Текст книги "Избранный светом. Разлом"

– И на тебя это действует? – спросил я, делая вид, что мне нужно знать не для себя, а для «науки».

– Сначала подействовало, – ответила Фрея, – но сейчас я уже почти привыкла. Не думай, что сможешь этим пользоваться, эффект кратковременный.

Зато можно производить хорошее первое впечатление. Хотя с Фреей не очень-то помогло. Но вдруг с такой силой голодная смерть на улице мне не грозит? Могу как кот жалобно построить глазки, и меня накормят. Унизительно, зато действенно. Я бы даже попробовал на ком-нибудь из местных торговцев, но Фрея меня убьет, если увидит, что я обкрадываю честных граждан.

– Обратно я потащу тебя в мешке, – устало выдохнула Фрея, когда не меньше часа, наверное, спустя мы выбрались из города.

– По частям? – уточнил я.

Она кивнула.

– Вчера они не были так активны.

– Конечно, – ответила Фрея, направляясь в сторону того холма, где меня призвали, – тогда ты не до конца восстановился после скачка между мирами. Но теперь, чтоб тебе в Моркет провалиться, ты просто полон сил!

По ее тону было не слишком понятно, что это: похвала, оскорбление или проклятие.

– В Моркет я всегда провалиться успею, – заверил ее я. Если честно, еще не очень разобрался, что такое этот их Моркет, но внутренний голос мне подсказывал, что торопиться туда не стоит.

Путь пролегал все по тому же живописному лесу, только вот теперь шли мы вглубь, и чем глубже заходили, тем лес становился гуще, темнее и недружелюбнее. Трава стала жухлой, не выгоревшей, а словно бы посеревшей. Все больше попадалось поваленных или высохших деревьев с изогнутыми ветвями, похожими на пальцы скелетов. Под порывами ветра они качались и скрипели, почти стонали, цепляясь сучьями друг за друга. Хуже было, когда стенали без ветра.

– Милое местечко, – сказал я, отцепляя рукав рубашки от ветки. – Если захочу совершить самоубийство – пойду именно сюда.

Странно было осознавать, что лес, который буквально десять минут назад был совершенно обычным и даже приветливым, так резко изменился, стоило только пройти немного вглубь. Хотя знаменитый «лес самоубийц» тоже не кажется таким уж пугающим, если не сходить с туристических троп.

– Не лучший выбор, – бросила Фрея через плечо, – поверь, это не то место, в котором стоит умереть.

– Почему это? Я, конечно, не эксперт, но, по-моему, вполне подходящая атмосфера.

– Сторский лес, – начала Фрея, – простирается далеко-далеко, до самого горизонта, в нем много красивых мест, дичи, лекарственных трав, грибов и ягод. Но эта часть прозвана Лесом теней, ходить сюда обычным жителям запрещено, потому что здесь ощущается влияние Моркета и можно увидеть моркетские тени.

Почему-то мне показалось, что я не хочу знать, что такое моркетские тени. Совсем не хочу.

– И откуда они взялись? – спросил я.

– Разлом, – коротко ответила Фрея, словно это должно было все объяснить. Но, вспомнив, что я здешних определений не понимаю, принялась подробно рассказывать: – Разлом – это место, где Моркет проникает во Фрит. Увидишь, поймешь. Участок, к которому я тебя веду, называется Моркетская падь. Это самый старый разлом, который остался еще со времен второго нашествия Моркета на Фрит.

– А сколько их всего было? – поинтересовался я. – Только не говори, что это у вас сезонное явление.

– Три. Сейчас Фрит переживает третье, второе было двести лет назад, и его остановил Воин света, то есть Рейденс, первый избранный. А первое нашествие Моркета случилось еще во времена мертвых богов.

Хотелось уточнить, что это за «времена мертвых богов», но дышать становилось все труднее, и я решил экономить воздух.

Я уже с трудом передвигал ноги, хотя мы спускались под холм. Из меня потихоньку высасывала энергию сама земля, я был в этом уверен. Но когда подумал, что свалюсь в обморок раньше, чем дойду, мы наконец-то вышли к этой самой Моркетской пади.

Это была низина, заполненная мутно-серой мглой, на дне которой виднелась длинная трещина. Именно из этой трещины и сочился туман, точно кровь из открытой раны. Он клубился, извивался как живой, тянулся к нам, стоящим на возвышенности, но словно бы обжигался о лучи солнца и отступал, замирая в нескольких сантиметрах от наших ног. Я вспомнил те трещины, что поползли по моей коже, когда я шагнул из пентаграммы, и поежился. Сейчас даже белые полосы от них исчезли, но все же.

