Текст книги "Избранный светом. Разлом"

Глава 3
Искусство светлой магии

– Если ты не встанешь через минуту, то…

– То что? Вынесешь меня на руках? – сонно пробормотал я, глубже зарываясь под одеяло. После вчерашнего хотелось спать или сдохнуть. И если Анс не жнец, явившийся по мою душу, то нам определенно не о чем говорить.

– Нет, – сказал Анс ничего не выражающим тоном, но я все равно слегка напрягся. На всякий случай. – Но я могу использовать магию и немного помочь тебе.

– И как ты собираешься?.. – Я не закончил, потому что ощутил, как вокруг рук и ног будто нити обвиваются. Вздрогнув, я дернулся в сторону, но не вышло. – Подожди, стой!

Анс сделал легкое движение пальцами: невидимые нити натянулись, начав врезаться в кожу, и меня буквально подбросило с кровати. Я так и не понял, что это было: его магия или мой инстинкт самосохранения.

Собрался я почти мгновенно. Так что уже минут через семь мы шли по коридору в сторону сада.

– Значит, будете учить меня магии? – спросил я, отчаянно зевая. Анс на самом деле тоже особенно бодрым не выглядел.

– По мере сил, возможностей и терпения.

– Чьих?

– Сил и возможностей – твоих, терпения – нашего.

– Многообещающе, – хмыкнул я. – А чтобы я пережил спасение мира, этих ваших сил и возможностей хватит?

– В процессе спасения узнаем, – ответил Анс с флегматичным видом. Чем больше я с ним общался, тем больше не понимал, то ли ему действительно плевать и на меня, и на мир в целом, то ли это просто манера общения. Поведения. Жизни.

– А что вы будете делать, если я умру?

– Горевать.

– Я серьезно.

– Да и я не шучу.

Я очень выразительно помолчал, показывая, что совершенно недоволен ответом.

– По плану умереть ты не должен, но если все же умрешь… – Анс изобразил на лице задумчивость, – то все будет зависеть от того как. Если от тебя что-то останется, сделаю из тебя марионетку.

– Не совсем понимаю, что это значит. – Звучало в любом случае не очень хорошо.

– В твоих интересах не понимать и дальше.

Честно говоря, я не знал, Анс вызывал у меня скорее ужас или восторг. Интересно, он правда некромант или это у него юмор такой? По его красивому, но не слишком эмоциональному лицу было очень сложно сказать, насколько он серьезен.

Анс привел меня на широкую поляну, скрытую от замка раскидистыми ветвями платанов. Оказалось, нас уже ждали. Аин ходила туда-сюда, не зная, куда себя деть, а Фрея и Фриг стояли чуть поодаль и беседовали с каким-то незнакомым мне… человеком? Было в нем что-то такое, что заставило меня усомниться. Высокий мужчина с длинными светло-синими, почти серебристыми волосами, перевязанными лентой на уровне плеч, замер вполоборота к нам и говорил с Фриг.

– Вам стоило бы отдыхать сегодня, миледи, – сказал он ей с подчеркнутой официальностью и уважительностью.

К моему удивлению, отважная и гордая Фриг поежилась и обняла себя руками.

«Он что, ее отчитывает? Ну надо же».

– Пожалуйста, не говорите со мной так официально! – Она резко отвернулась, нахмурилась, и губы ее дрогнули, словно Фриг оскорбилась всерьез.

– Как миледи пожелает, – на лице мужчины заиграла улыбка, вроде приятная, но формально-холодная.

Фриг тут же выпрямилась, будто ей сделали замечание, и завела руки за спину. В ответ она бросила уже заискивающий взгляд, словно не она секунду назад пыталась обидеться.

– Ну… пожалуйста? Хотя бы чуть-чуть! Совсем недолго!

Мужчина вздохнул и собирался, наверное, что-то возразить, но Фриг заметила нас.

– Ах, вот и они!

