Текст книги "Телохранитель для души"

В глазах Галактионова наконец мелькнуло понимание. Он энергично замахал руками:

– Что вы, что вы, Виктория, какие колкости! Не колкости это, а для вас моральная поддержка! Вы же и вправду стресс перенесли. А системщикам своим я хвоста накручу, совсем не следят за техникой. Вам же приношу свои самые искренние извинения.

Игорь, который в этот момент, перегнувшись через галактионовский стол, с живым интересом рассматривал вышеупомянутую оргтехнику, насмешливо спросил:

– За этим вы комп и нарядили в Геркин пинджакер?

– За этим – это за которым? – стараясь подавить внезапно вспыхнувшее раздражение, задала встречный вопрос Виктория.

– Не «за которым», а «с какой целью», девушка. Ради достоверности, как я полагаю. Для лучшего вхождения в образ. Кстати, шикарная машина была, а, Гер? Процессор, небось, восьмиядерный, да еще последнего поколения… Это не рухлядь, девушка, это – мечта.

Он не спеша обошел стол, присел на корточки рядом с пустующей компьютерной нишей и, нашарив розеточный пилот, отсоединил силовой кабель. А потом, выпрямившись и отряхнув ладони, продолжил:

– Жаль только, что с дырочкой в левом боку. Песенка такая детская была: «Ежик резиновый шел и насвистывал дырочкой в левом боку». Или там «в правом» пелось? Не помните? Неужели никто не помнит? Никитины исполняли, Сергей и Татьяна.

– Какая дырочка? – с растерянным испугом спросила Светка.

– Да в общем ничего особенного, Светланка. Дырочка как дырочка. Обычное отверстие от пули. Полюбуйся, Гер. Кстати, пуля прошла через пиджак тоже. Точнее, сначала через пиджак, а потом уж вошла в системник. Поздравляю, тебя только что пытались убить. Это ведь обычное твое место? Похоже, снайпер его пристрелил заранее, раз целился через завешенное окно и не промазал. Интересно, а кому понадобилось тебя валить? Есть предположения?

На услышанное каждый отреагировал по-своему.

Галактионов изобразил изумление, помотав головой и почесав пятерней затылок, Вика пропищала: «Не может быть!», Алевтина Маслова шумно плюхнулась на один из стульев, рядком стоящих у стола для совещаний, и прижала к груди ладонь, а Светка поперлась убедиться.

Увидев дырочку на пиджаке и дырочку в компьютере, она тихонько ойкнула, закрыла ротик ладошкой и, ссутулившись, медленно побрела прочь.

Вика разозлилась. Радоваться должна, овца дурацкая, а она трагедии играет.

Светка добрела до дивана и, по всей видимости, собиралась скорбно присесть на его краешек, но так и не присела. Бит-роком зашелся чей-то мобильный, и Светка вздрогнула, и Вика от неожиданности вздрогнула, и Алевтина, кажется, вздрогнула тоже.

Мощно-хрипатые звуки рвались из золотисто-кольчужной сумочки, висящей у Клинкиной на сгибе локтя. Светка торопливо погрузила руку внутрь ридикюля и принялась искать телефон на ощупь, а он все никак не попадался и продолжал реветь, действуя окружающим на нервы, и тогда Светка перевернула ридикюль вверх тормашками, вытряхнув содержимое на диван. Цапнув с обивки грохочущий коммуникатор, нажала клавишу приема и в благословенной тишине бросила краткое «алло».

– Какой еще заказ?! Я ничего не заказывала! – раздраженно проговорила она, прервала соединение и, усевшись к присутствующим вполоборота, принялась споро укладывать рассыпавшуюся мелочовку обратно, начав с айфона.

Вика не придала бы этому эпизоду особого значения, если бы не Светкин двоюродный деверь, или кем он там ей приходится, решивший проявить галантность.

Заметив, что на пол соскользнула какая-то невразумительная штучка, он ее подобрал и подкинул в компанию таких же забавных кругляшек, которые вперемешку с предметами первой Светкиной необходимости образовывали на диванном сиденье хаотичную, но милую инсталляцию.

– Чего только не найдешь в дамской сумочке, – проговорил он с веселой иронией. – Подрабатываешь рекламным агентом, Светланка?