– Странное место. Его можно обогнуть, но нельзя пройти насквозь, – сказала мне Фрея, прибавив еще что-то, но я уже ее не слушал.

Внимание было полностью поглощено даже не падью, а фигурой, что стояла между деревьев слева от нас. Дымчатая, полупрозрачная, она была словно соткана из того самого тумана, что заполнял низину. Я двинулся к ней, желая рассмотреть, но она отдалилась. Я ускорил шаг. Она медленно плыла куда-то в сторону, а я спешил за ней и никак не мог догнать. Как бы я ни старался, фигура оказывалась все время чуть дальше, на расстоянии вытянутой руки. В голове пульсировала болью досада – буквально пару миллиметров, и я бы…

Я услышал крик Фреи откуда-то издалека, словно она кричала с другого конца леса, вот только не понял слов. Кажется, она пошла за мной, но отстала. Ничего, вернусь к ней позже, когда догоню фигуру.

Но Фрея все кричала что-то неясное, а потом ее голос стих.

Или это я перестал его слышать? Но разве это так важно?

Фигура плавно летела вперед, покачиваясь из стороны в сторону, но только теперь она приняла более понятные очертания и стала похожа на чью-то тень.

Мне вспомнилась одна игра, она называлась «кагефуми», если я ничего не путаю. Ее целью было догнать чужую тень, наступив на нее. И я чувствовал, что мы как раз в это играем. Азарт захлестнул меня – я, очевидно, проигрывал, но оттого было лишь интереснее.

Мысли почему-то путались, я не мог сконцентрироваться на чем-то конкретном, даже на погоне. Этим занималось тело, а вот разум увлекся чем-то посторонним.

Женская. Эта тень была женской. Я уже мог отчетливо различить пряди волос, колыхающиеся туманной дымкой, полы длинного платья, что шлейфом стелились по траве. Она была мне знакома. Я помнил каждое ее движение. Помнил, как она чуть оборачивается, словно проверяя, не отстал ли я. Помнил, как она не шагает, а плывет над землей. Помнил…

Я начинал понимать, зачем бегу за ней. Я должен был ее догнать. Уничтожить.

Она нырнула в туман, сразу оказавшись на другом его конце. В груди неумолимо росло давящее, рвущее на части чувство, которого я не мог понять. Я замер перед стеной тумана, он услужливо разошелся передо мной, обнажая голую, потрескавшуюся каменистую почву.

«Странное место. Его можно обогнуть, но нельзя пройти насквозь».

Смысл слов Фреи дошел до меня с опозданием. Но как же нельзя? Я же вижу противоположный берег в этом океане тумана, до него совсем недалеко. А она там, она стоит и смотрит, словно ждет. Словно зовет. Она знает – я пойду за ней. Хуже того – я сам это знаю.

– Странное место. Его можно обогнуть, но нельзя пройти насквозь, – сказала Фрея, вглядываясь в туманную дымку.

Она видела противоположный берег, но знала, как обманчиво это впечатление. Все дело в том, что стоит человеку только шагнуть в туман, он сразу проваливается в иллюзию, созданную разломом. Жертва как бы падает в пустоту – до противоположного берега можно идти бесконечно долго, но так и не сдвинуться с места, ведь пространство и время в Моркетской пади сильно искажены, если не сказать, что отсутствуют вовсе.

Завихрения тумана на несколько мгновений зачаровали внимание Фреи, и когда она очнулась, избранного на месте уже не было, лишь где-то невдалеке шуршали кусты. Она сразу ринулась в сторону звука, надеясь поймать непонятно куда рванувшего парня, но его и след простыл.

– Стой! – закричала Фрея во весь голос, но никто не ответил. Она побежала еще быстрей, надеясь, что с избранным не успеет ничего случиться. Ничего фатального.

Продираться сквозь лес было сложно. Везде валялись сломанные ветки и упавшие стволы деревьев. Корни выпирали из земли, будто специально норовили попасть под ногу. Приходилось перепрыгивать их на бегу, стараясь не врезаться в соседнее дерево или не наткнуться на камень. Дыхание сбивалось из-за неровного темпа, и когда в ушах уже застучало, а во рту появился неприятный привкус, впереди замаячила знакомая рыжая голова.