Все взгляды тут же обратились к нам. Глаза у мужчины оказались цвета яркой лазури, миндалевидные и очень внимательные. Он окинул меня взглядом с ног до головы и даже небольшое пространство вокруг, словно у меня за спиной тоже было что-то интересное. Я в ответ без зазрения совести рассматривал его, все сильнее уверяясь в том, что он не человек. Четко очерченные скулы, чуть заостренный нос, узкий подбородок – все черты его лица казались «человеческими», «нормальными», но отвести от него взгляд было сложно. В его внешности было что-то такое, заставляющее восхищенно замереть, неуловимое, отличающее это существо от человека. Может, дело было в том, что лицо его было начисто лишено признаков возраста. Или в том, что тонкая, почти до прозрачности, кожа была настолько светлой, что на ее фоне его белая рубашка выглядела светло-серой. Но полностью я утвердился в своем предположении, когда заметил длинный заостренный кончик уха, торчащего из-под волос.

Еще один вид эльфов? Или какое-то иное магическое существо? Безумно хотелось спросить об этом вот прямо сейчас, но я сдерживался.

– Сильф, – произнес он.

– Что? – тупо пробормотал я.

– Я отношусь к расе сильфов. Судя по тому, что вы так сосредоточенно и долго смотрели на мое ухо, вам интересно. – Он усмехнулся, я смущенно кашлянул. – Хотя я сам виноват, что не представился сразу. Просто вы… напомнили мне одного давнего знакомого. – В его глазах буквально на секунду промелькнуло что-то странное, но я так и не смог понять, что именно. – Впрочем, это ожидаемо.

Ожидаемо? Не мог же он говорить о предыдущем избранном? Или мог?

– Из того, что мне рассказали, я сделал вывод, что нам многое нужно изучить. Но прежде чем мы начнем занятия, давайте проясним: вы действительно не видите аур? – Кажется, он решил, что раз момент для представлений упущен, то и черт с ним.

– Ну да, – выдавил я неохотно, чувствуя себя единственным двоечником в классе отличников, – то есть, может, я и могу их видеть, просто не умею. Я пока вообще почти ничего не умею.

Хотя ладно, что-то умею. Раны Фрее залечить смог! Правда, потом проспал весь оставшийся день и всю ночь.

– Что ж, могло быть и хуже, – кивнул своим мыслям сильф, – например, вы могли не понимать нашего языка.

Отболтаться от спасения мира мне бы это все равно не помогло.

– Учитель, – тихо позвала Фриг, – вы до сих пор не представились.

Ответом ей послужил укоризненный взгляд, как бы вопрошавший: «Ты что, все еще здесь?» Фриг шмыгнула за спину Анса, старательно скрывая улыбку.

– Я всегда разбираю вопросы по степени важности, миледи, – ответил сильф показательно учительским тоном, все так же сверля взглядом Фриг, выглядывающую у Анса из-за плеча. Анс же делал вид, что его тут нет. – И подобные нюансы вовсе не в начале этого списка. Ваше здоровье, например, куда важнее, поэтому я настаиваю, чтобы вы шли отдыхать. А что касается имен, – сильф обернулся ко мне, – Фэй Нордвинд. Ваше же мне известно.

– Можно не обращаться ко мне на «вы»? – выпалил я, надеясь, что не выгляжу как идиот и не нарушаю сотню правил приличия разом. – Мне от этого немного не по себе.

Ведь если кто-то начинает обращаться ко мне на «вы», то возможны лишь три варианта: я разговариваю с оператором горячей линии, я накосячил и я сильно накосячил. Научен горьким опытом.

– Конечно, как тебе удобно, – мгновенно перестроился Фэй.

Когда Фэй не смотрел на кого-то конкретного, его взгляд становился расфокусированным, словно у человека, зрение которого сильно уходит в минус. Так что казалось, будто он глядит внутрь себя или на что-то незримое. Может, на все эти ауры?

– Придется начать с самых основ, – продолжил он после недолгого раздумья. – Иное– или магическое– зрение, с помощью которого мы видим магическую энергию, появляется еще в детстве. Им обладают все, при отсутствии врожденных патологий, но его необходимо тренировать, чтобы видеть более тонкие материи.

– Как музыкальный слух? – спросил я. Фэй кивнул так, как кивают все профессора, когда ученик задает хороший вопрос.

– Но видеть ауры очень просто, для этого тренировки не нужны, достаточно понять принцип.

Значит, мы начнем мое обучение даже не с условно школьного уровня, а с уровня детского сада.

– А зачем вообще нужны эти ауры? – Я снова почувствовал себя двоечником, безнадежно отставшим по программе.