– Это не мое, – безапелляционно заявила Светка. – Я думаю, они тут с самого начала валялись. Правда, Герман?

Никак не отреагировав на вопрос супруги, лишь кинув на нее быстрый взгляд, Галактионов начальственным тоном произнес:

– Итак, дамы и господа, давайте-ка расходиться. Виктория Олеговна, Алевтина Георгиевна, я вас очень попрошу об этом происшествии не распространяться. Попрошу очень. Вы меня поняли? Игорь, к тебе будет такая же просьба. Если ты ко мне сегодня по делу, предлагаю перенести на завтра. Не возражаешь? Виктория, а вы задержитесь, мы обсудим компенсацию за причиненное вам неудобство.

Маслова ретировалась в приемную, заверив, что никому и ни полслова, кузен Игорь, хмуро усмехнувшись, согласился перенести и тоже отбыл, а Вика задержалась, оценив по достоинству ум и сообразительность Светкиного супруга.

Теперь в кабинете их было трое, если не считать пострадавший компьютер, но не считать его было трудно. Он сильно смахивал на покойника в доме, поэтому, видимо, Светка и вознамерилась снять с него мужнин пиджак, однако Вика остановила.

– Погоди, – произнесла она, улыбнувшись.

Улыбка получилась недоброй.

– Во-первых, все это нужно оставить до приезда полиции.

– А что, будет полиция? – растерянно спросила Клинкина.

– Естественно, – холодно заверила ее Вика. – А во-вторых, дай мне свой мобильник.

Светка замерла, жалобно взглянув на мужа. Спросила:

– Зачем?

– Хочу пообщаться с разносчиком пиццы, который только что тебе звонил и докладывал о заказе.

– Вик, ну какое имеет значение этот звонок? Ну, ошиблись и ошиблись, с тобой разве такого не случается?

– Действительно, Виктория… – встрял было Гера Алексеевич, но Вика не дала ему закончить:

– И в-третьих, я повторю вопрос вашего искрометного родственника. Ты решила подрабатывать рекламным агентом, Света? Именно поэтому ты носишь в сумочке пригоршню значков с логотипом «Аксессуары для ваших питомцев»? Подумай хорошенько, прежде чем ответить. Двадцать минут назад такой же значок, только на пиджаке твоего мужа, был прострелен снайперской пулей, будто «яблочко» на мишени. С аналогичным инцидентом я уже сталкивалась, так что фактор случайности отпадает.

Все это было уже не ее дело, свое дело Виктория выполнила, но ей не нравилось, когда и если из нее пытались сделать дуру. Похоже, что сейчас происходило нечто подобное.

– Полегче на поворотах, уважаемая, – с угрозой проговорил Галактионов. – В чем, собственно, вы хотите обвинить мою жену?!

– Вашу жену? – театрально изумилась Виктория. – Кто вам такое сказал? Нет, господин Галактионов, я обвиняю вас. Вы инсценировали попытку покушения на себя самого, чтобы впоследствии переложить вину на супругу, которая почему-то решила, что вам грозит реальная опасность и обратилась с этим ко мне. Могу предположить, что мое участие в постановке стало для вас неприятным сюрпризом, спутав карты. И как же вы теперь поступите со всеми этими значками, звонками, месседжами, когда здесь появится полиция, а, господин Галактионов? Или надеетесь, что скромность не позволит мне поделиться с операми сделанными выводами?

Светик притихла и растерянно смотрела то на бывшую одноклассницу, то на мужа. Герман тоже хранил молчание, пристально глядя на девушку, спасшую его от пули.

Не дождавшись реакции, Вика прибавила с едкой горечью:

– Непонятно только, зачем вам все это понадобилось. Просто расторгнуть брак не могли? Или у Светки приданое большое, а в случае развода тестюшка его обратно стребует?

Суть происходящего наконец дошла и до Клинкиной.

– Вика, как ты можешь! – задыхаясь от негодования, вскричала она. – Герочка так никогда не поступил бы! Сейчас же забери свои слова обратно, или ты мне больше не подруга!