– Остановись! Подожди! – завопила Фрея, но избранный ее не услышал. Он словно ослеп и оглох, но уверенно бежал вперед, будто кого-то преследовал.

Моркетская тень. Конечно, что еще могло его так увлечь? Петляя между деревьев, точно гончая за лисицей, Фрея чувствовала себя идиоткой. Потому что она сама привела избранного сюда. Она знала, что сейчас он полностью открыт для чужого влияния, но думала, что сможет за ним уследить. Дура, слишком привыкшая работать с людьми, которые и так могут о себе позаботиться. В лучшем случае расплачиваться за ее самоуверенность придется избранному. В худшем – всему миру. Удушливой волной накатил ужас.

У нее почти получилось поймать избранного. Пальцы уже мазнули по рукаву его рубашки, как вдруг пространство покачнулось, а ногу резануло внезапной болью. Она споткнулась о торчащий из земли корень. От падения на такой скорости что-то хрустнуло – Фрея отбросила мысль, что это могли быть ее кости.

Ладони и локти горели – зря она не надела сегодня защитные перчатки. Снова ошибка. Надоело уже ошибаться. На тренировках она падала сотни и даже тысячи раз. Больно, неприятно, неловко. Но учитель постоянно говорил – сила не в том, чтобы никогда не падать, а в том, чтобы всегда подниматься. Поэтому она вскочила мгновенно, оттолкнулась от земли и ринулась в погоню. Ей уже самой начинало казаться, что она гонится за моркетской тенью, принявшей облик избранного.

И вот его силуэт вновь замаячил между деревьями. Избранный стоял совсем рядом со стеной тумана, словно раздумывая, шагнуть или нет.

– Стой! Не смей этого делать! – в крике Фреи зазвенел ужас.

Она знала, что если избранный шагнет туда, то обратно он может и не выйти. Избранный не шевелился, только пряди волос колыхались на ветру как пламя костра. Его взгляд был пустым и серым, словно туманная стена.

«Боги живые и мертвые!»

Фрея трижды чуть не свернула щиколотку.

«Не оставьте, дайте успеть!»

Раздался треск одежды – на ветке остался кусок светлой ткани рубашки. Избранный поднял руку и потянулся вперед.

«Прошу!»

И вдруг Дей решился. Их разделяло расстояние всего в пару шагов. Стремительное мгновение, и Фрея вцепилась обеими руками… В пустоту. Из-под каблука змеей ускользнула тень, что задержалась на земле лишь на мгновенье дольше самого избранного.

Если бы я знал, как чувствует себя человек, утопающий в болоте, то, наверно, сказал бы, что в тот момент испытывал как раз нечто подобное.

Только шагнув за туманную грань, я понял, что уже не выйду отсюда, но навязчивое ощущение, которому я даже не мог дать названия, влекло меня за собой. Заставляло стремиться куда-то, где раньше находился противоположный берег и чья-то сбежавшая тень. Но не сейчас. Сейчас передо мной стоял сплошной, непроглядный темно-серый туман, который сковывал каждое движение, да и не только движение, даже мысли.

А затем я услышал их. Голоса ворвались в голову как один неразделимый поток. Меня словно сшибло волной, оглушило и бросило в мутную воду. Я не понимал слов, даже не понимал, людям ли принадлежали голоса. Они кричали, завывали, плакали. Я попытался зажать уши руками, но это совершенно не помогло, ведь звук шел не извне, а изнутри, так, словно дьявольская какофония рождалась прямо в моей голове.

От бессилия и боли я взвыл, и мой голос слился с ревущим хором.

Вместо тумана мне начали мерещиться тени. Я узнавал в них очертания города, разрушенного, изрытого воронками взрывов. Я узнавал в них людей, что обступали со всех сторон, они тянули руки, но не касались, проходя насквозь, оставляя холод, росший где-то внутри. И чем меньше во мне оставалось тепла, тем больше я сливался с окружавшей меня бесконечной серостью.

У Фреи были проблемы из-за избранного. У избранного были проблемы из-за нее.

Она глубоко вздохнула, стараясь подавить нарастающую панику. Чтобы войти в разлом, она должна быть абсолютно спокойной, абсолютно сконцентрированной и абсолютно уверенной в себе. Она вытащит избранного оттуда. Вытащит живым и здоровым. Потому что она так решила и потому что может.