– У них много, хм… функций, – ответил Фэй, все еще глядя сквозь меня, – но в первую очередь – это отражение твоей жизненной энергии. Запас, из которого ты берешь силу для сотворения магии. И в то же время аура уязвима для тех, кто умеет на нее влиять. Поэтому стоит держать ее поближе к себе, чтобы лучше чувствовать, контролировать и закрывать щитом при необходимости.

– Я могу видеть заклятья, вроде магических щитов и тому подобного, но как-то хаотично, – пробормотал я, будто пытаясь доказать, что небезнадежен. – А ауры не могу.

Взгляд Фэя тут же стал четким, в нем очень явно загорелась некая мысль.

– Аин, мне понадобится твоя помощь, – скомандовал он, и Аин тут же подскочила к нему, как главная отличница в классе. – Фриг, создай барьер. На всякий случай. Анс, отойди за него.

– Вот видите, учитель: гнали-гнали, а как бы вы теперь без меня? – почти пропела Фриг с наигранной укоризной.

Анса она взяла под локоть привычным жестом, он не пытался вывернуться или отстраниться. Фриг увела его ближе к деревьям, встала перед ним и свободной рукой сделала несколько изящных пассов, вычерчивая невидимый контур. На миг мне показалось, что пространство перед ними чуть исказилось, словно преломившись в осколках стекла, но большего я не увидел.

– Вам обоим следовало бы отдыхать, – вздохнул Фэй, – но вы совсем перестали меня слушаться.

Они тут все собрались только для того, чтобы посмотреть, как я облажаюсь, это точно. Еще мне подумалось, что Фэй, наверное, обучал их с самого раннего возраста и до сих пор видел в них детей.

– Нет никакой необходимости тратить силы Фриг на мою защиту, – возразил Анс, но от Фриг так и не отошел.

– Не делай из меня умирающую принцессу! – улыбнулась Фриг и легко толкнула его в бок локтем.

– Я хочу, чтобы Аин помогла ему почувствовать весь масштаб собственной силы, – Фэй снова изучил пространство вокруг меня рассеянным взглядом. – И если эта сила выйдет из-под контроля, то умирающей принцессой здесь будет только Анс.

– Ничего. Побуду разнообразия ради принцем, который защищает свою прекрасную даму. – Фриг бросила быстрый хитрый взгляд на Анса и сделала последний взмах рукой.

Теперь я видел чары куда отчетливее: пространство вокруг них преломилось, словно треснувшее зеркало, а потом осколки сложились в подобие многогранной призмы.

– Могла бы поставить барьер попроще. Не стоило тратить столько сил. – Анс посмотрел на Фриг так пристально, будто желал отыскать любые намеки на усталость, даже тщательно скрытые.

– Пустяки. Речь ведь идет о твоей безопасности, – улыбнулась Фриг.

Интересно, дату свадьбы они уже назначили?

– Фрея, ты тоже на всякий случай подальше отойди, – сказал Фэй, снова окинув взглядом что-то позади меня.

Она кивнула, отступила на несколько шагов и положила руку на эфес меча. Надеюсь, в ход она его пускать не собирается.

– Приступай.

Аин ободряюще мне улыбнулась, но я все равно на всякий случай приготовился к публичному провалу.

– Чувствуешь что-нибудь?

– Твои руки. А еще, кажется, у меня ноги начинают затекать.

Аин раздраженно цокнула языком. Мы уже несколько минут сидели с ней на траве, закрыв глаза. Ее руки лежали поверх моих, но, помимо этого, ничего особенного я не чувствовал.

– Ладно, – вздохнула Аин, – тогда я попробую взять твою энергию под контроль. Ты только не сопротивляйся, хорошо?

Звучало это, конечно, крайне сомнительно, но я кивнул. И ее пальцы вошли мне под кожу, стали нематериальными и скользнули внутрь. Я инстинктивно отдернулся.

– Вот теперь чувствуешь, да? – усмехнулась Аин. – Спокойно. Скоро привыкнешь, если дергаться не будешь.

Я замер. Ее пальцы входили в мою руку так же легко, как в воду, и я чувствовал, как от любого ее движения бежит рябь. Знал, что, если открою глаза, увижу: ее руки все так же спокойно лежат на моих. Но к этому иррациональному чувству хотелось прислушаться. Утонуть в водной ряби.