После чего дурацкая овца прильнула к фактурной груди своего Герочки. Одной рукой он обнял жену за плечи, второй принялся поглаживать по макушке. Посмотрел насмешливо на Вику, с деланой серьезностью спросил:

– То есть вы, Виктория, полагаете, что ваше участие в сегодняшних событиях помешает мне осуществить некий план? Некий очень хитроумный и очень зловещий план: я сам заказал себя и при этом предпринял шаги, чтобы по результатам все подумали на Светлану? Впечатлен. Нет, правда, впечатлен, я вам не льщу.

Вика, скушав издевку, сухо проговорила:

– Герман Алексеевич, мы же с вами понимаем, что выстрелить и попасть – это не совсем одно и то же. Мне очень жаль ваш компьютер, он, видимо, действительно был хорош и пострадал напрасно. Если бы не мое ненужное вмешательство, вам пришлось бы пожертвовать лишь пиджаком. Повесили бы его на спинку кресла и отошли в сторонку в ожидании выстрела. И дело с концом. Вы заранее позаботились, чтобы имелось объяснение, почему в вас все-таки не попали. Для этого вы распорядились завесить окна баннером. Понятно, что выстрел через полотнище, осуществленный исключительно по координатам, не гарантирует стопроцентный успех. Следствие пришло бы к выводу, что цель хоть и была пристрелена заранее, однако снайпер действовал наудачу. Если же в полиции принялись бы копать дальше и выявили некую особенность значка, который на вас появился в день покушения, вы сообщили бы, что его приколола вам супруга перед выходом из дома. И что точно такие же в изобилии имелись у нее в сумочке, чему есть свидетели.

– А что не так со значком? – заинтересованно спросил Галактионов.

– Не знаю, – призналась Вика. – Допускаю, что вы тоже не знаете. Средства и способы – не ваши проблемы, а исполнителей.

– Звучит логично, – с комичной серьезностью одобрил ход ее рассуждений Галактионов. – Только я до сих пор не понял, как вы собираетесь помешать моим зловещим планам. Поправлюсь – если они у меня имеются. Ну, донесете вы свои измышления до компетентных органов, а дальше-то что? Не молчите, не разочаровывайте меня, прошу вас.

– Нет ничего проще, – недобро прищурившись, ответила Вика. – Во-первых, на этих предметах, – и она кивнула в сторону значков, – не найдется Светкиных отпечатков. Ведь так, Светланка?

Та кивнула. Кажется, она не успевала за ходом перепалки и не понимала, о чем вообще эти двое говорят.

– Если только минуту назад она их не заляпала. Но это и неважно, потому что имеется еще и «во-вторых». По вашему сценарию присутствие Светланы здесь и сейчас было необходимо. Вы отправили ей месседж, пригласив приехать. В Светкином телефоне он остался. Что вы на это ответите?

И Галактионов ответил. Бодро и весело, довольный тем, что с легкостью парирует выпад.

– Если речь о сегодняшнем дне, то я не отправлял Светлане никаких сообщений.

Когда они оба осмыслили суть сказанного, то не сговариваясь посмотрели на Светку. Та тоже для себя что-то поняла, причем довольно быстро. Высвободилась из крепких мужниных объятий, отпихнула прочь его руки. Губы ее задрожали, глаза стремительно начали набухать слезами. Со смесью обиды, отчаяния и ярости Светка сдавленно выкрикнула:

– Теперь мне понятно, почему ты отправил это сообщение с другого номера! И подписал его: «Твой Кысик». Подумать только: «Твой Кысик»! Вик, я никогда, слышишь, никогда не называла мужа так дико пошло! Он просто перепутал адресатов, вот и все! Он писал этой свой девке, как там ее, не помню, а пришло сообщение мне! И у него есть второй мобильник, про который я не знаю! Не прикасайся ко мне своими грязными лапами, я тебя ненавижу!

И, упав на диван, разрыдалась.

– Нет, ну ты что, и вправду не догоняешь?! Я не могу вернуть ему бабло! Не могу! Хоть бы и с компенсацией! – надрывался в трубку разводящий, и Анатолий Бородулин даже на расстоянии слышал в его голосе панику. – Он не тот чел, чтобы его динамить!

