родня, наверное, очень дальняя.

Наша жизнь кипела и бурлила. Мы все время были чем-то заняты. То готовимся к концертам, репетируем песни с Владимиром Васильевичем под баян, разучиваем танцы. Разыгрывали разные сценки. То у нас КВН с детьми из интерната – в Доме пионеров сражались. Я была капитаном. Почему-то мы все были Старики-Хоттабычи. Навертели себе на головы чалмы из штор, приделали носы из папье-маше.

З. Игнашина (Дульцева)

Выступали в сельхозтехникуме, в средней школе, на избирательном участке в День выборов, и не на одном. И по району ездили с концертами. За соревнования, учебу, концерты нас поощряли подарками, поездками по городам России. У меня было столько грамот! Сохранилась грамота и за смотр в ДК. Я пела песню “Выйду в полюшко вместе с солнышком…”, а Владимир Васильевич аккомпанировал на баяне. Тогда жюри выделило мой номер, предложили ехать в Пермь на областной смотр, но почему-то не поехали. Вспоминается День Воспитанника, когда воспитателей не было и мы были «главными». Меня с одноклассником Ваней Филипьевым назначали воспитателями в младшую группу. Очень нравилось с малышами заниматься.

Зимой, классе в шестом, я с девчонками проверяла “слышимость” через снег. Меня зарыли на маленькой площадке в сугроб. Оказалось, все слышно, только глухо. Неожиданно с большой площадки на коньках прикатил Вова Вяткин. Не зная, что я в сугробе, врезался прямо мне в голову. И хотя я была в шапке, боль почувствовала. Меня откопали, кровь течет. Побежали в спальню, чем-то перебинтовали, типа все шито-крыто – боялись, что ругать будут.

Ночью мне стало так плохо, что я громко стонала и всхлипывала. Меня услышала из классной комнаты Фая Дроздова, которая рисовала что-то к Новому году. Подошла ко мне, а я вся в жару, мечусь на голой сетке: матрац, одеяло, подушка – все под кроватью. Не потому, что все сползло. Мы, еще перед этим случаем, решили то ли закаляться, то ли быть йогами, то ли доказать силу воли. Ложились спать мы нормально, а когда воспитатель уходил, прятали постель под кровать и на голой сетке, только под простыней – как хочешь спи. Ну, дурочки! И вот Фая это увидела, испугалась моего вида: я вся в красных крупных волдырях, да они еще и чешутся. Вызвали медсестру, а у меня температура 39° С и рана на голове… С этого мои больничные приключения только начались…

В седьмом классе, в мае, мы на машине приехали на наше поле сажать картошку. Пока ждали машину, которая уехала обратно за картошкой, устроили игру в чехарду. Я так неудачно упала, что сломала руку. Как же Владимир Васильевич ругался: “Устроили тут… Не могут спокойно подождать…”. Отправил меня на этой же машине в больницу, где я провалялась две недели. Вопрос стоял об операции. Хорошо, что директор А. Ф. Шестаков подписал согласие и меня уговорил, хотя я очень боялась, а без нее неизвестно, как бы все срослось. Операцию сделали, поставили “штырь” в руку.

А тем временем и учебный год закончился. И вот ведь – молодость: летом я уже опять на спортплощадке, сначала с опаской, осторожно, а потом почти забыла про руку. Зимой опять на лыжи, рука меня не беспокоила.

Прошел год, впереди выпускной и пеший поход до Кунгура. Владимир Васильевич вдруг вспомнил о моей руке и послал меня в больницу за справкой – можно ли мне идти в поход. Там сказали: “Иди, но после похода – сюда, будем этот “штырь” доставать. Я со страху начала по стенке сползать, но медсестра успокоила: “Это, конечно, операция, но не такая сложная, совсем легкая”. Конечно, весь поход у меня этой новостью был омрачен.

Мы с Владимиром Васильевичем ходили в походы по родному краю. Возле памятников павшим в войну делали остановки. Прибирали вокруг них, отдавали салют. Тогда еще были живы многие ветераны войны, они общались с нами, принимали в пионеры, рассказывали о войне… На выпускной вечер бродили ночью по городу, а утром были уже готовы в поход до Кунгура.

Доехали на машине до пос. Лесной, а дальше пять дней шли пешком! Нас выпускалось восемь человек, но в походе были и ребята младше нас, всего человек 15. Ночевали по школам, где на койках, а где и на полу. Мальчики в одном углу, девчонки в другом. Сами закупали в магазинах продукты и готовили. Я была рослая, крепкая, все что можно тащила на себе. Поэтому и в День Пионерии была знаменосцем. На игре “Зарница”: туда – все экипируются “по полной”, а обратно плетемся – на мне и барабан, и все другое-разное…

В деревнях, где останавливались, играли в волейбол с местными, которые часто и правил не знали. Вечерами возле нас собиралась ребятня, а Владимир Васильевич строго присматривал за нами.