Оказалось, что мир куда громче и ближе, чем мне до этого чувствовалось. Он состоял из шелеста листьев, ритмичного колыхания трав, возни насекомых, запаха цветов и земли подо мной. Когда птица сорвалась с ветки и взлетела в небо, я почувствовал это, как если бы был этой птицей, рвущейся вдаль и вверх, как если бы был этой веткой, качнувшейся под ее весом, как если бы был этим ветром, разрезанным тонкими птичьими крыльями.

– Сконцентрируйся, – далекий голос ворвался в мой яркий и бесконечный новый мир. – Не уходи в это слишком глубоко.

– Нельзя? – спросил я, с трудом вспомнив, как пользоваться собственным голосом. Ведь у меня на выбор были сотни других голосов.

– Пока нет. Рано тебе еще, заблудишься и не вернешься. – Фэй усмехнулся, и мне показалось, будто меня взяли за руку и отвели обратно домой из некоего прекрасного, но бесконечно далекого места. Сила Фэя аккуратно вернула сознание в мое же родное тело.

– Я за ним немного не уследила, – в голосе Аин звучали вина и смущение.

– Не волнуйся, – отмахнулся Фэй, – я слежу за вами обоими.

До меня дошло, почему Фэй не взялся сам манипулировать моей энергией. Я вел Аин так же, как и она меня. Буквально тащил ее за руки в этот свой безумный мир звуков, ощущений и запахов. Кто-то должен был нас контролировать. Потому что мне дико хотелось прыгнуть туда снова.

Пальцы Аин глубже вошли в мои руки. Теперь казалось, что она касается вен, словно натянутых струн, и при желании даже может наиграть на них что-нибудь.

– В общем, главное, что ты запомнил ощущение. Забавно, что иное восприятие ты освоил раньше, это обычно сложнее дается, – сказала она, – теперь можешь открывать глаза.

И я открыл. Мир не то чтобы кардинально изменился, но определенно стал другим. Главным отличием иного восприятия от иного зрения оказалось то, что когда видишь – проще осознавать себя собой. Меня не отрывало от тела, просто я вдруг ясно увидел, что у всего есть энергия. У деревьев, у птиц, у цветов, у травы и ветра даже. У людей и не людей же она имела свои цвет и насыщенность. Аура, о которой мне говорили. Она окружала их, как пламя свечи окружает фитиль, и едва заметно трепетала, подобно живому огню.

Аура Аин была желто-оранжевой: она текла по ее рукам струйками лавы и уходила мне под кожу. Аура Фэя была лазурной, и на ее фоне заметно выделялась энергия Фриг – пурпурно-красным, в цвет глаз. У Фреи она оказалась изумрудно-зеленой, а у Анса – темно-синей. И только одной я не мог разглядеть.

– Я все еще не вижу своей ауры, – пробормотал я озадаченно.

– Уверен? – спросила Аин насмешливо.

– Ну-у, – протянул я, приглядываясь.

И вдруг понял, что все вокруг имеет некий желтоватый оттенок, так, будто я смотрю на фото с фильтром. Сначала он показался мне вполне естественным, но сейчас здорово мешал. И до меня дошло, по чьей вине мир так пожелтел.

– Это, должно быть, сильно раздражает, – пробормотал я себе под нос.

– Не представляешь насколько, – кивнула Аин.

– Отпускай его, – сказал Фэй, обращаясь к Аин, – не будешь же ты вечно водить его за руку.

Ощущение присутствия Аин исчезло, как только она отняла свои руки от моих, но с места она не сдвинулась, готовая сразу помочь.

– Теперь сконцентрируй ауру вокруг себя. Почувствуй, как она растекается вовне, и постарайся собрать ее обратно. Не стоит так растрачивать силы, – голос Фэя был мягким и ободряющим. Только я собрался спросить, как мне это сделать, он продолжил: – Не думай о том, как. Думай только о том, чего хочешь добиться, и верь в то, что можешь это сделать. Для контроля ауры большего не нужно.