Прокол случился серьезный, но что Толик мог поделать? Напрасно Пан на него ярится, никто не виноват, карты так легли. Хуже всего, что девка сообразила, в чем фишка. Хотя, может, и не сообразила.

Пан сказал, что, по ходу, какой-то консультант вмешался, он-то все и испортил. Не нарочно, а, типа, случайно. Н-да, пофартило пентюху, а Толику, наоборот, поднагадило. Получается, что девка вовсе и ни при чем?

Может, и ни при чем, но радости от этого мало. Потому как снова заставить пентюха метку принять не представляется возможным. Он же не полный кретин, чтобы не насторожиться. Еще повезло, что в первый раз удалось ее втюхать. Хотя о каком везении вообще может идти речь…

Или щипача какого-нибудь напрячь? Щипач без проблем кому хочешь в нагрудный карман крошечный колесик сунет, причем незаметно, без лишних слов и долгих пререканий. Но договариваться со щипачом – лишнего человека к делу притягивать, а он может трепливым оказаться. И что потом, его тоже валить прикажете?

К тому же время поджимало, почти его и не осталось, времени-то. Потому Пан и бесится.

Короче, задница полная. А все жадность, разводящего то есть. Захотелось по-быстрому бабла срубить. Не своими руками, на минуточку. Типа, он импресарио.

На фига Толику вообще импресарио? На фига подработка такая нервная?

Нинка уже подвякивать начала, что внимания он ей мало уделяет, что дома только жрет да и спит, нажрамшись. А откуда силы возьмутся на все остальное, если работа такая нервная? Теперь вот с этим заказом разбирайся, возись… А Толик Бородулин не универсал, он узкий специалист.

К коттеджу пентюха подступов нет, Толик сам лично убедился. Улица в поселке широкая, вдоль нее низенькие кустики высажены. Деревья если и попадаются, то молодые, практически саженцы, поселок-то новый. И соседние особняки для «гнезда» непригодны, поскольку на чердак к ним не проберешься. Народ там сплошь серьезный, Толю самого уроют.

Подрывное дело он совсем не знает. Упущение. Нужно бы подучиться, а то он и вправду со всей узкой специализацией никому не нужен будет. А так взял бы и тачку пентюху заминировал, уж изловчился бы как-нибудь. С другой стороны – зачем Толе все эти стрессы? Завязывать пора, нервы дороже.

Его Нинулька – баба бойкая, изворотливая. Ну и красавица, конечно, только не об том речь. Денежки, что муж по контрактам надыбал, к делу пристроила. Разве может быть что-то лучше при теперешней действительности, чем недвижимость? Нинка тоже так рассудила. Приобрела сначала одну квартиру, потом докупила вторую.

Какие еще апартаменты, не смешите!.. Обои драные, толчок в ржавых потеках. Зато понаставила в каждой комнате по восемь коек и пустила туда трудовых мигрантов. Им-то без надобности итальянская сантехника. Вода в кране течет, электричество светит – житуха.

Уже только на эти деньги существовать можно, причем безбедно. А у Толи Бородулина еще и бизнес есть, которым он очень гордится, – магазин «Все для рыбалки».

Ну, может, магазин – это несколько преувеличено, однако киоск в подземном переходе тоже дает свою прибыль. Опять же служба в отряде приносит стабильный доход. Да еще дача с участком: укропчик, картошечка, то-се по списку…

Вот и спрашивается: зачем Толику стрессы?

Зачем… Толя знает зачем. Его манила власть над чужой жизнью. Власть и возможность в один миг прервать эту жизнь, когда он решит и когда пожелает. Лестно было Толяну осознавать себя воплощением адских сил, жонглирующим смертями и судьбами.

Хотя следует заметить, что этот «Голливуд» мало имел общего с реальной причиной бородулинского свободного выбора, но Толик никогда никому и ни за что не признался бы, что вертит им банальная зависть, исступленная, доведенная до лютой ненависти зависть к тем, кто наверху. Кто жрет с серебра и ездит на «майбахах». Кто девкам своим покупает шиншиллу и соболя. И останавливается в пятизвездочных европейских отелях, а не в их смешных аналогах на побережье Северной Африки. Кто мнит себя настоящим хищником. А Толик, типа, всего лишь шакал. Даже не шакал, а говорящая мразь у них под ногами.