В Кунгуре ходили в знаменитую ледяную пещеру. Вылезли все в глине. Потом через тот тоннель уже никто не лазил. В Кунгуре была интересная встреча с девушками – выпускницами нашего детского дома! Как-то Владимир Васильевич умудрился их собрать, наверное, по телефону созванивался.

До Перми прокатились на электричке с ветерком. В Перми нам пришлось внепланово провести сутки на Речном вокзале. Ночевали в углу. Мы ждали перевода, поскольку денег на билеты почему-то не хватило. Так и помнится этот вечный гул от голосов пассажиров. Но как приятно звучал голос, который объявлял рейсы. Зато потом как помчались на “Ракете” до Осы! Я почти весь путь простояла наверху, не хотелось внутрь спускаться.

После похода меня ждала операция по извлечению “штыря” из руки. Говорят: “До обеда сделаем, и домой уйдешь”, но очнулась я только в девять вечера, привязанная простынями к койке. Больные дети очень охотно и в красках рассказали, как я чудила под наркозом. Бегала по коридору, мне совали ватку с нашатырем под нос, а я размахнулась и этому доктору ударила прямо в его нос, у него очки сломались! Стыдобушка!!! Как потом мне объяснили – “лишка дали наркозу”.

Я позвонила в детдом, и рано-рано утром ко мне пришла подруга с одеждой, с ней мы втихушку и сбежали. Когда шли по улице, на воротах одного дома было много крови: оказалось, муж этой ночью убил жену. После такого я в больницу больше не пошла, а надо же было швы снять! К нашей медсестре тоже не обратилась. Сами намазали зеленкой, и Галя Казанцева – смелая девчонка! – все ниточки выдернула.

В седьмом классе зимой мне стало плохо, тошнило. Лежу в спальне, все приходят со своим диагнозом. Владимир Васильевич ругался, что чересчур много прыгаю с крыши, в снегу валяюсь и ем его. Медсестра Лидия Романовна упирала на то, что организм перестраивается, – расту быстро, он не успевает. А директор: “Неужели отравилась чем-то?” Но его медсестра успокаивала, что одна я отравиться не могла. Кормили нас очень хорошо! На другой день я пошла в поликлинику на обследование, в том числе у меня смотрели глазное дно. Иду обратно, читаю: “Глазное дно БЕЗ патологии”. Опять расстройство. У всех есть, видимо, а у меня нету этой самой патологии…

Как-то к нам пришли супруги-врачи. Они вернулись из Африки, рассказывали о ней, что-то показывали. Помню, шкуру удава растянули от пианино до окна. Мы их встречали небольшим концертом, и я им понравилась. Директор вызвал в свой кабинет и сказал, что они хотят меня удочерить. Мне было 12 лет. А как же сестра Рая? Нет, только меня. Я отказалась. Чуть позже заболело у меня ухо, и они меня на приеме опять уговаривали. Я не согласилась. Конечно, позже очень жалела об этом. Я помню их дом, на втором этаже новая деревянная дверь. Я туда засунула открытку “С Новым годом”, чего-то там написала им. Когда потом оказывалась в поликлинике, очень не хотела встретиться с теми врачами “из Африки”, не знаю почему, стеснялась очень.

Моя подруга Галя Шестакова отвечала за всю живность – кроликов, поросят. Она и поступила в Осинский зооветтехникум. Приехала по направлению отрабатывать три года в мою родную деревню. Жить ее определили к моей тете, а на стене – мое фото из детдома. Так вот мы с ней и встретились снова. Всю жизнь она там прожила, ее не стало в 2006 году.

В том же техникуме училась Тамара Мальцева – неизвестно, где она. Ася Шутова выучилась на водителя трамвая. Валя Антипина должна была учиться в Осе, в педучилище, но рано вышла замуж, родила дочку Ольгу. Через четыре года после выпуска я пришла к ней в гости, а ее свекровь приняла меня за педиатра, и давай рассказывать об Олиной болезни.

Мы с Машей Волковой поступили в Культпросветучилище г. Перми, на библиотекарей. Директором у нас был Владимир Львович Чезарри, сам бывший воспитанник детского дома, фронтовик, работал до этого в Осинском педучилище. Когда мы из училища выпускались, и ему пришлось уволиться.