И я последовал его совету. Просто решил для себя, что раз это моя аура, то я умею ей управлять, и все тут. Как ни странно, аура подчинилась моей решительности и медленно поползла ко мне. Постепенно она становилась плотнее, ярче, из неопределенно-желтого переходя в золотой. Действовать осознанно, а не наугад оказалось неожиданно здорово. Проблема состояла лишь в том, что происходило все крайне медленно. Вдобавок ноги уже затекли от неудобной позы, солнце било в глаза, да и вообще сидеть на одном месте надоело.

Тогда я подумал: «Все худшее в моей жизни начиналось с этого, что, если “лишнюю” энергию не подтягивать к себе, а просто отсечь? Потом как-нибудь собрать ее».

Я мысленно очертил небольшой круг около себя. Представил, что по контуру этого круга энергия отсекается, словно невидимым лезвием. Тонким, острым – как кончик пера. Оно ложится на золотистый туман как на бумагу, замирает всего на секунду. И делает резкий росчерк.

Одну бесконечно долгую секунду я с интересом наблюдал, как около меня вырисовывается ровный золотой круг, вспыхивая светом, словно я надрезал матовую оболочку на сияющем золоте. Во мне что-то тревожно сжалось. И я понял, что снова сделал глупость.

Внутри что-то разбилось, разорвалось. Я судорожно вздохнул, и меня повело вбок. Воздух расцарапал горло, как осколки дробленого стекла, и я не смог даже вскрикнуть. Все краски сделались ослепительно-яркими, до слез режущими глаза. Порыв случайного ветра опалил кожу так, будто ее и не было вовсе, только голые искрящие нервы.

Время почему-то замедлилось. Аин едва успела вскинуть руку, а позади нее отсеченная энергия собралась в одну волну, превратившись в узкий золотой серп. Я отчаянно дернулся, чтобы его ухватить, но тело не слушалось, и момент, когда все еще можно было поправить, был безвозвратно упущен. Время очнулось, а я мог лишь отстраненно наблюдать, как цвета вокруг замельтешили, кто-то вскрикнул, и оглушительно разбилось стекло.

Я снова все испортил.

Меня встряхнули, голова безвольно откинулась на плечо. Поднять ее не было сил. Зато я смог с трудом сфокусировать зрение, и обычное, и магическое разом. Барьер Фриг теперь напоминал разбитый шарик со снегом. Он осыпался хрустальным крошевом, и острые кусочки таяли в свете солнца, так и не коснувшись земли. Чуть дальше стояла Фрея, встревоженно стискивая рукоять меча. Навершие яростно сияло зеленым, отчего у меня зарябило в глазах. Рядом со мной сидела Аин, держась за голову так, словно ее мучила жуткая мигрень. Мне же было феерически все равно. Но не потому, что это правда было так, – у меня не хватало сил почувствовать хоть какую-то эмоцию. Фэй все еще держал меня за плечи. Он смотрел строго, но не сердито.

– Это был эксперимент, – пробормотал я в свое оправдание, кое-как разлепив губы.

– Провальный, – вздохнул Фэй.

– Я безнадежен, – сказал я, потому что мне это вдруг стало совершенно понятно.

– Ты себе еще и эмоциональный ресурс выжег, – качнул головой Фэй. – И нет, как и всякий одаренный маг, ты настолько небезнадежен, что даже опасен для окружающих. Но это поправимо.

Следующий день я проспал целиком, но изредка просыпался, мычал что-то невнятное, если меня спрашивали, хочу ли я есть или пить, и отключался снова. Сны были путаными и беспокойными, какие снятся только в бреду, во время тяжелой болезни.

Я видел мертвый город, задыхающийся под слоем пыли, и огромную железную птицу, что неслась сквозь него с громким лязгом и грохотом. Если кто-то попадался ей на пути, она раскрывала клюв и сжигала его в золотом пламени, оставляя одну лишь тень.

Кажется, я сам был этой птицей.

Проснулся я от легкого хлопка двери и с трудом сел. В комнате было до странного холодно. Хотя, может, морозило только меня.

– Выспался? – спросил Анс, видимо, зашедший проверить, жив ли я еще.

– Вообще нет. – Я отрицательно покачал головой, и она тут же закружилась. Пришлось тупо уставиться вниз, чтобы сохранить равновесие. – Но больше спать точно не хочу. Бред какой-то снится.

– Так всегда бывает при энергетическом истощении. Сам виноват.