Ну что ж, хищники. Я, может, и мразь, но завалю вас с превеликим удовольствием, еще и бабла на вас, богатых ублюдках, нарубаю.

Однако отвлекся он, а нужно что-то решать для исправления дел. Вон как Пан истерит, аж заходится.

Его понять можно: это ведь не Толику, а Пану теперь с заказчиком объясняться. Но и Бородулину расслабляться не стоит. Пан хоть и не будет сам руки марать, а наказать проштрафившегося спеца напоследок сумеет.

Эх, не надо было вообще стартовать. Увидел девку, узнал – поостерегись, позвони разводящему. Пусть Пан и решал бы единолично. Но ведь не должна же была она догадаться, а она догадалась! Или все-таки ни при чем она, просто так карты легли погано?

– Короче, – достиг его сознания голос Пана, ставший спокойным, – сделаешь вот что… Но, смотри, не облажайся опять.

Вика сидела на низенькой раскладной табуреточке, обхватив колени руками, и смотрела в пламя костра. Хотя это не костер был вовсе, а костерок.

Костерок-детеныш, затеянный из нескольких щепочек и нескольких дощечек, оставшихся от снесенного по весне старого забора. Скоро потухнет, если не подкормить. Но у Вики было наготове еще немножко корма, а на дольше и не надо.

Было приятно ни о чем не думать. Молчать и любоваться этим магическим действом – пляской муаровых огненных стеблей, рвущихся вверх к темному небу под безмолвную музыку, слышную им одним.

Дым от костра не заглушал вечерних запахов загородного лета. Терпко пахло полынью, крапивой, скошенной травой. Ночная фиалка, высаженная Танзилёй под окнами специально для аромата, расправила крошечные лепестки, добавив в симфонию запахов собственное сладкое благоухание. Еще и саранча на ближнем лугу взахлеб стрекочет, заливается. Волшебно…

Вика отдыхала. И ни о чем не думала, хватит. Танзиля с вопросами не лезла, золотая тетка. Если не считать дежурного: «Ну, как прошел первый день?»

На славу. На славу он удался, дорогая моя Усмановна. Но каким же трудным и бесконечно долгим он был… И таким психически затратным, что у Виктории не осталось сил торжествовать победу. Только вялое осознание, что вот сегодня она сберегла одному человеку жизнь. Кажется, хорошему человеку. И хоть положительные черты характера в данном случае первостепенными не являются, однако же хорошего человека всегда жальче, чем плохого.

А ведь могли, могли его грохнуть, ядрена вошь! Окажись на ее месте кто-то другой, доселе не сталкивавшийся с подобной причинно-следственной связью событий, на первый взгляд ничего общего между собой не имеющих, именно так и произошло бы. На волоске нынче висела жизнь Геры Алексеевича, на тончайшем.

Галактионов вполне ожидаемо предложил ей должность кризис-телохранителя – временно, пока ситуация не прояснится и не уляжется.

Виктория согласилась, но лишь после того, как подопечный клятвенно пообещал неукоснительно выполнять ее предписания, какими бы они ни показались ему нелепыми.

Официальный статус на фирме ей оставили тот же – советник директора по этикету. Из всего персонала с положением вещей был ознакомлен лишь начальник охраны Семен Свиридов. А вот в полицию Герман Алексеевич отказался обращаться наотрез. Те, видите ли, все равно преступника не найдут, а шарить по документам будут. А у Галактионова на фирме разработки и прочее.

«Разработки, как же, – хмыкнула про себя Виктория. – Небось серую бухгалтерию ведет, жучара».

Вслух она тогда произнесла:

– Вы же понимаете, Герман Алексеевич: убийца не остановится. Не лучше ли все же в полицию? Заведут дело, следственные мероприятия начнут проводить. Выйдут на заказчика.

– Ой, да ни на кого они не выйдут, – отмахнулся Галактионов. – А на допросы затаскают. Вас, между прочим, тоже. Оно это надо?