С Асей и Машей мы и сейчас в друзьях. Наши парни-одноклассники, Ваня Филипьев и Вова Чудинов, учились в ПТУ в Балатово. Раз только мы с ними встретились, прогулялись по Балатовскому лесу. Помню наше удивление, когда они сказали, что их кормят три раза в день. А нас-то ведь нет!

Запомнила, как пришла к Рае в общежитие, когда она училась в училище в Перми. И встретилась там с Владимиром Васильевичем! Он приехал их проведать. Обнял меня, сказал: “Совсем взрослая стала!” Еще бы, мне уж 19 было, меня уж за врача приняли!

Моя жизнь сложилась довольно просто. Я вернулась в свою родную деревню, вышла замуж, прожила с мужем 39 лет, у нас трое детей, пятеро внуков. К сожалению, сейчас вдова, живу в селе Орда. Работала библиотекарем, заведующей клубом, продавцом, почтальоном, телятницей, учительницей, в детском саду на всех должностях. Постепенно, как и в других маленьких деревнях, все позакрывалось. Теперь в Климихе работают только клуб и магазин. Почту возит почтальон из соседнего села несколько раз в неделю. Я четвертый год живу в Орде. О детдоме у меня много хороших воспоминаний, всего не напишешь. Помню очень многих, хотелось бы узнать об их дальнейшей судьбе. И о “домашних” одноклассниках тоже.

Когда мои дети были маленькими, я им рассказывала о своем детстве в Осе. Дочь все время говорила: “Я хочу жить в детском доме”. В 2003 году мы с дочерью специально съездили в Осу. Сходили по той самой дороге к Каме, к нашему любимому месту купания. Плитка тротуарная все та же. Сходили и к школе, по прежней дороге, через сквер, деревья большие теперь. Были у ДК и в других местах. ВОЗДУХ В ОСЕ ТОТ ЖЕ, ИЗ ДЕТСТВА.

Конечно, зашли в детский дом. Походили по территории – лето, никого нет. На кухне были незнакомые работники. Поспрашивала у них о том о сем – они ничего не знают. Нам даже поесть не предложили, я уж не говорю о чем-то бо́льшем. При нас бывших воспитанников встречали совсем не так. Мы уехали в тот же день с незнакомого нового автовокзала. Все так поменялось в Осе, но то, что в памяти осталось, все самое дорогое и что иногда снится, стоит на месте: собор, рядом с ним городская детская библиотека на втором этаже, школа – бывший острог, ДК, бывший кинотеатр “Родина”, универмаг, дежурка. Нынче вот юбилейная дата. Если детдом образовался в 1941 году, значит, ему 80!».

«Я, Надежда Петровна Таскина (девичья фамилия Орлова), родилась 05.05.1955 г. (пятерки сопутствуют мне пожизненно) в Краснокамском районе Пермской области. Так уж распорядилась со мной жизнь, что когда мне было пять лет, у нас умерла мама. Разом все рухнуло. Мы были погодки: старшему брату – восемь, среднему – семь и еще одному шесть лет. Кроме среднего брата (его отец оставил с собой), нас распределили по разным детским домам. Это, после смерти мамы, было очередной травмой в моей еще такой короткой жизни. Сначала Мысовский дошкольный детский дом, потом Гамовский, а когда мне исполнилось семь лет, привезли в Осинский детский дом № 3, который на все школьные годы (1961–1968) стал для меня близким и родным.

Надя Орлова в разные периоды жизни

О том, что где-то далеко у меня есть братья, я никогда не забывала. Потихоньку привыкала к школьной жизни, к данным условиям. Я поняла, что о нас заботятся очень добрые люди, которые в буквальном смысле заменили нам мам. Только будучи взрослой, я осознала, какой это сложный труд – отдавать свое тепло, любовь и душу чужим детям, а ведь у всех были свои семьи. Без любви к детям здесь нельзя было работать. На себе я ощущала эту любовь. Ее мне дала моя любимая первая воспитательница – Анна Ивановна.

Училась я хорошо, была очень послушной, немного замкнутой девочкой. Расшевелить меня, раскрыть мои таланты, открыть яркие краски бытия помогла мне тогда еще молодая, веселая наша пионервожатая – Римма Александровна. Вспоминаю первый класс: я после операции лежу в больнице, и она туда же попала. У меня грустное настроение, часто плачу. Римма Александровна со мной начала учить стих “Я у бабушки в колхозе…”, да такой большой, но веселый. Потом долго я гастролировала по деревням с этим стихотворением. После одного из выступлений вижу – бабушка в первом ряду всплакнула, я спросила: "Почему она заплакала, стих-то веселый?" Это теперь, став сама бабушкой, понимаю, что бывают слезы радости. Там же мне подарили игрушку – деда-мороза.