Конечно сам. В вопросах магии, как оказалось, надо быть послушным и спрашивать на все разрешения у взрослых и опытных. По крайней мере, пока сам ничего толком не знаешь и не умеешь.

– Слушай, ты, случайно, не некромант? – Даже поднять взгляд было больно.

– Нет, – ответил Анс немного удивленно.

– Жаль, – вздохнул я, – было бы неплохо, если бы кто-то меня сейчас воскресил.

После суток, проведенных в беспамятстве, мой организм решил, что больше сна в него не влезет. Так что всю ночь я провалялся, глядя в потолок и чуть не одурел от скуки, потому утром я вытребовал книг, много и разных. Хотя в первую очередь меня, конечно, интересовали книги по истории и магии. В случае с последней мне явно было нужно что-нибудь для уровня дошкольников.

Книги мне принесли, но отдали только с условием, что я нормально поем. Никогда не думал, что меня будут так уговаривать. Вкуса еды я не почувствовал, отчего сделалось совсем тоскливо.

Зато вот с книгами стало повеселее. Первая, со скучным названием «Основы магии», вопреки моим опасениям очень даже занимательно и доходчиво объяснила мне несколько важных вещей, которые стоило бы знать, прежде чем ставить на себе магические эксперименты.

Особенно меня заинтересовал параграф про энергетическое или ментальное истощение. Потому что, сверив симптомы, я понял, что вот оно у меня и есть, но, к счастью, не в самой тяжелой степени. В том же параграфе было написано и о том, что количество энергии влияет вообще на все, включая продолжительность жизни. Так что расходовать ее надо с умом. Ведь она хоть и восстановится, но не так быстро, как кое-кому сейчас хотелось.

Еще из «Основ» я узнал, что энергия в этом мире делится на светлую и темную. При этом к темной магии не было какого-то пренебрежительного отношения или страха. Автору, судя по всему, и в голову прийти не могло, что к темной энергии можно относиться не так, как к светлой. Наверное, узнав о том, что в нашем мире ее считают жуткой, он бы очень удивился. Так же, как удивился бы один художник, если бы другой сказал ему, что не использует темные цвета вообще, потому что они его пугают.

Но это было еще не самым интересным. Оказалось, что здешняя магия делится на формульную и неформульную. Формульная магия – это заклинания, обряды, ритуалы и все тому подобное. То, что кто-то когда-то придумал и облачил в некую формулу. Ей могло служить что угодно – слова, символы, жесты или все сразу в определенной последовательности. Если хочешь этим воспользоваться, то просто воспроизведи формулу, и будет тебе магия. К моему огромному сожалению, оказалось, что чем сложнее и мощнее предполагаемая магия, тем сложнее должна быть формула, потому что «объем означающего должен быть равен объему означаемого». Так что да, либо учи сложные формулы, либо сиди на уровне простеньких заклятий. Еще упоминалось, что большинство формул, проверенных и утвержденных Советом магов, можно найти в Иллюзорной библиотеке. Полезная была штука.

С неформульной или же первичной магией оказалось любопытней. Она представляла собой «энергию, облаченную в форму мыслью и волей создателя». Если я все правильно понял, то здесь ты вроде как сочиняешь заклинание на ходу и на один раз. При этом конечный результат будет зависеть лишь от того, как хорошо ты представишь желаемое и как сильно поверишь, что можешь его добиться.

На третий день мне вдруг стало хуже. Сказали – оттого, что я ничего не ел и много думал, а мне вредно. Пришлось насильно запихивать в себя пресную еду. Оказалось, что отсутствие вкусовых ощущений, к которым прибавилось временное ухудшение зрения, – это побочные эффекты моего истощения. Я настолько хорошо полоснул по своей ауре, что задел не только иные зрение и восприятие, но и самые обычные.

Меня заверили, что вся энергия восстановится и последствий не будет, так что нужно просто ждать. И я ждал.

Вернуться к чтению я смог только на пятый день моего вынужденного затворничества и решил взяться за историю. Аин притащила книгу, где вся история была изложена кратко, да еще и так бодро, словно фэнтезийный роман читаешь, а не летописи чужого мира.