– Герман Алексеевич, предлагаю порассуждать взвешенно, – не оставляла надежды достучаться до его здравого смысла Виктория. – Снайпер, который в вас стрелял, профессионал высокого уровня. Я же, простите, недоучка, а по сравнению с ним, смею думать, вообще полное никто. Вот вас грохнут, а она, – и Вика ткнула пальцем в нахохлившуюся Светку, – потом меня со свету сживет. И всю оставшуюся жизнь будет считать, что именно Вика Демидова в вашей безвременной кончине виновата. Но мне ее мнение будет фиолетово, поверьте. Потому что я сама думать буду точно так же. Так что давайте уже вызывать опергруппу.

«Хоть бы эта овца дурацкая на него повлияла», – думала раздраженно Вика, припомнив безобразную сцену, давеча «овцой» учиненную. Могла бы еще одну истерику оформить, только на этот раз с пользой для дела. Глядишь, и раздумал бы супружник идиотничать. Но нет, притихла. Еще бы. Сейчас ей, видимо, стыдно. Видимо, конфузно ей, уродке. А только что так отжигала – жалюзи дрожали.

Клинкина рыдала и отпихивала мужа, обзывая его блудливым павианом и какими-то еще не очень красивыми словами, а тот, посмеиваясь, будто было во всем этом что-то смешное, ловко уворачивался от тычков и делал попытки поймать ее руки, скрутить, а затем поцеловать страстным поцелуем рот.

Светка мотала головой, руки вырывала, продолжая визгливо браниться, но Галактионов настойчивости не терял. При этом он не прекращал убеждать разбушевавшуюся половину, что знать не знает никакую, как там ее, и что Светка – глупышка, если могла так о муже подумать.

Понаблюдав минут пять за сим бесчинством, Виктория решила вмешаться:

– Света! Свет, отвлекись на минуточку. А по какому признаку ты поняла, что месседж тебе отправил Герман? Если подпись не его и номер сотового незнакомый? С какого ляду, извини конечно, ты на это повелась?

Светка услышала. Руками размахивать перестала, умолкла, задумавшись.

Герман воспользовался случаем и усадил жену на диван, пристроившись рядом. Облегченно выдохнул, бросив на Вику признательный взгляд.

– А кто же еще будет меня просить привезти ему галстук? – с вызовом вопросила Клинкина после минутного размышления.

Нервным движением она расстегнула застежку на боковом кармашке сумочки, вытянула оттуда полупрозрачный пакетик с неясным содержимым и, швырнув его на середину стола для совещаний, продолжила обвинительным тоном:

– Вот этот, золотистый, в черную крапинку!

Действительно, кто же еще?

– Я, как дура, помчалась выполнять просьбу любимого мужа, а оказывается, звали вовсе не меня! – высказалась она на остатках запала и притихла.

Пока Виктория собиралась с мыслями, прикидывая, как оценить историю про галстук, Светка подняла на нее посветлевший взгляд и спросила с трогательной надеждой:

– Значит, это, может, и не Гера написал? И не Прокопьевой вовсе? Да, Вик, не Гера?!

Без перехода начался следующий акт.

Светик, прильнув к мужниной груди, всхлипывая и одновременно смеясь, повторяла, что она так счастлива, так счастлива, потому что это был не он. Герман называл ее глупой маленькой девочкой и легонько похлопывал по спине.

Наконец Светка угомонилась и, сморкаясь в бумажную салфетку, гундосо спросила:

– А кто же тогда мне это отправил?

Виктория пожала плечами:

– Либо это невероятное стечение обстоятельств и кто-то просто перепутал цифры, набирая номер, либо тебя действительно хотели подставить. Не спрашивай кто, мне это неизвестно.

– Но зачем?! – воскликнула Светка. – Зачем кому-то меня подставлять?!

– Откуда же мне знать, Света? Одно могу сказать: если это так, то подготовились ребята основательно. Во-первых, обеспечили твое присутствие на месте предстоящего покушения. Во-вторых, сразу после выстрела доложились о выполнении заказа, и этот звонок уже явная подстава. Можно, конечно, допустить, что набирали опять же не тебе и разговор шел всего-навсего о доставке суши или корзины с цветами, но два таких совпадения подряд почти за гранью вероятности. И, наконец, подкинули вещдок – вот эти самые значки. Кстати, Герман Алексеевич, а каким образом один из них оказался на вашем лацкане?