Вдох. Сознание очистилось, удушающие волны тревоги улеглись. Уверенный шаг вперед, и небытие мгновенно поглотило ее.

Серый туман и чувство отчаяния, которое старалось заползти в душу, уже не пугали. Фрея привыкла. По долгу службы ей постоянно приходилось проникать в разломы. Главной трудностью было отыскать избранного среди всего этого хаоса. Оставалось надеяться на то, что он до сих пор продолжает фонтанировать светлой энергией. Фрея плохо различала ментальные поля, но полупризрачный фонарь его ауры слишком выбивался из сизого мрака. Она увидела его.

Фигура избранного стала темно-серой, словно здесь стоял вовсе не он, а лишь его тень. Глаза ничего не выражали и были холодными, неживыми. Он не замечал Фрею и смотрел в пустоту, словно что-то притягивало туда его взгляд. Она быстро преодолела оставшееся между ними расстояние и потянулась к его руке. Рука прошла сквозь запястье избранного.

Неужели… Неужели она опоздала?

«Иллюзия, – твердо сказала себе Фрея, – это только иллюзия!»

Она снова протянула руку и на этот раз крепко схватила избранного за локоть. Он никак не отреагировал. Фрея внутренне содрогнулась. Оставалось только надеяться, что, оказавшись вне разлома, он станет таким же несносным, как и раньше.

Теперь нужно было выйти, а для этого – хоть ненадолго, но разогнать туман достаточно мощным светлым заклинанием. Но Фрея магом не была, поэтому нуждалась в помощи.

– Витар, – беззвучным голосом назвала Фрея имя своего меча, и он откликнулся, ярко сверкнув камнем, закрепленным на рукояти. Свечение нарастало, пока не озарило все вокруг ярко-зеленой вспышкой, силу которой не могла выдержать даже тьма Моркетской пади. Свет открыл обратный путь сквозь туман, и Фрея выбралась из разлома, таща за собой избранного.

Но даже когда они оказались на свободе, избранный не приходил в себя, лишь смотрел невидящим взглядом вдаль, а его глаза оставались тусклыми, будто матовое стекло. Фрея с подобным уже сталкивалась. Влияние разлома до сих пор разливалось в нем ядом, и он не мог очнуться от иллюзии. Это не так страшно, как застрять в разломе, и уже не смертельно, но лучше все равно привести его в чувство как можно скорее. И для начала нужно уйти от разлома подальше.

– Просто иди за мной, ладно? – сказала она не оборачиваясь, но избранный ожидаемо ничего не ответил.

Раньше Фрее казалось, что большая часть слов, произносимых этим парнем, ее раздражает, но сейчас тишина леса наваливалась тяжелым грузом. Она вспоминала, как первый раз шагнула в разлом. Глупая, наивная девочка, едва взявшая в руки меч. Она рванула туда за магом из отряда, думала, что спасет его. Она много чего тогда думала. А потом ей было так страшно и так холодно, как никогда раньше. Ее саму пришлось спасать, приводить в себя и отпаивать горькими зельями.

Фрея прекрасно помнила это чувство, когда тебя только вытаскивают из разлома, – безразличие. Иногда люди настолько уходят в себя, что, наверное, если в этот момент им вгонят нож между ребер – не отреагируют, даже боли не почувствуют. В тот, первый раз ее вытащил Анс. А потом накричал, чего ни разу не делал ни до, ни после. Именно это окончательно вернуло ее в реальность.

Когда наконец выбрались на широкую поляну под холмом, Фрея подумала, что они ушли на достаточное расстояние.

– Дей, – позвала она. Избранный посмотрел на нее почти осмысленно. Жаль, что она не могла применить заклинание, чтобы помочь ему очнуться.

Развеять остатки моркетской тьмы можно было разными способами. Магией, зельями, иногда хватало резкого ощущения. На второе использование меча сил у Фреи не осталось. Так что вариант был только один.

– Ты простишь меня за это, – сказала она, а после размахнулась и с силой ударила его по щеке.

– Бить было обязательно? – недовольно спросил я, потерев саднящую щеку. Ну и удар у Фреи, конечно.

– Ты не приходил в себя.

– И ты решила не упускать возможность?

Фрея пожала плечами.

Мы сидели на поляне друг напротив друга, потрепанные и усталые, словно только что сразились с ордой монстров. До крепостных ворот отсюда было уже недалеко, но ни я, ни Фрея не спешили вставать и идти к городу. Я сомневался, что выиграю в противостоянии с гравитацией.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Фрея.