Мы очень часто ездили выступать с танцами, стихами, песнями. Мне нравилось ездить “на гастроли” со старшеклассниками. Они, как старшие братья и сестры, нас опекали. Я выступала в хоре, в спектаклях, которые ставила тоже Римма Александровна. Вот и проявился мой талант, куда-то делась моя замкнутость, я стала раскрываться, как тот бутон, тянувшийся к солнцу, к свету, к новой жизни. У меня стали пропадать комплексы неуверенности.

На протяжении нескольких лет я была председателем Совета дружины. Вносила свои предложения, очень огорчалась из-за плохих поступков наших ребят, радовалась успехам, победам. У нас постоянно были какие-то соревнования, где было стремление побеждать. А ведь за победу и награды были очень достойными. Чаще всего – поездки по городам России: Москва, Ульяновск, Ленинград.

С пятого класса нас, 13 человек, вела строгая, умная, справедливая Нина Васильевна. Я всегда удивлялась, откуда же она все знает. Казалось, не было вопроса, на который она не могла бы ответить. Порой нам не хотелось вечером спать, и мы, лежа на кроватях, заваливали ее вопросами, иногда даже глупыми, не понимая, что смена-то закончилась, ей пора идти домой, где ждала семья. А еще я вспоминаю такой случай. Наш выпускной класс, как победитель в каком-то соревновании, завоевал поездку в Ленинград, о которой мы все мечтали. Нина Васильевна по семейным обстоятельствам не смогла поехать с нами, хотя очень хотела – это же была наша последняя экскурсия. Тогда я и, кажется, еще несколько одноклассников, отказались от этой поездки.

Именно Нина Васильевна помогла мне определиться с дальнейшей профессией. Я с пятого класса мечтала стать воспитателем детского сада. Наш директор, Александр Федорович, уговаривал меня поступать в Осинское педучилище, аргументируя тем, что это рядом с нашим детским домом и можно продолжать даже жить в нем. Наверно, на тот момент я хотела самостоятельной жизни, хотя одновременно и побаивалась этой самостоятельности. Моя мечта сбылась. Пройдя конкурс, я поступила в Пермское дошкольное педучилище, где тоже очень повезло с педагогами. Успешно закончив учебу, всю свою трудовую деятельность посвятила любимому делу, работая в детском саду. Почти 40 лет я отработала воспитателем, немного старшим воспитателем. Для меня всегда были примером мои воспитатели. Я поняла, усвоила главную истину успешной работы с детьми: любить, понимать, видеть в каждом из них личность, никогда не лгать, быть справедливой. Наверно, поэтому меня любили дети.

Детский дом научил меня многому. Он стал мне родным. Каждые каникулы, учась в педучилище, я приезжала сюда за советом, за поддержкой. Это мне помогало, придавало еще больше уверенности. В 20 лет вышла замуж за военного. География проживания расширялась все дальше и больше: Кизел – Урал, Бийск – Алтай, Оломоуц – Чехословакия, Чирчик, Ташкет – Узбекистан, Богданович – Урал. В Богдановиче живем уже более 20 лет. Муж (Виктор Николаевич Таскин) дослужил до подполковника. У нас три взрослые, замечательные дочери, шесть внуков. Я всегда мечтала о большой семье. И вот она рядом со мной уже много-много лет:

 
Любящий муж, три дочурки, пять внучек и внук у меня.
Что еще нужно для счастья,
Я все получила сполна!
 

Частые переезды из гарнизона в гарнизон закалили меня. С мужем и одной из дочерей были на юбилее детского дома. Муж тогда очень проникся моим прошлым. А я была надежным и верным тылом нашей семьи, берегла ее, ценила. Наверно, потому, что сама, будучи маленькой, семьи не имела. К сожалению, сейчас я вдова. Но меня опекают, оберегают мои дети и внуки, которые всегда рядом. А в воспоминаниях теплый, родной, далекий и близкий – детский дом дорогой!

Первая любовь у меня была тоже в детском доме. Сейчас вспоминаю о ней с улыбкой. А тогда страдала (первые и последние в жизни перчатки связала), это Вова Кузьмин. Он был старше меня. А ко мне неравнодушен был мой одноклассник Коля Ракутин. Про его чувства при встрече мне рассказала Римма Александровна. Я-то его воспринимала как брата, и не более. Вот такие мы были беззаботные, наивные, смешные…».