Герман посмотрел в сторону пострадавшего пиджака, все еще висящего на пострадавшем компьютере, и проговорил с досадой:

– Значок мне «Кот в сапогах» всучил на нашей парковке. Выхожу из машины, а ко мне промоутер в костюме сказочного героя рулит. Колядовал на питомник для бездомных животных. Я отсыпал ему мелочь, а он вот эту «медальку» мне и приколол без разговоров. Я, естественно, возмутился, а толку-то что? Ему даже по шее не накостыляешь, поскольку он в этом своем «скафандре». Сдергивать значок я не стал, чтобы вельвет ненароком не испортить. Потом и вовсе про него забыл. Пока не жахнуло.

– Вы кому-то здорово мешаете, Герман Алексеевич. Вас так сильно хотят убрать, что разработали целую операцию. И супруга ваша тоже кому-то мешает. Вы не будете возражать, если я все-таки задам ей вопрос, откуда в ее сумочке лишние предметы? И в какой момент их могли подсунуть?

Светик, распахнув глаза и помотав пшеничной гривой, с недоумением воскликнула:

– Вик, ну я представления не имею!

– Давай вспоминать. Как ты сюда добиралась?

– Вызвала к дому такси и до ВДНХ ехала на такси.

– До ВДНХ? Почему, Света? Почему не досюда?

Светка смутилась и задиристо ответила:

– Я что, не могу прокатиться на трамвае немножко?

– Ну… В принципе, конечно. Имеешь право. Проехалась до ВДНХ на такси, от ВДНХ на трамвае, а потом? Шла пешком?

– Ты чего, Медведева? Я же на лабутенах! Не заметно?! А от трамвайной остановки почти полкилометра досюда шкандыбать! Поймала авто и доехала.

Виктория вовремя поймала себя за язык. Они не в школе на перемене. И не у Танзили на участке. Еще и муж Светкин поблизости. Да, отвыкла она от Клинкиной. Все приходится вспоминать заново.

«Но за Медведеву она мне ответит. Зачастила что-то».

– Получается, что подбросить тебе в сумочку пригоршню значков могли и в трамвае, и на трамвайной остановке, и… Заходила в магазин какой-нибудь?

– Нет, ну что ты, Вика. Я же торопилась, мне к мужу надо было успеть, ты забыла? Ну, я думала, что к мужу. Ну, ты меня поняла… Только, Вик… – Светик неуверенно улыбнулась. – Откуда ж они знали, что я в трамвай сяду? Если заранее все распланировали?

Виктория ответила, помедлив:

– Значит, тебя пасли. Может, от самого порога.

Она понимала, как все притянуто за уши. Но лучше уж слежка от порога. Потому что другое объяснение не нравилось ей совсем.

Муж мог подложить в сумочку Светке вещдоки. Прямо дома и прямо утром. Его заверения, что никаких сообщений с «левого» телефона он Светке не отправлял, большой цены не имеют.

Галактионов в задумчивости почесал нос и проговорил с сомнением:

– Сложно как-то слишком. Хотя, почему нет? Может, и следили. Но думаю, не исключена возможность, что подкинули предметы у нас на проходной. Или в нашей же столовой. Или в буфете. Признавайся, стрекоза, забегала сегодня за ромовыми бабами?

Светка, жеманничая, проговорила:

– Ну Кысик, ну я могу же иногда позволить себе одну м-а-а-аленькую бабу и один м-а-а-аленький стаканчик газировки?

– Ты сказала «Кысик»? – не удержалась от возгласа Виктория.

– Не заостряйте внимания, Вика, – улыбнулся ей Герман Алексеевич мудрой и снисходительной улыбкой.

– Как это – не заостряйтесь?! Вы хоть понимаете, что это значит? – горячилась Виктория. – Это значит, что ваш недоброжелатель очень, я подчеркиваю, очень близко от вас! А вы ничего не объясняете! А сами хотите, чтобы я взяла обязательства вас охранять! А вас не охранять нужно, а выявлять вашу проблему и устранять как таковую. Причем по возможности быстро. Иначе все мои чисто профессиональные потуги будут бессмысленны, а для убийцы еще и смешны!

– Это почему недоброжелатель близко? – испуганно спросила Светка.