Для начала пришлось разобраться в мифологии. Здесь почитали четырех древних богов – Дейфрита, Витар, Фолкора и Мору – и новую богиню – Эрну. А боялись – темную богиню Абелоун. Были еще некие местные божества, но на их счет автор особо не распространялся. У каждого из этих богов были свои функции, с которыми я надеялся разобраться по ходу повествования.

«Никто точно не знает, когда появился Фрит и как он был создан. Большинство современных историков сходится на мысли, что древние боги сотворили этот мир из вечного мрака и хаоса, потому что родной их мир умер. Они создали ядро планеты – Сердце мира, сосредоточившее в себе всю энергию, темную и светлую, вложив туда часть своих сил.

Дейфрит – верховный бог света – создал землю и небо и все светила, что есть на нем. Витар – создала растения и животных, озера, моря, реки и океаны, став их покровительницей. Фолкор создал все разумные расы и открыл им все дороги и все пути, чтобы они могли селиться, где пожелают. Мора же открыла иные тропы, по которым все живые существа могут уйти, когда жизнь их подходит к концу. И настала эра Солнца – счастливое детство Фрита, не знающее войн, эпидемий и голода.

В это время было сделано большинство важнейших открытий в искусстве магии, медицины и техники. Именно эра Солнца направила развитие Фрита.

Но, подобно солнцу, этой эре суждено было подойти к закату. Начало века Заката ознаменовало рождение дочерей у Фолкора и Моры. Две новые богини вошли в пантеон: Эрна– подобная солнцу, и Абелоун– подобная луне. Эрна была способнейшей из сестер, почти вся сила родителей досталась ей, тогда как Абелоун имела лишь малую часть. И сердце ее исказила зависть, страшная и едкая. Абелоун не могла ни в чем превзойти сестру, преуспевавшую в любом начинании. И когда сила предвечного хаоса вдруг позвала Абелоун, она ответила на зов. Она сказала сестре, что была лучше нее во всем: «Раз волею судьбы сил мне не досталось, то я возьму их сама и создам то, что даже ты не сможешь победить».

Вынула Абелоун ядовитую ревность из своего сердца и создала неизлечимые недуги и проклятия. Из своей иссушающей зависти она породила засухи и неурожаи. Из холодной ненависти выткала лютые затяжные зимы и пронизывающие насквозь ветра. Из бушующей ярости раздула морские штормы, ураганы, бури и войны. Последней из своего мертвого сердца Абелоун вынула тупую железную иглу, что была болью покинутого ребенка, и бросила ее в Сердце мира. Не выдержал этой боли Фрит, и треснуло его сердце. И появились по всей земле разломы, как язвы на теле страдающего, и хлынули из них неведомые доселе чудовища. Смотрела на это Абелоун своими мертвыми глазами, и один глаз ее смеялся, а второй плакал.

Боги не знали, как справиться с этой бедой и залечить рану на Сердце мира. Тогда верховный бог Дейфрит сказал, что отдаст свою жизнь за Фрит и всех его жителей. Он сразился с Абелоун в честном бою и победил, но не смог убить дитя Фолкора и Моры, дочь своих названых брата и сестры. Тогда он низверг Абелоун в глубины хаоса и запер там. Весь тот предвечный мрак, что успел проникнуть во Фрит, верховный бог впитал в себя и был им отравлен. Долго мучился Дейфрит, борясь с ядом, но он был ослаблен битвой с Абелоун, а отрава была слишком сильна. Умер Дейфрит, зато Фрит продолжил жить дальше.

Почти век минул с тех пор, как умер верховный бог. Много печальных событий произошло за то время: великие засухи, эпидемии новых болезней, войны и распри терзали Фрит. Но предвечный хаос больше не проникал в него. До тех пор, пока не грянула Сорокалетняя война.

Развязала ее древняя империя Ортрис, что занимала сердце Центрального материка. Пробиваясь к морю и захватывая себе новые земли, империя уничтожала и подчиняла народы и расы. Жадности и жестокости ее императора не было предела. И тогда явилась к нему богиня Витар и сказала: «Остановись. Ты рубишь деревья мои, чтобы кормить огонь в своих кузнях. Ты взрываешь мои горы, чтобы добыть из них железо, которым твои подданные будут забирать жизни мирных существ. Ты жжешь мои посевы и леса, чтобы лишить еды тех, кого считаешь врагами. Ты поишь землю мою кровью больше, чем небо поит ее дождем. Остановись, иначе мир будет в опасности».