– Так, будто меня только что достали со дна реки, где я пролежал дня два и уже успел немного разложиться. – Яс наслаждением упал на траву. Земля показалась мне на удивление мягкой и теплой.

Фрея удовлетворенно кивнула.

– Это, по-твоему, хорошо? – огрызнулся я.

– Хорошо то, что ты язвишь и злишься, – ответила она спокойно. – У людей после падения в разлом бывают некоторые трудности с тем, чтобы в принципе испытывать эмоции.

– Да? – продолжил я все тем же ядовитым тоном. – Тогда, чтобы полностью тебя успокоить, я могу закатить истерику, хочешь?

– Поверю на слово.

Я лежал и смотрел на небо. Оно было настолько ярким и ясным, что резало глаза, и я их закрыл. От ощущения солнечных лучей на коже мне становилось спокойнее. Злость потихоньку уходила, да и щека совсем перестала саднить. Сонливость накатывала медленно, обволакивала, как болотная вода. Солнце скрылось за облаком, и меня обожгло холодом. Таким же, как в разломе. Под веками снова вспыхнули очертания разрушенного города. Изрытые воронками взрывов улицы. Завалившиеся друг на друга многоэтажки. Что это было? Мысли опять начал заволакивать туман, а на уши – вновь давила тишина, в которой смутно угадывалось тихое эхо тех голосов.

А потом солнце снова ударило в глаза, и меня отпустило. Почти. Я сделал судорожный вдох, чувствуя на себе взволнованный взгляд Фреи.

– Говори что-нибудь, – я с трудом заставил шевелиться пересохшие губы. – Неважно что. Просто говори. Пожалуйста.

– Боги… – тихо выдохнула Фрея, – я не должна была тебя сюда вести. Я…

– Не это, – оборвал ее я, – со мной все в порядке, я сейчас немного отдохну, и мы уйдем. Просто пока расскажи что-нибудь.

Я врал, но настолько убедительно, что почти сам себе поверил. У меня даже голос не дрожал, хотя меня била дрожь.

– Однажды в детстве я решила на спор прыгнуть в разлом. Их тогда было мало, и они были… слабыми. Особенно там, где я родилась. Но один мальчик, который очень меня раздражал, сказал, что пошел и просидел около разлома час, потому что он очень храбрый. Конечно, он врал, но ему все верили. Тогда я сказала, что пойду и зайду в сам разлом, потому что я еще храбрее.

– И ты зашла? – с интересом спросил я.

– Если бы тогда я это сделала, возможно, мы бы сейчас не разговаривали, – усмехнулась Фрея, – мама успела схватить меня до того, как я шагнула внутрь. Вроде и знала, что это опасно, но все равно собиралась. Только потом поняла, как сильно на самом деле испугалась. После этого я была наказана на месяц.

– Выходит, ты очень храбрая. – Я понял, что улыбаюсь.

– Да, – усмехнулась Фрея, – а еще я самоуверенная идиотка.

– Смотри, хотя бы в одном мы похожи.

Стало легче. Забавно, но совместный самоубийственный авантюризм здорово сближает.

– Ты сказала «там, где я родилась», значит, ты не отсюда? – спросил я.

– Нет. – Она качнула головой, и выбившиеся из косы темные пряди упали ей на лицо. – Я раньше жила в Эвигтри – это деревня около Рейнгарда. Хотя ты же не знаешь… В общем, это на северо-востоке. Сейчас недели две пути отсюда.

– А раньше?

– Когда порталы еще неплохо работали – часа три, наверное, с учетом проверки и настройки. А в те времена, когда телепортационная магия совсем не сбоила, – около часа, но я такого не помню.

Вот что она имела в виду, когда в саду перечисляла все, чего они лишились.

– А что еще у вас было, ну, кроме порталов?

– Вообще вся магия стала работать хуже. Самый серьезный удар – исчезновение Серебряной нити. Это… как бы объяснить… – Фрея задумалась, приложив палец к губам, только тогда я заметил ссадины на ее руках. – Это такой сложный комплекс заклятий, который позволял всем людям почти мгновенно обмениваться сообщениями, или видеть друг друга с помощью магических зеркал, или прочитать любую книгу, которая есть в Иллюзорной библиотеке. И не только книгу. В общем, все что угодно, лишь бы оно было в Библиотеке, а там было много чего.

Вау, эти ребята изобрели интернет. Ну или что-то максимально на него похожее.