– Непонятно? Хотя, чего это я… Потому, моя дорогая, что ему известно, как ты обращаешься к мужу в неформальной обстановке. Или ты в присутствии совета директоров тоже супруга Кысиком именуешь? А в присутствии секретарши? Референта?

Она повернулась к подопечному:

– Это важно, Герман Алексеевич. Как часто ваша жена называет вас данным гм… прозвищем при посторонних?

– Ну, как сказать… Иногда вырывается, конечно. Но не особенно часто, – поторопился уточнить Галактионов.

– Так я и подумала. Может, поделитесь информацией, а, господин директор? Что за дела происходят около вас? Или я, на фиг, ухожу! – психанула в конце Вика.

– Ну, хорошо, – бросив на нее внимательный взгляд, проговорил тот. – Но прежде вызову Свиридова. Чтобы не излагать дважды.

– А зачем нам Свиридов? – протестующее пискнула Светлана, вспомнив, видимо, свои на того счет подозрения.

Герман Алексеевич мельком ей улыбнулся и не ответил.

Светка надулась.

– А полицию? – не отступала Виктория.

– А полицию не буду, – с нажимом и уже без улыбки проговорил Галактионов, снимая с базы телефонную трубку.

Свиридов на зов начальника отреагировал оперативно. Уже через пару минут в кабинет без стука и доклада вкатился мужик лет сорока пяти, белобрысый весельчак, коренастый и, словно бильярдный шар, подвижный. Его смешливость граничила с дурашливостью, а заношенный разгрузочный жилет, из многочисленных карманов которого торчали блокноты, карандаши и отвертки, делал командира местных силовиков похожим на средней руки завхоза.

Однако внешность обманчива.

Угостив вместо приветствия присутствующих простенькой шуткой, он моментально посерьезнел, заметив убитый комп. Подошел ближе, чтобы рассмотреть подробности. Переместился к окну и, сдвинув брови, принялся хмуро изучать тоннельное отверстие, образовавшееся в слоеном пироге из реечки жалюзи, стеклопакета и полотнища баннера. Развернулся к Галактионову, ожидая объяснений. Бросил быстрый взгляд на Вику. Снова взглянул на директора.

– Выходит, вы потому и устроили мне выволочку на прошлой неделе, что уже тогда подобной пакости опасались, – то ли спросил, то ли констатировал Свиридов. – А почему же не объяснили ничего толком? Какой смысл стружку снимать, если все равно не поставили в курс дела?

– Не ввели, – машинально поправила его Вика.

– Чего, барышня? Не понял я, – раздраженно переспросил ее начальник охраны.

– Нужно говорить «ввести в курс дела», а не «поставить».

– От этого чего-нибудь меняется? Вы кто такая? Герман Алексеевич, кто это за мадам?

– Мадемуазель, между прочим, – хмыкнула Виктория, которую ситуация неожиданно начала забавлять.

Свиридов посмотрел на нее с внезапным интересом и произнес:

– Погодите, Герман Алексеевич, дайте я сам отгадаю. Пиджак на компе – ее идея?

– Ну, – настороженно подтвердил Галактионов.

– Что ж вы, мадам, не дотумкали до такой простой вещи, когда префекта охраняли?

Вика успела загасить эмоции на выходе. И даже не удивилась быстроте, с которой Свиридов смог сопоставить откуда-то ему известные факты и сделать правильный вывод.

Она размеренно произнесла, радуясь собственной сдержанности:

– А вы уверены, что сами смогли бы дотумкать до этой вещи? Даже со второй попытки? Я отчего-то не верю. И кстати, Замятин не префект.

– Кусается, – поделился с остальными своим наблюдением Свиридов. – А вы чего меня вызвали, Герман Алексеевич? Тут все уже закончилось, ментов вызывать надо.

– Кто такой Замятин? – спросил у него Галактионов, пропустив про ментов мимо ушей.

– Замятин? Так потерпевший один, упокоенный. Происшествие по общегородским сводкам проходило, а Федька Кузьмичев, который раньше в Тверском служил, а потом с повышением в Басманное двинулся, со мной поделился. Как необъяснимым явлением и своего рода криминальным феноменом. Но у вас, мадам, я вижу, объяснение уже имеется?