Не послушал император богиню Витар, от слов ее отмахнувшись. И она ушла, ибо дала клятву, что не будет вмешиваться в судьбу Фрита и кроить по своему разумению.

Когда империя Ортрис захватила уже большую часть материка, против нее выступило королевство Лирей, чьим воинам не было равных в мире. Войну между этими двумя государствами и назвали Сорокалетней, ведь длилась она сорок шесть лет.

Император Ортриса оказался куда худшим полководцем, чем король Лиреи. Армия его умела лишь атаковать, но не защищаться, тогда как Лирея крепко держала оборону и была сильна в нападении. Воспользовавшись ослаблением империи, покоренные ею народы подняли восстание, и вспыхнуло пламя гражданской войны.

Тогда, испуганный скорым поражением и смертью, император Ортриса воззвал к богине Абелоун и предвечному мраку, и они ответили на его зов. И снова открылась рана на сердце мира, и снова хлынули во Фрит чудовища. Напитавшись людской болью, страхом и кровью, разверзлись пучины хаоса и явили Моркет – мир отчаяния и мрака, властвует которым нечестивая богиня Абелоун. Моркет, подобно императору Ортриса, стал пожирать Фрит со злостью и жадностью, доселе невиданной.

Тогда явилась Эрна и сказала, что дарует людям умение закрывать разломы и побеждать моркетских тварей. И избрала она воина, которому передала половину своей силы. Имя ему было Рейденс. Никто не знает, откуда пришел он, но король Лиреи принял его с большой радостью и назначил одним из своих полководцев.

Вместе они смогли противостоять мраку и империи, так что вскоре империя Ортрис была вынуждена сдаться. Но король Лиреи не пожелал прекращать войну, потому что понял: других сильных противников у него не осталось. Семя жадности пустило корни и в его сердце, слишком долго он воевал. И король пожелал безраздельно править на материке.

И снова человеку явилась богиня Витар и сказала: «Остановись. Как и император Ортриса, ты рубишь деревья мои, чтобы кормить огонь в своих кузнях. Ты взрываешь мои горы, чтобы добыть из них железо, которым твои подданные будут забирать жизни мирных существ. Ты жжешь мои посевы и леса, чтобы лишить еды тех, кого считаешь врагами. Ты поишь землю кровью больше, чем поил ее тот, к кому обращала я эти слова до тебя. Остановись, иначе мир будет уже не спасти».

Но богиня Витар ослабла из-за силы Моркета и долгой войны. И король Лиреи отмахнулся от ее слов.

Тогда сказала богиня: «Пусть я нарушу клятву, пусть это будет стоить мне жизни, но я положу конец войне». С этими словами она ушла, а на следующий день лес не пустил в себя людей короля, что пришли рубить его и охотиться в нем. А еще через день упала такая жара, какой не видели еще в этих землях. А через неделю люди поняли, что началась засуха и грядет голод.

Но король Лиреи, вместо того чтобы покаяться, бросился на пока еще плодородные земли Ортриса с еще большей жадностью. И тогда услышал он зов Моркета, который, казалось, отступил. И снова разверзлись разломы, и снова обрели силу чудовища. Король испугался этого зова и послал избранника Эрны, храброго воина Рейденса, вымолить прощение у богини Витар, но она не простила короля, который отказывался прекращать войну.

Никто не знает, о чем говорили Витар и Рейденс, только он вернулся от нее с волшебным мечом, названным ее именем. И Рейденс сам поднял новое восстание, объединив север империи Ортрис и юг королевства Лирей. Его войску никто не мог противостоять, ведь только он один и трое его ближайших соратников, прозванных ныне великими героями, стоили целой армии. Имена их: сэр Стил Стормланн, Леди Андрейст Флеймсток и сэр Фэй Нордвинд».

Я сбился с мысли, увидев в книге знакомое имя. Может, это какой-нибудь его предок, в честь которого Фэя и назвали. Или все-таки он? Если верить описанной хронологии, то Сорокалетняя война была чуть больше полувека назад. А век здесь длится четыреста лет. То есть Фэю должно быть как минимум хорошо так за двести. По нему так и не скажешь…