– В моем мире тоже такое есть, – сказал я, и Фрея с облегчением выдохнула, поняв, что больше объяснять мне не надо. – Только у нас все завязано на одной технике, никакой магии. И если бы оно вдруг исчезло – это была бы трагедия вселенского масштаба.

– Это была катастрофа. – Фрея заметила, что я кошусь на ее руки, и тут же спрятала их за спину. – Серебряная нить исчезла почти семь лет назад. В одно мгновение. Везде. Никто так и не понял почему, но восстановить Кружево – так называли систему заклятий, управляющих Нитью, – не смогли. Примерно в это же время начала барахлить и портальная магия. Так что нас в одночасье откинуло лет на сто в прошлое, и мы до сих пор не до конца оправились.

Неожиданно, но после рассказа Фреи– ну и после близкого знакомства с разломами – проблемы этого мира стали для меня куда реальнее. Это ведь как если бы у нас резко обрубили не только интернет, но и ТВ, радио, телефоны; а потом весь транспорт, который здесь заменяли порталы, стал бы ходить в несколько раз медленнее и с перебоями. У нас бы наступил конец света. Так что, можно сказать, своего рода апокалипсис здесь уже случился. И нынешний Фрит – это такой себе спокойный, счастливый по мере сил постап. Я начинал поражаться стоицизму этих людей.

– Почему Серебряная нить? – спросил я, осторожно садясь. Голова уже не кружилась.

– Когда любая информация приходила или уходила, на пару мгновений можно было заметить серебристого цвета магическую искру, которая из-за большой скорости виделась тонкой нитью.

Я кивнул и снова покосился на руки Фреи – она упорно прятала их за спину.

– Ты из-за меня поранилась? – прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Ты помнишь? – удивилась Фрея.

– Смутно. Кажется, я за кем-то гнался. Не представляю за кем и почему.

– Моркетская тень. Они на многих именно так и действуют. – Она все-таки перестала прятать руки за спину и посмотрела на ободранные ладони. Раны были неглубокие, но, скорее всего, неприятные. – А это мелочи. И я действительно сама виновата, что привела тебя сюда.

– Ну, если бы я не был таким циничным по отношению к вашему миру, ты бы меня никуда не повела, – резонно заметил я.

– Ты что, так пытаешься взять вину на себя? – Фрея глянула на меня с явным недоверием.

– Я так пытаюсь извиниться.

– Не думала, что ты умеешь.

Я тоже.

– Сильно болит? – спросил я, когда Фрея поморщилась, пробуя немного очистить рану.

– Я же сказала – это просто царапины. – Она отдернула руку и сжала ладонь в кулак, когда я придвинулся, чтобы оценить, насколько все плохо. – Как вернемся в замок, схожу к лекарю. От такой мелочи я точно не умру.

– У вас ведь слышали про заражение крови, да? – Я аккуратно разжал пальцы Фреи. Удивительно, как девушка с такими маленькими руками может так больно ими бить.

– Что ты де…

Фрея осеклась, замерев на полуслове, удивленно смотря на наши руки, и дело было вовсе не в трогательности момента, а в том, что в месте, где наши пальцы соприкасались, рождалось теплое золотистое сияние. Оно текло из моей руки к руке Фреи, исчезая где-то под ее кожей. И вместе с этим раны начинали медленно затягиваться.

– Это нормально? – спросил я на всякий случай, потому что мало ли, вдруг это тоже смертельно опасно.

– Да, – Фрея кивнула, все еще внимательно следя за золотистым свечением, – большинство светлых магов умеет исцелять хотя бы как-то.

«Это получается, что я все-таки владею магией», – подумал я, несмотря на все произошедшее и происходящее, веря в эту мысль с огромным трудом.

Мы возвращались той же дорогой, что и пришли. В этот раз к нам уже не цеплялись, то ли из-за того, что моя аура поутихла после контакта со вселенской тьмой, то ли из-за того, что вид у нас был потрепанный. В любом случае оно к лучшему. Отбиваться от торговцев не было никаких сил ни у меня, ни у Фреи.

– Исцеляющего зелья не желаете?

Голос показался мне знакомым. И действительно, перед нами снова возникла торговка, не так давно предлагавшая нам приворотное зелье. Только теперь в ее руках поблескивал уже другой флакон.

– Не нуждаемся, – резко ответила Фрея и хотела было отодвинуть торговку, чтобы можно было пройти, но та отстранилась сама.

Более того, Фрею она словно бы вообще не заметила. Стоило ей только посмотреть на меня, как она забыла про свой товар, да и, казалось, вообще про все на свете. На лице ее уже не было и следа прежней веселости, а взгляд сделался внимательным, точно у хищной птицы, высматривающей добычу.

Я хотел было шагнуть вперед, но торговка одним резким движением преградила мне путь.

– И правда, не нужно тебе исцеляющее зелье, да и никакое другое, – голос ее вдруг стал тихим и тяжелым, словно бы давящим на уши и плечи. – Тебе бы у Вечного древа поселиться, и то вряд ли поможет.

Вся эта ситуация напомнила мне о гадалках и ведьмах из интернета, которые видят на тебе порчу, родовое проклятие и венец безбрачия и готовы снять любую колдовскую напасть за скромные пятьсот тысяч. Но в этой торговке было что-то по-настоящему сверхъестественное, жуткое, может, в глазах, настолько черных, что неясно, где кончается радужка и начинается зрачок. Это что-то заставило меня замереть на месте и вспомнить, что в детстве я очень боялся страшилок про ведьм.

– Неужели я чем-то болен и скоро умру? – язык слушался плохо, но язвить я мог в любом состоянии.

На мои слова торговка улыбнулась, грустно и даже сочувствующе, словно перед ней и впрямь стоял неизлечимо больной человек.

– О нет, мальчик, это не болезнь. От болезни можно исцелиться или хотя бы получить надежду на исцеление. А такое и лечить никто не возьмется, а кто возьмется, тот глупец или шарлатан. Смерть знает твое имя и цвет твоих глаз. Ведь на тебе лежит взор Моры.

От одного названия меня передернуло. Стало совсем жутко. А торговка все смотрела на меня с тоской и жалостью, и глаза ее будто становились темнее с каждым мгновением.

– Так, значит, я умру? – я спросил это без издевки, но и без дрожи. Спокойно и ровно, словно меня вовсе не начало трясти.

– Все мы однажды умрем, все зависит от того, когда и как. – Улыбка торговки стала острее, а взгляд не отрывался от моих глаз. Мне очень хотелось их отвести, но я не мог. – Я не знаю, как ты умрешь, равно как и не знаю, где и когда, но все ж слишком рано для столь юного существа. Смерть и жизнь любят тебя одинаково. Но когда придет время, ты встретишь смерть словно родную сестру – это все, что я действительно знаю.

– И я ничего не могу сделать? – Мне было холодно и страшно, но я себе в этом не признавался.

– Смерть идет за тобой след в след, – голос торговки стал задумчивым и чуть более человеческим. – И единственное, что ты можешь сделать, – не оборачиваться.

– Ну все, достаточно! – Фрея с силой схватила меня за руку и потащила прочь. – Хватит с нас твоих страшных сказок!

В этот раз торговка ей не препятствовала, наоборот, она словно бы растворилась в толпе.

– Это все глупости, – уверенно заявила Фрея. – Даже не думай ей верить.

– Да я и не собирался, – на удивление спокойным тоном ответил я. – В моем мире любят пугать несуществующими болезнями, а потом их лечить, так что я вроде как привык. Но что значит «смерть знает цвет твоих глаз» и что за «Вечное древо», у которого мне надо поселиться?

– Вечное древо посадила Витар, богиня природы. Оно излучает светлую энергию – тем самым исцеляет. Вроде как существует с самого сотворения мира. Может, даже увидишь его как-нибудь. А «смерть знает цвет твоих глаз» – устойчивое выражение, дословный перевод с древнего языка. Цвет глаз связан с аурой, а она – показатель жизненных сил, так что выходит что-то вроде «ты на примете у смерти». Так говорят про неизлечимо больных или проклятых.

– И «взор Моры» – это проклятие?

Фрея задумалась.

– Мора – богиня-покровительница мертвых. В древних легендах «взор Моры» – это какая-то «избранность смертью». Если честно, я не очень понимаю, что это значит. Вероятно, нечто неуловимое, связывающее тебя с миром мертвых и влекущее смерть к тебе, но при этом оно не рассматривалось как что-то плохое. Странно, в общем. Не воспринимай слова торговки так серьезно.

Отлично. Я ничего в этой жизни не воспринимаю серьезно, и не нужно мне никакой избранности смертью, я еще с избранностью светом не разобрался.